Обращение автора к читателю.
Предлагаю Вашему вниманию мою первую (пока!) философско-приключенческую повесть.
Я сам затрудняюсь определить жанр этой полнейшей эклектики. Но может быть всё так и должно быть в наше неопределённое время шаткой экономики? Время, в котором патриотическая патетика,затейливо пронизана правдоподобной ложью, а предвыборные обещания политиков касаются только того, что можно сделать и без их участия. Время, в котором самые большие банкроты поучают других, как делать огромные деньги. Время, в котором...Можно долго перечислять достоинства и недостатки нашего времени, да только зачем? Ведь мы все его частицы. несущие положительный или отрицательный заряд в нём.
Надеюсь, моё произведение, вызвав у Вас интерес, будет поддерживать этот интерес до последней страницы.
Пролог
Время и пространство... Пространство, заключённое в четырех стенах рабочего кабинета ученого-трехмерно, но в нем незримо присутствует четвертое измерение. При включенном свете можно увидеть, что комната заполнена знакомыми предметами различной формы . Массивный рабочий стол с водруженным на него компьютером и вращающееся рабочее кресло; книжные полки, прогибающиеся под тяжестью фолиантов, комфортабельное–глубокое и низкое–кресло для отдыха с сильно потертыми подлокотниками, настольная лампа, своей изогнутой формой напоминающая любопытного гнома. Множество мелких и крупных предметов заполняют пространство кабинета.
Поздний вечер. В кабинете темно -там никого нет. Некто, случайно попавший в эту комнату, не знает где расположен выключатель. Посетитель достаёт из кармана маленький электрический фонарик и включает его. Слабый луч выхватывает из темноты только фрагменты окружающего пространства и это позволяет воображению, догадываться о назначении предметов в комнате . Но вот , дойдя до стола, посетитель обнаруживает на его гладкой поверхности манускрипт, испещренный странными значками неизвестного ему языка, и продолговатый, блестящий прибор. Ему никогда не приходилось видеть раньше подобных предметов. Посетитель может теперь найти выключатель и включить полный свет. Он может даже вооружиться лупой и, под направленным светом настольной лампы, разглядывать каждый значок неизвестных письмен и каждый миллиметр незнакомого прибора так долго, как ему позволяет время. Пока не убедится, что бессилен понять что-либо. Он покинет кабинет, в котором среди хорошо знакомых предметов находятся два незнакомых . Какое-то время посетитель еще будет помнить об этом посещении, но позже, дела и мысли более важные вытеснят воспоминания о том, как он, находясь рядом с тайной, так и не смог ее разгадать.
Некоторое время спустя в кабинет входит сам учёный. Ловко маневрируя в темноте между креслом для отдыха и рабочим столом, он садится во вращающееся кресло и, привычно протянув руку, не глядя, включает настольную лампу. Затем безошибочно тыкает указательным пальцем в стартовую кнопку компьютера. Через мгновение к желтоватому свету лампы добавляется голубоватое свечение экрана монитора. Найдя нужный файл, ученый углубляется в чтение манускриата, то и дело сверяясь с записями на компьютере. Проходит достаточно много времени, прежде чем старинный манускрипт, переписанный с еще более древнего документа на пальмовых листьях прочитан до последнего знака. Известие из глубины веков настолько неожидано и интригующе, что исследователь даже слегка подрагивает от радостного возбуждения. Несколько секунд ученый смотрит на блестящий продолговатый предмет.Его сосредоточенный взгляд ищет в бесстрастной неподвижности артефакта подтверждения открывшейся ему многовековой тайны. Затем осторожно берет его в правую руку.
Еще раз сверившись с компьютерным файлом и манускриптом , исследователь, осторожно зажав предмет между большим и указательным пальцем, наносит три лекгих удара cредним пальцем по гладкому корпусу .Потерев корпус между большим и указательным, как бы иммитируя широкоизвестный международный жест , он , еще дважды ударив пальцем по корпусу, произносит фразу на древнем языке, вымершем тысячи лет назад.
Раздается тихое мерное жужжание, и предмет в его руке начинает излучать золотистый свет ослепительной яркости. Пространство кабинета вытягивается в овоидную сферу. Вывернувшись наизнанку, оно начинает стремительно расширяться во всех направлениях. И вот уже под креслом с исследователем , заключенным в капсулу из прозрачного и невесомого газообразного вещества, молниеносно исчезает пол, и стремительно появившиеся густые облака, так же стремительно проваливаются вниз.
Капсулу времепространства охватывает кромешная тьма, в которой мимо проносятся знакомые со школы очертания планет и блестят крохотные точки далеких звездных систем . Она несётся в потоке золотистого света, выхватывающего фрагменты незнакомого мира, как луч фонаря, освещающий незнакомое пространство чужого кабинета. Времепространственная капсула несется к пульсирующей и вспыхивающей разноцветными сполохами черной дыре, в которую , как в пасть чудо-юда рыбы-кита, засасываются, вместе с космической материей , целые миры, чтобы пройдя через срединную точку взорваться сверхновой. Капсула исчезает в этой точке. Пространство превращается во время, а время становится пространством в своем неразделимом единстве. Пройдет долгая, как вечность, секунда и исследователь откроет глаза.
Он увидит знакомый стол, компьютер на столе, развернутый манускрипт и крепко зажатый в правой руке остывший артефакт. Оглушенный мозг исследователя силится зафиксировать все увиденное во время стремительно долгого путешествия длиной в вечность. События путаются в голове, воображение перемешивается с реальностью, а сознание, как загнанный заяц, шарахается от одного фрагмента увиденного к другому. Исследователь задумается, прежде чем пальцы коснутся клавиатуры. С чего начать долгое , насыщенное событиями повествование, в реальность которого также трудно поверить, как и в его нереальность?Что высветить в первую очередь в, казалось бы, хаотичном смешении времени, пространства и судеб?
Представим себе театр. Зрители уже расселись по местам, но действие еще не началось. На сцене темно. Но вот заиграла интригующая музыка и тревожный луч прожектора заметался по заднику сцены. И вдруг ярко вспыхивают все прожектора. Потоки света свободно падают на сцену со всех направлений: почти перпендикулярно- сверху и снизу, параллельно –слева, справа,спереди и сзади, освещая сцену.Вот замер неподвижным световым пятном тот самый первый луч, высвечивая центральное место на сцене. Действие началось.
Это необычный спектакль в котором могут принять участие все желающие.Одни зрители становятся действующими лицами, другие наблюдают за перипетиями сюжета с бесстрасным безразличием; третьи уйдут еще задолго до конца спектакля. Кто-то вообще не придет в зрительный зал, обсуждая важные проблемы с собутыльниками в ближайшем баре. Кто-то заснет в кресле, утомленный событиями напряженного рабочего дня. Но спектакль идет своим ходом. При полном свете всех прожекторов и темноте в зрительном зале.
Из безграничных просторов памяти учёного в центральном месте на сцене воображения проявляется зрительный образ. Образ в сознании выхватывает из памяти связанный с ним звук: «Кранн» Спектакль продолжается. В некотором царстве, засветовом государстве, там где время становится материей , а материя –временем...
Большая любовь навигатора Кранна
1
Кранн рассеяно смотрел в затемненный экран монитора наружного наблюдения на котором постоянно вспыхивали и гасли яркие точки .Отливающие серебром и медью одновременно, россыпи точек давно не возбуждали поэтических образов в его воображении. Он изначально, подсознательно и сознательно, не одобрял план Мракка исследовать этот «медвежий угол» бескрайней Вселенной, хотя и принимал безупречность логики командира: звездолет подобной формы и окраски безошибочно принимался за боевую единицу флота Империи. Надписи и эмблемы на корпусе корабля ( «Предлагал же ему – подумал Кранн с досадой- выслать роботов наверх , чтобы закрасить все чем-нибудь веселеньким- наотрез отказался!») красноречиво подтверждали это. Появись звездолет на одной из оживленных трасс- не избежать больших и фатальных неприятностей.
Даже сейчас вряд ли можно было рассчитывать на милосердие пограничной и полицейской службы Федерации, не говоря уже о военном крейсере, который не задумываясь разнесет на ионы звездолет поверженной Империи. Конечно, дрейфовать в неизвестности, надеясь неизвестно на что- тоже не оптимальный вариант. Но все познается в сравнении. Если данный вариант сравнить с первоначальным, явно не свойственным рациональному и взвешенному типу характера Мракка- героическим решением атаковать первый же встречный федеральный сторожевик и погибнуть в бою, как подобает офицерам его Императорского Величества- то окончательный можно считать гораздо более осмысленным. По крайней мере он допускал один шанс из тысячи, что отыщется планета подходящих параметров, на которой можно будет начать все сначала. В складском отсеке «Сторожевика –315», как и на любом звездолете, хранилась матрица с данными на десять тысяч колонистов- гуманоидов.
Если бы у Кранна спросили как действовать, то ответ был бы следующий:
«Отдать немедленный приказ роботам перекрасить «Сторожевик-315» в цвета коммерческого судна Федерации и переодеться самим в форму астронавтов торгового флота. Смешаться с основным потоком на магистралях и следовать к созвездию Тау-Кита, в Республику Дронов- центр галактики тысячелетиями сохраняющей политику полного нейтралитета. Республика Дронов дает приют всем и в дальнейшем, получив кредиты под сторожевик, можно было бы купить какую-нибудь небольшую планету» Но согласившись отменить атаку Мракк приказал следовать окольными путями в предполагаемом направлении продвижения исследовательского судна Имперской академии, с которым Академия поддерживала видеосвязь до последней минуты. Кранну, как младшему по чину, не полагалось оспаривать решения капитана Мракка.Он и не стремился. Не то, чтобы Кранн был пассивным или безынициативным. Он просто предпочитал не высовываться и терпеливо ждать пока спросят его мнения. А мнение Кранна всегда и везде спрашивали. И всегда получали четкий, продуманный и дельный совет.Точнее всего Кранн подходил под описание «активный созерцатель». «Со склонностью к беспредметной философии» могло бы быть важным добавлением к характеристике лейтенанта Кранна. Когда обстоятельсва позволяли ( последние полгода они,обстоятельства, только этим и занимались) Кранн мог часами созерцать и философствовать. Этому приятному занятию он постоянно предавался в Военном училище : давал потоку сознания возможность заструиться ,формируясь в интересные и неординарные мысли. Но мастерство «активного созерцателя» именно в том и состояло,что все рецепторы его тела продолжали оставаться в постоянной готовности,четко улавливая малейшее изменение во внешней среде.Глаза, уши, рот и интуиция продолжали бесперебойно работать сами по себе, пока мозг созерцал.
Всякий раз,когда новый преподаватель, заметив несколько отвлеченный взгляд кадета, язвительно улыбаясь, выстреливал в него неожиданным вопросом по ходу предмета, тот тут же выдавал исчерпывающий ответ. Поймать Кранна врасплох было невозможно.
Лейтенанту Кранну прочили блестящее будущее штабиста. Чтобы и случилось,будь тот по натуре карьеристом, а не солдатом. Кранну же нетерпелось начать применять свои теоретические знания на практике. Четыре года он представлял себя вторым офицером-навигатором боевого корабля и никак не собирался поменять эту мечту на пластиковую кабинку стратега-юниора. Поэтому и приступил к службе под началом капитана Мракка на сторожевом корабле. На дальних границах Империи. Выбор его( как лучший студент курса он мог выбирать) был совсем не случаен: капитан Мракк был живой легендой училища. Боевой офицер проявивший незаурядный талант, инициативу и личную храбрость в одном из решающих эпизодов прошлой войны был представлен за это к внеочередному чину майора, но резко ответил на глупое и обидное замечание одного из ведущих генералов штаба. В результате оказался в чине капитана «Сторожевика-315» на задворках Империи.
Когда срочный секретный приказ идти на воссоединение с главными силами дошел до той глуши, Мракк немедленно изменил курс и приказал выжать максимальную толчковую силу из супердрайва звездолета. Но прыжок малой тактической единицы всегда много слабее прыжка больших крейсеров и к месту решающего сражения «Сторожевик-315» добрался слишком поздно. «Небесный щит»-главная идея военной доктрины, разработанной Главной ставкой командования- был взломан превосходящими силами противника и образовавшийся пролом оказался вполне достаточен для использования «Кэн-технологии без остаточных явлений». В одно краткое мгновение все пять планет Империи со всеми обитателями и строениями, а также все сторожевые посты и все, вплоть до самого маленького рассыльного катера, боевые единицы ВВФ Империи испарились в безвоздушном пространстве, оставив от себя только очень небольшое количество антиматерии.
Гибель всего мира ,всего, что было предметом любви и гордости настолько потрясло обоих астронавтов, что вызвало у них потерю чувства реальности, длившуюся долгую секунду. Эта потеря выразилась в них по-разному.Кранн вдруг ощутил,что непрерывающийся в его голове поток мыслей вдруг свелся к одной, на которую он,потеряв с чувством реальности способность мыслить, не мог найти ответа: «Почему?» Он не мог осознать, как могло случиться, что разом прервалась логически закономерная цепочка событий, из которых состоит жизнь человека. В одно мгновение ,офицер, несущий службу вдалеке от дома потерял всю свою семью: отца, мать и любимую младшую сестру. Всего через неделю Кранн собирался навестить семью: сестра объявила о своём решении выйти замуж за друга детства и намечалось провести церемонию в узком родственном кругу. Мысленно он уже возился с племянниками на гидропонной лужайке перед родительским домом. И теперь ничего не случится: его родители не состарятся вместе, и сестра навсегда останется юной. Непоправимость случившегося вызывала у Кранна ещё и чувство вины перед семьёй, которую он, защитник отечества, не смог защитить.
Потерянная реальность Мракка, автоматически включив моторику, почти отдала приказ нагнать удаляющийся флот противника и навязать ему бой. Тем самым осуществить несомненно героический, но крайне безрассудный поступок. У Мракка не было семьи. Отношения родителей не сложились - редкий случай тотальной неудачи Императорской канцелярии семьи и брака. Отца, геройски погибшего в Третьей Межгалактической , Мракк никогда не видел. Вскоре лишился и матери, которая стала одной из многочисленных жертв странной эпидемии, также внезапно исчезнувшей, как и появившейся, унеся жизни миллионов подданых Императора. По некоторым данным эпидемия была делом рук секретного отдела Федерации, отношения с которой уже в те годы были крайне натянуты. Других родственников у Мракка не было- по необъяснимой трагической причине в семьях его родителей редко кто доживал до преклонного возраста. Мракк жил бобылём, целиком посвятив себя военной науке и беззаветному служению Империи.
Удержали Мракка от проявления спонтанного безумного волюнтаризма две рассудочные мысли , вовремя возникшие в сознании капитана.
Мракк подумал о том, что «Сторожевик-315» мог оказаться не единственным транспортом пережившим Холокост . Соплеменники, которые находились вне радиуса разрушения , наверняка спаслись .И теперь долг боевого расчёта отыскать их.
А во-вторых, честь офицера и боевое содружество предписывают выслушать мнение остальных членов экипажа и дать им возможность высказаться.
Членов экипажа было трое: уже упоминавшийся второй офицер-навигатор Кранн, офицер технической службы Зеттс и офицер медицинской службы Птахх .
Перейдя на внешнюю волну телепатической связи, капитан Мракк обратился к офицерам с просьбой немедленно явиться в общий отсек. Кранн задержался ненадолго,чтобы выставить автокурс и дать указания роботу-навигатору на случай обнаружения вражеского сторожевика. Когда он вошел в общий отсек (Кранн намеренно не пользовался телепортацией на небольшие расстояния – тренировал мышечный аппарат) офицеры уже все были в сборе. Из всех присутствующих только Зеттс, проведший все утро в чреве звездолета целиком поглощенный профилактикой и тестированием супердрайва, не догадывался о причине экстренного сбора и его лицо выражало недоумение и тревогу.
Обычно ироничный и несколько циничный Птахх пытался сохранять на лице маску невозмутимости и спокойствия, что ему удавалось временами, ненадолго и с большим трудом.
Мракк догадывался,что и медик знает все едва ли не из первых рук: никто , только навигатор и командир имеют право доступа к внешнему монитору, но доктор, уже неделю изнывавший от безделия и любопытства развлекался тем,что регулярно нарушал запреты. Разумеется, как у каждого на боевом корабле, и у доктора было персональное задание: безделие-злейший враг дисциплины, но доктору было интересней глядеть в космос, чем изучать анатомию рептилоидов из созвездия Лебедя. Сарказм и умеренный цинизм были лишь доспехами защищающими тонкую поэтическую душу Птахха. И эта душа пела музыкой сфер всякий раз, когда врач вглядывался в мерцающие необыкновенным светом мигающие точки.
Как и Мракк, офицер медицинской службы не имел родных- все погибли во время внезапного и разрушительного землетрясения на Гликкере- самой маленькой и самой красивой планете содружества Империи. Своим спасением Птахх был обязан тонкому слуху дрона, услышавшего слабый стон трёхлетнего ребёнка, чудом уцелевшего под развалинами.
Мракк и Кранн обменялись многозначительными взглядами и Мракк, оглядев собравшихся , обратился к ним с короткой речь. Мракк, как и все его соотечественники, наделённые даром телепатии, относился к тему подавляющему большинству субъектов Империи, которые свято хранили древние обычаи и традиции своего народа. Ситуация предписывала капитану обратиться к своим друзьям – сослуживцам на древнем языке предков. Только высказанное слово, по безоговорочному мнению этого подавляющего большинства, способно отразить степень боли, сострадания или, напротив, радости и восхищения. Только так выражается сопричастие и народ ощущает своё единство- посредством живой речи.
-Господа офицеры... Друзья- заговорил он, удивляясь тому, как тихо и незнакомо звучит его собственный голос- Мне, как вашему начальнику, выпала горькая участь сообщить о том, что большинство из нас уже знает.
Мракк испытующе взглянул на Зеттса, но лицо последнего сохраняло то же встревоженное и удивленное выражение непонимания. Вздохнув, командир решил, не мучая друга, сообщить ему страшную новость без предисловий:
- Шестьсот секунд назад планета Хейя и остальные четыре планеты содружества, составлявшие нашу Великую Империю безвозвратно погибли в результате массированного кен-удара противника- военного флота Федерации. Пола...
Прервавший капитана полувсхлип-полурык, непроизвольно вырвавшийся из груди субкапитана технической службы Зеттса отражал всю боль и ярость охватившие его ; из всех присутствовавших, Зетт единственный имел семью на планетах содружества. Точнее, две семьи: одну на Хейе и другую на Саттсу, где Зеттс проработал четыре года до призыва на военную службу. Зеттс не был кадровым военным и планировал по окончанию службы вернуться к счастливой жизни между двумя планетами. К той жизни, где его ждали две любящие жены и трое очаровательных детей обоего пола. Лицо обычно веселого и жизнерадостного главмеха побелело, а рот искривился в гримасе боли, отчего оно стало похоже на маску трагика древнего театра. Птахх, желая утешить друга, положил одну руку на его плечо а другой, с присущей ему ловкостью молниеносно коснулся открытых участков тела субкапитана в трех известных ему точках. Прошло еще несколько секунд тягостного молчания. Наконец Зеттс, овладев собой, поднял полные непролитых слез глаза на Мракка и произнес:
- Прошу прощения, Командир. Пожалуйста, продолжайте.
- Зеттс- ответил Мракк , пытаясь вспомнить почти забытую ритуальную фразу- Моя душа посылает душам твоих жен и детей свет и тепло! Да прольется на них вечный свет Истины!
Мракк легонько, сочуственно-ободряюще приложил ладонь тыльной стороной к плечу Зеттса и продолжал:
-Весьма возможно, что наш «Сторожевик» последнее что осталось от Империи- по чистой случайности он оказался вне радиуса действия кен-энергии.
Но мы –боевая единица способная наносить удары по врагу и тем самым мстить за разрушения всего что нам было дорого! В этом состоит наш долг офицеров и дворян. Неприятельский флот не успел уйти далеко. Мы навяжем ему бой и уничтожим столько боевых единиц сколько сможем, пока нас не уничтожат самих. Маневренность нашего корабля в бою с неповоротливыми крейсерами противника дает нам определенное преимущество. Конечно, я мог бы отдать приказ но... В подобной ситуации, не оставляющей ни единного шанса на спасение, я , ваш командир, не могу и не хочу распоряжаться вашими жизнями. Поэтому я хочу, чтобы вы сами приняли решение.
Мракк замолчал и опустился в свое кресло, выжидающе глядя на своих подчиненных.
Птахх не выказывал ни согласия, ни возражения. Всем своим видом доктор показывал, что
если они решат погибнуть в бою, то он тоже не станет возражать. Выбирая профессию военного врача, Птахх знал, что врачей на войне убивают также как и пехотинцев, и летчиков. Со всей обреченностью циника и поэта доктор верил, что рано или поздно это с ним произойдет. И поэтому конкретный момент смерти его совершенно не интересовал.
Он готов был ее встретить со своей неизменной циничной и вызывающе-насмешливой улыбкой в любой момент.
Зеттсом же овладело то состояние прострации, которое характеризуется абсолютным безразличием к своей собственной судьбе и бессознательной, отчаянной готовностью механически исполнять любое приказание, не беспокоя замороженного тихим отчаянием мозга. . Кранн, внимательно слушавший командира, к концу его короткой и сдержанной речи окончательно решил, что как бы там ни было, но он не собирается умирать. Это нежелание покидать этот , пусть и не очень дружелюбный , мир сформировалось в почтительное возражение.
- Я искренне восхищаюсь вашим мужеством господин Капитан,- начал он- и , окажись мы обнаруженны и окруженны счел бы подобный героизм делом чести.
Но не является ли сам факт нашего счастливого спасения проялением света Истины?
Ведь мы имеем исправное судно и матрицы колонистов. У нас есть роботы и подвернись подходящая планетная система, мы обладаем всеми возможностями для возрождения цивилизации! К тому же , память подсказывает мне, что незадолго до...этой страшной трагедии, исследовательское судно было отправлено на поиски новых миров. Не исключена вероятность встречи с ними. Если нам удасться возродиться, то мы противопоставим мощи Федерации не отчаянный героизм сторожевика-смертника, а тщательно спланированное сопротивление возрожденной нации!
- Клянусь Вселенной!- первым отреагировал Птахх – Навигатор прав. Мы имеем на борту лучших в Империи летчика, штурмана, технаря и костоправа. Неужели мы не сумеем создать и укрепить колонию, которая со временем станет иголкой в заднице Космической федерации, да такой , которую и не выдернешь сразу. Мы можем в тайне от неприятеля сформировать мощную армию в его тылу, а затем нанести сокрушающий удар! Всегда можно найти миры продающие нелегально самое современное вооружение! Зеттс снова обретет семью. И каждый из нас получит то, о чем мечтал. Я за предложение Кранна.
Зеттс проявил признаки внимания, когда врач упомянул его имя. Глаза Зеттса приобрели свойственное технарю живое и осмысленное выражение: мысль о создании новой семьи в будущем (а может и двух?) ему определенно понравилась и вдохнула в полумертвую душу слабую надежду.