Павел Шилов
На голгофе жертвенного огня
Рассказ
Рассказ старушки, которая давно уже распечатала второе столетие.
Кто бы мог подумать, что я вот тут сижу и рассказываю сейчас вам всем свои небылицы. Да дело в том, что весь мой род по материнской линии занимался этим. И моя мама, и бабушка, и прабабушка, и далёкие, далёкие предки на протяжении веков. Суть показания истории, её истоков и правды. Смотрите, какой тихий и ласковый вечер. С неба льётся синее свечение, хотя и солнце уже свалилось за горизонт, но темнота ещё не накрыла своим покрывалом землю и нашу деревушку Богдановку, которая своей ветхостью и нестандартностью напоминает полное отсутствие жизни. На самом же деле, мы ещё дышим. Нас шестеро – один, одного старее. Мы смотрим на небосклон и видим всю нашу историю от начала и до конца. Это я вам показываю, вызывая картины, которые произошли давным - давно. Энергетическое пространство вселенной открыто нам. Это завещал нам наш святой пращур Иван Бесфамильный, погибший от руки убийцы, предупреждая его, мол, не бери грех на душу – загубишь свой род, как по мужской, так и по женской линии. А он не послушал святого, вытащил булатный клинок и убил его. С тех пор там, где похоронен Иван Бесфамильный, между трёх дубов, потомки Прохора Лаптева совершают суицид. Сила небесная в этом месте настолько сильна, что даже человек, находясь на краю земли, придёт, приползёт и здесь закончит свой жизненный путь, хотя и трудно, но он пройдёт до конца. Здесь нет дорог, кругом деревни леса и болота, а ведь раньше было всё наоборот. Наша деревня процветала, сюда стремились люди, но всё ушло, превратилось в жижу и грязь. Всем людям сюда путь заказан, даже зимой в лютые морозы сюда не пройти. Но каким путём сюда проходят эти мученики, что совершают суицид никому неизвестно. Да вон смотрите, новый голубчик появился, хорошо одет, и идёт прямо к дубу. Остановить его просто невозможно. Конечно, сначала местные жители, а их было когда-то очень много, пытались поставить заслон такому глумлению над собой, но всё безрезультатно. Некоторые отчаянные жители даже связывали этих самоубийц. Ночь приходила, верёвки или развязывались сами по себе или просто напросто рвались.
Я расскажу вам всю предысторию без утайки, вошедшую в меня, наверное, с молоком моей матери Аграфены. Вот так же она сидела тогда, молодая и красивая, с моей бабкой и слушала её.
Люди добрые, жил когда-то в этой деревне Иван Бесфамильный. Откуда он появился в этих местах уж никто и не помнит. Срубил небольшую избушку, баньку по-чёрному, да и жил, не тужил. Слухи ходили, что у него была в городе жена, два сына и дочь. Их же никто не видел, а сам он об этом никому ничего не рассказывал. Как что случится в деревне: Иван, научи, подскажи. И он никому не отказывал. За свою помощь людям, денег он никогда не брал, просто мягко улыбнётся, поднимет чуть поседевшую с длинной бородой и опущенными к низу усами голову вверх и скажет: мол, иди человече, иди. И шла от него какая-то сильная энергетика непонятная людям, ставившая их прямо сказать в тупик. Говорили о нём в те далёкие времена очень много. Даже судачили его отречь от церкви, так как он был не такой как все, и не смогли. Только назначат день – глядишь батюшка заболел, или ему приснился сон, страшный престрашный, попробуй разберись сон это или наяву. Как-то у Василия Проклова из деревни пропала лошадь – одна единственная кормилица в их семье, и сколько он и его семья не искали пропажу – лошадь, как в землю провалилась. Идти к Ивану Бесфамильному не хотелось. Сбились они с ног – урожай гибнет. Мать ревёт, Василий ругается. Пятеро детишек, мал, мала меньше хныкают, утирая грязными кулачками слёзы.
- Чего ругаешься, Василий? Твоя лошадь в деревне Негодяевка пять километров отсюда, привязана у стога. Беги быстрее пока вор её не продал цыганам. У них уже есть договорённость. Если он к тебе не придёт с повинной, я его накажу сам. Иди, не трать время по-пустому, - сказал тогда Иван Бесфамильный, проходя мимо.- Знаю туго тебе без лошади. Ну, будь здоров. Помоги тебе Бог.
Обрадованный Проклов рванулся, что было сил на указанное место, прихватив с собой на всякий случай вилы, если вор окажется около его лошади. К счастью он не появился, и Проклов спокойно увёл свою пропажу.
Долго ждал Василий Проклов, когда придёт к нему с повинной вор, но так и не дождался. Не созрело у него не сварилось в голове и душе, думал всё пройдёт, но не тут-то было – ровно через месяц после того, как Василий забрал свою лошадь у стога, у вора стало творится что-то неладное, то заболит рука, то нога. От невыносимой боли он сжимал челюсти, потом начал пить горькую, чтобы заглушить случившуюся с ним невзгоду. Вор, конечно, понимал, что это проделки Ивана Бесфамильного. Был он на зависть всем – высоким и стройным, одним нажатием своих массивных рук, как бы это между прочим, мог сломать подкову самой большой лошади, ведь подковы делались по копыту лошади. И вот этого то великана и силача свалила неизвестная ему хворь. Сдаться он не хотел, жизненных сил было ещё предостаточно. Он понимал: шутить с ним не собираются, но как пойдёшь и скажешь, так и так, я украл лошадь Василия Проклова, ведь его никто не видел, а ославить себя вот так за непонюшку табаку, ему не хотелось, но и терпеть боль уже не было сил. Он сказал своей жене, тихой и безропотной, но до ужасти красивой. Одна коса только чего стоила: русая, длинная и толстая. Я уж не говорю о её лице, словами его просто не описать. А глаза, какие глаза были у этой женщины! Боже!!! От них шло какое-то притягательное излучение. Все мужики при виде её останавливались и долго смотрели ей вслед, хотя у неё уже было четверо детей: три сына, один одного краше, и дочь вся в мать. Это был целый букет цветущей жизни, лепестки которой начали распускаться и тянуться к солнцу.
- Марья, лошадь готова? Ночью поедем к Ивану Бесфамильному, может он чем мне поможет. Лекари ни хрена не понимают, сколько мазей прикладывали и всё напрасно. Кто-то меня проклял и навеял эту страшную болезнь.
- Хорошо, Проша, я отвезу тебя, только ты успокойся и подумай, что ты будешь говорить Ивану. Он же человека видит насквозь, от него не утаишь ни свою душу, ни злых помыслов.
Так и поехали Марья и Прохор Лаптевы, крадучись, к нашему духовнику. На небе ни звёздочки: тучи, ветер. Будто какие воры прибыли, когда Иван Бесфамильный спал крепким сном праведника. Постучали в ветхую дверь, да она и была не заперта, потому что в любую минуту дня и ночи к нему могли придти односельчане за какой-нибудь надобностью. Не важно какой. Хотите я покажу вам вон на том небосклоне, как они приехали, ведь история никуда не пропадает, и если ей умело воспользоваться, она всплывает со всей наготой. Вон – вон из темноты выплывает каурая лошадь. Её под уздцы ведёт женщина. Это и есть Марья Лаптева, а в телеге её муженёк Прохор. Какая глыба! Кажется, заполонила всё пространство. Уж на что у них мощный жеребец, но и тому временами было не под силу тянуть с ним телегу, особенно осенью, когда земля раскисает от дождей. Хотите, сейчас он выползёт на небосклон, где отразится наша местность, и застрявшая с тяжёлыми брёвнами каурая лошадь – это и есть Прошка Лаптев. Все увидели? Вот и хорошо. Теперь пойдём дальше. Сколько прошло с тех пор веков, я и сама не знаю. Просто вот сижу и смотрю на прошедшую историю, которой столько уже лет, что у меня не укладывается в голове. Небесная канцелярия не врёт. Там всё фиксируется, людям приближённым к Богу, она открыта. Помоложе была, было интересно, а вот сейчас страх берёт за людей, и за их действия, ведь там всё фиксируется и никто не уйдёт от кары небесной. Некоторые дельцы думают – спрятали свой блуд и концы в воду, ан нет. Там уже всё взято на карандаш. Я хочу показать последний бой Стеньки Разина, где его свои же и предали, испугавшись барского гнева и царя. Вон смотрите, стреляет в него свой, и Стенька падает. Его окружили свои – действительно свои, но среди них и тот кто сделал это гнилое и подлое дело. Конечно, какое ему было наказание свыше, ни я, никто другой уже не знает. Мы мелкие сошки, поставленные кто куда, чтобы показать людям насколько порой они гадки в своих порывах и чаяньях. Да что я вдруг отвлекаюсь от темы-то, ведь у меня на душе Иван Бесфамильный и его запутанное дело, которое так и осталось нераскрытым в те далёкие от нашего времени года.
Ну, приехали они, как говорится, к нашему Ивану. Прошка начал объяснять, что и как. Но Бесфамильный молчал. Он знал Лаптева и следил за его действиями последние дни очень внимательно.
- Ну, так что, Иван, ты мне поможешь, нет? – спросил тогда Прохор Лаптев, а сам прятал от народного целителя свой взгляд. Мария хотела толкнуть мужика в плечо, дескать, смотри Ивану прямо в глаза, от этого зависит твоё здоровье, но, испугавшись, не сделала этого. Сама, зардевшись, ждала развязки.
Иван ждал. Он смотрел на Прошку. И когда его нервы начали сдавать, спросил:
- Так и будешь молчать?
- Мне сказать нечего. Всё был здоров и вдруг.
- Прохор, вдруг не бывает. Что-то есть, за что тебя наказали.
- Иван, это твоя работа?
Бесфамильный долго молчал, потом тихо, но довольно спокойно сказал:
- Да, это я тебя наказал.
- За что?
- Сам знаешь за что.
- Я перед тобой ни в чём не виноват.
- Передо мной да, а вот перед другими.
- А тебе какое дело?
- Все мы ходим под единым Богом.
- Я убью тебя колдун проклятый, если не снимешь с меня свое заклятие. Смотри сколько во мне сил, и из-за какой-то ерундовины я погибаю.
- На всё воля Божья,- ответил тогда Бесфамильный бесстрастно и замолчал, давая понять непрошеным гостям, что разговор закончен, и он хочет спать.
Ветер рвал сучья деревьев, завывал в крыше дома, предвещая беду, и она случилась. Не выдержав молчание колдуна Прохор Лаптев вытащил из голенища сапога длинный булатный клинок и завертел его в руках.
- Прохор, уймись! Не делай этого, погубишь свой род, как по мужской, так по женской линии! Несколько столетий будут приходить твои потомки на голгофу жертвенного огня. Не шути. Я уже не в силах снять это заклятие. Терпи и молись, у каждого своя стезя. Бог милостив, тебя простит.
- Какая может быть стезя – проклятый колдун, - снимай своё заклинание, а иначе тебе будет хана.
Иван Бесфамильный тогда улыбнулся мягко и доверчиво, да вот посмотрите его избушка, он сам и разъярённый болью и гневом Прохор Лаптев. Видите, он едва сдерживается, чтобы не совершить тяжкий грех, который может отразиться на его потомках в веках. Он ещё мечется, думает, но сил уже нет. Обоюдоострый кинжал уже летит в колдуна, и тот смертельно раненый, падает, не произнося ни слова.
И тут ударил гром, как будто развёрзся весь небосклон. Шаровая молния прошлась по лошади и Марии, Прошка остался жив, но у него отнялась правая сторона тела, как будто его разрезали пополам, левая живая, а вот правая омертвела. И он не мог двинуться с места.
А когда проснулись люди и увидели, что произошло в их деревне, долго не могли прийти в себя. Он им был всем: целителем, успокоителем, защитником. Рёв стоял такой, что порой у людей сдавали нервы, и они, не зная, что предпринять, пытались кончить жизнь самоубийством, чтобы лечь вместе с ним, но безрезультатно. Дух Ивана всегда спасал их, мол, рано вам ещё. Живите и несите свой крест. Вон похоронили его на том холме среди трёх дубов. Как ни странно, но никто не знает сколько лет этим деревьям. Эти три дуба упоминаются в наших летописях. Да вон видите, они в то время были такие как сейчас. И ничего им не делается, стоят себе и стоят. Видимо они уже прикоснулись к вечности, и ничего уже им не страшно, даже пила лесоруба, так как на всякое ядие есть противоядие. Вон и домик Ивана стоит целёхонёк, и нет ему износа, хотя уже столько пролетело веков никто уже и не помнит, и только небесная летопись извещает нам об этом, не упоминая года, просто фиксирует события.