Вся его прошла жизнь в один миг промелькнула у него перед глазами. Он был из прусского старинного дворянского рода, владевшего имением в 650 гектаров. Офицером он всегда хотел стать, хотя родители, пророчили ему хорошую карьеру в деловых кругах. "...В конце-концов, сынок, - говорил отец, - ты можешь управлять родовым имением. Ничего зазорного в этом нет! Верность кайзеру и рейху можно доказывать не только на полях сражений..." Мать из простой крестьянской семьи, бывшая до замужества сельской учительницей, лишь вздыхала. Так было заведено в роду фон Ленски - всё решали мужчины...
О Великой войне не хотелось вспоминать. Любовь к лошадям - вот, о чём он думал сейчас. Он любил их в поместье; когда он начал служить в 1912-м, то попросился в 3-й конно-егерский полк. Дважды его назначали начальником кавалерийской школы в Ганновере. По иронии судьбы, 24-я танковая дивизия, с которой он попал в окружение, была сформирована на базе 1-й кавалерийской дивизии. Лошади были для него гораздо нежнее и добрее, чем сами люди. Когда он видел как солдаты, кто с циничной тупостью, а кто с животной жаждой, пристреливали в "котле" уцелевших обозных и артиллерийских лошадей, чтобы употребить их в пищу, привычный мир обрушивался для него ещё быстрей. Не хотелось жить, а если хотелось (усилием воли он возвращал себя к детям и жене), то - назло фюреру и прежним идеалам. "...Что б им пусто было - поганым нацистам! - думал он с яростью, сжимая кулаки в байковых перчатках. - У солдат даже конины не осталось... 6-ю армию скоро всю пустят на конский фарш..."
На войне привыкаешь к человеческим смертям.Когда гибнут лошади, творение Всевышнего, это по-истине невыносимо. А когда с ними связано далекое детство, ты чувствуешь, что предал семью, дом и "Фатерлянд". С недавних пор он чувствовал "землю отцов" - на ней не должно быть места ни фюреру, ни прочим наци. Кто должен был занять их место, он пока не знал.
Лишь одно омрачало его память.Нет, он не жалел сейчас об убитых стариках и детях, что попали под бомбы эскадрилий Рихтгофена; не думал о колоссальных разрушениях этого города и других городов Советской России. "...Что ж, война есть война. Солдату всё равно, когда на его глазах гибнут свои и чужие. Если он будет всё принимать близко к сердцу - какой он солдат?" - думал он. В 1940-м фюрер, за успехи на Западном фронте (Ленски командовал там разведывательным моторизованным отрядом) назначил его почётным членом народной судебной палаты. Там он познакомился с её председателем - Ролладом Фрейслером, который побывал в русском плену в прошлую войну. Сухой жестокий человек в красной мантии, с пронизывающими глазами получил от фюрера прозвище "наш большевик по плоти и по духу". Было от чего - Фрейслер служил в Красной армии в годы Гражданской войны. Он воевал то ли в Сибири, то ли на Урале в интербригадах, затем как будто работал в иркутской ЧК.
С 1940 по 1942 год, до своего назначения в 24-ю танковую дивизию, Ленски участвовал в вынесении восьми приговоров.Лишь один из них был смертным. Он уже не помнил кого именно и за что тогда приговорили. И это было досадно... А если это был коммунист? А если просто невиновный? Ужасно... Тем не менее, Фрейслер любил с ним беседовать о своём большевистском прошлом, даже назвал пару имён. Это несколько обнадёживало, даже на фоне тех злодеяний, в которых он вольно или невольно, но - принял участие...
***