Вместо двух составов ребята прицепили два с половиной.
– Батареи посадим. – Напомнил Сенька, когда Мишка пробегал мимо него к своей теперь головной машине.
– Мы же шахтеры, Сеня! – выдохнул Мишка, сходу вскакивая в свой «аппарат», как он в минуты душевного подъема именовал маневрового карлика. – У меня сегодня « фонарик », что надо заряжен. К концу смены, если что, на породу встану, а ты порожняк погонишь. Прорвемся! – Прокричал он уже из кабины.
Электровозы шли тихо, вытягивая тяжело груженые вагоны из забоя. Не редко их колеса пробуксовывали. Слабоваты были для такого большого состава маневровые машинки.
Моторы гудели тяжело, жадно высасывая из аккумуляторов энергию электрического заряда. Чем тяжелее состав, тем больше расходует машина энергии. Батареи большие, каждая весит целую тонну, а это половина веса машины. В обычной работе их хватало на всю смену. А потом батарею надо менять, а усталую ставить на зарядку.
Скучая в затянувшемся рейсе, Сенька почувствовал на своем лице свет. Свет падал на глаза и слегка слепил. Он срывался с Мишкиной головы и не спешил соскользнуть в сторону. Так вести себя в обычной обстановке не было принято. Когда ты в пещере один – свети куда хочешь, а маячить человеку в лицо – дурная манера.
Вежливый шахтер даже в разговоре поворачивает голову немного в сторону от человека, чтобы свет его коногонки / электрического фонарика, укрепленного на каске / не надоедал собеседнику. Коногонками эти фонари горняки прозвали с момента их появления в подземельях, видимо в память о лампах, которыми пользовались в старых шахтах коногоны на вывозке угля лошадьми.
Сенька повернул голову навстречу «грубияну» и лучи их фонарей встретились. Мишка тряхнул головой, словно кивнул, и луч его коногонки заплясал по стене квершлага. Затем Сенька увидел, как Мишка выпрыгнул из машины и пошел с ней рядом, рукой упираясь в ящик батареи.
«Романтик математической мысли, сказал бы Борис Павлович, – подумал о Мишке и учителе математики Сенька. – Четверть лошадиной силы, к полусотне сил двух электровозов, много ли добавят? »
Но оставаться в кабине постеснялся. Выпрыгнул на гравий насыпи и пошел рядом с машиной, лениво упираясь в ее борт. Странное дело – Сеньке показалось, что состав пошел быстрее. Мишка уперся плечом. То же самое сделал и Сенька.
По одной вагонетке породы они на себя из состава приняли. Этой малости машинам хватило чтобы едва заметно увеличить скорость. К стволу они подогнали состав на несколько долей минуты скорее…
Мишка, прицепив несколько пустых вагонеток, какие уже успели опустить вниз, загремел в сторону забоя, а Сенька принялся перетасовывать груженые вагоны, загоняя их на грузовую ветку ствола.
Едва он закончил это канительное дело, где машину, словно челнок приходится много раз гонять коротким ходом взад и вперед, Мишка привел из забоя новый состав.
– Сеня, может быть, и этот растолкаешь? Смотри как ловко ты все разрулил, – не скрывая показного восхищения, елейно проворковал хитрюга, на этот раз вежливо отворачивая от лица товарища свет коногонки.
– На послушных, Мишаня, воду возят. Батарею посадишь, чем смену венчать будешь? – Столько же ласково ответил подлизе Сенька, уловив его подкупающую вежливость.
– Ну, как знаешь… – разочарованно протянул Мишка и погнал порожний электровоз на другой конец разъезда, тасовать и заводить вагоны на грузовую ветку ствола.
В забое груженых вагонов убавилось, запас порожних не вызывал тревоги проходчиков.
– Говорил тебе, не подведут ребята, – заметил Никита Иванович, закончив погрузку очередного вагона.
– Да, молодцы фэзэушники, – думая о чем-то своем, рассеянно ответил Михаил.
– Не фэзэушники, а – шахтеры! – С нажимом, отделяя каждый слог, поправил его Никита Давиденко.
– До шахтеров еще не доросли. – Не согласился Михаил. – Дед Остап говаривал, до этого звания раньше не один месяц санки с углем по норам тягали, коленки в кровь сбивали. Пыли за упряжку больше чем толокна в обед хлебали. А тут не успели в шахту спуститься – уже шахтеры?! Пэтэушники они еще… –
– Если работают как шахтеры, значит – шахтеры и есть! – Привыкший на шумной машине постоянно напрягать голос, решительно закончил Никита Иванович. – Посмотри, чем не шахтеры – не успели груз взять, уже опять порожняк гонят. Да как гонят! Квершлаг, словно орган поет. – Одобрительно проговорил он, наблюдая как Сенька аккуратно подогнал состав к забою.
– Лихачи, они и в Африке лихачи, – не сдавался ворчливый напарник. – Машину уронят или вагонетки опрокинут, вот и будем мы породу на ствол горячим паром таскать. До самой пенсии хватит... – уже явно ерничал предвзято настроенный к практикантам Михаил. Не преминул при этом боднуть и Никиту Ивановича, намекая на его возраст, словно укоряя этим пожилого горняка.
– На пенсию я, Миша, пойду, когда квершлаги соединим. – Спокойно принял его подначку Иванович и, как будь-то не слышал ее, продолжил разговор уравнивая обоих в одном деле. – И там еще не одну галерею вырубим. И не две. А тогда и на отдых не стыдно податься. А на парней не косись. Лучше поставь себя на их место. Разве не так бы и ты пластался, если бы работа всей смены под синклиналь пошла? –
Термин из горного словаря он употребил умышленно. На таких словесных «пыжах» и удавалось затормозить упрямца. «Пыж» сработал и на этот раз.
Никита Иванович помнил со слов маркшейдеров, не редко бывавших в забое, что синклиналь – это резкая складка с прогибом в пластах горных пород. А вот у Михаила в этом месте памяти зияла глубокая полынья.