Когда князь уже начал думать, что про него позабыли или обманули, на самом исходе дня, когда сумерки начали сгущаться, но ещё можно было отличить чёрную нитку от белой, у его шатра появились казаки.
Были они верхами, и было их немало. Но откуда взялись чужие люди посреди многолюдного и тщательно охраняемого лагеря?
Ну ладно - все они были на серых лошадях. Степняки знают, что серую лошадь, в сумерках почти невозможно отличить, от этих самых сумерек.
Но их было десять человек! Как они проникли в охраняемый днем и ночью лагерь, никто князю объяснить не смог.
Молчали и сами казаки. Только всезнающий мулла заявил, что не иначе, это происки шайтана, с которым гяуры заключили договор, продав ему свою бессмертную душу. Впрочем, откуда у неверных душа? Они давно заложили её шайтану.
Так или иначе, но посланники были перед ним. Князь ещё раз, уже лично, изложил свою просьбу. Казаки не удивились. За определённую плату они согласились показать князю и его воинам броды через Дон.
При этом они заявили, что никому не препятствуют в желании перейти реку и удалиться. У них нет интересов, которые пересекались бы с интересами кочевников.
С незапамятных времён живут они от воды. Им не нужны нивы и пастбища. Тот немногий скот, которым располагают казаки, пасётся на островах, и этого им достаточно.
Многие народы в разное время приходили на Дон. Приходили и уходили. А казаки оставались. Оставались и некоторые пришлые. Так, постепенно, сформировался новый этнос, тот народ, который именует себя казаками.
Древние греки называли их Меотами, что в переводе обозначает «житель болот». Жителями болот они и были.
Вернее, того немаленького пространства дельты великой реки, покрытого непроходимым камышом. Где непонятно, где же заканчивается вода и начинается суша. Или наоборот, где заканчивается суша и начинается вода.
Камыш служил им материалом для жилищ и даже храмов. Камыш был топливом и транспортным средством. Он же, в крайнем случае, мог использоваться в пищу. Вернее его молодые побеги.
Дельта реки всегда была полна самой разнообразной живностью. Здесь всегда можно было добыть оленя или кабана, наловить рыбы, в крайнем случае, если особо одолевал голод, а сил не было догнать даже лягушку, мириады ракушек, беззубок и перловиц обитали в реке и многочисленных ериках и протоках.
Но основной пищей народа, населяющего эти места, всегда была рыба. Рыба во всех видах. Варёная, жареная, сушёная.
Рыбу не только ели, но и продавали. Живых осетров доставляли в Константинополь, который потом стал Стамбулом. Каждую зиму отправляли обоз с мороженой рыбой московскому царю.
Рыбная ловля – это сложный вид человеческой деятельности, сопряженный с постоянной опасностью. И летом, и зимой велась ловля. В реке и в море. Здесь выработался тот особый характер, присущий казакам.
Во-первых, полный фатализм: река дала, река взяла. А взять она могла даже жизнь. Но жизнь одного человека ничто по сравнению с выживаемостью семьи, рода.
Поэтому ради семьи, рода, общины казак мог пожертвовать и жизнью. «Сам погибай, а товарища выручай», – родилось здесь, на Дону.
Второе качество, вытекающее из первого, – это абсолютный коллективизм, умение понимать друг друга без слов. В суровой природе только и выживали люди, наделённые таким даром.
Когда на море шторм, воет ветер, ломает лёд – здесь не до разговоров. И если один замешкался, не успел понять, чего от него ждут другие, погибнут все.
А фатализм рождает бесстрашие. «Смертным ли смерти бояться?» Это про казаков. Поэтому в любом бою, с любым врагом, всегда побеждают казаки. Бесстрашие, доведённое до абсолюта – вот основное оружие казаков.
Поэтому воевать с ними – пустое дело. А вот торговать можно. Это они умеют. Торговали с русами, степными народами, греками и генуэзцами. Торговали со всеми, кто мог предложить им, что либо, кроме рыбы.
Рыбы у самих было – завались. Печки чехонью топили. С турками, что появились на берегах Чёрного и Азовского морей, тоже поначалу торговать пытались.
Но потом, когда они захватили Константинополь, стали разрушать православные храмы и насаждать свою нечистую веру, повели с ними непримиримую войну.
Турки объясняли поведение казаков привычно просто. Мол, ходят казачки к турецким берегам, чтобы пограбить, «за зипунами».
И невдомёк им, что могут быть и другие мотивы. Что стремятся казаки возвернуть святой Константинов град, что желание их вернуть столицу православного мира, выше материальных интересов.
Что сожженные крымские города – это месть неверным за угнанных в плен и проданных в рабство соплеменников.
Что желание непременно добраться до Константинополя, нынешнего Стамбула – это желание вернуть привычный порядок вещей, который Османы изменили своим появлением на берегах Чёрного моря, когда-то называвшегося Русским.
Не знали казаки да и знать не хотели, что Османская Империя располагалась на трёх материках, что турки разгромили и уничтожили целые цивилизации, существовавшие до них.
Для казаков важным было главное - мир перевернулся. И виновны были в этом турки-османы.
К другим же народам, приходящим к ним с миром, казаки претензий не имеют. Бывают, конечно, стычки с другими соседними народами. Бывают войны пограничные. Но никогда они не доходят до такого ожесточения, как в случае с турками.
Джанибеку они помогут переправиться на другой берег Дона. Они дадут ему провожатых, если князь надумает путешествовать дальше. Степь большая, много в ней места.
Оговорили цену. Она оказалась приемлемой для князя. Это была малая толика его богатств, никак не сопоставимая с тем, что он мог получить взамен.
Казаки оставили двух провожатых и уехали.