Обида
Я помню тот день в мельчайших подробностях, будто это случилось вчера. Шёл 1981 год, я был совсем маленьким мальчишкой, который только что пошёл в школу. На дворе стоял ноябрь. В тот роковой для меня день учительница, Мария Сергеевна, задала нам на дом выучить какой-то глупый детский стишок. Это так смешно! Учить, забивать голову тем, что точно никогда не пригодится. Но не в этом суть. Естественно, я и ни минуты не потратил на то, чтобы выучить этот проклятый стишок. Весь день я провёл во дворе, лазая по гаражам и выбивая лампочки в подъездах. Тогда меня почему-то страшно веселил тот факт, что ещё недавно освещённый подъезд вдруг погружался в темноту.
- Саша, иди домой! Пора делать уроки,- кричала моя мама из окна.
- Ещё чуть-чуть погуляю и приду,- отвечал я ей.
Это «чуть-чуть» растянулось ещё часа на полтора-два. Вечерело. Во двор начали выходить ребята постарше, которые не очень-то любили мелкоту и при всяком удобном случае гоняли нас по району. Нет, они не били нас, не обзывали, просто гоняли. Не знаю, зачем им это было нужно. Тогда я решил, что до греха лучше не доводить, просто пошёл домой.
- Ну, что за ребёнок! Опять допоздна по подъездам шатался? – встретила такими словами меня мама.
- Ничего я не шатался! Просто гулял,- обиделся я.
- Это другие дети «просто гуляют», один ты шатаешься, чёрт знает где! А уроки до сих пор не сделал!
- Сейчас сделаю! Там задали совсем немного!
- Вот и делай! Мой руки, ужинай и занимайся.
Надо сказать, что маме я соврал. Уроков в тот день задали больше, чем обычно. Не помню, с чем это было связано. А, быть может, и ни с чем, просто совпадение. Целый час я делал вид, что прилежно занимаюсь уроками, хотя на самом деле рисовал какую-то картинку, которую хотел подарить своей соседке по парте. Сидела со мной тогда рыжеволосая девочка, Соней звали. И даже был в неё влюблён. Хотя какая любовь может быть в семь лет? Скорее мне хотелось, чтобы она обращала на меня внимание.
- Ты уроки сделал?
- Почти
- Давай закругляйся и иди спать
- Хорошо, мама.
Да, действительно пора уже было заканчивать, чтобы мама ничего не заподозрила. Картинку можно будет дорисовать потом: ночью, завтра с утра, на большой перемене. Через полчаса я уже засыпал, а уроки остались несделанными. Одна мысль меня радовала перед сном: картина почти готова, соседка будет счастлива.
Но радость улетучилась на следующий день. Мария Сергеевна спрашивала всех. Мальчики и девочки выходили к доске, чтобы рассказать учительнице этот глупый стишок. От волнения они краснели, без конца поправляли свои рубашки, платья, заикались, сбивались, но всё-таки доводили чтение стиха до победного конца, и Мария Сергеевна ставила каждому моему однокласснику в дневник «пятёрку».
Чем ближе Мария Сергеевна спускалась по списку, тем меньше становилось шансов, что меня не вызовут к доске. Хотелось в туалет. Но я боялся, что меня не отпустит учительница, что она вообразит, будто я специально хочу выйти из класса, чтобы не отвечать у доски, чтобы убить время, а, может быть, и сбежать из школы. Такие случаи у нас уже бывали. Я смотрел на часы, надеясь, что урок скоро закончится. Но куда там! Прошла ещё только первая половина. Нельзя было сказать Марии Сергеевне, что не готов, она бы вызвала маму в школу. А это чревато неприятными последствиями. Оставалось надеяться, что добрые одноклассники будут подсказывать мне, когда я буду у доски.
- Я не знаю стиха. Подскажешь мне? - спросил я шёпотом у своей соседки-отличницы, которая уже ответила.
- Нет!
- Почему?
- Так нечестно!
- Мы друзья?
- Друзья
- Друзьям ведь надо помогать. Правильно?
- Помогать, но не подсказывать.
- А я тебе за это рисунок подарю, как самой красивой девочке класса.
- Нет, мне ничего от тебя не надо! И подсказывать я тебе не буду!
- Ну, и дура!
- Кто так обзывается, тот сам так называется,- ответила она и, надув губки, отвернулась от меня.
- Корнилов Саша, к доске,- писклявым голосом вызвала меня учительница.
Я встал, и еле волоча ноги, поплёлся к доске. Несколько раз я спотыкнулся, и чуть было не упал. Выглядело это, наверное, очень неестественно, так как Мария Сергеевна попросила меня не валять дурака. Ребята уже смеялись надо мной. Удивительное чувство, когда ничего не знаешь и стоишь у доски! В классе тишина полнейшая, одноклассники даже не шевелятся. Никто и не собирается подсказывать. Наверное, моя рыжеволосая соседка всех предупредила, чтобы не смели помогать. Авторитетом она пользовалась большим. Я молчал.
- Саша, начинай,- окликнула меня Мария Сергеевна.
- Сейчас!
Прошла минута. Я всё ещё молчу. Очень страшно и очень хочется в туалет.
- Ты стих учил?
- Просматривал
- И?
- Не получилось выучить
- Давай дневник! «Два»!
Тут всё и разрешилось. Через секунд двадцать мне в туалет уже не хотелось. Весь страх остался в штанах. Класс именно взорвался от смеха, казалось, что сейчас развалится школа. Я недвижимо стоял посередине класса, как мраморное изваяние. Ребята, которые сидели на первых партах помирали от смеха. Они тыкали в меня пальцем и смеялись, при этом краснея от напряжения. Кто-то уже сложил про меня песенку.
Из штанов льётся моча,
А мы танцуем чачача!
Моя соседка от смеха упала под парту. Она не могла встать не потому, что сильно ударилась, а потому, что смех её парализовал. В глазах у меня стояли слёзы, но я всё видел. Видел и запоминал. Запоминал каждый смешок, каждое слово. С того дня я возненавидел своих одноклассников.
Мария Сергеевна вывела меня из класса. В туалете, в который я недавно так сильно стремился, она переодела меня в какое-то чистое бельё, которое волею судьбы завалялось у нас в классе. А затем проводила до дома. Уроки в тот день у меня закончились рано. Кстати, «двойку» она мне не поставила. Видно решила, что случай на уроке значительно хуже цифры в дневнике. И маму мою в школу не вызывала, и об инциденте не рассказывала.
Когда на следующий день я пришёл в школу, то одноклассники уже ждали меня, чтобы встретить новым прозвищем, которое они вчера придумали.
- Привет, Саша Мокрые Штаны,- поприветствовал меня толстый мальчик, которого звали Толей. Тогда мы любили играть в индейцев, и у каждого из нас было второе имя. Меня звали Белым Орлом. До вчерашнего дня.
- А ты толстый!
- Я, может, и толстый, но у меня штаны не мокрые.
- Эй, Мокрые Штаны!- позвала меня моя соседка.
- Что?
- Из-за тебя я вчера на коленке синяк поставила. Наверное, соскользнула со стула!
Не знаю, что на меня нашло. Я не отдавал отчёт своим действиям. Из своего ранца достал рисунок, тот самый из-за которого я не выучил стишок, смял его и что есть мочи кинул в эту рыжую девчонку. Попал ей прямо в глаз.
- Теперь у тебя ещё и под глазом фингал будет!- пообещал я.
- Какой ты злой! – прошептала она и разревелась.
- Рёва – корова! – начал обзывать её я, но меня никто не поддержал. Наоборот весь класс собрался вокруг меня и начал скандировать: «Мокрые Штаны! Мокрые Штаны!».
Я выбежал из класса в слезах. С того дня я стал изгоем. Та девочка пересела от меня на другую парту. Ко мне же никто не хотел садиться. Иногда Мария Сергеевна пыталась исправить эту ситуацию и подсаживала ко мне кого-нибудь из ребят, но наша совместная жизнь длилась недолго. На первой же перемене мой новый сосед шёл к учительнице и жаловался на меня, что я, мол, ругаюсь, дерусь, в общем, ужасно себя веду. Мария Сергеевна не пыталась вникнуть в суть конфликта и верила этим мелким лгунам. А так как таких ребят за четверть набралось довольно-таки много, то она уверовала, что я отпетый негодяй, который ни с кем не может, а самое главное и не хочет, найти общий язык. Больше она ко мне никого не сажала и более того пересадила меня на последнюю парту, чтобы моё одиночество никому не бросалось в глаза. Не знаю, догадалась ли она об истинной причине этого конфликта или ей кто-то донёс, но через несколько месяцев стоило ей посмотреть на меня, как её лицо чуть ли не расползалось в улыбке, которую она тут же скрывала.
Я надеялся, что этот случай забудется и всё вернётся на круги своя, но детская память слишком цепка и избирательна и такие случаи, как мой, не забывает никогда. В классе я был всегда один. Это было неприятно, но у меня были друзья во дворе, поэтому я вполне мог компенсировать недостаток общения в школе. Была обида, только и всего. Глупая, детская обида. Тогда я не представлял, до чего меня смогут довести эти маленькие изверги.
Жажда мести
Прошло ещё пять лет. Всё резко изменилось, как в стране, так и в моей жизни. Не знаю, каким образом, но о прозвище прознали ребята и из моего двора. Все ребята, даже те, кто недавно гонял меня.
В Индии с незапамятных времён сложилась кастовая система, которая существует по принципу «где родился, там и пригодился». Перейти из одной касты в другую невозможно. Родился ты крестьянином, крестьянином и помрёшь. А есть там одна замечательная категория людей, принадлежащих к которой называют «неприкасаемыми». Они живут в отдельных районах, им запрещается общение с представителями других каст, они едят и пьют из отдельной посуды, не имеют права заходить в индуистские храмы. «Неприкасаемые» - это, как правило, прачки, кожевники, мясники, могильщики, в общем, люди имеющие дело с грязью и кровью. Я стал таким же. Мода на индейские имена прошла в третьем классе, но меня всё равно продолжали называть Мокрыми Штанами и никак иначе.
Меня как будто не существовало, никто ни о чём не просил, даже о самых элементарных вещах, вроде того, чтобы дать ручку, карандаш, учебник, списать домашнюю работу. Я, как тень, бродил по школьным коридорам, никому я был не нужен и не интересен.
Шумная компания. Мои одноклассники о чём-то интересном говорят или спорят. Их разговор в самом разгаре. Я подхожу к ним, хочу узнать, что происходит. А происходит интересное превращение, ещё недавно шумная компания затихает, как будто ничего и не было.
- Ребята, а что случилось? – спрашиваю я.
- Ничего, Мокрые Штаны.
- Но всё же! Вы же только что о чём-то спорили.
- Тебе показалось. Иди своей дорогой.
- Хорошо,- говорил я и удалялся. Три секунды тишины, потом раздаётся хохот, который сотрясает весь коридор, а затем разговор опять возобновляется.
Хорошо быть популярным и интересным. Жить становится намного легче и веселей. Всегда тебя окружает толпа друзей и восторженных почитателей. Одному быть непросто, всё время приходится рассчитывать исключительно на себя, на свой ум и изворотливость. Как и в тот раз. Неделю я пытался подслушать их разговор. И мне это удалось. Незаметно прошмыгнув в туалет, где собирались наши ребята, чтобы покурить, я спрятался в кабинке и смог, наконец, услышать их секрет, который они так тщательно оберегали от меня. Но мы тоже не лыком шиты! Всё было просто. Мои одноклассники собирались на шашлыки в лесопарк, который был неподалёку от нашей школы. Полторы тысячи гектаров лиственных и хвойных пород деревьев, огромное количество ручьёв и небольших прудов, белки, бурундуки и прочая мелкая живность, и всё это в городской черте. Тогда, в кабинке туалета у меня и возник дерзкий план. Он был прост, как и всё гениальное. Надо было аккуратно сесть им на хвост и идти за ними след в след до того места, где они собирались отдыхать. Затем неожиданно выскочить перед изумлённой публикой. Им ничего другого и не останется, как пригласить меня на шашлыки. Девчонки тоже будут, а они уж точно не позволят ребятам прогнать меня или побить. Девочки любят жалеть слабых.
Поначалу всё шло идеально. Ребята встретились в назначенное время и в назначенном месте. Даже никто не опоздал. Я сидел в каких-то кустах и наблюдал за происходящим. Надо сказать, что в тот день я порядочно подготовился, натянул какую-то серую шапку, найденную мной на антресолях, одел побитое временем пальтишко, запрыгнул в кеды, которые были мне велики, и в таком необычном для своих одноклассников виде, занял наблюдательную позицию. Вот они и двинулись вглубь леса. Им было хорошо: они смеялись, веселились, прикалывались друг над другом. Они даже не подозревали, что я их преследую.
Интересное слово «преследовать»! Нас учили, что это слово происходит от фразы «переступать из следа в след», ну или как-то так. Столько лет прошло! Но в тот день не получалось у меня переступать из следа в след. Они шли по дорожке, им было тепло, а я скакал по каким-то кустам и ямам, спотыкался, несколько раз чуть не упал, прятался за толстыми стволами деревьев.
Лес был тих. Была поздняя осень. Ребята шли на шашлыки последний раз в этом году. Были все, кроме меня. Пока, кроме меня. Развязка должна была скоро наступить.
- Вот и наше место! – возвестил Толя, который за пять лет из упитанного мальчика превратился в довольно крупного подростка, любимца всех девчонок.
- Отлично!
Это было «их» место. Не моё, пока не моё. Они уже начали располагаться. Кто-то ставил мангал, кто-то готовил мясо. Пришло время явить себя публике.
- А вот и я! – выпрыгнув из кустов, закричал я.
- Ты что здесь делаешь? – удивился Толя
- Как что? Хочу к вам на шашлыки.
- А тебя разве приглашали?
- А со мной разве кто-нибудь хочет общаться?
- Ты здесь лишний, уйди - попросила Катя Мыскина
- Почему я лишний? Что я вам сделал?
- Ничего. Просто уйди, не мешай нам
- Неужели мне нельзя с вами?
- Нельзя!
- Мы же одноклассники! Мы – коллектив! Мы – команда!
- Ты нам никто!
- Ах, я никто! А Никто, по-вашему, может сделать вот так? – завёлся я и со всего размаха пнул небольшой мангал, который от моего удара разлетелся на мелкие кусочки. Шашлыки, которые на нём уже готовились, полетели в огонь. Я хотел добраться и до других вещей, но меня уже схватили.
- Гад, ты всё испортил! – закричала моя бывшая соседка и что есть силы ударила мне в грудь. Перехватило дыхание, я упал. Но она не прекратила экзекуцию, а наоборот продолжила бить меня всё сильнее и сильнее. Мальчишки смеялись, а девчонки присоединились к моей обидчице.
- Что же ты не защищаешься, Мокрые Штаны? – помирая со смеху, спросил Толя.
- Я не бью девочек
- А они тебя бьют! Вот умора! Ты такой джентльмен!
- Какой есть.
- А ударить девчонку это так просто! Некоторым это даже нравится. Смотри!- Толя подошёл к Свете, которая собирала мангал, и отвесил ей мягкий пинок. Она, не ожидая такого подвоха, упала на землю. Но ничуть не обиделась. Наоборот улыбнулась и только сказала: «Толя, что ты делаешь? Тут же грязно». И всё! Она не полезла на него с кулаками, просто продолжила заниматься своим делом. В те секунды, когда меня пинали девчонки, как футбольный мячик, я понял, что люди не равны, есть те, которым всё можно, а есть люди вроде меня, которым не прощаются малейшие промахи и ошибки.
- Девчонки, хватит с него! Пусть бежит домой,- сжалился надо мной Толя.
- Он ещё ответит за свою дерзость,- всё ещё горячились девочки, но бить меня перестали.
- Беги домой, Мокрые Штаны. И скажи мне «спасибо»,- посоветовал мне Толик.
- Да, пошёл ты! Пошли вы все! – сказал я и, повернувшись к ним спиной, пошёл прочь с этой полянки.
- Какой у тебя грязный язык! – сказал Толя и запустил мне вслед обгорелую головешку. Она больно ударила меня по спине, но я не бросился им мстить, просто ушёл. Громкий смех сопровождал моё отступление.
Ненависть наполняла меня. Теперь я уже не шёл, а бежал, но не домой, а куда-то в тёмную чащу. Там я сел на пенёк и плакал. Плакал не от боли, а от бессилия, что-либо изменить. Я понимал, что травля и неприятие будут преследовать меня до окончания школы, которое будет ещё очень нескоро. Деревья склонялись ко мне, они шептали мне что-то, но я не понимал их речей, потому что месть намного громче совести и чужих разговоров. Месть перевешивает всё. Лес понимал меня. Он готов был безвозмездно скрыть мою тайну ото всех, быть может, даже от меня.
Я решил мстить. Мстить тем красавицам, которые ни во что не ставят человеческие страдания и слабость. Мстить за себя и за тех, у кого не хватает физических и душевных сил. Правило, по которому нельзя быть девочек, было втоптано лакированными сапожками в грязь на берегу небольшого лесного пруда. Теперь можно всё. Для мести все средства хороши. Останавливаться нельзя никогда.
Любовь
Прошли годы. Я успел окончить школу, отслужить в армии и начать работать охранником в супермаркете, который открылся неподалёку от моего дома. Наивно полагать, будто бы моя жажда мести угасла среди тёмной лесной чащи. Нет, нет и ещё раз нет! На протяжении всех моих школьных лет я помнил о том случае на шашлыках. И помнил тех девчонок, которые меня били. Их было пять. Рыжая, три брюнетки и одна блондинка. Все жили неподалёку от моего дома, поэтому я мог лицезреть их ежедневно. Да и они никогда не искали повода, чтобы прийти в мой двор и начать обзывать меня. Уже в том возрасте они были хитры, как и все женщины. Всегда ходили своей тесной компанией, обзывали меня в присутствии других людей. Судя по всему, тот случай, когда я им разбил мангал вдребезги, запал им в души надолго, поэтому они боялись, что я не остановлюсь и нападу на них. А я бы и не остановился…. Но их тактика была верна, и мне ничего не оставалось делать, кроме как слушать их ругательства и терпеть. И ещё копить злобу. Поверьте мне, это очень нелёгкое занятие! Не все это умеют делать. Почти все выплёскивают её сразу, как только представится возможность. Как я тогда на пруду. Кто-то терпит и проглатывает обиды со словами: «Я святой. Они уйдут, а я останусь». Несчастные трусы! Нет, я решил, что мой ответ должен запомниться им надолго.
Но ожидания, как правило, расходятся с реальностью. Первое время я подбрасывал им в почтовые ящики письма примерно следующего содержания:
Обида больна,
Между нами война.
Моя рука крепка,
Месть будет сладка!
Тексты посланий были разными, менялась только периодичность отсылки моих писем. Если вначале я собственноручно доставлял им мои послания в почтовые ящики раз в неделю, то потом интервалы всё сокращались и сокращались, и в итоге я стал носить их через день. Надо сказать, что это нехитрое средство подействовало: девчонки перестали меня обзывать, даже во двор почти не заходили, и в школе старались не сталкиваться со мной в коридорах один на один, да и ребята ко мне больше не приставали. Из объекта всеобщей ненависти, я превратился в человека-невидимку. Казалось бы, полная победа, но удовлетворения оттого, что я смог их заткнуть, не получил. Наоборот, ещё больше завёлся оттого, что можно так запросто переломить всех. Стоило-то написать пару писем! Жажда мести требовала большего.
Однажды ночью, стащив у маляров, которые делали у нас в подъезде ремонт, банку краски, я решил пройтись по уже знакомым адресам моих «любимых» девчонок. На дверях их квартир я написал всего одно слово: «Помни!». Специально так придумал! Чтобы наутро проснулись, вышли из квартиры, а на двери такое напоминание. Помни! О чём помни? Что я сделала, что или кого забыла, что я должна вспомнить? Неизвестность пугает. И опять я остался безнаказанным. Правда, за мной стали намного пристальней следить учителя, одноклассники. Я понимал, что в стенах школы затевать новый виток мести нельзя. Заметут. Слишком мне стали уделять пристальное внимание.
После выпускного бала ко мне пристала одна из моих жертв. Её звали Соней. Разгорячённая вином, она уже ничего и никого не боялась. Слегка пошатываясь, она подошла ко мне. Я сидел на скамейке в парке и радовался тому, что навсегда прощался со своими одноклассниками.
- Слушай сюда, Мокрые Штаны! – начала она
- Чего тебе?
- Если ты ещё раз подложишь ко мне в ящик какую-нибудь записку или на двери краской что-нибудь намалюешь, то я на тебя ментов натравлю или психиатричку. Таких, как ты, давно лечить пора.
- Не понимаю, о чём ты говоришь. Какие записки, какие надписи?
- Не прикидывайся шлангом! Всё ты прекрасно понимаешь! Думаешь, я, и другие девчонки не догадались, что это твоих рук дело? Жертва обстоятельств!
- Ладно, раз ты такая честная и сообразительная, то признаюсь тебе, это был я.
- Ты псих ненормальный! Тебя надо было закопать ещё тогда, на шашлыках! Такие как ты недостойны жить среди нормальных людей!
- Это кто решил? Ты что ли?
- Неважно. Я тебя предупредила. Если в твою голову придёт очередной бред, то я зову милицию и можешь не сомневаться, что тебя упекут и надолго! Понял?
- Мы ещё посмотрим кто кого! Скоро я судить буду, кто и какой участи достоин. Я буду судьёй, адвокатом и прокурором в одном лице! Обещаю, что ты пожалеешь об этом. Ты будешь первой!
- Пошёл ты! – сказала она и вернулась к своим подругам.
Я был зол. Если бы, она не подошла в тот день, то жажда мести, быть может, начала бы угасать с каждым днём всё больше и больше. Ведь школа закончилась, на руках у меня уже была повестка в военкомат. За два года у меня бы точно вылетела эта блажь из головы. Но! Эта девчонка сама всё испортила. Она разожгла огонь мести с новой силой.
Перед отбытием в воинскую часть я решил не устраивать ей «прощальный подарок». Подумал, что Соня, скорее всего, помнит наш разговор очень хорошо. Её угрозы были вполне реальны и осязаемы, поэтому я решил не рисковать. Два года - срок изрядный, много воды утечёт за это время. Всё забудется, а месть останется.
В армии было вполне неплохо. Два года пролетели довольно быстро, пора было возвращаться домой. Не успел я приехать, как тут же отправился по адресу той девушки, которая два года назад угрожала мне милицейской расправой. Каково же было моё удивление, когда новые жильцы сказали мне, что девушка с семьёй переехали в новый район.
- А вы кто ей? – спросил меня дед.
- Я? Я её жених,- выдал я ему первую пришедшую в голову мысль.
- Жених?
- Да, жених. Она мне долго не писала. Я думал, что с ней что-то случилось, поэтому с вокзала приехал прямо сюда.
- Видно не дождалась. Сочувствую, боец.
- Спасибо вам,- только и оставалось поблагодарить мне его.
Переехала…. Спрашивать у соседей её новый адрес? А стоит ли? Стоит ли садиться ей на хвост? Она и её подруги слишком много знают обо мне, о моих сигналах. Они знают, что я вернулся из армии. Может, поэтому и переехала моя «невеста» вместе с семьёй в новый район, чтобы я и следов не нашёл?
Прошло много лет. Я устроился на работу. Друзей у меня не было. Одни коллеги. Дома я почти не сидел, сразу после смены шёл в тот злосчастный лесопарк, где у меня появился повод для мести. Я гулял по зарастающим дорожкам, ловил в прудах рыбу. Даже обустроил небольшой шалаш на берегу маленького пруда в самой глубине леса. Несмотря на размеры водоёма, рыбы здесь водилось много, и клёв был отменный. Можно с уверенностью сказать, что в лес я ходил, как на работу. Естественно, я его знал, как свои пять пальцев. И мне это неожиданно помогло.
Был дождливый августовский день. Тяжёлые свинцовые тучи нависли над городом. С минуты на минуту ожидался сильный ливень. Немногочисленные посетители лесопарка спешили по своим домам. В лесу было темно и мрачно. Я тоже спешил к себе. Вдруг на дорожке я заметил прихрамывающую девушку в красном плаще, с распущенными белыми волосами. Никто не обращал на неё никакого внимания. Наверное, и я бы прошёл мимо, но, поравнявшись с ней, взглянул ей в лицо и увидел боль. Нет, не душевную, а физическую. Судя по всему, она только что подвернула правую ногу. Её милое, почти детское личико побледнело, казалось, что ещё чуть-чуть, и она упадёт в обморок.
- Здравствуйте! Что с вами?
- Я ногу подвернула. Не поможете дойти?
- Конечно! – с радостью согласился я, - Хотите, я вас на руках понесу?
- Нет, вам, наверное, будет очень трудно.
- Напрасно вы так думаете! Я служил в армии, работаю охранником, спортом занимаюсь. Я очень сильный. Давайте, не бойтесь! Зачем вам мучить и себя и свою ногу?
- Ну, не знаю, не удобно как-то…. Всё-таки мы едва знакомы, а вы уже собираетесь нести меня на руках.
- Тогда давайте знакомиться! Меня зовут Саша, а вас?
- А меня Вика.
- Вика, ничего если я на «ты»?
- Ничего.
- Вика, как же тебе угораздило ногу-то подвернуть?
- Шла вдоль пруда, засмотрелась и не заметила, как угодила ногой в какую-то ямку. От самого пруда хромаю, и никто мне не помог.
Раздался раскат грома, брызнул дождь.
- Всё-таки я понесу тебя на руках. Эти разговоры, конечно, интересны, но так мы вымокнем до нитки. Ты простудишься. Этого я себе никогда не прощу. Ты далеко живёшь?
- Далеко! На другом конце города.
- А я совсем рядом! Две остановки проехать на автобусе. У меня дома бинт, мази разогревающие есть. А также чай с тортом. Торт вкусный-превкусный! Но боюсь один я его не съем. Не желаете ли составить мне компанию?
- Звучит очень заманчиво, но удобно ли?
- А почему бы и нет? В гости приглашать очень удобно, а тем более, когда есть такой повод: знакомство отметить, ногу подлечить, под дождём не промокнуть. Видишь, у нас целых три повода!
- Ну, не знаю. Мы ещё так мало друг о друге знаем.
- Вот и восполним пробелы! Соглашайся! Не ехать же тебе с больной ногой через весь город? Обещаю, что провожу тебя до дома, если боишься поздно возвращаться. Так что, поедешь или не поедешь?
- Поеду!
- Вот и замечательно! Ты не пожалеешь, я обещаю. Этот вечер ты не забудешь, потому что такого торта ты в своей жизни никогда не пробовала!
Уже дома я узнал, что Вика работала зоологом в каком-то институте. Что-то вроде научного сотрудника. Я в этой иерархии не особо разбираюсь. Она на три года младше меня. Признаюсь, она мне очень понравилась. Вечер с тортиком оказался не единственным, мы стали встречаться. У неё с личной жизнью были проблемы, как и у меня. Ребята просто не замечали её. Работа в институте, правильный образ жизни, всё это казалось её друзьям и ровесникам серым и неинтересным. В ней не было, как она говорила изюминки, обычная серая мышка, опять же с её слов. Я первым разглядел в ней удивительного и неповторимого человечка, с которым всегда будет хорошо. Встретить такую девушку в наше время это большая редкость, но мне впервые в жизни повезло. Несмотря на то, что Вика стала моей девушкой, жизнь моя несильно изменилась.
1.Следователь Волин
Скучно! Каждый новый день похож на предыдущий. Одни и те же люди, одни и те же проблемы. Каждодневная рутина выматывает, истощает. Утром звонит будильник. Этот ненавистный уху прибор возвращает меня из мира грёз в нашу серую, неинтересную жизнь. Дети уходят в школу, жена на работу, а я иду ловить преступников. С каждым днём мне всё меньше и меньше хочется заниматься этим. Надоело! Мне приелись толстые тома уголовных дел, слепые свидетели, нагловатые преступники. И что самое страшное, я стал бояться. Стал бояться, что во время погони или засады меня ранят, подстрелят, убьют. Впервые этот страх появился, когда мы брали матёрого убийцу Полтинника. Он засел у себя в квартире и палил по нам. Стрелял беспорядочно. Это была стрельба ради стрельбы, для понта, чтобы показать, что просто так он сдаваться, не намерен. Тогда меня охватило чувство тревоги, которое было мне неизвестно доселе. Конечно, любой здравомыслящий человек будет бояться, если по нему стреляют, любой сотрудник волнуется, когда сидит в засаде. Чувство страха и тревоги не уходят никогда, сколько бы лет ты не проработал. Это естественно. Но эти чувства я всегда умел контролировать, блокировать их где-то глубоко в своей душе, чтобы они не мешали мне мыслить, работать. Когда брали Полтинника, мне не удалось задушить гидру по имени Страх. С каждым новым выстрелом она становилась всё больше и больше, число голов её увеличивалось в геометрической прогрессии. «А вдруг он попадёт в меня? Я обещал жене и дочкам, что сегодня пойдём в театр». Надо было сказать себе, что я не имею права их подвести. Но не вышло. Я жался к стене и боялся. За свою многолетнюю службу я научился сдерживать свои эмоции, и мой позор никто не увидел. Полтинника мы взяли, и тем вечером я смог насладиться блестящей игрой актёров.
Уже вернувшись из театра, я признался жене, которая на протяжении всех этих долгих и нелёгких лет, была моей первой помощницей и опорой, что я впервые ИСПУГАЛСЯ. Поначалу она не понимала меня, за столько лет она привыкла, что я СПОСОБЕН побеждать страх. А тут впервые в своей карьере не смог. И она впервые успокаивала меня.
А ведь когда-то, давным-давно, всё было иначе. Мы были молодыми. Алиса ненавидела мою работу. Каждый раз, когда я шёл на службу, она начинала неприятный для меня тогда разговор:
- Кого на этот раз берёте? Очередного психопата?
- Почти.
- И как всегда без тебя ничего не могут сделать?
- Могут. Просто я веду это дело. Это важно.
- И это всё, что для тебя важно? А как же я?
- Глупые сравнения.
- Для тебя, быть может, они и глупые! А ты знаешь, что я чувствую, когда ты выходишь из дому, чтобы поймать этих зверей? Знаешь, как у меня бьётся сердце? Я становлюсь похожей на жертв твоих серийных маньяков и убийц, только в отличие от них я переживаю эти страдания снова и снова. Неужели ты не можешь найти другую работу?
- Нет, не могу. Я ничего в этой жизни не умею делать, кроме, как ловить маньяков и убийц. И получается это у меня неплохо. Это моё призвание, мой долг.
- А ещё у тебя есть долг заботиться о своей семье!
- И, по-твоему, я с ним плохо справляюсь?
- Справлялся бы лучше, если бы нашёл другую работу, не такую нервную и опасную, как эта.
- У меня такой характер, такой темперамент. Я не могу сидеть восемь часов на одном месте и перекладывать бумажки с места на место. На такой работе я зачахну через месяц. Стану толстым и ленивым. А на своём месте я, как чайка, как вольная птица, нахожусь в свободном полёте! Неужели ты хочешь лишить меня свободы?
- С тобой бессмысленно разговаривать! Ты всегда всё делаешь по-своему!
- Не расстраивайся и не волнуйся! Я вернусь целым и невредимым, как всегда. Но, пойми, работать, как твой брат, в каком-нибудь душном кабинете, я не могу и не хочу.
На этом наш разговор обычно заканчивался. Я ловил очередного убийцу, приходил домой, где меня ждала Алиса. Разговор уже был забыт. Жизнь текла по размеренному пути, как будто, так и было нужно. Через несколько лет она уже привыкла к моему образу жизни и уже не докучала меня этими бессмысленными разговорами. Конечно, каждый раз, провожая меня на охоту, она волновалась. Но, как и я, она научилась сдерживать свои эмоции. Мы расставались без бессмысленных в данной ситуации гневных слов, чтобы в конце дня встретиться снова.
В тот вечер, после театра, Алиса, которая всегда понимала меня и могла найти слова поддержки, впервые не знала, что сказать.
- А ты уверен, что действительно боишься своей работы?
- Не знаю, я не уверен. Но если раньше я смело бросался в бой, то сегодня трусливо жался к стенке, боясь, что Полтинник подстрелит меня.
- Может, это естественно?
- Нет! Это уже неестественно! Все эти дни я чувствовал какое-то отторжение к работе, мне стали надоедать мои дела, даже сослуживцы и те стали потихоньку меня бесить. Знаешь, мне иногда кажется, что мой организм требует тихой жизни.
- Может, так оно и есть? Тебе уже сорок шесть, не мальчик уже!
- Спасибо, что напомнила мне про мой возраст!
- Извини! Я ведь знаю, что ты спортсмен и чувствуешь себя на тридцать лет. Наверное, это усталость. Скоро отпуск, мы поедем на море. Смена климата, обстановки. Всё пройдёт. У тебя обычная хандра. Не переживай!
- Может быть, посмотрим,- сомневался я.
Но отпуск мне не помог. Домой я вернулся с загаром, но внутри всё равно был опустошён. Один мой знакомый психолог наговорил мне кучу заумных фраз и туманных формулировок, из которых следовало, что мне нужны капитальные перемены, новый вызов, чтобы выйти из затяжного пике хандры и безысходности. Вот тогда-то у меня и возникла идея поступать на адъюнктуру. Захотелось внести вклад в науку, поделиться своим бесценным опытом с подрастающим поколением следователей и оперативных работников. «Старый волк устал и потерял былую хватку. Но он уходит непокорённым. Что ж пускай молодые дерзают!».
Мои две дочери приняли моё решение без особого энтузиазма. С самого детства они гордились тем, что их папа ловит опасных преступников, что он сильный и смелый. Почти супергерой. А теперь супергерой хочет сменить пистолет на конспект лекций, а свою команду на студентов. Но как бы то ни было, они приняли мой выбор. Только истинную причину своего карьерного кульбита я им называть не стал, не захотел, чтобы они в одночасье разочаровались во мне.
- Помнишь, ты когда-то мечтала, чтобы я сменил работу? – спросил я Алису.
- Помню, я тогда тебя сильно ругала. Тогда я об этом так мечтала! А теперь эта новость прозвучала для меня, как гром среди ясного неба.
- Мы стареем. И это глупо не признать. Наверное, у всех рано или поздно наступает момент, когда взгляд потухает, когда захватывает тоска и хандра, когда нет сил и желания. Вот тогда и надо отползать, чтобы освободить дорогу молодым.
- Ты уверен, что поступаешь правильно?
- Да, на все сто процентов. Отучусь в адъюнктуре, получу нужную корочку и лишнего дня не останусь в конторе. Пойду в университет к своему старому знакомому. Наверное, я уже отстрелял и отбегал своё.
Вот так был запущен обратный отчёт до того дня, когда я навсегда покину стены родной конторы, которой я отдал все свои лучшие годы жизни, все свои силы, все жизненные соки. Старость начала настигать меня. Надо двигаться дальше. Только вот пока неизвестно куда. Но, ладно, главное ввязаться в драку, а там уже разберёмся, кто прав, а кто виноват.
Лес
Полторы тысячи гектаров, изъятых, отбитых у мегаполиса. Небольшой уголок девственной, нетронутой природы. Дубы, ясени, берёзы, липы, ивы, сосны, ели скрывают и защищают от людей маленьких обитателей леса, дают им кров и защиту. Да и не только им. Выброшенные на обочину жизни люди тоже нашли здесь приют. Гармония царит среди этих деревьев.
Пруды и речушки питают лес. Жидкая жизнь растекается во все стороны по полянкам, ямам, оврагам. Болота и родники рождают эту жизнь. Она проистекает из недр Матери- Земли.
Дорожки, как кровеносные артерии разбегаются в разные стороны лесопарка. Некоторые из них асфальтированы и служат для посетителей, как трассы, по которым можно добраться в любую точку леса. Но ещё существует и огромное количество временных троп, которыми пользуются рыбаки, грибники, ягодники. В отличие от асфальтированных дорожек, эти тропы на карте никто не отмечал, не отмечает, и не будет отмечать ввиду того, что их очень много и носят они не постоянный характер. Природа каждый год отвоёвывает их у цивилизованного человечества. Они зарастают травой и молодыми деревцами.
Тёмные и безмолвные чащи способны скрыть любое зло, любую тайну. И что самое главное, они ничего не требуют взамен. Деревья, овраги, ручьи запросто способны взять на себя человеческие грехи любой тяжести. Более того, они так к ним привыкают, что не хотят запросто раскрывать свои тайны. Совсем недавно группа археологов нашла в этом лесу братскую могилу. Оказалось, что в тридцатые годы здесь расстреливали политических заключённых. Тёмными ночами сюда привозили обречённых, и под звуки тракторных выхлопов красная машина вершила своё правосудие. А потом об этом месте все забыли, кроме деревьев, они помнят всё, но не говорят, вернее не хотят выдавать свои тайны непосвящённым, неподготовленным людям. Ведь человеку отпущен слишком короткий срок для жизни, лет шестьдесят-семьдесят, а деревья живут веками. Даже встречаются ещё экземпляры, которым по нескольку тысяч лет, например, тисы в Шотландии. Сколько всего они успели увидеть!
И в лесу почти никогда не бывает людей в форме. Без сотрудников милиции, при малой освещённости эти места превратились в рай для преступников всех мастей, начиная от мелких воришек и заканчивая убийцами, психопатами и извращенцами.
Этот лес помнил день, когда я был втоптан в грязь. Помнит, как я давал обещание мстить, если уж не своим обидчикам, то тем, кто ведёт, по моему мнению, похожий на них образ жизни. Он поможет мне осуществить мои планы.
1.Корнилов
Даже любовь не способна победить месть. Месть намного сильнее этого сентиментального чувства. Как бы сильно я не любил и не ценил Вику, но мстить всё равно хотелось. Мы уже жили вместе, она познакомила меня со своими родителями, друзьями. Мы вместе гуляли по городу, посещали галереи, музеи, театры. Мы даже ни разу не ссорились. Между нами царила полная гармония и взаимопонимание. Вика говорила, что я самый вежливый, самый чуткий мужчина, которого она когда-либо встречала в своей жизни. Ей казалось, что я не способен даже мухи обидеть. Но внутри меня по-прежнему разгорался огонь мести. Любовь ослепляет. Вика не признавала или не хотела признать, что я не такой тихий мальчик, как она считала. Она не верила, что я человек-динамит.
Однажды Вика затащила меня в торговый центр. Хотя нет, я никогда, заметьте, никогда не мог ей отказать. «Мне надо в магазин, купить купальник. Ведь ничего страшного?» - неуверенно спросила она. Она всегда тушевалась, когда говорила со мной. Робость и стеснительность не пропали после нашей первой встречи в лесу. Всегда в её голосе я чувствовал, если уж не нотки боязни, то скорее уважение ко мне, к моей персоне, к моему мнению. Я всегда старался шутить с ней, балагурить, как школьник, как мальчишка, но она всё равно продолжала относиться ко мне слишком серьёзно.
Вика никогда не была заядлой модницей. Ещё со школьных лет её травили и подкалывали одноклассницы, которые чуть ли не с младенческих лет красились, носили юбки, туфли на высоких каблуках. А Вика, несмотря на миловидную внешность, была гадким утёнком в их компании. Она занималась балетом, вокалом, театральным искусством, но всё равно проигрывала в популярности этим акулам моды. Когда она была школьницей, эти насмешки, обвинения в непросвещённости доводили её до слёз. Но после поступления в университет ситуация коренным образом изменилась. Больше никто не смел, по крайней мере, в открытую, упрекать Вику в безвкусии. Всем было по барабану. Кто-то, как и Вика, усердно учился, кто-то прогуливал занятия, кто-то ссорился, влюблялся, расставался, мирился, а затем женился. В общем, у каждого были свои дела. Все выросли и вроде как поумнели, и хвалиться своими нарядами было как-то несолидно. Со студенческих годов мода совершенно перестала интересовать Вику. Она предпочитала носить не то, что рекомендовали журналы и продвинутые подруги, а то, что ей было сегодня по карману. Каждый поход в магазин был для неё маленьким, но очень неприятным испытанием. Я чувствовал и видел это всегда. Подходя к стеллажам, она краснела, теряла дар речи, смущалась. И не потому, что не могла найти нужный размер, такой проблемы у неё никогда не существовало, в отличие от других девушек. Нет, её угнетал выбор, она не могла решиться, что ей взять просто посмотреть, а что ей можно и примерить. Вика сходила с ума из-за своей неосведомлённости, своей серости, отсталости. Она стыдилась позвать продавцов-консультантов, этих модных, надменных всезнаек, которые, взглянув лишь раз на покупателя, способны дать исчерпывающий и не знающий пощады ответ, а точнее совет.
Вика держала в руках пять купальников разных расцветок и фасонов. И не могла решиться. Моей помощи она не требовала, более того попросила меня просто стоять и молчать.
- Может, всё-таки я помогу,- теряя терпение, начал я.
- Нет, Саша, я сама. Я всё знаю.
Нет, она ровным счётом ничего не знала. Вдруг к нам неожиданно подскочила стройная девушка в красной блузке и чёрной юбке. Продавец-консультант.
- Молодые люди, вам нужна помощь? – поинтересовалась она.
- Да, не подскажите ли, какой купальник лучше взять? – заискивающе спросила Вика.
- Тут уж, что называется на вкус и цвет…
- Хотелось бы, чтобы не слишком откровенно и желательно недорого…
- Всё понимаю, особенно глядя на вашу фигуру.
- А, что не так с её фигурой? – поинтересовался я.
- Да, всё нормально с её фигурой. Просто я не так выразилась.
- Нет, вы что-то имели ввиду.
- Ничего я не хотела сказать обидного. Просто неудачно выразилась.
- Саша, не заводись, никто не хотел меня обидеть,- начала успокаивать меня Вика.
- Зачем же тогда она заговорила про твою фигуру?
- Наверное, так надо. У меня и в правду, очень тонюсенькое тело, как у восьмиклассницы.
- Собирайся, мы уходим.
- Что!? – опешила Вика.
- Я, кажется, вполне чётко и ясно сказал, что мы уходим, найдём другой магазин.
- Но этот магазин самый лучший в районе, я не хочу ехать в другую часть города только из-за того, что тебе показалось, будто меня обидели.
- Молодой человек, извините, если я вас чем-то обидела, но честно я это сделала не специально,- вмешалась в разговор продавщица.
- Нет, мы уходим, я сказал. Берите,- сказал я и, вырвав из онемевших от удивления рук Вики, купальники, сунул их продавцу,- До свидания!
Весь магазин наблюдал за нашей перепалкой. Тишина стояла полнейшая, как в тот день, когда я рассказывал стих. И все опять были удивлены моим поведением.
Мы шли с Викой по улице. Она молчала и смотрела куда-то вдаль. Она не хотела со мной разговаривать.
- Не злись на меня, прошу.
- Я не злюсь, Саша.
- Нет, я знаю, что ты мной недовольна.
- Ты не прав. Это моя вина. Не нужен мне был этот купальник. В итоге стала посмешищем для всего магазина. Как всегда…
- Ты что с ума сошла!? В чём тут твоя вина? Виноваты они, эти крутые и модные парни и девушки, которые не замечают никого, кто хоть немного отличается от них. Никогда, слышишь меня, никогда не позволяй кому бы то ни было смеяться над тобой! Ты лучше их, знай это.
- Я давно привыкла, что я не такая, как другие девушки, их смех меня уже не обижает. Я привыкла.
- Значит, я отучу их смеяться над тобой и над такими, как ты. Запомни, я всегда буду любить и защищать тебя.
- Спасибо. Это так мило и неожиданно. Но что ты сможешь сделать? Разве хватит одних твоих сил, чтобы всё исправить? Этот мир не любит и не понимает тех безумцев, что идут против толпы.
- Быть может, этот мир любит тех, кто побеждает толпу хитростью и страхом. Может, и не стоит воевать против миллионов, достаточно убрать с дороги лишь пять глупых овец. Страх победит недоверие и ненависть к тихоням.
- Что ты имеешь в виду?
- Я ещё не до конца понимаю, но надеюсь скоро пойму.
- Когда ты так говоришь, то ты меня пугаешь.
- Тебе не надо бояться, пусть другие переживают.
- Саша, я боюсь. Обещай мне, что ты не будешь ради меня ломать дров и вредить кому бы то ни было.
- Обещаю, что ради тебя никто не пострадает. Я просто пошутил. Пошутил. Шутка такая неудачная.
- Слава Богу! А то уж я действительно подумала, что ты будешь мстить всем моим обидчикам.
- А у тебя их много?
- Саша! Не начинай опять!
- Успокойся, я опять пошутил. Ну, что я могу сделать?
«Хотя я на самом деле могу очень многое сделать. И делать я это буду, как и обещал не ради тебя, а ради своей мести, семена которой были давно посеяны и как показывает сегодняшний случай, уже дали всходы».
1.Даша
Веселье было в разгаре. Сегодня у Славина было день рождение. Был тот редкий случай, когда он решил пригласить друзей и коллег по работе не в какой-нибудь роскошный ресторан, а к себе домой. Славину по жизни всегда везло. Он учился в престижном институте, дружил с крутыми ребятами, его любили сногсшибательные красотки, работа его была интересная и высокооплачиваемая. Его мама, папа, тёти, дяди занимали значительные посты, и поэтому единственный ребёнок в семье никогда ни в чём не знал нужды. Хочется съездить с девушкой на Мальдивы? Не вопрос, поезжай, дорогой! Приглянулась престижная иномарка? Папа махнёт рукой, и её завернут в подарочную упаковку. В общем, жизнь Славина любила, холила и лелеяла.
Ему исполнялось сегодня тридцать лет. Я настояла на том, чтобы отметить день рождения дома. Целых три месяца я уламывала Славина на такой шаг. Тот упирался, но всё-таки женский напор победил мужскую скаредность. Обосновала я это тем, что обстановка будет неформальной и все гости смогут чувствовать себя раскованно и непринуждённо. К тому же мне не хотелось поздно вечером, если уж не ночью возвращаться домой. Конечно бы, Славин проводил бы меня до дверей моей квартиры, но хотелось иметь лишний повод, лишний козырь, чтобы остаться у Славина до утра. Я всегда была хитрой и находчивой девушкой…
Но, как говорится, ничто не вечно под Луной. Буквально за два дня до вечеринки я узнала, что Славин мне изменял. Притом не с какой-то одной фифой, а практически с каждой встречной мало-мальски красивой девушкой. Да, и узнала случайно. Мы перепутали телефоны. Славин заметил подмену через два часа, но мне этого времени вполне хватило, чтобы получить на «свой» мобильник сообщение от какой-то Лизы, которая просила Славина забрать её после института. Набрав её номер, я услышала на том конце нежное верещание и эпитеты «пупсик», «милый», «любимый». Просто подруги так с ребятами не общаются! Проверив ещё несколько неизвестных мне абонентов женского пола, убедилась лишь в том, что у Славина я не одна. Как минимум, ещё пять девушек претендовали на роль его дамы сердца. Нет, я не стала устраивать истерику и слушать его сбивчивые объяснения, просто вернула ему телефон и промолчала. Пока промолчала. Всё уже было решено. «Он смешал меня с грязью ради каких-то малолеток, что ж я тоже буду последовательна, порву с ним на его вечеринке. Думаю, что такой подарочек он запомнит надолго!». Что-что, а в мстительности и изворотливости мне тоже нельзя было отказать!
Но вот гости уже съезжаются к дому Славина. Музыка из квартиры несётся на всю катушку. Заходят его друзья-приятели со своими знакомыми и малознакомыми девушками. Квартира у Славина была большой, двухэтажной, под самой крышей дома. Места для всех должно было хватить. Я вместе с дорогим именинником привечала гостей, получала подарки и поздравления. Роль влюблённой парочки нам удавалась безукоризненно, никто ничего не заподозрил.
Праздник приближался к полуночи. Некоторые ребята и девушки перебрали со спиртным и уже мирно спали вповалку на полу и пуфах. Кое-кто нашёл новую любовь и уже заперся в комнатах. Особо нетерпеливые друзья уже спешили по домам. Их никто не держал, гости приходили и уходили. За столом общего разговора не получалось. Компания разбилась на двойки, тройки, в рамках которых велись оживлённые беседы. Никому уже не было дела до именинника. Я поняла, что сейчас самый лучший момент, чтобы расставить все точки над «и».
- Славин, мне надо тебе кое-что сказать,- прошептала я подвыпившему имениннику на ухо.
- Что? Говори! – не до конца понимая, что происходит, прохрипел Славин.
- Не здесь! Слишком много народу. Пошли на кухню!
- Хорошо, пошли,- согласился Славин, и кое-как поднявшись со стула, побрёл за мной. Никто из гостей не обратил никакого внимания на виновника торжества. Праздник уже дошёл до точки, когда каждый развлекается, как хочет и как может.
На кухне целовалась какая-то парочка. Я никого из них не знала. Стоило нам войти на кухню, как парень и девушка тут же вылетели прочь, при этом густо краснея, словно школьники. Я закрыла за ними дверь.
- Чего ты хотела?
- Я хотела с тобой серьёзно поговорить.
- По поводу?
- По поводу твоего телефона.
- В смысле? Что в нём не так?
- Мне не нравятся некоторые девушки из твоей телефонной книжки.
- Какие девушки?
- А ты не знаешь? А, ну да, как же я забыла! У тебя ведь их так много, всех не упомнишь! Например, Лиза, Катя, Настя, Лена, Маша, кажется. Ты, надеюсь, не обиделся, что я не всех твоих малолеток перечислила?
- Что? Какие малолетки? Ты о чём вообще говоришь?
- Только не надо держать меня за дурочку! Лучше скажи своей Лизе, чтобы она не ворковала в трубку, если на том конце провода молчат. Надеюсь, ты забрал её из института? А то был дождь, вдруг она промокла и заболела. Хотя ты всегда её прижмёшь к своей груди и согреешь. Ты же пушистый пупсик! Вы такие милые!
- Всё-таки узнала…
- Узнала. И теперь между нами всё кончено. Кстати, это и будет мой подарок тебе на день рождение. Поздравляю! – закончив свою тираду, я выскочила из кухни, добежала до коридора, нашла своё пальто, накинула на плечи и выскочила вон из квартиры. Опешивший Славин бросился следом.
- Даша, подожди! Скажи мне хоть одно слово!
- Одно слово? – остановившись и повернувшись к Славину, спросила я.
- Да!
- Можно три?
- Дашуль, тебе можно всё!
- Катись к чертям!
Я зашла в кабину лифта, которая увезла меня на первый этаж. Ошеломлённый Славин остался стоять на лестничной клетке и не знал, что ему делать дальше. По идее, ему следовало броситься следом. Но его останавливали ряд обстоятельств. Во-первых, его дом полон гостей, притом разной степени трезвости и адекватности, и оставлять дом на их милость не хотелось. Во-вторых, я была настроена чересчур решительно и уже не ограничилась бы тремя словами. Скорее всего, и по морде бы ему съездила с разворота. А, в-третьих… Интересно, Славин понимал ли, что рано или поздно о его шашнях с другими девушками станет известно? Во время нашего диалога на кухне я не заметила в его глазах ни угрызений совести, ни страха, ничего. По-моему, ему была даже интересна сама эта ситуация. Для него это была игра: узнаю я или нет про его измены. Узнала. Ну, что ж, в этот раз вечному везунчику не подфартило…
Раздался телефонный звонок. Славин достал мобильник из кармана. Звонила Лиза.
- Приветик, Лиза! Я же просил тебя сегодня вечером мне не звонить. Нет, с Дашей уже пришлось порвать. Какая тебе разница из-за чего? Тебе скучно? Если хочешь, приезжай ко мне. Да, на всю ночь!
- Хорошо я приеду, милушик!
Славину всегда везло с девушками.
2.Даша
Я со всей силы хлопнула дверью, выходя из подъезда. Меня не волновало, что в столь поздний час можно разбудить жильцов с первого и второго этажей. По правде, меня тогда вообще мало что интересовало. Хотелось поскорее добраться до дома, нырнуть в тёплую кровать, забыть Славина, забыть всё, что нас связывало, вырвать замаранные страницы своей биографии, чтобы всё начать сначала. Мне всего двадцать семь лет, я молода, красива и умна. Ещё ничего не потеряно. Я обязательно найду человека, который будет любить и заботиться только обо мне. Когда-то, мне казалось, что я нашла такого парня. Но я ошиблась. Принца на белом коне звали Ромой. Тихий, застенчивый, но всё-таки добрый и отзывчивый одноклассник, с которым я встречалась два года назад. До него у меня было много парней, но всё это было так мимолётно и несерьёзно, что по прошествии лет многих имён своих ухажёров я уже и не могу вспомнить. А ведь когда-то всё это было, когда-то это волновало меня. А теперь всё пропало, всё растаяло, как утренний туман. Тогда я была хоть уже и не совсем юной, но всё ещё девчонкой, которая знать не знала и не понимала, чего хочу от жизни. Моя голова была забита глупыми и мускулистыми амурами. Я верила, что мой избранник должен быть спортсменом, с богатыми родителями и перспективным будущим. Я только начала работать после университета и ещё не хотела мириться с ролью работающей жены. У меня было немало подруг, которые сразу после университета выскочили замуж, родили детей, а мужья обеспечивали их. Смотрела я на них и мечтала, как тоже стану домохозяйкой и матерью, и не придётся мне ходить в душный офис. Жизнь будет простой и сытной.
А, Рома! Конечно, Рома был интересным молодым человеком. Вместе мы ходили в кино, театры, ездили на море, на дачу. Всем он был хорош, но не видела я в нём тогда крепкого и несгибаемого защитника домашнего очага, главного добытчика. Он работал в какой-то конторе. Даше двухлетней давности не хватало денег, которые Рома зарабатывал, для счастливой жизни. Да, и у подружек ребята, как ребята, а Рома, ну, никак не вписывался в их тусовку. Сам себе на уме, со своим мнением, гонором и интересами. Я не могла понять люблю ли его, или мне просто приятно быть рядом с ним. Мы не умели говорить друг с другом о своих чувствах. Иногда казалось, что мы просто лучшие друзья. Рома всё больше молчал, а мне хотелось чего-то большего. Я устала от неопределённости. Тогда я решила расстаться с ним, чтобы раз и навсегда разрубить гордиев узел. В тот роковой для наших отношений день, мне было чрезвычайно легко, как будто собиралась купить анальгин в аптеке, а не порвать с молодым человеком. Рома не просил меня остаться, ничего не обещал, просто кивнул головой и пожелал удачи. Чёрт, как меня выводило тогда его безропотность и спокойствие! Честное слово, хотелось кричать на него, но это было бессмысленно, Рома опять бы молча кивал головой. Не было никаких взаимных обвинений, мы просто разбежались. Вскоре я встретила Славина и забыла о Роме. А Рома встречался ещё со многими девчонками. Его метания продлились год. Он звонил и писал мне, просил вернуться, но я была холодна и не отвечала ему. Быть может, он чего-то и понял. Но было уже слишком поздно.
За два года моё мировоззрение изменилось, я перестала верить в то, что можно ничего не делать и быть счастливой, в этой жизни само ничего не придёт. Любовь требует взаимных обязательств. Славин не собирался ради меня становиться папиком, он не позволил бы оставить работу, когда речь заходила о намечаемой свадьбе. Но теперь о свадьбе можно было позабыть.
Живу я от Славина не так далеко. До дома ведут две дороги: можно было подождать автобус, который долго петляет по району, но всё-таки вывозит к дому, либо срезать через лесопарк. Обычно я никогда не хожу через лес одна. Когда-то меня провожал Рома, либо друзья, либо подруги, либо Славин, если уж не мог довести на машине. Но сегодня в этот ненастный осенний день я уже почти не соображала. Ненависть к Славину пересилила страх перед прогулкой по ночному лесопарку. «Пятнадцать минут и я дома. Подумаешь, одна иду через лес! Никто меня не тронет!». Хотелось как можно скорее добраться до дома, а на следующий день начать новую жизнь.
Немного углубившись в лес, показалось, что за мной кто-то наблюдает. Я гнала эти мысли от себя прочь, но всё равно ничего не могла с собой поделать. Сегодня ночью ветер разыгрался не на шутку. Деревья качались, ветки с глухим звуком бились друг об друга. Птицы страшно, истошно кричали. Казалось, что именно ночью лес ведёт себя намного громче, чем обычно. Лесу не нравилось, что какая-то девушка в красном пальто нарушила его покой, его порядок. Я не должна была быть здесь в такой час. «Поскорее бы выбраться отсюда! Зачем я сюда пошла?» - думала я про себя.
Вдруг передо мной из кустов выскочил какой-то человек. Я не успела разглядеть его, он молниеносно подскочил ко мне. Удар по голове. Теряю сознание и падаю на потрескавшийся асфальт.
3.Даша
Я не могла понять через сколько секунд, минут или часов очнулась. Было всё так же темно. Людей не было. Мне хотелось встать, но не было сил. Только сейчас я заметила, что кровь струится буквально отовсюду. Нет сил, нет желания бороться с обстоятельствами, за свою жизнь, которая по-хорошему только начинается. Перед глазами красные круги. Я лежу в луже собственной крови. Предпринимаю попытку перевернуться на бок, чтобы подкатиться к дереву, чтобы с его помощью встать на ноги. Но, нет, ничего не вышло! К пальто булавкой пришпилена какая-то записка. Нет времени и сил разбираться, что к чему. Сил так мало, что ещё чуть-чуть и упаду в обморок. Понимаю, что если сомкну глаза, то уже никогда не очнусь. Пытаюсь закричать, позвать на помощь, но удалось только прошептать. Даже шёпот отнимает слишком много сил. Да, и всё равно никто не услышит. А тёплая кровь всё струится и струится…. Глаза через несколько минут упорной борьбы всё-таки предательски смыкаются…
2.Следователь Волин
Когда в тиши кабинета раздался телефонный звонок, то я не сразу опомнился. Погружаясь в бумажную работу, можно запросто забыть обо всём, что творится вокруг. Бесконечные справки, постановления, заключения, выписки выбивали ответственного работника из колеи повседневной жизни.
Я уже забыл о том, что на диванчике тихо сидит и терпеливо ждёт поручений, распоряжений, советов или ещё не знаю чего, мой новый помощник, Крутиков Женя, который совсем недавно окончил университет, имел, могу сказать с высоты проведённых в органах лет, совсем крошечный опыт работы, но всё-таки зарекомендовавший себя исполнительным работником. Поэтому-то он и оказался у нас в отделе. Я понимал, что Крутикова ко мне приставили скорее не как помощника, а, скорее всего, как преемника. Начальство хочет, чтобы я, не отрываясь от повседневных своих дел, научил молодого сотрудника уму-разуму. Все в отделе понимали, что я рано или поздно, скорее всего, рано, покину свой кабинет, и знакомые до боли коридоры, чтобы сменить форму и удостоверение на пиджак, и конспект лекций по Уголовному праву или Уголовному процессу. Всё было предельно понятно. Начальство никогда не будет работать в ущерб себе.
Подняв трубку и начав слушать собеседника, я не сразу понял, чего от меня хотят. Лесопарк, убийство, четырнадцать ножевых ранений, таинственная записка, отсутствие свидетелей, всё смешалось в моей голове. Факты не хотели складываться в цельную картину. Пока всё было непонятно. Женя верно, почти, как прирученный пёс, слушал каждую мою реплику, пытаясь видимо понять, о чём я говорю по телефону. Разговор был окончен. Я убрал папки дел со стола и запер их в сейф. Женя смотрел на меня кристально-проницательным взглядом, как мальчишка, попавший в кондитерскую лавку и увидевший леденец своей мечты. Накинув на плечи плащ, я встал из-за стола, Женя подскочил, как будто под ним была огромная пружина, неуклюже надел кожаную куртку и последовал за мной.
- Что случилось, Денис Иванович? – спросил он.
- Пока сложно сказать. Убийство в лесопарке. Надо приехать, посмотреть,- сбивчиво объяснял ему я.
- Что-то серьёзное?
- Сложно сказать. Кстати, Женя, а ты до нас, где работал? – сменил я тему разговора, пытаясь унять пылкого молодого человека.
- В районном ОВД. А что?
- И тебя сразу к нам дёрнули? Оригинально!
- Ну, я там был на хорошем счету.
- Но всё равно у нас совершенно другой профиль, мы убийства расследуем, а не кражи зарплат в трамваях. Странно как-то.
- Да, я тоже удивлялся. Просто здесь работает друг моего отца, полковник Мурашёв, знаете такого?
- Ещё бы мне не знать! – как можно искренней и невинней ответил я.
Значит, Женя у нас «блатной». Очень сомнительно, что в своём ОВД у него была удивительная раскрываемость дел. Я-то знаю, как там работают…. Хорошо, допустим, что он действительно был у себя в районе на хорошем счету, но мальчик растёт, хочется роста, интересных дел, в конце концов. Конечно, в рамках районного ОВД сложно построить блестящую карьеру. Если не будешь чесаться, то и будешь до седых волос расследовать бесперспективную бытовуху. А тут всё так удачно сложилось. У папы друг сам полковник Мурашёв. Ну, как не подсобить родному человечку! У Жени такие покровители, а он сам такой наивный, открытый и говорливый!
Машина уже ждала нас. За время поездки разговор не клеился. Женя пытался наладить диалог, но, видя, что я смотрю на пролетающие мимо нас дома, улицы, пешеходов, тут же находил чем занять себя в одиночку. Он почти беспрерывно поправлял куртку, которая была ему велика и висела на нём мешком, то чистил свои, судя по всему, дорогущие штиблеты. Странно, мы собирались в лес, где после недавних дождей должно было быть грязно и вязко. Это должен был понимать даже ребёнок, но не Женя. А, может, он и в обычной жизни франт? Не знаю, хоть у меня самого уже две взрослые дочери, но понять современную молодёжь я не могу. Мы в своё время были другими…. Хотя, быть может, и точно такими же, просто прошло слишком много времени и мы всё порядком позабыли или захотели забыть. Надели на себя маску серьёзности, ответственности и думаем, что совсем не такие, как они, как молодёжь. Может, стоит снять эту маску, а под ней до сих пор прячется двадцатилетний мальчишка, который до сих пор хочет погулять и с девчонками побалагурить. Как знать…
Скоро мы уже были у лесопарка. Нас уже ждал сержант, который должен был проводить нас к месту преступления.
- Что конкретно случилось? – спросил я его.
- Убита девушка двадцати семи лет, множество ножевых ранений. Никто ничего не видел и не слышал.
- Кто обнаружил тело?
- Бегун. Он каждое утро бегает по лесу именно по этой дорожке. Говорит, что нашёл её в девять утра.
- Жертва ограблена, изнасилована?
- Нет, кошелёк с деньгами на месте, кольца, браслеты, цепочка не тронуты. Одежда не порвана, никаких царапин, ссадин, синяков на теле жертвы не обнаружено.
- Понятно. А что по поводу записки?
- Я думаю вам лучше самому на неё взглянуть.
- Хорошо, посмотрим.
Хорошо, что не пришлось далеко углубляться в лес. Место преступление было оцеплено. Повезло, что преступление произошло в лесу, не надо отгонять толпу зевак, которая так и норовит затоптать все улики. Странно, что чужая смерть, чужое горе так привлекают внимание совершенно незнакомых людей. Работали эксперты, оперативники наблюдали за ходом работ.
- Вон бегун, который обнаружил тело,- указал сержант на мужчину лет сорока в жёлто-синем спортивном костюме.
- Женя, поговори с ним, а я пока с экспертами поболтаю.
- Хорошо, Денис Иванович.
Хотя сейчас эксперты вряд ли что-то дельное смогут сказать. У них впереди ещё слишком много работы. Пока они осведомлены об обстоятельствах убийства чуть лучше, чем сержант. Девушка лежала в луже крови. Красноё пальто, красная кровь…. Слишком много в этом было зловещего и пугающего.
Мы пока не знали ничего. Незнание всегда является слабым звеном в нашей работе. Мы не знали, кто убил и зачем убил, не знали, каким будет следующий шаг, если он вообще будет. А убийца знал. У него был мотив, быть может, идиотский, но всё-таки мотив, который заставил его выйти ночью в лес, подкараулить, выследить девушку, а затем наброситься на неё. Убийца уже начал свой путь, сорвался со стартовых колодок и понёсся вперёд. А мы только выходили на дистанцию, поправляли свою экипировку, глазели на болельщиков. Судья махал нам рукой, что, мол, уже пора бежать, гонка началась, но мы почему-то не знали с чего начать, как надо бежать, с какой ноги удобней всего начинать разбег.
Эксперт Иван Александрович миллиметр за миллиметром изучал жертву. Он производил необходимые измерения, что-то записывал, помечал. Пока это была по большей части его работа. Иван Александрович должен был дать мне исчерпывающий перечень сведений, которые помогут-таки мне рвануть вслед за убийцей. Работа эксперта рутинная, однообразная до невозможности, но всё равно очень нужная. Быть может, наш убийца не подозревает, какие улики, какие зацепки он оставил нашему глазастому и опытному эксперту. Быть может, записка, о которой мне рассказывал сержант, прольёт свет на это запутанное дело.
- Здравствуйте, Иван Александрович, - поздоровался я с экспертом. Хоть он и был младше меня, но я почему-то всё время обращался к нему по имени-отчеству.
- Привет!
- Что там у нас? Сержант мне говорил про какую-то записку.
- Да, вот она,- не отрываясь от своего занятия, эксперт протянул мне конверт, куда он уже упаковал записку, найденную на теле жертвы.
Это был листочек, очевидно вырванный из школьной тетради в клеточку. Первое, что я для себя отметил, так это то, что у убийцы был очень красивый, можно даже сказать каллиграфический подчерк. Каждая буковка, каждое соединение были идеально выписаны. Казалось, что это не зловещее послание, а стихотворение для любимой девушки написано. Но поэтических лавров наш убийца снискать не собирался. Его послание было предельно кратким и чётким.
Месть объявляется открытой!!!
Месть…. Кому убийца собирается мстить? Только жертве? Вряд ли. Он объявил месть открытой, значит эта девушка лишь первая в этом списке. А скольким ещё девушкам убийца собирается мстить? И только ли девушкам? По какому принципу он отбирает своих жертв? Всего три слова, а уже возникает так много вопросов.
- Иван Александрович, что вы сейчас можете сказать об убийце?
- Крайне мало. Можно лишь сказать, что убийца не профи. Он нанёс слишком много ударов, но не смертельно опасных. Девушка умерла из-за потери крови. Если бы её нашли пораньше, то она бы выжила, но ей не повезло.
Не повезло. Жертве не повезло. Не повезло пойти этой ночью через лес, не повезло встретиться с убийцей, не повезло, что не удалось никого позвать на помощь…
- Есть ещё что-нибудь интересное?
- Да, нам повезло, что недавно шли дожди и почва мягкая и вязкая. Остались следы. Вот,- указал он мне на тропинку, убегавшую в лесную чащу. Тут я и заметил вереницу отпечатков ног.
- Вы начали делать слепки?
- Обижаете, Денис Иванович!
- По следу ещё никого не послали?
- Нет, мы пока здесь работаем.
Ну, что за народ! Ладно, эксперт, у него и здесь работы хватает. Но опергруппа почему бездействует? Вместо того чтобы зевать лучше бы прошлись по следам убийцы. Вдруг бы взяли? Поразительная глупость!
- Хорошо по следу пойду я.
- А вдруг… - насторожился эксперт.
- Следы надо было отработать в самом начале. Видишь того молодого человека? – указал я на Женю.
- Вижу.
- Если он будет искать меня, то отправь его за мной следом. Да, и вообще, если я долго возвращаться не буду, то посылай опергруппу.
- Долго – это сколько?
- Минут двадцать - двадцать пять. В общем, думай по ситуации. Понятно?
- Понятно.
- Ну, вот и хорошо. Я пошёл.
- Ни пуха, ни пера!
- К чёрту!
А вот мне сегодня повезло! Повезло с погодой, повезло с грунтом, который сохранил следы почти, что в идеальном состоянии. Повезло, что убийца шёл хоть и по узенькой, но тропинке. Так, вот здесь в кустах, судя по всему, он прятался или сидел в засаде, выжидая свою жертву. Интересно, долго ли ему пришлось сидеть? Накинулся ли он на первую попавшуюся девушку или долго выбирал, анализировал. Я внимательно осмотрел кусты, надеясь найти ключик к разгадке этого таинственного убийства ради мести. Но нет, в кустах не было ничего только следы. Убийца либо унёс всё с собой, либо чересчур ответственно подошёл к своему делу. Хотя рука его подвела! Значит, не всё пошло по его плану. А следы тем временем убегали всё дальше и дальше в лес. Здесь было так красиво! Жёлтые листья, словно золотые хлопья, падали на голову, под ноги. Не хотелось никуда бежать, можно было просто остановиться, поднять голову вверх и любоваться чистым осенним небом, дышать свежим лесным воздухом. Интересно, этой ночью здесь было так же идиллически красиво? Хотя кому это могло быть интересно? Здесь сошлись убийца и жертва. Убийца в малейших деталях знал, зачем он пришёл ночью в этот лес. Не всё получилось, как он изначально задумывал, но всё-таки цель была достигнута: девушка убита, послание оставлено, никто его не заметил. Жертва попала в лес не потому, что ей так нравится гулять ночью. Наверное, она спешила домой после работы или после вечера у подружек. Но её никто не встретил. И именно поэтому она стала такой лёгкой добычей для Мстителя. Но можно со стопроцентной уверенностью сказать, что красоты леса этой ночью никого не интересовали, каждый делал своё дело, хорошо или плохо, уже неважно. Всё равно теперь уже мне приходится разгребать эти Авгиевы конюшни.
Неожиданно я выскочил на берег какого-то ручейка или речушки. Вереница следов приближалась к самой кромке воды. Это уже плохо! Речушка совсем мелкая, дно каменистое, по ней можно было далеко уйти в любую сторону. Убийца не так прост и неопытен, как это казалось ещё недавно. Тропинка продолжалась на том берегу. Пришлось впустую замочить ноги. Больше следов не было. Вода смыла, унесла прочь следы убийцы. Он всё-таки перехитрил нас. Первый раунд остался за ним. Что мы имеем? Записку, смысл которой до конца не понятен, следы, которые никуда не ведут, огромное количество вопросов, ответы на которые могут дать нам дополнительные козыри в борьбе против таинственного Мстителя. Мы только начали наш забег, но трусцой, нехотя, наивно полагая, что вырвавшегося вперёд лидера, судьи дисквалифицируют за какое-нибудь нарушение. А лидер? Лидер бежит в удобном для себя темпе, который позволяет ему комфортно чувствовать себя на дистанции, оставаться неуязвимым для преследователей.
Скоро подоспел Женя с опергруппой.
- Денис Иванович, нашли что-нибудь? – осведомился мой помощник.
- Нет, убийца оказался хитрее нас. Этот ручей стал непреодолимым препятствием между нами и им. Надо пока отрабатывать другие версии. Удалось установить личность убитой?
- Да. Дарья Васильевна Агафонова. Двадцати семи лет. Проживает по адресу улица Фабричная дом семь, корпус три, квартира двести двадцать семь.
- Ну, что ж будем щупать её друзей и знакомых. Авось кто-нибудь что-нибудь и сможет нам сказать о Мстителе.
- Бегун ничего не слышал и никого не видел,- как бы между делом добавил Женя. Судя по всему, он хотел лишний раз напомнить мне, что он исполнительный и опытный работник.
- Я так и думал. Ладно, поехали в контору.
2.Корнилов
Не скажу, что всё прошло идеально, но мне понравилось. Первый мой выход был похож на первый поцелуй, первую любовь. После того, как дело было закончено, душа пела и кричала от радости. Я уже забыл, как моя жертва билась, словно птица, попавшая в силки. Боже, как я боялся, что она закричит или, что ещё хуже, найдёт в себе силы, чтобы убежать! Но нет, всё обошлось. Удар, ещё удар, затем ещё серия ударов и всё закончилось. Закончилось для неё, для меня всё только началось. Когда она перестала бороться за свою никчёмную жизнь, я просто повернулся и ушёл. Той ночью меня подвели две вещи: во-первых, мокрая земля, на которой отпечатались мои следы, во-вторых, моя неопытность в обращении с ножом. Если первую проблему я исправил, найдя какой-то ручей, то со второй придётся помучиться подольше. Надо исключить саму вероятность промаха. И надо что-то придумать с Викой. Наутро было сложно ей объяснить, где я пропадал всю ночь.
Вернулся я рано, часов в шесть утра. После убийства я ещё полночи бродил по ночному городу. Заботливые родители просят своих детей не гулять поздно ночью, чтобы не встретить нехороших дядь. Когда-то тоже самое мне говорила и моя мама. Но теперь мне не надо было бояться, теперь я сам стал одним из тех, кем пугают детей. Я стал Повелителем Леса, Грозой Улиц, Бичом Милиции. Я хотел бесшумно прокрасться в спальню, чтобы Вика не заметила моего отсутствия, но на этот раз мой план полностью провалился. Стоило мне повернуть ключ в замке и войти в квартиру, как навстречу мне вылетела Вика. Судя по её растрёпанным волосам и уставшим глазам, я сделал вывод, что спать она не ложилась. Ждала меня и волновалась.
- Ты где был? – этот вопрос она намеревалась задать уже давно, поэтому интонация у Вики была соответствующая. Мне даже стало немного страшно.
- На работе. Ты же знаешь,- как можно невинней ответил я.
- Но разве ты сегодня должен был дежурить?
- Нет, не должен.
- Значит, ты мне врёшь. И даже не стесняешься?
- Вика, подожди! Ты не даешь мне ни единого шанса. Я не всё ещё сказал. Да, я не должен был сегодня дежурить. Я уже собирался уходить домой, но тут ко мне подошёл Олег и попросил меня подежурить вместо него.
- Это в честь чего? – всё ещё не унималась Вика.
- У него сын болеет. Жена в командировке. Мать уже очень старая. Просто некому остаться с мальчиком. Вот и всё. Если не веришь, то я могу привести его сюда, он сам тебе расскажет эту историю.
- Нет, не надо никого сюда вести. Допустим, всё так и было. Но…
- Что но?
- Почему ты не позвонил мне?
- Честно, хотел! Но понимаешь, закрутился, завертелся я, а когда более-менее разгрёб дела, то было уже далеко за полночь. Подумал, что ты уже спишь. Не захотел будить тебя.
- Саша, я же волнуюсь за тебя! Мало ли что! Ты не пришёл домой, ни звонка, ничего не было. Ты же знаешь, что у нас в городе происходит по ночам, сколько шатается разных маньяков, бандитов. Неужели ты думаешь, что, не дождавшись тебя, я просто лягу в кровать и сладко просплю до утра?
- Прости, Вика. Ты такая умная, а я опять своими куриными мозгами не подумал. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Ты же знаешь, что я никогда не дам тебя в обиду, никогда не позволю, чтобы ты страдала. Это была ошибка. Видишь, я живой, здоровый, весёлый. Всё нормально. Пошли спать! Хотя бы пару часов. А то на тебе совсем лица нет!
- Пошли. Но больше так не делай! Ещё одну такую бессонную ночь я не переживу!
- Обещаю, что больше такое никогда не повторится.
Провалялись мы в кровати часов до двух. Всё-таки надо будет стравить Олегу какую-нибудь легенду, а то мало ли вдруг Вика начнёт выяснять, где я пропадал всю ночь. Женщины они ведь такие! Погружённый в мысли, я не заметил, как уснул. Вика была всё-таки искусней меня, так как смогла выбраться из постели, не потревожив, не разбудив меня. Я проснулся из-за того, что услышал телевизор. Вика сидела в своём любимом кресле и слушала выпуск новостей.
«В лесопарковой зоне было обнаружено тело двадцатисемилетней девушки. Как сообщают правоохранительные органы, девушка скончалась от многочисленных ножевых ранений. Свидетелей нет. По слухам, на теле жертвы было обнаружено таинственное послание, но оно в интересах следствия не разглашается. Следствие по данному делу взято на особый контроль».
Вот и по новостям про меня рассказали! Вот она слава! Только почему-то удовлетворения от исполнения своей давней мечты я не получал. Наверное, потому, что в репортаже не упомянули моего имени. А, может, потому, что Вика опять переполошилась из-за той темы, которую мы обсуждали ранним утром.
- Я же говорила, говорила! А ты мне не верил! Я говорила тебе про придурков на наших улицах!
- Говорила, и что с того?
- А ты не видишь, девушку убили!
- Убили. Каждый день кого-нибудь и где-нибудь убивают.
- Я поражаюсь твоему спокойствию! Её убили в лесопарке! В лесопарке, понимаешь! Мы там постоянно вместе гуляем, а иногда ты один там бродишь в глуши. Вдруг с тобой что-нибудь случится? Вдруг это маньяк?
- Нет, со мной ничего не случится.
- Почему?
- Потому что я обещал тебе, а ещё, потому что я могу постоять за себя!
- Убийца тоже сможет постоять за себя!
- Сомневаюсь…
- Это почему же?
- Не знаю, Вика. Чутьё, наверное…
- Неужели всё останется по-старому?
- Нет, мы установим новые правила. Во-первых, ты не будешь гулять одна по парку. Во-вторых, если тебе всё-таки захочется погулять, то бери с собой подруг, друзей, слесарей, в общем, будь в компании знакомых тебе людей. И ещё сообщай мне, куда ты пойдёшь, с кем идёшь и сколько вас человек.
- Это зачем? – не поняла Вика.
- Не задавай вопросы, просто слушай и запоминай, это важно!
- Хорошо. А что ты?
- Я? Я буду вести себя так же, как и прежде.
- Но…
- Никаких но! Это не обсуждается! Я в этом лесу гуляю уже полжизни, я его знаю назубок. И ни один убийца мне не страшен!
- Обещай мне, что с тобой ничего не случится.
- Обещаю.
На этом наш разговор был окончен. Вика углубилась в чтение, а у меня появилось время, чтобы позвонить Олегу. Мне повезло, что, не смотря на выходной день, он был дома, а не пропадал с сыном на футбольной площадке.
- Алло, это кто? – поднял трубку Олег.
- Привет, это Саша!
- Какой Саша?
- Что не узнал? Я это! Саша Корнилов!
- А, понятно! Привет!
- Привет! Могу я попросить тебя о небольшом одолжении?
- Ну, если только совсем небольшом и учитывая мои скромные финансовые возможности.
- Ха! Нет, денег мне не надо!
- Это хорошо! А что тебе нужно?
- Понимаешь, вчера после работы встретил своих армейских друзей. Давно не виделись и всё такое. Естественно, отметили это дело, всю ночь сидели в кафе у друга. Вике я не сказал об этом, и она с утра меня пилила.
- Сильно досталось?
- Нет! Я сказал ей, что у тебя заболел сын, а я тебя подменял.
- Умно, но от меня-то что требуется?
- Вика у меня девушка упорная и мнительная, может не поверить в легенду. Если она начнёт тебя расспрашивать, то ты ей скажи, что так и так, сын действительно болел, а Саша подменил меня на работе. Несложно ведь?
- Несложно, но что мне с этого будет?
- А о чём ты мечтаешь, Олег?
- Я хочу, чтобы у меня была вилла на Канарских островах!
- Как только появится возможность, то я тут же заверну её тебе в упаковку и бантик сверху красивый повяжу! Ну, а всё-таки?
- Да, жена, представь себе, всю мою заначку нашла и уничтожила на моих глазах.
- Печально. Хочешь, я возмещу твои потери?
- Это было бы чудесно!
- Вот и договорились! Спасибо, Олег! До встречи.
- Тебе спасибо, Саша!
Вот так за пару пузырей я приобрёл себе беспроигрышное алиби.
1.Вика
А, может, всё-таки изменяет? Вдруг он придумал всю эту историю с Олегом, больным мальчиком? Странно всё это. Раньше он всеми правдами и неправдами старался увильнуть от незапланированных дежурств, несмотря ни на друзей, ни на деньги. А здесь почти сразу согласился. И даже не позвонил мне. Больше всего пугал сам факт того, что не позвонил. До этой ночи он казался мне идеальным, он опережал все мои мысли, исполнял любое моё желание, любой каприз. Он каждый день повторял мне, что не допустит, чтобы я была несчастной и волновалась. А теперь он не позвонил, не предупредил. Саша нравится всем моим друзьям, подругам, даже маме моей нравится, а я ему почему-то иногда не верю. Бывают моменты, что мне кажется, что Саша совсем не тот, кем он представляется для меня, своих коллег. Что он играет роль, которая ему с трудом даётся. А на самом деле у него на душе что-то другое, быть может, злое. Тот случай в магазине. Почему он сорвался, что ему не понравилось? Сколько я не пыталась выпытать у него причину беспокойства, но он всегда уклонялся, менял тему разговора.
А, может, я боюсь его потерять? Ещё совсем недавно меня не то что не любили, а даже не замечали. У себя на кафедре, в кругу своих одноклассников, друзей, я была, как домашняя кошка. Вроде она есть, живёт, питается, можно погладить, но никто, находясь в здравом уме, не будет подолгу разговаривать с домашним питомцем.
- Как дела, Мурка? – спросит хозяин кошку в минуту печали.
- Мур
- Вот и у меня также.
Стоило появиться Саше, как моя жизнь начала меняться. Я стала такой же, как и другие. Меня стали звать в гости, гулять со мной, обмениваться сплетнями. Я уже стала забывать те вечера, когда после работы мне было некуда деть себя, только и оставалось, что смотреть телевизор, читать любовные романы до ночи, чтобы проводить очередной бессмысленный день и отправиться спать. И теперь я не хочу его терять!
Саша уже спал. Умаялся он на работе. А, может, и не на работе…. В его записной книжке, которая лежала в прихожей, я разыскала телефон Олега, благо, что на букву «О» больше номеров не было. Приложив трубку к своему уху, я слушала не гудки, а своё трепещущее сердце.
- Алло!- начал грубый мужской голос.
- Здравствуйте! Вы, Олег? Работаете вместе с Сашей Корниловым?
- Да, я. А вы, девушка, кто?
- Я – Вика. Я… - тут я замялась. Всё-таки не привыкла ещё к мысли, что у меня есть молодой человек.
- Понимаю. Вы, по какому делу? – быстро нашёлся мой собеседник.
- Знаете, Саша сказал, что сегодня ночью заменял Вас из-за болезни вашего сына. Это правда?
- Правда! А что?
- Знаете ли, я работаю младшим научным сотрудником в биологическом институте. Хотите, я подскажу вам какие лекарства лучше всего пропить вашему сыну, чтобы он поскорее выздоровел,- сказала я первое, что пришло в голову, чтобы выкрутиться из неловкой ситуации.
- Спасибо большое! Буду очень признателен вам за помощь!
Ещё минут двадцать я, как последняя дура, рассказывала Олегу какие-то общеизвестные факты и диктовала рецепты лекарств, которые мне покупала мама. Могу только представить, как Олег на том конце провода сгибался от беззвучного смеха. И я его вполне могу понять.
- Спасибо вам большое! – решил закончить Олег разговор, который надо полагать ему уже изрядно надоел.
- Не за что! Если что обращайтесь! – и положила трубку.
Саша спал на кровати, свернувшись клубочком, словно котёнок. Даже посапывал точь-в-точь, как Стёпка, котёнок, который жил у меня пять лет назад. И как я могла не верить этому прекрасному человеку? Он столько для меня сделал, и даже не подозревает, чем сейчас занималась его Вика. Надеюсь, он простит меня, когда узнает об этом разговоре. Всё-таки тяжело быть влюблённой до беспамятства и ревнивой одновременно!
3.Следователь Волин
Как же я ненавижу прессу! Точнее, когда они лезут туда, куда их не звали. Ну, скажите мне на милость зачем, зачем они давали по новостям сюжет об убийстве в лесопарке? Я понимаю, таинственная записка это, конечно, интересно, но теперь из-за их спешки на нас будет оказываться давление и со стороны общественности, которая намного хуже нашего начальства. Это дело поручили мне и Жене. Избавили от остальной работы. Думают, раз я ухожу, значит, уже не справляюсь с объемом работ. Дело-то нам дали только радоваться рано. У меня в сейфе лежит тонюсенькая папка, где подшиты только результаты экспертизы и всё. И всё. И никакой информации, совершенно никакой информации. А тут ещё и пресса влезла!
Была бы моя воля, я бы вообще запретил пускать в эфир, в печать криминальные сводки, репортажи с места совершения преступления. Это наша кухня. Зачем простым обывателям знать, что в лесопарке найдена девушка с множественными ножевыми ранениями и с таинственной запиской, пришпиленной к пальто? Зачем пугать и без того уже несчастных и недовольных жизнью людей? Зачем провоцировать преступника на совершение новых убийств? Ведь наш Мститель наверняка смотрит телевизор, читает газеты, и не может не замечать, что у меня против него ничего нет, более того, я даже не могу понять логику его поступков. Преступники живут по своим изощрённым законам, понять которые обычным людям, как правило, не дано. На то и существую я, Женя, другие работники правоохранительных органов, чтобы, опираясь на свой опыт, на знание закона юридического и законы преступного мира, всё-таки изобличить негодяя и выцепить его из нашего общества. А если журналистам так неймётся писать про преступный мир, то пусть доносят до населения в доступной форме советы, как не стать жертвой преступлений. Это было бы намного полезней. Девушки не ходили бы по ночному лесопарку и не становились бы жертвами преступлений. Если бы журналисты занимались этой работой, то мне бы, может, и не пришлось бы часами сидеть в душном кабинете, пытаясь проникнуть в мозг убийцы, чтобы понять, что им движет в момент совершения преступления. Ведь всегда есть какая-то причина! Нельзя убить человека просто так, всегда существует какая-то причина, пускай даже глупая и непонятная большинству из нас. Но она есть. Это аксиома. Была, а, скорее всего, и до сих пор есть причина, по которой наш Мститель берёт в руки нож и выходит ночью в лес. Он даже дал мне ключ, подсказку. Это записка. Он не боится назвать причину, которая толкнула его на убийство девушки. Это месть.
Месть…. Какое ёмкое слово, но как много скрывается за этими пятью буквами. В данном деле месть в отношении конкретной девушки или какому-то неопределённому кругу лиц? Непонятно. Что ж, коль скоро мы ничего не знаем, то стоит отрабатывать девушку и её знакомых. Вдруг Мститель затерялся среди тех, кому Даша ещё совсем недавно доверяла свои секреты, делила свои радости и горе, а, быть может, любила. Как и в любом деле приходилось начинать с малого. Надо было отмести ненужные и несущественные для расследования факты, и, в конце концов, выскочить на единственно верную, единственно правильную дорожку, которая и приведёт к преступнику. Фронт работ предстоял большой. Кто же такая эта девушка?
Дарья Агафонова, 1977 года рождения, не замужем, детей не имела, жила вместе с родителями на улице Фабричная дом семь, корпус три, квартира двести двадцать семь. Образование высшее. Работала в банке. Неплохо зарабатывала. Соседи характеризовали убитую, как девушку вполне положительную, добрую, отзывчивую. Ну, что ж соседям, конечно, можно верить, но всё-таки даже они говорили, что Даша не так много времени проводит дома. Значит, убитая была не маменькиной дочкой, вечно сидящей дома. Когда дома сидят, то все хорошие…. Родители хоть и были убиты горем, но всё-таки передали мне записную книжку своей дочери, рассказали про её друзей, работу и Славина, которого мама уже наяву видела своим зятем. Но не сложилось…
Что ж Славина я пока решил не вызывать, для начала надо разобраться с подружками и близкими друзьями, авось они знают или помнят чего-нибудь интересное. Мама Даши рассказывала, что с Кристиной её дочь дружила чуть ли не с пелёнок, вот с неё и стоило начинать.
1.Кристина
После дня рождения у Славина я очень устала, хотелось отлежаться, выспаться. А телефон всё звонил и звонил! «Вдруг что-то важное?»- подумала я тогда. Покачиваясь, я добралась до телефона и подняла трубку. Я сразу узнала, кто говорит со мной. Это была мама Даши, Валентина Сергеевна. Но, признаюсь, никогда я не слышала её такой взволнованной и потерянной. После того, как она сказала «здравствуй, Кристина» я поняла, что случилось что-то страшное. Что-то страшное с Дашей.
- Кристина, Дашеньку убили! – плача, прошептала она.
- Как?! Кто? – всё ещё ничего не понимая, воскликнула я.
- Откуда же я знаю, Кристин!
- Где Даша?
- Звонили из милиции, сказали, что нашли её в лесопарке.
- Что она там делала?
- Кристина, лучше ты ответь, что у вас стряслось? Почему Славин её не подвёз, как обычно?
- Валентина Сергеевна, я не знаю. Я была у него всю ночь. Я помню, что Даши не было, когда я уходила. Помню, спрашивала Славина, где она, но он почему-то отмахнулся.
- Может они поссорились?
- Не знаю.
- Вы же подруги!
- Честно, я не знаю. Даша мне ничего не говорила.
- Ты не врёшь мне! Кристина, я мать, мне нужна правда, понимаешь, как бы тяжела она не была, но всё же правда!
- Валентина Сергеевна, милая, если бы я знала, то всё бы вам рассказала, Вы же меня знаете. Мы с Дашей были, как сёстры, а Вы мне, как вторая мама. Я сама ничего не понимаю. Валентина Сергеевна, я к вам приеду, помогу.
- Кристина, мне так плохо, так плохо….
- Я уже выезжаю.
Сна не было ни в одном глазу. Дашу убили. Она была совершенно одна в лесу. Славин её не проводил. Эти мысли никак не хотели укладываться в голове. Сказать по правде, в голове в те минуты вообще ничего не укладывалось.
Самые тяжёлые первые дни я провела у родителей Даши. Я спала в её комнате. Боже, как же это было тяжело! Помню раньше, когда мы были школьницами, приходили к ней, ложились на диван и, глядя в потолок, мечтали обо всём на свете: как закончим школу, как влюбимся, поступим в самый лучший университет, выйдем замуж, будем работать, как наши дети будут дружить. Какое счастливое было детство! А этот дом, эта комната так мне были близки, что я знала, где лежит каждая Дашина вещь. А теперь я вертелась в ночи на старом, но таком близком диване, на котором ещё совсем недавно спала лучшая подруга. Казалось, что я чувствовала тепло её тела. На её рабочем столе стояли фотографии, на которых она ещё улыбалась. И улыбаться на фотографиях она будет вечно. Только на фотографиях… В реальной жизни её уже нет. За диваном, в секретном месте, о котором знала только она и я, она хранила свои записи, которые вела с шестого класса. Не спалось. Стараясь не разбудить родителей, я миллиметр за миллиметром отодвигала диван, чтобы достать эти тетради, чтобы вернуться в те дни, когда Даша была жива. Опорожнив весь тайник, я села за стол, включила лампу и стала читать. Я не делала ничего зазорного, Даша никогда от меня ничего не скрывала. Не скрывала и существование этих записей. Переворачивая пожелтевшие уже страницы, мне становилось всё веселее и веселее. Меня забавлял её нелепый, почти детский подчерк, которым она писала в седьмом классе. Меня забавлял её слог, истории, которые навсегда остались на страницах этого дневника. Признаться, я уже забыла о том, как в девятом классе Даша по уши влюбилась в одиннадцатиклассника Мишу Сухова. Эх, Миша, где же ты сейчас? Знаешь ли ты, что случилось с твоей Дашей? Или уже всё позабыл. Всё это было, конечно, интересно, но хотелось прочитать её последние записи. За два дня до дня рождения Славина мне попалась интересная запись.
«Славин оказался ползучим гадом!!! Изменял мне с какой-то студенточкой Лизой! Дура дурой! И если бы только одна Лиза! У него ещё целый табун таких девчонок! Ну, ничего он у меня ещё получит своё на день рождение. А если узнаю, что ещё гулял с моими подругами, то лично каждой твари лицо исцарапаю!
Вот оно что! Славин изменил ей. То-то он мне никогда не нравился. И не сказала мне Даша об этом, либо потому, что хотела для начала отомстить Славину, либо думала, что я тоже могу входить в этот «табун»! Неприятно, конечно, но и Дашу можно понять. Судя по всему, Даша сказала всё Славину в лицо. Теперь понятно, почему она так неожиданно и незаметно для меня пропала с вечеринки. Понятно, почему Славин её не провожал. Вот почему она стала жертвой убийцы. А что если это был Славин? Что если это он убийца? Ведь запросто может быть. Все были пьяны. Никто ничего не помнит, и никто ничего не видел. Даша убежала, Славин вспылил, погнался за ней, она пыталась скрыться в лесу, но он настиг её и…. Дальше было страшно представить. Нет, Валентине Сергеевне нельзя говорить об этом, она ведь так ценит и любит Славина.
Прошли похороны, поминки. Были все её друзья, родственники, коллеги по работе. Был и Славин. Это было больно, но даже в эти минуты я не забывала о том, что узнала из записей Даши. Стараясь вести себя, как можно невинней, я ходила среди наших, пытаясь выяснить, что творилось с Дашей в последние дни. Все говорили одно и тоже, но разными словами: «Всё нормально, ничего не предвещало беды». Славин не сказал мне, что расстался с Дашей. Конечно, я не спрашивала его напрямую, но он как бы доверительно не относился ко мне, когда Даша была жива, не раскрыл этот факт и сейчас. На похоронах я отчётливо увидела тех подруг, из самого близкого нашего с Дашей окружения, которые встречались со Славиным до этого ужасного события. Вдвойне неприятно было осознавать, что некоторые из них были близки Даше, многим она помогала в своё время, а они в благодарность за всё гуляли с её парнем. Хотя Славин был тоже хорош. Дашины дневники я забрала с собой, понимая какой ценной информацией я обладаю. Стоит сказать, что я стала всерьёз подозревать Славина в убийстве.
2.Кристина
Раньше я думала, что в милиции, на допросе очень страшно. Страшно оттого, что следователь или не знаю кто, хочет любой ценой выбить у тебя показания. Казалось, что этому страшному человеку в мундире неважно, кто сидит перед ним, виновный или невиновный, мужчина, женщина, ребёнок, старик. Для него главное сведения, а какой ценой он их добудет, уже неважно. Но я не боялась. Даже если бы мне действительно попался бы злой милиционер, то я бы не испугалась, потому что знала, что иду на допрос по своей воле. Допрос - такое резкое, неприятное, канцелярское название процедуры, почему-то всегда возникает ощущение, что сведения будут тащить из тебя клещами, задавать неудобные и неприятные вопросы. Но я хотела, нет, я требовала, чтобы справедливость восторжествовала. И когда пришла повестка о вызове на допрос, то я, нисколько не сомневаясь и не страшась, собралась с мыслями, взяла с собой Дашины дневники и пошла отвечать на вопросы.
В кабинете было два работника. За столом сидел уже немолодой, но ещё вполне симпатичный мужчина лет сорока пяти. Было видно, что это опытный сотрудник, каждое его действие, каждый его жест, каждое слово были обдуманны. Казалось, что он в принципе не способен ошибаться. Его коллега был, наверное, моего возраста, если не младше. Худой, длинный, сутулый, необычайно подвижный. Как только я его увидела, то тут же про себя назвала его Спицей. Они не стали теребить мою душу фактами о гибели Даши. Не знаю, может, они были чересчур тактичны, а, быть может, этого требовали интересы дела. Странно, теперь смерть моей лучшей подруги стало лишь уголовным делом. Как это глупо!
- Вас зовут Зонина Кристина Семёновна? – спросил старик.
- Да, товарищ следователь,- смущаясь и заливаясь краской, ответила я.
- Вам двадцать семь лет, проживаете по адресу улица Индустриальная, дом 3а, квартира 27. Всё верно?
- Да, всё верно.
- Кем вы приходитесь погибшей?
- Я её самая близкая подруга.
- Вы давно знакомы?
- С самого детства. Мы живём рядом, наши мамы работают на одном предприятии, так мы и познакомились.
- Замечательно. Насколько близко вы были знакомы?
- В смысле? – не поняла я.
- В том смысле, вы могли общаться друг с другом на разные темы или были, так сказать, запретные зоны?
- Нет, Даша от меня ничего не скрывала, да и я от неё в принципе тоже.
- Понятно. Вы не знаете, были ли у неё какие-нибудь враги?
- Насчёт врагов не знаю, но уверена, что завистники были.
- Откуда такая уверенность?
- Знаете, Даша работала в престижном месте, достаточно прилично зарабатывала. Встречалась….,- тут я осеклась, - со Славиным, вполне состоятельным парнем. Судя по всему, следователь заметил, что я замялась, когда говорила про Славина
- Расскажите поподробней про её роман.
- Да, нечего особенно рассказывать. Встретила Даша Славина давно, когда рассталась с Ромой.
- Так, подождите, а кто такой Рома?
- Её бывший. Встречалась с ним Даша давным-давно. Вполне положительный парень, не пьёт, не курит, спортом занимается. Романтик-одиночка. Я его не видела и не слышала о нем с тех пор, как Даша его бросила.
- Давно она бросила Рому?
- Года два назад
- И как он пережил разрыв?
- Не знаю. Даша рассказывала, что он звонил ей первоё время, просил вернуться, говорил, что жить без неё не может. А потом всё само собой успокоилось. Рома больше не появлялся на её жизненном пути.
Следователь начал листать Дашину записную книжку. Я её хорошо знала, ещё недавно она лежала у Даши в комнате. Наверное, родители отдали её следователю.
- Кормаков Рома, это не он?
- Кажется, да.
- Хорошо. Расскажите, что у Даши было со Славиным.
- Всё хорошо было, даже пожениться собирались до недавнего момента…
- В каком смысле «до недавнего момента»? – уже не понял следователь.
- Незадолго до вечеринки у Славина, Даша узнала, что он ей изменяет.
- Как она это узнала?
- Понятие не имею.
- А откуда вы знаете про измену?
- Даша вела дневники с шестого класса. После её смерти я помогала Валентине Сергеевне и ночевала в Дашиной комнате. Я знала, где у неё тайник, мне не спалось, хотелось почитать про те дни, когда Даша была жива, когда мы были счастливы. И наткнулась на эти записи,- сбивчиво оправдывалась я.
- У вас эти записи с собой?
- Да, конечно,- ответила я и охотно начала вываливать на стол следователю кипу тетрадей.
- Замечательно, - посмотрев несколько тетрадей, сказал следователей,- нам придётся их изъять для интересов дела.
- Я думаю, что это Славин!- неожиданно выпалила я.
- Думаете, что Славин убийца?
- Да.
- Что ж всякое может быть. Надо проверять. Но вы что-нибудь знаете про это? – спросил следователь и протянул мне файл, в котором лежала какая-то записка.
Месть объявляется открытой!!!
Какое страшное послание! Кто мог в здравом уме написать такое?
- У вас есть предположения, чьих рук может быть это дело?
- Не знаю, но могу сказать точно, что это не подчерк Славина!
- А вы его подчерк знаете?
- Ну, да.
- А вы знаете, что подчерк можно изменить?
- Знаю, конечно! В школе мы не раз с девчонками такие номера проделывали. Но это же непросто?
- Непросто. Согласен.
- Да, и притом, если подчерк переделывать, то всё равно останутся черты присущие определённому человеку?
- Всё верно. Откуда у вас такие познания в почерковедении, Кристина Семёновна?
- Я в школе работаю учителем русского языка и литературы!
- Тогда всё понятно.
- Но подчерк не Славина! – пыталась убедить я следователя.
- Хорошо мы проверим.
- Проверьте.
- А Вы случайно не знаете, чей это подчерк?
- Нет, среди наших с Дашей друзей так никто не пишет. Сто процентов.
- Хорошо. Спасибо за ваши сведения. Пока к вам больше вопросов не имеем, Кристина Семёновна! Можете идти.
- Всё? – не поверила я.
- Всё-всё,- немного посмеиваясь, убедила меня Спица. Вроде такой молодой, но почему-то неприятный мне тип.
- Тогда я попрошу Вас обязательно найти вас того, не знаю, как назвать это существо, которое Дашу убило. Поймите, что она была единственной дочерью у родителей и моей самой близкой, самой лучше подругой. Я понимаю, что её уже не вернуть, но для меня, для её мамы и папы будет отрадой, если мы узнаем, что виновный получил по заслугам!
- Кристина Семёновна, мы сделаем всё, что в наших силах. Тем более в этом деле у меня есть личная заинтересованность,- убедил меня следователь.
Ему я верила. Не знаю почему. Мы были едва знакомы. Но его поведение, его тихий, спокойный голос располагали к себе больше, чем бравада этого молодого человека. Я верила старику. И у него была какая-то личная заинтересованность.
1.Славин
Сколько себя помню, никогда не любил находиться в официальных учреждениях. Меня всегда напрягали поликлиники, больницы, приёмные, консульства. С детства ненавидел сидеть под дверями кабинетов, где мой отец утрясал какие-то непонятные мне тогда, но очень важные дела. Меня пугали работники этих учреждений: женщины непонятного возраста и моды, местные франты. Их полуответственность, а иногда и принципиальность выбивали из колеи, потому что никогда не мог понять, чего можно ждать от человека с совершенно индифферентным выражением лица.
Когда мне пришла повестка о вызове на допрос, то меня охватил не страх того, что придётся в чём-то каяться. Каяться мне совершенно не в чем, я ничего не делал предосудительного. Меня пугала сама ситуация, что придётся оказаться в здании, где много ментов. Их я тоже никогда не любил. Дядя Стёпа, «моя милиция меня бережёт» и прочие сказки прошли мимо меня.
Конечно, история с Дашей потрясла меня. Потрясла своей неожиданностью и заурядностью. Казалось, что ещё недавно мы с ней говорили, ссорились, расстались, а через день узнаёшь, что её нашли убитой в лесопарке. Странно всё это. И почему-то пугало. Вроде человек только что был рядом с тобой, с ним можно было говорить, давать обещания, любить, ненавидеть. Мы расстались, затем какая-то чёрная дыра, поглотившая Дашу и оставившая массу загадок. И проблем. Хотя бы с этим допросом. Да, и Кристина смотрит на меня как-то не по-доброму. Интересно, знает ли она, что мы расстались? Даша ведь от неё никогда ничего не скрывала. Может, это она и навела на меня ментов?
В кабинете их было двое. Старый и молодой. Молодой держался куда раскованней и проще, нежели старый. Молодой мне нравился, если бы я не знал, что он мент, то мы могли бы с ним быть друзьями. Старый почти ничего не говорил, просто записывал и ухмылялся, а иногда злился. Молодому менту было всё равно, он просто выполнял свою работу. Не люблю, когда кто-то пытается меня оценивать и учить жизни.
- Славин Виктор Петрович, 1974 года рождения, проживаете по адресу Парковая, дом 5, квартира 86?
- Да
- Кем вы в данный момент работаете?
- Я работаю в фирме у своего отца. Начальником отдела.
- Неплохо! – ухмыльнулся старый.
- Да, что есть, то есть!
- Кем вам приходилась убитая?
- Она была моей девушкой. Мы собирались создать семью.
- Ты в этом на сто процентов уверен? – опять вмешался старый.
- В смысле?
- Что «в смысле»? А имя Лизы тебе ни о чём не говорит?
- Какая Лиза? – попытался я «включить дурака».
- К сожалению, фамилии этой особы мы пока не знаем. Это уж ты нас просвети. А вот то, что она учится в Архитектурном Институте на третьем курсе, мы знаем.
- Откуда? – потерялся я.
- Вот отсюда,- сказал молодой и достал какую-то тетрадь,- знаешь, что это такое?
- Понятие не имею.
- Это дневник Даши. Здесь она записывала каждый свой день, начиная с шестого класса. Написала и про то, как вы перепутали телефоны, и как якобы на «её» номер звонила какая-то девушка, которая слёзно умоляла тебя, Славин, забрать её из института. Даша сразу раскусила, что это не просто подруга, и ещё она вычислила по твоему телефону ещё пару-тройку таких же «добрых знакомых». Что, Славин, будешь и дальше играть в дурачка?
- Вам всё Кристина рассказала?
- Не совсем. Она принесла нам эти тетради, которые полжизни хранились у Даши дома. Могу сказать, что она и понятия не имела до смерти Даши, какой ты непорядочный человек,- закончил молодой мент.
Чтобы он ни говорил, какую бы правду не выдавал мне, но не мог я на него злиться! У него так искусно, непринуждённо удавалось подавать мне эти сведения, что только диву давался. Он говорил со мной, как с другом. А старый всё больше грузил и укорял.
- Рассказывай Славин, как всё было тем вечером.
- Да, вы и сами почти всё знаете! Ну, да, изменил я Даше и даже не с одной. Но это было всё так, несерьёзно, мимолётные увлечения. Никого из них, кроме Даши, я по-настоящему не любил.
- Не надо перед нами заискиваться и лебезить! Загулял, так и скажи!– перебил меня старый.
- Мы все вместе праздновали день рождения. Всё было замечательно. Когда гости уже изрядно напились и расползлись по углам, она повела меня в кухню для серьёзного разговора. Уже там она мне сказала, что всё знает и бросает меня. Даша вышла из квартиры, я её догнал, хотел извиниться, но она сказала, чтобы я катился куда подальше. Она села в лифт и уехала. И всё.
- И ты не проводил её?
- Нет, мы же порвали.
- И ты, конечно же, не знаешь, как она пыталась добраться до дома?
- Нет, я ещё немного постоял у лифта, а затем вернулся в квартиру.
- Может кто-нибудь подтвердить твои слова?
- А вы мне не верите?
- Тебе? Нет, конечно! – засмеялся старый.
- Вспомнил! Как только мы расстались с Дашей, мне Лиза позвонила. Через полчаса она была уже у меня! Я её всё это время ждал в квартире!
- Хорошо, поговорим мы с твоей Лизой, послушаем, что она нам скажет.
- Можно одну просьбу?
- Какую?
- Когда вы вызовете сюда Лизу, не говорите ей, пожалуйста, про других моих девушек. Просто мне она действительно нравится, она прекрасная, умная, интересная девушка.
- Ты же только что говорил, что кроме Даши никого так не любил,- удивился уже молодой.
- Понимаете, в те дни, после гибели Даши, Лиза очень сильно меня поддержала в отличие от других.
- Вот человек! Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке! – вставил своё едкое замечание старик.
- Так да или нет? – не унимался я.
- Посмотрим. К тебе пока вопросов нет. Можешь идти.
- Вы ничего не подумайте про меня дурного. Я хороший парень. Добрый, честный, умный, работящий. А этих девок, кто ж их поймёт! Молодой! Запутался, исправлюсь, честное слово! Только не губите!
- Расслабься не скажем мы твоей Лизе про других, если пообещаешь, что не будешь её обманывать.
- Обещаю! Я теперь всё понял!
- Что ж ты раньше ничего не понимал…. Ладно, иди – проводил меня старый.
Лиза преданно ждала меня в машине. Увидев меня, она заволновалась, завертелась.
- Ну, что?
- Да, ничего особенного. Спрашивали про день рождения, и как с Дашей расстался.
- Откуда они это знают?
-У тебя есть подруга, которой ты доверяешь, как сестре?
- Да, есть одна. Мы с ней с детского сада.
- Вот и у Даши оказалась такая подруга. Кстати, тебя они тоже вызовут.
- Меня?! Зачем?!
- Я им сказал, что после того, как Даша ушла от меня, то ты мне звонила, а потом и приехала ко мне. Судя по всему, они не слишком мне поверили, что мы с Дашей так запросто разошлись по разным углам.
- И что я им скажу?
- Скажешь, что звонила мне, что вскоре после звонка приехала ко мне, что мы провели у меня на хате всю ночь вместе.
- Но мы же, как встретились, поехали к твоим друзьям?
- А вот про это им знать не следует! Ты разве не понимаешь, что я у них первый подозреваемый! Они-то думают, что я от обиды Дашку грохнул. Мне не нужны проблемы. Скажешь так, как я тебя научил. Понятно?
- Понятно. Поехали уже отсюда, а то мне не по себе.
- Мне тоже. Погнали!
1.Рома
Иногда лучше оставаться в неведении. Иногда лучше не знать того, что творится с человеком, которого ты когда-то любил. Хотя может ли быть любовь в прошедшем времени? Дашу я любил всегда. Когда я её впервые встретил, то понял, что никогда и никого не любил так сильно, так чисто. Каждый новый день был лучше предыдущего. Её взгляд, её улыбка стали смыслом моей жизни. Когда я встретил Дашу, то подумал, что такая девушка никогда не опустится не то, что до общения со мной, даже не посмотрит в мою сторону. Для неё я навсегда останусь романтичным чудаком. Я думал, что таких девушек можно любить только в мечтах, в бессмысленных грёзах. Каково же было моё удивление, когда на мои чувства, на мои знаки внимания она ответила взаимностью! Мы стали встречаться. Это были самые прекрасные дни моей жизни. Я существовал не для себя, не для мамы, не для сестры, а только для Даши. Если бы она попросила, то я бы всю свою жизнь положил ей в руки. Это любовь, которая даётся раз в жизни. И я вытянул этот счастливый билет! Мне казалось, что наше счастье будет длиться вечно, что мы никогда не расстанемся. Но в один из дней, Даша подошла ко мне и сказала, что больше ко мне не испытывает ничего кроме дружеских чувств. Она говорила, что не хочет обманывать ни себя, ни меня, что нам лучше разбежаться. Остаться хорошими друзьями, но существовать на расстоянии. Даша сказала, что я должен встретить девушку совсем другую. Она мне так и не сказала какую. Да даже бы если и сказала, то я не стал бы слушать. В тот роковой день и час рухнуло всё, что я когда-то построил и выдумал. Даша умела поставить точку. Но я никогда не думал, что познаю это её умение на своей шкуре. Она говорила, а я просто молчал. Мне было нечего ей сказать, возразить. Даша всё решила: за себя и за меня. В тот день ничего нельзя было изменить.
- Береги себя, Даша! Удачи тебе! – вот и всё, что я сказал ей тогда.
- Спасибо, Ром! До свидания! – небрежно бросила она.
Но нового свидания больше не случилось. Следующие недели три прошли ужасно. Я ломал себя, свою душу. Я корил себя, даже не зная за что. Приходил домой и начинал мысленно себя ненавидеть. А потом всё вдруг резко изменилось. Появилась мысль, что, может быть, вообще никто из нас не виноват, что это было неизбежно. Надо двигаться дальше. Нельзя до конца жизни изводить и себя и Дашу. Но в теории всё было намного проще, чем в реальной жизни. Я встретил много девушек: хороших и не очень. Но какими бы они не были прекрасными и чудесными, я всегда их сравнивал с Дашей. Если происходило хоть малейшее несовпадение, то я тут же терял к девушке всякий интерес. И так происходило всегда. Даша навечно осталась в моей голове. И все эти годы я задавал себе один и тот же вопрос: счастье было ли возможным?
Наверное, было бы лучше, если бы я узнал о гибели Даши от её друзей и подруг. Они бы уж точно подобрали бы нужные, правильные слова, которые бы смягчили удар, но всё произошло по совершенно иному сценарию. Раздался телефонный звонок, я поднял трубку. Индифферентный, чеканный голос передал мне, что я должен явиться на допрос в связи с убийством Даши. И всё. С их стороны это было так просто, будто бы в магазин за хлебом сходить. Её убили. Больше я никогда не услышу её смех, не обниму её, не скажу нежных слов. В тот вечер я осознал, что многого мы в своей жизни не успеваем сделать. С Дашей мы были вместе изрядное время, а ей так всего и не сказал. Я ей так и не сказал, что люблю её больше всех на свете. Боже, я почувствовал себя таким маленьким и беспомощным. Когда-то я сказал Даше, что всё, что существует на нашей планете, создано лишь для меня и для неё. Я подарил ей целую планету, а теперь понимал, что и этого было для неё так мало. Надо было дарить Вселенную.
Домой вернулась сестра. Она была на шестом месяце беременности, ходила на какие-то лекции и тренинги для будущих мам. Я и мама жалели её все эти месяцы. Отец её ребёнка, узнав, что она забеременела, сбежал, оставив ещё недавно любимую женщину на произвол судьбы. Чего только мы не пережили за это время! От скольких глупостей мы смогли её отговорить! Мы спасли и её и ребёнка, мою племянницу. Только имени для неё пока придумать не могли. Всё время спорили. То Настя недовольна, то мы с мамой нос воротим.
Увидев меня, сестра сразу поняла, что случилось что-то страшное.
- Рома, что стряслось?
- Дашу убили
- Как?
- Не знаю. Сказали явиться на допрос.
- Кто? Милиция?
- А кто же ещё!
- Но вы же уже давно расстались. Даже не встречались с тех пор ни разу.
- Наверное, кто-то сказал, что мы раньше были вместе. Может, меня подозревают…
- Рома, что за ерунду ты несёшь! Ты же ничего не делал! Ничего!
- Да, ничего не делал, а стоило бы…
- Рома, как ты не можешь понять, что всем помочь нельзя, что всех ошибок не исправить.
- С Дашей я мог…
- Ты уже ничего не мог. Пойми, всё уже кончено. Надо двигаться дальше. Иди на допрос, ответь на вопросы и живи дальше.
- Настя, как ты не можешь понять! Я любил её! Понимаешь! Любил!
- Но она тебя бросила! Просто потому, что ты ей надоел. Она тебя забыла. Хоть раз она поздравляла тебя с днём рождения?
- Это не самое главное…
- Может быть. Но я и мама хотим, чтобы ты жил, а не горевал по прошлому. Нельзя жить вчерашним днём.
- Но там мне было хорошо!
- Будет хорошо и сегодня, и завтра, и послезавтра! Если захочешь, то хорошо будет всегда! Надо просто жить! Жить для себя, для семьи, для друзей!
- Ладно, мы, похоже, не поймём друг друга. Как прошло занятие? – решил сменить я тему.
Настя начала рассказывать мне опять одни и те же истории, пересказывать сплетни, которыми с ней охотно делились будущие мамы. Иногда мне казалось, что Настя ходит на эти занятия не потому, что хочет научиться чему-то полезному, а потому что там её окружали счастливые женщины, которые не стеснялись делиться своим добром со всеми желающими. Настя, которая так и не успела толком почувствовать рядом с собой плечо верного и надёжного мужа, с удовольствием впитывала в себя, как губка чужое счастье, которое становилось для неё таким же близким и родным, как для этих будущих мам. Она искренне, как двенадцатилетняя девочка, пересказывала мне эти трогательные истории. Даже если бы я попросил её замолчать, она бы не унялась. Я знаю, проверял. В тот роковой день, когда я узнал, что Даша погибла, под Настины истории мне особенно хорошо думалось. Я пытался вообразить, о чём меня будут спрашивать на допросе.
Милиции я не боялся. Мне хотелось всё рассказать самому. Если бы я узнал о гибели Даши не из милицейских каналов, то я бы сам, без вызова, явился бы на допрос. Обычно люди немеют, когда сталкиваются с людьми в форме, когда оказываются в милиции. Мне же наоборот хотелось говорить, говорить, говорить. Хотелось рассказать этим двум следователям, какая Даша была чудесная девушка, как она была красива в вечернем платье, как были прекрасны её глаза. Но вряд ли их интересовали такие детали. Вернее, для них это лишь детали, для меня это целая жизнь.
- Вы, Кормаков Роман Евгеньевич, 1977 года рождения, проживаете по адресу улица Фабричная, дом двадцать семь, квартира сорок пять, не женаты?
- Да, всё верно.
- Вы знаете, с какой целью вызваны на допрос?
- Полагаю, что в связи со…смертью Даши? – немного замялся я.
- Да, всё верно. В каких отношениях вы были с убитой?
- Раньше мы с ней встречались. Потом расстались.
- Случился конфликт?
- Нет, она сказала, что нам лучше быть друзьями.
- А вы?
- А ничего не сделал. Просто отпустил.
- Она называла вам причину разрыва?
- Говорила, что больше не испытывает ко мне никаких чувств. Никаких. Просто опустошилась. Мы и разошлись.
- Вы пытались пойти с ней на контакт?
- Первые месяцы звонил ей. Иногда встречал на улице, то разговора не получалось. Потом она встретила другого, я тоже встретил девушку, и связь между нами прекратилась.
- Как давно ваша связь прекратилась?
- Года полтора назад. Точно сказать не могу.
- То есть вы, насколько я понимаю, не общались совсем?
- Я не общался ни с Дашей, ни с её друзьями и подругами, которых я успел узнать. О том, что её убили, я узнал от ваших сотрудников.
- Где вы были в день убийства с одиннадцати вечера до трёх ночи?
- Я был дома.
- Кто-то может это подтвердить?
- Да, моя мама, сестра и ещё Слава и Таня.
- Слава и Таня – это кто?
- Это близкие друзья моей сестры, да и мои в принципе тоже.
- Хорошо мы проверим.
- Больше у вас вопросов ко мне не имеется?
- Пока не имеем.
- Тогда не могли бы вы мне пообещать, что найдёте Дашиного убийцу и засадите его надолго?
- Нет, не можем.
- Неужели вы его не найдёте?
- Разве я сказал, что не найду? Просто, у нас такая работа, что давать такие обещания мы не можем. Это как партия в шахматы. У убийцы тоже есть мозги. И этот мозг наверняка думает, какой ход ему сделать и как сбить меня с толку, какую фигуру мне подсунуть, чтобы я не раскусил главный замысел.
- Отлично! Успешной вам игры! До свидания!
- До свидания!
Я вышел из кабинета. Нет, не верил я этому следователю. У него-то маленькая забота: собрать бумажки, пустить пыль в глаза начальству, а потом заявить, что убийцу найти невозможно. Как это несправедливо! Смерть Даши останется неотомщенной. Знал бы кто, собственными руками бы убил! А этот разве сможет что-нибудь сделать?
Дома меня ждала сестра. Она не стала меня расспрашивать о допросе. Любил я её за то, что всегда меня понимала. Понимала и то, что не хочу я сейчас говорить о Даше и обо всём, что с ней связано.
- Сегодня Рита…. Помнишь, я рассказывала... ну у неё мальчику пять лет. Так вот, она мне сказала, что лучше всего коляску брать…
- Знаешь, Насть,- перебил её я,- я, кажется, придумал, как девочку надо назвать.
- Как же?
- Дашей
- Даша? А что красивое имя! Кажется, мама рассказывала, что её любимую бабушку звали Дашей. Наверное, ей понравится.
- Тебе нравится?
- Мне нравится. Но ответь мне, это из-за неё?
- Из-за неё, но, знаешь, давай не будем маме говорить об этом. Пусть это будет нашим маленьким секретом. Пусть думает, что в честь её бабушки.
- Хорошо, никому не скажем. А как ты?
- Как я? Я нормально. Зато твоя девочка будет моей самой любимой племянницей, неужели это не замечательно?
4.Следователь Волин
И вроде бы вся картина отлично складывалась. Мы с Женей знали почти всё. Мы знали, кто такая Даша Агафонова. Мы знали всех её друзей, знали, где она работала, знали её родителей. И те роковые дни мы могли восстановить почти поминутно. Вот Славин и Агафонова перепутали мобильные телефоны. Буквально через пару минут она узнала, что Славин ей изменял с глупенькой студенткой-третьекурсницей и ещё парой-тройкой таких же фиф. Узнала, но решила отмстить ему. Даша решила отомстить ему так, чтобы Славин надолго запомнил её. Когда Славину исполнилось тридцать, Даша преподнесла ему великолепный «подарок»: порвала с ним, раскрыв всю правду. Она не захотела слушать его сбивчивые объяснения и пустые обещания. Даша понимала, что таких, как Славин исправить невозможно, такие готовы давать сотни обещаний на дню, а затем нарушать их снова и снова. Нет, Даша больше не хотела обманываться. Она просто ушла. А Славин остался на лестничной площадке, так и не поняв, что случилось. Наверное, он так бы простоял до утра, но тут ему позвонила Лиза, которая так сильно скучала по своему пупсику. А пупсик не смог отказать своей крошке, попросил её приехать к себе. Она сомневалась, но Славин убедил её, что никаких проблем не будет, более того, он уже порвал с Дашей. Славин соврал и ей, не мог он признаться, что Даша унизила и опустила его на его же день рождении, в его же квартире. Нет, Славин слишком самолюбив, чтобы признавать свои промахи. Даша это поняла, но слишком поздно. Поймёт ли Лиза? Что ж это к моему делу не относится.
А дальше начинается всё самое интересное. Даша оказалась в лесопарке. Попала ли она туда по своей воле? Но стоило ли в здравом уме идти в лес ночью? Ведь она наверняка понимала, что это слишком опасно. А может, убийца встретил её на улице, обманом или силой затащил в лесопарк, а там уже сделал своё чёрное дело? Непонятно. Вообще слишком много непонятного. Кто этот убийца? Никто из ближнего окружения Даши не подходил на эту роль, у всех есть алиби. Месть? За что ей мстить? Даша не занимала высоких постов в своём банке, никому не переходила дорогу. Это была совершенно безобидная девушка, которая волею судьбы оказалась не в том месте и не в то время. Мы знали с Женей многое, но не знали нужное. Мы потратили много времени на допросы и иные следственные действия, на изучение её дневников, но так и не сдвинулись с места. Ничего не складывалось в цельную картину. Как бы нам этого не хотелось, но приходилось признавать, что в лесу завёлся маньяк. И как это ни прискорбно, но нам оставалось надеяться на то, что его следующий шаг будет неудачным, что его поймают. А всё почему? А потому что по моему личному опыту можно судить, что, чтобы вычислить маньяка, надо, чтобы он совершил серию преступлений, либо надеяться, что он допустит роковую ошибку. Мы ждали, что он ошибётся.
3.Корнилов
Нет, если в первый день после убийства меня переполняла эйфория, то в последующие дни меня пугали. Необъяснимый животный страх начал наполнять меня. Мне стало страшно выходить из дома, страшно было смотреть в глаза соседям, коллегам по работе. Даже на Вику в те дни я старался смотреть как можно реже. Я не мог понять, что со мной происходит. Почему-то мне казалось, что меня обязательно сцапают по-глупому. Иногда мне снилось будто бы я иду по улице с Викой. Мы ничем не отличаемся от других людей, идущих нам навстречу. Даже идём с ними нога в ногу. Но тут, откуда ни возьмись, появляется на нашем пути милиционер. Даже во сне, видя человека в форме, я начинаю паниковать. Я крепко хватаю Вику и пытаюсь вернуться назад. Вика ничего не понимает, она упирается, задаёт мне вопросы. У меня не хватает сил, чтобы просто тащить её назад. Люди движутся нам навстречу, они даже не собираются тормозить или обходить нас. Они идут как будто бы на автопилоте, сталкиваются с нами, ругают нас, но всё равно продолжают идти. Вика, толпа мешают мне скрыться от милиционера. Я начинаю понимать, что если я не оставлю Вику, не начну расталкивать толпу, то мне не удастся убежать. Я отпускаю Вику, от неожиданности она падает на горячий асфальт. Было странно, что осенью может быть таким горячим асфальт. Она что-то кричит мне вслед, но я её уже не слышу. Я бегу и сбиваю людей с ног, но вдруг происходит непоправимое. Все кто меня окружал разом, буквально в мгновение ока становятся милиционерами. Они достают наручники, дубинки, пистолеты и начинают ловить меня. Я не в силах противостоять такому большому количеству людей. Какая-то девушка хватает меня, сбивает с ног и начинает крутить мои руки. Нет сил, чтобы сопротивляться, да это уже и бессмысленно. Меня подняли с земли, я смотрю в толпу, пытаясь найти Вику, чтобы попросить у неё прощение, но её уже нет. Я вижу девушку, ту девушку, которую убил тогда, в лесу. Я не мог себе вообразить, что до сих пор помню её лицо, её образ. Мне казалось, что той ночью так быстро всё случилось, что она не должна была запасть мне в память. А она так хорошо сохранилась в моём мозгу! Она не кричала, не билась и не вырывалась, как тогда. Она молча смотрела на меня. Потом она указывала милиционерам пальцем на меня и смеялась. Смеялась звонко, но мне от смеха становилось намного хуже, чем, если бы меня били дубинками. Я просыпался, и смех этой девушки ещё полчаса звенел у меня в ушах.
Чем дальше шли дни, тем меньше говорили в новостях и писали в местных газетах про меня. Вернее, про убийство в лесопарке. Судя по всему, милиция зашла в тупик. Сколько бы ошибок я не совершил, но всё равно оказался для них недосягаем. Я ходил на работу, гулял по улицам, иногда забегал в лесопарк, но ничего не менялось. Люди не видели во мне убийцу, мстителя, я ничем не отличался от других. Никому в голову не приходило ловить меня, крутить мне руки. Народ побурлил, побурлил, как река вышедшая из берегов, и перестал. Человеческая масса настолько непостоянная, что не может долго забивать себе голову одной проблемой. Да и жизнь подкидывает каждый день всё новые и новые задачи.
Через неделю, а может и через две, я окончательно успокоился. У милиции против меня ничего нет, можно и дальше продолжать свою благую миссию. Чтобы не бояться, надо готовиться. В лесу я устроил несколько схронов, где спрятал несколько ножей, топоров, верёвок, каких-то тряпок. Благо, что всё можно было купить, найти дома или на улице. Ни у кого не вызывало вопросов почему я иду с лопатой в лес. Вначале я хотел сделать себе центральное убежище, где будут храниться основные мои припасы, но впоследствии я отказался от этой идеи. Всё-таки лес был в городской черте, и хотелось исключить даже малейшую вероятность ошибки. Вдруг какой-нибудь грибник, лесник, рыбак наткнётся на моё убежище? Слишком много улик разом попадёт в милицию. Да, и привязываться к одному месту не хотелось. Наличие постоянной базы заставило бы действовать меня в ограниченном диапазоне. А если бродить по всему лесопарку, то вычислить меня будет значительно сложнее. Просто надо изучать топографию местности незадолго до того, как соберусь идти на дело. Только и всего.
И удар…. Удар должен быть крепким, чтобы от него никто и подняться не смог. И расчёт…. Рассчитать надо так, чтобы никто ничего не заметил и не услышал. А подбросить, в конце концов, записку не так уж и сложно!
1.Катя
Дать бы по голове тому умнику, кто придумал поставить в пятницу последними двумя уроками литературу! Мало того, что это утомительно и нудно, так ещё такое расписание даёт нашей учительнице, несравненной Марье Васильевне, лишний повод загрузить нас очередным сочинением. Предупреждай она о нём хоть за неделю, хоть за месяц, всё равно писать сочинение в последний день недели – это варварство чистой воды. А, может, она специально так сделала? Пока мы все возмущаемся, её Настенька знай себе, строчит и строчит. Эта очкастая тихоня наверняка стучит мамочке. Ну, почему она не дала сочинение на той неделе или на следующей? Наверняка, Настя сказала маме, что мы собираемся в лес на шашлыки. Естественно, без неё. Какой парень в здравом уме пригласит её в лес погулять? Да даже если найдётся такой смельчак, вернее, глупец, то она скажет ему, что занята, что у неё болит голова или глаза слезятся от костра. Смех, да и только! Все хорошо знают, что она будет сидеть после школы дома совершенно одна, ждать с работы маму, чтобы похвастаться очередной «пятёркой», да и вообще рассказать про то, что она замечательная девочка, а её тупые одноклассники идут в лес на шашлыки, и будут пить водку. Причём поголовно все, а кто не хочет пить, того силой заставят. И Марья Васильевна поверит дочери, как же не поверить круглой отличнице, девочке, которая краснеет и чуть ли не падает в обморок, стоит ей хоть кого-нибудь назвать придурком.
Наслушалась Марья Васильевна баек своей дочери про нас и решила: раз Настя не может развлекаться вместе со всеми, то, по крайней мере, можно омрачить неблагодарным одноклассникам праздник. Меня, как и моих друзей не наделил Бог литературным талантом. Не умею я писать сочинений, хоть убей. К десятому классу я сформировалась, как стопроцентный химик и биолог, но никак не гуманитарий. Мир литературы и истории так же далёк от меня, как далеки от Насти дни, когда она будет получать счастье не от чтения книг, а от общения с живыми людьми. Решила нас Марья Васильевна добить анализом стихотворения Леонида Мартынова «След». На доске буквами, похожими на жирных крыс, были написаны строки этого бессмертного творения отечественной поэзии.
А ты?
Входя в дома любые -
И в серые,
И в голубые,
Всходя на лестницы крутые,
В квартиры, светом залитые,
Прислушиваясь к звону клавиш
И на вопрос даря ответ,
Скажи:
Какой ты след оставишь?
След,
Чтобы вытерли паркет
И посмотрели косо вслед,
Или
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет?
Мне дважды повезло в этой жизни. Повезло, что есть такие замечательные книги, как «сто золотых сочинений» и умный брат, который узнав о теме сочинения, тезисно написал мне о том, что будет приятно читать нашей учительнице. Ведь когда-то она тоже его учила, но в отличие от меня, мой брат любил литературу, умел писать сочинения, анализировать произведения.
«Многие годы, если не тысячелетия учёные всего мира бьются над созданием эликсира бессмертия. Философский камень и другие не менее экзотические ингредиенты выплёвывали на Божий свет алхимики и мошенники всех мастей. Конечно же, ни один из них не смог дать царям и императорам желаемый эффект: вечную жизнь и нескончаемое богатство. Но цари, так же, как и учёные не могли или не хотели понять простую вещь, что бессмертие не надо изобретать. Каждый человек бессмертен.
Они не могли понять, что тело это лишь оболочка, в которой заточена душа. Можно жить без рук, без ног, да будет неудобно, но это всё равно будет жизнь. Прожить без души невозможно. Воды океана, камни, пустыни бездушны, и разве есть до них кому-нибудь какое-то дело? Существуют, и, слава Богу! Человек бессмертен. Умирает лишь тело, душа же продолжает жить. Душа умершего разливается в воспоминаниях, человек продолжает жить. Пока его помнят, он никуда не уходит, он всё время рядом. Может, его нельзя потрогать, но его можно почувствовать. Наши поступки, наши деяния – всё отразится в воспоминаниях.
Мартынов в своём стихотворении «След» поднимает именно эту тему. Каждый день мы оставляем своим близким, друзьям, знакомым и малознакомым людям о себе значительно больше, чем просто воспоминания. Мы оставляем себя. И только от нас зависит, какими мы будем после телесной смерти для конкретного человека: весёлым добряком или мстительным злодеем. Память о человеке будет передаваться из поколения в поколение, человек будет жить веками, почти как Агасфер. Только такое бессмертие будет не наказанием, а даром для всего человечества».
Ну, братец, ты и загнул! Откуда у тебя в голове это только берётся? И почему о тебе ещё не знает целый мир? Если бы не ты, то я бы потонула на этом сочинении. А так осталось написать стандартный вывод, что стихотворение понравилось, что надо уже сейчас делать правильный выбор и бла-бла-бла. Всё как всегда.
Всё, звенит звонок! Наши страдания окончены! Ещё недавно оцепеневший класс, неожиданно ожил. Тетради потянулись на стол Марьи Васильевны. Две секунды – на её столе образовалась огромная стопка разноцветных тетрадей. Ещё пятнадцать секунд, и класс стал совершенно пустым. Если не считать Марью Васильевну и Настю. Мы вылетели в коридор, смешались с другими учениками, которые спешили в гардероб. Мы похватали свои куртки, и вышли на школьный двор. Мы договорились подобрать пару ребят из параллельного класса, в том числе мою подругу Свету.
Ждать их пришлось недолго, они вышли из школы почти, что в ту же минуту, что и мы. Последним уроком у них была химия.
- Все мальчишки и девчонки в сборе? – осведомилась я.
- Все! – многоголосьем ответили мне мальчишки и девчонки.
- Тогда погнали в лес!
- Ура!!!
И мы покинули родимый школьный двор.
2.Катя
Раньше, когда мы только пошли в первый класс, все удивлялись, почёму я дружу со Светкой. Я попала в первый «А», она в первый «Б». Первые годы между нашими классами шло жуткое соперничество. Мы ненавидели друг друга. Стоило ребятам из нашего класса выйти на спортивную площадку с мячом, как тут же появлялся класс «Б», который тут же предлагал сыграть футбольный матч. Ребята рубились на поле, а мы, девчонки, ругались друг с другом, иногда даже до драк доходило. Не было хуже события в жизни класса, чем проигрыш параллели. Это слёзы, это крики, это взаимные обвинения, это жажда мести. И чем скорее удастся поквитаться со своими недругами, тем лучше. До пятого класса мы жили этими еженедельными разборками. А потом всё вдруг резко прекратилось. Выросли, наверное. Год за годом мы становились всё дружнее и дружнее, те давние конфликты и разборки вспоминаются с улыбкой.
Со Светкой я познакомилась ещё на самой первой в моей жизни «линейке». Она стояла рядом со мной. До сих пор помню, что в её тогда ещё светлые волосы был вплетён красный бант. Уже не помню, как мы разговорились, нам казалось, что были знакомы друг с другом всю жизнь. Всё было так естественно. Шоком для меня было, когда нас повели в разные классы. Помню, сильно тогда обиделась. И общаться уже не хотелось. Уроки закончились, я уже собиралась идти домой вместе с мамой, как вдруг заметила, что Света стоит на школьном дворе вместе со своей бабушкой. Увидев меня, она замахала рукой. Я её, конечно, заметила, но желания общаться не было. Моя мама потащила меня к ней. Оказалось, что нас приглашали в гости. Приятно, нечего сказать! Света жила неподалёку от школы. Она болтала всю дорогу. Она меня так утомила! У неё дома помимо её родителей, была ещё уйма гостей. Все нас поздравляли, дарили какие-то сувениры, сладости. Потом Светкина мама принесла торт. Тогда мне, семилетней девчонке, он показался самым огромным и самым необыкновенным на свете. А какой же он был вкусный! В общем, с того торжественного вечера мы со Светкой подружились крепко-накрепко. Нас не заботили разборки между нашими классами. Благом ещё было то, что нас никто не пытался учить жить. Никто из мальчишек не тыкал в меня или Светку пальцем и не кричал: «Как ты смеешь с ней дружить, она же из другого класса!». Нет, просто удивлялись и всё. А потом классы сдружились, и всем стало хорошо.
Дружной компанией мы ввалились в автобус. Нам повезло, народу было немного, и мы смогли благополучно усесться на свободные места. Вели мы себя образцово-показательно: матом не ругались, к пассажирам не приставали, непристойных песен не пели. Просто шумно общались. Наверное, по-другому мы общаться не умеем. Да, и можно ли нас винить? Надо же куда-то энергию девать после трудного дня в школе. Мальчишки, сбившись в конце автобуса, тайно, почти по-заговорщицки доставали из сумок бутылки. Они чего-то боялись. Странно вроде бы учителя, завучи и наша директриса остались где-то там, в школе, а ребята боялись. Автобус подбрасывало, бутылки почти выскальзывали из рук, поэтому как-то по-особенному, по-бутылочному, звенели. Этот звон пугал ребят, они тут же засовывали бутылки назад, а потом минуту или две озирались по сторонам, разглядывая пассажиров. Но тем было всё равно, чем мы заняты.
Федя хвалился своей гитарой перед девчонками из параллельного класса. Маша и Юля чуть ли не таяли от Федькиной игры. А он-то знал всего пару аккордов. В своё время, когда он подкатывал ко мне, даже любезно научил меня этой нехитрой науке. Выучив пару аккордов, моё восхищение Федькой закончилось. Без гитары это был довольно заурядный тип. А Маша и Юля похоже на него запали. Интересно, он их будет учить играть или он извлёк уроки из своей ошибки? А, может, это я такая сложная? Иногда Светка говорит мне, что если бы была парнем, то даже и двух недель близкого общения со мной не выдержала. Может, я не такая романтическая и мечтательная натура, как Света, меня не трогают стихи и серенады, но я такая, какая есть. Я не собираюсь лепить из себя размазню, которая без сильного мужского плеча ни на что не годна. Нет, у меня есть свои принципы, и им я не изменю.
А вот и наша остановка. Мы вытекли из автобуса. Многоногое, многорукое, многоголосое существо затекло в лес. Давным-давно, ещё в седьмом классе, мы ходили сюда на экскурсию. После двух или трёх часов изнурённой ходьбы, прыжкам через пни и канавы, мы совершенно вымотанные вдруг выскочили на небольшую полянку. Там была небольшая беседка, мангал, в общем, были созданы все условия для культурного отдыха. Экскурсия по прошествии лет забылась, а полянка запала в память навсегда. Когда кто-то предложил идти на шашлыки, то никто не подвергал сомнению преимущества этой полянки.
Уже на месте каждый занимался своим делом. Ребята ставили мангал, готовили мясо. Я, Светка и другие девчонки из нашего класса собирали дрова в лесу. Было уже прохладно, поэтому решили, что можно ещё развести костёр для согрева окоченевших рук и ног. Один только Федя ничем существенным не занимался, просто тренькал на гитаре. И всё равно у него были поклонницы. Они сидели рядом с ним, мечтательно закатив глаза, таинственно охая. Федин репертуар, судя по всему, не сменился со времён наших памятных встреч.
- Федя, помоги ребятам! Хватит издеваться над гитарой! – крикнула я.
- Катя, я всё равно ничего не умею. Буду только мешаться.
- Тогда нам помоги дрова собрать.
- Вас и так много, зачем я вам?
- В следующий раз мы тебя возьмём только в том случае, если ты оставишь свою гитару дома. От неё один только вред.
- Не скажи. Девчонкам нравится. Вам ведь нравится? – обратился он к своим поклонницам.
- Очень,- чуть ли не умирая от восторга, проговорили они.
- Видишь, и я несу разумное, доброе, вечное.
- Да, ну тебя! – только и оставалось махнуть мне рукой.
Чего я на него взъелась? Играет и играет. Может, злюсь потому что я не среди его поклонниц? Или потому, что больше он не играет только для меня? Не пишет мне стихи? Нет-нет, всё это глупо. Не нравится он мне. И, похоже, никогда не нравился, потому и пристала к нему.
Долго ли, коротко ли, но всё было уже готово. Шашлыки уже томились на мангале, костёр стараниями Светки разгорелся. Даже Федя перестал играть на гитаре, посчитав, что творческий вечер удался. Было хорошо. Неспешно текли разговоры, мы смотрели на небо, деревья. Мечтали. Не знаю почему, но в такие моменты во мне просыпается что-то сентиментальное, то за что я не очень люблю Светку. Почему-то хочется, чтобы меня любили, чтобы я была музой, чтобы обнимал кто-то меня крепко-крепко, а потом целовал нежно-нежно. Чёрт, как хороша жизнь! И даже по-человечески становится жаль Настю, которая не видит этой красоты, не дышит этим воздухом. Почему люди не понимают, что жизнь движется дальше. Что, отгородившись от людской суеты нельзя жить, можно лишь существовать. Настя, ты вроде неплохая, симпатичная девчонка, все бы ребята могли бы лежать у твоих ног. Но вместо того, чтобы радоваться жизни, ты зачем-то выбрала аскетизм. Не пожалеешь ли об этом выборе через пару лет, когда молодость начнёт отцветать, и ты поймёшь, что так и ничего от неё и не получила. Глядя через языки пламени на ребят, которые пили пиво, было грустно осознаваться, что уже совсем скоро мы окончим школу, и разлетимся кто куда. Первые месяцы мы ещё будем встречаться, общаться, а потом…. Потом кого-то поглотит студенческая жизнь, появится совсем другой круг общения, кто-то выйдет замуж или женится, у них появятся совершенно новые интересы, кто-то из ребят пойдёт служить в армию. А какими они потом вернутся, кто ж знает? Жизнь начнёт ускорять свой ход, мы будем спешить, даже не зная, куда и зачем. Просто так будут поступать все наши друзья. А кто ж захочет по собственной воле выбиться из коллектива? И так мы незаметно доплывём до такого этапа нашей жизни, когда нас вообще ничего не будет трогать, воспоминания о прошлом, даже об этом дне будут казаться эпизодом из какой-то другой, не существовавшей никогда жизни. Вроде это было со мной, а вроде бы и нет. Так много воды утечёт. Одно хорошо, что плыть по реке жизни мы будем со Светкой вдвоём. Всё уже решено. Задумали мы поступать в один университет, на один факультет и если повезёт, то попадём в одну группу.
От всех этих мыслей стало так грустно, что слёзы начали предательски наворачиваться на глазах. У меня есть слабость, что стоит хоть одной слезинке скатиться по моей щеке, как я тут же начинаю навзрыд реветь. Даже не знаю, откуда у меня такая чувствительность. Я встала и начала пробираться между девчонками.
- Ты куда? – окликнула меня Светка.
- По санитарной необходимости, - шёпотом ответила ей я.
- Понятно. Тебя проводить?
- Что я, по-твоему, заблудиться могу?
- Просто мало ли…
- Мало ли что? Не волнуйся, Свет, я скоро вернусь.
Ну, вот я и выбралась из нашего «лагеря». Слёзы полились из глаз ручьями. Ну, почему, почему я такая чувствительная? Я уходила всё дальше и дальше от полянки, чтобы никто из ребят случайно не наткнулся на меня. Никто, кроме Светы, не знал, что я такая. Все в школе говорили, что кто-кто, а Катя сильная девушка, что она себя уважает и может за себя постоять. А Катя ревёт из-за какой-то ерунды! И я боюсь, что об этом все узнают. А если узнают, то разве случится что-то страшное? Меня все любят, никто не посмеет смеяться надо мной. Но почему-то я всё равно прячусь в лесу. Может, мне действительно пора вести себя более женственно? Допускать поблажки и слабости.
Через три минуты поняла, что успокоилась. Собиралась идти назад, как вдруг услышала, что что-то шуршит в кустах. «Неужели зверь? А разве в этом лесу кто-то живёт?» - задумалась я. Интересно, всё-таки посмотреть кто там в кустах. Подошла, наклонилась поближе. Хлоп! Темнота.
4.Корнилов
Как хорошо, что девушки соблюдают всевозможные диеты, следят за своей фигурой! Её совсем легко нести на плече. Иногда мне казалось, что это не человек, а мешок с мукой. Судя по всему, приложил я её хорошенько. Не умерла ли? Молодёжь нынче хлипкая пошла. Прислушался. Вроде дышит, значит жива. Но лучше связать и заткнуть рот, а то мало ли, придёт в себя, закричит, вырвется, а там ребят полная поляна. Положив её на землю, я в два счёта засунул ей кляп в рот, связал руки, ноги. Я боялся, что она придёт в себя, но нет, она была всё так же беспомощна. Интересно, скоро ли её хватятся друзья? Будут ли они бегать по лесу или сразу начнут вызывать милицию? Но время, время у меня ещё есть! Если бы не эти ребята, то я решил бы её судьбу ещё там, на полянке. А теперь из-за них приходится тащить эту миниатюрную девушку в своё укромное логово, чтобы закончить начатое дело.
Уже неподалёку от шалаша, я почувствовал, что девушка начала тихонечко шевелиться. Наверное, уже приходит в себя. Лучше ей на всякий случай завязать глаза. Конечно, она уже никогда не выйдет из леса, но почему-то мне не хочется, чтобы она видела моё лицо. Завязав ей глаза, я окончательно привёл её в чувства. Она что-то пыталась мне сказать, но из-за кляпа, я не понимал её.
- Придём на место, я вытащу кляп. Обещаю, - сказал я ей.
Она лишь пропищала в ответ. Странно, зачем я ей пообещал, что избавлю от кляпа? Легче, я думаю, ей от моего обещания не стало. Более того, я поставил себя в неудобное положение. Я должен теперь исполнить своё обещание. Не люблю я быть обязанным незнакомому человеку.
Этот шалаш я нашёл совершенно случайно. Судя по тому, что он почти развалился, сооружён он был год, а, может, и два года назад. Он очень удачно располагался между полянкой, где кутили друзья этой девушки и дорожкой, по которой частенько ездили велосипедисты. Вначале меня привлекала эта дорога. Но мой расчёт не оправдался. Люди в одиночку по ней почти не ходили, а велосипедисты пролетали мимо меня, как роскошный «Пежо» мимо нищего. Пришлось оставить дорожку до лучших времён и сфокусировать внимание на полянке. Надо сказать, что я не рассчитывал, что жертва сама попадётся мне в руки. Но Боженька оказался на моей стороне!
Я бросил её на землю, как мешок с картошкой. Она охнула, но не заревела. Я думал, что она будет плакать от страха. Я вытащил у неё кляп изо рта, но перед этим предупредил, что если она начнёт кричать, то я тут же перережу ей горло. Она кивнула головой, соглашаясь с моими условиями.
- Кто вы такой? – спросила она меня.
- А тебе это действительно интересно? Я могу представиться кем угодно, и ты всё равно не сможешь это проверить.
- Тогда снимите повязку у меня с глаз!
- Тебе это не нужно. Этот мир слишком мерзок, чтобы лицезреть его.
- Что вам от меня нужно? Зачем вы похитили меня?
- Мне нужна правда.
- Правда? Какая правда? – не поняла она.
- Правда, которую у меня украли.
- Кто украл? – не унималась она.
- Такие же дети, как ты и твои друзья. Это было давно. Они тоже ходили классом на шашлыки, а меня не взяли. Не взяли, потому что не любили. Они ненавидели меня.
- Может, потому что вы не любили своих одноклассников?
- Нет, потому что я один раз ошибся, а они не захотели, чтобы я исправился. Им было смешно.
- Что вы сделали? Как вы ошиблись?
- Это уже неважно.
- Раз это неважно, то зачем я тогда вам нужна?
- Потому что хочу мстить всем тем, кто не даёт права на исправление, всем тем, кто ставит себя выше других, всем тем, кто забыл, кем он был.
- Меня уже ищут друзья. И они найдут меня!
- Когда они найдут тебя, то будет уже слишком поздно.
- Вы хотите убить меня?
- Смешной вопрос! – рассмеялся я,- Не убить, а освободить, спасти от жестокостей этого мира.
- Но я хочу жить! Мне нравится жить! Пожалуйста, отпустите меня! Обещаю, что никому не расскажу ни про вас, ни про это место.
- Нет, ничего не выйдет. Всё и так пошло не по плану. Я не собирался вести беседу с сопливой девчонкой.
- Но я же вам ничего не сделала! Разве я виновата в ошибках других людей.
- Надоело мне всё…
Я достал нож и ударил её. Удар пришёлся прямо в сердце. Она охнула и завалилась набок. Теперь всё точно было кончено. Пора уходить, а то её друзья действительно могут сюда нагрянуть. Собрав свой нехитрый скарб, я прошёл прочь. Девушка, которая хотела жить, навечно осталась в шалаше посреди леса.
Убийца всё ещё не найден!
Как сообщают правоохранительные органы, вчера приблизительно в семь часов вечера в лесопарке было совершено убийство. Милиция не раскрывает имя жертвы, но сообщает, что это была девушка шестнадцати лет. Мотивы, характер убийства также скрываются правоохранительными органами. Как сообщает пресс-атташе Главного Управления Министерства Внутренних дел, делается это исключительно в интересах следствия. Было также сообщено, что вчерашнее убийство имеет непосредственную связь с убийством Дарьи Агафоновой, которое произошло три недели назад. О характере взаимосвязи, опять же в интересах следствия сообщено не было.
О вчерашнем убийстве удалось узнать совсем немного. Как сообщает близкая подруга убитой, они вместе с компанией отправились в лес на шашлыки. Девушка отошла от компании буквально на пять минут, но этого вполне хватило убийце, чтобы сделать своё грязное дело. Убитую девушку нашли её друзья. Как сообщает подруга, убитая была найдена ими в полуразрушенном шалаше. Сама ли она туда пришла или её затащил маньяк, доподлинно установить нам не удалось.
Сообщается, что к расследованию привлечены самые лучшие следователи нашего города. МВД призывает граждан воздержаться от прогулок по лесопарку в тёмное время суток. Настоятельно рекомендуется родителям не оставлять своих детей без присмотра. Призываем вас к бдительности и осторожности! Если вы встретите подозрительных лиц, то ни в коем случае не вступайте с ними в контакт, немедленно сообщите о них в милицию!
5.Следователь Волин
На этот раз убийца не промахнулся. Когда я оказался на месте, то, только взглянув на убитую, понял, что удар удался. Девушка завалилась на стенку шалаша. Хоть эксперт и говорил, что результаты будут готовы через несколько дней, но я и без заключения понимал, что умерла она мгновенно. У неё, в отличие от Агафоновой, не было ни единого шанса. Она была связана, глаза закрыты какой-то тряпкой. В её руку была вложена знакомая нам с Женей запиской. Тот же подчерк, точно такой же листочек бумаги. Значит, у него уже давно всё заготовлено. Знать бы только, сколько у него таких «визиток». Убийца опять всё просчитал, опять оказался на шаг впереди нас.
На полянке перед шалашом скопилось много ребят. Они-то и нашли свою подругу. Девчонки плакали навзрыд. Ребята пытались их оттащить, закрывали их лица руками, но ничего у них не получалось. Девчонки вырывались из их рук. Зачем, зачем им надо было смотреть на свою убитую подругу? Неужели любопытство? Или чувство вины, оттого, что недосмотрели, недоглядели за ней? Какой-то парень с гитарой прижимал к себе двух девушек. Странно, мне казалось, что сегодня игра на гитаре не так популярна среди молодёжи, как в моё время. Казалось, что этот парень попал в лес прямиком из моей юности. Наверное, я слишком мало общаюсь со своими дочерьми об их сверстниках, их интересах. А это бы мне пригодилось. Неожиданно какая-то девушка, стоявшая ближе всех к убитой, упала в обморок. Эксперт начал приводить её в чувства.
- Убери детей,- шепнул я сержанту из оцепления.
- Сейчас,- отрапортовал он мне и, кивнув ещё двум своим товарищам, начал медленно, но верно уводить детей прочь от шалаша.
Когда мы с Женей вернулись в контору, то нас встретил наш начальник. Судя по тому, как он решительно вышагивал по коридору, как скрипели под ним половицы, можно было сделать вывод, что он зол. Наверное, в его кабинете уже состоялось несколько неудобных разговоров по телефону с руководством, а теперь он шёл к нам, чтобы хоть на ком-то выместить накопившуюся злобу. В общем-то, Василий Николаевич мужик хороший, но стоило его разозлить, то всё, что называется туши свет. Женя пока про это не знал. Я же понял намерения Василия Николаевича, как только увидел его.
- Как вы это объясните? – он нервничал, поэтому вопрос в сложившейся ситуации прозвучал глуповато.
- Объясним что? – попытался я вопросом на вопрос сбить его напряжение.
- Объясните, что у вас уже второе убийство. А у вас ничего нет!
- Мы работаем. Вы же сами знаете, Василий Николаевич, что очень сложно вычислить маньяка.
- Но надо хоть что-то делать!
- Мы и делаем. Мы отрабатывали все связи Агафоновой, но никого выцепить не удалось. Отправляли записку на почерковедческую экспертизу, но и она ничего не дала.
- Носом землю ройте, но маньяка мне найдите!
- Будет исполнено!
- Волин, я знаю, что ты собрался уходить от нас и, скорее всего, тебя уже мало, что волнует…
- Вы неправы,- перебил его я,- Во-первых, я ещё никуда не ухожу. А, во-вторых, даже если бы и уходил, то дело бы довёл до конца. И это дело я накрою, можете не сомневаться! – вспылил уже я.
- В любом случае, каждый день будешь отчитываться о ходе расследования. Всё понятно?
- Всё понятно, Василий Николаевич.
Когда мы с Женей остались наедине в тиши моего кабинета, я осознал намного глубже наше затруднительное положение. Давным-давно, когда я ещё был студентом, наш преподаватель по уголовному праву, Валентин Всеволодович, вдалбливал в наши юные головы, что нераскрываемых преступлений не бывает в природе. Тоже самое мы читали на плакатах, в научных журналах, слышали на конференциях. И, что самое интересное, мы верили в это. Не знаю, заставили нас в это верить или мы действительно по молодости лет были такими наивными, но факт оставался фактом. Только потом, когда мы начали свои карьеры, то убедились, что лозунг этот несостоятелен. Валентин Всеволодович в своё время работал в каком-то НИИ, был теоретиком. Он никогда вживую не видел ни убийц, ни грабителей, ни насильников. Эти пренеприятные субъекты смотрели на него лишь со страниц статистических ежегодников, методических пособий. Валентин Всеволодович лучше меня знал криминогенную обстановку в городе, знал о преступниках казалось бы всё, но не понимал, что всех поймать никогда не удастся. Наверное, хорошо быть теоретиком, жизнь кажется намного проще, упорядоченней. В такие дни, как сегодня, Василий Николаевич напоминал мне того старого преподавателя, который наверняка до конца своих дней свято верил в то, что раскрыть можно абсолютно любое дело. Я сам иногда завидую этому старику. Как хочется самому искренне ошибаться, жить в мире грёз!
Сидя за столом, читая материалы нашего дела, я понимал, что пока мы не имеем ничего существенного. Преступник умело заметает следы. Он тщательно планирует каждое своё преступление. По какой логике он действует? Почему первой его жертвой была двадцатисемилетняя девушка, а теперь он убил школьницу? Что связывает эти две жертвы? Общие друзья? Маловероятно. Общие интересы? Опять мимо. Жертвы живут в разных районах. Убийства совершены в разных частях леса, в разное время. Убийца делает всё, чтобы сбить нас со следа.
Он учится на своих ошибках. Притом очень быстро. Первая девушка умерла от потери крови. Убийца прознал об этом, благо наша пресса успела растрезвонить о том убийстве во всех подробностях. Теперь он бьёт наверняка, прямо в сердце, чтобы у жертвы не было ни малейшего шанса спастись.
Что объединяет этих девушек? Они красивы. Но сколько ещё красивых девушек в нашем городе? Десятки тысяч. Неужели он мстит только красавицам? Тогда круг потенциальных жертв расширяется. Чтобы порвать этот порочный круг, нужно разобраться, почему он мстит, кому мстит, с какой целью. Я должен знать, когда у этого психа в очередной раз заклинит шестеренку в голове. Много ли у нас времени? Неделя? День? Час? А, может быть, уже слишком поздно…
- И ничего… - сорвалось у меня.
- И ничего! – повторил Женя.
- Женя, знаешь, о чём я тебя попрошу?
- О чём?
- Слетай в местный психоневрологический диспансер, запроси у них личные дела особо буйных клиентов. Ну, ты понимаешь, извращенцы, шизофреники, эксгибиционисты и прочую весёлую публику. Особое внимание обрати на тех, кто живёт неподалёку от лесопарка. Желательно, с фотографиями чтобы дела были. Всё понятно?
- Всё понятно!
- Тогда удачи!
Женя вылетел из кабинета. Не знаю почему, но я удивился. Наверное, с детства я привык, что высокие люди неуклюжи и медлительны. Но Женя совсем не вписывался в мои искусственные рамки. Он исполнял мои поручения быстро и безукоризненно, никогда не задавал лишних вопросов. Вот и сейчас он просто взял и вышел из кабинета. А я был всё ещё удивлён. Странно, что, прожив такую интересную и насыщенную жизнь, столкнувшись со столькими людьми, меня ещё что-то может удивлять. По-моему, в этой жизни возможно любое событие, пора становиться равнодушным, а я по-прежнему не перестаю удивляться. И я счастлив, что так происходит. Стоит стать равнодушным, как жизнь теряет свои краски, превращается в пустое существование.
Интуиция подсказывала мне, что затея с психами не выгорит. Не знаю почему, но мне не верилось, что среди них может найтись наш убийца. Я пока не понимал его целей, но мне почему-то казалось, что он не способен допустить такой очевидной ошибки. А даже если он и псих, то не факт, что он состоит на учёте. Сколько у нас людей сходит с ума в одиночку на кухне? На учёте у нас состоят самые заметные. Такие ребята, как наш маньяк, предпочитают оставаться в тени. Я как рыбак. Есть небольшой шанс, что маньяк может затеряться среди душевно больных людей. Раз есть вероятность, то её надо проверять. А вдруг выцепим? Вдруг маньяк не так умён, как нам казалось до сегодняшнего дня?
Исполнение поручения о причастности лиц, тяготеющих к совершению преступлений данного вида
Афанасьев Михаил Иванович. 36 лет. Меланхолик. Биполярное аффективное расстройство. Наблюдается в психоневрологическом диспансере три года. Врачами характеризуется, как меланхолик. Замкнутый. На контакт с людьми идёт тяжело. Депрессия начала развиваться после смерти жены и дочери (погибли в автокатастрофе). Во время совершения преступлений находился на отдыхе, в пансионате «Прибой» города Сочи. Сведения подтверждаются запросами из пансионатов, показаниями соседей, врачей пансионата.
Рокотов Алексей Владимирович. 25 лет. Эксгибиционист. Ранее привлекался к уголовной ответственности за совершение развратных действий в отношении несовершеннолетних лиц. Последние три месяца находится на излечении в психиатрической больнице закрытого типа.
Панков Денис Олегович. 43 года. Диагноз – паранойя. Ярко выраженный характер бреда величия. Из показаний врачей: «Больной считает, что он самый желанный мужчина в городе. Не допускает, чтобы женщины касались его, даже просто смотрели в его сторону. Сам же нередко домогался к женщинам различного возраста. Груб, неаккуратен, ненавидит работу, труслив. Часто писал письма директору школы, расположенной рядом с его домом. Жаловался, что учительница русского языка не обращает на него внимания, хотя он оказывал ей всяческие знаки внимания». На момент совершения первого убийства имеется алиби – находился в гостях у своего брата, Панкова Виктора Олеговича, 37 лет. Сведения подтверждены его братом и его супругой. Во время второго убийства, с его слов, «находился у школы, ждал учительницу русского языка, хотел пригласить на свидание, отказала». Изъятие образцов жалоб директору было произведено. При проведении почерковедческой экспертизы тождества между его письмом и запиской, найденной на месте убийства, не обнаружено.
Васильев Александр Игоревич, 28 лет. Болезнь Бейля (прогрессивный паралич), период расцвета. Нарастающее слабоумие, слабость мыслительного процесса, грубая сексуальная распущенность. Соседи рассказывают, что в его квартире нередко бывают проститутки и иные женщины, ведущие аморальный образ жизни. Его родители не принимают никакого участия в его жизни. Имел неудачную попытку суицида. Пытался вскрыть вены, но испугался вида крови и вызвал «скорую помощь». В данный момент находится на излечении психиатрической больнице. Соседи сообщают, что во время первого и второго убийства он находился дома. Васильев живёт затворником, но соседи уверенно утверждают, что в эти дни из его квартиры слышались крики, стоны и иной шум. Консьержка, дежурившая в подъезде, утверждает, что в те дни к нему никто не приходил. Данная информация подтверждается записями из журнала, который ведёт консьержка. На вопрос, выходил ли Васильев в те дни из дома, отвечала отрицательно.
И таких карточек, ответов на запросы, объяснений соседей в деле скопилось достаточно. Догадки были верны, убийцы среди душевно больных не оказалось.
Женя без перерыва всё бубнил и бубнил. Конца и краю не было видно этим карточкам.
- Скольких ты выбрал для доклада? – спросил Волин.
- Тридцать два.
- Сколько мужчин?
- Двадцать семь.
- Точно нам никто не подходит?
- В этом можно не сомневаться. Хлипкий народец подобрался в этом районе!
- Не скажи! Этот хлипкий народец способен на многое. Не смотри, что они такие сирые и убогие. Ладно, давай дальше!
- А дальше всё.
- Что всё?
- В отношении трёх человек возбуждены уголовные дела, они находятся под стражей и нам не подходят. У остальных алиби.
Версия была отработана. Начальство будет довольно. Пока довольно, пока убийца вновь не выйдет на тропу мести.
5.Корнилов
Человек… . С детства нам вдалбливают, что человек царь природы, что всё на планете создано для нас. По-моему, когда говорят, что человек царь природы, то, как правило, лукавят. Наш род давным-давно уничтожен гордыней. Помню раньше, когда мы были совсем маленькими детьми, нашли как-то во дворе слепого щенка. Где была его мать мы так и не узнали, вернее, и не пытались узнать. Этот щенок свалился ниоткуда, как будто бы с небес. Он тихонько скулил, тыкался своей мордочкой по углам, искал маму. Но не нашёл. Зато нашла его наша компания. Нам было лет по пять, а может и меньше. То, что не ходили в школу это точно. Начиналось всё безобидно: мы его покормили, подержали, потискали. Щенок расшалился и укусил какого-то мальчика за палец. Хотя укусил, будет сказано слишком громко, просто облизнул палец и всё. Не знаю, почему тот мальчик разозлился, может, просто испугался, что щенок его взаправду укусит.
- А, да ты лизаться! – вспылил он и что есть силы, кинул щенка на асфальт. Тот жалобно заскулил, но вместо того, чтобы спасаться бегством, почему-то опять сунулся к нам.
- Бей его! – закричал кто-то в толпе. И началось….. Собачке выкручивали лапки, кидали, растягивали, кто-то прижигал ей спичками шерсть. Щенок скулил, но ничего не мог сделать. Какая-то глупая преданность заставляла его снова и снова ползти к нам. Может, он надеялся, что у кого-нибудь из нас проснётся совесть, какой-нибудь мальчишка выхватит щенка и побежит, что есть силы прочь из беснующейся толпы малолетних ублюдков. Но никто не пошёл против коллектива. Наверное, мы убили бы этого щенка, если бы мимо не проходил дедушка Вася.
Он работал в школе электриком. Мы его всегда побаивались. Он вечно ходил один по району, в грязном тулупчике. Когда он напивался, то нёс какой-то бред. У него не было ни жены, ни детей. Хотя среди детей нашего двора ходила легенда, будто бы трость, на которую он опирается, сделана из позвоночника его жены, которую он убил якобы из-за мести. Считалось, что если дед Вася кого-то огреет этой тростью по спине, то неудачника будут ждать различные беды и несчастья, ибо дух жены до сих пор не спит.
Так вот дед Вася увидел, как мы издеваемся над щенком.
- Что вы делаете, живодёры? – закричал он.
Услышав его, мы тут же кинули щенка и разбежались по домам. Всё произошло так быстро и неожиданно, что мы потом долго не могли вспомнить, как оказались в своих квартирах. Кстати, щенка дед Вася приютил. Только до конца своих дней эта собака, стоило ей встретить детей, начинала скулить и прижиматься к ноге деда. Потом дед умер, а что стало с собакой я так и не знаю. Но в наших дворах она больше не появлялась.
Мы пытали эту собаку, потому что чувствовали, что хоть мы и маленькие, но всё-таки человеки, цари природы. А царям дозволено всё. Можно издеваться над животными, над природой, над другими людьми, которые не пользуются своими привилегиями. Я их не использовал, потому и был изгоем среди своих одноклассников.
Пять девчонок. На берегу того безвестного лесного пруда было пять девчонок, что втоптали меня в грязь и ещё дюжина ребят, которым было просто весело наблюдать эту картину. Потом случилось много всего. Школа была закончена, я их больше никогда не видел. Многое из тех лет уже позабылось. Иногда, когда я смотрю старые альбомы, читаю какие-то письма, записи тех лет, кажется, будто это был не я. Кажется, что какой-то другой мальчик жил в те годы, он рос, набирался ума, набивал шишки. Жил себе и жил, а потом раз и умер. Уже ничего не связывает меня с тем мальчиком. Пусть мне показывают фотографии и причитают: «Какой миленький мальчик!». Но это уже не я. Меня с прошлым связывают только пять девчонок, только месть. Остальные факты моей биографии уже несущественны. Люди, которых я знал, и, быть может, любил, никогда не существовали. Всё это сон, всё это мираж.
Их уже две. Первая пыталась сопротивляться. Несмотря на раны, она до конца боролась за свою никчёмную жизнь. Она пыталась закричать, пыталась встать, но у неё ничего не получалось. Каждая новая её попытка спастись была хуже предыдущей, но она всё равно боролась. Она не понимала или не хотела понять, что её судьба была предрешена. Она пыталась спастись, но проиграла. Это была хоть и молодая, но уже умудрённая неким жизненным опытом женщина. Может, она осознавала, что если упал, то не обязательно проиграл. Она не хотела проигрывать схватку за свою жизнь. Она сражалась до последнего…
Вторая была намного моложе первой. По сути, девочка, которая ничего в своей жизни не успела и не испытала. Она была ещё так слаба. За свою жизнь она боролась по-другому. До последнего вздоха, до последних секунд своей жизни надеялась, что я её отпущу. Неужели она была настолько наивной? Мне она напомнила того слепого щенка из детства, который, несмотря на увечья продолжал ползти к нам. Но, как и первая девушка, она тоже хотела жить. Стремление к жизни – вот, что объединяло этих несчастных.
В человеке слишком много пафоса, слишком много гонора. Сегодня он кричит: «Я, я!», а на следующий день тронешь его пальцем, он и в ящик сыграет. Один удар, и тишина. Больше ничего не надо будет делать. Душа отлетит туда…. Хотя отлетит ли, и где это «туда»? Существует ли оно? Может, вообще ничего нет, глаза смыкаются и, как в кино, чёрный экран.
Осталось ещё три жертвы. И круг замкнётся. Хотя стоит ли прекращать дело, которое так прекрасно движется? Семь тоже красивое число. А там и до десятка можно догнать. Чем больше жертв, тем больший резонанс будет иметь моя месть. «Визиток мести» в моём столе заготовлено достаточно. Я даже точно не считал. Знаю, что много.
Недавно Вика прибиралась в моей комнате. Я ей никогда не позволял без моего разрешения лазить по моим вещам. И она всегда меня слушалась. Что случилось в этот раз, почему она ослушалась, неизвестно. Я пришёл после работы и заметил, что Вика с довольным видом протирает пыль, собирает газеты, вырезки на моём столе в стопку. Внутренний голос подсказал мне, что она может случайно залезть в ящичек стола и найти «визитки». Кинув сумку куда-то в тёмную даль коридора, я бросился к ней.
- Что ты делаешь? – спросил я её.
- Убираюсь. Разве не видно?
- Ты разве забыла?
- Да, помню: «Не убирайся у меня в комнате!» - передразнила она мой голос.
- Тогда, какого чёрта, ты этим занимаешься? – вспылил я.
- Я хотела тебе сделать сюрприз! – надулась она.
- Спасибо, дорогая, сделала!
- Я же не знала что ты… - заревела она и пошла на кухню. Пришлось пойти за ней, успокаивать.
- Пойми, дурёха, я не со зла это сделал.
- Да! А зачем ты орал на меня? – заикаясь, начала возмущаться Вика.
- Просто понимаешь, я …. Сам хотел тебе сделать сюрприз, подарок у меня для тебя,- попытался я выкрутиться.
- Подарок? Мне? А в честь чего?
- Разве нужен повод, чтобы порадовать свою любимую? – как можно милее проворковал я.
- Ты такой…. такой чуткий! Но такой горячий! Ну, почему нельзя было просто сказать: «Вика, пожалуйста, не заходи в комнату, у меня для тебя сюрприз». И я бы всё поняла!
- Понять бы ты поняла, но извела бы вопросами!
- Ну, что я могу с собой поделать! Я не настолько идеальная, как другие.
Что ж, угроза была предотвращена. Правда, пришлось раскошелиться на красно-белое платье. В конце концов, это не такая большая цена, чтобы избежать неудобных расспросов и подозрений.
Через пару дней после этого случая, Вика смотрела выпуск новостей. Рассказывали там, в частности и про меня. Я уже собирался уходить, как Вика окликнула меня.
- Саша, будь аккуратен, неспокойно у нас на районе. Обещай, что не задержишься допоздна, и не будешь возвращаться через лес.
- Вика, слово даю, что со мной ничего не случится.
2.Вика
И почему бывают такие моменты, что я не верю Саше? Вроде бы всё он делает правильно: говорит комплименты, дарит подарки, всегда чуткий, заботливый, внимательный. Иногда складывается ощущение, что всё это происходит не со мной, что это розыгрыш моих подруг или недоброжелателей с работы. Вот так проснусь однажды, а Саша мне скажет: «Извини, Вика, но это был розыгрыш. Всё это время нас снимала видеокамера, и по вечерам твои друзья с удовольствием смотрели эту мыльную оперу. Но ты была ничего!». Боже мой, о чём это я! Всё нормально! Всё нормально!
Я наконец-то дожила до дней, когда подруги начали завидовать моей личной жизни. А ведь ещё совсем недавно, для них чуть не ежедневным ритуалом было давать мне советы, учить меня жизни. Я их слушала, слушала, слушала много лет, пыталась подражать им, их интересам. Но стоило мне нарушить одну из ИХ заповедей: «Не знакомиться с парнями на улице», - как тут же встретила мужчину своей мечты. Когда я впервые рассказала им о Саше, то они ехидно посмеивались. Старались они сделать это незаметно, но желчь из них так и лезла. Но я сделала вид, что так увлечена рассказом, что ничего не замечаю. Когда я познакомила его с ними, то скепсис пропал, а к концу встречи они поднимали вверх большой палец. Через месяц они называли Сашу «душкой», «настоящим джентльменом» и искренне удивлялись, как я смогла отхватить такого парня. Наверное, для них я навечно останусь дурнушкой и вечной неудачницей. Даже вытянув счастливый билет, в моих взаимоотношениях с ними ничего не поменялось. Они до сих пор смотрят на меня сверху вниз. Они завидуют моему личному счастью, но, не переставая, льют грязь на мою жизнь, мои интересы. Странно всё это. Если отравлена своя жизнь, то зачем мешать чужому счастью? Неужели это хобби? Или жить по-другому не получается? Или все вдруг разом стали жестокосердечными?
И почему я с ними общаюсь? Неужели они мне так нужны? Мне хватает одного Саши. Наверное, я боюсь, что останусь совершенно одна, никому не нужная, кроме Саши.
Но почему, почему Саша меня иногда пугает? Почему я его опять подозреваю? Вот опять, опять он мне, как девочке всё объяснил, всё разложил по полочкам. Это был сюрприз! Приятный сюрприз! Первый раз я опозорилась, когда звонила его другу. Теперь опять ему не верю. Он хотел порадовать меня, а ему не поверила. Он опять мне доказал, что любовь его не знает границ. А я, дура, всё ему не верю. Часто говорят, что парень недостоин своей девушки. А у нас с Сашей всё наоборот. Я его недостойна. Я ему не верю, а он меня всё ещё терпит.
6.Следователь Волин
День проходит за днём, но ничего не проясняется. Отработка сумасшедших, трудных подростков, алкоголиков и других аморальных личностей результатов не дали. Все эти люди были слишком глупы, слишком просты, чтобы оказаться убийцей из лесопарка. Помимо нашего мстителя в лесу орудовали и другие молодчики, которые грабили, убивали, насиловали. Но они к нашему делу никак не относились. Преступления продолжались, но новых записок не появлялось. Странно, вроде в лесу так опасно, а люди в него всё ходят и ходят. Кто бы что ни говорил, что бы ни писали в газетах, но люди продолжали совершать ошибки, которые упрощали жизнь убийцам и грабителям. Сколько раз я сталкивался с людьми, которые били себя кулаком в грудь, уверяли меня, что им-то ничего не грозит, что беда может случиться с соседом, с простофилей с работы, но только не с ним. Для них это был некий вызов: ходить в тёмное время суток по дворам, где собираются плохие компании, носить вызывающую одежду. Но вот они становятся жертвами преступлений. И что же происходит с гордецом? Он сбивчиво рассказывает, как с ним приключилась такая беда, преданно смотрит мне в глаза, просит, нет, скорее, умоляет меня найти преступника. Недавно сильный человек уходит оплёванным, обиженным на всё и вся, но только не на себя. Девушка, которую ограбили в тишине ночного города, винит трудных подростков. На мой вопрос, почему она вышла на улицу в столь поздний час одна, отвечает, что ей нечего бояться, что она прожила на этой улице всю свою долгую двадцатилетнюю жизнь.
- А друзья, молодой человек у вас есть? – спрашиваю я.
- Естественно,- обидевшись, отвечает она.
- И вы не могли их попросить пойти вместе с вами?
- Я уже взрослая! Чего мне бояться?
Нет, я не стремлюсь обвинять потерпевших. Чужое горе должно вызывать хоть малейшее сострадание. Но наступают такие часы, когда очень хочется обругать крепкими словами некоторых потерпевших, ведь сами нарываются на то, чтобы стать жертвами преступлений. Есть беда, которая приходит нежданно-негаданно, а есть такая беда, которую сам на себя накликал.
Некоторые горожане вели себя, как дети. Они могли избежать неприятностей, но почему-то предпочли этого не делать. Глупость? Самоуверенность? Самоуспокоенность? Не знаю. Каждое преступление индивидуально.
Я стал замечать, что почти перестал думать об отставке, о своей карьере в университете. На днях я встретил своего знакомого, который мог помочь мне с поступлением в адъюнктуру. Помимо разговоров про моё дело, спросил он меня и про будущее.
- Ну, убийца убийцей, но как, хочешь уже учиться?
- Не знаю даже. Как-то за последние недели даже не думал об этом.
- А разве это уже не решённый вопрос?
- Я ещё думаю
- Ну, а всё-таки, какова вероятность, что ты оставишь контору?
- Семьдесят к тридцати в пользу адъюнктуры.
- А тридцать откуда берётся?
- Есть определённые сомнения…
- Вот те раз! Ты же мне говорил, что задыхаешься на работе, что уже нет былого куража. Ведь говорил же?
- Говорил
- И что? Откуда сомнения?
- Не знаю. Может, привык…
- Интересный же ты человек! Ему на блюдечке с голубой каёмочкой предлагают карьеру, а он сомневается.
- Я до конца не решил, моё ли это, заинтересует ли это меня.
- Ладно, наверное, это у тебя временное. Дело тяжёлое, нервничаешь, начальство на мозги капает. Вот поймаешь маньяка, отдохнёшь, из головы всю ерунду выкинешь, и я тебя уверяю, побежишь прочь из конторы.
- Посмотрим…
- Да, и смотреть нечего! Так всё и случится!
Ещё минут сорок мы говорили о всякой ерунде. Когда он сказал, что ему надо бежать по делам, то я был счастлив. Как же мне он надоел!
Даже дома я не мог отвлечься от дела. Я смотрел на карту лесопарка, где двумя булавками я обозначил места, где мы нашли жертв нашего мстителя. Они были на почтительном расстоянии. Убийца не привязывался к определённому месту. Видимо, он не испытывал каких-либо трепетных чувств к полянам, просекам, беседкам. Он готов был мстить везде. Перед сном, глядя на карту, я постоянно задавал себе одни и те же вопросы, где, когда и кого он убьёт в следующий раз?
1.Соня
Почему-то всё в этой жизни происходит не вовремя. Никогда не угадаешь день, когда начнётся новая эпоха, новый виток жизни. А, может, так оно и нужно? Может, если бы мы знали наперёд, что нас ждёт, то было бы неинтересно жить? Ну, вот, допустим, стала я телепатом или ясновидящей, если честно особой разницы не вижу. Я бы точно знала, куда мне идти, с кем общаться, кого любить, кого избегать. Человек ещё не успел со мной толком наговориться, не успел раскрыть душу, а я с ним рву отношения только потому, что знаю, что через месяц он причинит мне боль. Странно, наверное, это – не успели поссориться, а уже разбегаетесь в разные стороны, как зачумлённые.
Если бы я могла с детства предсказывать будущее, то скольких бы ошибок удалось избежать! Сейчас, когда я прожила уже достаточное количество лет, когда мимо меня прошло столько людей, могу со стопроцентной уверенностью говорить, что в своей жизни я ошибалась не раз и не два.
Начнём с самого начало. Всё началось ещё в первом классе. Со мной за партой сидел мальчик, звали Сашей. Фамилию его по прошествии стольких лет я уже не помню. Помню, нам задали учить какой-то стих. Не знаю почему, но Саша не приготовился к уроку. Он просил помощи у меня, хотел, чтобы я ему подсказала. Но я была в детстве вредной девчонкой, решила, что подсказывать нечестно. Тогда я даже представить себе не могла, что через пару лет мы будем списывать, подсказывать, врать учителям на уроках. В первом классе я хоть и была вредной девчонкой, но помыслы мои были чисты. Саше я не помогла. Он вышел к доске, стих рассказать не смог, испугался, а дальше разрешилось всё само собой…. Помню, наш класс взорвался от смеха. Я смеялась так сильно, что соскользнула со стула и упала под парту. Даже шишку набила. На перемене я и мои друзья смеялись над ним. Саша ударил меня по лбу. Заслуженно. Но поняла я это через много-много лет. А тогда за меня все вступились и затравили Сашу. Кстати, больше никто его Сашей и не называл. Мокрые Штаны – такое было его новое имя. И носил он это имя до одиннадцатого класса.
Мы отравили этому мальчику жизнь. И самое главное, за что? Из-за пустяка он в одночасье превратился в изгоя. Мы с ним не общались, никуда не звали. Однажды мы пошли на шашлыки. Весь класс, кроме него. Но Саша не хотел с этим мириться. Он каким-то образом проследил за нами. Саша неожиданно выскочил на полянке и попросил, чтобы мы взяли его с собой. Опять случилась неприятная сцена. Произошла драка. Я и мои подружки побили его. Он убежал от нас в слезах.
Уже потом, когда я училась в университете, корила себя и весь наш класс за то, что мы были такими злыми. Из-за пустяка, из-за банальной случайности мы возненавидели хорошего мальчика. Саша ведь был хорошим: он очень здорово рисовал, был добрым, отзывчивым. А мы смеялись, издевались над ним. Он подкладывал в наши почтовые ящики записки, рисовал угрожающие надписи на дверях, не потому, что был психом, как мы тогда думали, а потому, что только так он мог защищаться от наших нападок. Его поведение было вполне объяснимо. Не он начал войну, он просто не хотел быть жертвой.
Как жестоки порой могут быть дети! И пакости дети делают подчас не потому, что хотят зла, а потому, что не понимают последствий. Когда вся история с Сашей только начиналась, то мы дразнили его не со зла, просто нам было весело. А потом мы просто привыкли, что Саша это не Саша, а Мокрые Штаны.
Иногда, когда я встречаюсь со своими одноклассниками, мы подолгу любим вспоминать школьные годы: кто с кем дружил, кто кого любил, учителей наших. Иногда заходит речь и о Саше. И все сходятся во мнении, что тогда мы серьёзно перегнули палку, возможно, даже сломали человеку жизнь. Где сейчас Саша, кто он, как он? Всегда звучат эти вопросы, но никто из нас не может дать точные ответы. По-моему, сразу после школы он ушёл в армию. А что с ним случилось дальше…. Это тайна, покрытая мраком. После таких разговоров, воспоминаний мерзко становится на душе, стыдно за себя, за своё детство. Если бы я встретила Сашу, то я бы попросила у него прощение за себя, за наш класс. Даже если бы он не простил, то мне стало бы намного легче от осознания того, что я попыталась исправить свою самую первую в жизни ошибку. А если бы Саша простил, то я бы стала самой счастливой женщиной в мире.
После окончания школы всё как-то закрутилось, завертелось. Я совершила столько мерзких поступков, что их хватило бы лет на двадцать вперёд. У меня же они вместились в одну пятилетку. Я курила, пила, баловалась «травкой». Тогда была модна идея, что в жизни надо всё попробовать. И лучше всего пробовать пока молодая, пока ещё есть время, здоровье, но нет семьи и детей. Мы ездили по вечеринкам, зависали в квартирах у каких-то левых людей. В те годы казалось, что жизнь штука настолько простая, что не стоит и заморачиваться. Казалось, зачем строить семью, отношения, когда всё так просто: сегодня у одного, завтра у другого. Зачем просиживать над учебниками, конспектами ночи напролёт, когда можно ехать в клуб и развлекаться до утра, а затем досыпать на парах. До сих пор я удивляюсь, как меня не выгнали из университета при таком разгульном образе жизни, как я умудрялась худо-бедно сдавать сессии? Наверное, из-за того, что учёба мне давалась легко, я всё больше и больше теряла контроль над собой. Напитки становились крепче, вечеринки всё более и более отвязными. Как я тогда ругалась с родителями! Какими только страшными словами я их не обзывала! А они терпели. Я воровала деньги, не ночевала дома неделями, а они всё равно меня прощали. Они думали, что меня начнёт угнетать совесть. Но нет! Совесть в те годы меня совсем не беспокоила, я просто задушила её халявной водкой и «косяками».
Наверное, я бы при таком образе жизни не дожила бы до своих сегодняшних лет. Спилась бы, скурилась бы. Но неожиданно умерла моя подруга, случился передоз. Всё случилась у нас на глазах, на квартире у какого-то парня, с которым мы познакомились в этот же день. Девчонка побелела и просто упала на пол. Сердце остановилось. Ей было всего двадцать три. И тогда я, наверное, впервые в жизни испугалась за себя. Мне не хотелось вот так просто умереть на квартире у какого-нибудь барыги или мажора, для которого я буду лишь куском мяса и костей.
Я порвала со всеми своими «дружками», перестала ездить на вечеринки. Я устроилась на работу. Жизнь начала налаживаться. Они не пытались меня вернуть. Им было всё равно. Мы умерли друг для друга. Скорее, мы даже не родились друг для друга. Я стала бояться того мира, тех людей. Я не хотела узнавать «те» новости, но они всё равно как-то просачивались. И новости эти были страшны. Кого-то повязали, кто-то сделал аборт, кто-то поругался с родителями. Та жизнь не хотела меня отпускать.
А потом я встретила Толю, своего одноклассника. Он на моём жизненном пути возник в самый трудный момент: я бросила разгульную жизнь, а новую только начала строить. И ничего тогда не получалось. Если бы не Толя, то я, скорее всего, вернулась бы к той жизни, которую боялась, но которая была мне понятна. Но он меня вытащил. Помог найти работу, помог порвать с теми людьми. Я готова была на него молиться. Он стал для меня божеством. А потом была свадьба, родился сын. Казалось, что всё налаживается. Но Толя становился всё злее и злее. Иногда он говорил мне, что мы поторопились с ребёнком, что надо было встать на ноги, пожить вдвоём, насладиться молодостью. Я не воспринимала эти слова всерьёз, думала, что Толя говорит так лишь оттого, что ещё не свыкся с упавшей на него ответственностью, думала, что вскоре всё наладится. Нет, не наладилось. Он начал срываться на меня, на ребёнка. Начались постоянные разговоры, что я и сын испортили ему жизнь, что не встреть он меня, то он бы давно бы достиг каких-то успехов на работе. Однажды он сказал, что когда встретил меня, то я оказалась для него «минутной слабостью». То есть, это была не любовь, как он уверял меня на наших первых свиданиях, он просто пожалел меня, как бездомную собачку. Толя не предполагал, что я влюблюсь в него, он хотел просто помочь мне и пустить опять в свободное плавание. Божество с каждым днём превращалось в злодея. А потом он стал меня бить. Я не стала терпеть и ушла вместе с ребёнком. Мама Толи потом приезжала ко мне, уговаривала меня вернуться, спорила с моими родителями, но всё было уже решено. Назад пути не было. Как всегда. Закончился очередной этап моей жизни. Когда мы встречались, то делали вид, будто бы незнакомы, будто бы между нами ничего никогда не было. Толя потом нашёл новую женщину, создал другую семью. Вроде бы всё устаканилось.
И вот уже сейчас я понимаю, что жить я должна только ради Алёши. Ничто не сравнится с тем, как он засыпает, как он бегает по квартире, как он смеётся. Нет, мне нужен ни муж, ни искусственные стимуляторы, чтобы получать удовольствие от жизни. Я, может, ещё не знаю, что такое счастье, но, по крайней мере, нашла тишину и покой, а это уже неплохо. И, может, стоило совершать ошибки, стоило столько раз обжигаться. Ведь благодаря тем дням, тем годам я стала такой, какая я есть, такой, какой меня любит Алёша, мама, папа, друзья. Мне нравится быть любимой! Не это ли самая главная награда?
2.Соня
Алёша у меня смелый парень! Даже не знаю, в кого он такой. Явно не в отца. Толя оказался редкостным трусом и мерзавцем. А Алёша не такой. Недавно в школе у них произошёл неприятный эпизод. С ребятами он играл в футбол. Не совсем понимаю подробностей, но получилось так, что ему сломали руку. Меня срочно вызвали в школу. Как я тогда испугалась. Я ожидала увидеть Алёшу бледным, заплаканным, испуганным. Но каково же было моё удивление, когда я увидела Алёшу, сидящим рядом со школьным сторожем и деловито ведущим с ним беседу. Видок, конечно, у него был не очень, но он улыбался и подробно рассказывал сторожу, как он сломал руку. На воротах он стоял…. Увидел Алёша и меня.
- Мама, не волнуйся всё в порядке! – заверил он меня.
- Что случилось? – испугалась я.
- Да, в футбол играли! Я на воротах стоял! – хвалился Алёша.
- Тебе больно?
- Не – а! Жить буду!
- Поехали в травмпункт.
- Хорошо, поехали! До свидания, Сергей Николаевич! – попрощался он со сторожем.
Удивительный ребёнок! Откуда в нём столько энергии, движения, оптимизма. По дороге в травмпункт он болтал о чём угодно, только не о руке. Он выкладывал мне все новости класса, рассказывал про своих друзей, недругов. Потом он вдруг остановился и побледнел.
- Что такое, Алёша? – в свою очередь побледнела я.
- Ты ругаться не будешь?
- Нет, а что случилось?
- Я «двойку» за диктант получил…
- Это не страшно,- выдохнула я.
- Точно?
- Точно!
- Значит, всё хорошо,- подытожил он.
В травмпункте Алёша был хладнокровен. Вспоминая себя, я думала, что окажись я в такой ситуации, то разревелась бы так, что затопила бы всё здание. А Алёша терпеливо ждал своей очереди, говорил с другими мальчишками и девчонками. Уже когда врач наложил ему гипс на руку, попытался голосом разума воззвать к его совести.
- Ну и что ты, Алёша, с такой рукой будешь делать?
- Как что? Буду гипсом по голове всех бить! – сразу нашёлся он.
- Весёлый у вас мальчик! – повеселел врач.
- По-моему, слишком весёлый.
- Радоваться надо. Не ребёнок – подарок.
Уже дома, когда я сказала Алёше, что ему две недели не надо будет ходить в школу, то он радостно подпрыгнул и побежал играть с нашей кошкой, Мусей. Да, и дома он никогда не бывал один: дедушка и бабушка выполняли малейшие его капризы, одноклассники и друзья со двора приходили к нему каждый день.
Вот и сейчас Алёша наверняка развлекается со своими друзьями, а я только бегу домой с работы. Так это всё иногда надоедает, так завидую некоторым своим подругам, которые занимаются лишь воспитанием детей и домашними делами. Хотя, учитывая мой жизненный опыт, мне нельзя быть бездеятельной, сразу меня начинают посещать дурные идеи…
Осталось пересечь небольшую аллею, прилегающую к лесопарку. Интересно, кто это орудует в лесу? Кто в здравом уме мог поднять руку на двух девушек? Они были так молоды! В газете писали, что второй девочке было всего шестнадцать лет. Жить бы ей и жить, радовать своих родителей своими успехами. А вот, как в жизни бывает…. Страшно по лесу гулять. Я Алёше и его друзьям строго-настрого запретила в лес соваться без взрослых. А сама иду. Наверняка, устроит мне дома Алёша допрос, опять будет ругать, укорять. Но пыл моего «следователя» легко унять, стоит подарить ему шоколадку, как все допросы и очные ставки заканчиваются.
Аллея освещена. Наверное, это единственное такое место в лесопарке. Маньяк сюда не сунется, испугается. И я боюсь. От страха я чуть ли не бегу. Мне навстречу идёт какой-то мужчина. Интересно, кто это? Я вдаль вижу хорошо, сейчас присмотрюсь…. Боже мой, да это же Саша, Мокрые Штаны! Вот так встреча, ведь только сегодня о нём вспоминала! Или я это всё придумала? Вообразила, что это он. Да, вроде он. Изменился, конечно, но узнать можно. А меня он узнает, вернее, захочет узнавать? Он всё ещё обижен на меня за школьные годы или время действительно лечит раны, притом любой глубины. Интересно, что он держит за спиной? Странно, он улыбнулся, неужели узнал?
- Ты?! – насторожилась я.
- Я!
Бах! Тишина. Темнота. Вот всё и закончилось….
6.Корнилов
Нет, время не лечит раны. Всё это отговорки для слабаков. Человек, как доктор, должен сам найти причины болезни и сам выбрать лекарство против боли, против страха. А время слишком эфемерно. Времена меняются, а раны остаются. Более того, чем больше времени проходит, тем грубее рана зарубцовывается. Каждый сам должен взять и разрубить клубок противоречий. И чем скорее, тем лучше.
Помнится, служил вместе со мной один парень, кажется, его звали Сережей. Мы с ним сошлись сразу, понимали друг друга с полуслова. Раньше, когда Серёжа учился в школе, весь класс над ним смеялся. А всё потому, что он был толстым. Он всё терпел и терпел. Может, родители или знакомые говорили ему, что он хорош, что не стоит обращать внимание на дураков. Серёжа их внимательно слушал, может, даже соглашался с ними. Но ничего не менялось, насмешки продолжались. Тогда он решил всё в своей жизни изменить и исправить. Серёжа начал заниматься спортом: бегать по парку, тягать гири, ходить в спортзал, сидеть на диете. Когда нас забрали, он был толстоватым, но жирдяем его язык не поворачивался назвать. А за два года он вообще идеально преобразился, вернулся домой красавцем. Думаю у многих ребят, которые за два года лишь накапливали жир в теле, челюсти отвисли, а девчонки от восторга попадали в обморок, когда Серёжа вернулся из армии. Он преодолел себя, победил свою проблему.
И вчера я снова решил свою проблему. Уже третья девушка полегла ради мести. Осталось две. А, может, и больше? Меня уже даже знают мои жертвы. Странно, не правда ли? Стоило мне встретить на узкой дорожке свою будущую жертву, как она спросила меня: «Ты?». Она чувствовала, она знала, что её судьба предрешена. Она хотела лишь узнать я ли это или кто-то другой заберёт её жизнь.
Я становлюсь свободней. После каждого удара я чувствую запах свободы. Он опьяняет меня, хочется смеяться, прыгать, бегать, делать какие-нибудь глупости. Это ощущение невероятного счастья. Ради него я готов выходить в лес снова и снова. Если бы не милиция, Вика, работа, то я бы совершенно точно жил бы в лесу. Когда я шёл на первое убийство, то я не до конца понимал, что я творю.
А всё оказалось так просто. Я – освободитель. Моя миссия – это освобождать людей от жизни, от её проблем, её пороков и страстей. Каждый из нас несвободен. Нас постоянно что-то держит, мешает заниматься тем, что нам действительно нравится.
Первая девушка по виду была богатенькой девочкой, её наверняка смущали светские рауты, глупые беседы, сплетни, неискренние подруги. Ей наверняка хотелось бросить эту жизнь, начать всё сначала. Но ей не хватало духу пройти главное испытание. Испытание смерти. Она бы ни за что не решилась на перемену. И тут её встречаю я и освобождаю.
Вторая девчонка была дитём нашего времени. Она с самого детства была окружена фальшивыми идеалами, навязанными телевидением, прессой. Таким девочкам с детства рассказывают красивые сказки о принцах на белых конях, про любовь, как в романах. Но такая любовь бывает лишь в романах. Она жила наивностью. Именно наивность не давала ей возможности зажить по-настоящему, взрослой жизнью. Быть может, если бы я отпустил её, то она бы изменилась. Но отпускать её я не имел права. Она должна была стать второй в моей коллекции человеческих заблуждений.
Третья была умудрённой опытом женщиной. По виду ей было столько же лет, сколько и мне. Странно, когда я ей пришпиливал к пальто записку, то мне показалось её лицо знакомым, как будто когда-то, давным-давно, я её уже видел. Наверное, всё-таки показалось. Её угнетала жизнь. Её лицо было изнеможенно борьбой с обстоятельствами, которые мешали ей быть счастливой. Она устала ошибаться, устала бороться, ей хотелось наконец-таки почувствовать на себе прелести тихой жизни. И я милосердно предоставил ей такую возможность.
Там, в другом мире, их уже ничего не будет заботить. Этих девушек ждёт вечное блаженство. Быть может, они проклинали меня перед своей кончиной, но, перейдя мостик между этой глупой жизнью и той благодатью, что ждёт нас там, они смогли простить меня. Меня можно простить хотя бы за то, что я приблизил тот момент, когда перед ними откроются золотые врата, за которыми живут люди, никогда не страдающие и ни к чему не стремящиеся. Потому что они уже всего достигли. Их новая жизнь – это абсолют. Только там действительно можно жить и радоваться жизни, а здесь, на Земле, это сплошное страдание, бессмысленное существование.
Возможно, те страдания, та несправедливость, что сваливались на меня всю жизнь, были даны для того, чтобы я понял своё предназначение, понял как пусто наше существование.
Я должен дальше нести по свету эту истину, помогать и освобождать людей. Судя по всему, я всё делаю правильно, раз меня ещё не нашли. Да даже если и найдут, то мне справедливо воздастся по заслугам. Конечно, не в этом мире, грязном и лживом, а там, куда я отпустил этих девушек. Там мои деяния оценят по достоинству.
1.Катя Мыскина
Ничего не получалось. Допрос на который меня вызвали, ничего, судя по всему не давал милиционерам. Они хотели знать от меня всё о последних днях Сони. Их интересовало, как она жила, кем работала, кого любила, кого ненавидела. А что я им могла ответить?
Соня была обычной женщиной. Тридцать лет. Разведена. Воспитывает сына Алёшу. Её бывший муж не принимает в её судьбе никакого участия, лишь алименты платит. Наверное, Алёша папу-то и не помнит. Живёт тихой, обычной жизнью вместе с родителями. Работает…. Нет, уже о ней так нельзя сказать. Как груба жизнь! За пару секунд время настоящее вдруг стало прошедшим. И Соня уже только была в этом мире. Почти как гостья из будущего. Она была. После неё остались несчастный мальчик, оставшийся, по сути, сиротой, несчастные родители, которые за последние годы только и терпели невзгоды, удивлённые друзья и сослуживцы. И тайна осталась. Тайна, которую предстоит раскрыть этим двум милиционерам. И на многие вопросы им надо найти ответы. Потому я здесь. Но у меня ничего не получается. И это очень злит меня.
Я с Соней дружила со школы. Всегда были вместе. Правда, после школы на несколько лет расстались. Мне надо было срочно уехать в другой город: родители расстались, начались ссоры, выяснения отношений между собой. А у меня ещё было два младших брата, которых надо было ставить на ноги. Родителям уже было всё равно, они ходили по судам. Я забрала их, и мы уехали к бабушке с дедушкой в маленький провинциальный городок. Боже, как я тогда возненавидела всех! В школе я была примерной ученицей, учителя ставили меня в пример, прочили мне блестящее будущее. А в итоге вместо того, чтобы поступать в университеты, как все мои подружки, я уехала в какую-то провинциальную дыру, где даже ПТУ не было. Вся молодёжь уезжала оттуда после школы, а я ехала в этот городок. Это было хуже, чем тюрьма. Преступник хотя бы знает, на какой срок его бросают в тюрьму, он может, как спортсмен, рассчитать дистанцию, распределить силы. А я ехала в неизвестность. По накалу страстей между папой и мамой, казалось, что их ссоры будут длиться вечно и соответственно я угодила на пожизненную ссылку. Когда я приехала в этот город, то мне казалось, что я повторила судьбу фаворита Петра Великого, Меншикова. Ещё недавно я была самой счастливой девчонкой с далеко идущими планами, а теперь я оказалась в этом лесу с двумя маленькими братьями, которых надо поставить на ноги, и неопределённым будущим. Пришлось устроиться продавщицей в универмаг, брать какую-то мелкую работу на дом, чтобы помогать своей новой семье. Нельзя было надеяться на бабушку с дедушкой. Они были слишком старенькие. Да, и вообще я тогда перестала кому-либо вообще доверять, кроме себя. Казалось, что никого в этом мире нет, кроме меня, кроме Человека.
Соня звонила мне первое время, рассказывала про себя, про наших общих знакомых. Конечно, она не понимала, как больно мне было слушать её рассказы про университеты, про любовные романы. Я говорила с ней совсем недолго, минут двадцать – тридцать, а плакать хотелось целую неделю. Ближе к зиме она мне звонить перестала. Сказать по правде, я не очень-то и расстроилась. Подумала, что Соня нашла себе новых друзей, весёлых, удачливых, интересных, что ей терять время со мной, глухой провинциалкой. В этом городе все эти годы я не жила, а страдала. Страдала не ради себя, а ради братьев, ради дедушки с бабушкой. Я начала верить в Бога, по-настоящему, без лишней показухи. Я думала, что он заметит мои страдания и всё исправит. Каждое утро я вставала и верила, что моя ссылка скоро закончится, что я вернусь, наконец, домой. Так в итоге всё и случилось.
Я вернулась домой, когда Соня родила Алёшу. Как оказалось, Соня не забывала меня, просто у неё были трудные годы. В университете она связалась с плохой компанией, потом было неудачное замужество. Соня не очень любила про это рассказывать, а я не хотела расспрашивать. За эти годы я слишком хорошо поняла цену человеческого равновесия и человеческих страданий. Мы были вместе, нам было хорошо. Всё возвращалось. Фортуна повернулась к нам лицом. Зачем было ворошить прошлое? Слишком много плохого там осталось. А теперь мы вместе заново начинали строить свои жизни. Казалось, что белая полоса продлится ещё много-много лет….
А теперь Сони нет. Теперь и она стала прошлым. И как бы это дело не закончилось, её уже нельзя будет вернуть. Давным-давно, мы дали друг другу обещание, что всегда будем друг другу помогать. Когда я была в ссылке, то мне казалось, что это обещание прекратило своё действие, что мы забыли о нём. Но Соня, только встретив меня, после длительного отсутствия, спросила меня: «Чем я могу тебе помочь?». Теперь пришёл мой черёд.
Но ничего не получалось до тех пор, пока один из милиционеров, самый старый, не достал из папки файл, в котором лежала какая-то записка.
- Вы что-нибудь знаете про это? – спросил он без энтузиазма.
Я взяла файл в руки, начала вертеть его. Не знаю, правда, зачем. Прочитала жуткую надпись.
«Месть!!!»
И тут в голове что-то вспыхнуло. Почерк показался знакомым. Чересчур знакомым.
- Вы знаете, мне что-то показалось,- неуверенно ответила я.
- Что именно? – живо заинтересовался милиционер.
- Мне это почерк почему-то знаком.
- Вы ничего не путаете? Хотите, мы покажем вам другие записки?
- Если несложно,- сказала я. Он протянул мне ещё два файла. В одном из них лежала записка с тем же самым текстом, что и нашли на теле Сони, а на другой было написано:
Месть объявляется открытой!!!
Тут-то всё и вспомнилось. Слово «месть» и «открытая» показались мне ужасно знакомыми. Я их уже видела раньше, давным-давно, почерк был немного другим, но сомнений быть не может. Это он.
- Вы знаете, кто автор этих посланий? – спросил старик совсем серьёзно.
- Да, знаю. Его зовут Саша…. Правда, фамилию я не помню.
- Откуда вы его знаете?
- Он учился вместе со мной и Соней в одном классе. Боже мой, всё свершилось! Он сдержал обещание! – расплакалась я.
Молодой милиционер подскочил ко мне, протянул платок, затем налил из графина воды в стакан и учтиво подал мне. Стало легче.
- Какое обещание он сдержал? – спросил молодой милиционер.
- Знаете, вам лучше проехать ко мне домой, думаю, у меня есть то, что вас может заинтересовать.
- Если мы к вам приедем завтра, ничего страшного?
- А почему не сегодня? – удивилась я.
- Сегодня вам лучше успокоиться, всё вспомнить, а завтра всё нам рассказать в спокойной обстановке,- улыбнулся милиционер. Впервые, за время нашей встречи.
- Хорошо, тогда позвольте мне идти, товарищ милиционер?
- Идите. Мы к вам завтра подъедем к двенадцати часам. Вас устраивает это время?
- Более чем, товарищ милиционер.
- Только мы с коллегой следователи.
- Извините,- буркнула я.
- Ничего, бывает. До встречи!
- До свидания!
Уже в коридоре меня охватило двоякое чувство. С одной стороны я смогла выполнить давнее общение, помочь подруге. Но меня пугало, что тот школьный конфликт всплыл через много лет. Соня была не первой, судя по всему, Саша набивал руку. Я боялась, а не стану ли я следующей? Даже если и стану, то, по крайней мере, его поймают. Утешение довольно глупое, но всё-таки я помогла не только следователям, возможно, я спасла жизни тем девчонкам, которым Саша тоже присылал в своё время страшные послания. У меня нет ни мужа, ни детей. Братья выросли и уже сами способны строить свою жизнь. Родители давно выпали из моей жизни. Меня ничего не держало на этом свете. Можно было рискнуть и сделать отчаянный ход в партии, где против меня играет старый враг, которого я жалела, и перед которым мне было стыдно за своё поведение. А он ничего не забыл. Жажда мести, возможно, помогала ему жить. Мы сошлись, как два рыцаря на ристалище. Теперь либо он, либо я.
2.Катя Мыскина
Они пришли, как и обещали. Если бы я не знала их, то подумала бы, что это обычные люди. Ничего не выдавало в них людей, занимающихся розыском и поимкой преступников. Речь, манера поведения, чувство вкуса, всё было почти безупречно. Встретив их на пороге собственной квартиры, я не сразу поверила в то, что вчера эти же самые люди были предельно серьёзны, говорили со мной сугубо протокольным языком. Конечно, они не подарили мне букет цветов и не принесли торт. Но они не тыкали мне в нос свои удостоверения и мундиры не одевали, чем оказали мне огромную услугу. После нашего вчерашнего разговора я боялась, что они не успеют прийти ко мне, что убийца Сони найдёт и меня. Мне не верилось, что её убийство это случайность. Почерк записки изобличал преступника.
Весь вчерашний вечер я ходила по своей пустынной квартире и собирала прошлое. Я искала школьные альбомы, фотографии, те зловещие послания, которые Саша оставлял мне и другим девчонкам в почтовых ящиках. Странная штука, прошлое! Когда я уезжала из города, то я не брала с собой ничего, что связывало бы меня со школой, с друзьями. Я отправлялась в ссылку, из которой могла не вернуться назад. Моё прошлое уже не имело никакого значения для меня, надо было заново начинать жить. Моя первая жизнь закончилась в восемнадцать лет. Меня не интересовала судьба тех моих вещей, которые я не взяла с собой. В моё отсутствие они стали лишь мусором для моих родителей. Почти вся моя прошлая жизнь оказалась на свалке, мама и папа не жалея себя, не пожалели и единственную дочь. Как я потом узнала от подруг и соседей, буквально через пару дней после моего отъезда, папа и мама выкинули на помойку, раздали каким-то непонятным людям моё детство, отрочество, мои победы и поражения. Я им мешала жить. Чудом мои школьные фотографии, письма пережили генеральную уборку. Перед отъездом я запихнула их на антресоли. Даже не знаю зачем, наваждение, наверное, нашло. А, может, и не наваждение, а предчувствие? Кто-то сверху знал, что я вернусь в родимый дом, что эти вещи помогут правде восторжествовать. Родители не добрались до них. Пасьянс удачно сложился.
В тиши квартиры, тёмным осенним вечером я разбирала эти артефакты, которые в одночасье стали бесценным оружием. Среди пожелтевших писем я отбирала те, которые мне когда-то писал Саша. Саша Корнилов. Я всё вспомнила, как будто это случилось только вчера. Я вспомнила, что мы его когда-то называли Мокрые Штаны. Вспомнила, что когда-то я, Соня и другие девчонки избивали его в лесу. Вспомнила все его послания. Вспомнила, что он обещал отомстить нам.
Чёрно-белая фотография. Наш первый класс. И Корнилова я вспомнила сразу. Вот он, третий слева во втором ряду. Высокий, но худенький мальчик с пышными чёрными волосами. Какая заразительная улыбка! Прошли годы, пожелтело фото, но, глядя на этого мальчика, не верится, что из него вырастет убийца. На него нельзя злиться, эту улыбку можно только любить. Её надо вырезать и носить в нагрудном кармане, она будет греть душу, поднимать настроение, когда тяжело. Даже сейчас мне почему-то хорошо на душе, глядя на улыбающегося Сашу Корнилова. Странно…
А вот другая фотография. Пятый класс. Дети уже повзрослели, но в принципе не изменились. Все такие же весёлые и по-детски наивные. Все, кроме Саши Корнилова. С этой фотографии на меня смотрит задумчивый мальчик. О чём он думает? Неужели уже тогда он продумывал план мести? Нет, до драки в лесу ещё два года. Но мы уже всё равно избегаем его. Сашу жалко. Это несчастный ребёнок. Он хотел быть, как и все, но мы его загнобили из-за ерунды.
На самом дне ящика лежали записки. Почерк почти не изменился. Стал, может быть, твёрже, но наклон букв, их соединения остались прежними. Детская память, которая, казалось, пропала во время ссылки, всё-таки не подвела меня.
Я, Соня и другие ребята сами создали себе врага. Мы сами дали ему повод нас презирать, ненавидеть. А потом и мстить нам. Конфликт, может, и был глупым, но из-за него мы лишили Сашу счастливого детства. Одиннадцать лет. Долгих одиннадцать лет он был один. Он всё перетерпел: одиночество, насмешки, подколки, безразличие. Одиннадцать лет даже для взрослого человека слишком долго, а что говорить про ребёнка? Потому и озлобилась душа, потому и случился повод мстить. Он мстил за себя, за своё несчастное детство, отрочество, за испоганенные школьные годы.
И мы были виноваты. Я, Соня были виноваты. Мы забыли о Саше не потому, что прошло много лет с тех пор. Нет, мы никогда не видели в Саше человека, мы относились к нему, как к бродячей кошке. Кошке, которая гуляет сама по себе.
Для Саши мы были лишь добычей. Он охотник, который каждый день выходит в лес и никогда не возвращается с пустыми руками. На его счету уже было три трофея. И он всегда напоминал всем нам, высокомерным глупцам, зачем он убивает. Вернее, мстит. Это крик души, за всё, что с ним случилось, за ту боль, что мы ему причинили.
Любое действие имеет противодействие. Этот закон знает каждый, кто окончил среднюю школу. В этом физическом законе, по-моему, ничего не говорится про время. Важно, что противодействие в любом случае произойдёт. Произошло оно и с нами.
Следователи сидели на диване и внимательно слушали мой рассказ, рассматривали послания, фотографии. Старый следователь делал пометки в записной книжке, а молодой внимательно всматривался в мои артефакты, как будто на них тайные знаки написаны. Хотя, скорее всего, так оно и было. Только для них эти знаки вполне читаемы, а для меня это лишь мёртвый язык.
Составлялись какие-то протоколы, интересовавшие их предметы, опечатывались. Канцелярия канцелярией, но всё делалось куда человечней, чем я привыкла себе представлять.
- Что же теперь будет? – спросила я, когда они уже собрались уходить.
- Теперь наступает самый главный этап расследования,- уклончиво ответил старый следователь. Фамилию его я не запомнила. Помню, в ней было что-то сильное, волевое.
- Как думаете, надежда есть?
- Надежда была, есть и будет всегда. Просто теперь она стала куда виднее, чем недели две назад.
Они ушли, а я осталась в своей тихой квартире. Они видели надежду всегда, даже когда у них ничего не было на руках. Великое дело вера в собственные силы! Даже когда всё против тебя, надо идти вперёд, не отчаиваясь и не опуская голову. Рассвет наступит всегда, даже если весь день был ураган, лил дождь. Но наступит новый день, и все невзгоды останутся в прошлом. В прошлом, которое никого не оправдывает и не восхваляет. Прошлое лишь летопись событий. Анализируют прошлое лишь те, кто хочет использовать его для оправдания своих или чужих деяний.
Я освободилась от прошлого, которое тяготило меня. В отличие от того, когда я уезжала из города, теперь мне было намного приятней расставаться со своей юностью. Я понимала, что она послужит ключом к победе над несчастным и запутавшимся человеком, у которого в жизни ещё не наступил рассвет. У Саши ночь растянулась на многие годы. И от его ночной жизни пострадали люди, ждавшие нового дня с надеждой. Надеждой, которая всегда была, есть и будет всегда.
7.Следователь Волин
Наконец-то удача улыбнулась нам. Волей-неволей начинаешь верить, что жизнь делится на два полюса: чёрный и белый. Просто никто не знает, какой этап, чёрный или белый, наступит в нашей жизни, сколько он будет длиться. Может, мы и страдаем только потому, что не можем правильно распределить наши силы по дистанции. Вместо того чтобы наслаждаться лучшими моментами нашего существования, мы куда-то спешим, торопимся. В общем, ведём себя, как спринтеры. Мы не ценим то хорошее, что творится вокруг нас. Мы, как правило, не верим в идеал, но почему-то с завидным постоянством ищем наилучшее. Подчас не понимая, что самое лучшее у нас уже давно в руках. Отсюда постоянные метания, поиски. Ищем то, чего и в природе не существует.
А бывает, чаще всего в самые сложные моменты нашей жизни, что и тормозим, вместо того, чтобы как можно скорее преодолеть кризис. Бежим еле-еле, пытаемся запомнить все обстоятельства постигших нас неудач. И страдаем, что на нас вылился целый ушат проблем. А ведь всё не так. Проблема всегда одна: простая или сложная, в принципе неважно. Но мы любим создать себе дополнительные трудности на ровном месте, чтобы потом их героическим усилием воли преодолеть. Наша жизнь и складывается из этих двух половинок.
Но вот и на нашей улице наступил праздник. Маньяк допустил роковую ошибку. Намеренно ли он убил свою одноклассницу или случайно предстоит выяснить впоследствии. На самом деле, это не играет большой роли. Нам начало везти. Ещё недавно Саша Корнилов был лидером забега. Он уверенно метр, за метром покрывал дистанцию, а мы плелись где-то сзади. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он пересечёт финишную черту первым, притом за явным преимуществом. Но случилось непредвиденное. Может, у него заплелись ноги, может, на трассе возникли проблемы, а, может, излишняя самоуверенность и самоуспокоенность заставили Корнилова спотыкнуться. Он не упал, пока не упал, но темп бега, до падения размеренный, вдруг стал рваным. А у нас, догоняющих, вдруг открылось второе дыхание. И усталости у нас как не бывало. Мы подтянулись к Корнилову, небольшой рывок и мы выйдем в лидеры, а он уже ничего не сможет сделать. Такова физиология и тактика нашего марафонского забега.
С чем мне и Жене не пришлось столкнуться на пути к финишу! Нам не везло. Мы были похожи на неопытных карточных игроков. Мы сели за стол, толком не разобравшись в правилах. Взяли карты. Игра пошла. Мы сразу оказались в проигрывающих. Не получалось ничего: не шла карта, не шла масть. Игра шла час, два, три. Казалось, ещё чуть-чуть и уже можно выкидывать белый флаг. Но вдруг, когда отчаяние достигло крайней точки, в руки попалась козырная карта. Это воодушевило, удача перешла на мою сторону, ещё недавнего неудачника. Мы отыграли свои позиции, а затем нанесли поражение опытным игрокам. Зрители, наблюдавшие картину чудесного превращение новичков в маститых игроков, начинают аплодировать. Полная победа уже близка!
Почерковедческая экспертиза подтвердила догадки Мыскиной Кати, что убийцей Сони и двух других девушек, является её одноклассник Корнилов Саша. Глупо как-то всё получалось. Решить мстить из-за давней истории всем красивым и успешным девушкам? Бред! До сих пор в голове не укладывается такой расклад. Корнилов давным-давно окончил школу, отслужил в армии, работает. Может, жизнь не такая идеальная, как у других, но всё-таки он не бедствует. Зачем, зачем через столько лет начать мстить всему миру за детские обиды?
Хотя вряд ли я смогу его понять. Я никогда даже на время не примерял на себя шкуру изгоя, вечного неудачника. Что в школе, что во дворе, а потом в университете, на работе я был на хорошем счету. Может, я и не был всеобщим любимцем, но меня всегда уважали, и никому в голову не приходило издеваться надо мной. А над Сашей Корниловым издевались. Всё детство прошло скомкано из-за какой-то ерунды. Из-за детской глупости, быть может, и не сложилась жизнь у Корнилова так, как он того хотел. Не всякий способен сжать силу воли в кулак и стерпеть нападки обидчиков. Саша не смог. Скорее всего, он думал, да и думает до сих пор, что он сильный, что он способен самостоятельно решать судьбы своих жертв. Но это лишь защитная реакция. За мышцами, за грандиозными идеями, до сих пор скрывается испуганный и заплаканный ребёнок, у которого никогда не было друзей. И этот страх заставил выдумать врагов, которые виноваты лишь в том, что имеют лишь то, чего Саша лишился давным-давно.
А ведь всё наверняка можно было исправить, ещё тогда, в школе. Учительнице после того памятного урока стоило собрать ребят на классный час, объяснить всю ситуацию. Надо было поговорить с родителями. Да и родители должны были внимательно отнестись к сыну. Но, как это часто бывает, никому ни до чего нет никакого дела. В одночасье маленький человек остался совершенно один наедине со своей проблемой, которая из недоразумения превратилась в комплекс.
Преступники несчастные люди. Благополучный человек никогда не пойдёт на преступление, он не найдёт достаточной для себя причины, чтобы нарушить закон. А такой, как Саша Корнилов, забитый и оплёванный, который никому не нужен, просто соберётся и пойдёт в лесопарк мстить за свою поломанную жизнь. Он будет напрягать свою больную фантазию, чтобы родить очередной поэтический шедевр, которым будет пугать своих обидчиков. Он изготовит несколько десятков визиток. И его уже начнут бояться после первого убийства. После второго насторожатся, а после третьего убийства город охватит паника и истерия. Но мало, кто понимает, что Корнилов боится не меньше, чем маленький ребёнок, заблудившийся в лесу. Преступник боится постоянно. Он может не признаваться себе в этом, но так оно и есть на самом деле. Он боится, что его заметят, боится, что поймают. Именно вечное, быть может, бессознательное состояние страха и губит преступника. Вечно в страхе прожить невозможно. Нервная система человека слишком чувствительна, чтобы запросто переносить такие стрессовые ситуации.
В наших руках оказалось в одночасье слишком много нитей, которые могли привести нас в логово маньяка. Записки, образец почерка, мотив, картина получалась цельная и интересная. Но нам нужно было больше. Мы уже подцепили Корнилова, как окуня, но тащить ещё рано, рыбка может соскочить с крючка. Нам нужно поймать его с поличным, чтобы исключить хоть малейшую случайность. Я хочу лично достать у него из карманов визитки, дубинку, которой он оглушал девушек, и нож, которым он приводил свой смертельный приговор в исполнение. Только теперь в наш забег вносится существенная деталь. Теперь, сам того не зная и не желая, Корнилов будет бежать по нашим правилам и по нашей трассе. Теперь, когда мы подобрались так близко к финишу, нельзя допустить и малейшей ошибки. Слишком много теперь стоит на кону. Упустить его нельзя. И у меня, кажется, возникла идея, как расставить западни, чтобы наша рыбка не сумела соскочить с крючка.
1.Ксения
Давненько я не была в актовом зале. Уже даже успела забыть, как он выглядит. И это немудрено, ведь последний раз я там была, когда меня ещё и студенткой можно было назвать с огромной натяжкой. Тогда нас, ещё совсем юных и неопытных, поздравлял ректор и деканы нашего университета. Мы ещё мало, что понимали. Мы ещё были школьниками. Студентами мы стали лишь после первой сессии. Вот тогда-то мы действительно познали почём фунт лиха. А в тот день нам было весело и интересно. Мы ещё толком не успели друг с другом познакомиться, но нас уже смело называли студентами.
А потом всё закрутилось, завертелось. Первый, второй, третий курсы пролетели почти незаметно. А в актовый зал меня всё никак не заносило. Да и не только меня. Университетские праздники проходили мимо нашей группы. Обязательного присутствия на этих мероприятиях никто не требовал, поэтому от нашей группы ходило туда человека два-три. Как правило, это была наша староста и её подруги. Личной жизни у них как таковой не было, поэтому они могли себе позволить просиживать в университете длинные вечера.
Но вскоре всё изменилось. Во время занятия к нам пришёл декан и заявил, что после трёх часов все девушки должны явиться в актовый зал. Декан сказал, что нам будет сделано важное объявление.
- Кто придёт? – спросила староста.
- Этого я пока сказать не могу. Вы всё узнаете очень скоро.
- А что нам скажут? – спросил Никита, парень из параллельной группы.
- Вам, молодой человек, ничего не скажут! Я, кажется, чётко сказал, что собрание в актовом зале только для девушек.
- Так нечестно! – возмутились ребята.
- Это не моя прерогатива. Я лишь исполнитель чужой воли,- оправдывался декан.
Странно всё это. Почему в актовый зал приглашают только девушек? Что такого важного собираются нам сказать? Чья это «чужая воля»?
Тяжело было досидеть до конца занятий. Любопытство распирало не только меня, но и всех наших девчонок. Пары закончились, и мы потопали в актовый зал.
- До свидания, девушки!- как можно пафосней попрощался Никита.
- Никита, не расстраивайся! Если тебе так интересно, то мы тебя перекрасим в девчонку, делов-то! – подзадорила его я.
- Нет, блонди, с твоей помощью я девчонкой не стану!
- А с чьей же станешь? Может, Наташу позвать?
- Нет, девчонкой быть неинтересно.
- А что же ты хочешь всё пролезть вместе с нами в актовый зал?
- Любопытно.
- А любопытной Варваре, знаешь, что сделали?
- Уж не ты ли, Ксю, и сделала?
- Слушай, Никита, ты меня достал! Ещё одно слово, и я тебе действительно нос оторву!
- Смотрите все, Ксюша в гневе!
- Пошёл ты!
- Ладно, я уйду, но вернулись я, это вопрос,- трагично закончил Никита.
Он и его друзья ушли, заливаясь смехом. Дети, честное слово! Как я с ним в своё время встречалась, уму непостижимо!
- Вы так хорошо общаетесь! – восхитилась Настя.
- Я с Никитой никак не общаюсь,- отрезала я.
- У вас, по крайней мере, есть диалог
- Ну, и что! – злилась я. Боже, как меня бесила Настя! Причём ещё с самых первых дней нашего знакомства. Какая же она глупая!
- Я-то со своим бывшим даже взглядом встретиться не могу. А у вас шутки, приколы. Всем бы так расставаться!
Я, конечно, не люблю лезть в чужую личную жизнь, кроме того, я обычно всегда стою на стороне девушек, но к Насте это не относится. Я отлично понимала её бывшего. С такой дурочкой из переулочка я бы и две недели не смогла бы общаться, а он её терпел полгода. Герой!
В актовом зале нельзя было протолкнуться. Никогда в своей жизни я не видела столько девушек, сконцентрированных в одном небольшом помещении. Студентки младших курсов старались сесть как можно ближе к сцене. Школьные привычки ещё не успели у них испариться. Мы же, наоборот, старались сесть подальше, желательно поближе к выходу, чтобы при первой удобной возможности смыться домой. Сидеть здесь до победного конца ни мне, ни моим одногруппницам явно не хотелось. Это староста у нас девушка положительная, никого и ничего не пропускает. Если что-то интересное скажут, то она потом передаст нам в более доступной форме.
Все расселись, на сцену вышел какой-то мужик в мундире. Он сказал, что его зовут Волин Денис Иванович. Оказалось, что он из Следственного комитета. Видно было, что перед такой толпой он выступает впервые, поэтому немного волнуется. Он вёл дело маньяка из лесопарка.
Стоит сказать, что из-за этого выродка у нас накрылся поход, который мы давным-давно планировали. На площадке для шашлыков, где мы планировали отдохнуть, убили школьницу, которая вместе со своими друзьями пришла туда после уроков. В газетах писали, что её вначале похитили, а затем убили. И ещё записку положили. В общем, жуть какая-то!
Волин сказал, что следствию уже известно имя маньяка, где он живёт и чем занимается.
- А почему он до сих пор на свободе? – спросила какая-то девушка из третьего ряда.
- Потому что у нас на него ничего нет,- буднично ответил Волин.
- Но вы же сами говорите, что всё о нём знаете. Разве имеющихся сведений вам недостаточно?
- Нет, недостаточно. Мы должны спровоцировать его на действие. Он ошибся один раз, а теперь мы должны заставить его наступить второй раз на те же самые грабли. А иначе он чист перед нами.
- И что вы предлагаете?
- Я предложил своему начальству, а оно дало добро на проведение операции. Хочу заметить, что участие добровольное. Никто никого ничего не заставляет делать. Мой план прост. Несколько десятков девушек будет гулять по лесопарку. Естественно, каждую девушку будут вести опытные оперативные работники. У каждой из вас будет небольшой участок, метров двести-двести пятьдесят, на котором и будет протекать ваша роль в этой операции. Маньяку нравятся красивые девушки, гуляющие по лесопарку, вот он и получит их. Ещё раз повторяю, что вас никто не заставляет идти в лес, это дело добровольное. Поэтому те, кто считает, что не сможет, что это опасно, в общем, у кого есть веские причины, чтобы не участвовать, могут сейчас уйти из зала и идти по своим делам.
Многие, очень многие девушки с первых рядов встали со своих мест и устремились к выходу. Некоторые наши соседки тоже решили, что рисковать своей жизнью слишком круто для них. У выхода из актового зала возникла пробка, которая окончательно рассосалась минут через десять. Воцарилась тишина. Нас осталось человек тридцать, не больше.
- Что ж, я в принципе так и думал,- немного смутился Волин.
- А нам дадут оружие? – спросила Настя. Уж, зачем она осталась, я не понимаю. Настя пауков боится, но собирается идти в лес ловить маньяка.
- Нет, оружия у вас не будет. Только свистки.
- Но если он вдруг выскочит, как же мы будем отбиваться?
- Вам отбиваться не придётся. Повторяю, вас будут вести оперативники, ничего страшного не случится. Конкретные указания и план операции будет вам изложен уже у нас. Я попрошу вас составить списки и передать их вашим преподавателям. Но не сегодня. Поговорите с вашими родителями, потому что дело это серьезное. Списки завтра. Вопросы ещё есть?
- А будут какие-нибудь льготы за участие? – спросила я.
- Льготы? Ну, не знаю. Лучше задайте этот вопрос вашим преподавателям. Может, вам поставят «автомат» по уголовному праву. От себя могу добавить, что в случае, если операция завершится удачно, то особо отличившиеся студентки смогут после окончания университета попасть к нам на работу. Вам это интересно?
- Очень интересно
- Больше вопрос нет?
Больше вопросов ни у кого не было.
Дома я не сказала матери, что буду участвовать в операции. Она бы начала волноваться, говорить, что я не думаю ни о её здоровье, ни о младшем брате. Она бы никогда не разрешила мне пойти в лес, даже если бы я ей сказала, что это самое безопасное место на земле. Мама никак не могла смириться с мыслью, что я уже не маленькая девочка, что я уже давным-давно живу сама по себе, сама принимаю все решения. Вот и сейчас это был мой выбор.
Когда мне было шестнадцать лет, то я хотела прыгнуть с парашютом, чтобы испытать себя. Таких же смелых, как и я, оказалось пять человек. Все мои одноклассники и близкие друзья. Мы условились, что никто ничего не скажет предкам до прыжка. Но кто-то, мы так и не узнали кто, всё-таки проговорился. Мама закатила тогда дома жуткий скандал.
Вот и сейчас я решила никому не доверять. Я хочу, наконец, испытать себя, узнать, на что я способна. И эта операция отличный шанс, чтобы всё в своей жизни поменять. Да, и, в конце концов, не каждый день предоставляется возможность получить «автомат», а возможно ещё и отличную профессию!
2.Ксения
Из тридцати девушек отсеялось, наверное, половина. К счастью, Насти среди оставшихся, не оказалось. Мама ли её отговорила, либо она сама приняла такое «мудрое» решение, я так и не узнала. Из моей группы вообще никто из девчонок не пошёл. Я была одна.
Указания нам раздавал молодой следователь Евгений. Кстати, очень симпатичный парень. Ходить по лесу нам надо было неделю. Если за это время маньяк себя никак не проявит, то нас сменит другая группа. Делалось это исключительно ради того, чтобы мы не примелькались. Высказывалось предположение, что убийца долго ведёт своих жертв и просто так не нападает. Лесопарк разбили на зоны. На каждую девушку приходился участок длиной метров триста. Нам надлежало гулять по дорожкам и наслаждаться дивным лесным воздухом и пейзажами. Нам запретили слушать музыку, запретили заниматься вообще чем-либо, что может отвлечь наше внимание. Надо было быть предельно собранной. На неделю нас отпросили из университета. Хоть какой-то плюс от этих блужданий по лесу.
После инструктажа нас познакомили с операми, которые будут прикрывать нам спины. Моими ангелами-хранителями, как я их прозвала, были Миша и Лёша. Крепкие ребята лет тридцати-тридцати пяти. Теперь моя судьба была в их руках. Попадая в лес, я до конца себе не принадлежала. Моя жизнь начала зависеть от слишком многих обстоятельств. Этой операцией я хотела доказать моей маме, брату, даже скорее самой себе, что я уже взрослая и самостоятельная девушка, которая способна принимать сама решения. Но получалось в итоге ещё хуже, чем с парашютом. Я становилась лишь пешкой, самой простой фигурой, которая должна была делать один и тот же, пока что бессмысленный ход, на который быть может никто и не среагирует. А так хотелось, наконец, уже всем доказать, что и от меня может быть польза!
7.Корнилов
Давненько я не гулял по лесу! Скоро уже совсем похолодает, выпадет снег, наступит зима. Наверное, уже пора в этом году закрывать сезон. Пора ставить если уж не точку, то, по крайней мере, многоточие. Мне не хватает одной жертвы. Надо освободить ещё одну девушку от оков этой бессмысленной жизни. Убить сейчас, а потом до весны залечь на дно, чтобы и менты и горожане подумали, что я вот весь и вышел и больше ни на что не способен. Успокоились, расслабились. А весной начать опять всё сначала. Какой эффект будет иметь это триумфальное возвращение! Но это весной, а сейчас в ноябре надо пышно закрыть свои гастроли.
Всё готово, как всегда. Записки лежат в кармане, в схронах тоже всё в порядке. Волнения и страх. Эти понятия явно не из моей жизни. Всё будет хорошо. Я уверен.
- Вика, мне надо по делам
- По каким? – удивилась она.
- По очень важным. Буду часа через два-три.
- А твои дела случайно не в лесу?
- Угадала. Надо кое-какие снасти на зиму домой перенести, чтобы не пропали.
- Неужели так долго надо собирать?
- Собирать недолго, просто разбросал я их по всему лесу. Ты же знаешь, сколько у нас в лесу зарыбленных прудов. А это же всё моя вотчина!
- Саша, будь осторожен! Ты же знаешь, как сейчас в лесу опасно.
- Вика, я всегда осторожен. Поверь, мне ничего не угрожает.
Я уже почти вышел из квартиры, как Вика подскочила ко мне, её руки обвились вокруг моей шеи, и она поцеловала меня.
- Ты чего! Через порог же нельзя – плохая примета! – отстранил её я.
- Да, что нам эти приметы. Вздор всё это!
- Не знаю, просто так в этом мире ничего не придумывают. Всегда есть какая-то причина.
- Эту примету придумали, чтобы тем, кому некого целовать, не завидовали счастливым людям!
- Может быть. Ладно, я скоро вернусь.
- Я буду тебя ждать.
Дверь закрылась. Не знаю, что-то в её поцелуе меня насторожило. Мне показалось, будто это был последний поцелуй, что больше мы уже никогда не встретимся. Поэтому и вспомнил про примету, в которую раньше никогда не верил.
Бред! Ничего не случится. Мы с Викой никогда не расстанемся, никто не сможет нас разлучить. Во всех моих сомнениях виновато закрытие сезона. В лесу я успокоюсь. Лес всегда меня умиротворяет. В этом мире есть лишь две вещи, которые примиряют меня с окружающей несправедливостью: это лес и Вика. Только ради них я и живу. Если вдруг они пропадут, то я вскрою себе вены, потому что по-другому я не смогу жить на белом свете.
3.Ксения
Мой участок оказался глухим и неинтересным. На этой дорожке даже лавочек не было. Ходить приходилось полдня, так уставала, что ноги отваливались. И грязь, непролазная грязь! За целый день я умудрялась так испачкаться, что для мамы было довольно сложно придумать причину моего внешнего вида после «учебного дня» в университете. Утром меня встречали Миша и Лёша, и мы вместе шли в лес. Начиналась моя ходьба туда-сюда. А они разделялись и дежурили с двух концов моего участка. Я не имела права к ним подойти, даже просто спросить время. По легенде мы не знали друг друга. Я не имела права сама уйти из леса. Каждой из девушек дали по телефону. Мне приходили сообщения от Волина, в которых он сообщал текущую обстановку. Каждый час я должна была отправлять сообщение с одним и тем же текстом:
«Всё в порядке. Корнилов себя не проявил».
Нет, всё было продумано очень плохо. Если Корнилов действительно следит за жертвой, то он наверняка обратил внимание, что никто из девушек никуда не перемещается. Это ведь так очевидно! Ну, кто в здравом уме будет часами ходить по одному и тому же месту, как я. Наверняка, Корнилов что-то заподозрил, потому и не проявляет себя.
День, два, три, четыре. Наша неделя медленно, но верно подходила к концу. В лесу было спокойно. Некоторых наших девушек пытались ограбить, но прикрытие работало отменно, ни одна студентка не пострадала. Эти факты радовали меня. По крайней мере, не на словах, а на деле нас защищали. Скоро вместо нас заступят на дежурство другие девушки. Обидно, что так и не удалось себя проявить. Единственное, что утешало и даже радовало во время многочасовых прогулок, так это то, что я сумела перехитрить маму. Удовольствие, конечно, странное, но почему-то в те дни, оно меня действительно впечатляло. Похоже, мне всегда нравилось делать, что-то недозволенное, опасное, запрещённое. Боже, какая я дрянная девчонка!
Нет, он не придёт. Корнилов раскусил наш замысел. Наверное, сидит сейчас где-нибудь в кустах, смотрит на меня, на оперов и думает, неужели мы так его не уважаем, что рассчитываем, что он угодит в такую детскую ловушку. Через час я получу сообщение, что на сегодня всё, можно идти домой. Моё прикрытие аккуратно поравняется со мной, и мы, изображая дружескую компанию, выйдем из леса. Часа полтора я буду добираться до дома, по пути придумывая очередную историю, которая объяснит моё отсутствие, усталость и грязные сапоги. А на следующий день всё повторится вновь. А потом всё закончится. Вместо меня эти триста метров будет топтать другая девушка, которая, быть может, тоже хочет что-то и кому-то доказать. А может, это всё пустое. Никому и не надо ничего доказывать? Кому станет легче от того, что я начну уважать себя, ценить свою самостоятельность? Никто этого и не заметит или не захочет замечать. Каждый сфокусирован лишь на себе. Сейчас даже добрые дела творят лишь для того, чтобы потом получить услугу взамен. Добро превратилось лишь в договор возмездного оказания услуг.
Интересно, что это за мужчина приближается ко мне? Откуда он взялся? Почему Лёша и Миша не предупредили меня? Так свисток уже наготове. Вот и Миша идёт за ним. На почтительном расстоянии, но всё-таки он заметил этого мужика. Насчёт Лёши не знаю, может он тоже идёт ко мне. Оглядываться нельзя. Вдруг это Корнилов. Нам показывали его фоторобот. Память на лица у меня хорошая, я узнаю его сразу. Одно плохо, что вдаль вижу не очень. Нам надо сблизиться, чтобы я смогла рассмотреть его.
- Девушка, не могу я вас попросить об одолжении? – начал он разговор.
- Что вам нужно? – сорвавшимся голосом спросила я.
- Знаете, мы с сыном гуляли по лесу, и он случайно подвернул ногу. Не могли бы вы помочь мне дотащить его до остановки.
- У меня есть телефон, хотите, я вызову врача,- предложила я. Это был Корнилов. Миша стоял в метрах пятидесяти от нас.
- Нет, спасибо! Он здесь неподалеку,- указал Корнилов куда-то в лесную чащу. Идти туда, означало собственноручно подписать себе смертный приговор. Надо было заговаривать ему зубы.
- А зачем вы пошли туда? – невинно спросила я.
- Да, хотел сыну показать деревья, шалаш построить. Разве интересно бродить по дорожкам?
- Да, уж действительно, интересного мало,- согласилась я. Интересно, он про дорожки просто так сказал или в этом есть скрытый подтекст? Неужели он давно срисовал меня, да и Лешу с Мишей заодно.
- Ну, так что поможете?
- Я бы рада, но сюда с минуты на минуту должен прийти мой молодой человек. Давайте подождём его вместе, он вам поможет.
- Девушка, поймите у меня ребёнок там один сидит. Боится. Позвоните вашему парню скажите, что так и так, меня не будет, иди туда-то. Делов-то на копейку!
- Ну, я не знаю. Страшно как-то…
- Ах, страшно. Ты ещё не знаешь, что такое настоящий страх!
- В смысле? – переспросила я.
Корнилов бросился на меня и повалил на землю. Хватка у него железная. Какой бешеный взгляд! Моих сил не хватает, чтобы противостоять ему. Если сейчас Лёша и Миша не придут на помощь, то он задушит меня.
- Помогите! – истошно завопила я.
- Никто тебе не поможет, как и тому мальчику. Здесь только ты и я.
- Ошибаешься парень! Отпусти девушку! – подскочил Миша.
- А не то что? Что ты со мной сделаешь?
- А не то я буду стрелять! Добегался, гад! – уверенно продолжал разговор Миша.
- Ребята…. – прохрипела я. Я уже почти отключилась. Так больно Корнилов мне сжал горло. К нам с других участков уже бежали другие оперативники. Корнилов видел, что кольцо сужается, что сбежать уже невозможно. Его хватка ослаблялась всё больше и больше.
- Брось нож, отпусти девушку, становись на колени! – приказывал Миша.
- Сию минуту!
Корнилов подчинился. Он бросил нож, который тут же подобрал Лёша. Корнилов высоко поднял руки. Миша и Лёша стащили его с меня.
- Вика была права – целоваться через порог плохая примета! Запомни, это, девчонка!
- Отстань от неё! Твоя песенка спета!
Сил чтобы подняться у меня не было. Кто-то из оперативников помог мне сесть. Он снял свою кожаную куртку и надел её мне на плечи. Стало тепло. Корнилов лежал лицом вниз. Миша и Лёша крутили ему руки. Он не сопротивлялся. Минут через пятнадцать появился Волин.
- Здорово, Корнилов! – наклонился он к убийце.
- И тебе не хворать, гражданин начальник!
Корнилов осмотрел нож, дубину, которую чудом Корнилов не применил против меня. Начал щупать его карманы.
- А вот и записки! Есть что сказать, Корнилов?
- Есть.
- Говори, только не надо мне отмазок: «я, не я. Записки не мои». Ты попал по полной!
- Начальник, прикажи своим ребятам, чтобы они подняли меня с земли. Холодно ведь! Не май месяц!
- Ничего ещё успеешь согреться! Ребята, ведите его, машина скоро прибудет.
Корнилова подняли. Он не пытался вырваться, ничего не кричал, просто шёл. Волин провожал взглядом эту печальную процессию. Я думала, что про меня уже все забыли. Но я ошиблась. Волин подошёл ко мне.
- Девушка, как вас зовут?
- Ксения Новикова.
- Я вас помню. Вы спрашивали про поощрения,- улыбнулся он.
- Да, я уже успела, и забыть про это.
- Немудрено. Денёк у тебя был сегодня нелёгкий. Он тебя не поранил?
- Нет, ваши ребята быстро среагировали. Лишь помял.
- Он сразу на тебя напал?
- Нет, он хотел, чтобы я пошла за ним в чащу, якобы сыну помочь.
- Сыну? Хитрый малый! В любом случае спасибо за помощь! Всё-таки я выхлопочу у вашего деканата для тебя послабления, от начальства своего грамоту выбью, может, ещё какие-нибудь поощрения…
- Спасибо, конечно, - перебила его я,- но лучше с моей мамой поговорите. Я ведь ей так и не сказала, что участвовала в операции. Увидев меня в таком виде, она испугается, подумает, что на меня напали, что мне сделали больно. В мою историю она не поверит. Не могли бы вы ей всё рассказать?
- Хорошо, это можно сделать. Я отвезу тебя домой и поговорю с твоей мамой. Кстати, ты на каком курсе учишься?
- На четвёртом.
- О, уже почти специалист! Если захочешь после окончания университета к нам пойти, то я помогу тебе, обещаю!
- Спасибо большое!
Вот и всё закончилось! Преступник пойман, теперь город может спать спокойно. Эйфория великое дело! Ещё совсем недавно мне угрожала смерть, а теперь, кажется, будто ничего и не было, будто удача свалилась мне на голову. Всё плохое быстро забывается, как страшный сон.
8.Следователь Волин
Вот всё и закончилось! Почти, как в кино круг замкнулся. История в лесу началась, в лесу и закончилась. Мама Ксении была шокирована, когда встретила на пороге дома свою потрёпанную, но счастливую дочь и меня, совсем незнакомого мужика, можно сказать своего сверстника. Казалось, что ещё чуть-чуть, и она упадёт в обморок. А я даже не знал с чего начать разговор. В голову лезли не те фразы, с которых лучше начинать рассказ про дела, произошедшие в лесу, и которые касались её дочери, особенно её внешнего вида. Но Ксения опять, как и в случае с Корниловым, спасла меня.
- Мама, познакомься, это следователь Волин. У него есть важный разговор для тебя.
- Следователь? – переспросила мама, всё ещё не понимая до конца, что происходит.
- Да, следователь…. Извините, как вас…
- Ирина Николаевна.
- Ирина Николаевна, дело в том, что ваша дочь помогла нам в поимке одного особо опасного преступника
- Что? Моя дочь? Не может быть!
- Именно так! Ксения не сказала вам, что принимала участие в операции. Просто она не хотела вас волновать…
- Волновать? Уважаемый, вы понимаете, что сейчас происходит. Вы приводите мою дочь домой, усталую и побитую и заявляете, что она участвовала в операции. Какая операция? Ей всего двадцать лет!
- Мама! – вступилась Ксения.
- Что «мама»? Думаешь, я поверю в эту историю. Кто это?
- Хотите, я вам удостоверение покажу?
- Давай сюда, - вырвала она из моих рук удостоверение. Повертев его в руках, она успокоилась. Судя по всему, она поверила, что я действительно следователь, а не какой-нибудь ухажёр.
- Расскажите мне, что произошло. Почему моя дочь приходит домой в таком виде?
Она пригласила меня в комнату. Наверное, мама Ксении работает учителем английского языка. По-другому, я никак не могу объяснить наличие стольких учебных пособий в гостиной. Во второй комнате сидел мальчик, младший брат Ксении. Наверное, он испугался незнакомого человека, который привёл домой его сестру. Он ещё не дорос до тех лет, когда ребята воспринимают такое поведение своих сестёр нормально. Пока же для него все ребята, что гуляют с сестрой априори чужие.
Ксения пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Я остался наедине с мамой. Я старался рассказывать ей, не сгущая красок. В конце концов, с девчонкой всё в порядке. Синяки и царапины до свадьбы заживут. И всё в моей истории хорошо складывалось до тех пор, пока её мама не задала простой вопрос: «Почему вы не сообщили, что Ксения участвует в операции?». Честно, я нашёлся не сразу, и если бы Ксения не пришла мне на помощь, то мы бы засыпались.
- Мама, это моя вина. Денис Иванович, ещё в первый день предупреждал нас, что мы должны были посоветоваться с родителями. А я промолчала.
- Почему?
- Потому что ты бы запретила мне это сделать.
- Конечно, запретила! Не твоё это дело по лесу шляться!
- Но если бы меня сегодня не оказалось там, то Корнилова бы не поймали, и он бы продолжал свои дела творить!
- Поймал бы кто-нибудь другой. Не надо себе приписывать чужие лавры!
- Мама, ты же сама рассказывала мне, что у каждого человека должно быть своё дело, своё призвание. И то, что главное назначение нашей жизни – найти то дело, от которого польза будет всем. Может, я уже нашла своё дело?
- Тебе всего двадцать лет! Ты ещё ничего не понимаешь!
- А как я могу понять, когда ты мне не даёшь мне жить? Что сейчас, что тогда в школе.
- Ты про тот случай, когда Саша сказал, что вы собираетесь прыгать с парашюта?
- Саша?
- Да, Саша Попов! Хороший мальчик!
- Вот, гад! А сам тогда больше всех искал доносчика!
- Всё это, конечно, интересно,- вмешался я, понимая, что спор между матерью и дочерью может длиться вечно,- но я хочу сказать одно. Ваша дочь, Ирина Николаевна, очень хороший и смелый человек. Она сделала то, на что и многие взрослые и опытные люди не подпишутся. Вы можете по праву ей гордиться! Это уже взрослый человек, способный принимать взвешенные решения. Говорю вам это не как следователь, а как муж и отец. Я был бы очень рад, если бы она после окончания университета пошла бы к нам в отдел на работу. Но теперь прошу извинить меня, я вынужден ехать.
Они молча проводили меня. Теперь у них всё будет хорошо, я уверен. Нам, родителям, подчас сложно понять и принять то, что наши дети взрослеют и уже сами должны строить свою жизнь.
Корнилов не отпирался на допросах. Всё рассказывал и показывал. И не потому, что стремился сотрудничать со следствием. Он хотел оправдаться, прежде всего, передо мной, хотел мне объяснить ход своих поступков. Для него это была по-прежнему игра в охотника и добычу. Ещё недавно Корнилов сам был гончим, и теперь оказавшись прижатым к стенке деловито, панибратски, пытался объяснить мне, зачем он это делал. Наверное, если от адвоката можно было бы отказаться, то он бы так и сделал. Его не интересовало, сколько лет ему даст судья. Почти каждый раз он говорил одну и ту же фразу: «Вы понимаете, я делал это не потому, что хотел просто убить, а потому что хотел правды». Но как бы он не пытался мне объяснить, в чём правда, ничего не получалось. Правда у него была своя. Правда, из-за которой погибло три человека, и ещё огромное количество людей стали несчастными. И со сколькими из них мы успели с Женей столкнуться. Нет, Корнилова это не интересовало, он упрямо пытался нам объяснить, зачем он это сделал. Вечное корниловское «я, моё, так было нужно» так надоедали, что хотелось кинуть его в какую-нибудь тёмную камеру и не выпускать до конца дней.
Во время обыска в его квартире там была его девушка, Вика. И даже при ней, он пытался нам что-то объяснить. В тот день не было несчастней человека, чем Вика. Она действительно любила его, желала создать семью, а он думал лишь о себе. Когда мы зашли в квартиру, он ей даже ничего не сказал. Ничего! Даже банальное «прости», могло хоть как-то её утешить. Корнилов лишь молча показывал, где он что прятал. Оказывается, он вёл дневник про свои похождения. И прятал его в столе. Странно, что Вика его так и не нашла. Когда мы уже собирались уходить, то я как бы невзначай спросил его:
- Корнилов, ты ничего не хочешь сказать? – Вика стояла рядом, на то и делался мой расчёт.
- Я уже всё сказал вам, мне добавить нечего. Кстати, Вика, прощай, надеюсь, тебе было со мной хорошо. Не жди меня! Пошли! – попросил он сержанта.
Вика убежала в свою комнату. Вот и попрощались! Дело двигалось к своему завершению. Скольких же людей, Корнилов, ты в одночасье сделал несчастными! Скольким же ты сломал жизнь! Понимаешь ли ты это или до сих пор своё собственное я, своя правда тебе важнее остальных?
Суд должен был состояться уже совсем скоро.
8.Корнилов
Всё уже заканчивалось. Когда-то закончилось детство, затем юность, совсем недавно закончились наши с Викой взаимоотношения. Наверное, ей стоило что-то сказать, объяснить, растолковать. Не знаю, поверила ли она мне или нет. Да, и неважно это. По-моему, мне никто никогда не верил. Только Волин внимательно слушает меня, задаёт вопросы. Ему действительно интересно то, что я говорю.
Глупо получилось. Две ошибки и всё. Надо же было не узнать свою одноклассницу! Поспешил, бывает. Да, и последняя девчонка себя странно вела, надо было что-то заподозрить. Где это видано, чтобы с парнем встречаться на пустынной лесной дорожке, особенно зная, что я всегда где-то поблизости. Вернее, был поблизости.
Меня никто никогда не жалел. Никогда! Вот это и страшно. Надо мной всегда смеялись, издевались, потешались, но никогда не жалели. Сидя в камере, я отчётливо понимаю, как это печально. А, может, Вика меня любила? Или мы просто играли в любовь? Нам было нужно это чувство, чтобы не казаться сумасшедшими в этом мире. Ей был нужен парень, мне девушка. Так мы и сошлись. Может, любовь это обычное партнёрство, каждый просто достигает своих целей и всё. А все эти вздохи, томления, переживания лишь поэтический бред? Уже сидя здесь я понял, как много можно думать, находясь в одиночестве. И мысли были разные. Вставал рано утром и начинал думать. Весь день думал и думал. Бывали ночи, когда я не спал, думал. И сны снились одни и те же.
Опять я выходил в лес и опять встречал ту девушку, из-за которой я оказался в этой камере. Я понимал, что подходить к ней нельзя, что она несёт опасность. Но ничего не мог с собой поделать, ноги сами несли меня к ней. Я опять просил её о помощи: то было плохо моей жене, то сыну, то собаке. И всё снова повторялось, как в тот день, я бросался на неё, а меня опять окружали. Я пытался задушить её, но руки становились слабыми, как плёточки, а иногда просто рассыпались, как рафинад, от напряжения. За день до суда мне опять она снилась. Но теперь я не успел ей ничего сказать, как она тут же бросилась на меня, повалила на землю, скрутила.
- Ты что, с ума сошла! Я ничего не делал! – кричал я ей.
- Мы всё про тебя знаем. Сдавайся!
- Вы про меня ничего не знаете! Никто про меня ничего не знает!
Но они меня не слушали, просто крутили и волокли в свои чертоги. Спасения от них не было. Эти сны утомляли меня, я просыпался в холодном поту и начинал опять думать, вспоминать. Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Я ждал суда с нетерпением, надеясь, что приговор, каким бы он ни был, послужит для меня освобождением от мыслей и снов, терзавших меня.
Ранним утром я проснулся. В дверях уже стоял надзиратель и ждал меня. Немазаные петли скрипели.
- Корнилов, собирайся, скоро суд! – прокричал он.
По-военному быстро я собрался и был уже готов идти. Я был счастлив выбраться из этой западни, из плена своих мыслей. Я постучал в «волчок» и весело сказал ему:
- Я готов!