Мария Шкапская жила тяжело, всегда, с самого начала. Родилась Мария, урожденная Андреевская, третьего октября 1891 года в полунищенской петербургской среде, в семье, питавшейся с помойки, что располагалась поблизости.
«Голодранка с петербургской улицы, тряпишница, выросшая на свалках». Так писала она про себя в автобиографии. Отец - священнического рода, мелкий служащий, мать – из артистической среды.
Детей в семье было пятеро, Мария - старшая. Когда исполнилось одиннадцать, она стала главной кормилицей: мать парализовало, отец сходил с ума, заканчивая жизнь в психиатрической больнице.
Мария, чтобы выучиться и кормить семью из семи человек, научилась зарабатывать. Она не гнушалась никакой работы, дававшей возможность выживать. Обстирывала богатых, мыла полы, продавала старые, найденные на свалке, вещи, писала прошения и переписывала письма, делала много чего другого, что кормило семью.
Все дети семьи Андреевских получили хорошее образование: Иван, по образованию врач-психиатр, стал историком литературы, богословом и литературоведом; Михаил — приват-доцентом судмедэкспертизы, Елена стала врачом-биологом.
Сама Мария, окончив гимназию на казенный счет с отличием, поступает в медицинский институт на психоневрологический факультет, чтобы иметь возможность ухаживать за больным отцом.В институте познакомилась с будущим мужем Глебом Шкапским, с которым прожила более сорока лет.
Будучи студенткой, увлеклась революционными идеями: тогда терроризм и революция в интеллектуальной среде считались подвигом и романтикой. Ленский расстрел в апреле 1912 года выводит питерских студентов на демонстрацию, в которой участвует и Мария. Две недели тюрьмы.
Через год – снова тюрьма, уже на два месяца, и приговор – высылка в Олонецкую губернию (Архангельская область). Но ей повезло: московский купец Н.А.Шахов, меценат и филантроп, добился замены высылки всех осужденных по делу на выезд в Европу (!!!). Это был ее счастливый билет.
Здесь она знакомится с известными русскими литераторами, поступает учиться и заканчивает на стипендию Шахова литературный факультет университета города Тулузы с дипломом преподавателя словесности. Потом еще год изучает китайский в Париже и начинает писать стихи.
Впрочем, стихи были ее единственной отрадой еще в подростковом возрасте, когда приходилось тяжело и много работать: когда невыносимо болели от стирки руки, она выходила ночью на кухню и начинала писать стихи. Тогда, уже в двенадцать лет, она и написала, что в миру место есть только бойцам. И она боролась, всю жизнь: с непониманием, с обстоятельствами жизни, с собой.
В 1916 году - возвращение в Россию. Канун революции, война, начинающаяся разруха, но она возвращается. Ей 25, она молода и красива, блестяще образована и полна деятельной энергии. Мария берется за подготовку своего первого сборника стихов, написанных в Париже.
Предисловие к сборнику готовит Зинаида Гиппиус. Выбор, конечно, не случаен. Женская тема, тема матери и дитя, зачатия и продления жизни, которая уже в первом сборнике Шкапской доминирует, звучит в ее стихах по-особому, выделяясь яркой фиолетовой полосой, как говорила Гиппиус.
"Детей от Прекрасной Дамы иметь никому не дано, но только Она Адамово оканчивает звено.
И только в Ней оправданье темных наших кровей, тысячелетней данью влагаемых в сыновей.
И лишь по Ее зарокам, гонима во имя Ея – в пустыне времен и сроков летит, стеная, земля".
Но тема звучала не как биологический акт, окрашенный сексуальностью, а как вечная тема Рождения и Смерти, как мистически-религиозное таинство Возрождения, Вечного возвращения и бессмертия. И стих ее был закольцованным: дойдя до конца, он снова возвращался к началу.
Здесь чувствуется философия Ницше с его темой Вечного возвращения, мифология Материнства как символа Древа жизни посреди рая, влияние ветхозаветных образов закрытых пространств, начиная от городов, охраняющих своих детей, до чрева кита, в котором спасается Иона.
Это и новозаветный образ рождения от воды и Духа, раскрываемый Иисусом Никодиму, и влияние западного культа Дамы и поклонение Деве Марии. У Шкапской все наполнено библейской и мифологической символикой.
*"Ты стережешь зачатные часы, Лукавый Сеятель, недремлющий над нами, - и человечьими забвенными ночами вздымаешь над землей огромные весы.
Но помню, чуткая, и - вся в любовном стоне, в объятьях мужниных,
в руках его больших - гляжу украдкою в широкие ладони, где Ты приготовляешь их - к очередному плотскому посеву - детенышей беспомощных моих, - слепую дань страданию и гневу.
*
О, ты наверно знал, что жду тебя все эти годы. Что вся твоя и вся в огне, полна тобой, как медом чаша. Пришел, вкусил и весь во мне, и вот дитя — мое, и наше. Полна рука моя теперь, мой вечер тих и ночь покойна. Господь, до дна меня измерь, — я зваться матерью достойна.
*
Под шагами тяжкими и важными, как былинки впутались они в
наши жесткие, многоэтажные, в городские наши дни.
Забываем мы о них неделями и с утра отводим в детский сад,
их — невоплощенных Рафаэлями, не таких, что пел Рабиндранат.
Нет у нас чудесных и особенных, и они такие же, как мы,
дети той же скудной родины, узники одной тюрьмы.
Как же сделать их могли бы мы непохожими на нас,
если не с кем было быть счастливыми матерям в зачатный час".
Быть достойной звания Матери для нее - главное. Поэтому Мария так переживала аборты, воспринимая их как прерывание ниточки жизни, как недостойное звание Матери, как кровь и смерть.
«И кровь моя текла, не усыхая -- не радостно, не так, как в прошлый раз, и после наш смущенный глаз не радовала колыбель пустая».
*
«Проливаем в любви и сечах, зачиная, родя, творя, нашей кровью затлели реки и цветут земные моря. Но течет угрюмо и красно единая с первого дня, всем дням и векам участна, и нас со всеми родня».
*
«Не снись мне так часто, крохотка, мать свою не суди. Ведь твое молочко нетронутым осталось в моей груди. Ведь в жизни — давно узнала я — мало свободных мест, твое же местечко малое в сердце моем, как крест. Что ж ты рученкой маленькой ночью трогаешь грудь? Видно виновной матери — не уснуть!» («Mater dolorosa»).
К гражданской войне у нее было уже двое детей, но выглядела Мария моложаво: высокая, ширококостная, что видно по ее немногочисленным фотографиям, с голубыми глазами и жаждой деятельности. В Питере она развернула бурную организаторскую работу по снабжению карточками, не оставляя писать стихи.
В двадцатом принесла свой рукописный сборник Александру Блоку, который в ее жизни сыграл решающую роль. После принятия в Союз поэтов, ее сразу ввели в состав президиума. Началась новая литературная жизнь поэта.
"Петербурженке и северянке, люб мне ветер с гривой седой, тот, что узкое горло Фонтанки заливает невской водой.
Знаю – будут любить мои дети невский седобородый вал, оттого что был западный ветер, когда ты меня целовал".
Но длилась новая жизнь всего пять лет: в тридцать четыре Мария Шкапская замолчала. Поводом стала трагедия, но Дмитрий Быков объясняет это чувством времени: хороший поэт всегда чувствует, когда оно для него кончается. И когда замолкает поэт, это равнозначно приговору эпохе.
После двадцать пятого года для Шкапской наступили иные времена: ушла в прозу в прямом и переносном смысле, в небытие, прожив еще двадцать семь пустых лет. Словно прощаясь с поэтической жизнью, она продала весь свой архив в ЦГАЛИ, который купили в основном из-за автографов М.Горького. В тридцатые годы появилось еще одно, последнее, стихотворение, которое напоминает и объясняет и ее, и во многом, наше время:
«Дисциплина в этой стране настолько жестка, что язык фактически упразднен. Тирания находит вполне достаточным одно слово «есть!», с помощью которого передаются самые разнообразные чувства, отношения, понятия и целые философские системы. Эта реформа языка вполне устраивает население и даже писателей как представителей художественного слова»
Во время войны Мария потеряла младшего сына, разыскивала его по всем возможным связям и контактам. Он вернулся, но его тут же посадили и сослали в лагеря. Потом снова посадили. Она так и не увидела его вернувшимся. Эту потерю Шкапская считала главной трагедией своей жизни.
Под конец сильно болела: у нее случился парез ступни и из-за этого начала плохо ходить. Однажды попала под машину, второй раз - под поезд. Сотрясение мозга в обоих случаях, но осталась жива.
В последние годы увлеклась собаководством, вывела новую породу пуделей, лечила собак, готовила книгу по собаководству; соорудила у себя на кухне маленький зооуголок, а в комнате стоял аквариум с рыбками.
Умерла Мария Шкапская в сентябре 1952 года на выставке собак, от инфаркта...
Авторсий блог
http://sotvori-sebia-sam.ru/mariya-shkapskaya-2-okonchanie/