В моем полуподвальном магазине продавщицы менялись часто. Они относились к работе, просто халатно, а иные считали все что принадлежит мне общественное то есть не чья, или просто наступил долгожданный строй коммунизма и старались тащить все что в магазине к себе домой. Из-за этого текучесть кадров была высокая. В основном подвале (я так называл свой магазин) дела шли нормально, а иной раз дохода хватало только покрывать текущие расходы.
Я всегда по жизни что-то ищу, найдя это «что-то» мне кажется в этом «что-то» еще что-то не хватает, и продолжаются поиски. (Мне однажды подруга сказала, что я не буду счастлив в личной жизни, и умру в одиночестве, потому что всегда в поисках чего-то). В моем воображении, еще, будучи ребенком, я определил свою жизнь, то есть давно ее расписал по полочкам, хотя в основном моя реальная жизнь далеко не соответствует той расписанной.
В подвале находиться, то есть в самом помещении я не очень-то любил, а тем более весной и летом. Свое основное время проводил перед подвалом на улице. Помещение, арендуемое мною, находилось в жилом доме, спальном районе. И двор был красивым: деревья, детская площадка, и жители близлежащих домов все время проводили на улице.
Рядом жила соседка, по имени Алла. Она, бывало, выходила со своим маленким сыном из квартиры и долго проводила время на улице, сидела на скамейке, попивая пиво, пока ее сын наиграется в песочнике, или побегает с другими детьми. Когда я заглядывался на нее, стандартными мужскими жадными глазами видимо ей нравилось. А в подвале у меня работала Ольга, с кем уже несколько лет встречаюсь, но мне казалось, вот то ли возраст Аллы, то ли фигура, то ли ее походка из моей детской мечты идеальной женщины. Если это добавить качествам которых имеет Ольга честность, порядочность, к стати эти качества тоже из моей мечты и получилось бы… И вообще – то как женщина (визуально) Алла мне нравилась, когда она гуляла на улице, я мог долго любоваться ею. Конечно, она это замечала и, возможно, ей это было приятно. И однажды она подошла ко мне на улице и попросила взять ее на работу в магазин продавщицей. Я ей сказал, что дела в магазине нынче идут у меня неважно, и поэтому работникам зарплату я урезал и, возможно, оплата ее не устроит. Этим я хотел ее от себя оттолкнуть, считая, если я ее возьму на работу, вдруг еще какие-то качества ее характере, кроме визуальных подойдут в мой идеал. Вот тогда и будет катастрофа. Она-то замужем, а к замужним я не имею отношения, только дружеские, тем более знаю ее мужа.
Мой дипломатический отказ был только надводной частью айсберга, а подводной частью – то, что я еще боялся…
Мне мать всегда говорила: хьо къыран чьо лоцар ву хьо*, то есть в переводе: то, чего боишься, обязательно произойдет с тобой. Но так как я с малых лет считал себя необычным человеком, я решил попробовать это, броситься в эту омут головой.
Ольге сразу не понравилась новая продавщица, она своим женским чутьем почувствовала, что это та «фанера», которая может отделить нас чуть-чуть друг от друга в личных отношениях, или кроме ревности, может быть, была и другая причина. Она отговаривала меня брать Аллу на работу, а когда я сделал по-своему, она решила нажать на меня и взяла отпуск, мол, с ней не будет работать.
Я считаю себя независимым ни от чего, и ни от кого (возможно, я ошибаюсь) но, тем не менее не долго думая, я тут же нашел вторую продавщицу, а на Ольгу возложил обязанность проверять учет на пересменках. Она была одной из людей, которым я доверял.
Я, наверно, по жизни игрок, то есть при острых жизненных моментах у меня появляется азарт, играет кровь, появляется интерес к жизни, и это все мне нравится. Хотя старший брат мне всегда говорит, что я странный какой-то, что сам себе создаю проблемы и чувствую себя героем, преодолевая их, когда можно просто не создавать. Но, увы! Всевышним не договоришься, то есть судьбу на свой лад не перепишешь.
Продавщицы у меня работали по неделю, и каждое воскресенье передавали смену в присутствии Ольги. Мне так было удобно. В начале при пересменах больших отклонений в цифрах не наблюдалось. Все было, как положено. Шли недели, мои отношения к Алле вышли из рамок «начальника и подчиненного» в рамки дружеские. Алла не скрывала симпатию ко мне, как к мужчине, с первого дня. Мне нравилось слушать ее бессмысленный разговор, похвалы в свой адрес, комплименты, то есть, оказывается, я тоже могу любить ушами, а может, только ушами, но не сердцем? ( Меня всегда преследуют слова Ольги, что природа одарила меня всем, что она может дать человеку, кроме любви к женщине. Может, она ошибается? Исходя из ее слов, я говорил, что в таком случае ей не стоит ревновать меня ко всему женскому полу, но она хотела большего).
В свободные дни Алла, когда муж ее был на работе, приглашала меня к себе на чай. Я не отказывался, чай - моя слабость, хотя я чаем могу напиваться у себя в подвале, но все равно позволял себе ходить с гостиницей к ней на чай. Когда в кухне пили чай, на ее неоднократные намеки сближения я не обращал внимания, иногда делал вид, что не понимаю, или отказывался, придерживаясь своим не писанным принципам. Для меня гулять с замужними - табу. Она для меня была просто другом. Ольга начала сомневаться в моей верности, хотя я обет верности никому не давал.
Как-то на пересмене Аллы Ольга обнаружила недостачу, и конечно, сразу же меня известила. Подводная часть айсберга, чего я боялся, кажется, начинала проявляться, то есть пошли интриги или проблемы. Первая мысль, что мне пришла в голову, - что Ольга на цифрах инсценировала недостачу, и поэтому я серьезно не принял это во внимание.
Как говорится, чем глубже в лес, тем больше дров. В следующий раз недостача оказалась еще больше. У меня появились две версии, первая - инсценировка Ольги, вторая,- что, пользуясь моим доверием, Алла на самом деле ворует. И тут во мне начал проявляться талант детектива. Я так мысленно прикинул: товар плюс прибыль, минус расход, и как оно должно ощущаться визуально. Понаблюдав несколько дней, я понял, что мой бизнес то ли на месте стоит, то ли, скорее всего, идет на минус. Если идет на минус, версия инсценировки отбрасывалась, а появилась третья версия, что Ольга ворует сама, а валит на Аллу (наверно, многие и порядочные люди способны на подлость на почве ревности).
Тогда я решил поговорить с каждой по отдельности. Ольге, зная ее характер, я предложил, пусть она увольняется и этим самым докажет мне, что ворует Алла. (А сам я думал: если Ольга проявит желание уйти, то не применно уволю Аллу и накажу, а если не проявит такого желания, то, возможно, ворует и сама). А Алле я сказал, если она ворует, то пусть пеняет на себя. Убедившись, строго накажу. Она отвечала, что Оля делает все, чтобы нас поссорить. И к тому же и Оля не торопилась увольняться, мотивируя это тем, что если ее не будет, меня обворуют до ниточки. Обе были логически правы. И я понял, что у них пошла борьба перетягивания телеги, а кто из них был (с-)щукой, а кто лебедем, выяснить предстояло мне. Одно я знал твердо: в роли телеги являюсь я. Как и та басня, дело у нас должно было закончиться моральным постулатом, примерно так: если хочешь с ним спать, не воруй у него, а если с ним спишь, тем более не воруй.
Конечно, что бы избавиться от этих проблем, Аллу можно было просто уволить и подобрать продавщицу под Ольгу. Как никак когда Ольга одна работала, недостач у меня не было. Но мне захотелось идти до конца по этому темному туннелю и самому испытать те моменты радости, которые могу ощутить, выходя на свет. Однажды вернувшись из Тольятти, я обнаружил, что в магазине на смене Аллы работает Ольга. Я спросил, что, Алла не вышла на работу? Ольга мне ответила, что взяла отпуск на первой работе (она работала в библиотеке, а у нас совмещала), и поэтому она уволила Аллу. Конечно, я поругал ее, чтобы такие вопросы она без моего согласия больше не решала. Можно было Аллу оставить уволенной, но тут был и мой интерес. Я хотел знать, кто же мне «подкладывает свинью»: Алла, для которой я сделал много хорошего, взяв на работу, или Ольга, с которой я встречался семь лет.
Я сказал себе, если другая незнакомая обманывала бы меня, то я просто уволил бы ее и дело с концом.
Я решил поставить ловушку, то есть оставил за прилавком товар – добавку к кофе, и много чего разное не учитывая его нигде, ни на складе, ни за прилавком, мол, на него у меня нет документов, и, соответственно, цены не знаю. Я думал так: если кто - то берет деньгами, тут не поймаешь, а товар, типа добавка к кофе…что я оставил (а, между прочим, говорят, вкусная вещь), если возьмут домой, я увижу, так как в гости ходил к обеим. Самому провести проверку у меня не доходили руки, а может, так и есть на самом деле, как мать мне всегда говорила, что я бесшабашный.
Одновременно я решил проверять дневную выручку. Когда Алла работала, я решил запоминать, сколько за день беру денег. Кассу я снимал несколько раз за день, так безопаснее со стороны наркоманов - грабителей. Вечером я сравнил то, что записано в тетради и то, сколько у меня в кармане, в цифрах была разница, записано было больше. (Когда снимаем кассу, мы записываем сумму в тетрадь). Я у Аллы спросил, почему такая разница, значит, она приписала сумму, и эти деньги положила в свой карман. Она заплакала, мол, ищешь причину, чтобы меня уволить, а она ни копейки не приписала. Наверно, слезы чьи - то они не были всегда ломали мое оружие наступления, и не только оружие наступления, но и оборону мою, тем более если эти женские слезы. После этого я не знал, кому больше верить, себе или ей, потому что я допускал, что мог истратить часть денег и забыть, такое иногда со мной бывает. (Как я всегда говорю про себя: текущей памяти нет, то есть, если сказать по- простому, то, что я сделал сегодня, вообще могу и не вспомнить). А когда «настоящее» уходит в « прошлое» начиная со следующего дня, помню более менее, и чем дальше, тем лучше.
Через некоторое время одна баночка пропала. Ага, думаю я. Одна, может быть, и попалась, но главное, надо определить, кто же? А потом стали мои банки (добавка к кофе) пропадать одна за другой. И конечно, я определил, кто их берет, потому что, побывав в гостях у нее, видел эти баночки. Чтобы убедиться, когда подруги не было со мной на кухне, я запомнил номер партии на баночке и сравнил с теми, что оставались в подвале. Но я не торопился с выводами, помня слова: человеку свойственно ошибаться, и решил проверить, как говорится, «кругом», то есть по – всякому, или просто мне в душе не хотелось согласиться с тем, что этот человек ворует у меня, пользуясь моим расположением к нему.
Однажды мне позвонил брат из Тольятти, он там лежал в больнице и сказал, чтобы я дал деньги врачам, чтобы его лечили по-человечески. Я рано утром снял кассу и добавил к вчерашним деньгам, получилась круглая сумма. Одним словом, когда я приехал на 099 в Тольятти, я денег в кармане не обнаружил, одно я точно помнил, что положил их обратно в кассу, мол, сейчас поднимусь к себе домой, а потом возьму. Я рядом снимал квартиру. Приехав к брату, я сказал, что деньги забыл, а завтра привезу. Вернувшись обратно, я и в кассе не нашел денег, конечно я допускал и такое, что мог на улице уронить, или на заправке, или перед домом, или перед больницей, где угодно. Видимо я сам успокаивал себя, находя пути, оправдание этого человека, или просто не хотел разочароваться в нем. Я от природы такой, что могу доверить человеку второй раз, третий раз,… хотя и бывало несколько раз обман с его стороны. Я думаю, каждый раз, что этот человек осознал и не повторить вновь. Но, увы, иногда приходиться соглашаться грустными мыслями Пушкина: кто жил и мыслил, тот не может не презирать в душе людей.
Однажды я поехал за товаром, забыв свои часы в кассе (браслет и корпус золотые), я их снимал, когда мыл руки или когда таскал коробки в подвал. Вернувшись, я не нашел свои часы в кассе. Думаю, может, на складе бросил, но и там не нашел, и потом стал носиться по подвалу в поисках часов, подглядывая под товар. Я мог их хоть где бросить или спрятать, такое бывает со мной. Понаблюдав долго за мной, Алла достает мои часы из кармана и отдает, мол, не их ли ищешь? Нужно было быть круглой дурой, чтобы не понять с первой минуты, что я ищу. И не знаю, как они к ней попали, хотя она сказала, что я их оставил на прилавке, рядом с кассой.
Вот и понемногу против Аллы, у меня набирались отрицательные баллы, хотя все этого было достаточно, чтобы ее уволить, но у меня каждый раз оставалась надежда, что она исправиться все таки и перестанет делать подлости. Я не всегда могу понять некоторых людей, если этому человеку ничего плохого я не сделал, почему этот человек старается навредить мне, или исчерпывает мое терпение. Она почти этого достигла. И тут еще одна проблема она мне создала. К нам частенько заходили наркоманы, любители выпить и этот контингент всегда предлагают всякое барахло. Хотя я не раз предупреждал не покупать ничего, Алла купила у наркомана золотую цепочку по дешевке. Потом прибежала мать наркомана и хотела ее выкупить, но Алла не вернула ей цепочку, мол, продала (наврала). А потом мать наркомана привела к мне милицию, и они перевернули весь мой подвал. Хотя в тот день Алла не работала, и менты прекрасно знали, что я не причем, но наказали меня. Тут, конечно, у меня кончилось терпение, пока я определял, кто есть кто, я мог потерять многое. Тогда я Алле сказал, что она может подыскать себе другую работу, предварительно рассчитавшись со мной за все (за воровство, за обман, за мои нервы угробленные).
(Если как продавщица обманывала б меня, то я просто уволил бы, и не думал бы ей мстить, а тут дело иначе, она воспользовалась моим доверием, не оценила мое доброе отношение к ней или посчитала меня лохом. Я не мог себе простит, что несколько раз давал ей шанс исправиться, когда надо было просто вышвернуть, и тем более Ольга не упускала возможность напоминать мне в цифрах примерный мой ушерб). Я отношусь к людям доверчиво, это не значить, что я легко растаюсь своим интересом.
Я это оценил дорого, да хотя она и обворовала меня тоже неплохо. Она меня же еще обозвала поганым для меня словом. Тогда я решил поговорить с ее мужем, а он сказал мне, что я сам должен разобраться с ней, мол, он не причем.
Я долго думал, как же быть? Я себя не отношу к тем людям, которые живут по принципу: получив удар в правую щеку, подставь левую (рабско-господская психология), я, скорее всего, отношу себя к тем, кто живет по принципу: зуб за зуб, око за око (жестко, но справедливо).
Алла с мужем жили на первом этаже, над подвалом. У них была машина ВАЗ 21043 двугодичная. Они оставляли ее на ночь под окном, тем более, что на ней имелась система сигнализации. После того, как я распрощался с Аллой, они перестали оставлять машину на улице. Мое самолюбие это как - то успокаивало, мол, боятся. Прошло дастаточно времени, и они опять начали оставлять машину на улице, видимо, посчитали мои угрозы пустой болтовней. При разборках я однажды пообещал им неприятности, если они мне не вернут ту сумму, которая требуется.
…Однажды после женского мартовского праздника я вернулся домой под утро (около пяти часов). Я снимал квартиру на седьмом этаже в доме по соседству с домом Аллы. Только я успел зайти, как услышал взрыв и сирены. Не включая свет в квартире, я подошел к окну и выглянул, встав так, чтобы с улицы меня не было видно, даже если кто-то случайно посмотрит на мое окно. Так как их дом находится чуть впереди и в сторону, если смотреть из моего окна, я не увидел их машину, но видел ментовскую машину и мужа Аллы, который бегал, светя фонариком на мой дом, меж домами, ища виновников. Хотя ими являлись он сам и его жена.
Утром, идя на работу, я был готов душевно к камерам, протоколам, суду… Машина ушла на свалку, сгорела до тла со взрывами. А теперь я сплю спокойно, и больше не преследует меня мой внутренний голос со словами: ты лох, ты болван, ты работал несколько месяцев на «крысу», и все смеются над тобой, и, возможно, на твоей машине они ездят, а у тебя не хватает мужества рассчитаться с ними…
* много смысловая поговорка, в данный перевод по теме.