Посвящаю всем жёнам воинов, ждавшим, но так и
не дождавшимся своих мужей, "теперь и всегда".
Меня Любава в саван не обрядит,
Слезами горькими меня не оросит,
И благовест церквей уже не грянет,
По мне молитва уж не прозвучит…
Но по весне, когда пробьются всходы,
Плоть грешная не обратится в прах
И в будущем, когда минуют годы,
Святой водицей(*) станет на устах!
А я вернусь, вернусь… в ином обличье,
Забывший всё, но только не тебя!
И буду, может быть, немножечко двуличным,
В стремлении, наконец, постичь себя.
И я прощу, прощу некрепость веры,
Подарки княжьи и его постель, –
Я все прощу, поскольку нету меры,
Чтобы измерить глубину потерь…
***
Твоя любовь, как Белая Волчица,
Крадётся тихо за моей спиной,
Оскал, прыжок… – и что должно случиться,
Случится в этой жизни… иль в иной!
(*) Примечание:
«… есть ещё тысячи неизвестных, погибших «за други своя», они тоже святые, и воду из Сити можно пить как святую, потому что она омывает мощи этих людей» (Николай Тележкин, местный краевед).