Да и мне было это кстати: ни к чему не обязывало.
Снова пришла медсестра, и, сделав свое дело, быстро удалилась. А я, наблюдая за ней, сделала вывод, что в ее поведении и поведении охранника есть общее: держать дистанцию и молчать. А почему?
А еще я заметила, что медсестра, сделав укол, пустую ампулу, прячет в сумочку. Ну и что тут такого?- успокаивала себя, но успокоиться не получалось и мне хотелось «сунуть свой нос в чужой вопрос».
Как только она ушла я снова заговорила с ним:
-Ну, вот Андрей Семенович, вас обслужили, попробуйте только не подняться. Лично я буду очень огорчена. Молчите? Ну и ладно, я не обидчивая. Я сейчас вытру пыль, сделаю влажную уборку и займусь обедом, а потом засяду за статью. Наводя порядок, и находясь на кухне, когда Елена отсутствует, я люблю петь. И я пела, скорее мурлыкала : «Берега, берега! Берег этот и тот…» или «напрасные слова …» периодически бегая из кухни в комнату посмотреть, не встал ли мой подопечный. Не знаю почему, но я в это верила. И каждый раз, забегая в комнату, обращалась к нему с вопросом: Ну, как дела?
Я болтала с ним, гладя кота, не глядя на него, а, осматривая комнату: все ли в порядке, собираясь отдохнуть и перейти от пустой болтовни к делу и набросать мои мысли о моих птицах. Каждый раз, усаживаясь за статью, я сожалела, что у меня нет ноутбука. А все, потому что дома был компьютер, и им пользовались мы с мужем вдвоем, а это не очень удобно. И, кроме того, компьютер с собой не возьмешь в дорогу.
Доставая из своей дорожной сумки блокнот, я мельком взглянула на больного. Мне показалось, что у него изменилось выражение лица. Как - будто он сдвинул брови. Да нет,- успокоила я себя,- это мне показалось. Удобно усевшись, я принялась за статью. « Что с нами стало? Что стало с нами, с людьми? Почему мы хуже зверей?» И тут вдруг кот прыгнул с кровати и залез под нее. Только я успела дописать предложение, как в комнату вошел молодой худощавый парень, в джинсовом, как сейчас говорят, прикиде, с выстриженными висками и торчащей челкой, остановившись на минутку возле больного, он глянул на меня.
-Здрасте!- сказал он, огляделся, и кинул себя в кресло, положив правую ногу на левое колено,- а вы кто?- спросил он меня.
-Здрасте! Что-то - вроде сиделки. А вы кто?
-Я не вроде, а в своем доме, а вы-то что тут высиживаете?
Меня передернуло от этих слов, но я удержала себя:
-Мне кажется, что, все вопросы должны быть к Ивану Петровичу.
-Да нет уж. Тут решаю я, что должно, а что не должно.Я задыхалась от возмущения и желания поставить его на место,но удержалась .Набрала Ивана Петровича и сказала,что с ним желает говорить Федор. Тот взял трубку и долго слушал,успевая вставлять-хорошо и да.А поговорив,он презрительно посмотрев на меня, и сказав:"Ну и ну!-вышел
Слезы вдруг потекли по моим щекам, и удержать их я не смогла благо, что была одна и могла позволить себе эту слабость. Этого уже давно не было, потому что душевная боль не позволяла мне расслабиться и заставляла меня держать себя в руках. А сейчас рыдала, пользуясь этой минутной слабостью и тем, что никого нет рядом, кроме этого неподвижного существа. Вся боль, вся жалость к себе, вся несправедливость выливалась со слезами и вдруг, мою руку слабо сжали. Я обомлела и закричала: Андрей Семенович просыпайтесь! Рука его тут же разжалась. И теперь он снова лежал без проявления жизненных сил.
Нет, на сей раз мне не показалось! Присев на кровать, я стала делать массаж: каждый палец, потом треугольник между большим и указательным пальцем. Ногтем помассировала 36 раз на одной руке и на второй. Я где-то читала, что это хорошее воздействие на сосуды головного мозга. Все это я делала механически, поглядывая на него, ожидая пробуждения. Но, увы, он лежал неподвижно. В голове был винегрет: прикосновение его руки и крутились эпизоды встречи с Федей. Мне было обидно, что вот так ни за что ни про что тебя может обидеть какой-то пацан, которому не больше двадцати лет. Обидеть, только потому, что он племянник богатого дядюшки, а таким все позволено.
Я вздохнула, и мысли вдруг перескочили на мою всю жизнь. Я вспомнила, как я, уже взрослая тетя, часто разговаривала с невидимым маленьким волшебником и говорила ему, чтобы он посчитал, сколько раз за день меня совершенно ни за что обидели и сколько раз за мою доброту мне наплевали в душу.
Обида подкрадывалась ко мне плавно, таща за собой жалость к себе, и заполняла глаза слезами. Но я пыталась ее прогнать, беседуя с больным, утирая слезы:
-Вот так, Андрей Семенович, не только вам плохо. А как мне плохо, если бы вы знали, сколько раз меня обижали, а тут еще этот - ваш племянник: жизни еще не нюхал, а туда же. А муж мой, считая меня своей собственностью, сколько раз обижал. А ведь вначале с дрожью в голосе со мной разговаривал. Вот что значит собственность: что хочу-то и ворочу. Сколько я здесь, а он не звонит и я уверена, что даже не вспомнил обо мне, потому что уверен - собственность его никуда не денется. Да и я странное дело, но не очень скучаю по нем. Он счастлив, что вернулся в свою молодость, когда жил сам в однокомнатной квартире и никто не мелькал у него перед глазами. Ну и пусть не помнит. Главное, что нет рядом его занудства: не туда положила, не так поставила, суп пересолила и бесконечный поток нареканий. Из жены превратилась в прислугу. Одним словом - достал.
И за что мне все так? Как часто в такие моменты бурчаний и ворчаний мне хотелось бросить все и бежать куда угодно, только бы подальше от него. А самое главное - сколько было возможностей, сколько ко мне клеилось серьезных мужчин, так нет же – не задумываясь, отшивала их. А впрочем, справедливости ради, его ведь тоже нельзя назвать несерьезным и поэтому кто знает, во что превратились бы и эти серьезные воздыхатели
-Андрей Семенович, ну приходите в себя! Мне так хочется что-то хорошее сделать в этой жизни, и пусть это будете вы.
Ответа не последовало. Глаза были у меня на мокром месте, и я их, шмыгая носом, то и дело вытирала.
-Андрей Семенович, вы, наверное, слышите все, что я говорю вам и себе? Не слушайте меня дуреху. У вас своих проблем выше крыши. Я справлюсь. И вы справитесь, точнее мы. Боритесь и поборите!
Не знаю, слышал ли, он меня или нет, и сжималась ли его рука или мне уже мерещилось, и я выдавала желаемое за действительность.
Вечером, подводя итоги дня,4 пунктом я написала себе в утешение - он сжал мою руку, а 5 пунктом моей приятности я записала - осталось четыре дня.
- 10 -
А утром, когда Елена ушла в магазин, явилась медсестра. Пока она приготавливала все для укола, измеряла давление, я ей очень любезно предложила кофе и она не отказалась:
-Сейчас я сделаю укол и тогда…
- Идемте в кухню, чтобы сюда не нести, там и сыр и колбаска.
Она сделала укол, снова пустую ампулу бросила в сумочку и направилась в кухню. Я усадила ее за стол, а сама, извинившись, вышла, пообещав, что на минутку и бегом с дрожью в ногах, совсем обнаглевши, полезла в ее сумочку и вытащила, пустую ампулу, прочла название и, положив на место, быстро побежала в кухню. Открыв дверь, говоря ей: мне показалось, что он пошевелился.
-Нет,- уверенно сказала она. Он не может шевелиться. Он же после укола.
-Да? Жаль его, - сказала я и внимательно посмотрела в ее серые глубокосидящие глаза, перевела взгляд на коротенькие широкие густые брови, торчащие ушки и почти безгубый рот.
-А что делать – мы не всесильны и кому сколько отведено.
-Да? Так медицина считает? А как же - наше мысленное представление, мантры, визуализация? Это что, по-вашему, просто фантазия?
-Не знаю,- она пожала плечами, мое мысленное представление, сосредоточено на том, что мне дали учебники, и что в них написано. И это, слава Богу!
-Учебники прошлого века?
-В том числе.
-Учебники это хорошо, но сейчас двадцать первый век и люди уже не те, что были раньше и некоторые уже могут контролировать и направлять энергетические потоки, читать чужие мысли, превращать жидкость в пар и вообще творить по нашим дилетантским представлениям, чудеса.
Она вздохнула:
-Все это не про меня. Я сижу как на иголках и думаю, как мне быстрее сбегать еще к одному больному, а потом в магазин и в садик забрать дочь и, что и из чего приготовить ужин. Тут уж не до чудес.
-Сочувствую.
Выпив кофе, она поблагодарила и удалилась. Я тут же набрала номер моего друга:
- Привет, Леша, набери на компе этот препарат и скажи от чего он,- попросила я, назвав лекарство.
-Давай номер твоего телефона.
-Да я держу трубку, набирай.
-Ты еще здесь,- через несколько минут спросил он.
-Здесь, здесь - нетерпеливо ответила я,- давай, говори!
-Это сильнейшее снотворное, ты, что начала его принимать? И вообще, ты куда-то вляпалась?
Кошмар! - подумала я и ответила:
-Пока не принимаю, успокойся, это вводят моему знакомому и никуда я не вляпалась, потом все расскажу. Ладно, Леша, спасибо, я побежала, потом поговорим, пока.
-Пока, тебя твоя подруга разыскивает.
-Для всех я в командировке. Пока!(продолжение следует)