(отрывок из повести «Праздник»)
Посередине комнаты большой круглый стол, за которым полагается сидеть в согласии дружному семейству, возносил вверх безобразные руины праздничного пиршества. Обрушенная наполовину салатная горка жалко пустила из-под себя мутный сок. Колбасная фестончатая лента из бордовых овальчиков зияла щербинами утрат. Четыре уцелевших бутерброда пугливо сбились в кучку на нижнем ярусе трёхэтажной вазы, тараща оранжевые глазки на потерявшиеся среди белой фарфоровой глади икринки от выбывших собратьев. Опрокинутый стакан припал тонким краем к вишнёвой лужице, словно надеясь заманить её обратно в своё чрево. Две перепачканные тарелки громоздились друг на друге, пытаясь умять между собой железо ножей и воинственно щетинясь острыми зубцами вилок, наваленных поверху. Осквернённые жирными пятнами смятые салфетки, огрызки хлебных корок, ненужная больше скрученная проволочная клетка шампанской головки, растрёпанный пучок укропа, выпавший из надлежащего блюда и превращённый тем самым из украшения в отброс, – довершали картину печального разорения и беспорядка, подобного следам ратного побоища.
Праздник сократился, ужался до малого островка в углу с ёлкой. Она тихо поблёскивала струями мишурного «дождика» и пугливо прятала под тёмными лапами нижних ветвей два подарочных свёртка. Румяный дед Мороз бодрился глянцевым картонным лицом, глуповато глядя с деланным простодушием нарисованными синими глазами и тщетно делая вид, будто «ничего такого» не произошло...