Жил на земле когда-то, в незапамятные времена, великий народ. Настолько великий, что многие народы, живущие ныне, почитают его своим прародителем. Сами себя, да и народы другие, называли их Скифами.
Много чего хорошего умел этот народ. Об этом остались многочисленные свидетельства. Но не имели скифы письменности, не умели передать свои знания потомкам во всей полноте. И приходится сегодняшним людям только догадываться, как и чем жили их предки.
По сохранившимся золотым изделиям, изображающим боевые схватки и сцены охоты, понятно, что скифы были непревзойдёнными воинами, охотниками, металлургами, художниками и ювелирами.
Из того факта, что они изображали себя всегда с ножом и чашей у пояса, сделали вывод, что они были кочевниками, разводили скот и пили вино.
А вот то, что скифы были ещё и земледельцами, мало кто знает. Есть, правда, у учёного грека Геродота упоминание, что торговали скифы зерном, и что зерно они сеют прямо в землю, не вспахав предварительно её, но на эти замечания мало кто обращает внимание.
А скифы, действительно, были земледельцами непревзойдёнными. Правда, способ земледелия у них был особый, нигде в мире более не встречающийся.
Дело в том, что проживали они в степях, в основном. Подсечное земледелие, распространенное в зоне лесов, в степи ненужно и невозможно.
Если в лесу, после искусственного пожара, нужно было добиться, чтобы что-то выросло, то на многолетних тучных степных чернозёмах, нужно было сделать так, чтобы не росло то, что не нужно.
Если сжечь траву, будет расти молодая трава. Если вспахать землю, то трава будет расти ещё лучше, так как земля полна семенами.
Скифы придумали свой способ. Гениально простой.
Ранней весной снимали слой дёрна с участка степи. Обнажалась чистая, не засорённая семенами степных трав, земля.
Ненужный дёрн складывали в середину поля. Так образовывались курганы. Позднее, в них хоронили умерших. Но это уже вторичное предназначение курганов.
Курганы всегда стоят группами. Это потому, что со временем, земля засорялась семенами сорных трав и становилась непригодной для посевов.
В курганах действительно хоронили. Во-первых, просто место высокое, а во-вторых, умершие охраняли урожай живых. Скифы в это верили.
Но, всё-таки, ставили на вершинах курганов антропоморфные пугала. Они выполнялись из дерева или камня. В руках, вернее в специально проделанных отверстиях статуй, были пики и флаги, своим трепетом и треском на ветру отпугивавшие птиц.
Деревянные фигуры подвержены тлению, поэтому реже встречаются. А вот каменные стоят долго. Их и прозывают, обычно, каменными бабами. Или скифскими бабами.
Бросив в оголившуюся землю зерно, скифы могли забыть о поле до времени уборки урожая. Убрав урожай, скифы устраивали праздник. Большой праздник. Самый большой в году.
Члены одной общины или рода собирались у родового кургана. Вокруг его вырывался неглубокий ров. Совсем неглубокий, ровно такой, чтобы ноги в него опустить можно было и усесться на земле поудобней. При этом можно было опереться спиной на выброшенную землю.
С одной стороны кургана, обычно с севера, оставляли перемычку, чтобы по ней женщины могли разнести угощение всем присутствующим.
Все члены клана рассаживались вокруг кургана, женщины разносили угощение, и пир начинался.
Обглоданные кости и случайно разбитую посуду, бросали тут же, под ноги, на радость последующим учёным, ломающим голову, что это за ровики такие, наполненные костями и битыми черепками вокруг каждого кургана?
А на самом кургане, тем временем, демонстрировали своё мастерство молодые воины племени и совсем юные мальчики, которым только ещё предстояло стать воинами и земледельцами.
Сцены пиров есть на скифских вазах и других изделиях. А вот сцен земледелия нет. А почему им быть? Ведь в этом нет ничего героического, это повседневность.
Следующей весной можно было застать скифов за сооружением очередного кургана. Бывало, что через несколько лет, скифы возвращались к заросшему дикой травой полю, заново снимали дёрн.
Курган ещё подрастал в высоту, достигая порой огромных размеров в особо плодородных местах. И захоронения были многослойными. Почётно было быть похороненным в родовом кургане.
Обычай складывать дёрн и камни в центр поля, сохранился у нынешних осетин, прямых потомков скифов.
Будучи в гостях у своего друга, осетинского алдара, Джанибек видел в горах большие курганы из камней. Это осетинские земледельцы, как и многие века назад, складывали камни в середину своего поля, а не по краям его, как сделали бы более рациональные англичане или немцы.
Каждую зиму мороз выдавливает из земли камни. Каждую весну трудолюбивые крестьяне вынуждены снова и снова очищать от них поле. Иной клочок земли уже почти полностью скрылся под грудой камней, а их не становится меньше от весны до весны.
Гордые горцы уже и не помнят, что их предки жили когда-то не в горных теснинах, где каждый кусочек чистой земли дороже золота, а на широких плоских степных просторах.
Где не было нужды возвращаться из года в год на один и тот же участок, где можно было складывать дёрн и камни в середину поля. А при необходимости - просто поменять его.
Но прошли века. Люди забыли, почему они складывают камни в середину своего участка, степные люди забыли, откуда взялись курганы.
Многие потомки скифов, такие как Джанибек и его народ, вообще превратились в чистых скотоводов, позабыв про земледелие и связанные с ним обычаи.
Но обычай демонстрировать в кругу свою удаль, остался. Как и остался обычай устраивать стол в степи, вырыв небольшой ровик для ног.
Курганы, возвышающиеся на острове, удивили Джанибека, но не очень. Он знал, что степные речки часто меняют своё русло. И вполне возможно, в далёком или не очень далёком прошлом, здесь было широкое плодородное поле.
Расположившись на острове князь, в некоторой степени, обезопасил себя от внезапного нападения. Кто их знает, этих казаков? Да и сам он был такой же.
Стал бы он с кем-то разговаривать, да ещё покорно выполнять его требования, если бы не крайняя нужда. Кукуй теперь на этой речке Ее месяц, а то, может быть, и два.
Но место хорошее. Вдоволь травы и воды. Правда, овцы не любят низину, у них начинается «болотная болезнь».
Но совсем не обязательно стадам всё время находиться у реки. Правый берег дельты достаточно высокий, продуваемый всеми ветрами. Там овцам и другой скотине полное раздолье.