До поезда оставалось еще два часа, и Алик решил поиграть в компьютерные игры на своем новеньком компе. Время пролетело незаметно, сработал запрограммированный будильник, и Алик побежал на кухню наскоро проглотить, заранее приготовленный, бутерброд с сыром и колбасой. Сегодня он провожал свою девушку Веру. Она уезжала к тете в Прибалтику, на две недели...
Алик, сын известного нейрохирурга, любил кино, вино, красивых девушек, научную фантастику и интеллектуальную прозу. Мама Алика была домохозяйкой и воспитательницей сына с трехлетнего возраста. Ее воспитание заключалось в безмерном потакании и бесконечных опасениях за жизнь и здоровье любимого чада.
В итоге Алик стал тем, кем и должен быть юный баловень удушающего родительского попечения - самовлюбленным нарциссом и капризным тираном своей безумно любящей матери. Отец не касался воспитания сына, будучи углублен в научные изыскания оперативной нейрохирургии. Его операции стали классикой жанра, в лучшем смысле этого слова.
Вера Любимова, 23-х летняя операционная медсестра доктора Зноева (папы Алика) встречалась с его сыном два года. Алик Зноев, двадцатилетний смазливый юноша, по-своему любил белокурую Веру за ее стройные формы и мягкую натуру всегда улыбчивой стюардессы. Вера внешне ничем не выдавала свои чувства окружающим, но все знали, включая самого доктора, что она предана Алику до самопожертвования.
За три дня до своей поездки у Верочки состоялась интимно-доверительная беседа с отцом Алика, который блестящими и неотразимыми аргументами лечащего врача разъяснил девушке всю тщетность ее мечты о супружеской жизни с его сыном. Главным и основополагающим контраргументом свадебных торжеств явилась серьезная болезнь Верочки – врожденный порок сердца…
Верочка не возражала, и не защищалась, а приняла решение: оперироваться в одной из стран Балтии у известного светила кардиохирургии – доктора Ингвара Иштвайтиса. Естественно, она никому об этом не сообщила, кроме собственной матери и доктора, тем более Алику, который при всем своем легкомыслии, никогда бы не разрешил Верочке подвергать себя подобному риску.
Контракт с прибалтийской клиникой включал в себя пункт о 60% летальных исходов в результате оперативного вмешательства в сердечную деятельность. Врачи не гарантировали жизнь, прогнозируя возможную смерть...
Парадоксы нашего времени необъяснимы с точки зрения здравого смысла…
***
Алик ждал Верочку в привокзальном парке, на их любимой скамейке под кленом. Ветер носил бумажки по свежеподстриженному ярко-зеленому газону, закручивая пыльные смерчики против часовой стрелки, желая как бы остановить неумолимую жестокость человеческого бездушия. В конце кленовой аллеи он увидел человека в плаще с поднятым воротником.
«Отец?» - удивился Алик. Доктор Зноев шел очень быстро, размахивая левой рукой, неловко, как разбитым крылом диковинной птицы. Подойдя к сыну, он сжал его плечи, и посмотрев в глаза, негромко сказал: «Сынок, Верочка умерла, крепись. Ее больше нет. Она не пережила послеоперационного шока в результате неправильно проведенной анестезии. Прости, что я не сказал тебе раньше о том, что у нее был порок сердца. Надо было дать ей шанс.»
« Какой шанс?!» - почти кричал Алик, истекая слезами, как кровью, затопившей землю в период массовых жертвоприношений. «Выйти за тебя замуж. Это я посоветовал ей сделать операцию. Прости. Не знал, что так получится».
Алик молча смотрел перед собой, вспоминая ту, которая всю жизнь будет напоминать ему о его преступлении. Он убил ее своим бессердечием. Это не у Верочки, а у них с отцом самая страшная нравственная болезнь человечества – порок мертвого сердца…