… « М о р д а, в о ! »…
Март был довольно тёплым, и мы приступили к строительству частного дома, недалеко от дома Армена. Сегодня с утра, мы закончили возводить опалубку под заливку бетона и сели ждать его привоза. Едва Андрей с Арменом успели закурить, как Лёва, вдруг или, как обычно, заговорил об охоте и о косматом «хозяине», не только далёкой тайги, а и местных гор. В любой компании нужна лишь пауза, а тема для разговора всегда найдётся. Вот и сейчас, Лёва «вдруг» зацепился за тему косолапых.
Я, признаться, никогда не встречался с медведем в лесу, лишь свежие следы и примятая им трава попадались. Без ружья, и всего лишь с бидончиком для клюквы и походной палкой, как-то не хотелось встречи с истинным хозяином тайги. Нагулял ли он бока для долгой спячки или год оказался не урожайным для него, мне неведомо. Будет лучше и безопаснее послушать других очевидцев живого медведя. Мне же достаточно нескольких встреч с не менее авторитетным хозяином наших лесов – волком. Даже заряженный карабин во взведенном положении не гарантирует полной безопасности, особенно, когда душа в пятки уходит.
- Во, во! – Автоматически, включился в разговор Армен, даже не сделав полной затяжки. – У меня тоже, что-то подобное произошло на Кубани.
Лёва, раздосадованный тем, что его брат прервал на полуслове, бросил реплику в его адрес: - Давай, давай! «П..свисти!»
У него было не меньше интереснейших случаев в жизни. Он о них часто рассказывал. Но они походили на ответы отличников на экзаменах. Сюжетно, объёмно, но скучно! Не хватало в его повествованиях эмоций, фантазии и комедийности; даже в трагических ситуациях.
Армен же мог запросто, не заикнувшись, прочитать передовицу или важное сообщение ТАСС в «Правде», как юмористическую миниатюру или рассказ. Колоссальный труд маститого журналиста и целой редакции, запросто превращался в анекдотический эпизод.
Увы, этому, ни в каком ВУЗе не научат! Это закладывается в человеке ещё в утробе матери, а с рождением на белый свет, лишь развивается и оттачивается до совершенства!
- Ещё пацаном, еду я в Крымскую, - начал наш Мюнхгаузен новенький по сюжету рассказ. – Я тогда ещё у Алика работал. Ты его знаешь. – Добавил он, повернувшись в мою сторону, как за благословением.
Я одобрительно кивнул, мол, давай, стартуй, хотя вовсе не знал Алика, а тем более, никогда не был в тех краях. Благо, Лёва не стал мешать ему.
- До Тимашевска я доехал, когда темнеть стало, а у меня полная будка дефицитного барахла. Ехать в темноте рискованно, и остановиться на ночь негде. Вдруг смотрю, на обочине два КАМАЗа стоят, чем-то гружённые. Притормозил. Водилы спят. Во везуха! Решаю пристроиться к ним до утра. Троим безопаснее. Я удобно расположился в кабине и спокойно уснул. Под утро слышу водилы, как-то быстро завелись и уехали. Я подумал, что парням, куда-то ещё далеко ехать , вот и снялись спешно. У меня ещё было несколько часов в запасе, и я снова стал засыпать.
Он усмехнулся. Видимо представил, как засыпал.
- Только я стал провалиться в сон, как вдруг почувствовал, как машину качнуло, как будто, кто-то снаружи вскочил на подножку машины. Я с открываю глаза, и… Верите? Это конец всему был!
На сухощавом лице появилась маска ужаса. Лёва, хотя и был его кровным братом, но таким мастерством не обладал. Армен же был непревзойдённым артистом уличной сцены. Если бы природа наградила его писательским талантом, то мы зачитывались бы его рассказами. А так наслаждаемся его устными способностями.
Его глаза округлились. Руками он описал круг вокруг своей головы.
- Там за стеклом вот такая рожа и смотрит она прямо на меня!
Он ещё раз показал овал рожи величиной с астраханский
арбуз. Такая может и медведя напугать, а что говорить о нашем рассказчике! Я не исключаю того, что Армен мог спросонья и в штаны наложить, если с вечера в кусты не сбегал.
- Представляете, - обратился он ко мне, - вся волосатая, носяра расплющенный, а зубы и клыки, как у крупного медведя. Я думал, что мне приснился кошмарный сон, и я с испугу закрыл глаза. Через несколько секунд открываю снова глаза. Рожи нет, а вместо неё свисает до середины стекла красная жопа обезьяны. Тут-то я понял, почему КАМАЗисты так быстро дёру дали. Это конец всему! Чуть светает, а в стекле рожа огромной обезьяны. Я в три секунды завёл мотор (ключ, на всякий случай, я в зажигании оставил).
- Николай, веришь? – обратился он вновь ко мне. – Это была живая обезьяна! Не то горилла, не то орангутанг. Она, как у себя в джунглях, спокойно соскочила с крыши кабины на капот, с него на землю и медленно, вразвалочку, не пугаясь включившихся фар, стала пересекать дорогу впереди моей машины, направляясь в заросли кустов. Я так напугался, что не стал проверять будку, а вдруг они залезли в неё. Мало ли, что у них на уме! Может ждут меня в ней? Обезьяна ещё не дошла до кустов, а я, как ударю по газам и рвать оттуда, пока жив! В Крымскую домчался почти на одной скорости. Остановил машину, а ноги с падалей не сползают, как будто приросли к ним. Во, хохма! Конец всему!
Он глубоко затянулся сигаретой и, выдохнув густые клубы дыма, добавил: - Я слыхал, там, в Тимашевском, есть питомник для обезьян. Вроде военные, какие-то опыты над ними ставят! Вот несколько штук и сбежало на волю.
Машины с бетоном ещё не было, и у нашего Мюнхгаузена была прекрасная возможность поведать нам ещё одну или две правдоподобных историй в своём изложении, но тут пришла его жена и позвала его домой, по какому-то делу. Он сдержанно, чтобы она не слышала, огрызнулся, и, сказав нам, что сейчас вернётся, ушёл, при этом, передав эстафету рассказчика свою брату, который стал читать «важное сообщение ТАСС», слово в слово, с предписанными интонациями и эмоциями. Я невольно посмотрел удаляющемуся Армену вслед.