Дом жил. Он был давно заброшен и заполнял свободное время воспоминаниями о лучших временах. Когда-то в его стенах звучали детские голоса, рождались и умирали. Он пережил несколько поколений своих хозяев, радовался вместе с ними и грустил.
Старики умерли, молодежь разъехалась в поисках лучшей жизни. Дом скучал по ним, ждал их обратно, но время шло, а они не возвращались.
И дом заплакал. Он плакал долго, скрипел и стонал, болью отзываясь на каждое легкое прикосновение ветра. Слезы стекали по его старым стенам, они сырели и потихоньку разрушались.
Ему было тем более обидно, что соседняя улица активно застраивалась. Красивые и нарядные многоэтажки смотрели на старый дом надменно и гордо. В их дворах кипела жизнь, дети играли в шумные игры и их крики доносились до слуха старого дома.
Дом страдал тихо и незаметно, как все, что он делал в своей жизни. Чувство заброшенности и неприкаянности больно ранили его душу.
Город наступал. Безжалостный монстр пожирал все новые и новые территории. Тихая улочка заполнилась большими машинами.
К старому дому с лязгом и грохотом подкатил бульдозер. Лицо парня, управлявшего им, показалось ему смутно знакомым. Дом напрасно пытался вспомнить события, связанные с ним.
Взревел мотор, стальной нож больно врезался в стены дома. И в момент угасающего сознания память вернула его в далекое прошлое...
Война – это слово для дома было незнакомым, но от него веяло чем-то чужим.
Это были тяжелые для дома времена: взрослые перестали смеяться, а дети играть в шумные игры. Мужчины ушли один за другим и на всей улице остались только старики и инвалиды.
А потом пришли чужие – их было много, они приехали на больших машинах, ломая на пути деревья. Дому повезло – его не снесли, сочтя хорошим укреплением, но выломали все окна и двери, вкатили на руках пушку, занесли снарядные ящики. Дом вслушивался в чужую речь, вдыхая чужие запахи, и с тоской вспоминал своих прежних хозяев, которые скитались вдалеке от него.
А потом пришли свои – дом сразу узнал родную речь. Их было мало, уставших, пропыленных, обожженных зноем и жаждой солдат. Дом раньше никогда их не видел, но каждое их слово радостью отзывалось в его душе – это были свои.
Один из этих солдат, совсем еще мальчик, погладил прокопченную стену дома мозолистой рукой и сказал просто и буднично:
- Ну, здравствуй, старик.
И потянулись беженцы – люди возвращались на свои годами обжитые места, не подозревая, что они там найдут. В один из промозглых осенних вечеров в стенах дома нашла свое временное прибежище женщина с двумя детьми.
Дом был основательно разрушен, у него не было окон и дверей, в одной из стен зияла большая дыра, оставленная снарядом, но это было хоть какое-то укрытие от нудного, моросящего с самого утра, дождя.
Женщина была на позднем сроке беременности, схватки начались ночью, рядом не было никого, кто мог бы помочь и ей пришлось самой перерезать пуповину. Дом услышал первый крик ребенка, устало улыбнувшись про себя – жизнь продолжалась.
На следующий день пополнившаяся за ночь семья тронулась в дальний путь. Женщина, державшая в руках маленький пищащий сверток, обернулась на пороге и поклонилась:
- Спасибо тебе, старый дом.
Дом мысленно пожелал ей удачного пути, внимательно вглядываясь в ее лицо и запоминая...
Дом разрушили, чтобы на его месте возвести еще одну безликую многоэтажку.
А молодой парень, сидевший в кабине бульдозера, даже не подозревал, что только что своими руками уничтожил память о своем прошлом...