Часть 11.
Александр Иванович очнулся от дремы в старом кожаном кресле. Колокольный набат раздавался совсем близко. Обведя стены знакомой до трещинок ординаторской, он не сразу понял, что звук этот идет от выроненного Таткой во сне мобильного. Неловко поднявшись на затекших от неудобной позы ногах, мужчина взглянул на жавшихся друг к другу молодых людей и, чуть не охнув от боли в пояснице, нагнулся к телефону.
«Отец», - прочитал он на светящемся экране и нажал на кнопку отбоя. Злость на мерзавца, выместившего свой дикий нрав на хрупкой женщине, голодной болью обожгла желудок и заставила сглотнуть горечь: « Ублюдок, - выругался про себя не обделенный терпением доктор, - хватило наглости позвонить». На цыпочках выйдя в коридор отделения, мужчина плотнее притворил за собой дверь: «Пусть поспят – сил наберутся». Он прошел в реанимацию, медсестра Ирина Петровна клевала носом, но от легкого движения распахивающейся двери распрямилась и зашептала:
- Спит еще Вера.
- Должна уж в себя прийти. Обезболивающими сильно не балуйте, - застрожился Александр Иванович.
Он бы не узнал вчера Верочку, если бы из приемного покоя, захлебываясь от рыданий ему не позвонила Наташа. Давясь всхлипами, она повторяла только: «Дядя Саша, дядя Саша, там мама. Пустите меня к ней». Он спустился к девушке и, набросив халат, провел в ординаторскую. Передав ее под опеку Ирины Петровны, Александр вернулся в смотровую к дежурному врачу.
Еще утром тонкое лицо медсестры сейчас представляло маску из фильма ужасов: левый глаз закрытый синим веком распух, нос с непонятно откуда взявшейся горбинкой раздулся на пол-лица, губы напоминали лопнувшую сливу. Пришедшая в сознание женщина силилась что-то сказать.
Взяв себя в руки, Александр Иванович пошутил:
- Вот не знал, Вера Николаевна, что вы у нас кулачными боями занимаетесь. В следующий раз нас с Наташей возьмите.
Верочка то ли попыталась улыбнуться, то ли сморщилась, чтобы заплакать.
- Ну, что с ней? – спросил он у молоденького доктора.
- Гематома левой теменной части головы, кость по-моему цела, нос на беглый взгляд сломан, ну это рентген уточнит, надо бы и ребра посмотреть.
- Трещина третьего ребра слева, перелом и смещение носовой перегородки, - через пятнадцать минут диагностировал рентгенолог. Матвеича из челюстной зовите, он мастер носы править, - добавил проработавший, как и Александр Иванович, не менее двух десятков лет врач.
Александр Иванович так и сделал. К приезду Александра Матвеевича операционная была готова. А через полчаса вышедший к ним с Наткой хирург сказал, что все хорошо, и что нос у Верочки теперь будет лучше прежнего, но не завтра.
Действительно, сегодня вид у нее был еще страшнее, чем вчера. Так, что Наташку лучше не пускать к матери. Постояв еще немного возле спящей женщины, Александр Иванович вернулся было в ординаторскую, но, вспомнив, что там спит молодежь, прошел в холл, где по вечерам обычно толпятся посетители.
Он присел на широкий подоконник – осень. Теплая, зовущая выбраться из стен, пропитанных дезинфицирующими средствами, на волю. Вчера он хотел уговорить Гелю, прогуляться в воскресенье по окрестному лесу. Да из-за этой бабы Зины разговор пошел не потому руслу. Жена хотела, чтобы он деликатно поговорил с Верой о ее проблемах в семье. Но он опоздал. Надо позвонить Геле, пусть принесет в термосе кофе и бутербродов, чтобы молодежь с утра в себя пришла. Он набрал номер и выглянул в окно: к входу в приемный покой подкатил старый жигуленок.
Держа трубку возле уха, Александр Иванович видел, как из машины вышла немолодая женщина и заспешила к дверям. Потом резко остановилась и повернулась к водителю, вышедшему вслед за ней. Мужчина показался ему знакомым, но в неверном осеннем свете и с неудобного ракурса - сверху сбоку, он не сразу признал в нем бывшего пациента, а когда узнал, то забыв, что звонит жене, сунул трубку в карман и бегом бросился вниз по лестнице.