«Пропавшие» герцогиня и Арамис легко могли быть найдены в небольшом загородном особнячке мадам де Шеврез, если бы кто-то догадался их там искать.
Накануне Арамис, расстроенный неудачей с квартирой, был мгновенно утешен полученной запиской. Несколько слов, набросанные обожаемой рукой, призывали его повиноваться посланцу. Арамис не задал ни одного вопроса, даже когда, следуя за слугой, он выбрался за пределы Парижа. А когда они приехали в особняк на пороге которого стояла улыбающаяся Жанна, вопросы задавать уже не имело смысла.
Вечером, раздевая мадам, Жанна вскользь выразила удивление, что герцогиня ложится спать одна, оставив за дверью Арамиса, которому она на прощанье лишь протянула руку для поцелуя.
- Вы на себя не похожи, может, Вам нездоровится?
- Ах, Жанна! Я не знаю! Я не собиралась далеко заходить с ним, он такой наивный и влюбленный.
- Он без ума от Вас.
- Вот именно. Уже без ума! Чего ж еще?
Жанна хитро улыбнулась:
- Но он Вам понравился, и Вы были бы не прочь...
- Глупости! – герцогиня отмахнулась, но тут же рассмеялась. – Ну да! Почему бы нет? Он красивый.
- И такой молоденький!
Мадам де Шеврез мстительно улыбнулась:
- Да уж, посвежее некоторых. Ладно, надо завтра приглядеться к нему.
На следующий день, пока Жанна занималась завтраком, герцогиня гуляла в саду с Арамисом. «Приглядывается» – как определила для себя Жанна. Судя по оживленным голосам, «смотрины» проходили успешно. Камеристка рассудила, что она тут лишняя, и вернулась в столовую. Выбрав себе куски повкуснее, она уселась за стол и с удовольствием позавтракала, успокаиваемая смехом, доносившимся из сада.
Сунув напоследок в рот большую виноградину, Жанна снова вышла на порог и некоторое время наблюдала за гуляющей парой: «Сумасшедший какой-то, розы на кусте пересчитывает. Может, мне еще разок пойти поесть? Я еще варенье не пробовала».
- Мадам, завтрак готов.
Герцогиня рассеянным взглядом посмотрела на камеристку:
- Это ты, Жанна… Завтрак… Да, пожалуй. Возьми букет. Вот, он нарвал для меня…
Жанна с недоумением уставилась на неровно обломанные короткие стебли.
- Все руки исколол… – герцогиня провела пальцами по исцарапанной ладони Арамиса, погладила запястье. Ее взгляд затуманился.
- Э-э-э, мадам, завтрак! – поспешила напомнить Жанна. – Завтрак!
Завтрак остался почти нетронутым. Позже та же участь постигла и обед. Уплетая господские блюда, Жанна поглядывала через окно в сад:
- Если так дело пойдет и дальше, через неделю я стану толстой, как наш пономарь, а через две меня можно будет спутать с епископом. Фу-у-у! Надо ей шаль вынести, весь день на воздухе болтается, а ведь только-только в себя пришла после путешествия. Как бы ее тут не продуло, а то эти вырезы на всю грудь к хорошему не приводят.
Опасения оказались ненапрасными. Герцогиня была бледна, ее познабливало, и Жанна решительно взялась за дело:
- Вот что мадам, можете ругать меня, сколько хотите, но Вы отправляетесь в постель. Вы же знаете, болеете Вы очень редко, но уж если сляжете… Зачем до этого доводить? Скажите ей, сударь!
Герцогиня не стала протестовать, предпочтя быть объектом нежных забот Арамиса. Он на руках отнес ее в спальню, потом сам принес теплого вина с розовым вареньем. Открыл окна, чтоб впустить свежего воздуха и сам же закрыл их, чтоб ночная прохлада не потревожила сна любимой. Герцогиня млела, глаза ее слипались и она уснула. На цыпочках выйдя из спальни, Арамис направился в столовую, где Жанна привередливо ковыряла остатки барских закусок.
- Жанна, до которого часа госпожа обычно спит?
- А Вам на что? Собрались куда?
- Мне нужно в Париж.
- С ума сошли! Почитай ночь на дворе. Да зачем?
- Я хочу, чтоб когда она проснется, ее ждал букет – она сразу выздоровеет.
- В саду полно роз – рвите сколько хотите!
- Там нет ее любимого цвета.
- Что Вы задумали, сударь?
- Я хочу для нее огненно-черный букет.
Жанна вытаращила глаза:
- Как это?
- Это ее любимые цвета, а розы – ее любимые цветы. Букет должен быть огненно-черным.
- Вот, право, истинно сумасшедшее желание. Черные розы? Да таких и на свете нет! Ей как-то дарили раз, Холланд… – Жанна запнулась, – уж извините, но сами знаете… Так ему черные розы сделали из кружева какого-то заморского, прям как живые! Мадам их потом к платью пришила – все завидовали.
- Ты не поняла, она любит живые цветы, я должен достать.
- Ну, ну… Думаете, волшебник? – Жанна с сожалением поглядела на решительное лицо Арамиса. – Сумасшедший Вы, вот что! У Вас хоть деньги есть? Если что, платить немало придется.
Арамис нахмурил брови – он совсем забыл, что все его деньги были у Пютанжа.
- У меня есть.
- Ну, если решили, поезжайте. Я постараюсь, чтоб мадам поспала подольше, но все равно, Вы – ненормальный. Погодите, я пойду, Колена позову, чтоб лошадь Вам приготовил.
Получив коня, Арамис отправился в Париж. Пока он ехал, у него было достаточно времени подумать. Он припомнил всех, кто гордился своими садами и оранжереями, прикинул, кого можно просить и какие могут потребоваться расходы. То, что на дворе ночь, его совершенно не волновало, он был уверен, что сумеет уговорить любого. Волновало его другое – как и Жанна, он никогда не слышал раньше о черных розах. А если их и правда нет не свете? Но сначала, он заберет свои деньги, а потом посмотрим, может, чудеса все же случаются?
Добравшись до дома Пютанжа, он столкнулся с первым препятствием: Годо ни в какую не желал беспокоить своего господина.
- Я от маркизы де Верней, – не моргнув глазом, соврал Арамис.
- Он от нее как раз недавно и пришел! Злющий!
Арамис промолчал, давая Годо возможность самому придумать объяснение. Тот почесал нос:
- От маркизы, говорите? Она помириться хочет? Ладно, спрошу.
Пютанж еще не ложился. Видимо, злость лишила его сна. Увидев Арамиса, он удивился:
- Вы от маркизы? Так это у нее Вы пропадали? Иди уже отсюда, Годо!
Когда дверь за слугой захлопнулась, Арамис не теряя времени выпалил:
- Мне нужны мои деньги. Все. И Ваш совет. У кого в Париже могут быть черные розы?
- Вы спятили? Простите, конечно. Это каприз маркизы? Она тоже спятила?
- Пютанж! Маркиза тут ни при чем. Это не для нее.
- Черные розы?
- Мне нужен огненно-черный букет.
Пютанж некоторое время соображал, а потом протянул:
- Ах, вот оно что… мадам все-таки дошла до Парижа? Это она попросила?
- Она не просила, я сам.
Пютанж глубоко вздохнул:
- Начинается, опять сумасбродства.
- Вы поможете мне?
- Да куда Вас деть? Вы же не отстанете. Дайте подумать.
Выпив вина, он стал ходить туда-сюда по комнате. Арамис, не дыша, следил за его перемещениями.
- Сумасшедшим везет. Вам так точно. Есть розы. Такие темные, что, можно сказать, черные – редкость. В королевской оранжерее. Я неплохо знаю садовника, но ночью мы его не достанем. А вот розы… Черт! Вам точно везет! Как нарочно!
- Я заплачу сколько надо!
- Да погодите! Может так обойдется. Но подарок надо будет сделать, и хороший. Вот что, зайдите ко мне утром…
- Букет нужен мне сейчас.
Пютанж нахмурился:
- А больше Вам ничего не нужно? Луну с неба? Ожерелье из звезд?
- Не надо самому просить, Вы только скажите у кого?
- У кого, у кого… Все Вам скажи… Черт! Но поклянитесь – никому! Она хорошая девушка и если из-за Вас кто-то узнает… Предупреждаю – я вызову Вас, я не шучу!
Арамис приложил руку к сердцу:
- Клянусь!
- Ладно. Я знаю, где живет дочка садовника. После королевы у нее лучшие в Париже цветы, сами понимаете. Вчера отец подарил ей букет этих черных роз – в честь рождения внука.
Арамис растерянно уставился на хмурого Пютанжа:
- У нее родился ребенок?
- Не Ваше дело. Я Вас предупредил. У нее хороший муж и чудный сын, и все у них хорошо. Остальное никого не касается.
- Вы можете ее повидать? – осторожно спросил Арамис.
- Могу, - буркнул Пютанж.
- Даже в такое время?
- Только в такое время и могу. Ладно, ждите. Только чтоб по дому не бродили, а то этот дурень Годо еще увидит, что я опять ушел, начнет нос совать – к кому, да зачем.
- Он не знает?
- Никто не знает. И Вы тоже ничего не знаете, ясно?
Пютанж ушел. Арамис не сводил глаз с часов – ему казалось, что время летит слишком быстро, и он не успеет до утра. «Где же ты, - бормотал он себе под нос, - возвращайся скорее!»
Наконец, Пютанж вернулся. Осторожно развернул полу плаща и вручил Арамису несколько цветков.
- Вот, четыре штуки. Огненные можете у меня в саду взять. Не слишком роскошные, зато цвет тот самый.
- Сколько я должен?
- Для новорожденного подарок… Я… если можно, я сам выберу…
Арамис поспешно кивнул:
- Да, конечно! А как его отдать?
- Я сам… скажу, от Ее Величества, она тоже собиралась, и я попрошу…
- Можете взять все, что у меня есть.
Пютанж презрительно скривил губы:
- Думаете, я нищий? Это за Вашу прихоть, а за остальное я плачу сам.
Он прошел к секретеру и достал мешочек. Вынув часть денег, остальное протянул Арамису:
- Это Ваши. Забирайте.
Посланный в сад Годо принес охапку кое-как срезанных роз. Арамис отобрал из них только три, чтоб черных цветов в букете было больше.
Пютанж был непривычно мрачен и молча следил как Арамис перебирал цветы. Напоследок он сказал:
- Помните, если будет хоть намек, хоть тень подозрения – я убью Вас. Не колеблясь. Она очень хорошая девушка.
Арамис несся по предрассветной дороге и испытывал удивительное чувство – невозможное свершилось. Мари сделала его всемогущим, он захотел – и все сбылось. Он будет с ней всегда, и сделает все, чтоб ее жизнь была такой же сказкой, какой стала его собственная с того момента, как он увидел призрачно-белое лицо ночной феи.
Он успел.
Опять все получилось, как он хотел. Она спала, и во сне у нее было почему-то очень жалобное лицо.
Арамис осторожно стал раскладывать розы возле ее лица, одну за другой. Черные розы почти не пахли, зато огненные благоухали сильно, яростно. Сквозь сон герцогиня потянулась за этим ароматом, слабо улыбнулась и открыла глаза.
- Кто это? Ах, Вы? Вы меня испугали. А это что?
Вместо ответа он пододвинул цветы ближе к ней. Еще не понимая, она потрогала кончиками пальцев атласные лепестки:
- Какая прелесть! Черные… Но они… настоящие?!
- Вы плачете? Я не угодил Вам?
Герцогиня провела рукой по глазам:
- Я плачу? Как глупо… Я никогда в жизни не была так счастлива! Только умоляю Вас, никогда не рассказывайте мне, как Вы это сделали, даже если я буду очень просить! Я хочу верить в чудеса. И Вы сделаете еще одно чудо…
Она не договорила, но Арамис понял и так. Он наклонился и поцеловал ее.
Спустя час, проснувшаяся Жанна, помня свое обещание, пошла проверить спит ли герцогиня.
Дверь была не заперта. За время своей преданной службы камеристке доводилось видеть такое, что вогнало бы в краску старого ландскнехта, но Жанна не краснела. Однако сейчас она поспешила прикрыть дверь. Впервые в жизни она чувствовала неловкость и впервые в жизни подумала, что то, что происходит, касается только двоих и никто не вправе оскорблять это таинство своим досужим присутствием.
***
В последующие дни Жанна старалась не попадаться на глаза влюбленным. Ей никто ничего не говорил, но ее просто не замечали. Она сама старалась быть в стороне, потому что каждый раз, когда она видела их тающих в объятиях друг друга, ей становилось не по себе. Они глядели друг на друга так, что Жанна чувствовала острую зависть – ее так никто никогда не любил. Ради нее никто не мчался в ночь, чтоб привезти цветы. Всего лишь цветы – а он помчался и привез. Потому что это для НЕЕ…
Когда к концу недели приехал господин Базен, Жанна даже испытала некоторую злорадную радость, что имеет веский повод вмешаться в эту идиллию. Когда господа завтракали, вернее, нежно вкладывали друг другу в рот виноградинки и, забывая обо всем, начинали целовать друг другу пальцы, Жанна, нарочно громко топая, подошла к герцогине и сообщила:
- Господин Базен приехал. Он все сделал, квартира для шевалье готова.
Герцогиня вздрогнула и с досадой всплеснула руками:
- Кто тебя просил! Зачем ты! Молчи!
Арамис, не понимая, хлопал глазами:
- Вы кого-то ждали? – и вдруг вспыхнул, губы задрожали.
Герцогиня нежно улыбнулась:
- Вы подумали, что это для другого? Вы ревнуете меня?
Жанна сочла за лучшее ретироваться и передала господину Базену, что он пока может отдохнуть и позавтракать – госпожа герцогиня еще не готова его принять.
Надо отдать должное герцогине, она сумела превозмочь себя, и Базену пришлось не слишком долго ждать. Арамису при разговоре присутствовать не позволили; мадам, лукаво улыбаясь, сказала, что тоже умеет творить чудеса.
Через полчаса всем было велено собираться. До Парижа добрались быстро. Базен указывал дорогу. Квартал был знаком Арамису, но толком разглядеть он ничего не успел – герцогиня завязала ему глаза. Потом, взяв за руку, вывела из кареты и, смеясь, когда он спотыкался, потащила за собой.
Она могла быть довольна впечатлением – Арамис был ошеломлен.
- Это невероятно! Вы – волшебница! Но как Вы узнали? Значит, это был Ваш человек? А я так расстроился! Думал, все потеряно.
Настал черед герцогини хлопать глазами:
- Что я узнала? Вы о чем?
- Я хотел снять эту квартиру, а ее сняли у меня под носом, я опоздал всего на несколько минут.
- Не может быть!
Арамис радостно кивнул:
- Это невероятно, но это так!
Степенный господин Базен невозмутимо смотрел на двух хохочущих людей. Он не видел ничего смешного. Наоборот, он был недоволен. Он мог снять жилье дешевле, если бы знал все заранее, а так, хозяйка заставила его торопиться, уверив, что у нее есть другой клиент.
Базену было велено остаться. Ему сообщили, что нанимают его в услужение к молодому человеку. Арамис пытался протестовать, но мадам де Шеврез поспешно вывела его во двор:
- Никогда не выясняйте отношений при слугах, это дурной тон. Что и как мы решим сами, ему сообщат после, а мы едем обратно. Раньше чем через неделю я Вас не отпущу, а потом мы займемся окончательным обустройством Вашей квартиры. И не спорьте… Да, да я знаю у Вас есть вкус, и Вы привыкли сами… но не сейчас. Поехали!
Базен проводил взглядом умчавшуюся карету и вернулся в квартиру. Она ему очень нравилась, а когда ее украсят, как следует, будет совсем замечательно. Остался только неприятный осадок, когда он думал, сколько было уплачено, и чем можно было ограничиться.
Он не любил тайн – от них одни убытки.
Художник - Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.