Раннее утро 23 октября пахло приближающейся зимой. Небо, покрытое рябью облаков, было равнодушно-холодным.
Черный кашемировый плащ грел плохо, поэтому я постарался как можно быстрее дойти до больницы.
Приемные часы в отделении начинались с 10, но для меня уже давно делали исключение.
- Ваша жена уже проснулась, - приветливо улыбнулась мне медсестра в приемной, - ей сегодня лучше.
Конечно. Мари всегда становится лучше именно в этот день.
- Спасибо, - кивнул я девушке, расписываясь на бланке посещений, - удачного дня.
- И вам, мистер Вебер.
Палата моей жены была в самом конце коридора возле большой синей вазы с засыхающим фикусом. Когда-то я придумал для себя примету, что если фикус не выкинут до моего следующего прихода, Мари поправится. С тех пор прошло пять лет, и положение вещей не изменилось. Растение все еще находилось в больнице, как и моя жена.
- Привет, милая, – бодрым голосом поприветствовал я ее, заходя в палату.
Мари и правда выглядела сегодня хорошо. Когда после аварии она впала в кому, врачи сообщили, что у нее травма мозга. Мари полгода не приходила в себя. Я уже не надеялся, что она очнется. Но это произошло. Меня не было с ней рядом, когда она открыла глаза, но доктор сказал, что первым, о чем она спросила, было «Мой Майки уже вернулся со школы?»
- Привет, - неуверенно смотря на меня, ответила Мари.
- Я Джек, твой муж, ты помнишь это, солнышко?
Ее лицо прояснилось.
- Конечно, я помню, а как наш сын?
Я приоткрыл окно, впуская в палату немного утреннего света, и присел в кресло.
- С ним все хорошо, моя дорогая. Он передавал, что любит тебя и очень скучает.
По ее щеке скатилась слеза.
- А почему он не пришел?
- У него каникулы, милая. Я отправил его в лагерь для скаутов.
- В каком он уже классе?
- Заканчивает пятый, вчера нарисовал тебе рисунок, я принес его с собой.
Я вытащил из кармана брюк сложенный вчетверо альбомный лист. Неуверенными, дрожащими пальцами Мари развернула его. Густо-синее акварельное небо занимала верхнюю часть рисунка, а такое же синее море, нижнюю часть. Посередине, разделяя эти две синевы, плыл остров с одинокой толстой пальмой.
- Спасибо, - Мари бережно разгладила картинку.
Воцарилась тишина. Такой особенный ее вид, который бывает только в больницах. Тишина отдавала порошком с запахом цветочного луга, лекарствами и тоской.
- Передавай, что я скучаю по нему.
- Конечно, милая, он тоже очень скучает - я нашел ее руку и осторожно сжал холодные пальцы.
- Ты давно не приходил, Джек, - через пару минут молчания проговорила Мари.
- Прости, было много работы, мы заканчивали один крупный проект, а когда я приходил две недели назад, ты спала…
- Да, - протянула она, - в последнее время я много сплю. Врачи говорят, что это нормально….
Конечно, ненормальным было, скорее то, что Мари пришла в себя в тот, первый раз. А сейчас, прикованная к кровати диагнозом «паралич нижней части тела, вызванный травмой мозга, обширная амнезия и нарушение восприятия», моя жена медленно угасала.
- Моя мама говорила, что во сне люди выздоравливают, - я улыбнулся ей, поглаживая по щеке.
- Но это не про меня, Джек, - она повернулась и посмотрела мне прямо в глаза.
Серьезный, все понимающий взгляд. Такой была и она сама до аварии. Успешная, сильная женщина. Хороший работник, прекрасная жена и мать. Меня передернуло от этих слов, мелькнувших в мыслях. Такие фразы обычно говорят, произнося некрологи, над свежей могилой. Но моя Мари была именно такой.
- Я устала, наверное, стоит немного поспать, - улыбнулась она мне, отводя взгляд и виновато прикрывая глаза.
- Конечно, дорогая, - я поправил одеяло и, нагнувшись, поцеловал свою жену в прохладный лоб.
Потом, прежде чем уходить, вновь закрыл шторы. Я уже взялся за дверную ручку, когда...
- Ты купил сегодня цветы? - нагнал меня тихий голос Мари.
- Конечно, - дрогнувшим голосом ответил я и, не оборачиваясь, вышел.
- Передавай, что я люблю его, - донеслось из-за двери.
***
Попрощавшись с медсестрой, я оделся и забрал у приветливой гардеробщицы две заранее купленные розы.
Если обогнуть больницу с торца, то можно было попасть на маленькое кладбище. Там обычно хоронили тех, кого не могли спасти доктора. Маленьким оно было не потому, что профессионализм врачей был выше всяких похвал, а потому, что чаще всего родственники забирали тела умерших с собой, предпочитая никогда не возвращаться сюда.
Но пять лет назад я рассудил иначе.
Могила находилась под большим, почти полностью облетевшим канадским кленом и красные узорные листья полностью укрывали маленький холмик.
Я положил цветы у надгробия и провел рукой по буквам.
Майкл Вебер 2000-2009.
Наш сын…