7 апреля 1976 г.
Практическое занятие по зарубежке в 214 аудитории, напротив кафедры литературы.
Вцепилась в Любарского: не занимай мое место (на последней парте). Бросила сборник Шиллера на парту: «Я первая!»(пришла). Учитель стоял у окна – не заметила.
- Любарский, - сказал он,- и показал рукой на первую парту. Тот повиновался.
Это меня рассмешило. Улыбку, словно луч, нельзя было спрятать.
Учитель сказал: «Поднимите руки, кому понравилось «Сентиментальное путешествие» Стерна.
Руки подняли только мы с Галей. Не и только в знак солидарности с писателем, нам и вправду понравилось: мы читали не без удовольствия и восторга. Наши не верят в этот восторг, потому что это не доставляет им удовольствия. Часть группы постарше нас, часть просто другие, и недолюбливают нас с Галей за то, что мы не такие, как они.
Галя создает порой некий образ и живет в нем, но она по сути добра и талантлива.У нее есть сила характера: что задумает, то исполняет.
Профессор Вейнберг сказал, что у нее живой ум. Она читает стихи со сцены. Я выбрала стихи Рождественского, а она Евтушенкo.
Евшений Евтушенкo МУКИ СОВЕСТИ
Мы живем, умереть не готовясь,
забываем поэтому стыд,
но мадонной невидимой совесть
на любых перекрестках стоит.
И бредут ее дети и внуки
при бродяжьей клюке и суме —
муки совести — странные муки
на бессовестной к стольким земле.
От калитки опять до калитки,
от порога опять на порог
они странствуют, словно калики,
у которых за пазухой — бог.
Не они ли с укором бессмертным
тусклым ногтем стучали тайком
в слюдяные окошечки смердов,
а в хоромы царей — кулаком?
Не они ли на загнанной тройке
мчали Пушкина в темень пурги,
Достоевского гнали в остроги
и Толстому шептали: «Беги!»
Палачи понимали прекрасно:
«Тот, кто мучится, — тот баламут.
Муки совести — это опасно.
Выбьем совесть, чтоб не было мук».
Но как будто набатные звуки,
сотрясая их кров по ночам,
муки совести — грозные муки —
проникали к самим палачам.
Ведь у тех, кто у кривды на страже,
кто давно потерял свою честь,
если нету и совести даже —
муки совести вроде бы есть.
И покуда на свете на белом,
где никто не безгрешен, никто,
в ком-то слышится: «Что я наделал?»,
можно сделать с землей кое-что.
Я не верю в пророков наитья,
во второй или в тысячный Рим,
верю в тихое «Что вы творите?»,
верю в горькое «Что мы творим?".
И целую вам темные руки
у безверья на скользком краю,
муки совести, светлые муки
за последнюю веру мою.
Учитель сказал, что мы должны стать соучастниками читаемого. В этом искусство читателя. Об этом же он говорил на литературном кружке: "Примеряйте на себя написанное".
Скоро должна выйти в печать книга нашего учителя о «Фаусте» Гете.
Начало здесь:
http://www.proza.ru/2013/12/09/1673