Лариса прожила в этом доме полтора года и уже привыкла к тому, что здесь есть вещи, которые меняются – и есть вещи, которые остаются неизменными. Меняются времена года – и меняется угол, под которым попадает к ней в комнату солнце. Весной в открытые окна тянет сладким запахом черемухи, а осенью – тухловатой сыростью из подвала. Летом по подоконнику ходят голуби, а зимой в окно заглядывают синицы.
Первыми среди вещей, которые не менялись, были соседи и беды, ими приносимые.
Главной проблемой была толстая черноротая баба Таня. Она досконально изучила расписание Ларисы и дважды в день подкарауливала ее в подъезде – утром и вечером. Баба Таня тиранила всех в доме, но бессловесная интеллигентная Лариса была ее любимой жертвой.
- Куда прешься, корова? Вернись и немедленно ноги вытри!! – кричала баба Таня Ларисе, когда та только переступала порог подъезда. – Тут люди убирают, а ты бесконтрольно шляешься и грязь натаптываешь!!
- Такая молодая, а в лифт лезешь!! А если он кому-то вдруг понадобится? Бедные дети или усталые старики будут стоять и ждать пока ты, коза, накатаешься?? – кричала баба Таня в спину Ларисе, когда та пыталась нажать кнопку вызова лифта.
- Ты чего по лестнице, как по шоссе, прешься? Сумкой стены цепляешь! Красить их потом кто будет? Ты?? – она преследовала Ларису все пять этажей, ни на шаг не отставая от нее.
Утром процедура повторялась.
Лариса перепробовала все – пыталась мириться, задабривая злую старушку вкусностями, первой здоровалась и заискивающе улыбалась при каждой встрече, пыталась ссориться и скандалить, но голос ее срывался, а грубые слова застревали в горле. Самым действенным оказалось бегство. Поэтому Лариса начала уходить из дома, когда все еще спали, и возвращаться, когда все уже ложились спать. Но и от других предосторожностей она не отказалась: покидала квартиру только когда была уверена, что подъезд пуст, да и возвращаться старалась только тогда, когда была уверенна в безопасности пути. Ларисе не всегда удавалось проскочить незамеченной, но чаще всего это срабатывало.
Сегодня возвращение Ларисы прошло почти гладко – баба Таня услышала ее, когда она уже проходила третий этаж. Два этажа форы сделали своё дело, и Лариса успела не только заскочить в квартиру, но и снять пальто и ботинки, когда баба Таня изо все сил принялась колотить в дверь. Лариса пошла разогревать ужин, сделав вид, что стучатся не к ней, а к давно съехавшим соседям.
Проблемой номер два были соседи сверху: беспокойная молодая пара, помешанная на бесконечном улучшении своей квартиры. Сам процесс ремонта Ларису не беспокоил – она редко бывала дома днем, ее больше беспокоили последствия. Из-за постоянной смены труб и бытовой техники в квартире у соседей почти каждый день что-то ломалось, лопалось или протекало. Поэтому в квартире Ларисы был своеобразный, можно даже сказать артхаусный дизайн: обои в коридоре пузырились, отклеивались и свисали длинными неопрятными прядями, потолок в кухне шел грязно-желтыми фигурными пятнами; из ванной комнаты не убирались разноцветные и разномастные тазики и ведра, стоявшие в местах наиболее частных протеканий.
Попытки поговорить с соседями всякий раз проваливались. Нет, они всегда открывали дверь и охотно шли на контакт – показывали места протечек в своей квартире, спускались посмотреть на причиненный ущерб, цокали, сокрушались. На этом все и заканчивалось. Возмещать расходы на ремонт они не собирались, мотивируя это отсутствием денег, и клятвенно обещали, что случившееся не повторится – но ничего не менялось.
Сегодняшние потери оказались минимальные – больше обычного пузырятся обои в коридоре и натекло воды в подставленные ведра в ванной. У Ларисы уходит несколько минут, чтобы привести квартиру в относительный порядок. О стерильной чистоте и классическом уюте, в которых она выросла, Лариса уже и не мечтает.
Ее третьей бедой были соседи по лестничной площадке. Не съехавшие Ивановы – оставшиеся Мазуры. Проблемными они были потому, что вели ночной образ жизни: просыпались к 9, окончательно приходили в рабочую форму к 10. И начинался праздник. Они пели песни, прыгали, дрались, что-то ремонтировали (в основном молотком и, как правило, на той стене, которая была общей с квартирой Ларисы). Попытки поговорить с ним не имели успеха – они или вообще не отрывали дверь, или захлопывали ее перед самым носом.
Вот и сегодня Лариса еще доедала ужин, когда они начали вопить и стучать в стену. Лариса только сделала музыку чуть погромче – пусть разминаются, чего уж там.
Постоянство соседский привычек удивляло Ларису все то время, когда она жила здесь, – и, судя по всему, еще долго будет удивлять. Их не меняли ни времена года, ни время суток, ни прожитые дни – и даже зомби апокалипсис, накрывший город, ничего не смог изменить. Временами Лариса даже начинала бояться, что это навсегда.