Серый, полосатый котейка сидел прижавшись в самом углу подвала. Котейкины глазки были расширены от ужаса. Котофей сжавшись смотрел вокруг: всё было незнакомое и страшное. Со всех сторон к нему подкрадывались неизвестные фиолетовые кошмары. Только где-то наверху, там где перекрещивались какие-то огромные трубы, в маленькое оконце было видно кусочек света. Котьке казалось, что солнышко тоже боялось заглянуть в это зловещее место.
Котофей от ужаса даже забыл как он очутился в таком страшном месте. Временами окно перекрывали еще более кошмарные тени и тогда кот вжимался в холодный пол, шерсть поднималась торчком. Кот шипел, отгоняя ужасы. И они уходили. Но снова и снова возвращались еще страшнее и зловещее.
Кот забыл о голоде, только иногда немножко хотелось пить, но эти фиолетовые кошмары прогоняли даже жажду. Хотелось одного - чтобы никто-никто не трогал.
Иногда коту, как бы во сне казалось, что кто-то манит его в то самое окно, куда солнышко только подсматривало, боясь войти и даже заглянуть.
Кот, вжав голову, приседая на все лапки, поджавши хвост, всё-таки приблизился к окну... Что??? - одна из теней протянула к нему свои руки, кот мявкнул и со всех сил бросился в тот же, уже немного родной угол.
Только когда уже в то зловещее и обманчивое окошко влезла темень, вдруг под потолком зажглось маленькое солнышко, такое же, как у него дома, где его так ласкали, называли разными глупыми, но такими ласковыми словами. В стене напротив кота открылась здоровенная дыра и в эту дыру вошла та, самая родная, самая ласковая и так вкусно пахнущая мама...
Мама подошла к котофею. Кот, уже скорее по инерции зашипел и выгнул спину, в глазах метался ужас. "Ну что же ты, Барсинька? Это же я! Пойдем-ка домой!" Кот сжался в комок и забился в угол. Только маленькая-маленькая надежда, что это всё-таки мама, заставила кота открыть глаза. Перед ним стояла мама.