Помогая родителям с покупкой пекарни, Ирина резонно рассудила - отец при деле будет, да и мама, как специалист, с технологией справится. Ирина оказалась права. Начатое с легкой руки дело превратилось в семейное. Вернувшийся из армии брат Алексей сел на приобретенную "Газель" и принялся развозить хлебопекарные изделия по славгородским магазинам. Ирина знала, что при лоббировании интересов индивидуальных предпринимателей, бывший мэр под предлогом срыва поставок казахстанской пшеницы закрыл городской хлебзавод, передав нужды населения в хлебе частным хлебопекам. Может, верно он поступил, развивая сеть личных хлебопекарен? Но упустил главную заповедь Екатерины Великой - контроль цены на хлеб, соль и водку, и тем самым загнал в крайнюю нужду и без того нищенствующих сограждан. Владельцы хлебопекарен в сговоре установили непомерно высокие цены на хлеб, откровенно наживаясь на жизненной необходимости земляков. Ирина помнила, как родители написали ей в Москву об этом беспределе. Она искренне подивилась предприимчивой инициативе властей, изыскала небольшую сумму и отправила матери для первоначальной раскрутки хлебопекарного производства. В телефонном разговоре с Натальей Борисовной подтвердила, что данной суммы хватит на покупку и переоборудование необходимого под пекарню здания, а приобретение оборудования она возьмёт на себя.
- Спасибо тебе - всплакнула в трубку НБ и отключила телефон.
В 1997 году, когда сгорели вклады людей, сердобольный Николай Сергеевич существенно снизил цены на хлеб. Не желая наживаться на нужде сограждан, он практически продавал хлеб по фактической себестоимости. Но каково же было его удивление, когда магазины оставили цены прежними, положив существенную прибыль себе в карман. Тогда НС решил самостоятельно добиться снижения цен на "Демаковский" хлеб. Посоветовавшись с женой, НС расторгнул с крупными гастрономами договора и начал реализацию собственной продукции непосредственно с пекарни. В скором времени о дешевом хлебе узнал весь город, и бесконечная очередь не кончалась до ночи. Бескорыстную инициативу честного хлебопека отметила местная газета "Соседи", решив тем самым поддержать благородный почин. Однако, как и ожидалось, произошел обратный эффект. После яркой публикации в маленькую пекарню нагрянули проверки. Налоговая - проверяла договора на реализацию и свода отчетов. Пожарные - противопожарные мероприятия и уровень противопожарного состояния противопожарной безопасности торгового помещения. Особенно старалась санэпидстанция, вынесшая соответствующий вердикт о недопустимости реализации продуктов питания в производственном помещении. НС стоически перенес чиновничий беспредел. Нанял для отчетов бухгалтера, принял меры по выполнению предписания пожарного инспектора и, наконец, установил у входа в пекарню новенький киоск с витиеватой вывеской "Хлеб". Погасил возникшие затраты из тощей кубышки, но цену на хлеб оставил прежней. Вскоре раздался звонок от взбешенных конкурентов:
- Тебя, что, Демаков, торговле учить?! Видишь, у меня буханка восемнадцать рублей стоит! Какого черта ты у себя за одиннадцать выставляешь?! Деньги лишние - пожертвуй в детский дом, но нашему бизнесу не мешай!
Николай Сергеевич не стал объяснять зажравшемуся предпринимателю о грошовых пенсиях бедных старух, толкающихся до поздна в очередях. Не стал говорить о бесследно исчезнувшей человеческой совести. Он просто отключил телефон.
- Добром это не кончится - со вздохом сказала НБ и оказалась права. Через неделю киоск сожгли. Также бросили бутылку с бензином в окно пекарни. Но не растерялся сторож (бывший пожарный) сумел сбить не разгоревшееся пламя собственным плащом.
- Достали - констатировал НС итог борьбы за справедливость и передал реализацию хлеба вернувшемуся из армии сыну. Сам же вновь окунулся в любимую слесарную работу. Дни на пролет возился с импортным оборудованием, меняя дефицитные итальянские пускатели на отечественные ПК-311.
Ещё издалека увидела Ирина стоявшую у открытых металлических дверей подсобки «Газель» брата. Мама аккуратно пересчитывала сгрудившийся в лотках хлеб и вносила цифры отгрузки в большую амбарную книгу.
- Мама - беззвучно произнесла Ирина и поспешила к занятым работой родным людям. Алексей методично складывал поддоны с хлебом в ячейки кузова и насвистывал какую-то модную мелодию. Ирина в растерянности остановилась подле машины. Вдруг верхний (неосторожно задвинутый лоток) накренился и мягкий, жаром пахнущий хлеб посыпался на землю. Ирина хотела поправить злополучный поддон, но у неё ничего не получилось. Тогда она попыталась поймать ссыпающиеся сверху буханки. Но тщетно. Хлеб, минуя бессильные руки, падал в пропахшую бензином и салярой придорожную пыль. Подоспевший братишка поправил лоток, поднял с земли испачканные булки, покачал головой и виновато уложил их на стеллаж брака.
- Мама, запиши семь возврат - попросил Алексей, докладывая в злополучный поддон новые буханки.
- Езжай ужо, растяпа - беззлобно пожурила сына мать и без стука прикрыла железную дверь.
Ирина так и осталась стоять у закрытых дверей пекарни. Она непонимающе смотрела на полупрозрачные руки, с трудом переосмысливая произошедший случай. Пролетая над страной, Демакова понимала, что это воспарил её дух. Что тело находится где-то внизу. В пути её сознание. Однако инцидент в школе поколебал уверенность о блуждающей душе - женщина воочию отхлестала тряпкой зарвавшегося наглеца. Выходит, она материальна, а полет над землей лишь сон задремавшей пассажирки поезда. Необходимо войти объясниться с мамой. Ирина осторожно вошла во внутрь хоздвора. Тихо прошествовала рядом с будкой немецкой овчарки и прошмыгнула в едва приоткрытую дверь. НБ сидела за столом и разговаривала по телефону.
- Мамочка! - не в силах более сдерживать прилив дочерней любви, Ирина прижалась к маминой спине.
- Подожди, доча, я договорю с отцом - ответила на нежданную нежность НБ и закричала в трубку - Коля, как там Ириночка?! В реанимации? Когда операция? Узнай можно ли её перевезти в Москву? Там серьезная клиника и Константин Семенович поможет.
Ирина поморщилась при упоминании бывшего мужа, но продолжила внимательно слушать телефонный разговор. Демакова-младшая все яснее сознавала, что речь идет о её персоне. Что она находится в реанимации и что ей грозит серьезная операция. От сей страшной догадки женщина ещё сильнее прижалась к спине матери и испуганно запричитала:
- Мамочка, помоги, я умираю.
Разговор с Тулой давно закончился, но бедная женщина не отстраняла от уха телефон и, словно подслушав вырвавшиеся из уст дочери слова, монотонно твердила в запотевшую трубку:
- Доча, ты не умрёшь. Слышишь - не умрешь.