Тайна хребта Чандалаз повесть для молодежи

В  ДОБРЫЙ  ПУТЬ !
Одна моя знакомая, работавшая в вокально-инструмента¬льном ансамбле на белом пассажирском лайнере, делилась как-то со своим приятелем-журналистом в моем присутствии пла¬на¬ми на отпуск: съездить, значит, в Германию, Австрию, затем от¬туда – в Италию, ну и так далее... Потому что эти все Японии-Кореи во-о-т так надоели!..
– Наташа, а почему бы тебе на Волгу не съездить? – что называется, ничтоже сумняшеся вопросил приятель.
– На Волгу? – Наташа посмотрела на него неожиданно пус¬тыми глазами. – А там что?..
Битый журналяга-интервьюер, привыкший засыпать людей вопросами и вообще в любой беседе – рыба в воде, отвесил че¬люсть...
Невольно вспоминаю другую Наташу, жену моего австра¬лийского друга Володи Николаева. В Мельбурне мы ходили с ней по эспланаде, широченной улице с аллеями посередине, запол¬ненной художниками, скульпторами, ремесленными людьми, про-дающими свои произведения: картины и картинки, фигурки из гипса, дерева, бронзы, из чудных семян тропических рас¬те¬ний, дивные поделки из раковин и лакированных листьев эвка¬липта, много-много всего интересного.
– Это наша австралиана, – с тихой гордостью то и дело пов¬торяла Наташа, счастливо улыбаясь. И когда я рассказал ей о той Наташе, она воскликнула в сердцах: – Мы больше русские, чем вы! Вы – интернационалисты!
Спорное, конечно, заявление: кто больше русский, но во вся¬ком случае Наташа Николаева при первой возможности, ско¬пив две-три тысячи долларов, которые достаются ей, надо ска¬зать, не¬легко, несет их в авиакомпанию и летит в Россию, на Вол¬гу, на Амур, Неву, Байкал...
Все это вспомнилось мне по прочтению рукописи Стани¬сла¬ва Кабелева. “Тайна хребта Чандалаз” – замечательная, на мой взгляд, книга. Очень нужная! Всегда. А особенно в наше вре¬мя, когда молодежь, справедливо отринув отцово столпот¬воре¬ние (сот¬ворение столпа-коммунизма), отказывается заодно и от самой ро¬дины, и даже от родного языка. От корней своих. В мо¬лодости же как – ты уверен, что во всем прав! Это потом, с го¬дами приходит признание: ох, да, ошибка молодости... Без корней растение за¬сохнет и улетит, гонимое ветром. Перекати-поле. Кажется, Еле¬на Ивановна Рерих произнесла вслух эту прописную вроде бы истину, в которой столько глубины: ничто без корней стоять не может. Корни любой цивилизации – в культуре. Написать ум¬ную книгу, создать современную машину, сшить красивые и креп¬кие штаны, в коих сможет вырасти вся Америка или Россия, – без культуры невозможно. А культура начинается с первого соз¬нательного и любознательного взгляда вокруг себя, с изучения природы, тебя окружающей, Природы, которую человек не зря назвал Матерью.
Больше пол-России нынче в городах живет. Потолкуйте с на¬родом в детсадике – узнаете, что булки растут на деревьях. Дети города зачастую совершенно не знают родной природы, кра¬сот, запахов ее... Бедные дети асфальта, подвалов, каменных джунглей, невольные токсикоманы загазованных улиц. Как же нужен им добрый поводырь, который может взять за руку и по¬вести в поход на “встречу с тайгой, горой Облачная, мелкими и большими приключениями”, научит, как “заготовить дрова, рас¬пилить, наколоть их, разжечь костер, приготовить пищу, уста¬но¬вить палатку”. А вот и цель похода, гора Облачная: “Такое мож¬но увидеть только во сне. Деревья, каждый кустик, каждая былинка покрыты тонкими фарфоровыми лепестками, розоч¬ками, сне¬жин¬ками. Заледеневшие от мороза, ветра, созданные природой вдали от человеческого глаза, они украшают вершину. Словно невеста в нежном хрустальном свадебном наряде, вер¬шина жда¬ла нашего прихода... Люба легонько прикоснулась к ледяной ве¬точке. Цзинь! Цзинь! Тихий мелодичный звон раз¬дался...” Здесь не только красоты, но и опасности невыдуманные (не рокерские – ночью пролетать улица на красный свет): пропасти, снежные лавины, сели, труднопроходимые буреломы и болота, ла¬би¬рин¬ты пещер. Зато какие первозданные радости, открытия, загадки, жгучие тайны ждут вас в походах!..
“Тайна хребта Чандалаз” – чтение и познавательное, и ув¬лекательное. Автор не интригует нарочито, как делают сочи¬ни¬тели тех детективов в глянцевых обложках, от которых ломятся прилавки. Нет, он просто рассказывает о виденном, пройденном. Спокойно, без натуги повествует. В том числе и о жуткой на¬ход¬ке в зимовье – замерзшем трупе беглого каторжника. Что ж, в походах бывает всякое. Бывают и иные неожиданные находки, даже клады... И конечно же бывают – как награда за упорство, целеустремленность – находки жданные, искомые, те, к ко¬то¬рым ты шел долго и трудно. Тайны предков, а тем более пра- и прапрапредков – чжурчженей – вот куда напрвляются экс¬пе¬диции, ведомые Кабелевым. И хочется, честное слово, забыв нап¬рочь обо всех своих делах и проблемах, если разобраться, су¬ет¬ных ведь в существе, надеть штормовку, кеды, схватить рюкзак и – вперед, за ним, в тайгу, в сопки, к вершинам, откуда от¬кры¬вается бескрайний голубой мир, где так здорово, так слад¬ко ды¬шится. Где рядом с тобой не толстые тети с сумками и не му¬жи¬ки-горынычи, дышащие перегаром в трамвае, а спутники,  товарищи, друзья, связанные с тобой порою одной веревкой и одной молитвой: “...чтобы страховка не подвела!” Так поет Вы¬соцкий. Так поют в тайге у костра и на покоренных вер¬ши¬нах, на берегах бурных, порожистых рек, преодоленных и отныне за¬пе¬чатленных в сердцах навеки. А вот откуда они бе¬рутся, новые то¬ва¬рищи, друзья, спутники в походах. “В училище, когда мы фор¬мировали группу, некоторых на рекомендовали не брать: дес¬ка¬ть, пропащие, сорви-головы, бандюги... Но мы не стали слушать и взяли всех. А сейчас эти “бандюги”, “пропащие” пели песни, радовались костру, новым друзьям, свободе, до¬верию, спешили сделать любую работу в походе. Здесь они все равные. Их ува¬жают за сноровку... Ребятам 15-16, сидят у костра и поют песни. Может быть, впервые в жизни...”
Автор стоял у самых истоков туризма в Приморье, крае, рав¬ного которому по красоте и первозданности в России не най¬ти. Да и на всей нашей планете, увы, не так уж много осталось нехоженных дорог, незаплеванных пляжей, заповедных угол¬ков. Дальний Восток, Приморье как раз и есть такая вот все¬пла¬нетная драгоценность, жемчужная россыпь.
Вы обратили внимание, как буквально за последние годы вмес¬то  одного-единственного бюро путешествий и экскур¬сий во Владивостоке (на весь край одного!) выросли не десятки, а сот¬ни уже турфирм? Правда, редко какая из них может пред¬ло¬жить вам приморский маршрут. Вот рекламка только одной из них: “Отдых, круизы, шоп-туры: Малайзия, Индонезия, Таиланд, Еги¬пет, Израиль, Эмираты, Австралия, Канада, США, Мексика, Ар-гентина, Бразилия, Чили, страны Европы (индивидуальные и груп¬повые туры, автомобильные поездки, оформление виз)...”
Автор – романтик, в самом добром и даже по-гриновски мо¬гучем смысле этого слова. Ему доступны и живопись словом, и хороший юмор, и поэтические взлеты с реальных вполне вер¬шин в эмпиреи (фантастики). То есть все, что составляет саму су¬ть художественного произведения, представляющего собой, по определению Драйзера, “вселенную в миниатюре”.
Впрочем, есть и серьезные претензии к автору. Любовь, да, самая обыкновенная и такая всегда необыкновенная любовь, – почему о ней так мало в книге? Целомудрие само по себе хоро¬шо, но – не до упора же, как говорится. Не до аскезы. Ложный стыд способен привести к ханжеству. И еще – хоть и говорят, что нельзя судить автора за то, чего в его произведении нет, – крайне мало в книге об очень и очень насущном, о том, как не умеем мы беречь природу, об экологии. О знаменитых наход¬кин¬ских горах Брат и Сестра столько рассказано интересного и многим просто неведомого, а о том, что Брат до половины срыт дуболомными прагматами, слепыми кротами, не нашедшим для карьера иного места, – ни звука. А ведь из-за этого, говорят, да¬же микроклимат в Золотой Сучанской долине меняться начал...
И последнее. Автор столь интересной и познавательной книги берет на себя огромную ответственность. Знать он обязан намного больше других. Какие-то кусты, неопознанные деревья, неизвестные птицы, поющие в ветвях, – подобные вещи такой книге противопоказаны. И мало, я считаю, научить младшего в походе, как ставить палатку и разжигать костер, ему еще неп¬ре¬менно надо бы рассказать, что можно сделать из березового на¬роста – капа, из разных пород дерева, из причудливых пней, кам¬ней, из сердолика, коего полно под ногами на Славянской, к примеру, дороге, ну и так далее, и так далее. Чтобы потом, на на¬ших уже эспланадах, мы могли не меньше Наташи Николае¬вой гордиться нашей россианой или приморианой.
Впрочем, автор не намерен останавливаться на написан¬ном. Он – в работе, и в творческих потенциях его усомниться трудно. В книгах, последующих за этой (ждать, притом, осталось недолго), будет, надеюсь, все, чего не хватает, на мой взгляд, тут. А потому, в добрый путь, дорогой читатель!
От  автора
Это было в начале шестидесятых... В приморском городе Находка создается клуб туристов “Сихотэ-Алинь”. Походы выходного дня по о крестностям города, путешествия по Приморскому краю, сложные экспедиции по Дальнему Востоку привлекали в клуб людей разных возрастов. В клубе не было деления на взрослых и детей – в туризме возраст не существует. В походах по краю, уссурийской тайге ребята сталкивались с загадочными находками, с ними случались удивительные приключения. Уссурийская тайга хранит много тайн и загадок древнего народа мохэ, государства Бохай, Золотой империи чжурчженей.
Первое прикосновение к тайнам нашего края произошло в шестидесятые годы – нами была обнаружена плита с полустертым изображением, а вскоре, в следующем году, находим такую же плиту на склонах сопок у заброшенной деревни Ново-Михайловка, третью – на берегу реки Сучан. Частые находки подтолкнули нас к изучению литературы, которая могла бы помочь нам познако¬миться с древней историей края, узнать, кто же были наши предки, чьи мы потомки? Нами обнаружены следы древней цивилизации в окрестностях Находки, в Сучанской долине, на хребте Чандалаз.
В этой книге рассказывается только о тайне хребта Чандалаз. Не затрагиваются тайны древних городов на реке Кема, Сица, Амгу, не раскрывается тайна иероглифа на горе Лысый Дед – (он виден и сейчас с автострады “Находка – Владивосток”), не раскрываются загадки заброшенных городов и крепостей в уссурийской тайге, – а их уже известно более сотни... Много интересного и загадочного в нашем крае – невозможно обо всем рассказать в одной повести.
Хотелось показать Вам, дорогие читатели, мир, который, к большому сожалению, многим просто неизвестен. В книге рассказывается о хребте Чандалаз. На восемсот метров взметнулся он над Сучанской долиной! Хребет уникален, неповторим, полон загадочности. В нем множество пещер – некоторые из них до сих пор не пройдены, многие ждут своих исследователей.  Такого природного явления, как хребет Чандалаз, нет на Дальнем Востоке. Мы, жители Находки, Южного Приморья, не осознаем, что имеем – этот горный массив ждет своего признания, у него большое будущее...
Путешествуя по тайге, мы встречались с разными людьми – каких только легенд, историй, рассказов мы не слышали! Тихими вечерами в небольшом зимовье в глухой тайге, при отсвете огня из печурки мы слушали легенды о древнем народе, о забро¬шенных городах в тайге, о странных явлениях, о...
Четыре десятка лет прошло с тех пор как был совершен первый значительный поход, и в городе стал развиваться спортивный туризм.
У истоков развития туризма находились: Виктор Иванов, – сейчас известный писатель; Виктор Гнездилов – мэр города Находка, Виктор Цветков, Виктор Куликов, Юра Клацун, Юра Сороквашин, Люба Дзюба. Большой вклад внес Ростислав Завьялов – фанатик, отдавший себя полностью туризму, людям, знаток несметного числа песен, волжанин. Владимир Хорев – наша туристская энциклопедия, признанный авторитет в мире туризма. Его взвешенные решения, мгновенная реакция помогала в сложных ситуациях в горах, в далеких походах. За самоот¬верженный труд награжден несколькими орденами...
Павел Соколов, Валерий Сычев, Анатолий Осинцев, Василий Перевозников, Татьяна Симашова, Ольга Акимова, Валентина Курилович, Валентина Маркелова, Владимир Парфенов... этот список можно продолжать и продолжать, эти ребята – цвет туризма нашего города, отдали много сил и энергии любимому спорту.
Отдельно хотелось бы остановиться на тех людях, которые сделали очень много для развития туризма в Находке, При¬морском крае, но которые уже никогда не будут с нами...
Александр Моряшов – талантливый организатор, осново¬положник туризма в порту Восточный, первовосходитель на вершину горы Победа в Якутии, совершил сложные походы по северу Приморья.
Владимир Буняшин, Валентин Соболев, Николай Шкуро, Андрей Петров, Юрий Курандо, Александр Зворыгин, Анатолий Соляник... Изумительные, добрые ребята, они уже никогда не будут с нами у костра, никогда не смогут с рюкзаком за плечами подняться на вершину, но они навсегда остались в нашей памяти, в наших сердцах!
Неизмеримо прекрасный мир окружает нас, жителей Приморья. Мы привыкли к морю, зеленым сопкам, роскошной, неповторимой тайге, высокому небу и не замечаем всей этой красоты природы! Многие равнодушно проходят мимо этой Красоты. Их сердца молчат. Это страшно, ибо у таких людей душа высохла, человек обеднил свою жизнь, прошел и не заметил, не испытал счастья. Глухие к Красоте, глухи и к Добру. А учиться видеть, понимать Красоту надо с детства. Вот почему я посвящаю эту книгу Детству, Отрочеству и Юности.
Но дело не только в Красоте. У каждого народа, у каждого участка Земли есть своя история. “Дикарями” называл великий сын Земли А. С. Пушкин тех, кто не знает своей Истории или отказывается от нее. Мы учим историю Древней Греции, Рима, Египта, но не знаем истории своей родной земли, своего Приморья. А ведь была же здесь Жизнь, творил историю народ Золотой империи, города Находки, строил крепости, города, защищал их от врагов, владел мастерством, искусством.
Уважение к истории предков тоже воспитывается с детства.
Я много лет занимаюсь с подростками, молодежью. Мне нравится их интерес ко всему новому, необычному, любовь к Спорту, Природе, нашей Истории. Этому и посвящается повесть.
В книге реальная жизнь, обычные будни и рядом – Мечта, История, Фантастика. Фантастика, возможно, реальная, быть может, она просто Догадка? Предвидение? Угаданное прошлое?
Пусть читатель подумает над этим...
                1997 год,
                город Находка

Глава 1

Сель.
Отъезд. – Станция “Тигровая”. – Ночевка в приюте. – Тис. – Странная находка. – Сель. – Беспокойная ночь. – Водопады. – Поселок Лазовый.
...Наша небольшая группа собралась в поход на вершину горы Смольная. Нитка маршрута: Находка – станция Тигровая – Лесовозный ключ – ключ Смольный – г. Смольная – Воро¬шиловские водопады – поселок Несвоевка – поселок Лазовый. Маршрут рассчитывали пройти за два дня.
Станция Тихоокеанская. Ночной поезд. До отхода двадцать минут. Общий вагон переполнен, люди стоят в проходах, заняты даже третьи полки. Наши места рьяно охраняет жизнерадост¬ная, общительная Люба. В ожидании вечно опаздывающего Ва-лерки стоим на перроне. Слабый теплый дождь, все небо в пе¬лене облаков. Наконец из темноты вываливаются Валерка с Василием. За спиной невообразимо большие рюкзаки, вдобавок привязаны эмалированные ведра. У Василия в руках старень¬кая гитара.
– Заходите скорее, в вагоне Люба! – Ростислав подталки¬вает ребят к дверям вагона. Ростик невысокого роста, сухо¬ща¬вый, вырос на Волге, литейщик судоремонтного завода, опыт¬ный турист.
В тамбуре полно курящих, Валера и Василий начинают про¬талкиваться в вагон.
– Мужики, зачем вы “Запорожец” тащите с собой? – шу¬тят в тамбуре.
– Отпусти авоську, зацепил, окаянный ! – вопль в вагоне.
– Куда пристраиваешь рюкзак на мою голову! – возму¬ща¬ются с третьей полки.
– Покоя от этих туристов нет! – ворчат со второй полки.
– Бабоньки, смотрите, держите вещи, сопрут! – розово¬ще¬кая молодуха, пышущая здоровьем, призывает к бдительнос¬ти. На полке возле нее трехлитровые банки с красной икрой, вязан¬ка вареных королевских крабов, корзинки, узлы. Обычная поса¬дка на ночной поезд, и вдруг...
– Аспид, городской заморыш, шо ж ты сив на мои яйца? Люды!.. – на весь вагон завизжала вся закутанная в платки жен¬щина неопределенного возраста.
– Ой, шо ж я тэпэр буду робить? Ой лихо! Ой лышенько! – запричитала она над авоськой с яйцами.
А мы, стоя на перроне, озабоченно обсуждали начавшийся дождь.
– По радио передали, тайфун. “Мэри”. В Японии он натво¬рил... – закуривая сигарету, отметил Володя. Крепкий, словно из гранита высеченное лицо, большой мастер по ремонту судо¬вых двигателей, все, что делает, – делает хорошо.
– До утра “сдохнет”! – с оптимизмом ответил Ростик.
– Как знать! – неуверенно заметил Павел, технолог с судо¬ремонтного завода, охотник до мозга костей, нам кажется, что он родился с ружьем. – В такую погоду хозяин из дома собаку не выгонит.
– Так то собаку! А для нас нет понятия – “погода”! – это уже мой принцип. – Чем хуже по¬года, тем интереснее!
Из охрипшего динамика под шум дождя объявили: “По¬езд “Ти¬хоокеанская – Вла¬ди-восток” от¬правляется”. Раз¬дал¬ся марш “Про¬щание славя¬нки”, загудел стан¬цион¬ный колокол, заг¬нусବвила дудка дежурного по станции, за¬вере¬щал свисток глав¬ного кон¬дук-тора, заревел мощ¬ный гудок пବро¬воза, он оку¬¬тался па¬ром, ляз¬гнули бу¬фера вагонов и сос-тав медленно поплыл мимо голу¬бого уютного вокзала. Убыстряя ход, перес¬тукивая на стрел¬ках, наш поезд скрывался в темной августовс¬кой ночи. Между тем в нашем вагоне...
– Окаянный, який разор, яец у авоськи було два дэсятка! Разорилы, вконец разорилы! – тыча в месиво из желтков и скорлупы, спорила с Валеркой владелица яиц.
Смущенный Валерка стоял перед ней, Василий ножом сос¬кабливал с трико то, что когда-то называлось куриными яйцами.
– И десятка не наберется! – отбивался Валерка.
– Варвар, недоучка, цэ ж всэ мое состояние!.. Люды!.. Ой лыхо мэни! Ой! – причитала бабуля, – Платить по карбованцю за кажнэ! – и, поджав тонкие губы, прищурив бесцветные глаза добавила, – Не то!..
– Бабушка, успокойтесь, заплатим. Так сколько за ваши голубиные яйца?
От гнева бабуля чуть не задохнулась!
– Нехристь, бисово отродье! Разоритель! Воны як гуся¬чьи!..
Спор длился еще минут двадцать. Опустошив свои кошель¬ки, ре¬бята, наконец, потушили конфликт в нашем купе. Все успоко¬и¬лись, мерно  стучали на стыках колеса, Василий привычно взял гитару...
Все перекаты, да перекаты!
Послать бы их по адресу.
На это место уж нету карты.
Идем бредем по абрису...
Два часа ночи. Полусонные, разомлевшие от духоты в ваго¬не, вываливаемся под проливной дождь. Станция Тигровая. Тус¬клая лампочка сквозь сплошную пелену дождя едва осве¬щает перрон. Маленький деревянный вокзальчик. Знаем – ночевать не пустят. Строгие правила – “вок¬зал не ночлежка”. Решаем пе¬реждать до утра в туристском приюте турбазы “Горные клю¬чи”.До приюта два километра по лесу, один брод через речку. Глу-бокая ночь, хлещет дождь, прок¬линая эти “тур¬походы”, про¬ва¬ли¬ваясь в ямы – колдо¬бины, пол-зем к приюту. Слы¬шим шум реки, под¬ходим – река взду¬лась, вброд ид¬ти не хотелось, ищем бревно – оно где-то здесь.
– Сюда! – Ростик нашел брев¬но чуть в стороне от тропин¬ки. Он освещает нам подходы своим “китайским” фонариком, его гордостью, у нас такого не было.
– Ура, препятствие! – и, словно на тренировке, Валерка, Василий и за ними Коля ловко, играючи проскочили по тонкому изгибающемуся скользкому бревну.
Очередь за Любой. Мы застыли в радостном ожидании спектакля. Робкий шажок, второй... Бревно резко изогнулось и...
– Ой!.. Ах!.. Ух!.. А-а-а... – Люба скрывается в ночной воде. Мы отшатываемся от потока брызг. Начинается очередное Лю¬бино представление. Лежа на рюкзаке, она бьет ногами по воде, брызги разлетаются во все стороны. Мы держимся за животы, умирая от смеха.
– Чего гогочете, спасайте! Идолы! – выплевывая воду, кричит Люба. – А-а-а!..
В деревне залаяли собаки, захлопали двери, в некоторых до¬мах засветились окна, где-то рядом застрекотала сонная сорока. Деревня просыпалась от шума на реке.
– Вставай, здесь мелко!
– Ага, ноги замочу! – подняв ноги над водой, лежа на спи¬не, она отчаянно визжала.
– Тяните ее за руки! – общими усилиями, под дружный хо¬хот ставим Любу на ноги. От приключения сон исчез, все шумно обсуждают ночное купание Любы.
– Ты теперича у нас русалка уссурийская! – издевается Ростик.
– Специально подстроили! Почему такое тонкое бревно положили?
– Любочка, это только первый час похода, представляешь сколько будет приключений за два дня?
Мы люди не суеверные, но лучше бы он эти слова не говорил!
Подходим к домикам приюта. В окнах темно. По крыше ба¬рабанит дождь. Стучим в двери. Тишина. Стучим сильнее, нас¬тойчивее. Какая-то возня за дверью.
– Кто там? – недовольный голос из-за двери. У нас от воз¬мущения перехватило дыхание! В тепле, уюте – и недоволен. А мы? Уставшие, промокшие, под дождем на промозглой улице!
– Туристы из Находки!
– Ну и что? – продолжал издеваться над нами голос из-за двери.
– Мы из клуба “Сихотэ-Алинь”!
– Хорошо, здесь уже почти три десятка таких туристов. – Но все-таки нам открывают дверь.
– А в остальных помещениях приюта?
– В остальных еще больше. Медики, политехники...
– И что, везде все занято?
Сбросив рюкзаки в коридорчике, входим, точнее втиски¬ваемся, в комнату. При тусклом освещении свечи в руках мо¬ло¬дого парня наблюдаем живописную картину. На топчане, под топ¬чаном, на печке, у печки, на лавках, на полу, даже на по¬до¬коннике – везде в самых невероятных позах спят туристы.
– Лев, руководитель секции туризма Дальзавода, – зна¬ко¬мимся с парнем.
Разговорились. У нас много общих знакомых. Оба любим по¬ходы, преданы спортивному туризму, неравнодушны к спор¬ту. От холодка встречи не осталось и следа. Проговорили более часа. Так началось наше знакомство, переросшее затем в дол¬го-летнюю дружбу. Лев – прекрасный друг, отличный орга¬ни¬за¬тор. Десятилетиями продолжается наша дружба.
Кто, как и где устроились мои ребята, затихли, уснули. Не помню, как наступило утро. То проваливался в беспокойный тя¬желый сон, то внезапно просыпался. Слышал чей-то храп... по¬хожий на предсмертный хрип, затем сдавленный стон-мыча¬нье, сплошное бульканье, утробный выдох, тишина одна-две секун¬ды, и... все начиналось сначала! То чье-то колено стремилось продырявить мне спину, то словно мешок с мукой на мое лицо кто-то пристраивал свою ногу... Этот кошмар закончился с пени¬ем первого деревенского петуха. Залаяли собаки. Захлопали ка¬литки. Замычали выгоняемые на выпас коровы. Начало шес¬того. Светает. Как обычно, вставать не хотелось. Барабанит нуд¬ный дождь по крыше. Ветки деревьев стучат по окнам. Сильный ве¬тер с утра – это очень плохо. Может, никуда не ходить, а поси¬деть, попеть песни, тепло, много новых людей, знакомства, рас-сказы... Какая вершина в такую погоду? Для чего эти “подвиги”? Нет, надо идти. После горячего утреннего чая выходим.
– Счастливого пути, самоубивцы, не захлебнитесь! – уди¬вленными глазами провожали нас дальзаводские туристы, сту¬денты из политехнического, будущие врачи из медицин¬ского.
– Через час ждем обратно! – кричали сердобольные.
– Счастливо оставаться, “чайники”! – не осталась равно¬душной Люба. “Чайниками” мы называли самую низшую касту туристов.
Вышли за околицу. Обгоняем понурое стадо коров. Шум дождя и ветра. Промокший до последней веточки лес, слякоть на старой, разбитой лесовозами дороге. Частые завалы старых де¬ревьев. Потоки воды по колеям. Шипение мутного потока вздув¬шейся реки вдоль дороги. По реке мимо нас водный поток несет большие сучки, отдельные стволы деревьев. Вода подни¬мается на глазах. Наводнение. Переправ избегаем, прижимы обходим, карабкаясь по кустам и скалам. Доходим до слияния ключей Лесовозного и Смольного. Желания лезть в этот сумас¬шедший поток нет, но надо! Совещаемся. В обычное время здесь переп¬рава – два прыжка по камням, но сейчас... Коварная “Мэри” преподнесла нам сюрприз – не думали мы о таком испытании, как переправа в наводнение!
– И что, нам нужно на тот берег? – Люба с испугом пока¬зывала на противоположный берег.
– Это что, шутка? – смотрят на меня ребята.
– Да! Это не шутка, это серьезное испытание, иного пути на вершину просто нет! – и добавляю: – Переправляемся “стен¬кой”!
Взявшись локоть за локоть, шаг за шагом, медленно, под уг¬лом входим все дальше и дальше в беснующийся шипящий мут¬ный поток. Весь поток принимает на себя самый сильный из нас, Павел.
То ли пот, то ли капли дождя у него на лбу. Последним по течению Ростик, в середине Люба. Треть реки прошли спокойно, но когда бурный поток достиг пояса...
– А-а-а! Ух!.. О-о-о! – неслись над рекой наши вопли.
– Ой, мужики, держите меня! – побледнела Люба.
– Сейчас оторвет от вас! – крепится Ростик. Поток треп¬лет его словно флажок на ветру. Но Павел, сжав губы, медленно, шаг за шагом, упорно продвигался вперед. Стрежень миновали. Стало проще. Противоположный берег. Позади шипел, бесно¬вал¬ся горный поток. Стучали перекатываемые по дну валуны. Обернувшись, не верили, что преодолели эту злую реку. Разу¬ли¬сь. Высыпали из кедов мелкие камешки, песок. Люба считала на ногах синяки от ударов валунов в потоке.
Время обеда. Выбираем место для привала. Останавливаем¬ся под большим хвойным деревом. Под ним чистота, тишина, как-то сразу становится спокойно, уютно. В двух десятках мет¬ров от нас, глухо перекатывая валуны, шумит вздувшийся поток. После первого мгновения, после того как вытерли пот от уста¬лости, напряжения видим, что мы остановились под могучим ти¬сом. Тис! Редкое, божественное дерево. Светло-золотистая, с си¬реневым отливом бархатная кора. Хотелось ласкать дерево, гла¬дить его кору, касаться мягкой хвои, нежно трогать прозрач¬ные рубиновые небольшие ягоды. О тисе мы знали по энцикло¬педии, по книгам певца уссурийской тайги Алексея Ивановича Куренцова. Знали, что у него очень прочная древесина, хорошо обрабатывается. Древесина не поддается гниению. Известны де¬ревья возрастом до четырех тысяч лет.
– В диаметре около метра!
– Как его перекрутило!
– Сколько же ему лет?
– А вы знаете, что китайцы хоронили своих сородичей то¬лько в тисовых гробах? Что своих умерших они хоронили только у себя, в Китае?
Вспомнили о тисовой роще на острове Петрова, о неболь¬ших группах деревьев в районах Молчановки, Монакино. Знали, что тис растет очень медленно. В Приморье его крайне мало... Та¬кой экземпляр, какой мы увидели, – большая ред¬кость. По на¬шим скромным подсчетам, тису было не менее трех тысяч лет! Он уже был солидным деревом во времена Юлия Цезаря, более двух тысяч лет ему было во время нашествия монгольской орды. Наш тис был свидетелем нередких для тайги драм и трагедий. Ти¬су были известны многие тайны уссурийс¬кой тайги...
– Очнитесь, кушать подано! – Валера призывно стучал чер¬паком по крышке ведра. Слышать приглашение Валерки бы¬ло одним удовольствием!
– Ура! Обед!
– Где моя большая чашка? Кто спер мой обеденный тазик?
– Мальчики, пропустите меня без очереди!
Что может быть вкуснее супа из сайры под проливным дож¬дем! Что нам дождь?! Что нам тайфун?! Как прекрасен этот мир с чашкой горячего супа в руках!
Короткий отдых и вновь изматывающий путь через завалы, сплетения лиан вверх по реке. Жесткие колючие ветки цепля¬ются за ноги, изнуряющий дождь изматывает, но ничто не мо¬жет остановить наше движение к вершине.
– Что это? – воскликнул Валерка, склонившись над тем¬ным плоским камнем. – Смотрите, какое-то изображение!
Подходим, вглядываемся. На каменной плите, покрытой зе¬леным мхом, вырисовывается смутное изображение. Володя сди¬рает мох, показывается рисунок. Овал, в нем выпуклое лицо с толстыми выразительными губами, раскосые глаза навыкате, три пряди волос на лбу. Молчим. Потом вопросы посыпались один за другим. Но ответа на них никто из нас не знал. Не знал его и я. Высказываем предположение о древней цивилизации, но какой? В те времена мы ничего не знали ни о Бохае, ни о Зо¬лотой империи чжурчженей.
– Обрати внимание на эту черту. – Владимир сдирает мох с серого гранита. Появляется ровная ложбинка, как бы подчер¬кивающая изображение снизу.
Осматриваемся в надежде обнаружить что-либо еще, но ни¬чего не видим.
...Ровная площадка, вековые кедры вокруг загадочной пли¬ты. Не поняв, что мы нашли, продолжаем продираться вверх (то¬лько через несколько месяцев мы поняли из книг академика Ок¬ладникова, что мы нашли следы древней империи Цзинь). Идти становилось все труднее, узкий распадок с грохочущим бурным потоком был сплошь завален буреломом, пере¬пле¬тен¬ным лиа¬на¬ми.
– Выходи на гребень! – подсказываю Влади¬миру. – На гребне  меньше завалов!
Начинаем выползать из глухого распадка на гребень. Цеп¬ляемся за какие-то кусты, корни деревьев; все скользкое: корни деревьев, покрытые мхом, камни, крутой склон. От трудности подъема темнеет в глазах. Через каждые тридцать-сорок метров подъема останавливаем¬ся. Часто дышим, стучит в висках, от тя¬жести рюкзака отва¬ливаются плечи. Сидим, отдыхаем, молчим, каждый думает о своем. Но что это? Владимир освободил капю¬шон с головы, при¬слушался. Ничего не говоря, показал на вер¬ховье распадка. Слушаю. Там необычный грохот, треск, пушеч¬ные выстрелы... Что это опасность – поняли все!
– Бегом вверх! – команды можно было и не отдавать, по¬могая друг другу, ребята, словно горные козлы, понеслись вверх по крутому склону.
Ужасающий грохот под нами, в распадке, пригвоздил нас там, где застал. Побледневшие, ничего не понимающие, мы смот¬рели вниз. С непередаваемым грохотом, треском ломаемых вековых деревьев, пушечными выстрелами, по распадку неслась каменная лавина! В мгновение срезая деревья, слизывая кустар¬ники, снося завалы, увлекая за собой обломки скал, каменный дракон бесновался под нами. За каменной лавиной, зловеще ши¬пя, с глухим грохотом, хрустом перемалываемых стволов де¬ре¬вьев, вниз устремилась грязевая масса. Сель!.. Мы много читали и слышали о селе, видели в документальных фильмах, но чтобы видеть самим!
Словно зловещее чудовище, сель, сметая и увлекая за собой все, что могло двигаться, извивался в тридцати-сорока метрах под нами. Словно пушечные ядра, отдельные камни выстрелива¬лись из глубины селевого потока. Со свистом, урчанием, шмели¬ным звуком, они сокрушали, калечили все на своем пути.
– Не высовываться! – но это было излишне, каждый пря¬тался кто за деревом, кто за камнем, кто просто распластался на склоне.
– Ай! – взвизгивает Люба, лепешка грязи попала ей на спину.
Глухо дрожал склон под нами, шатались деревья, срыва¬лись отдельно лежащие камни, а в распадке творилось нечто невооб¬разимое. Камни, отдельные скальные обломки, стволы измо¬ча¬ленных деревьев – все это, перемешавшись в грязевом пото¬ке, стремительно проносилось под нами. Наконец шум пос¬те¬пенно затих где-то далеко внизу. Оглушающая тишина. Резко пахло озоном. Шум дождя и ветра на гребне не замечаем. Молча пе¬реглядываемся.
– Вот это да!.. – прохрипел сдавленным голосом Ростик.
– Ну и ну, – выдавил побледневший Василий. – А если бы...
– Везунчики мы! – нервно хохотнула Люба. – Сколько вы  устраивали мне подвохов-приключений, но чтобы такое...
От нервного потрясения неестественно громко разговари¬вая, смеясь к месту и не к месту, перебивая друг друга, ребята делились своими ощущениями. Все понимали, что были свидете¬лями необузданной стихии. Понимали, что только случайность, а может Бог, сберег нас, нашу группу, помог избежать трагедии... В Приморье сель большая редкость. Следы селя отмечены в вер¬ховьях реки Кхуцин, Бикина. В Южном Приморье сель не наб-людался. Прошло минут двадцать, пока мы не вспомнили о рюк¬заках.
– Ах! Пакостница, что же ты натворила! – причитала над своим, сплошь обляпанным голубым рюкзаком Люба.
– А ты чего здесь делаешь? – стаскивал громадный бу¬лыжник с рюкзака Василий.
– Нет, ну что за напасть? Откуда этот булыган знал о моих запасах? – Мы, ничего не понимая, смотрим на Ростика. – Взял для сугреву на вершине, и... – сплюснутая фляжка не оставляла надежд, что там что-то осталось. – Какая была калиновка!
Горю Ростика не было предела, он как-то весь съежился, возле губ появилась скорбная складка. Готовить настойки Рос¬тик умел и при удобном случае угощал нас то “табуретовкой” с лимонником, то чистое виноградное вино сводило наших девчат с ума, то его знаменитая “женьшеневка”, а его перчики в бутыл¬ке, обжига¬ющие от одного вида! Вот и сейчас мы все лишились очередного шедевра Ростика. Жаль. Мы все по очереди нюхаем остатки из сплюснутой фляжки. Да, потеря невосполнимая! Ус¬покаиваем, как можем, Ростика, но дождь все продолжает ли¬ть и лить, беснуется ветер на гребне, и... фляжка пуста! Вся мужская группа и примкнувшая к ним Люба выражали Ростику “со¬бо¬лез-нование”, утирая скупую мужскую слезу. Но этой поте¬рей дело не закончилось. У кого разбита чашка, у кого, словно осколками, изрешечен рюкзак, у Валерки словно ножом срезана лямка рюк¬зака, у Павла в патронташе сплюснуты камнем два заряженных патрона. Да, ретировались мы вовремя... Через тридцать – со¬рок минут продолжали двигаться по гребню к вершине. Под са¬мой вершиной мы увидели и причину селя. Большой участок ск¬лона желтел свежей глиной, по обнажен¬ному склону, обгоняя друг друга, неслись бурные желтые по¬токи. Весь почвенный пок¬ров с кустами, деревьями, лежа¬щими на нем камнями, пе¬ре¬пол¬ненный влагой, сорвался с гли¬няной подложки и ушел вниз. С каждым мгновением он увели¬чивался в обьеме, захватывая все больше и больше камней, деревьев, сры¬вая почву, загребая воду в речке, а дальше... Дальше мы все ви¬дели. Попытались пройти по обнаженному склону, но когда ноги перестали находить опо¬ру и мы засколь¬зили вниз, то отказались от этой попытки.
– Даже Арсеньев такого не наблюдал! – заметил Вла¬димир.
– Что не наблюдал, то верно. Редкое зрелище!..
– Нашим рассказам никто не поверит!
– Главное, что мы живы и целы!
– А фляжка? – возмутился Ростик. – Была такая ка¬ли¬нов¬ка!
– А вы видели громадный обломок скалы, который плыл в потоке?
– А кто-нибудь сфотогр... – вопрос Павла повис в воздухе.
У каждого на шее болтался фотоаппарат, запасы пленок в непромокаемых мешочках. Но события развивались столь стре¬мительно, что о своих фотоаппаратах все забыли.
А на гребне бушевал и метался сильный ветер. Скрипели громадные ели, глухо шумели кедры, пригибался кустарник, ле¬тели мелкие ветки, сорванные с каменных берез листочки. Под колючими ударами дождя и ветра пробираемся вверх. Дви¬жем¬ся с трудом. Словно мелкий песок, дождь сечет наши лица. От¬ворачиваясь, боком отвоевывая каждый метр, медленно дви¬жем¬ся к вершине. Лес кончился, исчезли деревья, кустарник, скро вершина. Идти стало еще труднее.
– Что будем делать? – кричит мне в ухо Владимир.
– Дойдем до вершины, там решим! – кричу в ответ.
Порывы ветра настолько сильны, что физически ощущаем, как нас вместе с рюкзаками поднимает в воздух. Кажется, идем целую вечность, все смешалось в нашем сознании. Такое чув¬ство, как будто весь мир – это ураганный ветер, сплошная пеле¬на тумана, этот гул тайфуна...
– Сюда! – призывно махнул рукой Ростик и исчез в каком-то углублении.
Скатываемся к нему в какую-то яму. Осматриваемся. Раз¬рушенный блиндаж времен войны. Во время войны здесь был наб¬людательный пост. Перекрытия сгнили. Осталась яма в рост человека. Это уже вершина Смольной. Видимость – ноль. Рев и стон ветра над нашими головами. Хлесткий дождь. На часах вре¬мя клонится к вечеру. Пора на привал. Здесь оставаться нельзя.
– А на привал вставать будем? – интересуется Люба.
Она выразила мысли всех: все измотаны, измочалены, все силы ушли на подъем, на борьбу с ветром, дождем, нервное пот¬рясение. Объясняю, что становиться на привал здесь нель¬зя–большая опасность грозового разряда и условия для бивуака оче¬нь сложные.
– Спускаемся в сторону Ворошиловки. Прямо на юг. По вы¬¬соте метров триста. Там на плече сопки хороший ельник. Там и остановимся!
Ростик, надев рюкзак, высунулся из блиндажа, но порыв вет¬¬ра опрокинул его на нас. Мы едва успели его подхватить. Для такого ветра он слишком легкий.
– Дай я! – Павел, высокий, крепко сбитый, в больших охотничьих сапогах выходит навстречу взбесившимуся ветру.
Не знаю, сколько хлестал нас тайфун наотмашь по лицу, стремясь оторвать от скользкого склона, но передохнуть, выпря¬миться мы смогли только в глухо шумевшем густом ельнике. Быстро разбиваем лагерь. Уже горит костер. Дождь не утихает. С тента собираем воду для пищи. Готовим ужин. От ветра, нап¬ряжения все устали. После ужина мы обычно пели песни, но се¬годня расползаемся по своим палаткам. В теплом, сухом спаль¬нике пытаемся заснуть. Перед глазами сель... каменная лавина... бесконечный подъем. Барабанит дождь, пытается сорвать палат¬ку ветер. Засыпаем.
– А-а-а... – Просыпаюсь от истошного вопля. Кто кричит в соседней палатке? Толкаю в бок Ростика.
– Слышишь? Что там?
– Да рядом какое-то дерево грохнулось...
– Все живы? – кричу соседям.
– Живы! Это Валерка кричал во сне, что  ему не дали добавки.
...Два часа ночи. Глухие удары, то одно, то другое дерево, не выдержав напора ветра, с вывороченными корнями опроки¬ды¬валось с треском и шумом. Слушая беснующуюся природу, за¬сы¬паю.
Просыпаюсь от яркого света в палатке. Слепящий свет, зве¬нящая тишина. От неожиданности выпрыгиваю из спаль¬ника...
– Солнце! Мужики, вставайте! Солнце! – от радости я, по¬луголый, прыгаю между палаток. – Ура! Солнце! Небо-о-о!
Разбуженные моим “телячьим восторгом”, из палаток высо¬вываются полусонные ребята, оглушенные солнцем, тишиной, они вначале ничего не понимают, но затем...
– Красотища какая!
– Тайга! Горы! Вы слышите меня? Это я! Я, Люба! Я люблю тебя, тайга! Горы, здравствуйте! – стройная, высокая, с осиной талией Люба радовалась переполнявшей ее энергии, счастью жиз¬ни, счастью свободы...
А на небе ни единого облачка! До безумия бездонная синева над нами, из-за далекого хребта Тачин-Гуан выплывало умытое, розовое, чистое солнце. Нет ни вчерашнего тайфуна, ни бесну¬ющегося ветра, ни хлесткого дождя. Только звон редких капель с мокрой хвои да ровный гул водопадов далеко внизу под нами на¬поминал о вчерашнем тайфуне. Далеко внизу, в глухих рас¬пад¬ках, розовеет туман, на наших глазах он медленно тает, исчезая в лучах солнца. Золотом отливали грозные бастионы хребта Чан¬далаз. На другой стороне долины высилась громада Макарихи, а еще дальше чуть голубоватым штришком угады¬вается Облачная – до нее более ста километров...
– Ребята! Как величаво отсюда смотрится Чандалаз, словно фантастический корабль над морем облаков...
– Есть же чудеса на свете! – мечтательная Люба любо¬ва¬лась красотой Чандалаза, прислушивалась к ровному силь¬ному гулу Ворошиловских водопадов далеко внизу под нами.
После завтрака отдохнувшие, радостные начинаем длин¬ный спуск. Крупная осыпь, громадные скалы – все переплетено лианами лимонника, винограда, среди этого зеленого буйства ко¬варные заросли “чертового дерева” – аралии и вездесущего элеутерокока.
Вчерашний тайфун переполнил речку, и водопады шумели на полную мощь. С высоты более пяти метров хрустальный по¬ток, переливаясь в лучах солнца, падал в темно-фиолетовое, ка¬завшееся бездонным озеро.
– Искупаемся? – в мгновение сбросив рюкзаки, одежду, ребята бросились со скального выступа в озеро.
– О-о-о! А-а-а! – мы смотрели на орущих ребят, выныр¬нув¬ших посреди озера с криками и воплями.
– Чего пугаете тайгу и рыбу? – Люба непонимающе смот¬рела на ребят.
– А ты сунься в воду, тогда не будешь спрашивать.
Вода была ледяная. Красные, словно отваренные крабы, ре¬бя¬та прыгали вокруг нас, пытались спихнуть в воду, но мы не стали искушать судьбу...
Нижний водопад. Ели, светлые стволы маньчжурского оре¬ха, бархатные стволы пробкового дуба, гроздья лимонника, чер¬неющие кисти винограда. В небе радуга. Водопад глухо роко¬чет, как бы ворча на нас, что мы потревожили его покой.
От водопадов вела нахоженная туристами тропа, с ука¬за¬те¬лями, местами для отдыха, костров, ночевок. К вечеру устав¬шие, переполненные впечатлениями и приключениями, втя¬ги¬ваемся в тихий чистенький поселок энергетиков. Ровные, тихие улицы. Везде чистота, опрятные клумбы с цветами, бюсты ком¬пози¬то¬ров, в небольшом естественном парке памятник Пуш¬кину.
Оборачиваемся назад. Позади нас возвышается мощный хр嬬бет Чандалаз с его пещерами, гротами, подземными реками, с местами, где никогда не ступала нога человека. Смотрим на тем¬ную от хвойного леса вершину горы Смольная. Там, в глухом распадке, среди тайги осталась наша странная находка.
Таинственный Чандалаз привлекал наши взоры, хотелось ско¬рее вновь встретиться с горами, лесом, с уссурийской тайгой.
Глава 2
Валентина.
Сады. – Валентина. – Баба Наташа. – Азимут. – Палатка. – Рождение дня. – Древнее кладбище. – Ново-Литовск.
Середина мая. Месяц цветов. Розовая метель, нежный аро¬мат, божественное цветение абрикосов – мы среди садов Нес¬воевки. Сады протянулись на многие километры вдоль до¬ро¬ги. От Несвоевки до Ворошиловки – небольшой деревушке на отрогах хребта Чандалаз – все в цветущих садах.
– Девчата! Оглянитесь! – худенькая, стройная, с длин¬ны¬ми светлыми косами Валя, вчерашняя школьница, смот¬рела на буйство цветущего сада широко открытыми глазами. Валя в по¬хо¬де впервые, все для нее откровение. И эти сады, и сереб¬ряный перезвон горной реки, и майское солнце и поющий, неви¬димый в голубом небе жаворонок. От восторга она прыгала, смеялась, широко раскинув руки:
– Люди! Это я! Как прекрасна жизнь! – восторженно кри¬чала Валентина, спугнув стайку синичек с ближайшего дерева.
– Идем, идем! – поправил очки Толя Блинцов, высокий су¬хощавый юноша. Он замыкающий в группе.
– Толя, не мешай радоваться. Кой раз вырвалась на при¬роду...
Этот поход мы любили совершать во время цветения садов. Груши, абрикосы, сливы, яблони – все в безумной белиз¬не. Лег¬кий ветерок разносит аромат цветов, гудят пчелы, яркие ба¬боч¬ки порхают перед нами, вдоль дороги, на откосах, в каплях росы белоснежные пионы...
Пробуждение природы, наступление весны, жизнь расте¬ний лучше всего чувствовать в цветущем саду. Цветущий сад оду¬хотворяет человека, наполняет его радостью. Мальчишки и дев¬чонки, словно воробышки, весело переговариваясь, нас¬¬лаж¬дались красотой.
– Держите меня, сейчас полечу! – романтичная Валентина зажмурила глаза, подняв руки повернулась к солнцу.
– Не забудь рюкзак, когда полетишь! – напомнил прак¬тич¬ный Володя Барабанов, – Заодно и мой прихвати, – и он стал снимать с плеч свой огромный рюкзак.
– Сам донесешь! Валя, взлетай! – освобождала для взлета место подруга Валентины, шустрая Елена.
Все остановились, ожидая взлета Валентины – настолько убе¬дительны были ее слова.
– Чего же не взлетаешь? – потерял терпение Толик.
Глаза Валентины светились счастьем, она витала где – то в облаках, там, где пел свою весеннюю песню жаворонок.
– Ой, смотрите, ландыши! – Валентина наклонилась над нежным, скромным майским цветком.
– Нет,простите меня, но мы сегодня до Ворошиловки не дой¬дем! – начал возмущаться Анатолий.
Часа через два мы подошли к переправе через горную реку. На противоположном берегу потемневшие от времени деревян¬ные домики с крышами из тесаных досок. Возле каждого дома сад, чистенькая улица, небольшой магазинчик, кузница, на бе¬регу реки русская баня. Два домика приюта турбазы “Гор¬ные ключи”. В огороде копо¬шится ба-бушка Наталия Баглай – она смотритель приюта, хозяйка.
– Здравствуйте, баба Ната¬ша! – хором здороваемся.
– Ой, дывысь, яки зе¬лене¬ньки. Откуда ты их взял, Та¬ся? – она всегда так меня на-зывала. Только мама звала меня так в да¬ле¬кие годы детства...
– Заходьте, распо¬лагай¬те¬сь. Сейчас борща со сметаной от¬ведаете, молочка от буренки. Ой, чего же я... – и она побежала в беленький домик. Пос¬лы¬шался звон тарелок, звук наливаемого молока. На столе поя¬ви¬ли¬сь глиняные чашки и кружки. Дур¬манящий запах укра¬инс¬ко¬го борща сводил моих ребят с ума, они завороженными глазами смотрели на стол. А на столе стояли за¬потевшие кружки с мо¬локом, пахучий домашний подовый хлеб и полные тарелки бор¬ща...
– Хлопчики, сидайте, ой, яка гарна дивчина! – Она смот¬рела на Валентину. – Яки косы, яки глаза, а яка ж красуня! – От смущения Валентина покраснела, опустила свои глаза.
Сидя за столом, ребята вначале смущались, но попробовав борща...
– Все! Никуда я не пойду! Остаюсь у бабы Наталии! – бе¬заппеляционно заявила Нина, невысокого роста, бойкая, с чер¬ными блестящими глазами.
– А ты сможешь вставать в пять утра?
– А дрова колоть, а зимой за коровой убирать, а... – нале¬тели мальчишки на Нину.
– Не мешай человеку мечтать!
– Как мне хочется научиться так вкусно готовить!..
После обеда добродушные, ленивые ребята сидели в тени и ждали команды. Обед закончен, прощаемся с гостеприимной ба¬бой Наталией Баглай. Худенькая, со сложенными на груди мо¬золистыми руками, она стояла у калитки и смотрела нам вслед.
– Приходьте, буду ждать!
Непроходимый с виду лес поглотил нашу группу. Слева от нас отвесные скалы хребта Чандалаз, справа отроги хребта Пи¬дан – перед нами километры тайги без троп и дорог. Идем по азимуту. Склонившись над листом карты, намечаем маршрут, бе¬рем азимут и попеременно, сменяя друг друга, начинаем про¬дираться сквозь дебри тай¬ги. Направляющая Тамара, сжав по¬бе¬левшими руками компас, не отрывая глаз от рыс-кающей ст¬рел¬ки, не выбирая пути, вела группу.
–Тамара, обойди завал!
– Ага, собьюсь с азимута!
–Завалы надо обходить и брать поправку на это отклоне¬ние, – начинаю обучать на хо-ду, как правильно ходить по ази¬муту. – Не обязательно все время смотреть на компас, можно заметить под каким углом светит солнце и использовать его.
Короткий отдых, Валентина склонилась над незабудками, Тବмара рассматривает карту, Володя дует на ногу – у него мо¬золь. Сердобольная Лена дает ему пластырь.
– Нина, возьми компас у Тамары! – объясняю азы хож¬де¬ния по азимуту и работы с компасом.Испуганно берет компас в руки, берет азимут и... пошла в обратную сторону.
– Ты походи вокруг нас, а мы посидим! – язвит Володя Ба¬рабанов.
– Не ехидничай, покажи где север!
– А здесь севера нет, здесь только юг! – шутит Володя, но показывает ошибку, допущенную Ниной.
Спуски в распадки, бесконечные подъемы, броды, завалы, пе¬реплетение лиан, каменные осыпи измотали моих ребят, они за¬тихли, устали, идут не реагируя на тяжесть рюкзаков за пле¬чами. Солнце скатывается к горизонту. Привал. Бивак на ночев¬ку. В группе никто не ставил палатки, обучаю во время разбивки бивака.
–Мы сами, чего здесь сложного!–обращаются ко мне дев¬чата.
– Хорошо, я не вмешиваюсь, ставьте!
Валентина и Лена взяли палатку и долго разбирались, где дн謬ще, наконец обнаружили, что днище не имеет оттяжек и ста¬ли распутывать оттяжки. После долгих мытарств девочки рас¬пу¬тали веревки.
– Не тяни, чуть отпусти! Неумеха! – Валентина тянет свою оттяжку, Лена не удерживает, выпускает свою – палатка падает.
– Дай я! – Лена тянет свою сторону, кое-как крепит от¬тяж¬ку за тонкую былинку какого-то куста. – Готово! Крепи свою сторону! – повелительно командует Лена.
Валя тянет свою веревку, тростинка Елены ломается и па¬латка вновь падает. Валентина и Елена красноречиво смотрят друг на друга. От напряжения выступил пот на лбу.
Ой, кто там? – испуганная Валя показывает на шевеля¬щу¬юся упавшую палатку. Из палатки неслись какие-то сдавленные звуки, вопли, хрип.
– Ой, мы кого-то поймали! Ой, оно живое! – Елена спо¬ты¬кается о корень и падает на палатку.
– А...а...а – истошный крик взбудоражил весь лагерь,– Пе¬рестаньте прыгать на моей голове!
– Толик, это ты? – сидя на барахтающемся в палатке То¬лике, вертит головой Елена. – Где ты? – непонимающе спра¬шивает она.
– Да слезь же ты с моей головы! Спасите! – уже орет То¬лик из последних сил.
Общими усилиями находим вход в палатку и за ноги выво¬лакиваем побледневшего Толика. Глаза его метали гром и мол¬нию.
– Еще немного, и вы бы несли через тайгу мое молодое кра¬сивое тело!
– А чего это ты вперся в нашу палатку? – подбоченилась Валентина, глаза потемнели, косы растрепались.
– Дай я его огрею сковородкой! – вмешалась ожившая Еле¬на. – Дай я с ним побеседую.
Наконец разобрались и продолжили ставить палатку. Ста¬вили ее долго: то днище было верхом, то терялся куда-то вход, то отрывалась оттяжка...
Володя с Ниной приготовили ужин, Толик успел поймать в речушке пескарей и гольянов, Татьяна нашла деловито шипя¬ще¬го ежика, а мои девочки все возились с палатками. Я не вме¬ши¬вался.
– Принимайте, готово! – уставшие, чумазые, с забин¬то¬ван¬ными пальцами Валентина и Елена победоносно смотрели на меня. Подхожу к поставленной палатке. Издевательски пере¬ко¬шенная, завалившаяся назад, со складками через весь скат, па¬латка стояла на честном слове.
– Ну как? Мы славненько поставили? – довольная Вален¬тина победоносно оглядела наш лагерь, стоя у своей палатки.
Смотрю на девчат, смотрю на палатку – и молчу.
– Молодцы, девочки! Без слез смотреть нельзя ни на вас, ни на палатку!
Валентина и Елена умудрились поставить вывернутую па¬лат¬ку – как они смогли это сделать для меня и сейчас загадка.
– Да, порадовали вы меня!.. – протягиваю я.
– Мы молодцы?
– Молодцы... А сейчас ставить все сначала. Ваша палатка упадет от первого прикосновения!
Кропотливо и доходчиво объясняю тонкости при постанов¬ке, через десять минут палатка стоит как на образцовом слете.
Словно бриллианты на бархате, сверкают звезды над нами. Тихо. Вдалеке мерно “ду-ду...”, тишина и вновь “ду-ду...” поет нез¬накомая нам птица.
Вся группа сидит у костра и поет песни. Туристские песни! Они хороши не на фестивалях и смотрах – их надо петь самому, даже если у тебя нет ни слуха, ни голоса. Туристская песня и соз¬давалась для тех, кто неравнодушен к природе, чистой и вер¬ной дружбе, взаимовыручке. Туристская песня не терпит фа¬льши фес¬тивалей, где все подвержено только стремлению к то¬му, что¬бы песню заметили, чтобы автора отметили, чтобы стать дип¬ло¬мантом. Ничего этого мои ребята не знают, они просто по¬ют лю¬бимые песни.
Я смотрю на костер догорающий,–
Гаснет розовый отблеск огня,
После трудного дня спят товарищи
Почему среди них нет тебя?
Перепеты все известные песни, рассказаны истории о “си¬ней бороде”, о привидениях. Далеко за полночь засыпаем. Перед сном объявляю: “Подъем в пять утра – встречаем рождение дня”.
Пять часов утра. Все небо в звездах. Расталкиваю ребят в па¬латках, выволакиваю их наружу. Ребята сонно отмахивают¬ся,пытаются вновь заползти в палатки, не тут-то было – мы вно¬вь и вновь выволакиваем всех к костру. Наконец с кружкой грячего чая ребята стали ждать рассвета.
– А где Тамара?
– А она спряталась под рюкзаками в палатке!
– Вытаскивай! – Толик и Володя выволакивают визжа¬щую Тамару из палатки.
У уютного костра наблюдаем рождение дня. На востоке, на горизонте появилась чуть видимая бледная полоска. Где-то ря¬дом, в кустах у речки, испуганно пискнула пичужка и затихла. С каждым мгновением бледная полоска быстро увеличивается на глазах изумленных ребят. Появляется бледно-розовый роб¬кий лу¬¬чик, он стремительно разгорается, начинает гасить звезды на небосводе, самые яркие сопротивляются. Возле красного лу¬ча вспыхивает яркая бирюза с зеленоватым оттенком, и вдруг в до¬ли секунды яркий голубой луч пронзает всю восточную часть не¬босвода!
– Ребята, это же волшебство! Боже, как красиво! – шепчет Валентина, глаза повлажнели от восторга, ребята смотрели на это чудо рождения дня.
В лесу раздались вначале робкие голоса птиц, они щебетали, замолкали, словно настраивая свои голоса. Весь восток в пожаре рассвета. Вдалеке стали видны голубые сопки, в глубоких рас¬падках затих серебряный туман, над Черным кустом вот-вот поя-вится диск солнца. Тишина в лесу. Еще мгновение – и крае¬шек розового чистого диска стал медленно выплывать из-за со¬пок. Словно по мановению невидимого дирижера запели все пти¬цы. Сколько звуков! Трели, свист, сложные рулады каких-то неведомых нам птиц, стрекотанье – лес переполнен пением. Это было настолько неожиданно, что мои ребята опешили. Мед¬ленно, с достоинством, из-за горизонта вставало чистое золотое солнце. Радость пернатых достигла апогея, казалось, пела вся тай¬га, встречая рождение нового дня. Как они пели! Заво¬ро¬жен¬ные неизгладимым зрелищем рождения дня, ребята не сводили глаз с востока.
– Ребята!.. – только и смогла выдохнуть Валентина, Неу¬жели это не сон?
– Даже не предполагала, что это так красиво!
В распадках медленно таял фиолетово-сиреневый туман, под пение птиц первые лучи солнца коснулись верхушек дере¬вьев, позолотили дальние вершины сопок.
– Здравствуй, солнышко! Здравствуй, ясное! – стихами за¬говорила Валентина. – С рождением тебя, новый день!
Солнце поднялось над горизонтом, птицы прекратили пе¬ние, растворился в распадках туман. Притихшие ребята осмыс¬ли¬вали виденное. Счастье видеть рождение дня в мае, когда про¬сыпается вся природа, когда птицы вьют гнезда, когда вся при¬рода дышит жизнью, удается далеко не каждому и не всегда.
– А в городе этого не увидишь... – кто-то заметил у костра.
– Такое запоминается на всю жизнь! – с мнением Вален¬тины согласились все.
На завтрак договорились приготовить папоротник – у од¬ного корейца мы узнали секрет его приготовления.
– Все за папоротником!
Минут через десять принесли столько папоротника, но отобрали только орляк, отварили, пожарили с тушенкой.
– Давайте еще приготовим! – облизывая ложку, Толик умляюще смотрел на дежурных.
– Ремень не застегнешь, в автобус не влезешь, посмотри на себя – ушей из-за щек не видно! – Татьяна тряхнула прической и добавила:
– Можешь облизать сковородку, если хочешь!
Солнце поднялось над сопками, когда мы, собрав бивак, прдолжали свой путь к Ново-Литовску. По редкому дубняку спус¬¬каемся к реке Таудеми. Дальнейший маршрут на заброшен¬ное село Ново-Михайловка. Сквозь редкие деревья вдалеке ви¬дим поля, пыль за трактором, пасутся коровы.
– Мальчики, смотрите! – Татьяна испуганно прижимается к Нине, – Смотрите, что это?
Несколько плит с иероглифами. Древние надгробия. Пыта¬емся найти даты, определить возраст захоронений – ничего не находим. Из любопытства осматриваем окрестности.
– Здесь еще одна! – зовет нас Толик. Крик его раздается метрах в ста ниже по склону.
На плите полустертое изображение, покрытое бархатом мха. Сдираем мох.
– Да это какое-то лицо! И черта поперек. Может здесь за¬копан клад? – с восторгом ребята осматривают плиту. Толик с Володей руками начинают рыть землю у плиты.
Сразу же вспоминаю странную находку на сопке Смольная, вспоминаю сель, ураган... Там было точно такое же изобра¬же¬ние, только здесь оно почти незаметно, о нем можно только до¬гадываться. Автоматически беру азимут своим жидкостным ком¬пасом. Азимут показывал на вершину Чандалаза. Насколько хва¬тает знаний, рассказываю подробно о Бохайском царстве, о золотой империи Чжурчженей, о древних городах исчезнув¬ше¬го государства на территории Приморского края. Расска¬зы¬ваю о найденной плите под Смольной.
– А когда это было? А где была столица? А где можно по¬читать?
– А та плита... Что, там тоже были захоронения?
В обсуждении, рассказах о древних чжурчженях выходим на светлую реку Таудеми. На берегу рыбаки удивленно рассмат¬ривают нас – почерневших от костров, возбужденных, в штор¬мовках, с громадными рюкзаками за плечами.
В обед мы уже пробовали вкусную уху из ленков, пес¬трушки, пескарей, гольянов – Толя и Володя постарались. Дев¬чата свили венки из цветов и, словно феи, бродили по чистому берегу реки. Светило Солнце, стрекотали кузнечики, цвели яр¬кие лилии, суетились над цветами деловитые пчелы, иногда оза¬боченно пролетали майские жуки.
– А когда мы снова сможем пойти в поход?
– А можно я приглашу свою подругу?
– А я... Я буду путешествовать всю жизнь!
Поход еще не закончился, а ребята уже жили следующим. К вечеру уставшие, запыленные входим в большой чистый посе¬лок Ново-Литовск. Ровные ряды домиков, несколько мага¬зинов, клуб, новая школа, почта, на лавочках старушки с шелу¬хой се¬мечек у ног обсуждали всех проходящих, досталось и нам.
Остановка автобуса. На горизонте мощный гребень хребта Чандалаз как бы смотрел на нас, ожидая нашего прихода. Вскоре подошел автобус.
– До скорой встречи! – попрощалась с тайгой простая рус¬ская девушка по имени Валентина.
Глава 3
Зимнее восхождение.
Зимний поход. – Первая ночевка. – г.Облачная. – Зловещее соседство. – Ночной переполох. – Нецке. – Поселок Лазо.
– А какие лыжи брать? – в клубе Люба стала распра¬шивать участников зимнего похода.
– Ты все-таки решилась?
О зимнем походе в нашем клубе знали все. Большинство хо¬тело испытать себя в походе – ночевки в палатке, мороз, вос¬хождение на Облачную, новые встречи, уви¬деть тайгу, укрытую снегом. Долгими вечерами обсуждали все: мар¬шрут, состав груп¬пы, снаряжение.
– А подушки в зимнем походе нужны?.. – задав вопрос, Марина поняла всю комичность ситуации. Подушки в поход не берут.
– Ты еще перину захвати! – весельчак и балагур Володя Буня, никогда не унывающий, всегда с улыбкой, часто попа¬дающий в смешные и нелепые истории.
– А что вместо подушки? – не отстает Марина.
Объясняю, что в походах под голову кладут или рюкзак или связку веревок.
– Бахилы из парусины или из брезента?
– Крепление жесткое или полумягкое?
– Какая обувь?
Вопросы, вопросы... Если собрать все вопросы!..
– А махровое полотенце брать для бани? – издевается над нами Марина.
– Можете брать все, что пожелаете, но помните что все это нести на своих плечах.
Собрав все снаряжение в клубе, мы увидели горы вещей: здесь и спальники, и какие – то подстилки, и веревки, и ледовые кошки, и пилы, топоры, ведра, черпаки, эмалированные кружки больше, чем кастрюля. Кошмар!
– Ростик, садись с Володей и сделай ревизию всего снаря¬жения!
Ростик с Володей быстро разобрали гору вещей – большая часть остается в клубе, а небольшая идет в поход.
– И это все?
– А вы что, в санаторий собрались?
– Почему одну пилу берем и один топор?
Недовольных было много, но поход требует обдуманных ре¬шений.
– Марина, зачем тебе два полотенца?
– Одно для ног, другое для лица...
У ребят от такой наивности открылись рты.
– Ты что, издеваешься? Может, ты еще китайский фарфор с собой возьмешь?
Все снаряжение собрано, уложены рюкзаки, на автобусе до¬бираемся до таежной деревушки Сабаши.
Непривычной для тихой деревушки шумной группой выва¬ливаемся из автобуса, выгружаем рюкзаки, какие-то свер¬тки, связки лыж, ведра и сверхзакутанную Любу. Фыркнув бензино¬выми парами, автобус исчез за околицей. Стало тихо. Среди до¬роги груда, состоящая из рюкзаков, лыжных палок, лыж. Куча была очень внушительной.
– И это все наше? – с недоумением Люба показывала на горы вещей.
Вокруг нас собрались вездесущие мальчишки, две-три со¬ба¬ки беззлобно лаяли на нас, во дворах мычали коровы, чер¬ный кот, щурясь, сидел на заборе.
– Смотри, Васяня, цыгане приехали!
– Не-е... Это яки-то туристы. Бездельники – так мамка ска¬зывала...
– А куда они идут? Дяденька, куда вы идете?
– В тайгу, шукать клад будут. Деда говорил, что наша тайга – это сущий клад для городских...
Под такой диалог мы надеваем лыжи, разбираем рюкзаки, груда вещей постепенно тает.
– Кто не взял булку хлеба? – Ростик распределяет допол¬нительный груз.
Все молчали. Начинаем проверять. Хлеб взяли все. Лиш¬нюю булку Ростик прячет в свой рюкзак. У одних выясняется, что не подходит крепление, у других неправильно уложен рюк¬зак. Наконец, через час после приезда медленно выходим из де¬ревни. Позади мир цивилизации, телевизоров, политики, пов¬сед¬невных забот – впереди борьба с морозом, рыхлым снегом, тяжелым рюкзаком. Встреча с тайгой, горой Облачная, мелкими и большими приключениями – спутниками любого сложного по¬хода.
Первые шаги по целинному снегу разогревают нас, ребята снимают лишнее.
– Ну и дура же я! Ну и дура! Зачем понадевала эти ко¬жушки! – ворчит Люба.
– А ты сними лишнее и положи под клапан, – советует Ма¬рина, стройная, черноглазая девушка, с улыбкой на смуглом ли¬це. Работает крановщицей, общительная, тренированная. Иду¬щий впереди работает как бульдозер, выбивается из сил, нас де¬сять, меняемся каждые десять минут, отработал первым – уходишь в хвост группы – отдыхай. Последнему идти одно удо¬вольствие: накатанная лыжня среди хвойного леса – зре¬лище и удовольствие неповторимые!
Через три часа останавливаемся на первую ночевку в па¬латке.
– Минус тридцать пять! – оповещает Володя, он у нас сле¬дит за погодой.
– Ого, какой мороз, а незаметно!
– Сухой воздух и ветра нет.
Тщательно ставим палатку, заготавливаем сухой лес, уста¬навливаем в палатке миниатюрную печурку – сделали по чер¬тежам, взятым из туристической литературы. У костра не хо¬лод¬но. Все работают. Никто не сидит и не ждет. Заготовить дрова, распилить, наколоть их, разжечь костер, приготовить пищу, ус¬тановить палатку – рабо¬ты хватает всем. Наконец, все заботы по устройству бивака позади. Сидим на своих спальниках, пьем чай. Багровые блики из печурки отражаются на лицах ребят. В палатке просто жарко! За парусиной – минус тридцать с гаком, а здесь!
– Ну и жара! Мужики! И это трудности зимнего похода? И это зимний холод! – издевается над нами Люба.
– Не спеши, поход только начался... – рассудительный Ге¬на Митриев успокаивает Любу.
– Ростик, спой! – упрашивает Люба.
Ростик берет свою походную гитару, побывавшую и на Сая¬нах, и на Кольском и на Приполярном Урале.
Снег, снег, снег, снег,
Снег над тайгою кружится...
Вьюга заносит следы наших саней.
Снег, снег, снег, снег...
Пусть тебе нынче приснится
Залитый солнцем вокзальный перрон
Завтрашних дней...
После каждой песни небольшая пауза, каждый живет пес¬ней. Туристические песни настолько проникнуты роман¬тикой по¬ходов, доброты, счастья, красоты, что не оставляют равно¬душ¬ными никого.
– Ребята, какое счастье сидеть вот так среди тайги в трескучий мороз и петь любимые песни! – мечтательно произ¬носит Марина.
– Помнишь, товарищ, белые снега... – начинает Люба. – Походные песни, они от сердца!
Еще добрый час рассуждаем о песнях, походах, о тайге, о труд¬ностях. Под ровное гудение пламени в печурке засыпаем. Ч嬬рез каждый час меняются дежурные.
Среди ночи просыпаюсь от тишины и холода, нос замер¬зает, открываю глаза – в печке тишина, у печки спит дежурный. Включаю фонарик – это Валерка. Спит.
– Валерка, проснись, Валерка! – пытаюсь разбудить де¬журного.
– А! Что, что случилось? Где я? – ошалелый Валерка пы¬тается освободиться от сна. Увидев потухшую печь, все понял. Загремела открываемая дверка, зажглась лучина, появилось пла¬мя, в палатке стало быстро теплеть. Вскоре меняю Валеру – мое дежурство. Тихо. Решаю выйти на улицу. Чтобы не потрево¬жить ребят и не напустить холода, осторожно выхожу из палат¬ки. Си¬льный мороз. На небе полная луна. Звонко скрипит снег под но¬гами. В загадочном лунном свете затихли покрытые се¬реб¬рис¬тым снегом ели. Ни звука. Звезды настолько близки,что каза¬лось – можно достать рукой. Блестит Млечный путь, над гори¬зонтом – голубая Венера, созвездие Ориона распласталось на полнеба, тихо мерцает далекая Полярная звезда. Через весь не¬босвод ос¬тавляет след метеор – успеваю загадать желание – пу¬те¬шес¬тво¬вать, не знаю, сбудется ли? Вижу громадную спираль нашей галактики. Нахожу созвездие “Стожары”, считаю звез¬ды, нас¬чи¬тываю более десяти – зрение отличное. Хотелось смотреть и смотреть на звездное небо, но очень холодно. Скры¬ваюсь в па¬латке. Здесь тепло, уютно. Сушу вещи, делаю записи в дневнике, вечном спутнике. Слежу за печуркой, подкладываю сухие бе¬ре¬зовые поленья, те горят ров¬ным пламенем. Раска¬ляется печурка – в палатке жарко. Через час сдаю дежурство и засыпаю под мер¬ный треск горящих дров.
– Подъем! Дежурным готовить завтрак, остальным – со¬бирать рюкзаки. Не в театр пришли!
– Что за шутки, такой вкусный сон только начал смотреть...
– Мальчишки, а где кофе?
– Будет тебе и кофе, только просыпайся.
Быстро и молча завтракаем. Собираем рюкзаки, вы¬ползаем. Холодное морозное утро. Застыли в снегу деревья. Дым от кос¬тра, не шелохнувшись, поднимается над лагерем. Дальние хребты порозовели, сине-сиреневая дымка затаилась в распад¬ках. В лесу тихо и спокойно. Словно декорация, зимнее солнце вставает из-за дальних хребтов. Последние сборы, и мы уходим на маршрут.
– Какие нарядные деревья – словно новогодние.
– А пеньки, пеньки в шляпах! Смотрите, какой маленький пенек, а какая у него большая снежная шляпа!
Царство снега и леса. Словно в сказке. Наша группа шла по зимнему лесу, за нами накатанная фиолетовая лыжня...
Через трое суток подходим к подножию горы Облачная. Бо¬рьба со снегом, холодом, тяжелыми рюкзаками, ночные дежу¬рст¬¬ва, поломки лыж, креплений, обморожения – ребята испы¬тали уже все. Впереди – восхождене на высшую точку нашего края.
Разбиваем лагерь в верховьях ключа Березового, за боль¬шим буреломом. Глухой распадок, высокие кедры, круто уходя¬щий склон Облачной перегружен снегом. Лагерь разби¬ваем в сто¬роне от кулуаров – возможных путей схода лавин.
– Завтра налегке штурмуем, берем только питание на де¬нь и НЗ!
– А рюкзаки?
– Останутся здесь, никто их не тронет. Это тайга, здесь ник¬то не ворует. До ближайшего поселка более пятидесяти ки¬лометров. Охотников здесь тоже нет.
Раннее утро. Взяты продукты и аптечка.
– Коля, не забудь ремнабор! – Ростислав – наш завхоз, он следит за состоянием личного и группового снаряжения.
– Выходим, надевайте лыжи!
Снегу по пояс, выходил в разведку на склон и понял, что без лыж по лесу идти невозможно – как ни трудно подниматься по заваленной снегом тайге, но без лыж мы просто не поднимемся. Серпантином медленно поднимаемся по склону.
– Мужики, помогите! Как здесь развернуться? – Люба зас¬т¬ряла на одном из поворотов, длинные лыжи не позволяли раз¬вернуться между двух стоящих деревьев.
...Все выше и выше поднимаемся по бесконечному склону. Все в снегу. Видны горные вершины хребта Дадань-Шань на другой стороне реки Янь-Муть-хоуза – верховья реки Уссури.
– Ого-го-го-го! Тайга! Ого-го-го! – Виктор кричал от из¬бытка чувств, крепкий, сильный, романтик до последней капли крови, большой любитель приключений.
– Го-го-о-о – эхо разнесло голос Виктора по распадкам, далеко внизу взлетели вороны, недалеко от нас то ли от слабого ветерка, то ли от крика обрушилась гора снега с вершины раз¬лапистой ели.
– Горы! Облачная! Это мы!.. мы... ы... ы... – вторит нам эхо.
Зона стланика. Летом здесь пройти невозможно. Сейчас он под снегом, ждет весны. Чем выше поднимаемся по склону, тем  удивительнее картина.
Твердый наст. На склонах от наших лыж еле заметные сле¬ды, поднимаемся с помощью палок, на лыжи привязываем вере¬вочные тормоза, кошки, – идти безопаснее.
Входим в сказку. Такое можно увидеть только во сне. Де¬ревья, каждый кустик, каждая былинка покрыты тонкими фар¬форовыми лепестками, розочками, снежинками. Заледенев¬шие от мороза, ветра, созданные природой на высоте, вдали от че¬ло¬веческого глаза, они украшают вершину Приморья. Словно не¬веста, вершина в нежном хрустальном свадебном наряде жда¬ла нашего прихода. Такого  мы никогда не видели, да и где мы могли это видеть, если такое чудо создается природой только на высоте свыше 1800 метров. Там, где нет леса, там, где рож¬дается Уссури. Люба легонько прикоснулась к ледяной хрупкой веточке. Цзи¬нь! Цзинь! Тихий мелодичный звон раздался от легкого при¬кос¬новения. От неожиданности Люба остановилась и стала ле¬го¬нь¬ко прикасаться лыжной палкой. Нежный звон раз¬лился в тихом воздухе. Мы остановились, завороженные не¬обыч¬ным звуком. Всех заинтересовал этот феномен. Мы из¬вле¬кали звук: кто из бо¬ль¬шого снежно-ледового флага на тр謬гономе, кто от ледяной ко¬лон¬ны, кто от еле заметного хрус¬тального кус¬тика, и все от¬кли¬ка¬лось различными нежными звуками. Звуки были чистые, разной окраски и тембра. Холодное зимнее солнце жел¬тело на белесом небосводе. Повеял легкий ветерок. Веточки от его при¬кос¬но¬ве¬ния зазвучали почти все одновременно. Звуки были разные. Ря-дом со мной нежные веточки каменной березы звенели словно первые скрипки, а большой снежный флаг с прозрачным, длин¬ным, распластавшимся над вершиной ледя-ным полотнищем из¬давал ровный глухой низкий звук, словно виолончель.
– Ребята, слушайте зимнюю симфонию! Такого, воз¬мож¬но, никогда не придется услышать...
Ребята слушали эту музыку затаив дыхание, но ветер начал усиливаться, кристаллические розочки, венчики, длинные игол¬ки стали под напором ветра разрушаться и замолкать. Только снежный флаг ровно и мощно звучал на вершине. Много раз нам приходилось бывать на различных вершинах Приморья, Якутии, Камчатки, Тянь-Шаня, но то, что мы слышали на вершине Об¬лачной, уже не встречали. Природа дарит новую красоту каж¬дый раз и никогда не повторяется.
...Спуск с вершины прошел спокойно, если не считать...
– А-а-а... Держите меня! – вопль Любы заставил обратить на нее внимание. Сев на лыжные палки и махнув на все, понес¬лась прямиком вниз – надоело крутить серпантины, за ней пос¬тупает таким образом Юра, решился на это Буня, рискнул и Ростик... Встретились все в рыхлом сугробе. Смешались лыжи, ноги, лыжные палки, шапочки, рукавицы...
– Ой, а где моя нога? – копошится Люба с ребятами в одном сугробе.
– Люба, убери свои лыжи с моей спины. Барахтаясь, ребята случайно задевают перегруженную снегом ель. Вся масса снега разом накрыла наших ребят.
– А-а-а... Опять подстроили! Опять издеваетесь над бедной девушкой!
– Ищите Ростика, можем потерять в сугробе!
– Чего это Марина с Юрой под снегом затихли!
Наблюдая за нашими ребятами, мы стояли и смеялись над незадачливыми слаломистами.
– Ой!.. Ой!!! А-а-а-а! Потекло по спине! Пошло дальше! Все, уже поздно! – Ростик стоял, отставив “пятую точку” – ждал, пока нагреется растаявший на спине снег, – Все, уже наг¬релось! Ну, Люба, я тебе устрою!
– Устрою... Ты сам моей рукой засунул снег себе за ши¬во¬рот! Ребята, подтверждаете?
– Да, мы видели! – из сугроба появляются почему-то дово¬льные Марина и Юра.
Спустились быстрее, чем ожидали. В лагере все покрыто ин嬬ем, костер чуть тлеет. Раздуваем огонь, сушим все что намок¬ло, обсуждаем прошедший день. Вспоминаем зимнюю симфо¬нию природы...
Последнюю ночевку перед выходом в Лазо мы планировали в маленькой зимушке на Березовом перевале. Зимовье было пос¬тавлено давно то ли связистами, то ли охотниками. Знали, что оно может укрыть нас от зимней стужи. Двух¬недельное путе¬шес¬твие по зимней тайге заканчивалось. До перевала свыше пят¬надцати километров. Сильный ветер, низо¬вая поземка, ми¬нус двадцать... Глубокий снег, чувствуется холо¬довая усталость в группе, у Любы и Николая не держат креп¬ления, Юра обмо¬ро¬зил нос, заканчивались продукты... Чтобы ускорить движение груп¬пы, я с Володей и Ростиком выхожу на три часа раньше группы – проложить лыжню, приготовить зимовье.
Уже смеркалось, когда мы подошли к маленькому занесен¬ному снегом домику. Ветер уже поднял в воздух пушистый снег, видимость – тридцать-сорок метров. Снимаем лыжи, провали¬ваемся по пояс в снег, подходим к заваленной снегом двери. Лы¬жами отгребаем снег. Минут через десять с трудом отдираем при¬мерзшую дверь, чтобы втиснуться в маленький коридорчик. Открываем дверь, пригибаясь, входим в зимовье. В нос ударил запах табака, печки, еще чего-то неизвестного. Темно. Через не¬большое оконце свет не поступал – на улице быстро и резко тем¬нело, в трубе гудел ветер. Было неуютно, холодно.
– Ростик, зажги свечку!
– Она у Володи. Володя! – зовет Ростик Владимира.
– На улице все сильнее и сильнее поднимается ветер, пур¬га, пойду помогу ребятам, они где-то уже рядом... – Володя отда¬ет свечку, а сам исчезает за дверью.
– Зажигай! – зажигаю свечу, тусклый маленький язычок почти ничего  не освещает, наконец свеча разгорается, можно ос¬мотреться.
Комнатушка; в одном углу металлическая печка, топчан вдо¬ль стенки, небольшой столик, под ногами какие-то картон¬ные коробки, ящики, за трубой смутная куча каких-то тряпок, в тени трубы не могу понять что. Подхожу ближе, освещаю...
Выпрямляются волосы на голове, физически чувствую, как поднимается шапка, холодный пот на лбу, отвисает челюсть, не могу двинуться от неожиданности, онемел от увиденного...
– Что с тобой? – Ростик возился с рюкзаками у двери.
Я молчу, ничего не могу сказать. Видя мое состояние, Ростик подходит, и у него также отвисает челюсть. При тусклом, колеб¬лющемся свете свечи на нас смотрело оскаленное, с остекле¬нев¬шим взглядом, мертвое лицо. Серое, небритое, со шрамом на ще¬ке грубое лицо, остекленевшие глаза, черная от копоти и грязи рука свисала с топчана, ватник, засаленные ватные брюки, стоп¬танные сапоги, большая финка в другой руке, готовой к на¬падению.
– О...о... Боже мой... – только прохрипел Ростик.
Первый испуг прошел, надо что-то решать.
– Что будем делать?
– Выходим на улицу, будем ночевать в палатке, не будем здесь ночевать...
– Сейчас придут ребята, девчата все измотаны, послушай, какая пурга на улице, – слышим завывание ветра снаружи, гудение в трубе.
– Давай спрячем тело!
– Куда? – лихорадочно обдумываем, как поступить, – Давай под топчан, к стенке, завалим ящиками, никто не увидит...
Вдвоем еле поднимаем окоченевшее тело и прячем под топ¬чан, руки у него не сгибались, закоченели, пришлось прик¬рыть ящиками, присыпать соломой, бывшей на топчане. Только успе¬ли прикрыть посиневший труп, как на улице послышались шаги, шум, крики – подошли наши ребята.
– Ура! Какой дворец! Живем! – уставшая, но радостная Люба  уселась на топчан.
– Спасибо тем, кто построил! – Марина сняла тяжелый снежный рюкзак, – Я буду спать за печкой, там тепло!
– Я рядом! – Люба ловко выдернула спальник из рюкзака и бросила на топчан.
Не спрашивая кому что делать – все знают свои обязан¬нос¬ти – заготавливаем дрова, готовим ужин, печка красная, ста¬ло очень тепло.
– Ростик, что это ты такой тихий сегодня? Сознавайся, что задумал? Какую приготовил мне пакость? Что мне ждать от те¬бя? – терзала Люба Ростика, меня не трогала – знала, что не отвечу. А мы молчали, в маленьком помещении, где и развер¬ну¬ться негде, мы даже Володе не могли сообщить о нашей на¬ход¬ке...
От сознания, что труп под топчаном, мне было не по себе. Если ребята, а особенно девчата, узнают, нам придется туго... Ста¬вить лагерь на улице при пурге мы не хотели, сложная опе¬рация... Может все обойдется и никто не узнает, что под ним, под топчаном? Долго не засиживались, под различными предлогами уложили всех спать. На улице затих ветер, в небольшое оконце светит полная луна, ее яркий цыганский свет освещал наших спя¬щих ребят. Все затихли, потрескивали дрова в печке, поса¬пы¬вали ребята, засыпаем в тревожном сне и мы.
Сквозь сон слышу как кто-то возится, идет на улицу, в тем¬ноте пытается найти свою обувь.
– А-а-а... – нечеловеческий вопль опрокинул тишину в на¬шем зимовье.
Все ребята вскочили, ничего не понимая, озирались по сто¬ронам.
– А-а-а, – с истошным женским криком кто-то выскочил на улицу, оставив открытую дверь.
– Ростик, это Люба, надо бежать за ней!
Выскочив на улицу, видим в ста метрах от зимовья бегущую полураздетую Любу в лунном свете. Не прекращая кричать, она бежала по нашей лыжне, падая, проваливаясь, длинные волосы развивались от быстрого бега. С трудом догоняем, останавли¬ва¬ем.
– Остановись, что с тобой?
Обезумевшим взглядом она смотрела на нас, от нервного пот¬¬рясения ничего не могла сказать. Подбегает Володя с одея¬лом. Укутываем Любу. Пытаемся вести в зимовье. Она упи¬рает¬ся, не идет.
– Там, там под топчаном привидение... Оно оскалилось и п¬¬тянулось ко мне рукой, схватило меня. Я и сейчас чувствую это ледянящее прикосновение... – Люба заплакала, плечи ее опус¬тились, она плакала среди серебристой ночной тишины, и мы, плураздетые, среди тайги, уговаривали Любу вернуться. Воло¬дя успел шепнуть нам, что тело спрятали... Ребята все по¬ня¬ли, до¬го¬ворились ничего не говорить Любе. Заходим в зи¬мо¬вье. Горит свечка, ярко светится пламя в открытой дверке печ¬ки, ребята на¬чинают  расспрашивать, что случилось с Любой.
– Там, под топчаном! Оно там... – Люба испуганно жалась к двери, ее побелевшее лицо, расширенные глаза выражали бе¬зумный страх.
– Смотри, под топчаном ничего нет! – Валерка лыжной пал¬кой поводил под топчаном, там действительно ничего не бы¬ло...
– Вы что, меня за дурочку принимаете? – Люба осторожно заглянула под топчан, там ничего не было, – Где же он?
– Люба, ты не обижайся, но тебе все это привиделось! – Володя был столь убедителен, что невольно и мы поверили, что ничего не было, – Такие случаи в походах бывают. Человек ус¬тал, нервы на пределе, полная луна в окне, что только не поме¬рещится! Вот такой случай и с тобой...
Еще долго Люба ворочалась на своем месте, все ребята спали.
– Володя, а где? – шепчу на ухо Владимиру, – Мы не успели даже рассказать тебе.
– Здесь он, рядом со мной. Прикрыли рюкзаками. Люба и не заметила...
– И ты спишь рядом с ним?
– А что бояться, он же мертвый, а мертвые не опасны. Ког¬да вы побежали за Любой, мы с ребятами рассмотрели, это сбе¬жавший заключенный, у него номера пришиты. В Лазо необ¬хо¬димо заявить в милицию.
Утром быстро покидаем зимовье, Люба выскочила первая, мы выходили последними. На полу у печки поднимаю неболь¬шой тепловатый камень с каким-то рисунком на выпук-лой по¬верхности. В зимовье было полусумрачно, и я не смог рассмот¬реть, что это. Камень хорошо помещался в моей ладони, он был теплый, приятный на ощупь.
– Ты чего там застрял, выходи! – Ростик ждал меня на ули¬це, вся группа уже тропила лыжню, все дальше и дальше уда¬ля¬ясь от зимовья. Я засунул интересный камень в карман штор¬мо¬вых брюк и, надев рюкзак, встал на лыжню.
В поселке Лазо рассказали о нашей находке в зимовье. В ми¬лиции нам показали фотографии разыскиваемых, и мы ука¬зали на мужчину лет сорока. Он бежал пять месяцев назад. В вер¬хо¬вьях реки убил старого охотника-удэгейца, ограбил мага¬зин и ис¬чез. Наш рассказ поставил все на место. На вызванном вер¬толете мы с Ростиславом вместе с милицией возвращаемся в ст¬раш¬ное зимовье. В ушах звучит возмущенный голос Любы.
– Ну, Ростик, все-таки обдурили беззащитную девушку, все-таки подстроили в последний день похода, ну берегись!..
Уже подходя к поселку, на одном из привалов мы расска¬зы¬ваем Любе истину. Досталось всем, досталось и Марине:
– И еще подруга, не могла шепнуть!
– Шепнуть, что труп рядом с Володей? А потом всю ночь ловить тебя по всей тайге? Шепнуть тебе, чтобы ты разбудила всех медведей в округе?
В зимовье составляется протокол, мы рассказываем под¬роб¬ности при обнаружении мертвеца. Вскоре вертолет достав¬ляет нас в поселок.
В автобусе я рассматриваю камень. Он был теплый, на кам¬не странный рисунок – изображение каких-то концен¬три¬чес¬ких кругов, точки на этих кругах, на обратной стороне один¬над¬цать невысоких бугорков и две перекрещи¬вающиеся линии, в пе¬-рекрестии небольшое отверстие. Что было в моих руках?..
Глава 4
Крепость чжурчженей.
Верховья Даубихэ. – Бивуак. – Странный сон. – Древняя крепость. – Осада. – Прощание Ангирчи, напутствие. – На вершине Стоговой. – Саранки. – На северной башне.
– Ау! Где вы? Подождите нас! – отставшая группа ребят разбрелась по редкому хвойному лесу. Перекликаемся. Остано¬вились. Поджидаем.
Tихо и сумрачно в елово-пихтовом лесу. Не слышно птиц. Нижние сухие твердые сучья елей покрыты длин¬ными космами белого мха, от него весь лес как бы стал колдов-ским, так и каза¬лось, что сейчас из-под корча вылезет баба Яга... Ноги по щико¬лотки утопают в мокром мху, на прогалинах глян¬цевые листья бадана, резко пахнет болотным багульником. Вы¬соко над нами скрывалось голубое небо, но какой день мы его не видим за сп¬лош¬ным шатром хвойных деревьев. Лес, лес, лес... Глухая ус¬су¬рийская тайга. Через несколько часов подходим к неболь¬шому светлому ключу. Усталые ребята валятся при одном слове “при¬вал”.
– А еще долго идти? – нетерпеливый Алексей, рядом с ним его брат Михаил, они оба учащиеся ПТУ, да и вся наша много¬численная группа – учащиеся одного ПТУ нашего морского го¬рода. Все они горожане. В походы никогда не ходили, не при¬вык¬ли к трудностям похода. В помощниках у меня и Ростик, и Лю¬ба, здесь же Валентина и Марина. Ребята уже были во многих по¬ходах и знали, как поступать в тех или иных ситуа¬циях.
– Хотим есть! – галдят ребята.
– Ну и бакланы, все проглатывают! Жуйте кислицу, ищите щавель. Кто очень хочет кушать – грызите еловую хвою... Го¬ворят, помогает! – Люба, как обычно, всегда находит ответ на любой вопрос, на любую просьбу.
– Tы только послушай их! Не прошло и четырех часов с зав¬трака, а они галдят о какой-то еде! Неужели необходимо каждый день кушать! – Валентина тряхнула своими косичками. – При¬зываю не поддаваться провокационному зову желудка!
Но наши ребята не очень слушались увещевания наших дев¬чат, они все галдели и галдели о еде. В разговоре о пище прос¬кочило десять минут отдыха. Чем ближе к обеду, тем неохотнее идут ребята – устали.
– Костя, ты почему идешь без рюкзака? – Валентина оста¬новила Костю – высокого добродушного парня. Костя о чем-то задумался, шевелит губами, помахивает большой рукой.
– Ой, оставил на привале, сейчас сбегаю.
Останавливаемся, ожидая Костю, ребята сразу валятся кто где стоял, радуясь неожиданному отдыху. Через десять минут во第вращается Костя, неся свой злополучный рюкзак. А по бере¬гам светлой реки-красавицы гладкоствольные ясени, строй¬ные кедры, загадочные ели. Появились птицы, они сновали над ре¬кой, щебетали в кустах. Стрекочат сороки, галдят галки. Прон¬зительный крик иволги застав¬ляет вздрогнуть ребят, но, увидев яркую желтую птицу, успо¬каиваются. На склонившемся над ре¬кой кедре ребята насчитали свыше сотни зеленых шишек.
– О, сколько еды! Полезем, наберем шишек? – шепчутся Алексей с Михаилом.
– Шишек вы наберете! Это точно! Но они же не спелые, – протягивает Ростик.
Но уже вся группа стояла и считала шишки, соблазн слиш¬ком велик!
– Хорошо! Алексей, ты когда-нибудь лазал на кедры?
– Да мы с отцом...
– Все ясно. Разрешаю тебе залезть и сбросить шишки!
– Ура! Лешка, каждому по две! – раздаются заказы Алек¬сею, уже орудующему в густой кроне кедра. Ветки почти от са¬мой земли, опасности было немного. Минут через тридцать все, измазанные смолой, добывали из шишек зеленые недозревшие орехи.
Ребята резвились, радовались свободе. Многие впервые в та鬬ге. Настоящая тайга, река, полная рыбы, свобода, песни у кос¬¬тра, мелкие приключения. Все это как бальзам на мальчи¬ше-чьи души, они без притворства радовались свободе, радова¬лись, что вырвались из тесных стен училища.
Цель нашего путешествия – посещение древней крепости чжурчженей на берегу Даубихэ – неподалеку от небольшой таежной деревни Виноградовка. Там, на высокой сопке Стого¬вой, находилась большая древняя крепость с настоящими сте¬на¬ми и башнями-бастионами...
В столь длительный поход мы собирались долго, и наконец мечта ребят исполнилась. В походе мы несколько дней. Отправи¬ли¬сь из Находки, прошли у подножия Чандалаза, посетили нес¬колько пещер, перевалили через  высокий перевал между Чат¬тинзой и Смольным. Ночевали в Тигровой. По ключу Се¬реб¬ряному поднялись на Шкотовское плато. Свалились на реку Даубихэ. Вче¬ра мы целый день карабкались по глухим распадкам на плато. Бу¬ре-ломы, крутые склоны, камнепады измотали ребят. Сегодня ле㬬че. Бредем по реке Даубихэ. С каждым новым прито¬ком река все больше ускоряет свой бег, становясь полноводней и мощнее. Над рекой чистое, теплое августовское небо. На стоян¬ках  ребята успевали ловить рыбу.
Небольшое забытое село в глуши тайги – поселок Веселый. Побрехивают собаки, мычат коровы, люди повысовы¬вались из окон и дверей. А наша многочисленная шумная группа шла пос¬реди улицы. Ребята перекликались, задевали собак, рас¬смат¬ри¬вали жителей деревни.
– Дывыся, скильки их много! Чо, это партизаны з лесу по¬вылазили?
– Ни, это перегоняют куда-то зэков!
– Шо ты говоришь, яки зэки, дывысь, яки они все молодые. Это проходимцы!
– Шо за проходимцы? Матрена! То ж туристы, мий внук казав, шо они ходят в лес с мешком, рюкзак называется!
– Бабушки, не спорьте, мы туристы из Находки, а эти ре¬бята учащиеся из ПТУ, – поясняет женщинам Люба.
– У вас молоко можно будет купить? – вмешивается Ва¬лентина, шеф-повар нашей группы. – Нам нужно два ведра...
– Приходьте, будет два ведра, – женщина радостно от¬ве¬тила Валентине, – А огурчики, помидоры?..
За околицей разбиваем свой “цыганский табор”, сразу же собирается деревенская детвора, им было интересно все: яркие палатки, гитары, фотоаппараты, радиоприемники, костер, кот¬лы над костром. Привлекали ребята – все разные: веселые, грустные, борющиеся, играющие в волейбол, футбол...
– Витя, Вася, Костя, Саша собирайтесь, берите ведра, идем в деревню за молоком и хлебом! – командует Валентина. Вскоре группа “добытчиков” уходит за провиантом.
Пока поставили палатки, набрали дров, разожгли костер, сва¬рили борщ, приготовили пахучую гречневую кашу, стемнело.
Подчистую съели борщ, до последней крупинки вычистили котел с гречневой кашей, выпили по две кружке холодного мо¬лока с домашним хлебом. Еда сморила наших ребят. Они стали ленивыми, флегматичными, добрыми, друг к другу обращались только ласково и уменьшительно – Витенька, Васюна, Ле¬ше¬нь¬ка. Часть ребят расползлась по палаткам, другая лежала возле кос¬тра, третья слушала радио. На черном бархате ночного неба засветились звезды. Вдалеке, в деревне, лаяли дежурные собаки. На окраине мать звала сына, тот слишком заигрался, нев¬далеке тускло светились деревенские окна. Стало прохладно. Где-то ря¬дом свою бесконечную песню играл сверчок. В неда¬ле¬ком лесу грустная неясыть скорбела по ушедшему дню. В ти¬хой воде Дау¬бихэ плескалась рыба.
Расположившись вокруг уютного костра, тихо поем песни, рассказываем разные истории. Петь песни любили многие, но в городе невозможно вместе с ребятами их петь, не та обстановка, костер же обьединяет всех.
Я не знаю, где встретиться
Мне придется с тобой.
Глобус крутится – вертится,
Словно шар голубой!
В училище, когда мы формировали группу, некоторых нам рекомендовали не брать – “пропащие”, “сорви-голова”, “бан¬дю¬ги”. Но мы не стали слушать и взяли всех. А сейчас эти “бан¬дюги”, “пропащие” пели песни, радовались костру, новым дру¬зьям, свободе, доверию, товарищам, спешили сделать любую ра¬боту в походе. Здесь они все равные. Их уважают за сноровку, умение наколоть дров, разжечь костер, отремонтировать рюк¬зак...
От злой тоски не матерись,
Сегодня ты без спирта пьян,
На материк, на материк
Ушел последний караван.
Ребятам пятнадцать-шестнадцать лет, сидят у костра и поют песни, может быть, впервые в жизни. Песни им близки, душа прсит песни, они вкладывают в эти слова глубокий смысл. Эти песни о них, об их жизни, дружбе, любви.
– Не знал я, что буду сидеть у костра и петь песни! – “сор¬виголова” Алексей обращается к брату.
– Ха! Видели бы мои кореша! – улыбается “бандюга” Ва¬силий, гроза Пади Ободной. – Столько неизвестного, сколько интересного! Почему я считал, что наша улица – это все? А мир так велик. Как много понял в этом походе!
Василий и его три брата стоят на учете в милиции. Через мнго лет они стали отцами семейств, совершили много сверх¬сложных походов, восхождений, стали уважаемыми начальни¬кବми производства. А сейчас это были молодые романтичные ре¬бята, которым был тесен обывательский стандартный мир. Они не вписывались в привычные рамки и правила училища. По¬хо¬ды, борьба со стихией, природа очищали ребят от всего на¬нос¬ного, мелочного.
– Отбой! Завтра рано вставать. Идем на крепость чжурч¬женей.
Все разбредаются по палаткам, в некоторых слышится смех, глухие аккорды гитары, приглушенные песни, бормотание радио¬приемника. Вскоре лагерь затихает. У костра остаются взрослые.
– Завтра у нас встреча с крепостью. Хотелось бы пред¬ста¬вить крепость чжурчженей восемьсот лет назад.
– Последние крепости пали в 1237 году, – рассказываю я. – Монголы завоевали полмира, а здесь они не могли покорить гордый народ.
– У нас, в Приморском крае, свыше ста крепостей, городищ Золотой империи – так называли свое государство чжурчжени.
– Трагедии большей, чем гибель государства чжурчженей, в мире нет. Погибло, уничтожено целое мощное государство с многомиллионным населением. В этом государстве было пять стлиц, свыше шестидесяти уездов, развитая дорожная сеть. О его силе говорит Великая Китайская стена, китайцы строили ее для защиты от чжурчженей, а это почти четыре тысячи кило¬мет¬ров стены...
– Уже в одиннадцатом веке они имели письменность, их боя¬лись и император Китая, и монгольские орды, уважали япон¬цы, в мире с ними старались быть государи Кореи...
О чжурчженях мы уже знали много, и это путешествие бы¬ло вызвано нашим стремлением ближе познакомиться с исчез¬нувшей на территории нашего края цивилизацией.
Далеко за полночь разбредаемся по палаткам. Вскоре засы¬паем и мы..
– ...Ангирчи! Посмотри, что за пыль возле дальних сопок? – высокий крепкосложенный воин в кожаных латах, с колча¬ном, полным стрел, показывал копьем на легкое облачко на гори¬зонте. Пыльное облачко приближалось к крепости.
– Одо Лэтэ! Это всадники, много всадников! Это степняки с нинка буатыгини! – Ангирчи, молодой воин, тревожно объяс¬нял пожилому, покрытому сединой, воину.
– Быстро в крепость! Все на защиту! Все на стены!
Ангирчи и Лэтэ спешно спустились с дозорной вершины и побежали к крепости по выложенной камнями дорожке. Пере¬шеек. Перебегают по подвесному мосту. Зазвучали сигналы бо¬льшой тревоги, воины в доспехах, с копьями, луками занимали каждый свое место на высоких неприступных стенах. Большая каменная крепость опоясала вершину высокой сопки. Грозные стены, башни, бойницы ощетинились копьями, стрелами.
– Выворачивайте мокчо! Женщины, готовьте кипяток, ки¬пя¬тите жир в котлах.
Крепость спешно готовилась к отражению врага.
Между тем большой конный отряд монголов на приземис¬тых лошадях не стал переправляться через Даубихэ, а оста¬но¬вил¬ся на большом поле, покрытом саранками. Крупные ярко-крас¬ные гордые цветы безжалостно топтались степня¬ками, те что-то орали, сновали по берегу полноводной реки. С двух¬сот¬метровой высоты были хорошо видны плосколицые нена¬вист¬ные монголы, слышны их победные крики. Размахи¬вающие кри-выми саблями всадники все прибывали и прибы¬вали, вскоре вся большая поляна была заполнена ордой. Саран¬ки все погибли под безжалостными копытами смердящих врагов. Многие мон¬голы спешились, косматые лошади, опустив голову, пытались найти тра¬ву, но была только одна вытоптанная изничтоженая зем¬ля... Клубы пыли поднимались над поляной, иногда скрывая и врагов, и их лошадей, только копья, пики сверкали в лучах вос-ходящего солнца.
По тому, как почтительно расступались внизу враги, Лэтэ пнял, что скачет важный монгольский воин. Сверкающие на сол¬нце серебряные латы, отделанный золотом щит, важность в осанке говорили, что это сам окзо-хан Субудай. Субудай спе¬шил¬ся, его окружили знатные воины, они о чем-то совеща¬лись, Субудай показывал кривой саблей на затихшую крепость, ос¬та¬льные, прикрыв руками глаза от солнца, прищурившись, смот-рели на крепость.
Крепость была грозной и неприступной, она запирала всю долину, не взяв ее, нечего было и думать двигаться по долине Дау¬бихэ. Понимали это и монголы, и защитники крепости.
Ангирчи, Лэтэ, Лэйси, Дадзули, Никамба и другие почтен¬ные воины держали военный совет на северной башне.
На большой поляне зажглись костры, до крепости ветер до¬нес противный, вызывающий рвоту запах приготовляемой мон¬голами пищи. Слышались команды, гортанные непонятные воп¬ли, ржание лошадей, стоны  пленных, нечеловеческие  кри¬ки ис¬тязаемых женщин...
В крепости не спали всю ночь. Воины на башнях и стенах зорко смотрели в темноту. Помощи ждать неоткуда. Все крепос¬ти в долине Реки больших городов – Сучане – разрушены, унич¬тожены, сожжен древний храм, завален священный источ¬ник. Погибли все защитники крепостей, только единицы спас¬лись, несколько чудом оставшихся в живых воинов рассказы¬ва¬ли страшные вещи: как пали крепости возле высоких гор на бе-регу моря, как был уничтожен и разграблен святой храм, как уничтожили священный источник.
– А наши святые духи, севохи? – Лэтэ не удержался и спро¬сил о том, о чем думал каждый.
– Наши севохи, святыни, мы успели спрятать в лабиринте большой горы, вход завалили и оставили священые знаки, пока¬зывающие на наш тайник. Никто из врагов никогда не найдет на¬ших святынь... – Израненный воин не успел все досказать – вскоре он ушел в мир предков.
Некогда мощное государство погибало. Отчаянно сражался народ с нашествием орды. Падали одна крепость за другой. По¬гиб талантливый полководец Ченхошан... Разрушена столица Нин¬гута... Крепости остались один на один с ордой. Народ, поги¬бая, спешил спрятать ценности,святые для каждого человека, ве¬щи – севохи, которым поклонялись многие века, древние кни¬ги, пытались спрятать реликвии, закапывали их в землю, за-му¬ро¬вы¬ва¬ли в пещерах, уносили в тайгу. Лэтэ все понимал. Понимал, что народ будет уничтожен, если они не найдут выхо¬да, как сох¬ра¬нить народ, свой род.
– Ангирчи, ты самый молодой и сильный воин, ты можешь управлять большим войском, без тебя нам будет очень и очень трудно оборонять крепость, но тебе нужно сегодня ночью, пока враги не начали штурм, уйти из крепости. – Лэтэ прямо смотрел на удивленное лицо Ангирчи.
– Не удивляйся, тебе необходимо спасти наш род, спасти наш народ! Это сложная задача,  мы будем защищать крепость до последнего воина, пока ты не уйдешь далеко в тайгу. Не пе¬ребивай меня, у нас мало времени, – Лэтэ устало прикоснул¬ся к руке Ангирчи, – Мне больно расставаться с тобой, но я думаю о нашем роде, роде Удэгэ. Он должен выжить, мы должны ос¬та¬ть¬ся в истории, как бы нам ни было  тяжело. Ты знаешь о том, что все самое святое, ценное для нашего народа спрятано в долине Реки больших городов, спрятано в большой пустой горе, найти их может только тот, кто сохранит наш род, восстановит былую славу нашего народа... Постарайся сохранить наш язык – это са¬мое ценное. Будет жив язык – значит жив народ. Сохрани на¬ши легенды, сказки, былины – это наша история. Из рода в род, из поколения в поколение передавайте сказки, ле¬генды, рас-ска¬зывайте о нашем народе, наших городах, кре¬пос¬тях. С тобой ухо¬дят наши женщины, дети, несколько воинов. А сейчас самое главное... – Лэтэ отошел от Ангирчи и вскоре вернулся, неся не¬большой сверток в руках, – Передаю тебе са¬мую святую ре¬лик¬вию нашего рода. Это священный камень. Ка¬мень этот уди¬ви¬те¬льный. Он попал в наш род много сотен, а мо¬жет тысячелетий назад. Возьми его. Носи все время его как та¬лисман на шее, хра¬ни больше жизни... – Лэтэ повесил талис¬ман на шею при¬тих¬ше¬го Ангирчи. – Помни, что этот камень поможет нашему роду. он будет помогать тебе в самые сложные минуты. Потрогай его...
Ангирчи взял камень в руки.
– Он теплый, а что за рисунок на нем?
– Это не просто рисунок. Одиннадцать выступов, их соче¬тание, если ты будешь касаться их пальцами, дадут тебе возмож¬ность увидеть нас из мира предков, а если ты закроешь это небо¬льшое отверстие, то увидешь будущее...
– А эти концентрические круги?..
– Этого никто не знает, но мой дедушка, а ему его праде¬душка говорил, что это звезды, откуда пришли наши очень дале¬кие предки, что если ими правильно пользоваться, то можно уви¬деть мир на другой звезде...
Лэтэ стал подробно рассказывать Ангирчи, как пользова¬ть¬ся священным амулетом, как вызывать предков, как узнать бу¬дущее...
– ...Ангирчи, помни о нас, о нашем роде!
– Вчера я встречался с помощью этого камня с предками, уходил в будущее и видел, что вскоре, не пройдет и двух лун, мы все погибнем, крепость будет разрушена, видел твое будущее. Вы будете жить на далекой северной реке вдали от наших вра¬гов, что будет с вами дальше, камень не показал...
– Скорее собирайтесь и выходите!..
...Темная ночь, через узкую толстую дверь женщины, дети, старики выходили из крепости и скрывались в непроходимой тай¬ге. Последним уходил Ангирчи. Лэтэ крепко его обнял, пох¬лопал по плечу.
– Идите, да пусть вас охраняют наши севохи, наши духи, – с этими словами Лэтэ расстался с Ангирчи.
Ночь поглотила уходивших любимых женщин, родных де¬тей, чьих-то матерей, отцов. Крепость осталась одна, чтобы дос¬тойно встретить ненавистного врага! Кто их звал? Зачем? По¬че¬му? Неужели у них, в Монголии, мало земли, мало рыбы, мало скота? Что им надо в наших землях?!
В тяжких раздумьях Лэтэ стоял на башне, ожидая рассвета. Посерело небо, стал накрапывать мелкий дождь, легкий ветер ше¬велил седые волосы Лэтэ. Наступало жестокое утро лета 1237 года...
– Урагш! Урагш! – вопли монголов раздались cо всех сто¬рон. Из тумана по склону стали показываться несметные пол¬чи¬ща орущих врагов. Они карабкались по скользким скло¬нам, что-то орали, стреляли из луков, все ближе и ближе подхо¬дили к сте¬нам крепости.
– Та! Та! Та! – большие камни полетели со стен крепости на головы врагов, раздались вопли, предсмертные крики, врагов словно смело со склона. Но не прошло и несколько минут, как новые полчища, все на одно плоское раскосое лицо, стали появ¬ляться из тумана. Они, как и предыдущие, скользили, пада¬ли, ора¬ли, стреляли из луков, но никакого вреда не причиняли осаж¬денным. Новый каменный вал опрокинул и эту волну вра¬гов. Так продолжалось до самого вечера, весь склон был усеян врагами. В крепости не было даже раненых. Лэтэ это радовало, но не успо¬каивало – битва только начиналась...
...На следующий день монголы привезли катапульты, и вс¬коре круглые каменные бомбы одна за другой стали падать на крепость, появились первые убитые, первые раненые. Но никто не покидал стен. Монголы волна за волной наседали на крепость. Но камни, кипяток, кипящий жир опрокидывали врага в проз¬рачные воды Даубихэ. Река покраснела от крови, трупы монго¬лов медленно уносились водным потоком. Их никто не вытаски¬вал, не предавал земле. Словно  дьяволы, не  имеющие ничего свя¬¬того, монголы все лезли и лезли на стены. К ним прибывали все новые отряды. Окзы-хан Субудай наблюдал из шатра за битвой, полу¬обнаженные воины охраняли его, чернокожие слу¬ги отгоняли мош¬кару и комаров. В минуты затишья Лэтэ наб¬людал, как Су¬будай казнил одного из своих охранников только за то, что тот позволил белоножке впиться в мясистый нос окзы-хана...
Все меньше и меньше оставалось отважных защитников на стенах древней крепости. Упал сраженный стрелой Дадзули, ув¬лекая за собой кривоногих врагов. С высокой стены северной баш¬¬ни он ушел в бессмертие. Над крепостью кружило воронье... А монгольские воины все штурмовали и штурмовали стены. Си¬льный дождь остановил битву. Многотысячное войско степ¬ня¬ков стояло под стенами крепости.
...Вижу себя как бы со стороны. На мне боевой плащ-тэгу, кожаные латы, выделанные из рыбьей кожи хэйги, на моем тэгу священнные для нас севохи – святые символы, наши пуданки на краю моего щита... Балапти на моих запястьях украшены ро¬довым орнаментом. Надо мной Цзяли бангиххиини – путе¬во䬬ная звезда, она всегда светила нашему роду. На шее амулет ко¬торый дал мне мой дед, одо. А внизу мечутся, гортанно крича, мно¬гочисленные, словно окзо в аду, враги нашего народа.
В это время Ангирчи, мужчины, женщины, дети уходили по глухим распадкам, через перевалы все дальше и дальше в тайгу. Пошли места, которые уже не были известны даже старым, опы¬тным охотникам. Все глуше и глуше становилась тайга. Уже две луны, как Ангирчи уводил в тайгу остатки некогда могущес¬твен¬ного народа. По вечерам не веселились дети, не спорили между собой старухи, не сидели у костра старики... Каждый думал об оставшихся, чем дальше уходили в тайгу, тем сильнее жгла го¬речь разлуки. Все понимали, что уже никогда не увидят ни сво¬его отца, ни мужа, ни брата...
Небольшой отряд все шел и шел. По дороге мужчины охоти¬лись, дети и женщины ловили рыбу, копали сладкие коренья. Род жил, но жил странной жизнью. Думы о своих близких убили радость жизни. Ангирчи не знал, как поступить, но он всегда по쬬¬нил слова Лэтэ: “Помни, главное – сохранить язык, будет ж謬ть язык – будет жить наш народ. Береги язык! Не дай ему по¬гибнуть, раствориться среди другого языка...”
...Очнулся я как-то сразу, в руках зажат священный камень, побелевшие пальцы не разжимались. Болит все тело. Рядом спит Ростик. Люба, слышу, возится с девчатами у костра. Слышу пе¬ние петухов, лай собак, блеяние коз, редкое мычанье коров. Де¬ревня просыпалась.
– Куда пошла, куда?.. – раздается хлесткий выстрел кнута пастуха, прогонявшего стадо мимо нашего лагеря. Слышался звон колокольчиков на шее у животных. – Куда пошла? Ах, чтоб тебя... – смачный мат пастуха возле нашей палатки окончате¬льно разбудил меня.
Выхожу из палатки. Ломит все тело, ничего не могу понять. Вчера вечером, после песен, ничего не болело, был здоров как молодой тигр, а сейчас, как раненая кабарга, стою у палатки. Что со мной?
– Смотрите, что с нашим шефом?.. – Люба показывает дев¬чатам  на меня.
– Это он слишком много спал! – Валентина подбегает ко мне и выливает на меня кружку холодной воды.
– Вы что? Что за вольности с шефом? – шучу я. Резкая сла¬бость заставляет меня сесть у палатки, и я теряю сознание...
– ...Ангирчи, обороняй северную. башню. Смотри, чтобы ни один степняк не залез! – Лэтэ, весь израненный, разгоря¬чен¬ный битвой, кричал мне с соседней башни...
– Лэтэ, почти все погибли, но не позволим врагу топтать на¬шу землю...
– Держись, бата, ты должен жить, ты наше будущее...
– Только после моей смерти они смогут зайти в башню!
Ненавистные вражеские рожи, кричащие, жирные, плос¬кие, злые, одна за другой все возникали и возникали под стеной, они лезли и лезли по штурмовым лестницам, я не успевал их би¬ть, сбрасывать со стен, отталкивать тяжелые неподатливые лест¬ницы с врагами; словно гроздья винограда, они сыпались со ск¬лона. Кри¬ки, рев, несметные полчища все шли и шли на штурм...
– О севохи, о духи, помогите нам, помогите нашему на¬роду!
Смрадный дым, запах разлагающихся врагов под стенами, ржание лошадей в лагере степняков, черные стаи ворон... Сколь¬ко было сброшено врагов – не считал. В первые дни отмечал глу¬бокими черточками на плоском камне поверженных врагов, се鬬час было некогда.
– Ангирчи, прощай! – Лэтэ, весь израненный, оттолкнул лестницу, но монгол так сильно вцепился в тэгу Лэтэ, что он вмес¬те с множеством врагов на лестнице опрокинулся в пропа¬сть под крепостью. Погибали последние защитники крепости. За¬канчивалось лето 1237 года...
Разъяренные монголы окружали меня, один целился из лу¬ка, оскалив желтые щербатые зубы, другой замахнулся кривой саблей, третий прыгал на меня со стены. Интуитивно прикры¬ваюсь щитом от сокрушительного удара саблей, сбрасываю со спины врага, но стрела попадает мне в колено... Прямо передо мной оскаленная рожа врага, что есть силы бью его рукой со свя¬щенным камнем в кулаке. Проваливаюсь в небытие...
...Лежу  у палатки, девчата дают мне нюхать нашатырь...
– Что с тобой? – ничего не понимают, смотрят на мое поб¬ледневшее лицо.
– Что это? Что, ночью ходил в гости к молодой пастушке? – шутят девчата, но, видя мое состояние, перестают.
– Ростик, вставай, посмотри, что случилось с нашим ше¬фом!
Полусонный Ростик выходит из палатки, но я уже пол¬нос¬тью пришел в себя, встал, потянулся и...
– Что, и пошутить с вами нельзя? – перевожу все в шутку.
Но Ростиславу, Любе в подробностях рассказываю о сне, в подробностях с именами, названиями. Закатывая трико, пока¬зы¬ваю свежую зажившую рану на колене, синяки по всему телу. Ребята удивленно молчат.
Лагерь просыпался, наши ребята выскакивали из палаток, одни с восторгом, другие, потягиваясь, щурясь от теплого утрен¬него солнца, лениво перекинув полотенце, брели к покрытой ту¬маном реке. Над рекой разносятся восторженные крики, воп¬ли, плеск и шум купающейся ребятни.
– Кто не принимал воздушных ванн и не купался в Дау¬би¬хэ, к еде не подходить! – грозная Валентина гоняла черпа¬ком тех, кто подходил полусонный из палатки. – Марш в воду, потом сюда! – ее приказ был столь решителен, что даже Васи¬лий, сжи¬маясь, вошел с криком и бабьим визгом в теплые воды утренней реки.
– Еда! Ура! Мы опять живем! – словно цыплята наседок, ребята обступили девчат, стремясь получить свою долю каши с мясом быстрее своего товарища! Тишина, каждый колдует над своей тарелкой.
Колено болело не так сильно. Детям ничего  не рассказы¬ваем.
– Становись! – ребята суетятся, быстро собираются на бо¬льшой  поляне.
Вокруг нас большие красные саранки – королевские ли¬лии, их было так много, что все поле казалось большим крас¬ным ковром, а перед глазами странный сон, битва и покраснев¬шие вды Даубихэ...
Заросшая сопка кудрявилась перед нами. Густой лес скры¬вал все, что осталось от древней крепости. Через вековые буре¬ломы, по густому лесу подходим к подножию. Нахо-димдревнюю дорогу, на дороге растут толстые дубы, высятся массивные ли¬пы, стоят курчавые маньчжурские березы, и все это в сплетении винограда, лимонника. По обочине древней дороги толстые ст¬волы аралиии, таких мы нигде не видели. Дорога зигзагом, пет-ляя поднимается все выше и выше. Каменные плиты на некото¬рых древних участках, выложенные камнями откосы, каменные мосты. Ребята все внимательно рассматривают, все им интере¬сно, все для них впервые. Они впервые прикоснулись к древней истории нашего края.
А у меня сжималось сердце, почему-то мое сознание двои¬лось, я был как бы в двух мирах. Перед глазами погибший Лэтэ, мои друзья... На этой дороге мы встречали врагов, здесь мы би¬лись до последней капли крови.
Вот и крепость, до боли знакомые стены, башни, выступы. В подробностях начинаю рассказывать о древнем народе, о его бо¬рьбе с жестоким врагом. Начинаю рассказывать о последнем бое, о людях, погибших на этих стенах. Рассказывать трудно, по¬нимаю, что это какая-то  мистика, но ничего не могу поделать с собой – последний бой, раненая нога, синяки, ссадины на мо¬ем теле говорят о странностях, которые творятся со мной.
Рассказываю о защите северной башни. Сейчас это полу¬ра¬зрушенная каменная стена, высотой пять метров. Раньше она бы¬ла выше на четыре метра.
После моего рассказа детвора расползается по крепости, бро¬дят по стенам, ходят по местам, где были жилища древних.
– Ростик, Люба, для вас удивительны все те приключения, которые я вам рассказал, но есть одна деталь. В то далекое время я отмечал на плоском камне черточками поверженных врагов. Я здесь никогда не был, но давайте проверим и меня и... – я не стал дальше объяснять ребятам, они все поняли. По полуразрушен¬нным стенам мы подошли к северной башне. Защемило сердце. Все воспринимается как в двойном изображении, в ушах пос¬лед¬ние слова Лэтэ...
– У самого подножья должен быть большой плоский ка¬ме¬нь, на нем черточки, означающие убитых врагов...
Люба подходит к подножию северной башни, раздвигает кус¬ты красных саранок, Ростислав наклоняется... Видим боль¬шой, покрытый мхом, камень. Ростик ножом сдирает мох... По всему полю отчетливо проступают черточки, сделанные каким-то острым предметом. Шестьдесят четыре, нет, вот еще пять... Мол¬чу я, молчат ребята, глухо ноет раненое колено. От всего пе¬режитого, увиденного наворачиваются слезы...
А внизу большое поле вновь цвело красными саранками, кра¬сивые, гордые, словно символ ожившего народа, они тихо ка¬чались от легкого ветра, напоминая нам о погибшем народе, о по¬гибшей Золотой империи...
Глава 5
Ночевка на терассе.
Восхождение. – Чандалаз. – Чай. – Ночевка на террасе. – Камнепад. – Страннный рисунок. – Пещера “Сквозная”.
– Берись за этот выступ! Ну что ты делаешь!.. – большой обломок скалы с грохотом и пылью уходит в пустоту пропасти. Вскоре слышим грохот вызванного камнепада далеко под нами, наблюдаем, как подпрыгивают камни у подножия среди зарос¬лей таволожки. Мы притихли чуть в стороне на карнизе.
– Ты снова за свое! Не утопил в речке, так пытаешься при¬бить камнем? – возмущается Люба.
– Ты же видела, что нечаянно его задел и ты здесь ни при ¬чем... – Ростик снова стал искать опоры для рук и ног.
– Владимир, трави веревку, сейчас настрою страховку. – Слышим удары молотка, поющий звон скального крюка, звя¬ка¬ние карабинов.
– Страховка готова! – Ростик стал над нами со страховкой.
Наверх уходят Владимир, Люба, Терентьич, Павел. Следую¬щий участок первым приходится проходить мне. Все было хоро¬шо. Пройдена половина веревки. Передо мной небольшой учас¬ток каменного “зеркала” – четыре с половиной метра гладкой породы, зацепок не вижу. Для страховки забиваю до “пения” скальный крюк. Цепляю карабин, пробрасываю страховку, ищу опору для рук. Внимательно осматриваю скалу. Зацепок нет. Вс¬таю на каменный выступ. Пластаюсь по скале, ищу неров¬ности, зацепы. Нахожу небольшой пологий выступ, спокойно и мед¬ленно нагружаю руку, что есть силы давлю на выступ, хочу удер¬жаться на трении... Не получается!
– Держись! – слышу уже в падении голос Володи.
Мгновение срыва. О чем думаешь в этот момент? Необхо¬димо резко сгруппироваться, приземляться на руки и ноги, под¬жать голову – веревка выдержит. Рывок. Жду второго рыв¬ка, если крюк, забитый мной, не выдержит, то лететь еще 5-6 мет¬ров. Рывок. Выдержал! Приземлился, а точнее повис на стра¬ховке, касаясь скалы руками-ногами. Удачно...
– А куда он так поспешил? К своей невесте? – это Люба уже издевается надо мной, видя мое удачное приземление, точ¬нее, как я вишу на веревке.
– Ты как там? – интересу¬ется Ростик, свесившись через выступ карниза.
– Все нормально! Без проб¬лем!
Через какое-то мгновение меня вытаскивают на полку. Си¬жу, отдыхаю. Осмысливаю случи-вшееся. Недооценил препят¬ст¬вие.
– Штаны менять будем? – издевается Люба. Поворачи¬ва¬юсь, грожу рукой. Рука саднит – содрал кожу. Проверяю конеч¬ности – все нормально, перело¬мов нет.
– Люба, менять не будем, но по нашему уговору, если срыв был неумыш¬ленный, то вечером “наркомовская” за геройство...
– Володя, дай я полезу первым! – Буня спешно крепил ве¬ревку к своей грудной обвязке.
– Буня, ты куда, ты же не знаешь даже как забить крюк...
– Верно, но зато я сорвусь, и вече¬ром мне также будет обес¬печена “нарко¬мовская”...
– Мужики, если так пойдет дальше, то, вижу, вы все се¬год¬ня только и будете делать, что срываться! – возмущается Люба.
На скалу все-таки уходит Владимир, у него достаточно мно¬го опыта в прохож¬дении таких участков.
Третий час делаем восхождение на Чандалаз по юго-вос¬точ¬ной стене. Этот маршрут нам понравился своей новиз¬ной, знବем, что он никем не пройден. Больше всего нас привлекала тер¬раса под вершиной с раскидистым, пушистым кед¬ром на плщадке. Что там была терраса, мы были уверены. По опыту мы зна¬ли, что для такого кедра необходима большая площадка. Над кедром нависала громад¬ная, с карнизом, скала. Высотой она бы¬ла не менее двадцати-тридцати метров...
– Ростик, следующей выпускай Любу! – командует свер¬ху, с террасы, Владимир.
– Мужики, ну что вы меня сегодня все путаете и путаете в какие-то веревки! – возмущается Люба на Ростика, проверяющего грудную обвязку.
– Сейчас будем любоваться снизу на висящее над нами мо¬лодое тело!.. – язвит Ростик, – Владимир, держись, выпус¬каем “тигрицу скал”!..
– Ты преувеличиваешь, ей сю¬да никогда не забраться! – по䬬задоривает Любу Владимир.
– Вы что, сговорились? – эти слова уже слышны со скалы, ку¬да рьяно бросилась Люба. – Дер¬жись, ты... – что сказала Лю¬ба мы не слышали.
Вскоре на террасе слышим крик Володи о помощи – Люба доб¬ралась до него...
Чандалаз... У каждой мест¬нос¬ти есть свои примечательные места. Так и у Находки есть Чан¬да¬лаз. Чандалаз – это не просто ска¬льная вершина. Это горный хре¬бет от Находки до поселка Лазовый, это таинственные пещеры, это Сереб¬ря¬ный ключ, это водопады, это виноград, ли¬монник. Этот хребет, овеянный леген¬дами. Чандалаз всегда разный. Когда на поезде проезжаешь Голубовку, Екате¬ри¬новку, Боец Кузнецов, – всегда виден мощ¬ный хребет. То в облаках, то четко очерченный в чис¬том небе, то в золоте осе¬ни, то в темной хвое кедров на белом пологе зимнего убора. При взгляде из Но¬волитовска он возвы¬шается внуши¬те¬ль¬ной вершиной, а когда ты находишься в Сер¬¬геевке, Фроловке, Николаевке, то Чан¬далаз словно парит над долиной. Бо¬ль¬шой Приморский край, прекрасна гор¬ная страна Сихотэ – Алинь, а такой вер¬шины, как Чандалаз, нет!.. Сама вершина настолько необычна, что, пройдя по все¬му Дальнему Востоку, увидев многие уди¬вительные вершины Якутии, Сунтара, Ка쬬чатки, понимаешь: Чандалаз – не¬пов¬торим, все маршруты на эту вершину для каж¬дого  человека настоящее собы¬тие.
Каждый маршрут, каждый поход на Чандалаз всегда обога¬щал новым, ин¬те¬рес¬ным. Мы любили свой Чандалаз. При¬ме¬ча¬тельная юго-восточная стена, мно¬жес¬тво скальных бастионов, изб謬лующих пещерами, укромными ущель¬ями. Север¬ная сте¬на, никогда не видев-шая солнца. Она изучена мало. Отвесные сто¬мет¬ровые скалы, густое разнообразие тайги, переплетение лиан виноградника, ак¬ти¬ни¬дии, лимонника. По всему Чанда¬лазу на хребте террасы, глухие ущелья, полки, многие до сих пор хранят свои тайны – они трудно¬дос-тупны, требуют подготовки скалолаза-альпиниста.
Собираемся на полке. Можно подняться на вершину Чанда¬лаза, там большой пологий участок, но мы хотели ноче¬вать имен¬но на этой террасе.
Раскидистый кедр, виденный нами снизу. Так и есть – он растет на обширной террасе – семь на два метра. Видим поч¬тен¬ный возраст кедра, кряжистый ствол, множество прочных толс¬тых ветвей, растущих от самых корней, пушистую крону, кото¬рая глухо шумит.
– Место для ночевки подходит? – спрашиваю ребят.
– Место хорошее, здесь красиво! – соглашаются все.
Перед нами вся долина реки Сучан. Все как на ладони. Да¬леко внизу игрушечные домики Екатериновки, Новой Силы, чу¬ть виден дымок над известковым заводом Бойца Кузнецова. Мет¬рах в ста ниже нас парит какая-то хищная птица, возможно коршун, возможно орел. Люба с опаской подходит к краю тер¬расы и смотрит вниз. Двести – триста метров отвесных скал. Над нами нависает монолит теплой скалы.
– Да, местечко выбрали... – протягивает Люба. – Думаю, сегодня вы мне снова преподнесете сюрприз, как обычно!
– Люба, успокойся, все будет хорошо, гарантирую! – Рос¬тик успокаивает ее.
 Ну, если ты говоришь, что все будет хорошо, то жди какую-нибудь... – она не договаривает, все и так понимают – вечные шутки между Ростиком и Любой, всегда остроумные, смешные, они украшали наши походы.
– Воды нам хватит? – интересуется Люба.
– Да, того, что мы взяли, должно хватить, – все вытас¬ки¬вают емкости с водой. Набирается почти ведро. Для ужина-зав¬трака вполне достаточно.
– А?.. – мнется Люба.
– Организуем, выделим за кедром, отгородим, никто тебя не украдет, – отвечаю на Любин вопрос о естественных нуждах нашей группы.
Палатку поставили вплотную к скале. Ярко горит костер, ва¬рится гречневая каша, греется вода в котелке для чая.
– Приготовление чая – это мужская работа. Сегодня я уго¬щу вас чаем, фирменным, называется “Чандалаз”... – Ростик так говорил о чае, что мы заслушались.
– Люба, отойди на десять метров от места заварки... – про¬должает Ростик.
– Ах ты негодник! Ты что, хочешь чтобы я свалилась в про¬пасть – площадка вся семи метров не будет! Снова изде¬ва¬ешься?
– При приготовлении чая женщина должна находиться не ближе десяти метров – иначе качество чая я не гарантирую!.. – требует Ростик.
Под хохот ребят Люба отходит от костра, потом поняв ро¬зыгрыш, подошла и отвесила такой подзатыльник, что Ростик от возмущения задохнулся.
– Люди добрые! Смотрите, избивают работника! – смеясь, Ростик добавляет, – Ну ладно, можешь сидеть и смотреть, как надо готовить чай! Учись!
Из бездонного своего рюкзака достает коробочку индий¬с¬кого чая, металлическая коробочка была такой древней, что у нас сразу возникли вопросы: “Откуда ты ее достал?”
– Коробочка? А это мне моя бабушка подарила, когда я был маленький, а ей подарила ее бабушка, когда она была маленькой, а... – очередной подзатыльник Любы остановил Ростика.
– Опять избивают! Ну как может получиться хороший  чай, когда  мастера чая так избивают, как раба на чайных план¬та¬ци¬ях!
Так, легко переговариваясь, Ростик разворачивал какие-то пакетики, отбирал листочки, затем что-то надкусывал, отбирал ягоды, пробовал на вкус кипящую воду, отходил от ведра, о чем-то думал, вновь подходил к ведру – мы только успевали крутить головой да следить за ловкими руками Ростика.
– Можно начинать. С богом! – Ростик открыл котелок ки¬пящей воды, снял его с костра, поставил на хвойные ветви.
Всыпал индийского чая, положил какие-то листочки. Пос¬мотрел на часы, отсчитал до двадцати и...
– Люба, возьми мои часы и говори каждые десять секунд время, называй “десять, двад¬цать” и так далее, а я буду зава¬ривать.
Люба опасливо взяла часы в руки и приготовилась считы¬вать время.
– Можно начинать?
– Подожди немного, а вы, ребята, не разговаривайте, мо¬жете сбить меня со счета... – предупредил ребят Ростик.
– Начинай!
– Десять! – Ростик бро¬сил ягодку в котелок, помахал ве¬точкой хвои.
– Двадцать! – Ростик бросил другую ягодку, вновь пома¬хал веточкой.
– Тридцать! – третья ягодка ушла в котелок...
– Сорок! – очередная ягодка упала в импровизированный заварник.
Одиннадцатая ягода пошла в котелок, Ростик с умным важ¬ным видом продолжал бросать туда ягоды через каждые десять секунд.
Все наши парни сидели и наблюдали. Вначале все приняли это за чистую монету – целый ритуал приготовления чая, но по¬том все поняли, что Ростик снова шутит над Любой. Ребята пря¬тались за спины,  давясь от смеха, а Люба...
– Сто сорок секунд... – увидев смеющегося Виктора, она поняла, что что-то не так.
– Не отвлекайся, Люба! – командует Ростик и, не вы¬дер¬жав, начинает кататься от смеха по земле...
Люба вначале ничего не поняла, но затем до нее дошло, что Ростик снова разыграл ее...
Ростику досталось и на орехи и на... Люба повалила неболь¬шого щуплого Ростика и стала тыкать носом в землю.
– Учись у матушки-земли честности и правдивости! – за¬ломив ему руку. – Кошелек или жизнь?! Давай принародно клят¬ву, что не будешь смеяться надо мной!
– Ой, мужики, спасите, больше не буду! Отпусти! – Люба отпустила его, поставила на но¬ги. – Продолжай готовить чай, но уже без меня!
С шутками и прибаутками Ростик приготовил чай. Нак¬рыл его хвойными ветками кед-ра, укутал чистым полотенцем.
– Можно пить, подхо¬дите! – Ростик открыл котелок.
На небольшой площадке на высоте несколько сот мет¬ров, на отвесных скалах раз-несся аро¬мат необычного чая!
– Вот это чай! – только и могла выдохнуть Люба.
– А если бы ты отошла на десять метров... – но кулак в бок остановил его. Люба опередила его высказывание.
– Этот божественный напиток “Чандалаз” я готовлю толь¬ко здесь и только раз в году. Поздравляю вас с этим знаменате¬льным событием – не много ребят могут похвастаться, что они пили этот чай.
А чай действительно был замечательный – запахи каких-то неизвестных нам трав, тонкий привкус аралии, аромат осенней калины, возбуждающий запах лимонника, элеутерокока.
– Ростик, сколько здесь всего?
– Обманывать не стану, но здесь восемьдесят три вида трав, корней, ягод. Люба не смотри так недоверчиво, это дей¬стви¬тельно так! – уже серьезно добавляет Ростик. – Я готовил его не более десяти раз здесь, на Чандалазе, раз в год. Эффект от него просто поразительный – усталости не будет че¬рез нес¬ко¬лько  минут.
– А где ты научился его делать?
– Это очень длинная история, научил меня этому очень ста¬рый охотник на Самарге, удэгеец. Этот напиток богов – так они его называют – часто спасал их от смерти, давал силы, помогал на охоте. Этот секрет достался им от их предков-чжурч¬женей.
По телу расходилось тепло, лицо горело, усталость исчезала с каждым мгновением, бодрость переполняла нас.
– Мужики, полезли выше! – Люба вскочила, взялась за рюкзак.
– Окстись! Оглядись! Смотри, уже цыганское солнце вы¬ползает.
Из-за голубеющих гор хребта Тачин-Гуан робко выг¬ля¬ды¬ва¬ла луна, ее мертвый свет еще не окрасил серебром все вокруг. Одна за другой зажигались звезды. Быстро темнело. Мы нахо¬дились на юго-восточной стене. На нашей террасе было темно. Небольшой костер освещал лица затихших ребят. Заз¬вучали вначале робкие аккорды гитары...
И не смей трубить отбой,
Ты дорогу до конца не прошагал.
И уходит из-под ног
В небосвод голубой
Самый трудный, самый главный перевал.
Вновь звучат песни.
– Ростик, сколько ты знаешь песен?
– Не считал, но все песни, которые звучат на фестивалях памяти Грушина у нас на Волге, у меня есть, и многие я знаю. Как не любить песню! И запоминаю их быстро.
Потрескивают догорающие поленья в костре. Далеко за полночь. Часто небосвод пронзают метеоры. Мерцают далекие яркие звезды. Тишина...
– Как быстротечен мир! Мы живем в двадцатом веке. Прошло всего не более десяти веков, а от древней цивилизации нет и следов.
– Не скажи! Следов предостаточно, мы не замечаем их, ста¬раемся не замечать, ищем причины: нет денег, нам это неин¬те¬ресно, а вдруг раскопаем в истории нечто такое, что невыгод¬но нашим правителям...
– А сколько легенд известно только мне о Чандалазе... – помолчав, добавляю, – Вы помните сель, помните ту плиту с изоб¬ражением? Плиту у Ново-Михайловки, а...
Ребята внимательно слушали меня. Хотел рассказать про странный камень, попавшийся мне у Облачной, но промолчал. Бохайцы, чжурчжени, интересные истории, легенды. Многие ко¬рейцы, удэгейцы рассказывают легенды именно о Чандалазе, о его таинственных пещерах, о пропавших экспедициях, исчез¬нувших отрядах военных во время гражданской войны...
– Интересна легенда о лабиринте, который якобы сущес¬твует внутри Чандалаза. Лабиринт сложный и большой. Ходы на многие километры. В одном из укромных мест укрыты значите¬льные ценности древней цивилизации. Искали вход в пещеру-лабиринт многие, но пока все поиски безуспешны.
– А легенда о Сестре и Брате? Вы много знаете о загадоч¬ных свойствах египетских пирамид? Много таинствен¬ного и ин¬тересного мы знаем о них, но знаете ли вы, что на вершинах гор Сестра и Брат повторяется то же, что и на вершинах еги¬петских пирамид?..
Ребята молча слушали, не прерывая. Это было интересно.
– Если у вас простуда, постойте на вершине двадцать минут и ее не станет. Если у вас какой-то серьезный недуг – ходите регулярно на вершину Сестры, стойте там  минут двадцать ли¬цом на Восток, подняв руки вверх, и через полгода от вашей бо¬лезни не останется и следа. Не зря древние создали кумирню, в которой бил целебный источник у подножия Брата...
– А скалы Екатериновки, Бойца Кузнецова...
– Где же все-таки те ценности Золотой империи, куда древ¬ние все спрятали?
Ребята начали обсуждать, куда же могли исчезнуть сокро¬вища культуры, созданные во времена Бохая, Чжурчженей...
– Мужики, что это вы все о вечном, далеком, легендах, кла¬дах! – не вытерпела Люба.
– А ты посмотри, какой у нас великолепный бивак! Ночь, звезды, костер, тишина – разве этого мало, чтобы мечтать? – отвечаю Любе.
– У меня не выходит из головы тайна, которая хранится внут¬ри Чандалаза – этот лабиринт существует, в этом у меня нет даже сомнений! Все говорит о его существовании! Вот толь¬ко как найти вход в него? – как бы сам с собой рассуждаю в пол¬ной темноте.
– Если найдем, то Любу потеряем сразу же, на первом по¬вороте! – язвит Ростик.
– Куда вы денетесь! Да я от вас не отстану.
–Люба, я разрешил тебе присутствовать при приготовле¬нии чая, но в лабиринт... ты не пойдешь!
– Что? Это я-то не пойду? Это я, которая переносит все твои шутки, издевательства? Да я...
Люба не успела договорить. В темноте над нами раздался ле¬денящий скрежет камня по камню...
– К скале! – только и успел крикнуть, как скрежет мгно¬вен¬но перерос в грохот рушащейся скалы. Где-то над нами гро¬мадный осколок скалы, оторвавшийся от массива, с грохотом, пу¬шечными выстрелами пронесся прямо над нашими головами и ис¬чез в тем¬ноте. Несколько минут падали мелкие камешки, сыпа¬лась земля. Пахло  озоном... Грохот  затих  далеко  внизу, в  лесу.
– Почему? – выдохнула Люба.
– Предельно просто, скалы остывают, сжимаются, наруша¬ется равновесие и... – результат мы почувствовали на себе, – объясняет Володя.
– А если бы на палатку?
– Исключено, палатку мы поставили под навесом скалы, все осколки пролетят мимо нас. Обрати внимание на террасу – здесь за долгие тысячи лет нет ни одного камня...
Глухая ночь. Далеко у Екатериновки светлая цепочка пасса¬жирского поезда. В вагонах сейчас тепло и уютно. Пассажиры спят или о чем-то думают под стук колес.
Успокоились и заснули ребята. Сижу один у погасшего кос¬тра, прислонившись к теплой скале. Все думаю и думаю о древ¬ней цивилизации. Думать о Золотой Империи стало неотъем¬ле¬мой частью моей жизни. Но все, что мне удалось узнать, – это очень и очень мало. Чем больше узнаю о древней цивилизации, тем больше вопросов... На небосводе господствует серебристая луна. Все залито мертвым светом цыганского солнца. Вижу, как серебрится рейд Находки. Далеко внизу светятся нити рек. Яр¬кая луна освещает скалы, утесы. Светло так, что можно читать газету. Спать не хотелось... Вина в этом фирменного чая Ростика или причина в легендах Чандалаза, его тайнах? Тайны Чандалаза крепко засели у меня в голове. Не связаны ли меж собою те пли¬ты, изображения, которые мы нашли в разных местах вокруг Чан¬¬далаза? Начал задумываться – много следов своей цивили¬зации оставили древние, они должны были оставить и приметы, по которым потомки должны искать спрятанные ценности. Луна скрывается в небольшом темном облаке. Вижу, как сквозь обла¬ко луна стремительно вырвалась из плена темноты. Подо мной долина. На юге – остроконечные вершины Сестры и Брата. Лу-на вышла из облака, заливая холодным светом все вокруг себя. Мое внимание привлекает странный рисунок, поя¬вившийся на противоположной сопке у горы Черный Куст. Рассматриваю ст¬ранное изображение – прямая вертикальная линия с завитком в верхней части, рядом большой круг с прис¬тавленной буквой “Г” с флажком на северном склоне горы, где мы с ребятами в прош¬лом году обнаружили самолет сороковых годов – раз¬бил¬ся в тумане при заходе на посадку в Николаевку. Словно заво¬роженный смотрел и смотрел на рисунок, пытаясь за¬пом¬нить все до мельчайших подробностей. Через несколько секунд ри¬сунок исчез. Как ни всматривался я в противопо¬ложный ск¬лон, кроме темноты ничего не видел... Быстро зарисовываю в свой блок¬нот. Так и засыпаю, сидя под скалой.
...Просыпаюсь от первого луча солнца. Появившись из-за Черного куста, он пронзил светом меня, палатку. Сразу почув¬ствовал себя спокойным, уверенным и бодрым, хотелось смея¬ться, радоваться жизни!..
...На гребне мы были через два часа. Любуемся с вершины Чандалаза нашей Находкой, позади, на сопках, раскинулся Сучан. На севере громада Смольного с его тайнами, селем, плитой...
– Идем к “Сквозной”! – это пещера в северной части Чан¬далаза.
– Ростик, как ты думаешь, нам веревок хватит, чтобы прой¬ти “Сквозную”?
– Не знаю, думаю, может не хватить, но там можно спрыг¬нуть, там мягко, всего-то пять метров...
– О чем это вы шепчетесь? – Люба уже пытливо смотрела на нас. На Чандалазе она впервые и, конечно, не знала про пе¬щеры, колодцы, пропасти...
Седловина. Оставляем рюкзаки, отдыхаем. Готовимся к спус¬кам в пещеры.
– Вначале посмотрим пещеру, а точнее колодец “Мед¬вежий”.
Поднимаемся на вершину над седловиной. Вот и колодец “пе¬щера Медвежья”. Отвесный колодец, у вершины глубиной око¬ло девяти метров. Из колодца несет холодом.
– А что дальше?
– Там каменная пробка и больше ничего, никто его не рас¬капывал. Назвали “Медвежья”, потому что там давно погиб мед¬ведь.
– Смотрите на эту пещеру, чтобы у вас было представление о  сложности пещер на Чандалазе.
– И что, Сквозная тоже такая сложная? – Люба нервно теребит рукав Ростика.
– Нет, она сложнее, – успокаивает ее Ростик. Я отвожу гла¬за в сторону. Давлюсь от смеха, понимая, что разыгрывается очередная сцена.
Возвращаемся к рюкзакам.
– Надевать грудные обвязки, взять по три карабина, скаль¬ные крючья, молотки, запас пищи на день, – командует Ростик, подмигивая мне.
– Что, так долго будем ходить по “Сквозной”? – Люба прис¬тает с расспросами.
– Не отвлекаться! У тебя сколько свечек в рюкзаке?
– Три. А сколько надо?
– Жаль, мало. Ну ладно, ты две положи в карман, а одну заж¬жешь, когда начнешь спускаться...
Подходим к темному отверстию пещеры. Черным  пятном  оно зловеще ожидало нас... Холодный ветер дул из мрачного зева.
– Володя, проверь у всех грудные обвязки, веревки, смотри чтобы не перепутались. Все ли взяли аптечки, бинты на случай срыва? Люба, продукты взяла? Становитесь для инструктажа! – все послушно встают, окружают Ростика.
– Внимание, когда будете проходить первый колодец... Лю¬ба, почему ты плохо закрепила каску? Перестань дрожать! Ко¬лодец проходится просто. Попрыгайте!
Ребята прыгают, проверяют крепление карабинов,грудных обвязок. Зрелище впечатляющее.
Ребята прошли последний инструктаж, выслушали наши со¬веты. Подходим к зияющей дыре. Из темного жерла сильный поток воздуха вмиг тушит все свечи.
– Остановиться, зажечь снова! – ребята вновь зажигают, зажигает свечу и Люба.
– Володя, когда будете проходить первый колодец, помоги Любе на том выступе, где погибли туристы из...
– Кто погиб? Где погиб? – Любу начинает бить нервная дрожь.
– Да не бойся, все будет хорошо, они погибли сразу, не му¬чились...
Володя ныряет первым в черное жерло, кричит оттуда:
– Люба, спускайся!
– Ну, мужики, прощевайте, таких страхов вы мне понарас¬сказали и... – у Любы стучат зубы, дрожит свечка в руках, на глаза наползла каска...
Она вползает в пещеру. Слышим кряхтенье, оханье. Когда Люба исчезла, мы дали волю своему смеху. Все неоднократно бы¬ли в этой простенькой небольшой пещере. Быстро оббегаем пещеру и входим в громадный противоположный вход и наблю¬даем, как на животе, проклиная все на свете, толкая перед собой громадную кучу листьев, с зажженной свечкой в руках, в каске, грудной обвязке к нам спускается Люба. Выйдя из узкого хода, она оказывается среди нас...
– А-а-а... Опять обманули! Ах ты! – глухая затрещина по¬падает и Ростику и мне, досталось и Володе, мы же катались по полу “громадной” пещеры и умирали от смеха, вспоминая при¬готовления перед спуском, тщательность грудных обвязок, тор¬мозок с продуктами у Любы... Пещера длиной всего пятна¬дцать метров, с другой стороны громадный вход высотой метра четыре и шириной метров семь... А вид! Вид всей долины из этого гро¬мадного грота...
Как прекрасна наша Золотая долина, прекрасен наш Чан¬да¬лаз с его тайнами и легендами...
Глава 6
В горах Коении.
Гвасюги. – Встреча с красавицей. – Река Чукен. – г. Ко. – Ангирчи. – Древняя легенда. – Продолжение легенды. – Кедр. – Катэн.
Седой, закованный льдом Хор. На высоком берегу, отод¬винув тайгу, раскинулось знаменитое удэгейское село Гвасюги. Удэгейский народ дал замечательных писателей, поэтов, худож¬ников. Многие из них – из этого села. Ясный морозный де¬нь. Над укутанными снегом домами неподвижные столбы дыма. Се¬редина дня. В деревне тишина, на краю села играют дети, ред¬кие прохожие видны на широкой улице поселка. Гремя ведрами, прош¬¬ла женщина к колодцу. Из-за занесенного снегом за¬бор¬чи¬ка, выскочила охотничья лайка, она ласково смотрела на нас, по¬махивая хвостом, лизнула Любу. Понравилась.
– Люба, почему это тебя любят удэгейские собаки? – шу¬тит Ростик, – Чувствуют родную кровь?
– Ты посмотри на себя, у тебя все предки, да и ты сам, похожи на неудачника-охотника из хилой удэгейской семьи! И весь ты словно чугуня! Болотная трава удэгейская!
– Я тебе дам чугуня! Сегодня целый день будешь на жен¬ской половине, не смей приходить к нам в малу – мужскую по¬ловину.
Перед походом мы учили удэгейские слова, многие уже за¬помнили наиболее звонкие и интересные, применяли их к месту и не к месту.
По обледеневшей, промерзшей дороге, громыхая лыжами, отталкиваясь острыми лыжными палками, окутанная выдыхае¬мыми клубами пара в село медленно втягивалась наша много¬чис¬ленная шумная группа туристов. Село наполнилось воз¬гла¬са¬ми, сме¬хом, удивленными восклицаниями.
Любопытные дети окружили нас, рассматривали оканто¬ван¬ные лыжи, горнолыжные палки, яркие рюкзаки, штормовки, шарфики, бахилы с красными тесемками... Дети же были в на¬циональных одеждах, богато украшенных бисером, с харак¬тер¬ным удэгейским орнаментом...
– Багдыфы! Здравствуйте! – сухощавый, высокий, с выц¬ветшей бородкой удэгеец, улыбаясь, поздоровался с нами. На ста¬рике традиционный наряд: теплый тэгу-халат, расписная ша¬почка с беличьим хвостиком, орнамент, такой же, как и у де¬тей...
– Из Баали? Из Хабаровска? – поправляется он.
– Из Находки на берегу моря, туристы.
– На берегу моря? – старик задумался, – Да, далекие на¬ши предки тоже жили на берегу моря! Из поколения в поколе¬ние мы рассказываем о наших предках, живших на берегу дале¬кого теплого синего моря...
Ростик, Володя останавливаются рядом со мной. Разговари¬ваем со старым охотником. Нам это интересно. Знать о тайге, где он дома, нам нелишне. Ребята угощают сигаретами, дарят зажи¬галку, Ростик вручает хороший морской складной нож.
– Кэсие! Кэсие... – благодарит он ребят.
Разговорились. Старый охотник помнит все распадки, все сопки, знает все богатые рыбой места на реке. Ему известны берлоги, места медвежьей спячки.
– Далеко на Катэне, бата Ангирчи! Мой сын! – то ли обра¬щается к нам, чтобы мы рассказали ему при встрече, как живет его отец, то ли для того, чтобы мы знали, где можем получить по¬мощь в случае чего.
Объясняем наш маршрут. Старый удэгеец радостно слушал и согласно ки¬вал головой, все названия напоминали ему места охоты, гово¬рили о его таежной жизни. Глаза радостно блестели, видим же¬лание старика вернуться в тайгу, туда, где он знает ка欬дый кустик, каждое дерево, каждый ключик...
– Гора Ко? Аник? Это священные для каждого удэгейца вер¬шины. Эти горы дают счастье нашему роду. По облакам над вершиной Ко мы знаем, какая будет охота, погода...
– Никида эмэктэ? – пожилая женщина у двери спраши¬вала, кто пришел. Многое мы понимали.
– Луса! Из Находки. Туристы, – с трудом выговаривает он незнакомые слова.
К нам подходит молодая девушка. Она улыбается. Радостно смотрит на нас.
– Здравствуйте! – широкими черными глазами взглянула на туристов, на стоящих рядом Володю и Ростика, на какое-то мгновение ее взгляд остановился на мне...
– Я – учительница, училась в Хабаровске, мы тоже ходили в походы. В институте слышала о ваших походах по северу, чита¬ла в журналах, хотела увидеть, но не думала и не мечтала, что вс¬тречу вас... – последние слова она говорила, опустив густые рес¬ницы, – Вы долго здесь будете? – она вопросительно смот¬рела на нас – Ростик, Володя стояли рядом.
– Именно таким я вас и представляла. Когда вы входили в село, у меня все оборвалось внутри. У меня было странное пред¬чувствие, внутренний голос подсказывал мне: “Сегодня у тебя бу¬¬дет  удивительная встреча”.
Она что-то быстро говорила, смешивая русские и удэгей¬с¬кие слова. Мы ничего не могли понять...
– А вы знали, что я ждала вас? Наши севохи мне сообщили, что вы должны быть в нашем селе. О, святые духи, спасибо вам!
Она повернулась к солнцу, подняв в знак благодарения изящ¬¬ные руки... Ростислав, Во¬лодя за¬кончили курить, стали про¬щаться со старым охот¬ни¬ком.
– Это – наша Алагды, на¬ша гордость и наша кра¬са¬ви¬ца! Имя ей дал ее отец. Это очень древнее имя. Только самые кра¬си¬вые де¬вушки получают его в нашем роде. Алагды! Элэ, Элэ! Лу¬са туриста надо идти к Ко.
Алагды, глазами полными слез,  смотрела на мудрого  ста¬рика.
– Одо! Я так долго ждала, они пришли! Неужели ты не ви¬дишь, что это они! – бессильно опустив руки в вязаных рука¬вич¬ках, высокая, хрупкая, с высокой прической, с ярким шар¬фом, черными, словно соболя, бровями, с выразительными, крବси¬выми губам, с вздернутым пря¬мым носом она совершенно не была похожа на своих соро¬дичей. Неземная красота. Нео¬бычная энергия исходила от нее...
– Гэлтимэ! Иди ко мне! – Алагды подошла к одо, уткнулась в его плечо и горько заплакала.
– Что случилось, почему она так говорит? Ты ее знаешь? – спрашивали меня ребята.
– Нет, не знаю, вижу впервые, но у меня такое чувство, что знаю очень давно, что нас связывает многолетняя дружба, что мы вместе перенесли много испытаний. У меня какое-то разд¬воение. Опять со мной то же, что и на Даубихэ. Ростик, ты все знаешь, я тебе рассказывал про сражение, осаду крепости, про уход из нее всех женщин, стариков, детей... – я замолчал. Чем больше на нее смотрел, тем больше понимал, что мы дей¬стви¬те-льно знаем друг друга очень давно...
Алагды успокоилась и с надеждой смотрела на меня, но что я мог сказать незнакомой девушке, учительнице в далеком селе Гвасюги?
– Сейчас ты знаешь, что мы в походе, если судьбе будет угод¬но, мы встретимся!
Алагды улыбнулась, появились радостные лучики в ее боль¬ших глазах, она выпрямилась, подбежала ко мне, сунула что-то мне в руку.
– Храни это! Это мой амулет, он тебе поможет! – и не огля¬ды¬ваясь, исчезла так же неожиданно, как и появилась. – Ему много сотен лет!.. – донеслось до меня.
– Ая битудзэ! До свидания! – старик попрощался с нами, наша группа уже почти вышла из поселка, мы стали догонять ре¬бят.
– Странная встреча, ребята, клянусь! Я ее впервые вижу! Не могу объяснить это признание, эту вспышку чувств учитель¬ницы... Ничего не могу понять, – разжав руку, я смотрел на аму¬лет, подаренный мне красавицей Алагды. В руке у меня была ис¬кусно вырезанная из какого-то прозрачного камня изящная фи¬гура девушки. Она настолько была похожа на Алагды, что не¬нароком подумал: “Не с нее ли точил эту фигурку древний ху¬дожник долгими зимними вечерами при свете костра?..”
А в это время наши ребята шли по поселку, удивляясь жизни и быту удэгейцев. Стояли добротные дома, но многие старики ж謬ли во дворах в небольших юртах. Спрашиваем прохожих, по¬чему старики не живут в домах?
– Не могут привыкнуть, давят стены, неуютно, им плохо в комнатах, им хочется жить в юртах, – слышим в ответ.
Мы понимаем, что трудно приучить стариков к новой жиз¬ни. Проходим поселок, не останавливаясь – нас много, свыше двадцати человек, нет таких больших помещений. По плану одна группа идет по Кафэну, другая, под руководством Гены, по Чу¬кену, встретимся на вершине Ко. Сейчас идем пока вместе.
Вездесущие удэгейские мальчишки на широких самоде¬ль¬ных лыжах не отстают, некоторые даже обгоняют нашу шум¬ную толпу. Мальчишки говорили на своем мелодичном языке, об¬суж¬дали, по-казывали на высокую стройную Любу, удивленно смотрели на Ма¬рину – красивое, тонко очерченное лицо, с бо¬льшими, чуть рас¬косыми глазами, большими черными косами над штормовкой. Уви¬дев розовощекую жизнерадостную Вален¬тину, кричали:
– Бумбу! Бумбу! О, луса! – вертелись они возле Вален¬ти¬ны.
– Элэ, Элэ! – мальчик лет двенадцати позвал детей и они нехотя отстали от нашей группы.
...Река Чукен, приток Хора, металась от одного борта узкой долины к другому. Она вырывала бока у сопок, те останавливали своенравную реку отвесными скалами. Даже подо льдом Чукен бесновался и неиствовал, разрушал неподатливые скалы. Ни¬че¬го не добившись, река бросалась на противоположный берег. М¬гучие кедры, пушистые ели наклонившись над рекой, уго¬ва¬ри¬вали бурный поток охладить свой пыл... Под скалами река ус¬траивала бездонные омуты, на дне скопились ленки, хариусы, то¬лько форель стояла подо льдом на перекатах. Расчистив толс¬тый слой снега, мы смотрели через безупречно прозрачный лед на замерших от удивления ленков, форель отскакивала от яр-ко¬го света и вновь смотрела на нас своим ничего не говорящим вз¬глядом. Чем дальше мы уходили вверх по Чукену, тем дрему¬чее и сумрачнее становился лес. Отвесные скалы закрывали от нас сол¬нце, далеко впереди видны серебристые вершины гор Кое¬нии...
Удивленная ворона молча пролетела над нами, села на су¬хую ветку величавого тополя и, вращая головой, не могла понять – что это? Она ни разу не видела, чтобы в такой мороз, на лыжах ходило столько людей, она привыкла видеть одного-двух охот¬ни¬ков на лыжах или на утлой лодочке летом. Ворона, перелетая с ветки на ветку, долго сопровождала нас, старалась понять, не¬ль¬зя ли из этой встречи извлечь какую-то выгоду для себя?
Проходит день за днем, мы тропим лыжню, пройдены нес¬колько зимушек, видим множество следов серебристо-черного соболя, часто наблюдаем ровные следы лисы, заячьи петли на сне¬гу. Лес, река живут своей обычной зимней жизнью.
Через несколько морозных дней ставим лагерь на плече го¬ры Ко. Насколько хватает глаз, безлесые, белые, сверкающие на солнце вершины гор Коении. Веером от вершины расходятся ре¬ки: Кафэн, по которой мы поднимались, на запад резким уще¬ль¬ем уходит река Ко, а на юге заснеженная широкая долина ре¬ки Катэн, воспетая многими поэтами и писателями удэге...
К вечеру слышим крики и возгласы ребят из группы Гены. Встречаемся, обнимаемся.
– Марина! Думала, тебя уже и не увижу, эти мужики меня совсем не жалеют, такие морозы приготовили для меня!.. – жа¬луется Люба.
– Люба, мороз – это что! А мне мужики подарили меховые носки! – хвастается Марина, в уголках глаз смешливые лучики.
Валентина радовалась встрече с нами: здесь она была как ры¬ба в воде, она любила шумные веселые группы, ее смех, как колокольчик, звенел над седыми вершинами Ко, Аник, улетал в глухие распадки...
Утром – восхождение на знаменитую вершину.
“На вершине есть наш святой камень, охотники очень редко поднимаются к нему. Высоко, звери, птицы не летают, этот каме¬нь оставили наши предки в первые годы, когда пришли с теплого синего моря много веков назад...” Это мы слышали от старого, умудренного опытом охотника в селе.
Восхождение началось с первыми лучами солнца. Очень ти¬хо, чистое безоблачное небо. На термометре минус тридцать пя¬ть... Проверяем: ледорубы, кошки, лыжные палки, ве¬ревки, про¬дукты, фляжки с горячим чаем, аптечки. Кажется, взято все н嬬¬об¬ходимое для восхождения.
Далеко под нами красненькими пятнышками виднеются на¬ши палатки. Бесконечный гребень покрыт твердым обледенев¬шим настом. Рубим ступени, страхуемся. Рассуждаем о морозе, труд¬ностях восхождения. Идем прямо на солнце. Впереди иду¬щий зак¬рывает собой солнце, в результате каждый видит изуми¬тельный радужный нимб над впереди идущими ребятами. Каж¬дый идет по скально-ледовому гребню с нимбом над головой. Кар¬-тина настоль¬ко необычна, что не верится в ее реаль¬ность...
– Ростик, ну никогда бы не подумала о твоей святости! Но какой у тебя нимб! Как только ты уговорил в раю выделить тебе такой нимб? – Люба издевалась над смеющимся Ростиком.
– Я то с нимбом, а у тебя его нет! – Ростик оборачивался и смотрел на Любу, загораживая солнце.
– Отойди в сторону, пусть все видят мой нимб! Марина! – обращается она к своей, идущей следом подруге. – Я с нимбом?
– С нимбом, он у тебя больше, чем у Ростика! Вы как анге¬лочки на этом снежном гребне, не вижу ваших крылышек! Что, в лагере оставили?
– Люба их обменяла у Володи на пайку галет в базовом лагере!
– Чугуня-Ростик, ты расскажи, куда это ты бегал ночью вниз по долине?
Так с шутками, прибаутками мы поднялись на вершину. Вос¬¬хождение оказалось сложнее, чем предполагали, не ожидали такой прочности наста, от работы ледорубом, рубки ступенек вс¬потели, было жарко и интересно.
...Вершина. Небольшая каменистая площадка. С вершины видно все – горы Коении, далекая Тордоки-Яни, гора Берга, Ар¬се¬ния, просматриваем далекую гору Шайтан в верховьях Ке¬мы – двести с лишним километров... На вершине смотрим на спо¬койную заснеженную тайгу. Хотелось любоваться и любо¬ваться снежным простором...
– Какое великолепие!
Под нами весь маршрут, который прошли и который еще нବдо пройти.
Подходим к плоскому камню, рядом стоит шест, весь обвя¬занный различными ленточками, на камне лежат амулеты, ос¬та¬вленные охотниками.
– Это священный камень охотников-удэге.
– Старый охотник верно сказал, что это место ими особо почитаемо.
– Смотрите, сколько они оставляют подарков своим сево¬хам и пуданку...
Возле камня мы видим все, что может оставить охотник – гильза, выцветшая тряпочка, множество вырезанных из дерева изображений различных животных. Каждый из нас тоже остав¬ляет свое подношение богам...
...Добротное, свежесрубленное зимовье мы увидели за по¬воротом реки, на высоком берегу, под сенью покрытых снегом кедров. Из трубы уютно вился дымок. За нашими плечами деся¬тый день похода. Обветренные лица, полегчавшие рюкзаки. Ре¬бята втянулись в ритм, погоду. Сегодня минус пятнадцать. Для нас это уже очень тепло, идем полураздетые, в одних штормовых легких костюмах – пуховки, теплые вещи под клапанами рюк¬заков.
– Земля! – кричит идущий первым Буня, – земля, зимовье Ангирчи! Ура!..
Ребята ускорили шаг, но глубокий снег не позволял идти быс¬тро. Через несколько минут подходим к зимовью. Возле две¬ри встречает высокий, стройный, средних лет удэгеец, в руке труб¬ка-носогрейка. Внимательные глаза рассматривали нас. По описанию отца понимаем, что перед нами его сын, Ангирчи.
– Багдыфы, Ангирчи! – Удэгеец удивленно взглянул на нас.
– Одо передал тебе привет, вот письма от жены, детей. Та¬бак... – мы передаем письма жены, детей, табак, немного про¬дуктов. Когда мы стояли за деревней, к нам прибегал молодой удэ¬¬геец и сбивчиво попросил выполнить просьбу отца Ангирчи – передать ему письма, привет... Увидев знакомый почерк род¬ных, несколько чумашек из бересты, выделанные с любовью же¬ной и детьми, расшитые новые улы с родным древним орнамен-том, Ангирчи широко улыбается.
– Кэсие! Кэсие! Ая! – он радостно пожимал нам руки, по¬могал девчатам снять тяжелые рюкзаки, суетился вокруг нас, рас¬спрашивал о своей жене, о детях, об отце.
– Заходите, будьте хозяевами, заходите! – замерзшие, пок¬рытые инеем, сняв рюкзаки, лыжи, развязав обледеневшие бахилы, наши ребята вошли в зимовье. От такого количества лю¬дей просторное зимовье стало тесным и низким, но ребята нача¬ли заниматься кто дровами, кто приготовлением пищи, кто ре¬монтировать свое снаряжение, и сразу стало просторно.
Рассматриваю более внимательнее Ангирчи. Вижу какие-то знакомые черты, мне вновь кажется, что этого охотника уже где-то встречал.
...Вечер. Все успокоились. Ангирчи молча сидит у неболь¬шой керосиновой лампы, прочитав по нескольку раз письма из дому, покуривая свою трубку. Красочно расшитый тэгу, улы, ша¬почка, под потолком связки “мягкой рухляди” – черные, отли¬вающие серебром, шкурки соболей, на полу большая медве¬жья шкура с оскаленными клыками, на стене, у печки, голова ка¬бана, изогнутые клыки секача достигали пятнадцати сантимет¬ров. На полках, грубосколоченном шкафу чучела фазана, утки- ман¬даринки, белого гуся. Под потолком висят пучки трав, вижу нес¬колько бутылок с корнем жень-шеня внутри. На столе хоро¬ший современный приемник – “Спидола”. Мерно тикают часы-хо¬дики. Старые журналы, газеты, какие-то зачитанные книги. Ре¬бята с немым восторгом рассматривали жилище охотника, Па¬вел любовно осматривал старый винчестер.
– От отца, а ему от моего деда достался. Хорошее оружие! – Ангирчи любовно погладил до блеска вытертое оружие. – Ес¬ть и карабин, но он не так дорог, как этот винчестер...
– Далеко ходи? – допивая пятую чашку чая, начал разовор Ангирчи.
– Вышли из поселка Гвасюги, прошли по Кафэну и Чукену, поднялись на Ко и по реке вниз по Катэну...
– Однако, далеко... – протянул он, – мой дед любил охо¬титься в горах Коении, – помолчав, добавил, – там много было соболя, коз...
Он надолго замолчал, думая о чем-то своем. Вновь набил та¬баком трубку, вытащил кресало, трут и, как наши отцы и деды в годы войны, быстро высек искру, задымился трут, закурил.
– Никогда не подводит, не отмокает, не заканчивается, – хвалит он свой метод добычи огня.
На улице наступил зимний вечер, быстро темнело, ребята после сытного ужина и чая сидели на своих мешках и тихо пере¬говаривались, не нарушая тишины и покоя охотника. Зимовье нам очень понравилось – большое, просторное, все продумано до мельчайших подробностей, ничего лишнего и вычурного.
Весь вечер Ангирчи был сдержанно замкнутым, он прислу¬ши¬вался к нашим разговорам, а когда Василий начал петь, с упоением слушал доселе неизвестные ему туристские песни.
Так, может, и ничего не случилось бы в этот вечер, если бы я случайно не показал камень, который нашел несколько лет на¬зад в зимовье под Облачной. У охотника широко открылись гла¬за, от удивления он весь застыл...
– Откуда у вас этот камень? – только и смог он выдохнуть, лицо его побледнело, на лбу появились напряженные морщин¬ки.
Вкратце рассказываю историю появления этого камня. Он внимательно слушает, не перебивая. После моего рассказа он мол¬чал очень и очень долго. Наконец, выкурив две трубки, он по¬ведал нам удивительную легенду...
– Э-э-э... Анана-анана оно баса... Это было очень и очень давно. Реки несколько раз изменяли русло, кедры вырастали, ста¬рились, умирали, твердые скалы рассыпались, высокие горы стали низкими. Анана-анана... Не помнит ни мой отец, ни мой дед, ни дед моего деда, это было очень давно... Наш народ, ско¬лько помнят мои предки, всегда жили на реке Хор, реках Сук¬пай, Бикин, Самарга... Мы зимой и летом жили одной охотой на дикого зверя, ловили рыбу, копали сладкие корни, заготавли¬ва¬ли черемшу, наши шаманы предсказывали нам охоту, лечили, от¬гоняли духов. Но так было не всегда... – Анги¬рчи вновь надолго замолчал.
Ребята сидели затаив дыхание, слушая удивительный рас¬сказ. Мне стало неспокойно, он словно стал касаться давно за¬жившей раны. Его рассказ вновь стал возвращать меня на реку Даубихэ, крепость на Стоговой, битву...
– Анана-анана, на далеком берегу синего моря, на большой реке, там, где стоят две остроконечные горы с множеством пе¬щер, в городах жил наш народ. Народ был очень многочислен¬ный, много городов стояло на берегах моря, рек, на вершинах гор стояли неприступные крепости... Между городами были вы¬мощенные камнем дороги, с моря приходили большие лодки, они привозили красивые ткани, посуду, а мы им давали прек-рас¬ное оружие – мечи, копья, наконечники стрел. Они не ржа¬вели, не тупились. Секрет их  изготовления знали  только наши  мас¬те¬ра.
В одной из пещер находились наши севохи, пуданку – боги по-вашему. Севохи были очень добрые, помогали нам охотиться, добывать металл, народ не знал болезней, тревог. Мы имели свою грамоту, наши послы неоднократно были в других странах-соседях... Были книги, ученые, свои поэты, писатели, умные пра¬вители и военоначальники.
Беда пришла из далеких степей на западе, на наш народ ста¬ли нападать степняки, монголы. Но народ отразил все нападе¬ния Чингиз-хана. Окзо... Страшный окзо... Прошло несколько лет, мы успешно отбивали бесчисленные нападения врагов. Все го¬рода на западе разрушались набегами степняков, но покорить на¬ше государство они не могли...
Прошло более десяти лет. Чингиз-хан-окзо умирает. Его пре¬емник, Субудай, стал разрушать наши города один за другим. Че¬рез несколько лет враг пришел и на наши земли. Были страш¬ные битвы. Ни одна крепость не сдавалась. Наш народ не мог бы¬ть рабом. Воины погибали на стенах, а дети, старики, женщи¬ны – все ушли в тайгу.
Из рода в род передается легенда нашего народа. Из по¬ко¬ления в поколение старшие сыновья из нашей семьи носят имя Ангирчи. Это имя воина, который смог вывести всех остав¬шихся в живых людей нашего рода. Мой дед, а моему деду его дед, а то¬му деду его дед пересказывали и описывали священ¬ный камень нашего рода. Он поможет подняться с колен, восстано¬вить бы¬лую культуру, дух нашего народа. Но этот камень исчез нес¬коль¬ко сот лет назад. Каждый охотник знает какой он, его вол¬шеб¬ные свойства, но никто не нашел его. В наших легендах гврится, что только тот, кто нашел этот камень, в состоянии помочь раскрыть древнюю тайну нашего народа, он сможет воз¬родить наш на¬род.
В легенде говорилось, что боги вручат камень человеку, ко¬торый является прямым потомком. Прямым потомком кого? Об этом мы не знаем.
Э-э-э... Анана-анана оло баса... О, луса! У тебя в руках свя¬щенный камень нашего народа, этот камень у тебя не случай¬но, наши боги вручили камень в твои руки, они помогут раскрыть тайну, помогут возродиться нашему народу. Ты – не удэге! Я ви¬жу, что ты готов отдать его нашему народу, но этого не нужно делать – ты избранник наших севохов, пуданку, тебе боги дове¬ряют возродить наш народ, ты откроешь нашу тайну, тебе боги доверяют наши древние культурные сокровища. Этот камень пможет увидеть древние пещеры, книги, скульптуры. Наш на¬род, погибая, прятал их в укромных местах...
Ангирчи замолчал. Ребята удивленно смотрели на меня – они ничего не знали о священном камне, который несколько лет был со мной. Вижу недоверчивый взгляд Буни, задумчивость Рос¬¬тика, удивленную Любу... Ангирчи продолжал...
– Тебе не нужно ничего предпринимать, боги сами подска¬жут, когда и где нужно будет слушать их, когда нужно будет вст¬ретиться с нашими предками. Боги не любят суеты. Только дело.
Ангирчи замолчал, затем, подумав, спросил:
– Луса! В последние дни с тобой ничего не случилось?
– Нет. Впрочем... – вспомнил о красавице Алагды. – Учи¬тельница Алагды почему-то говорила, что долго ждала, что знает меня очень давно. Я ничего не мог понять!
– О, Алагды! Красавица! У нее неземная красота, словно она спустилась с небес... Своим родителям она много расска¬зы¬вала о приходе того, кого она ждала. Вы видели ее красоту, ви¬дели, что она непохожа на удэге. Мы не знаем, какая ее ждет су¬дьба... – Ангирчи замолчал, рассматривая голубой прозрач¬ный камень. Задумчивый взгляд устремился вдаль. – Она всегда го¬ворила, что он должен скоро появиться...
Взбудораженные от только-что услышанной легенды, о ка쬬не, его свойствах мы долго не могли уснуть.
– Что ты думаешь об этом? – Ростик внимательно смотрел на меня.
– Ты же знаешь, сколько всего случилось за эти несколько лет, как этот камень у меня. Вспомни о  моем сне – битва на реке Даубихэ, вспомни, что только случай спас нас во время сели на Смольной, а сколько мы находили древних плит с изобра¬же¬ни¬ями!..
– В этом есть какая-то закономерность, – добавил Владимир.
 – Ты теперь женишься на этой красавице? – Люба под¬жала губы.
– Люба, зачем же так? Мы же не знаем Алагды! Ты же по¬нимаешь, что все это очень странно! – Марина, как всегда, была рассудительна.
– У тебя священный камень, может, возьмем рюкзаки и мах¬нем в то далекое время! – Буня был в своем репертуаре...
– Вы все слышали, не надо предпринимать никаких мер – боги сами будут распоряжаться, вести нас...
– Все мы говорим правильно, но многое в этой истории не¬по¬нятно, много фантастического, – Ростик налил очередную круж¬ку  чая, подал Ангирчи.
– А как мне быть с Алагды? – не вытерпев, спросил я охотника.
– Амулет у тебя?
Я молча подтвердил.
– Этот амулет не простой. Он попал к нашему народу  мно¬го тысячелетий назад. Как говорят легенды, амулет пришел с не¬ба вместе с небесной красавицей.
Час от часу не легче. Небесная красавица, священный каме¬нь – не много ли в одном походе?
– Понимаю ваши вопросы, однако это так! – Ангирчи по¬тушил трубку, прилег на топчан, пок¬рытый шкурой, набросил на плечи выделанный олений тэгу и быстро уснул. Вскоре заснули и мы.
Проснувшись рано утром, мы уже не увидели Ангирчи. Он ушел на осмотр капканов. Ничего не написав, ничего не сказав. Не принято у охотников много говорить...
– Люба, как хорошо мы вчера отдохнули! – Марина соби¬рала свой рюкзак.
– Мне понравилось жилище охотника, как здесь все просто и хорошо...
Ребята собирали рюкзаки, убирали в зимовье, обсуждали пре䬬стоящий переход до Солонцового. Осталось чуть больше ста километров, впереди было восхождение на вершину горы Бер¬га, километры и километры по зимней уссурийской тайге с ее удивительными тайнами и загадками.
Неделю мы бродили по глухим распадкам, поднимались на вершину остроконечной горы Берга, встречались с охотниками, но за все время нашего путешествия никто из ребят даже не вс¬помнил ни о священном камне, ни об амулете, ни об охотнике Ангирчи. Никто не вспоминал Алагды. Боги вычеркнули из па¬мяти ребят все о древней легенде, о чжурчженях.
А я каждый вечер, лежа в спальнике, держал в руках свя¬щенный камень и все думал и думал о сказанном, о странной ис¬тории с амулетом. Перед глазами Алагды, беспомощная, со сле¬зами на глазах, тонкий прямой нос, выразительные пол¬ные гу¬¬бы, брови вразлет. Она обладала неземной красотой, ко¬то¬рую боги даруют только своим избранникам...
Глава 7
Ку-ку.
Спортивнное ориентирование. – Ку-ку. – Карты. – Разведка местности. – Кросс. – Городище. – Опять неизвестный знак.
– Как я бежал! Как я шел по дистанции! Пиджак заво¬ра¬чивался. До пятого контрольного пункта я “съел” восемь учас¬т¬ни¬ков! – ребята недоверчиво смотрели на Юрку. – Смотрите, по протоколам можете проверить!
– Ты до пятого шел прекрасно, но посмотри по протоколам на мой номер! Я железно шел на выигрыш! Но что со мной слу¬чилось на предпоследнем КП?..
– А я на седьмом КП догнал Валентина, он победил на этот раз, а проиграл на последних двух КП.
Разгоряченные после финиша, ребята, сбросив с себя про¬мок¬шую от пота “беговушку”, с ковшиками компота рассуж¬дали возле своих палаток об упущенных возможностях.
Больше всех горячился Юра. Он перворазрядник по лыжам, хороший велосипедист, с прекрасной беговой подготовкой, не ус¬тупающий на дорожках стадиона многим именитым легкоат¬летам, к нам, в команду ориентировщиков, пришел видя наши час¬¬тые тренировки, активные старты, дружный коллектив. На тр嬬нировках он выкладывался полностью и всего себя отдавал на соревнованиях по спортивному ориентированию.
Спортивное ориентирование... Изумительный вид спорта! Один на один с картой и лесом. Можешь бежать, можешь идти пешком, можешь совершать ошибки или наоборот, найти выгод¬ный путь к контрольному пункту и с удивлением и радостью выс¬¬какивать на него. После большого перегона радоваться про¬токолу, где ты занимаешь вторую, третью или первую строчку. Спорт равных возможностей. Спорт интеллектуалов, спорт для тех, кто любит лес, неравнодушен к природе, любит много тре¬нироваться на стадионе, бегать ежедневно по пятнадцать-двад¬цать километров, радоваться большим нагрузкам и с нетерпе¬ни¬ем  ждать нового старта. Поистине божественный спорт!
Между тем у палаток...
– Так “подзалететь” на пятом контрольном пункте мог то¬лько я! Выбегаю – визирка есть, овражек – передо мной, ны¬ряю в овражек, микроямка, подбегаю – КП нет. Вновь выбегаю на развилку дорог, беру азимут, стреляю на овражек, снова ямка – КП нет! – Юрка замолк, полностью нырнув в ведро с ком¬потом.
– Не увлекайся, Терентьич еще не финишировал.
– Не финишировал? Все, проиграл на этот раз мне Терентьич. Сегодня вечером кушаем арбузы. Так спорили. Так вот. Бе¬гал я несколько раз, потом вижу, кто-то мелькнул на визирке чу¬ть дальше, я туда. Там и овражек, и ямка и КП... Я бегал в сорока метрах.
Юра устроился на спальник возле палатки, с сожалением пос¬матривал на ведро с компотом. Взглянул на девчат, те тоже обсуждали свои приключения на дистанции.
– Лера, а где ты потеряла десять минут? – интересуется Га¬ля, сестра Виктора, нашего товарища по команде. Лера отор¬ва¬лась от трехлитровой банки с соком и начала объяснять. Юра воспользовался этим и, уже не от¬рываясь, пытался сам осилить бан¬ку виноградного сока.
– Отпусти банку, воришка нес¬частный! Сейчас как  тресну чер¬паком.
Лера,  а  затем  Люба начали  со  сме¬хом отнимать банку  у  Юры.
– Девчата, пожалейте, уми¬раю от жажды!
– Ты посмотри на свой жи¬вот, уже руки-ноги до земли не дос¬та¬нут, если ляжешь на свой ба¬ра¬бан.
– Юра, оставь их, рас¬ска¬зы¬вай дальше! – нам приятно было слу¬¬шать Юркины приключения на трассе.
– Что рассказывать! Вот в сле¬дующий раз...
Что будет на следующих соревнованиях, мы прекрасно зна¬ли. Будут новые огорчения, ошиб¬ки, будет опять рассказ Юрки, вновь его радость финиша...
Между тем к нам в лагерь доносится объявление, что фи¬ни¬шировали почти все участники. Капитанов команд просят по¬дой¬ти и проверить поименно всех спортсменов и отметить тех, кто еще не вернулся с дистанции.
– Терентьича нет! – Юрка говорил о своем тезке, друге, они живут рядом, на заводе всегда помогают друг другу в реше¬нии сложных технических вопросов, но на соревнованиях – не¬п¬римиримые соперники. Кто из них выиграет?
Контрольное время закончилось, отметили в протоколе, что нет нашего Терентьича. Сидим, ждем.
– Может, подвернул ногу? – рассуждаю я.
– Чтобы он подвернул ногу? Да он уже третью дистанцию “наматывает”. Он настырный, пока не найдет все КП...
Видим, как судьи убирают на финише столы, ограждение.
– Ура, Терентьич показался! – закричали девчата. Юра прив¬стал, стал вглядываться в дальний конец большого поля.
Словно легкоатлет-средневик, на финиш несся наш Терентьич. Будто и не прошло трех часов после его старта и не было нескольких десятков километров за его плечами. На последних метрах он так ускорился, словно на стометровку и, гордо подняв руки над головой, с счастливой улыбкой на лице финишировал!
– Качать Терентьича! Качать его! – ребята подхватили счас¬тливого радостного Терентьича и стали подбрасывать на фи¬ни¬ше вверх.
– Слава Терентьичу! Наконец-то он вернулся. Поздрав¬ляем!
А на лице Терентьича блаженная улыбка, радость распи¬ра¬ла его.
Другие команды, наши соперники по соревнованиям ниче¬го не могли понять – чему радоваться? Пришел последним, кон¬трольное время закончилось, занял последнее место...
А радовались мы тому, что Терентьич все-таки прошел всю дистанцию, прошел все контрольные пункты, победил самого се¬бя. Радовались мы и тому, что скоро Терентьич всех нас будет угощать арбузом. На улице жаркое лето, соревнования на се¬год¬ня закончились,  арбуз дополнял нашу радость.
Наконец мы опустили Терентьича, напоили его соком и по¬вели к палаткам. Там Терентьич стал рассказывать о своих прик¬лючениях. В ожидании незабываемых минут все присели, кто на спальники, кто на траву, а кто на поленницу дров...
– Вы все видели, что я стартовал через минуту после Вален¬тина Мельника. Кстати, он какое место занял? – не отрываясь от ковшика “мечта оккупанта”, полного компота, пробормотал он с полным ртом.
– Валентин сегодня выиг¬рал, я ему проиграл несколько ми¬нут! – с сожалением говорю Терентьичу.
– Жаль, – непонятно, к чему это относилось – то ли ко мне, что проиграл, то ли к нему, что он не выиграл у одного из сильнейших ориентировщиков в России, – так вот, продол-жаю. На пункте перерисовки карт я его “съел”, то есть перери¬совал быстрее его и ушел на дис¬танцию. Радовался, что выигры¬ваю у Валентина целую минуту. Вскоре с ужасом обнаруживаю, что бежал не на первое КП, а в обратную сторону. Но я испра¬вился. – Терентьич невозмутимо опростал один ковшик компота, на¬лил другой. – После первого КП вижу, что забыл нарисовать вто¬рое. Здесь потерял минут двад¬цать. Второе и третье КП нашел быстро, а потом пошел на четвер¬тое. А четвертое КП на краю карты, я и “вывалился” из нее. Бежал быстро и вскоре очутился на краю деревни. В деревне маль-чишки сказали, что это совхоз и городские спортсмены там, отсюда километров пять с гаком. По¬нял, что убежал далеко. Вернулся, вбежал в карту, по пути нашел последние КП,  а потом, уже зная,  где они,  прошел их от чет¬вертого до последнего.
– Юра, – обратился он к своему товарищу, – я нашел та¬кие заросли  малины возле седьмого КП. Я там обьел, навер¬ное, кустов двадцать! – у нас от удивления и возмущения отвис¬¬ли  челюсти.
– Так ты еще и малины обьелся?! – наскочили на него  дев¬чата. – Смотрите, да у него вся беговушка в малиновом соке!
– Отдавай черпак! Мы тут мучаемся, ждем тебя, лишний чер¬пак компота тебе оставили! – Юрка и Терентьич начали бороться.
Барахтаться на поляне после финиша – их любимое заня¬тие. Дружат они много лет, их дружбе можно было только зави¬довать.
– Терентьич, спор ты проиграл, корми нас арбузами, как обе¬щал! – стал наседать на своего друга Юра.
– Дай парню отдышаться, пусть отлежится! Терентьич, я тут подсчитал по твоим рассказам, ты набегал около сорока ки¬лометров вместо двенадцати... Ну ты и даешь!
Еще около часа мы слушали приключения каждого на дис¬танции, юниоры, затаив дыхание, слушали “старичков”, правда, старшему из “старичков” еще не было и двадцати четы¬рех  лет.
Каждый старт полон неожиданностей, после финиша мы с удовольствием учились друг у друга. В то время не было ни со¬ветов, ни методик, ни опытных ориентировщиков. В нашем го¬роде до нас вообще не знали, что такое спортивное ориенти¬ро¬вание. Наивные ребята думали, что хорошая легкоатлетичес¬кая подготовка – залог победы, но это было далеко не так. У фин¬ских ориентировщиков есть прекрасное правило: “Не беги быс¬трее, чем  варит  голова”. Совет  прекрасный для ориенти¬ров¬щи¬ка.
Наступили очередные соревнования. Проводились они оче¬нь часто, и заслуга в этом Вячеслава Китаева.
– Виталька, ты сегодня в судействе? – Юра подошел к Ви¬те, он сегодня судья от нашей команды, будет сидеть на КП су¬дьей, отмечать спортсменов.
– Да, я буду сидеть на шестом мужском КП, – ответил наив¬но простодушный Виталька.
– На шестом? – переспросил Юрка. – Давай догово¬рим¬ся!
И Юрка упросил доброго, простоватого Витальку, чтобы он подал сигнал, когда Юрка будет подбегать к КП. Тот должен че¬рез час после старта Юрки ждать его и через каждые двадцать-тридцать секунд куковать. Услышав сигнал, Юра быстро найдет его в зарослях возле КП. Юрка пообещал Витальке стакан сме¬таны. Они еще о  чем-то шептались невдалеке от наших палаток, мы не обращали внимания, каждый был занят подготовкой к старту – проверяли шнурки на кроссовках, переписывали ле¬ген¬ды КП, разминались, сле-ди¬ли за стартом. Естественно, мы ни¬чего не знали об уговоре Юр¬ки и Витали. Все это мы узнали только после финиша и возв¬ра¬щения нашего судьи. Юра фи¬н謬шировал в третьей десятке. Был он чем-то недоволен и на на¬ши расспросы не отвечал, ни¬чего не рассказывал. Все что-то думал и думал.
– Ну надо  же, ну надо же, какая невезуха! – рассмеялся он и начал рассказывать о своих приключениях на дистанции. Мы приготовились слушать Юрку, уже зная, что сейчас будут ошибки с картой, что компас “врет”, что не так взял азимут, что не считал повороты и развилки тропинок. Мы ожидали обыч¬¬ных для каждого ориентировщика ошибок. Но Юра нам рассказал та¬кое, что я и сейчас не могу без смеха вспоминать рассказанное им. В это время подходит улыбающийся Витя с КП. Он приса¬живается к нашему костру.
– Когда узнал, что Виталя сидит на шестом КП, с ним до¬говорился, что через час он начнет подавать сигналы, чтобы я его быстро нашел, не терял времени.
– Я должен был куковать через каждые тридцать-сорок се¬кунд через час после старта Юрки. Я и куковал! Как дого¬во¬ри¬лись, – Виталька почему-то оправдывался перед Юрой.
– Я тебе верю... Бегу. Чувствую, “мазь” пошла! Беру пер¬вое, второе, третье, пятое. Вижу, иду в головке, ну, думаю, сейчас покажу результат, радостно, словно на крыльях, приб¬лижался к шес¬тому КП. По расстоянию вижу, что КП еще дале¬ко, но пом¬ню, что здесь-то не потеряю времени – меня ждет условленный сигнал! “Ку-ку”, – слышу чуть в стороне от моего движения, не раздумывая, бегу на звук. “Ку-ку”, слышится впереди, я поддаю что есть мочи. “Ку-ку”, слышу в стороне, но сзади. Я разво¬ра¬чи¬ваюсь и туда. “Ку-ку”, слышу впереди, уско¬ряюсь и вижу, как, не докуковав, с ветки срывается серая куку-шка, отлетела метров на двадцать, и вновь “Ку-ку”... О!..
Мы уже лежали на траве и катались от смеха.
– Не смейтесь! Я потерялся, так как не смотрел на карту и оказался неизвестно где. Минут десять-пятнадцать потерял, по¬ка не вошел в карту и не привязался к четким ориентирам. Бегу. “Ку-ку” – вновь издевательски звучит впереди. Я не разду¬мы¬вая беру булыган и со всего маху бросаю по направ¬лению звука. С криком и возмущением оттуда выскакивает мой Виталька. Ты уж прости... – обращается он к невинно пострадавшему Витале.
– Да чего уж. Главное, что тебя не подвел, как дурак сидел сорок минут и куковал, а дождался от тебя камня. Давай скорее свою порцию сметаны, как обещал!
– Так ты за сметану куковал? – уже не можем смеяться и смотрим на Витальку.
– Конечно!
После этого всегда, когда мы едим сметану, подтруниваем над Юркой и Виталей, но они не обижаются – спорт есть спорт. Чего только не было на соревнованиях, не меньше бывает и на тренировках.
...Там, где сейчас Южный микрорайон нашего города, у нас была первая карта. Готовили мы ее долго, прорисовывали каж¬дый овражек, каждый выступ леса, искали микроямки, а Юра, чтобы увеличить насыщеннность карты, даже выкапывал об¬лом¬ки скал и ставил их в бедных ориентирами участках леса, на ск¬лонах сопок. Каждый день после работы, получив карты, мы ра第бе¬гались по местности. Проводились соревнования и в за-дан¬ном, и по маркировке.
...Соревнования по маркировке. Миша – главный судья. Нарвав красных тряпочек, вечером маркируем всю трассу. Ко¬нец апреля, снег сошел, природа просыпается. Скоро старт. Ре¬шаю: перед стартом, быстро пробежать по трассе, проверить КП, маркеры. Бегу и с ужасом вижу, что половина маркировки снята и красные ленточки аккуратно спрятаны на тропинке под деревьями. Через сорок минут старт первых участников! Лихо-радочно, быстро восстанавливаю маркировку. Прибегаю на старт. Соревнования начались. Первые участники уходят. Со¬рев¬нования проводились для школьников. Дистанция короткая, показываются мальчишки и девчонки и вдруг...
– Окаянные! Держи их! Держи! – слышим мы крики в пя¬тистах  метрах от финиша. Я выбегаю навстречу финиширу¬ю¬щим.
– Негодники! Что там воруете? Откуда вас столько!
Вижу бабку, которая с палкой гонялась за нашими спортсменами. Новые ребята на большой скорости выскакивают из леса!..
– И вы тоже! Ах, я вас сейчас! – и бабка с палкой неслась за очередными.
Ничего не могу понять. Почему бабушка гоняется за деть¬ми? Подбегаю.
– Эти сорванцы уже тренируются, как выскакивать из лесу и воровать мои огурцы! – жалуется она мне.
– Бабушка, это соревнования и дети не будут воровать ва¬ши огурцы, – объясняю успокоившейся старой женщине об ориентировании, соревнованиях, как надо правильно отметить КП на карте. Женщина успокаивается и уже предупреждает де¬тей, чтобы они прокалывали место КП без ошибок...
Все чаще и чаще мы совершали кроссы вокруг города, изу¬чали местность, создавали с “нуля” карты, бегали по ним, стре¬мились изучать все, что нас окружало. Бегали кроссы по самым невероятным маршрутам.
– Завтра тренировка в районе Американского перевала. Со¬бираемся... – объявляю ребятам.
На следующий день на автобусе добираемся до конечной ос¬тановки. Перед нами совершенно незнакомая местность, за¬росшая дубняком. Вижу на склонах обманчивую кудрявую по¬верхность сопок – сплошной таволожник, переплетенный го¬лу¬бым горошком. Бегать по нему – не радость. Ныряем под зе¬леный полог леса. Прохладно. Первые километры бежим дово¬льно быс¬тро, фиксируем все ориентиры. Потом, на разборе, уви¬дим  кто  что заметил – тропинки,  выемки, микроямки, визир¬ки, смену пород  деревьев, проходимые и непроходимые участки леса – все ребята должны восстановить по памяти. Через час бега оста¬навливаемся, обсуждаем.
– Много площадных ориентиров.
– Линейных ориентиров почти нет!
– Мочажинки, отдельно стоящие деревья...
– Думаю, что район неплохой для тренировок, соревнова¬ний, надо только сделать карту.
– Район хороший, а давайте пробежим через него и выбе¬жим к Екатериновке, заодно полюбуемся Чандалазом. Глядите, как он отсюда смотрится!
Действительно, с перевала Пади Широкой мы смотрели на вздыбившийся над долиной, в двадцати километрах от нас, мас¬сивный Чандалаз. Даже отсюда были видны его скальные бас¬ти¬о¬ны, отвесные скалы, глухие ущелья. Гигантским затих¬шим зве¬рем он высился над небольшими сопками, словно отец над ма¬лыми детьми. Вершина покрыта хвойным лесом, на отвес¬ных скалах редкие кустики да клочья моха. Тысячелетиями он ук-ра¬шает Сучанскую долину. Бесконечно долго тянулся камен¬ный век. Саблезубые тигры, медведи скрывались в его пещерах, по широким долинам Сучана, Таудеми, Пади Широкой бродили мох¬натые мамонты, тропический лес покрывал сопки мыса Ас¬тафьева, гигантские деревья росли там, где сегодня наш город. Закончился каменный век. Там, где сейчас порт Восточный, пио¬нерский лагерь “Волна”, Голубовка, Американский перевал на¬ходились жилища древних  людей нашего края,и сейчас в этих местах находят каменные топоры, ножи, скребки... Наступили ве¬ка Бохайского царства, Золотой империи. Возводились го¬ро¬да, крепости. На все это молчаливо взирал Чандалаз. Века его не тронули. Отвесные скалы  покрылись налетом  времени, гуще  стал в расщелинах мох, вода все точила и точила новые под¬земные двор¬цы в полной темноте. Время оставило много следов о себе на скалах Чандалаза. Воины Бохая приносили свои жертвы на жер¬твенном утесе над Чертовым ущельем, чжурчжени прятали свои сокровища в лабиринтах Серебряной пещеры у истоков однои¬менного ключа. Хунхузы воровали корень жизни на древних ск¬ло-нах. Все холоднее и суровее становился климат. Исчезли тро¬пические деревья, ис¬чезали животные каменного века...
– Ты долго будешь смотреть на Чандалаз? – перебил меня Юрка, рядом стояли отдохнувшие ребята.
– Ну что, бежим? – Терентьич от нетерпения прыгал, ра¬зогревал мышцы.
– Азимут на вершину Чандалаза! – цепочкой, в легком темпе мы бежим не разбирая пути.
Прошло более часа интенсивного бега по бездорожью, сп¬лошной пересеченке. Мы облегченно про себя отмечали, когда наш бег совпадал с гребнем хребта. Бежать по гребню было хо¬рошо, не было завалов, болот... Внимательно посмотрев с вер¬шин¬ки, мы заметили, что гребень тянется до самого Чандалаза.
– До самого Чандалаза бежим по гребню...
– Даешь Чандалаз! – от радости Терентьич “поддал” и отор¬вался от нас.
– Терентьич, “сдохнешь”! – кричал ему вслед Юрка, но тот ничего не слышал. Вскоре мы догнали Терентьича, отдыхающего под сенью громадной липы, на большой ветке висел громадный рой пчел...
– Чего остановился? – Юрка подбежал к Терентьичу и на¬чал восстанавливать дыхание, размахивая длинными руками...
– А-а-а!.. – завопил он, так как десяток пчел вонзи¬лось в его шею, щеку, нос, губы... С диким воплем Юрка, не раз¬бирая дороги, бежал по лесу.
– Ты куда?..
– А-а-а... – уже где-то на соседнем увале слышим вопли Юр¬¬ки. Все стихло. Поддав, быстро нагоняем нашего страдаль¬ца... Смотрим и не узнаем – Юрка ли это? Заплывшие глаза, слов¬но у старого монгола, раздутая верхняя губа, опухшая левая щека... Юра сидел на земле и прикладывал сырую влажную зем¬лю на места укусов. Тихо и жалобно стонал. Бедняжка...
– Что с тобой?
– Дикие пчелы! Ну и звери, ну хамье!
– С чего они тебя невзлюбили?
– Чего – чего! За десять минут до этого я проглотил пять¬десят грамм глюкозы, часть попала на майку... Понятно?! О, мое красивое лицо! О, как я буду возвращаться в Находку? Меня и домой не пустят! Ох, как болит!..
Опухоль на лице Юрки все увеличивалась. Спускаемся к клю¬¬¬чику, отмачиваем его в холодной воде, делаем компрессы. М謬¬нут через пятнадцать Юрка успокаивается.
Глухой распадок на отрогах хребта Чандалаз, до его ска¬ль¬ных бастионов бежать километров семь-восемь. Вековые липы, рослые дубы. Тихо и прохладно. После инцидента снова бег, бег и бег. На одном из склонов выбегаем на странную, заросшую ле¬сом, площадку. Может, мы ее и не заметили бы, если бы эта тер¬раса не была вымощена камнем. Твердость каменного грунта мы почувствовали сразу...
– Мужики, да это дорога!.. – обрадовался Терентьич.
– Ты что? Смотри, какие деревья на твоей дороге!
Действительно, ничто не говорило о дороге – большие тол¬стые дубы, каменная береза, ровные дрожащие осины росли на террасе, но это действительно была дорога...
Бежим по древней поросшей лесом дороге. Она плавно оги¬бала выступы сопок, не поднималась, не опускалась, нап¬рав¬ление нас устраивало. Подбегаем к скальному выступу. Видим, что это – работа лю¬дей, срезан выступ для дороги, крутой откос укреплен каменной кладкой.
– Ребята, это же дорога чжурчженей!.. – радостно воскли¬цаю я. Еще одна находка, еще одна встреча с Золотой империей...
– Скажешь тоже! – недоверчиво протягивают ребята.
– Это дорога, смотрите! – останавливаемся, и я показы¬ваю дорогу, рассказываю о царстве чжурчженей, о более древ¬нем Бохае...
Знакомлю ребят с историей Золотой империи. Расска¬зы¬ваю о битве на Даубихэ, о последнем штурме северной башни, о гибели Лэтэ. Перед глазами лицо Алагды из далекого таежного села Гва¬сюги. Вспоминаю древнюю леген¬ду... А дома у меня ле¬жат и ждут своего времени священный ка¬мень и амулет Алагды. Я их никогда не беру с собой – слишком они ценны для меня... Когда думаю о древнем народе, а думаю об этом почти всегда, где бы ни находился – на соревнованиях в Прибалтике или во Фран¬ции или Италии, или на Олимпийских играх в Монреале – всег¬да думаю о тайне и трагедии древнего народа... Вот и сейчас рас¬сказываю ребятам об исчезнувшем государстве, а перед гла¬зами небесная красавица Алаг¬ды, протя¬гивающая ко мне свои ру¬ки...
– А давайте побежим по этой дороге – куда она приведет? – предлагает Терентьич.
С его предложением согласились все. Бежим. По дороге, хо¬тя и заросшей, бежать было одно удовольствие! Постепенно те¬ряя высоту, она все круче и круче заворачивала от задум¬чивого горного массива Чандалаз к большому поселку Екате¬риновка. До¬рога была хорошо видна на склонах сопок, плавно огибала бо¬лотистые места, через долину четко выделялись насыпи. За сот¬ни лет дожди, ветры, частые наводнения размыли дорогу, раз¬ру-шили каменные мосты, остались по берегам только груды кам¬ней. Все ближе и ближе Екатериновка, не добегая до первых домов, дорога уходит в сторону Бойца Кузнецова. Выскакиваем на гре¬бень над поселком. Внизу известковый завод, шум машин, рокот эскаваторов в карьере. Еще дальше шум проходящих поездов...
– А где же дорога?
– Все, прибежали!
– Куда? – этого пока из нас никто не знал и дороги найти не можем.
– Разбегаемся на четыре стороны, кругами радиусом сто мет¬ров “тралим” его ориентиры и “зацепки” ориентировщиков.
– Эге-ге! Здесь земляной вал с камнями...
– Здесь небольшая каменная гряда...
– А у нас высокий вал и выступ...
Собираемся вместе и на земле быстро наносим обнаружен¬ные ориентиры. Четко вырисовывается квадрат с валами и выс¬тупами... Пробегаем по валу и собираем информацию, где какие выступы, расстояния, каменные стены, башни – это похоже на крепость...
– Две тысячи двести метров плюс-минус десять метров, – Терентьич пунктуален.
– Четырнадцать выступов-башен... Сотни метров разру¬шенных каменных стен...
– По моему разумению это древняя крепость чжурчженей. Смотрите, эти углубления – древние жилища, на валах были ка¬менные стены, возможно, деревяные.
Делимся впечатлениями на выступе полуразрушенной баш¬ни. Она возвышается над остальными стенами и башнями, гос¬подствовала над долиной... Смотрим на Чандалаз. Ребята на¬чи¬нают философствовать...
– А вы знаете легенду про сокровище внутри Чандалаза? – Виктор оглядел ребят и показал на Чандалаз. – Там, где эта выемка, берет свое начало Серебряный ключ... Там священная пещера и там большой клад...
– Где, где? – загорелись глаза у Юрки. Потом не¬до¬вер¬чи¬во: – “Хватит заливать, ты-то откуда знаешь?”
– Мне это рассказал мой отец, а ему его дедушка, а дедушке – очень старый охотник-удэгеец... Я в это не верю, но что знал, то и рассказал.
– Все верно, только я слышал, что по ночам, раз в десять лет всего на пять секунд загорается свет в одном из священных уще¬лий, в маленьком гроте. Это я слышал от очень старого корейца, а ему рассказал буддийский монах в Корее. Там много пись¬мен¬ных источников об этом интересном месте... – Терен¬тьич пе¬рес¬тал улыбаться и очень серьезно добавил, – Я верю этим рас¬сказам. Много легенд и сказаний говорят о большой тайне Чан¬-далаза.
В одном древнем манускрипте, находящемся в Тибете в ста¬ринном монастыре, рассказывается, как пришельцы призем¬ля¬лись на Чандалазе и их корабль долгие годы был там, где сейчас пещера “Сквозная”, она и образовалась от старта корабля при-шельцев.
Глава 8
Гроза.
Встреча с Лэтэ. – Наводнение. – Древняя карта. – Город будущего. – Карта. – Васильевка.
– Багдыфы, Ангирчи! – живой, невредимый, родной Лэ¬тэ, в необычных серебристых одеждах протягивал ко мне руки. Поодаль в таких же одеждах мои друзья – Лэйси, Дадзули, На¬камбу. В стороне стоит, смущенно улыбаясь, красавица Алагды... Ничего не понимаю... Лэйси, Дадзули, Накамбу, Лэтэ погибли на стенах крепости от стрел окзу монголов... Алагды погибла на мо¬их глазах, последние слова любви, умирая, она прошептала на мих руках. Скитание по тайге, поиск ранее ушедших со¬ро¬ди¬чей. Жизнь в тайге, охота, ловля рыбы – все смешалось в моем сознании. Они все погибли... Я был свидетелем их гибели...
– Лэтэ, Лэйси! Вы живы? – от удивления и радости у меня перехватило дыхание. Я трогал их необычные одежды, касался родных рук, чувствовал тепло из улыбок.
– Поздоровайся с Алагды! – Лэтэ подталкивает меня к той единственной, без которой жизнь не жизнь. Защемило сердце, комок подкатил к горлу, глаза защипало...
– Ангирчи, родной, здравствуй! – Алагды легонько кос¬ну¬лась меня, ее хрупкое тело было в моих объятьях, я чувствовал запах ее волос, запах жасмина, смотрел в бездонные большие гла¬за, понял, что эта красивая девушка с умными глазами, вы¬ра¬зительным ртом, стройная, как молодой олененок, – моя судьба. Любовался, когда, стоя на берегу, провожала на рыбалку, моя оморочка быстро уходила вверх по реке, а ее хрупкая фигурка долго виднелась на пустынном берегу. Помню, как случайная ст¬рела смертельно ранила ее, помню последние слова... И вот, жи¬вая, родная, она рядом со мной! С любовью и нежностью она смот¬рит на меня.
– Любимый, мы встретились...
– Родная, сколько раз клялся богам, что готов отдать жизнь, только бы увидеть тебя, твои глаза, слышать твой голос! Боги, как я благодарен вам!
– Ты носишь мой талисман?
– О каком талисмане ты говоришь?
– Талисман, который я отдала тебе в Гвасюгах, когда ты про¬ходил через нашу деревню. Учительница – это я...
– Ты, но...
– Да. Знаю, всей душой... Нам друг от друга не уйти...
Она все смотрела и смотрела в мои глаза. слов не было, мы без слов понимали все, что хотели сказать друг другу...
– Алагды! – только и смог выдохнуть, – милая, дорогая моя Алагды!..
Приближается Лэтэ с моими друзьями, они перебирают в руках какие – то предметы, не могу понять что...
– Ангирчи! Мы встретились через много лет... Встретились по воле наших богов – севохов. У тебя священный талисман – ка¬мень наших далеких-далеких предков. Тысячелетия он с на¬шим народом. Боги выбрали тебя. Передали его... Он имеет боль¬шую силу, сеет добро, помогает народу обрести себя, вос¬ста¬но¬вить утраченную культуру, искусство, традиции... С помощью священного камня можешь встречаться с нами – твоими пред¬ками, мы можем подсказать, помочь в борьбе со злыми силами, демонами... Сейчас твое тело находится в двадцатом веке... Оно отдыхает среди твоих товарищей на берегу горной реки, на на¬шей древней земле...
– У нас мало времени. Сейчас мы вновь исчезнем. Запомни изображения на камнях, которые наши боги показывали в тайге, на реке, запомни наши иероглифы... Линия на камне показывает на пещеру в большой горе – ты был много раз на этой горе... Пе¬щер, где хранятся наши реликвии, тайны нашего гордого народа, несколько. Алагды, Лэтэ, Лэйси начали исчезать...
– Алагды! Любимая... – что есть силы закричал я.
– Чего кричишь? Разбудишь весь лагерь! – слышу голос Ростика.
Прихожу в себя. Ночь. Над головой брезентовый тент па¬лат¬ки. Начинаю понимать, что вновь находился во сне с продол¬жением... В руке сжимаю талисман, подареный мне в Гвасюгах молодой учительницей.
Яркая вспышка молнии осветила все внутри палатки. Трах-тара-рах! Тах-та-та... Раскат грома сотряс нашу палатку, я авто¬матически вжал голову в плечи. Ростик, как подброшенный, вс¬ко¬чил в спальнике, для меня реальность перемешалась с виденным сном... Павел, лежащий рядом, повернулся на другой бок, Володя у стенки выдавал такие рулады...
– Сейчас хляби небесные низвергнутся на нас... – посе¬то¬вал Ростик.
– Странно, вчера вечером было такое чистое небо, инте¬ресно, откуда эта гроза?
– Скорее всего со стороны моря...
– Ничего, под дождь спать лучше, так люблю спать под шум дождя... – Ростик поудобнее устроился в спальнике и затих.
– Хорошо спать под дождь, если палатка не протекает... – устраиваюсь и я.
Лежа в спальниках, слышим ровный глухой шум.
– Прет дождь. Прислушайся, какой сильный... – Ростик вы¬сунул лицо из спальника.
– Да, приготовься, сейчас ливанет... – только проговорил, как тугие струи дождя обрушились на нашу палатку. От сильных тяжелых ударов в палатке сразу появилась водяная пыль.
Наши три палатки затерялись на реке Пеньгоу, в пяти кило¬метрах выше Васильевки. Только вчера мы спустились с Фалазы, спешить в населенку нам не хотелось. Не хотели расставаться с тайгой,  речкой,  хребтом  Пидан. Пятый день путешествуем по хреᬬту. Прошли остроконечную вершину Лысого Деда, двух¬гла¬вого Пидана, прошли по кудрявому хребту до Фалазы. На одном из отрогов Фалазы нашли ровную площадку, сто на сто метров, с прекрасным кедрачом. Лесорубы этот участок тайги не тронули. Крутые склоны, большая высота, скалы, осыпи не позволяли унич¬тожить красоту. Вчера был бесконечный спуск с Фалазы. Ос¬¬та-но¬вились на берегу реки. Установили палатки, весь вечер пе¬ли песни. Насмеялись вволю над веселыми перепалками Рос¬тика и Любы. Любовались звездами, слушали тихий говорок ре¬чушки. Палат¬ки стояли на берегу речушки под тополем Маака. На другом бе¬регу высился тополь-исполин... Стройные куд¬ря¬вые кедры оса¬нились вокруг нас. У берега рос красавец  димор¬фант с  бль¬шими разлапис¬тыми листьями, шипами на ровном стволе. Мы долго спо¬рили об этом дереве. В Приморье он – ред¬кость, мало кто о нем знает. Улеглись спать. Было тихо. Ничто  не предвещало грозы.
Трах-тара-рах-трах! – раскаты грома стали удаляться слов¬но уходящий грузовой состав. Поток дождя на нашу палатку  уси¬лился.
– Дело – дрянь! Предупреждал – надо было полиэтилено¬вый тент брать, сейчас начнет капать через эту брезентуху! – начал возмущаться Ростик.
Трах-тара-та-та! Вспышка молнии. Бледные лица ребят. Си¬дящий в спальнике Ростик, с фонариком осматривающий тент палатки. Начало капать...
Раскаты грома раздавались через каждые две-три минуты, палатку освещали вспышки молнии. Ровный гул дождя наполнил все вокруг нас. Дождь лил на прекращаясь. Ливень в наших кра¬ях не редкость. Вопрос – как долго он будет? Если более двух часов – не избежать наводнения.
– Началась очередная история в наших походах. Что нам сегодня преподнесет этот ливень? Три часа. Скоро рассвет... – говорил сам с собой Ростик.
Кап-кап-кап... Это не заставило себя ждать. Палатка была как решето – капало отовсюду. Обреченно лежим в палатке, в спальниках... Что делать? Достаем полиэтиленовые вкладыши из рюкзаков, разрезаем, накрываем свои спальники. Будет сухо в спальнике – значит спать можно. Дзинь-дзинь-дзинь. Это бьют¬ся капли о наши спальники, накрытые полиэтиленом.
Трах-трах-та-та-рах! Вновь ровный гул дождя разрывает гром. Яркая, необычно яркая вспышка молнии освещает спящих ребят. Ну и нервы! Слушаю монотонный гул, прислушиваюсь к каплям, падающим с тента палатки, мирюсь с храпом Володи...
– Опять, опять подстроили! Ну! – слышу вопли в соседней палатке. Возня, шум, вопли, звон какой-то посуды, возмущения Любы, оправдывающийся голос Буни, успокаивающий Марины, Вали.
– Чего они там? – спрашивает меня Ростик. Молчу, что мо¬гу сказать? Там Люба...
– Что у вас там стряслось, чего вопите? – кричит Ростик сквозь шум дождя.
– Ростик, родненький! Спасай меня, эти изверги положили меня под дырку в тенте и вода льет прямо на лицо... Бегу к вам!
– У нас не лучше, накройся вкладышем рюкзака... – со¬ве¬тует Ростик.
– Говорили мне, предупреждали не ходить на Пидан, – слы¬шим мы сквозь шум дождя.
Трах-тара-рах!.. Молния, гром, потоки дождя, словно сго¬во¬рившиеся, льющие прямо на наши палатки, вопли Любы – все смешалось в хаос. Среди беснующейся стихии – маленькие па¬латки. В них наша группа. За тонким пологом хлещет дождь. Уку¬тавшись в спальник, размышляю – что готовит стихия. Снова возвращаюсь к виденному сну. Вспоминаю о Лэтэ, Алагды... Не могу понять это раздвоение – или это сон, или какие-то силы действуют на меня? Почему такое странное ощущение ис¬пы¬ты¬вал, когда встретил учительницу в Гвасюгах? Этот талисман... А священный камень?.. Сражение на Даубихэ?.. Почему меня так все интересует – чжурчжени, удэгэ? Сколько уже встречалось следов Золотой империи... Встреча с учительницей перевернула все во мне, рассказ старого охотника-удэгейца о камне – как много совпадений! Что это? Предначертание? Или все это, как говорит Люба, – “плод больного воображения”?
– Слушай, а Володя как спит, так и спит – все ему нипочем, – рассуждает Ростик, перебивая мои размышления.
– Это первый признак крепких нервов. Ты же знаешь, Во¬лодя всегда спокоен, всегда находит верное решение.
– Давай попытаемся уснуть – поспим немного, неиз¬вест¬но, что этот ливень нам готовит. Кстати, уже половина чет¬вер¬того.
– Мужики, я не дрыхну. Думаю, что нам скоро придется сматываться с этого места, – вмешивается в наш разговор Во¬лодя.
– Почему ты так думаешь?
– Дождь уже идет полчаса. Он не утихает, даже по шуму слышно, что он усиливается, и обратите внимание на его силу – это настоящий тропический ливень. Два часа такого дождя, и эта речушка...
– Согласен с тобой, но наш лагерь стоит на метр выше реч¬ки. Даже если вода поднимется, то нас все равно не достанет, – успокаивает Ростик.
– Хорошо было бы, но я не уверен, – возражает Володя, переворачиваясь на другой бок.
– Парни, хватит гудеть! Давайте спать. Уже скоро четыре часа, – сердится разбуженный Павел. – Будет топить – будем принимать меры, а сейчас...
Вся палатка не спала, разбуженные громом, молнией, бес¬пре¬рывным шумом дождя, протекающей крышей. Как все-таки неп¬риятно находиться в протекающей палатке! Прислу¬ши¬ва¬юсь. Слы¬шим, что появился другой, посторонний шум...
Пони¬маю, что усиливается дождь... Но слышу, что и река из¬ме¬нила свой голос. Лежа в палатке моментально реагируешь на малейшее изменение привычного шума...
– Ребята, вы ничего не слышите? – спрашиваю.
– Шум реки изменился, воды прибавилось... – отвечает Володя.
– Да, это – шум реки, но до нас далеко. Не достанет... – прoговорил полусонный Ростик.
– Перестаньте, давайте поспим, – который раз просит Па¬вел. Спать он любил.
Ребята затихают. Не слышно шума и в соседних палатках. Засыпаю и я...
...Вновь вижу Лэтэ, Алагды, с ними белый, как лунь, старик в свободных золотистых одеждах. Мягкая белая борода, такие же волосы, золотой обруч на лбу. На шее ожерелье из сверкающих прозрачных камней. В руках держит какой-то свиток. Лэтэ и Ала㬬ды почтительно смотрят на него. Алагды одета в голубое, об¬легающее ее хрупкую фигуру, платье. Голубые глаза... Пря¬мой нос, пышная прическа. На запястье браслет из таких же кам¬ней, как ожерелье у старца. Лэтэ держит в руках шкатулку крас¬ного дерева. Он в голубых серебристых одеждах.
...Осматриваюсь. Нахожусь в большом прозрачном светлом помещении. Сквозь хрустальные стены узнаю гору Сестру – она все так же высится на берегу синего моря... В помещении прох¬ладно и тихо. Необычайно красивые цветы. За стеклянной перегородкой фигуры в необычных одеждах, эскалаторы...
– Ангирчи! Это мы! Не удивляйся! По воле наших богов и священного камня ты находишься в своем родном городе. Ты в будущем. Ты видишь свой город, но в двадцать втором веке...
– Лэтэ, Алагды! Что это? – показываю на раскинувшуюся панораму города, большие светлые здания, какие-то аппараты в воздухе, бесшумно двигающиеся над знакомой бухтой, смотрю вниз, не вижу ни автомашин, ни поездов, повсюду праздничные люди, улыбаются, радуются жизни.
– Да, ты в будущем! Это дарит тебе твоя Алагды. Она про¬сила наших богов показать тебе будущее.
Успеваю увидеть мыс Астафьева с красивыми зданиями, бе¬лоснежные, обтекаемой формы океанские лайнеры. Обхожу зал, осматриваю панораму города. Ничего не узнаю. Нет ни од¬но¬образных зданий вокруг озера Соленого, ни пыльной ба¬ра¬хо묬ки, ни грязного автовокзала, не вижу безобразных гаражей на склонах сопок... Вижу прекрасные здания, стеклянные пе¬ре¬ходы и везде деревья, деревья...
– А куда делся транспорт?
– Он под землей, это сделали сразу же после Великого очи¬щения...
– Что это?
– Великое очищение?.. Это – изгнание из себя зла, стрем¬ления к наживе, освобождения от пошлости. Это – уваже¬ние к человеку, каким бы он ни был.
– Но это же утопия, это еще утописты проповедовали.
– Да. Но сейчас другое время. Люди поняли, что путь, по которому развивалось человечество последние сотни лет, в двад¬цатом веке, вел к самоуничтожению. В середине двадцать пер¬вого века люди обьединились против зла и насилия, и вот ты ви¬дишь новое общество, о котором не мечтали даже утописты...
– Смотрите, а на горе Брат...
– Да, это крест. Святой крест. С него и началось воз¬рож¬де¬ние. Он разбудил сознание людей, но прошло более шес¬ти¬де¬ся¬ти лет после его установки, прежде чем люди поняли гибель¬но¬сть развития общества. Были приняты  законы, которыми про¬никлись все люди Земли.
– Этот большой крест стоит на святой горе с твоей по¬мо¬щью.
– Не удивляйся, именно ты должен все сделать для того, чтобы он стоял на краю океана, такова воля наших богов, наших севохов и мы поможем тебе это сделать. У нас мало времени. Слушай и запоминай. Люди всегда стремились к созданию цар¬ства добра. Наш народ много тысячелетий назад создал бо¬льшое государство. Тысяча лет прошло с тех пор, как погибли Алагды, Лэтэ и его друзья, – повернулся старец к Алагды и Лэтэ. – Их тела давно истлели и стали прахом, но их души...
– Волей богов ты живешь в двадцатом веке. Они вручили тебе священный камень. Наша святая, Алагды, любит тебя. Ее душа переходит из одного тела в другое, но она всегда остается Алагды, какое бы она тело ни имела... Она любит тебя и всегда сопровождает тебя в твоих трудных земных делах. С тобой наш свя¬щенный камень и талисман Алагды. Этот талисман – древ¬ний и имеет большую силу... Об этом узнаешь в трудную минуту.
– У нас очень мало времени. Слушай, смотри и запоминай. Наши далекие предки погибли под натиском окзы-хана, са¬та¬нин¬ские силы пытались уничтожить наш народ, наши священые реликвии, наши святыни... Это – карта, на которой нарисованы и помечены все места, где находятся наши реликвии, ценности народа. Их несколько. Смотри и запоминай.
Чистое светлое здание. Прозрачные стены. За стенами проп¬лывают какие-то бесшумные летающие аппараты, по голу¬бому заливу, рассекая чистые воды, выходит в море белоснежный кра¬савец-лайнер. В мареве летнего солнца вижу большой го¬лу¬бой крест на вершине Брата.
Передо мной свиток, карты, какие-то значки, линии, реки... Внимательно рассматриваю, пытаюсь запомнить...
– Не тревожься за память. Наши боги помогут тебе все за¬помнить. Ты должен помочь нашему народу обрести утраченные силы и величие, помочь выжить людям. Помни, от тебя зависит будущее людей, с которыми ты живешь. Боги выбрали тебя...
– ...Сейчас ты проснешься. Спасай своих товарищей. Злые сатанинские силы хотят уничтожить тебя, хотят уничтожить твое тело в палатке. Просыпайся!
– Ангирчи! До свидания! – слышу голос Алагды. Все исче¬зает, словно мираж.
Трах-тара-рах... Яркая вспышка молнии, оглушительный треск грома. Подскакиваю в палатке. Ноги плюхают по воде.
– Мужики, подъем! Тонем! Наводнение! – ору, растал¬ки¬ваю ребят. Просыпаются сразу все. Выскакиваю из палатки, при вспышке молнии вижу, что наши палатки со всех сторон окру¬жены водой, поток подбирается ко второй и третьей палаткам. Наша уже в воде. Рядом угрожающе шумит река, глухо пе¬ре¬ка¬тываются валуны по дну...
– Полундра! Тонем! Спасайся кто как может! Собирайте ве¬щи! – кричу, стоя под проливным дождем.
– Что за крики, кто тонет? Что за шутки? Поспать не дают! – это уже проснулась Люба.
– Ну и пусть заливает, а мы еще поспим, – безмятежно го¬ворит Валентина.
– Да вы высуньте нос на улицу! – кричим соседям.
Кто-то выглядывает из палатки.
– А-а-а... Тонем! Спасайте! Ох! – орет что есть силы Люба.
– Спасайте меня, я плаваю как камень! – уже упрашивает Валентина.
– Не намочите мой спальник! – кричит Марина.
Трах-тах-та. Вспышка молнии. Вал воды бьет в стенку па¬лат¬ки. Словно ошпаренные, из нее выскакивают ребята.
– Спасайтесь! Тонем! Люди! – кричат девчата.
– Чего так рано разбудили? – сонный Буня стоит под про¬ливным дождем и ничего не может понять. – Как хорошо, умы¬ваться не надо! Шеф, что, уже выходим на маршрут? – лениво чешет свой бок Буня.
– Да проснись же ты! – Буня получает звонкий под¬за¬ты¬льник от Любы...
– Кто это устроил? Что за напасть? Где мои вещи? Куда по¬девались мои штаны? Кончайте лить на меня воду! Что за шутки! – Буня начал просыпаться.
По колено в воде ребята снимают палатки. Не вытаскивая содержимого, все четверо тащат палатки по водному потоку к склону сопки. Через буреломы, кусты, по валунам. Мелькают чьи-то белые носки, полотенца, уплывающие в темноту. Пашка, закутав ружье в полиэтилен, бережно, по пояс в воде, несет его к склону. Ростик, чуть не падая, кряхтя, волочит мокрый спальник. Картина потрясающая. В воде, при вспышках молний и непрек¬ращающемся грохоте грома мы снимаем свой лагерь. В считан¬ные минуты перетащили все на склон сопки.
– А ведро с чаем, а посуда! – вдруг вспомнили, что еще ос¬талось на кострище.
– Пойду, схожу... – Буня исчезает в темноте. Через нес¬ко¬лько минут возвращается с ведрами, остатками посуды.
– Ура, от засухи не помрем! – радуется Буня дождю.
Яркая вспышка молнии и громовой раскат. Исполин-тополь на берегу реки загорается как свечка ярким пламенем. Орет Лю¬ба, визжит Валентина, крякает Павел. Запахло горящим де¬ре¬вом. Шипенье и треск. Багровым светом горящего тополя оза¬ря¬ется река, несущая корчи, обломки деревьев. Слышим треск и падение подмытых деревьев, с глухим шумом уходящих в бур¬лящую реку... При свете горящего дерева видим мутный поток на месте нашего лагеря. Через разные промежутки времени по реке проходит вал воды.
– На реке создаются заторы, их прорывает и потому идут водяные валы, – поясняет Владимир.
Дождь не утихает. Раскаты грома, молния сместилась в сто¬рону хребта Пидан. Нас поливает ровный непрекра¬щающийся дождь. Сплошной ливень. На склоне, за деревья крепим тент от палатки – все таки какая-то защита от дождя. Разжигаем костер – набираем сухих былинок под стволами елей, у кедра находим смолу... Костер яркий, теплый. Сохнут спины, брюки. Валит пар. Буня греет чай. Скоро, обжигаясь, пьем горячий чай. Сухие га¬леты, чай, ливень, тент, родные лица, шипение бурного потока, темнота вокруг...
– Ребята, вы не видели где мои кеды? – смотрит на нас Ва¬лентина.
– А где они были?
– Стояли у палатки.
– Тю – тю... Дорогая, твои кеды сейчас кормят рыб в море, где-нибудь возле Находки, – издевается Буня.
У наших ног буйствовала стихия. Река крушила на своем пу¬ти все, что задерживало ее движение, переворачивала, крути¬ла, несла на своей спине бурелом, гнула ивняк, подмывала и валила деревья.
– Ну что, кукуем? – неунывающий Буня смотрел на нас в темноте.
– Дождь прекратится – вода вмиг спадет, – успокаивает ребят Владимир.
– Скоро будет светать. Пять часов утра.
Мокрые, измотанные, коротаем беспокойную ночь под тен¬том у небольшого костра. После горячего чая обсуждаем прев¬ратности погоды. Вчера была такая ясная погода, а сейчас...
– Давайте немного поспим. Смотрите на Валентину. Она уже давно спит, – советует Павел.
Валентина прикорнула у лежащего дерева под тентом. Сло¬жив руки на колени, она сладко спала. Молча, под буйство ре¬ки,шум дождя усаживаемся поудобнее у костра, постепенно за¬ти¬хаем. Трещат горящие сучья в костре. Барабанит дождь по тен¬ту. Засыпаем.
...Сколько  мы спали – никто не знает, но когда я прос¬нул¬ся, была тишина. Дождь прекратился. Отдельные капли сры¬ва¬лись с веток и звонко падали на тент. Глухо шумела река, вода спала. Обнажилось место нашей ночевки. Все вокруг блестело от лучей утреннего солнца. Паутина на кустах покрыта мель¬чай¬шими капельками – переливаются как бриллиантовое оже¬ре¬лье. Неподалеку трещат сороки, вдалеке тоскливо кукует ку-куш¬ка, раздирающе кричит иволга. Ворона, сидя над нами, изредка каркала, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, – высматривала, что можно утащить у нас. Не двигаюсь. Тепло. Ре¬бята спят кто как: Люба спит, опустив ноги в лужу с водой, ноги по колено в воде – видимо, нравится. Буня с чашкой чая спит у костра, привалившись спиной к мокрым спальникам. У костра стоят истлевшие кеды Марины – поставила сушить. Обняв ру¬жье, спит Павел – наш охотник, как обычно храпит Володя. Во сне всхлипывает Ростик, дергаются его руки, ноги. Из-за де¬ре¬вьев показалось солнце. В лесу испарения – клочья тумана, пу¬таясь между деревьями, мед¬ленно поднимаются к солнцу. Вода становилась прозрачной, скатываясь с каменных склонов Фа¬ла¬зы, река входила в свои берега.
– Как  хорошо  на  солнце! – потягиваясь,  просыпается  Ростик.
– Да, ночка нам досталась, – закуривает сигарету Володя.
– Смотрите, а Люба ноги опустила в воду. Она что, не мо¬жет спать без воды? Посмотрим на нее, когда она проснется...
Слышим какой-то шелест, мелькает черная тень, автомати¬чески прикрываем головы – ворона свалилась на нас, схватила у костра галету и уселась на высокую ветку.
– Ах ты негодница, ах ты воришка! Как тебе не стыдно во¬ровать? – стыдил ворону Ростик.
– А-а-а... Кто  налил  воду?!  Ну, Ростик, – это  проснулась  Люба.
– Ты что, ты что на меня! – возмущается Ростик. – Я как птенчик спал у костра, а ты обвиняешь меня.
Просыпаются все ребята.
– Разжигаем костер и сушимся. Спальники, палатки – на солнце, там они высохнут быстрее.
– Ростик, помоги мне поднять мой спальник, – обращается к Ростику Люба.
– А ты что, не можешь сама поднять собственный спа¬ль¬ник? – он подходит, пытается одной рукой поднять спаль¬ник. – Ну и ну, тяжеленький какой...
Намокшие, пропитанные водой ватные спальники стали не¬подъемными, и речи быть не могло чтобы нести их в рюк¬заках, пока они не подсохнут. Нечего и думать двигаться. Чуть в сто¬роне от нашей ночной стоянки находим поляну, расклады¬ваем там свои вещи. Над ними поднимается пар. Каждый разло¬жил свои вещи, а сами в плавках, купальниках бродим между своим добром. Вся поляна, все кусты, ветки деревьев увешаны тряп¬ка¬ми. Боже, сколько оказывается у нас тряпья, чего только у нас с собой не было! Все смотрели и удивлялись.
– Да, барахла у нас как у цыган. Смотрите, сколько лиш¬него мы носим с собой. Марина, ты опять взяла два полотенца?
– А что, жалко? Я же ношу.
– Люба, а зачем ты носишь с собой щипцы для завивки кудрей?
– Какие щипцы? – Люба смотрит на свои вещи и обнару¬живает большие стальные щипцы для завивки кудрей. – Это не мои...
– Не твои, а чьи же? – издевательски смотрит Буня. – Что¬бы завлекашки завивать передо мной?
– Ах ты! – она толкает Буню в лужу.
– Помогите, простого мальчонку избивают! – вопит из лу¬жи смеющийся Буня. – А щипцы все-таки твои...
Люба рассматривает щипцы.
– Действительно, это мои, но почему они здесь? – не¬доу¬мевает Люба.
Наморщив лоб, думает:
– Ах ты, воришка! – Люба набрасывается на Ростика. – Это ты спер у меня в общаге и подложил мне!..
– Люба, не избивай, не убивай меня! – молит ее Ростик. – Сознаюсь, я пошутил.
...Сижу под березой, тихий ветерок ворошит мои волосы. По памяти в записной книжке рисую виденную мною во сне кар¬ту... Карандаш быстро набрасывает береговую черту, реки, го¬ры, какие-то иероглифы, крестики, странные, непонятные мне вершины. В углу замысловатые петли со множеством ответв¬ле¬ний. Понимаю, что рисую какой-то лабиринт. Напрягаю памя¬ть, перед глазами в мельчайших подробностях карта. Рисую, а сам думаю, сличаю местность, где неоднократно бегал, совершал по¬ходы, тренировался. На карте появляются города, крепости, до¬роги между ними, отдельные ключики, колодцы. Вижу, что это – Сучанская долина, Южное Приморье. По всей долине реки Сучан дороги, крепости, вижу какие-то значки у хребта Чанда¬лаз, у ключа Серебряный. Рисунок, похожий на лабиринт, от не¬го стрела, упирающаяся в исток ключа Серебряный. Вижу ие-роглифы, какие-то значки у гор Брат, Сестра, чуть поменьше у скал Екатериновки. Все знакомые для меня места. Хочу по¬де¬ли¬ться с ребятами об увиденном сне, но молчу – поднимут насмех. Если эта карта отображает реальные места и различные значки что-то значат, то на местности это все будет обнару¬жено... Над Чандалазом моя рука как бы автоматически сама рисует стран¬ный летательный аппарат. Он очень похож на те летательные ап¬параты, которые видел во сне, в городе будущего.
Река вошла в свои берега, подсохли наши палатки, спальни¬ки. Собрав рюкзаки, начинаем двигаться вниз по реке, вода спа¬ла, но везде вода, вода, вода...
– Ура, я нашла свои кеды! – радостно кричит Валентина, увидев свои кеды, повисшие над землей на ветке. Видим, как вы¬соко поднималась вода в наводнение.
А у меня не выходят из головы мысли о сне, о карте, о той тайне, к которой прикоснулся по воле божественных сил. Хоте¬лось разобраться, вернуться в Находку, внимательно рассмот¬ре¬ть карту, разобраться в странных значках на ней. Хотелось вновь встретиться с Чандалазом и найти, найти вход в пещеру, в ла¬би¬ринт. Скорее раскрыть древнюю тайну Чандалаза.
..Входим по раскисшей дороге в Васильевку. Небольшая ти¬хая уютная деревушка, затерявшаяся в отрогах хребта Пидан. В небольших двориках, виляя хвостами, снуют добрые собаки, ле¬нивые коты с независимым видом развалились на чистых де¬ре¬вян¬ных крылечках. Заросшие травой-муравой улицы, бро¬дят оди¬нокие куры, пасутся пятнастые доверчивые телята. Возле ав¬тобусного павильона ожидаем автобус. Он приходит из На-ходки утром и вечером.
А на востоке за голубыми отрогами сопок возвышаются бас¬тионы Чандалаза. До него отсюда не менее пятнадцати ки¬ло¬мет¬ров, но и с такого расстояния видны его неприступные скалы. Он смотрел на нас издалека, возвышаясь над нами. Словно за¬таился в ожидании нас, зная, что ему оста¬лось недолго хранить свои тайны.
Глава 9
Беневские водопады.
Река Судзухэ. – Древние сады. – Беневские водопады. – Ночь на перевале. – Пещеры “Великан” и “Белый дворец”. – Река Муладза. – Тополь Максимовича. – Шайгинское городище.
Чистая светлая река Судзухэ встретила нас солнцем, се¬ребряным звоном птичьих голосов, приветливыми берегами.
Небольшая группа мальчишек и девчонок, увлеченных ро¬мантикой походов, закончив восьмой класс, вырвалась в далекое путешес¬твие. Начитавшись В.К. Арсеньева, Н.М. Пржеваль¬ско¬го, наслу¬шавшись удивительных рассказов о тайнах уссу¬рийс¬кой тайги, нагрузившись обьемистыми рюкзаками, ребята выш¬ли на марш¬рут. Крытый грузовик натужно преодо¬лел высокий, хвойный Лазовский перевал. С перевала откры¬лись горы, горы, горы...
Чистый, хрустальный поток Судзухэ ласкал наши ноги. Бы¬ло тепло и спокойно. Позади суета и заботы сборов, слезное рас¬ставание с родителями – дети покидали на целые десять дней родной кров! Как же они там будут, в тайге, где по ночам рычат тигры, слоняются медведи-шатуны, все еще прячутся хунхузы... Как отпустить свою кровиночку? Забыв про все наставления ро¬дителей – “...от руководителя не отходить ни на шаг, не ку¬па-ться, не ходить ночью в туалет по одному, не...” и еще много “не...” – дети быстро сбросили с себя пропыленные одежды, стବли плескаться и будоражить окрестности Судзухэ.
На берегу за детьми наблюдали две женщины: Светлана Вла¬димировна, мама Игоря, и Галина Николаевна, учитель ис¬то¬рии. В школе дирекция и родительское собрание посчитали, что одного руководителя для ребят недостаточно. Дюжина маль¬чи¬шек и девчат на одного руководителя – слишком много. Что де¬лать – пришлось смириться и взять еще и взрослых...
– Игорь! – Светлана Владимировна, тоненькая, хрупкая, с девичьей фигурой и добрыми глазами стала звать своего сына. – А вы обед думаете готовить?
Игорь – молчаливый, высокий, светловолосый, с открытым взглядом, большой любитель путешествий, тайги.
– Сейчас, мы еще немного... – он нырнул, потом, вы¬ныр¬нув, добавил, – покупаемся!
– Ай! А-а-а!!! Ай! – завизжала Таня, невысокая худенькая девочка с серьезным лицом и с вечно торчащими косичками. – Игореша, не пугай меня!
Улыбающаяся рожица Игорешки, тезки Игоря, показалась над водой.
– Это я! Это я, водяной! – и вновь нырнул.
– Перестань пугать нас! А-а-а!!! – теперь уже визжала Вика.
– Ловите рака, смотрите, какой он большой! – Игорешка держал в руках рака, девчата, словно ошпаренные, повыс¬ка¬ки¬вали на берег.
– Мальчишки, хватит плескаться, идите за дровами! – Та¬тьянка, признанный лидер в классе, отличница, староста, и здесь старалась не забывать о своих обязанностях. А мальчишки...
– Эге-ге! Река! Это я! Ура! А-а-а!..
– Чего пугаешь зверей и рыбу? – тихая, застенчивая Вика не могла понять восторга Игорешки.
– Ого-го-го! Люди! Река-а-а-а!.. – от избытка энергии кри¬чал Игорешка.
– Девчата, не забудьте мою добавку! – успевал кричать он девчатам, которые начали греметь пустыми котелками, раз¬вя¬зы¬вать мешочки с крупой, сахаром... Над рекой неслись вопли раз¬веселившихся мальчишек...
На противоположном берегу с кудрявой чозении сорвались говорливые любопытные сороки, задрав хвост, по лугу бегал мо¬лодой бычок, в далекой Кишиневке забрехала собака, возле соп¬ки по трассе пылил рейсовый автобус на Преображение. Прямо из-под носа Сережки выпрыгнула большая серебристая упругая рыба, она, словно красуясь, зависла в воздухе, посмотрев вы¬пук¬лым рыбьим глазом на трех Игорей, двух Сергеев, на онемевших девчат и, лениво вильнув хвостом, тяжело плюхнулась возле нса Игорешки, часть воды попала в его открытый рот... Иго¬ре¬ша онемел от такой наглости!
– Ах ты так! Держи ее, держи! – Женя, Сергей, три Игоря, Саша – все бросились за наглой рыбиной.
– Боже мой! Сорванцы! Оставьте природу в покое! Это же наша экология!
– Галь Николаевна! Это наша уха! Какая наваристая уха убе¬жала! – сокрушался, дурачась, вытирая слезы, Игореша. Пла¬ча навзрыд, он выходил на берег.
– Горе мне, какое горе! Все племя мое без еды! Вождь отор¬вет мне голову! – рыдая, он упал на землю, царапая руками пе¬сок, посыпая пеплом свои мокрые волосы. – О горе мне! – бе¬зутешно рыдал перед опешившей Галиной Николаевной.
– Что с тобой, перестань так убиваться!
Взрыв безудержного хохота опрокинул тишину реки.
– Так! Значит, издеваетесь над учителем! Я все запишу, в школе разберемся! Выходите немедленно все из воды!
В походе мы, опытные туристы, не стремились командовать, заставлять, тем более детей, пусть почувствуют природу, из¬рас¬ходуют свою скопившуюся энергию, услышат пение птиц, вво¬лю накупаются. Пусть пья¬не¬ют от свежего горного воз¬ду¬ха.
За нашими спинами две ос¬¬¬троконечные вершины – Лы¬сая и Белая, между ними вы¬со-кий перевал. Обе вер¬ши¬ны, чет¬¬¬¬¬ко очерченные, вон¬за¬ли¬сь в го¬лу¬бое небо. Завтра мы долж¬ны но-чевать на перевале между вер¬ши¬нами. Ребята об этом еще не знают.
– Хватит бултыхаться! За¬нимаемся обедом!
Ребята неохотно, но без¬ро¬потно выходят из воды.
Игореша мелькает  то с дровами, то несет воду, то надоедает девчатам у костра...
– Перестань мотаться как маятник! – не выдерживает Га¬лина Николаевна.
– Я хочу везде успеть, мне нужно научиться всему в этом походе, я способный...
– Не криви, все равно добавки компота не получишь! – Та¬тьяна знала слабость Игореши к сладкому.
– Ну зачем ты обижаешь подростка, я же от чистого сер¬дца!
– Знаем твое чистое сердце! Отойди от ведра с компотом, пусть остывает.
– Можно, я его посторожу? – улыбающийся Игорь держал ведро с компотом в реке, охлаждая в проточной воде.
– Кушать подано, ставьте свои миски-ковшики. А это чей тазик? – Вика удивленно смотрит на трехлитровый алюминиевый ковшик. – Игореша, это твоя посудина?
– А что, вы хотите чтобы я загнулся от голода в походе?
– Да, если бы знали что у тебя такой ковшик, оставили бы не раздумывая в Находке...
– Игореша, дашь мне свой ковшик для компота?
– Так, этот твой тазик мы изымаем, будешь есть из моей! – Таня подсовывает небольшую чашку Игорьку.
Борщ, каша, компот, мягкий свежий хлеб...
– Можно еще добавки? – Игорь, стесняясь, подает свой ковшик Тане.
Светлана Владимировна удивленно смотрит на своего сына, дома он никогда не просил до-бавки, что с ним?
– И мне! И мне! А мне? – один за другим мои мальчишки и девчонки умяли все, что им приготовили.
– Вас легче прибить, чем прокормить! – возмущаются Та¬ня и Вика, но удовлетворяют просьбы “галчат”.
– Эх, сейчас поспать бы! – откатывается от костра сытый Сережа, неуклюжий, большой, стеснительный юноша.
– Да-а, – протягивает сонным голосом Женька.
– Девочки, отгоняйте от меня мух, я буду отдыхать! – Иго¬ре¬ша подает веточку Вике. – Но сильно не машите, чтобы не нарушать мой сладкий сон!
– Ах, твой сладкий сон! Получай! – и Вика начинает хлестать Игорешу по спине, бегая за ним по всей поляне.
– Отдых тридцать минут! После отдыха... – ребята внимательно смотрели на меня, – после отдыха идем на крепость чжурчженей, я вам об этом в городе рассказывал. Готовьте фотоаппараты.
В долине Судзухэ есть развалины городов, крепостей Золотой империи. Древние валы, заросшие дороги, обвалившиеся колодцы, заплывшие каменные стены, углубления от древних ж謬лищ... Одну из таких крепостей мы и осматриваем.
– А где башни, а где бойницы, где потайные подземные хо¬ды?.. – допытываются ребята.
– Все это было, но сейчас от всего этого сохранились то¬лько валы, остатки каменных стен и... – ребята напряглись, – под нами лабиринт подземных каменых ходов, но пока их еще никто не открыл...
– Давайте сейчас же их искать! – рвется неуемный Игорешка.
– Мы лопаты не взяли... – спокойно охлаждает пыл Сергей.
– Как странно ходить по этим валам, по этим стенам, как все это интересно! – Таня задумчиво рассматривает небольшой глиняный осколок с характерным странным рисунком – по обод¬ку осколка горшка идут: кривые черточки, овальный круг с точками...
– Смотрите, а здесь пальцы, отпечатки древнего гончара!
На небольшом осколке рядом с орнаментом четко вырисовывались отпечатки пальцев, видны даже мельчайшие детали – морщинки, рисунок на коже. Ребята, окружив Таню, рас¬смат¬ри¬вали отпечатки пальцев человека, жившего восемь столетий на¬зад...
– А мои пальцы подходят! У него пальцы такие же, как и у меня! – прыгает возле Татьянки неугомонный Игореша.
– Ну-ка, дай я! – неуклюжий Сергей пытается при¬кос¬ну¬ться своими большими ладонями.
– Убери свои грабли с древнего искусства! – это вновь наш Игорешка...
– Дети, что за выражения! Не засоряйте русский язык! – Галина Николаевна оставалась учительницей и здесь.
– Светлана Владимировна! Представьте, что мы находимся в том далеком тревожном времени...
– Трудно и сложно представить. Мы много знаем о походах римлян, греков, знаем историю Европы за много сот лет до на¬шей эры и почти ничего не знаем о Золотой империи, о Бохайском царстве, а о том, что здесь было до нашей эры вообще из¬вес¬тно очень мало... Сейчас наши ученые изучают историю, делают раскопки, анализируют легенды, но этого мало. Многое скрыто от нас веками молчания...
– Ой, смотрите какая вишня! – Инга стояла возле рдею¬щего ягодами небольшого дерева. – Смотрите, вот еще! Ой, да здесь целый сад!
Мои дети забыли о Золотой империи, о древнем Бохае, на¬летели на Ингу – светловолосую, мечтательную девушку, она как-то все время держалась в тени. Ее не было слышно ни на привале, ни во время обеда; как ниточка за иголочкой, она все время ходила по пятам за энергичной Татьянкой.
– Как много! Какие сладкие!
– Ко мне не подходить, это, и это, и то, и эти два мои, я их буду откушивать! – расставив руки и ноги, привязав веревку к дальнему дереву, Игореша захватил себе пять покрытых виш¬ня¬ми деревьев.
– Да кому ты нужен со своей кислятиной! – Сережа осед¬лал большое вишневое дерево. Деревьев было много. Они все бы¬ли покрыты переспевшей бордовой вишней...
– Откуда они здесь?..
– Это подарок нам от далеких предков. Цивилизация по¬гибла под ударами диких степняков, полчищ Чингиз-хана. Народ исчез. Остались их сады. Остатки крепостей. Вишневый сад оди¬чал, из года в год сотни лет они жили, росли, ожидая нас и тебя, Игореша. Нет ни монголов, нет ни правителей, нет никого, кто уничтожил народ, а труд простых людей перед вами, – Светлана Владимировна замолчала, задумчиво глядя на бордовые виш¬не¬вые сады, на сидящих возле нее детей, обьевшихся спелой виш¬ней. Только один Игореша все лазал и лазал по деревьям, выис¬кивая наиболее крупные и сочные ягоды...
– Это как бы весточка нам от древнего народа?
– Считайте, что так.
Сплошные заросли вишневого сада покрывали древние ва¬лы, разрослись вокруг на полях. Ребята бродили по древнему са¬ду, они обьелись ягод, языки у всех почернели.
– Ребята, представляете красавиц Золотой империи в этом саду?
– Таня, вечно ты что-то придумываешь!
– Вика, но это же было...
Древняя крепость, виш¬невые сады остались по¬за¬ди. К вечеру подошли к Беневским во¬допадам. Первый, ниж¬ний, низвергался почти с двад¬ца¬ти¬метровой высоты. Прошедшие дожди наполнили его мощным уп¬ругим потоком. Вода об¬ры¬ва¬лась с черного уступа скалы, раз¬бивалась о выступ пос¬ре¬ди¬не водопада, мириады брызг иг¬рали всеми цветами радуги. От¬весные неприступные скалы ок¬ружали водопад. На не¬бо¬ль¬ших карнизах чудом держался кустарник. Водопад ровно и глу¬¬хо шумел. Стихия за¬во¬ро¬жи¬ла ребят. Водяная пыль покрыла их лица. От немого восторга, от увиденного “живого” водопада ребята затихли, только “живчик” Игореша стремился как можно ближе подлезть к водопаду, но случайная холодная струя отог¬нала и его, отбила желание лезть под поток. Вода была ледяной.
Девчата визжали, мальчишки прыгали под холодный душ, Га¬лина Николаевна суетилась, гоняла ребят, Светлана Вла¬ди¬ми¬ровна не сводила глаз с бурного потока.
– Сколько сил! Какая красота! Как мало мы видели, как ма¬ло знаем о нашем крае!
Сообщаю, что нас впереди ждут еще несколько водопадов. Пять больших и добрый десяток чуть поменьше. Сообщение вы¬зывает у ребят восторг и радость. На следующий день планируем выход к вершинам. После первого дня утомленная детвора за¬сы¬пает.
Первые лучи солнца позолотили вершины, осветили наше ущелье. В лесу стало светло и уютно. Быстро сворачиваем ла¬ге¬рь, укладываем рюкзаки.
Игореша прыгает на одной ноге, допытывается, кто спрятал его кед, находит его в рюкзаке у тихой Инги, та, широко открыв глаза, божится, что сама не знает, как он там оказался. Игореша подозревает Вику, чему-то улыбается Сергей.
Под лучами утреннего солнца водопад светится радугой, от¬дельные брызги бриллиантами сверкают перед нами...
– А как мы поднимемся на водопад?
Неприступные скалы ущелья, казалось, не оставляли ни¬ка¬ких надежд на успешное преодоление препятствия. Ребята приу¬ныли, понимая, что подняться по отвесной стене не смогут...
Показываю на неприметную снизу полку на скале, наис¬ко¬сок идущей вверх. Для страховки натягиваю веревку, каждого заставляю сделать грудную обвязку и под оханье и визг девчат, причитания Галины Николаевны начинаю подъем. Все ребята ч嬬рез полчаса уже смотрели на водопад сверху. А затем красоты второго, третьего, шестого водопадов. Каждый водопад – это поэ¬зия, гимн природе. Для ребят стало привычным цепляться за малейшие выступы при преодолении препятствий, девчата не об¬ращали внимание на скользкие камни – они поняли их ко¬вар¬ство, знали, как прыгать по ним. Через каждые тридцать-сорок минут отдыхаем. Вижу, как устали ребята, как трудно Галине Ни¬колаевне, вижу неподдельный интерес Светланы Вла¬ди¬ми¬ров¬ны. Мальчишки и девчонки на отдыхе молчат, вытирают пот¬ные лбы, лежат и смотрят, как проплывают в голубом небе ред¬кие облака. Только Игореша переворачивает отдельные камни в реке, жует какие-то корешки, надкусывает сомнительные чер¬ные ягоды, морщась, выплевывает...
– Трудно путешествовать, но как здесь красиво! – мысли всех выражает Татьянка.
– Избавиться бы от рюкзака, – мечтает Игореша. – Се¬ре¬жа, давай ты сегодня понесешь и мой рюкзак! Представляешь, ка¬кой ты будешь сильный! – пристает он к засыпающему Сер¬гею.
Далеко внизу серебряными нитями сверкают реки, глухо слы¬¬шен шум водопадов. Входим в зону гольцов. Знаю, сейчас бу¬дет один из сложных участков – сто метров подъема по крутому травянистому склону, заросшему карликовыми березами, не¬бо¬ль¬шим ельником.
– Ногу ставь здесь, левой рукой за этот корень, правой тя¬нись за выступ! – контролирую буквально каждого на опасных участках, ребята выполняют все указания, даже Игореша пе¬рес¬тал сыпать шутки-прибаутки.
– Мамочка, еще и рюкзак тянуть! Какой он тяжелый!
– Куда же это я пошла! – ворчит Галина Николаевна.
– Это тебе не пятерки получать! – издевается над Таней вновь оживший Игорешка.
Ребята в первый раз в таком походе, тяжелые рюкзаки от¬тягивают им плечи, не привыкли, но терпят.
– А вершина скоро?
– Терпите, через час будем на седловине, – успокаиваю ребят на последнем кратковременном отдыхе.
Через час ребята валятся на мягкий зеленый мох. Первые пять минут молчат...
– Смотрите, а здесь ягода! – подпрыгивает Игорешка и на¬валивается на голубую дымчатую нежную голубику. – Ой, ско¬лько ее здесь!
– Когда ты угомонишься, когда ты остепенишься? – вор¬чит Галина Николаевна.
А мои мальчишки и девчонки, забыв про усталость, обь¬еда¬ли один куст за другим. Игореша ползал между кустами и ртом срывал наиболее спелые ягоды.
– Смотрите, как удобно! – с полным ртом, Игорешка по¬казывал преимущества его способа есть ягоды.
Но Игорешку никто не слушает, у каждого свой куст, свой способ поедания. Сплошные заросли голубики – обычное яв¬ле¬ние в гольцевой зоне наших гор, я об этом детям не говорил, при¬готовил им сюрприз.
– Игорешка, много не наедайся, лопнешь! – пре¬дуп¬реж¬дает Татьянка.
Минут через пятнадцать ребята возвращаются к нам.
– Кушать хочется! – вдруг заявляет Игорь. Светлана Вла¬димировна удивленно смотрит на своего сына.
– Вы что, ягоды не наелись? – спрашивает она ребят.
– Да ее никогда не наешься.
Таинственный елово-кедровый лес спрятал наш небольшой лагерь.
На фиолетовом небосклоне зажглись яркие звезды. Далеко внизу видны огни поселка Преображения, Сучана, Находки. Та¬кая видимость удивляет ребят – они впервые на высоте и не знают, что в горах очень хорошая видимость, иной раз видно на двести и более километров.
На западе буквально на глазах исчезает бронзовый диск сол¬нца. На востоке небо быстро меняется, вначале фиолетовый, затем темно-синий и вскоре черный бархат покрыл всю вос¬точ¬ную часть, только на западе светлая бирюзовая полоска на¬по¬ми¬нала о месте захода уставшего за день светила. Последний блед¬но-розовый луч исчез на западе. Стало темно, прохладно. Ребята пододвинулись к костру, Светлана Владимировна набросила на плечи штормовку, Галина Николаевна надела водолазный сви¬тер, отчего стала вообще как бочонок. Наш небольшой костер ос¬вещал стволы ближайших де¬ре¬вь¬ев.
– Ать-а... Ать-а... Ать-а... – грустный голос уссурийской сов¬ки заставил девчат пододвинуться к костру. Звучали редкие крики ночных птиц. То словно детский плач, то стон, уханье... Зву¬ки то приближались, то удалялись от нас. Один стон был нас¬только близок, что девчата, не сговариваясь, перепрыгнули че¬рез костер прямо к нам.
– Чего боитесь, это длиннохвостая неясыть, небольшая птица...
На вершине горного хребта
Он стоял ветрам наперекор,
Где орлица степная – и та
Редко пролетала из-за гор...
– Это стихи Петра Комарова, им написано много сти¬хот¬ворений о нашей тайге, природе... – Светлана Владимировна па¬лочкой поправила уголек в костре. Затем дочитала сти¬хот¬во¬рение до конца.
– Повторите, пожалуйста, последние строчки...
Если мне придется умереть,
Кедром упаду я поутру.
Лучше факелом сгореть,
Чем всю жизнь сгибаться на ветру!
– Красивые стихи. Кедр погибает от удара молнии, а дикая чахлая аралия сгибается на ветру... Всю жизнь бороться за дос¬тижения идеала! – романтичная Татьянка одним духом выс¬ка¬зала свою позицию.
– Это ты сейчас так говоришь, а вот кончишь школу... – остановил ее пессимист Сергей.
– Ну и думаешь, изменюсь, по-иному буду думать и пос¬ту¬пать?
– Хорошо, давайте поиграем в города, последняя буква наз¬вания  будет первой буквой нового имени, – предложил  Игореша.
– Киев!
– Владивосток!
– Кировочепецк!
– ?..
– Игореша, а где же такой город, уж не в твоем ли вос¬па¬ленном воображении? – взъерошилась Таня.
– Он ягоды обьелся! – добавила Вика.
– Да и рыбина его огрела по голове! Головка вава... – язвит Сергей.
– Кировочепецк! Не знать такого города! Да я... – но ре¬бята не верили Игорьку. Он надулся и замолчал, оскорбленный. Игра затихла. Спор разрешен не был. О таком городе не знали и мы, взрослые. Игореша пообещал нам в Находке доказать свою правоту... Могу добавить – такой город есть, и Игорь был прав, ребята в Находке в шутливой форме извинились перед ним...
– Философы! А кто завтра дежурит? – Игорь-сын сдавал дежурство. – Принимайте котлы.
– Завтра подъем в шесть утра. Долгий день. Необходимо на¬легке подняться на вершину Лысой, а затем дойти до пещер.
Ребята затихли в палатках. У костра обсуждаем результаты первого дня, поведение ребят, трудности восхождения.
– Не ожидала, что найду в себе силы для восхождения! – говорит Светлана Владимировна – хрупкая, изящная женщина. Посмотришь на нее в городе и ни за что не представишь в по¬ход¬ной форме, сидящей у ночного костра. Она истинный ин¬тел¬ли¬гент: добра, скромна, честна и поражает душевной красотой и простотой.
– Вам-то что! А я потеряла килограмма два. – Галина Ни¬ко¬лаевна встала, потянулась. – Ой, мои косточки! Зачем директор погнал меня в этот поход?
– А мне интересно, хотя и трудно, но я увидела мир, о котором знаю только по литературе, по фильмам, рассказам. Сейчас я испытываю то, чего никогда не испытывала...
Обе замолчали, каждый думал о своем. Люди так мало знают о нашем крае! Совершенно не знают  тайги, не видели водопадов, не ходили в пещеры, не встречали рассвет на горном перевале...
Мне нужны эти сопки
В закатном огне,
Чтоб весенние соки
Не сохли во мне...
– Я всегда помню эти строки Риммы Казаковой, но только сейчас начинаю понимать их смысл, – Светлана Владимировна задумалась...
Себя не видят синие просторы,
И в вечном холоде светлы, чисты,
Себя не видят снеговые горы,
Цветок своей не видит красоты.
И сладко знать, идешь ли ты лесами,
Спускаешься ли горною тропой:
Твоими ненасытными глазами
Природа восхищается собой...
– Чьи это стихи?
– Степан Шипачев. Поэты очень много писали о природе, об очаровании наших просторов, – Светлана Владимировна по¬молчала, и вновь зазвучали стихи, она читала не останавливаясь, очутившись в мире поэзии, в мире чувств, прекрасной природы, доброты.
– Откуда вы их столько знаете?
– Поэзия – моя страсть, я очень люблю этот сгусток нер¬вов, эмоций, радости. Стихи прекрасны, но знаете ли вы что за этими стихами и несчастная любовь, и одиночество, и трагедия человека...
Ушел. Но знаю всей душою
Нам друг от друга не уйти...
– А эти строчки...
Эх и хлещет! Ни тебе просвета,
Ни тебе надежды на просвет.
Кажется, размокла вся планета,
И к тебе пути-дороги нет.
– А это!
Мой хрустальный апрель!
Календарь листается –
В сентябре ль, в декабре ль
След твой потеряется...
Какие откровенные строки, какие поэты! Стихи, одни прек¬раснее других, звучали на перевале. На высоком перевале, у кос¬тра, впервые услышал стихи Сильвы Капутикян, Ольги Фо¬ки¬ной, Людмилы Татьяничевой...
Раннее утро. На улице легкая изморозь.
– Ой, смотрите, иней! Сейчас же август! – съежившись, посиневшая Вика стоит у палатки, покрытой инеем. На траве снежный налет, девчата почему-то приуныли. Галина Николаевна высунулась из палатки и с причитаниями “Ну и ввязалась же я на свою голову в историю!”, вновь спряталась в палатке.
Но горячие лучи солнца быстро уничтожили первые приз¬наки холодов, стало тепло, появились назойливые комары, Игореша начал свой беспокойный день, все ждали от него все новых и новых шуток.
Внизу, под нами, в долинах и ущельях, еще сумрачно. Здесь, на перевале, светло, яркое солнце. В распадках  притаился сине¬ва¬то-серый туман, но  держится  он  только  до  первых  лучей сол-нца.
После завтрака поднимаемся на вершину Лысой. Вся вер¬шина покрыта высохшим стлаником. Снег, дождь, ветер от¬по¬ли¬ровали стволы, сучья, ветки. Деревяные скелеты стланика пок¬рывали всю вершину и были похожи на кости доисторических животных. С вершины обозреваем Южное Приморье. Видны П謬дан, Чандалаз, Черный Куст, Цхамо-Дынза, а это сто – сто пя¬ть¬десят километров.
– Дух захватывает, простор какой!
Словно застывшие каменные волны, голубые сопки гря¬да¬ми уходили за горизонт. На юге с небом сливалось бескрайнее море. Далеко-далеко серебрился рейд нашего порта.
– Запоминайте! Это – первая ваша вершина, она всегда первая...
– Смотрите, а здесь каменный тур! – вездесущий Игореша уже копошился у камней.
– Внутри тура должна быть записка с именами вос¬хо¬ди¬те¬лей! – подсказываю ребятам.
Действительно, из баночки берем записку, узнаем, что вес¬ной здесь проходили туристы Дальзавода. Руководителем был мой друг – Лев. Рассказываю ребятам о первой встрече, о сели, о странной плите...
– И что, вы до сих пор не открыли  тайну этого изоб¬ра¬же¬ния?
– Нет, это очень сложная, запутанная история. Мы знаем очень и очень мало. Вечером у костра я расскажу вам, что мне удалось узнать...
– Скорее бы вечер, – подгоняет время Татьянка.
– А что? И обед пропустим из-за твоего желания? – воз¬мущаются мальчишки.
– Когда вы только прекратите думать о еде? Ну и дос¬та¬нут¬ся же кому-то мужья! Их не прокормишь! – Вика соглашается с Татьяной, Инга, о чем-то задумавшись, смотрит за синий го¬ри¬зонт.
Вернувшись в лагерь, забрали рюкзаки, начали долгий спуск в долину реки Муладза. Когда мелкая осыпь – идти одно удовольствие. Было видно, куда ставить ступню, как распре¬де¬лять вес, как двигаться. Но началась крупноглыбовая осыпь...
– Ой! Ах! А-а-а!..
– Ох! Ух ты! Отдай ногу!..
– Что вы все кричите? – не выдерживает Татьянка, – А-а-а! – и она скрывается в расщелине между камней.
– Ты где? Что там нашла? Там будешь жить? – вертится Игорешка.
– Дай руку, кавалер... – с помощью Игорешки Татьянка вылезает из холодной темной расщелины.
Спуск по осыпи продолжается долго. Мальчишки и дев¬чон¬ки то прыгали вниз с каменных уступов, то повисали на спле¬те¬нии лиан, не находя опоры для ног, то брели между валунами под сплошным пологом плетущихся кустарников. Над нами зеленый шатер, не видим неба, мошка лезет в глаза, потом покрыто лицо, спина, рюкзак камнем давит на плечи, хочется сбросить это доб¬ровольное ярмо, но...
– Ура! Эге! Тропинка!.. – на тропинке танцевал Игореша, неуклюже прыгал Сергей, устало опустилась Светлана Вла¬ди¬ми¬ровна.
– Мальчики, помогите мне! – со склона донеслась про¬сьба Галины Николаевны. Игорь и Саня помогают женщине вый¬ти на тропинку.
По тропинке, позабыв про осторожность, про правила дви¬жения, идут не обращая внимания на отстававших. На привале внушаю.
– Саша, ты замыкающий, подгоняй всех, кто за¬дер¬жи¬вает¬ся, никого не оставляй позади себя. Понял?! А ты, Игорь... Кста¬ти, где Игорь?
– А где мой сын? Игорь! – Светлана Владимировна под¬ня¬лась и с тревогой стала осматривать группу, тропинку. Игоря нигде не было...
– Кто видел последний раз Игоря? – выясняю, что с пос¬леднего привала Игорешка уходил вместе с Игорем, но потом он увлекся малиной, а затем еще Вика налила за шиворот воды...
– Сейчас появится! – успокаиваю Светлану Влади¬ми¬ров¬ну. В ее глазах, полных слез, беспокойство и боль.
Ждем пять, десять, пятнадцать минут. Игоря нет. На глазах Светланы Владимировны появляются слезы...
– Игорь! Эге-ге-ге! Игорь!.. – хором и отдельно надрываем глотки. Стрекочат кузнечики, щебещут пичужки, снуют над цве¬тами пчелы. В природе тихо и спокойно. Но Игоря нет.
– Игорь! Игорь! Где ты? – крики ребят я уже слышу далеко за спиной, налегке, в быстром темпе проскакиваю около двух ки¬лометров. Вижу аккуратно положенный рюкзак Игоря. Ти¬ши¬на. Никого не видно. Что за мистика? Где же Игорь?
– Игорь! Игорь! – зову что есть сил.
– Я здесь! – раздается невдалеке на склоне. Со склона спус¬кается улыбающийся Игорь. – Оставил на привале нож, жал¬ко было, вот и вернулся...
Отчитываю, объясняю, что отлучка в тайге может иногда окон¬читься печально. Возвращаемся. В тени сидит Светлана Вла¬димировна, она уже не сдерживает слезы, рядом хлопочут и ус-покаивают девчата, Галина Николаевна.
– Как ты мог так подвести меня, ребят! Почему никогда не обдумываешь своих поступков? – Светлана Владимировна вста¬ла, прикоснулась к сыну.
– Нельзя так испытывать меня! Это же тайга! Мало ли зде¬сь хищников, а, может, подвернул ногу, заблудился! Боже, что только я не передумала!
К вечеру подходим к пещерам. После разбивки лагеря весь сл嬬дующий день посвящаем пещерам “Великан” и “Белый дво¬рец”.
О пещерах ребята знали по моим рассказам, никто ранее не был в мире летучих мышей, в мире темноты, вечной тишины...
Вооружившись веревками, свечами, спускаемся в пещеру “Ве¬ликан”. Ход начинается сразу с ее пропеллеровидного ко¬лод¬ца. Изворачиваясь, болтая в воздухе ногами, с визгами и кри¬ка¬ми, ребята и девчата один за другим спускаются вниз, как дол¬жное воспринимает спуск в пещеру Светлана Владимировна.
– Боже, куда же это я лезу? Что это со мной? Я, кажется, застряла, – полноватая Галина Николаевна застряла под по¬тол¬ком в узком лазе. Общими усилиями помогаем учительнице прой¬ти лаз.
– Игореша, зачем же ты стянул мой резиновый сапог?
– Я хотел помочь! – оправдывается смущенный Игореша, пытаясь надеть на Галину Николаевну снятый тесный рези¬но¬вый сапог, у него ничего не получается, висящая над нами Галина Николаевна никак не может достичь дна колодца, ноги не дос¬тают до уступа. Встаю, подставляю спину и покрасневшая от напряжения  и неловкости учительница благополучно  спус¬кает¬ся.
– Ой! Ой! Что это! – отмахивается Вика. – Ой, что это ле¬тает?
– Это летучие мыши, смотрите, как они висят на потолке пещеры!
Ребята рассматривают летучих мышей, девчата визжат. Га¬лина Николаевна осторожно движется за нами, держась руками за стены. В пещере тихо, тусклые свечи почти не освещают зал, в котором мы находимся.
Подходим к первому колодцу. Почти три десятка метров вер¬тикальной пропасти. Спускаться не разрешаю – ребята к та¬кому препятствию не готовы. Удовлетворяем свое любопытство в пещере “Белый дворец”. Разрешаю ребятам самостоятельно ла¬зать по всей пещере, она большая, но  безопасная – нет ни про¬пас¬тей, ни колодцев.
В конце большого зала, затаив дыхание, слушаем пещеру. Или это сквозняки или природный феномен, но в пещере всегда слышен шум моря. Ребята затихли. Глухо рокочет море, шумит, перекатывается галька, пахнет морской капустой, слышим кри¬ки чаек...
– Почему так? Что это?
– Не знаю, но существует множество легенд об этом звуке. Одни говорят, что это голоса чжурчженей, другие, что это душа тайги, третьи, что это вздохи земли... Но я думаю, что это просто сквозняки. Впрочем, это у кого какая фантазия...
Измазанные, переполненные впечатлениями от пещер, вы¬ходим из тишины и темноты на свет.
– Солнышко, спасенье на¬ше! Родненькое! – Игорешка кр󬬬тил¬ся под яркими лучами солн¬ца. – Ско¬рее в лагерь, там у меня ко¬роч¬¬ка хлеба прип¬ря¬та¬на!
Ребята на солнце прыгали и ре第вились, делились виденным в п嬬щерах.
Весь вечер слушали они про Золотую империю, я рассказал ре¬бятам о крепости вблизи таеж¬но¬го села Виноградовка, рассказал о странном сне, о битве, о моем ка쬬¬не-талисмане.
– Он у вас с собой? – раз¬горелись глаза у мальчишек, Вика от удивления открыла рот, а Галина Николаевна смотрела и ду¬мала – верить или не верить? Но мой рассказ, доказательства были настолько убедительны, что и она поверила.
– Как интересно! А эти плиты, дороги, направления – все говорят о большой тайне?!
Часа два ребята не отходили от меня, высказывали самые н嬬вероятные гипотезы, но все сходились в одном – крепости по¬гибли, погибли монастыри, храмы, но куда исчезли реликвии, ценности? Защитники понимали неизбежность гибели городов, видя, как они разрушаются один за другим! Почти два десятка лет оборонялась Золотая империя. За эти годы у народа было вре¬мя спрятать и сохранить для потомков ценности. Древние про-думали, как возродить культуру и традиции своего народа. До наших дней этого пока не сделано: не найдены святыни, биб¬лиотека, не найдены ценности, бесследно исчезла золотая бо¬ги¬ня, золотые истуканы. Все это было! Но где это сейчас?
Бесконечные переправы одна за другой через Муладзу. Чем дальше шли мы по реке вниз, тем сложнее и сложнее ста¬нови¬лись переправы. Расширилась долина реки. В пойме полно¬вод¬ной реки деревья-гиганты. Исполины кедры, ясени, величавей всех выглядели тополя Максимовича. Они возвышались ве¬ли¬ка¬нами над другими деревьями. Мощный ствол, на недосягаемой высоте первые сучья, неохватные стволы – это красавцы-то¬по¬ля! Словно пигмеи мы двигались по могучему пойменному лесу.
– Вот это великан! – Игорь, задрав голову, остановился во第ле неохватного дерева.
– Давайте измерим его диаметр. Девочки, беритесь за ру¬ки! – Светлана Владимировна встала, ребята сцепили руки, но их рук не хватало.
– Игорь, становись ты! – и только после этого ребята об¬хватили мощный толстый ствол дерева.
– Высота их 35-40 метров, растут только в долинах! – рас¬сказываю ребятам о деревьях вокруг нас. – А это диморфант, очень редкое дерево. А ты, Вика, стоишь возле железной березы. Обратите внимание на ее кору, она совершенно не похожа на кору белой березы.
– А сколько у нас разновидностей тополя? – это уже Иго¬рь-сын и сам отвечает:
– Тополей пять видов – это корейский, душистый, ус¬су¬ри¬й¬ский, Максимовича и амурский. Последний обнаружен Мак¬си¬мо¬вичем только в районе озера Гасси... Тополь относится к иво¬вым. А вы знаете, сколько у нас, на Дальнем Востоке, ивовых? – задает ребятам вопрос Игорь.
– Это сколько же? Может, ты их все подсчитал? – не вы¬держивает Игореша.
– В род ивовых входят тополя – их пять видов, чозения – один вид, она нам хорошо известна. Растет по поймам рек и не¬посредственно ива – их свыше ста видов... – невозмутимый Игрь отвечал словно по книге.
Ребята затихли, взглянув по-новому на Игоря, не по¬доз¬ре¬вали у него таких знаний о лесе, деревьях. А Игорь с упоением рассказывал о березе – их на Дальнем Востоке двадцать четыре вида, про смородину – их четырнадцать.
– Не может быть столько смородины, я кушал только чер¬ную и красную! – возразил Игореша, на него зашикали, про¬дол¬жая слушать Игоря.
Так, двигаясь по широкой долине Муладзы, Игорь иногда ос¬танавливался и показывал ребятам на неприметное деревце, кустарник, рассказывал о их удивительных свойствах...
Заканчивался очередной поход по Южному Приморью, по местам обитания чжурчженей...
Вчера наша группа провела целый день на Шайгинском го¬родище. Там работала археологическая экспедиция Академия на¬ук СССР. Ребята забросали вопросами участников эк¬спе¬ди¬ции. Им было интересно все: и как выплавляли чжурчжении ме¬талл, и как обогревали жилища в холодное время, и как...
Мы прошли по валу крепости на сопках, осмотрели горо¬ди¬ще сверху, было видно, каким был большим город древних... Мы смотрели на большую впадину-котловину между сопками, где мно¬го веков назад был город, была цивилизация, жили тру¬до¬лю¬бивые чжурчжени.
С острой вершины над городищем мы смотрели на ши¬ро¬кую долину Сучана, на раскинувшиеся поля Фроловки, Сер¬геев¬ки. Смот¬рели, как стремительно взлетали истребители с воен¬но¬го аэ¬родрома, и над всем этим, словно паря над долиной, воз¬вы¬шал¬ся острый хребет Чандалаза. До него более тридцати ки¬ло¬мет¬ров, но и отсюда он был настолько величественный, что не¬во¬ль¬но при¬тягивал внимание. Смотрели на Чандалаз и мы и чув¬ствовали, что все ближе и ближе к разгадке его тайны...
Глава 10
Люба потерялась.
Осень на Чандалазе. – Закат солнца. – Осенняя грусть. – Ключ Серебряный. – Валентина и охота. – Люба потерялась. – Рассказ Любы. – Поиск пещеры.
Серая стометровая скала возвышается над яркой цветас¬той осенней тайгой. Краснеют, желтеют, рдеют всеми немыс¬ли¬мыми красками клены. Их полыхающие кроны будоражили вооб¬ражение. Таких ярких красок просто не может быть! Но они – перед нами! Темно-бордовые листья винограда скрывают плот¬ные, упругие сочные кисти. Выделяются ярко-желтые кроны бар¬хата. Пушистые величавые кедры, в любое время года у них тем¬но-зеленый наряд.
– Любуйтесь! Какое совершенство! Люба держит в руках ярко-оранжевую кисть лимонника. Они краснели на всей лиане. Сочные ароматные ягоды так и просятся в рот.
– Слушайте, а где же Юрка? – никто не видел его уже око¬ло  часа.
– Юра! Эге-ге-ге!.. – кричим мы, стоя на выступе скалы.
– Я здесь! – слышим голос внизу на склоне.
– Возвращайся! Иди сюда! – зовем его.
– У нас на Чандалазе самый крупный лимонник. Такой, как здесь, нигде не растет.
– Согласен, такого, как здесь, нигде нет! – подтверждает Володя.
Тяжелые грозди лимонника, словно рубины, прос¬вечи¬вают¬ся солнцем...
– Как прекрасна наша тайга в это время года!.. Как она уди¬вительна!.. – Марина смотрит на притихшую осеннюю тайгу.
Минут через двадцать появляется Юрка. Полный рот ягод, в руках полиэтиленовый мешок с кишмишом!
– Ты опять пропадаешь на ягодниках! Юрка, ну сколько мож¬но есть? – укоряет своего друга Терентьич.
– Что ты его тиранишь! Смотри, какой кишмиш! – и Вик¬тор отправляет целую гроздь удивительной уссурийской ягоды в рот. На лице блаженная улыбка – так вкусен подарок нашей тай¬ги!
Невольно следим за диалогом Ростика и Любы у лимонника.
– Люба, собери ягоды возле себя, будь добра! – просит Рос¬тик и добавляет. – Приготовим такой вкусный чай!..
– Я соберу, но помню, как мы готовили чай в прошлый раз! Ты снова будешь шутки шутить со мной? – улыбается Люба.
– Люба, Любочка, ну чай-то здесь при чем? – извивается Ростик.
– Хорошо! Но если ты еще хоть раз!.. Если хотя бы раз об¬ма¬нешь! – соглашается Люба и начинает собирать в ковшик гроз¬дья лимонника.
Ростик опять что-то задумал... Шутить он любил. Любила шу¬тить и Люба... Но рука у нее была очень тяжелая.
Весну, лето и середину осени мы проводили в свободное, ко¬нечно, время на Чандалазе. Мы твердо решили открыть тайну Чан¬далаза. Карта и мой рассказ  о сне так заинтересовали ребят, что мы только и делали, что изучали древнюю историю нашего края, сопоставляли различные карты с нарисованной мною по памяти. Нас заинтересовал лабиринт в районе Чандалаза. Лаби¬ринт имел несколько входов, но к странному значку в центре вел только один ход... Где он находится? Группа за группой уходили на поиски пещер Чандалаза – мы понимали, что вероятный вход в лабиринт – через пещеру...
И сейчас, в разгар золотой осени, мы на Чандалазе! Все ищем и ищем пещеры в громадном скальном массиве. В пре¬ды¬ду¬щие дни, летом, до нашего прихода Толику и Саше удалось най¬ти, как потом выяснилось, самую глубокую пещеру При¬морс¬¬кого края. По праву пещера получила имя перво¬откры¬ва¬те¬ля. Сейчас ее знают как пещера “Соляник”. Владимир со своей группой тоже находит пещеру, ей дали имя “Дальняя”. Пройдя эти пещеры, мы сразу исключили возможность их исполь¬зова¬ния как хода в лабиринт: слишком сложно прохождение гро¬мад¬ных колодцев, глубиной до нескольких десятков метров, узкие извилистые проходы со “шкуродерами” – каролитами-на¬рос¬та¬ми, которые покрывают стены пещер, цепляются за одежду, ца¬рапают кожу.
При прохождении “катушки” в пещере Соляник наша Люба так капитально застряла, что пришлось несколько часов выз¬во¬лять ее. Приключения экспедиции в пещере “Соляник” у Любы вызывали нехорошие воспоминания. Она начинала тер¬рори¬зи¬ровать то Ростика, то Володю, доставалось и Юрке – на раздаче ужина не давала ему добавки. Это вызывало у него такой гнев, что бедный Терентьич старался скорее отдать ему свою порцию компота...
– Мужики! Организуйте воду! Скоро готовить ужин! – ко¬мандует Люба. Она сегодня – главная у костра.
– Юра, ты пойдешь за водой с Терентьичем!
– Люба, за водой мы пойдем с шефом, ты же помнишь, что вчера Юрка пришел только после захода солнца. Оказывается, он заблудился, непонятно только где и с кем...
Ростик забирает у Юрки ведра и полиэтиленовые неп¬ро¬мо¬кае¬мые мешки, в которых мы носим воду. Вода находится у под¬ножия скалы, идти туда и обратно около часа...
Солнце клонится к горизонту. Все собираются в лагере. Третий день бороздим северный склон Чандалаза. Распугали всех бурундуков, бедные козы прыгали выше таволожки, убегая от нас, от шума и возмущения Юрки... Слышали бы вы, как он вопит, когда не получает добавки! Мне кажется, что в соседних деревнях думают, что это кричит голодный хозяин тайги... А но¬чью? Ночью Юрка раза два встает, пытается найти что-нибудь съестное, в темноте жует, радостно хрюкает от удовольствия. Од¬нажды с нами была девушка из Комсомольска-на-Амуре... Бед¬ная, как она испугалась, когда услышала ночью, что кто-то скре¬бется в ведрах, довольно урчит и чавкает от удовольствия! Перед этим она была в походе и у них ночью продукты съел медведь, выжал сгущенку из банок, почему-то съел зубную пасту. В том походе она натерпелась страху, и сейчас тряслась от страха, не зная, что это – наш Юра.
– Ребятки, прошу к костру! Юра, где твой ковшичек? Про¬сьба с бадейками не подходить! – Люба начала нас кормить.
Пьем чай с лимонником, снимается усталость, появляется бод¬рость, чувствуем, как восстанавливаются силы.
– Ростик, сегодня будет что-то неожиданное? Ты пока еще ничего мне не подстроил, – удивляется Люба.
– Люба! Не расстраивайся, вечер длинный, – успокаивает Любу розовощекая Валя-колокольчик. Веселая, звонкая, жиз¬не¬радостная. Там, где Валя, всегда смех, веселье, радость. Когда она смеется, то ее смех могут в тихую безлунную ночь услышать в Екатериновке, а это десять километров!
...Заходило солнце. Неяркие лучи стремились показать нам красоту скальных бастионов Чандалаза, упоительную красоту осени. Над морем, над камнями Унковского завис раскаленный диск. Завороженно наблюдаем, как дневное светило буквально на глазах скатывается к горизонту, к холодному морю. Все за¬тихли, ожидая соприкосновения раскаленного диска с морем – море должно закипеть, заклубиться паром. Солнце должно ис¬па¬рить море!.. Пышущий жаром диск плавно коснулся горизонта, мо¬ре немного посопротивлялось,  изогнулось, а затем дневное све¬ти¬ло стало стремительно исчезать в холодной воде. Через три ми¬нуты мы увидели только тоненький розовый серп...
В глубоких долинах быстро наступали сумерки. Цветастый лес потемнел. Видим бронзовые вершины Пидана, Лысого Деда, Смо¬ль¬ного, Чаттинзы еще долго принимали ласки уходящего солн¬ца...
– Смотрите, смотрите! Все деревья уже потеряли краски, но как красив этот клен на закате! – Марина любуется ярко-крас¬¬ным кленом, раскинувшим свою крону чуть ниже нашего лବгеря.
– А этот? Обратите внимание! – показывает на темно-бор¬довый клен Люба. – А какие яркие кроны бархата!
– Никакому художнику невозможно передать краски на¬шей тайги! Сейчас удивительное, необыкновенное, но грустное время, – размышляю вслух. – Наша тайга необычна, настолько красива, что нет равнодушных, нет таких, кто бы не заметил этой необыкновенной красоты!
Ростик замолчал, о чем-то задумался.
Сыростью повеяло из рощи,
Затихает иволга вдали.
И тумана белые озера
Между синих сопок залегли...
Тихо горит неяркий костер. Над далеким от нас островом Пу¬тятин багровое зарево заката. Багровое море, багровый ост¬ров, багровые берега залива Восток... Багровые отблески и на от¬весных неприступных скалах Чандалаза. Иногда с криком про¬летит отдельная ласточка – спешит в свое глиняное гнез¬дышко... Над долиной реки Таудеми тускнеет розовая дымка. Даже во¬ро¬ны под нами молча перелетают с дерева на дерево, возможно, они присматривали место, где провести ночь... Лето уходит. Тай¬га, горы, реки, птицы притихли, как бы сожалея об уходящем ле¬те, тайга грустит, прикрываясь осенней дымкой. Под ногами у меня красные ягоды ландыша, чуть дальше заросли шиповника, сплошь усеянные сочными прозрачными ягодами... На груше не¬большие сладкие плоды, боярышник привлекает своими бор¬до¬выми, с веснушками, ягодами.
Тайга щедро одаряла нас своим богатством. Лето уходило. Вокруг нас медленно, словно нехотя терял листья маньчжурский орех, иногда раздавался звук падающего ореха... Серебрилась пау¬тина на кустарниках. Спешили, суетились пчелы-работяги, да¬же после захода солнца они спешили взять дань с голубых, си¬реневых, синих, розовых цветов осени. Грусть по уходящему ле¬ту пронзала все: и горы, и тайгу, и нас...
– Ну что вы носы повесили, чего грустите? – пышущая здо¬ровьем Валентина звонко рассмеялась, хлопнула по спине Рос¬тика, от неожиданности он проглотил косточку от сливы в ком¬поте. Юрка поперхнулся гречневой кашей, кажется он “угваривал” третий ковшик “мечты оккупанта”.
– Терентьич, расскажи нам что-нибудь! – попросила Ва¬лентина Юрия Терентьевича. Мы знали, что Юрка по прозвищу “Терентьич” переполнен легендами, рассказами, необычными ис¬ториями...
– С удовольствием, но попозже, когда покушаю. Юрка, пе¬рестань наваливаться на кашу, здесь люди еще и не касались еды, – оттаскивает Терентьич своего тезку от котелка, тот с со¬жалением облизывает ложку и атакует компот, но вездесущая Лю¬ба, налив ему полковшика, отгоняет его черпаком от ведра.
Угасает день. Последняя розовая полоска над горизонтом тускнеет, долина погружается во тьму, только далеко на юге вид¬ны светящиеся точки, – это в Васильевке. На горизонте– нимб нашего города. Множество светлых точек, словно яркие изум¬рудные соцветия – огни судов, стоящих на рейде. В долине под нами вновь загрустила неясыть, ее тоскливый крик усиливал грус¬ть расставания с летом...
Кончается лето,
кончается лето...
Уж осень пришла...
Под осенние песни, стихи мечтаем о походах, о прик¬лю¬че¬ниях, о непройденных маршрутах.
– Вы просили легенды, – начинает Терентьич, – слушайте одну из них. Вы знаете древние городища в нашей долине это на Шайге, возле Николаевки, несколько у Екатериновки, два у горы Брат, есть городища, которых мы пока не знаем. Но знаете ли вы, что ученые до сих пор не обнаружили ни одного захоронения? Знаете ли вы, что древние хоронили воинов, повелителей во всех доспехах, с предметами их быта? Но, к сожалению...
Ребята затихли, слушая Терентьича, а он рассказывал о древ¬нем народе, о необычных явлениях в тайге...
На следующий день, собрав палатки, рюкзаки мы перешли на новое место поисков. Много интересного мы ожидали найти на склонах Чандалаза, у истоков ключа Серебряный. Из-под не¬большой, потемневшей от времени осыпи вырывался шумный по¬ток серебристой воды. На вкус она отдавала чем-то не¬по¬нят¬ным.
Мы знали, что этот источник славился тем, что помогал мно¬гим от болезней. Люди лечили здесь больные ноги в целебной во¬де, обтирались холодной водой, особенно смелые купались в не¬больших водоемах, им помогало.
Ключ Серебряный, сколько мы слышали о нем! Зимой от во¬ды шел пар, летом вода в нем была ледяной. Какая она вкусная!
– Чудесная вода! Смотрите, как она серебрится! – ра¬до¬валась воде Марина. Сняв тяжелые рюкзаки, мы жадно пили хо¬лодную воду, припав к доброй реке, вырывающейся из под¬зем¬ных  теснин. А речушка на своем  языке рассказывала о  под¬земных гротах, водопадах, о сказочных белых залах, она не оста¬нав¬ли¬валась, все рассказывала и рассказывала нам о подземном мире и радовалась солнцу, радовалась встрече  с  нами, щедро  поила нас.
...На нашей карте мы видели лабиринт под Чандалазом, но как найти вход в этот лабиринт? Вода знала этот вход, но мы не могли понять, о чем пыталась нам рассказать речка...
– Это серебристый ключ, хозяин больших подземных двор¬цов в Чандалазе, – задумчиво говорит Ростик.
– Без всякого сомнения, такой большой водный поток соз¬дал большие пустоты в известняках Чандалаза, – подтверждает Владимир.
– Все правильно, и рассуждаете вы верно, но никак не пой¬му, как же мы найдем, обнаружим вход? – интересуется Люба.
– Найти вход сложно, но постараемся. Разобьем склон на квадраты и будем искать. Будем искать... – задумываюсь над ска¬занным и объясняю ребятам, по каким признакам можно об¬наружить пустоты в горах.
Еще в клубе туристов мы весь склон разбили на квадраты, каждому из членов нашей экспедиции предстояло исследовать внушительную площадь склона Чандалаза.
– Давайте разберем каменную осыпь и увидим, откуда идет вода! Может, древние завалили вход в пещеру, возможно, этот путь проще! – Юрка показал на осыпь над источником...
– Юра, как тебе взбрела эта сумасбродная мысль? Или ты обьелся каши? – возмутился Терентьич. – Ты же видишь, ка¬кие здесь обломки скал, кто их поднимет? Ну и фантазия у тебя!
– Я просто предложил, почему ты сразу отметаешь мое пред¬ложение?
– Предложение хорошее, но сегодня оно нереально, у нас просто не хватит физических сил на такую работу... Проще, да¬вайте тщательно обыщем склон хребта, должен же быть вход в пустоты Чандалаза! – прекращаю спор Терентьича с Юркой.
Среди пожелтевших зарослей таволожки исследуем каж¬дый свой участок склона. Слышу, как ребята перекликаются, ча¬ще всего слышу голос Юрки, он кричит своему другу Терентьичу одно и то же – сколько времени осталось до обеда. Часто слышу смех Валентины, перекличку Любы и Марины. Ростик обыс¬ки¬вает дальний участок. Кричать он не любитель, видимо, как обыч¬но, напевает новые песни с Грушинского фестиваля. Но¬вые за-писи организаторы всегда присылают Ростику – их связывает многолетняя дружба.
Вечером, у костра, каждый рассказывал о своих находках, но ничего достойного внимания никто не обнаружил – никаких следов пребывания здесь древних, никаких пещер! Этот день по¬ис¬ков прошел безрезультатно, вдобавок Люба, непривычно грус¬тная, сидела и все смотрела на костер, отрешившись от за¬бот, уй¬дя в себя. Она весь вечер молчала, даже не одергивала Ва¬лентину. А Валентина, словно в нее вселился клоун, все шутила – рас¬ска-зывала, как встретила дикого кабана в дубняке и как со страху взобралась на дерево – это случилось весной в районе Хмы¬лов¬ки.
В тот памятный день охота не получилась. Валентина от стра¬ха так кричала, что все кабаны, козы, изюбры, словно от пожара, бежали через высокий перевал в соседнюю долину. Но и туда до¬летал истошный визг Валентины, пришлось бедным зверям бе¬жать через два перевала. Паша рассказывал, что он и взвести ку¬рок не успел, как кабаны, услышав крик Валентины, стре¬мительно промелькнули перед глазами. У ребят отвисли челюсти, от крика заложило в ушах! Понадобилось добрых два часа, чтобы отод¬ра¬ть Валентину от ствола дуба, снять с двадцатиметровой высоты! На этом приключения не закончились. От малейшего шороха Ва¬лентина отчаянно визжала, что приводило в неистовство всех со¬бак в Хмыловке, а это пять километров от охотников. Однако это не веселило Любу, она даже не участвовала в песнях, ко¬то¬рые так задушевно пел Ростик. Люба молчала весь вечер, это бы¬ло необычно для нее, такой мы видели ее впервые... А между тем здесь, у ручья, мы наблюдали, как осень вступала в свои права. Пожелтели многие растения, рдела переспевшая малина, от¬чаян¬но пахло калиной. Казалось, что запахом калины пропахло все, он возбуждал, пьянил. Ростик бродил вокруг лагеря и со¬би¬рал ка¬кие-то листья, копал корешки, осматривал заросли ка¬ли¬ны, воз¬мущался отсутствием запасных полиэтиленовых ме¬шоч-ков.
– Между прочим, калину я тогда собирал у Серебряного клю¬ча, – вдруг заговорил Ростик. Мы недоуменно смотрели на него.
– О какой калине ты говоришь?
– Боже мой! Какая у вас короткая память! А помните, как нес¬колько лет назад, а точнее минуло восемь лет два месяца че¬тыре дня и семь часов, как погибла моя калиновка во время сели на Смольной! – ошарашил нас Ростик.
– Как вы могли забыть такую трагедию! Как могли забыть такую калиновку? – начал вновь свой “плач Ярославны” Рос¬тик. Мы поняли, что все это Ростик затеял, чтобы как-нибудь рас¬¬шевелить Любу, но Люба не реагировала даже на такие шут¬ки Ростика!
...После завтрака, взяв компасы, немного еды, ребята ра¬зош¬лись каждый по своему участку. Последней из лагеря уходила Люба. Она взяла свои вещи – карту-схему, индивидуальный па¬кет, спички, свечку, надела ярко-желтую шапочку и молча уш¬ла... До обеда мы перекликались, делились впечатлениями. В сво¬их ярких одеждах мы не выделялись на фоне осенней тайги. К обеду вновь собрались у костра, не было одной Любы...
– А что, Любу никто не видел?
– Да нет, я ее шапочку видела рядом со своим участком, это было... – Марина наморщила лоб, откинула пышные красивые смоляные волосы, – это было в одиннадцать часов двенадцать минут!
– Откуда такая точность? – не выдерживает Ростик.
– В это время слышала, как Юрка кричал Терентьичу, что¬бы он назвал время – долго ли еще до обеда! – разъясняет Ма¬рина, черные глаза ее, в которых утонул уже не один наш турист, метнули угрожающий взгляд на Ростика.
– Марина, чего это ты подслушиваешь чужие разговоры? – возмутился Юрка. – Нельзя время узнать у товарища?
– Ну и молодец же ты! Терентьича участок и твой по обеим сторонам моего, как же я могу не слышать твоих голодных воп¬лей на всю тайгу, ты так кричал, что даже вызвал камнепад на Чандалазе! Ростик, ты слышал как падали камни со скал?
– Ребята, достаточно спорить! Где же Люба? Прошло два часа, как она должна была вернуться... Почему ее нет?
Прождав еще полчаса, мы забеспокоились.
– Ростик, Володя, Паша, – обойдите ее участок и поищите Любу там. Буня, Марина, Валя – на участок выше; Юра, Терентьич – на нижний.
Ребята, взяв необходимые вещи – аптечку, бинты, свечки, спички, воду, продукты, быстро уходят на поиски... Мы с Вик¬тором идем на нижнюю часть склона. Там до нас никто не искал. С ребятами договорились, что встретимся через три часа. Если кто-то обнаружит Любу, сообщит ракетой. Ракеты дали всем груп¬пам. В притихшем осеннем лесу слышно, как на заросшем склоне Чандалаза перекликаются ребята, слышим как они зовут Любу. Пока ничего не обнаруживаем. Через три часа со¬би¬раем¬ся вновь на бивуаке. Каждая группа осмотрела свой участок, звали Любу, но безуспешно. Быстро темнело. Вооружившись фо¬нариками, искали Любу всю ночь. Измотавшись, утром от¬пра¬ви¬ли в город гонцов за подмогой, к обеду они должны прибыть. Об¬судив все варианты, мы  решаем  все-таки  более тщательно  по¬ис¬кать на прилегающих к району поисков склонах – густой дубняк, об¬ломки скал, выходы небольших участков горной породы, все это переплетено лимонником, виноградниками, заросло аралией и элеу¬терококом. Ребят мы отправили на намеченные участки, а сами – Ростик, Володя и я – уходим в этот малопроверенный район.
– Вот и те  дубы, где  мы  вчера  искали  Любу, – отмечает Рос¬тик.
Чистая дубовая рощица. Глянцевые смешные желуди в бо¬ль¬ших шляпках так и просились на поделки, гномиков, вол¬шеб¬ников, можно и осликов. Но нам было не до этого. Голова пухла от опасения за судьбу Любы – где она, что с ней, почему нет ни¬каких следов? Нетронутые заросли папоротника в рост че¬ло¬ве¬ка. Третий час мы ищем Любу. Время движется к часу дня, скоро возвращаться на бивуак...
– Люба!.. – что есть силы, отчаянно кричит Ростик.
– Ты чего это разорался? – улыбающаяся веселая Люба сто¬ит перед нами! – Чего кричишь, знаю, скоро обед! Что, не¬льзя на несколько минут опоздать?
– Ты!.. Ты...живая?.. – у Ростика повлажнели глаза, он не смог сдержать радость и обнял Любу, та отшатнулась...
– Что за телячьи нежности? Что с тобой, Ростик? Володя, шеф, что это с ним? Ты  что, соскучился по мне? – ворковала Люба.
– Где ты пропадала? – не выдерживает Ростик.
– Я пропадала? Как вам не стыдно? Кстати, до обеда у меня есть еще двадцать минут – я успею возвратиться до окончания контрольного срока... – возмутилась Люба. – А что за вид у вас? Вы что, не выспались? Ростик, ну и вид у тебя! Володя, перестань смолить свои сигареты! – не давала нам ввернуть слово Люба.
Мы ошалели от радости, что нашли ее. Она просто не давала нам возможности задать вопрос – где же она пропадала целые сутки? Веселая, жизнерадостная, без тени усталости на лице, она суетилась вокруг нас. Мы пока не знали, что же случилось с Любой.
– Хорошо, возвращаемся в лагерь! – только и смогли мы вымолвить, запуская ракету. Шипя, ракета уходит ввысь. Слы¬шим радостные вопли на склонах Чандалаза. От визга Ва-лен¬ти¬ны взлетели вороны далеко внизу, сорвался камень со  склона п¬¬¬¬ве¬селевшего Чандалаза, клены  еще  больше покраснели, а ожи⬬ший Серебряный ключ все что-то радостно говорил и говорил нам...
– Что за напасти! Что это ты расходуешь ракеты из неп¬ри¬косновенного запаса, что за событие, что вы так расщедрились? – не умолкает Люба.
– Идем в лагерь, все там узнаешь!
Через двадцать минут приходим в базовый лагерь.
– Ура! Ура! Наша Люба вернулась!
– Люба! Любочка! Как хорошо, что ты живая!..
– Качать ее!
Со всех сторон сбегались ребята, здесь уже и спасатели из Находки, их более двадцати. Ребята подхватили Любу и стали ее подбрасывать, чем вызвали ее недоуменное возмущение.
– Ребята, вы только подбрасывайте ее, а ловить не надо!.. – успел вставить свое слово Буня.
– Мужики, девчата! Что случилось, что за почести и что за спасатели прибыли в наш лагерь? Что им здесь делать? – кри¬чала в воздухе возмущенная, ничего не понимающая Люба.
– Ну молодец! Ну юмористка, целые сутки где-то про¬па¬дала...
– Ребята, объясните, что случилось? – взмолилась Люба.
– Ну прикидывается, пропадала целые сутки! Мы с ног сбились, пока искали тебя, а ты: “Что случилось?”, – не вы¬дер¬живает Буня, – посмотри на Юрку, как он жадно припал к ко¬телку с компотом.
Действительно, наш Юрка уже затих у ведра с холодным ком¬потом. После того как все успокоились, в подробностях рас¬сказываем, как целые сутки искали ее.
– Какие сутки? Сейчас время обеда! Что за розыгрыш! Рос¬тик, твоя работа? – накинулась Люба на Ростика, но встретив его взгляд, поняла, что ребята говорят ей правду.
– А где же была я? – задумалась Люба.
– Мы тоже хотели бы это знать.
– Хорошо, рассказываю все как было, – начала Люба. – Обыскав свой участок, я решила немного спуститься вниз и прой¬ти через ту дубовую рощу, где вы меня нашли. Ребята, я так хочу есть! – не выдержала Люба, видя как Юрка, набив полный рот гречневой кашой, тянется за банкой сгущенки.
– Отдай пострадавшей! – ребята отбирают кашу у Юрки ребята, тот вначале возмущается, но потом отдает, поняв, что пос¬традавшая все-таки Люба, а не он.
– Люба, рассказывай!
– Дайте вначале поесть, я почему-то проголодалась!
– У нас, кстати, тоже кусок в горло не лез! – успел вставить Буня.
– Это у тебя-то? Да посмотри на свое лицо! За полдня с рюк¬заком не обойдешь, – так может говорить только Люба. Бу¬ня оби¬женно отошел.
– Так вот, возвращаюсь с поисков... Слушайте, а где мой ком¬пот?
– Марина, дай ей компот, дайте ей тазик! Ребята, при¬не¬си¬те все продукты пострадавшей, – Ростик ясными глазами смот¬рит на Любу.
– В общем, не буду долго томить вас, но я нашла вход в пе¬щеру...
Немая картина, замолчали все. Все были настолько оша¬ра¬шены заявлением Любы, что в первые мгновения воцарилась пол¬ная тишина, только был слышен говорок ключа, легкий шепот вет¬ра в кронах деревьев, да щебетали ласточки... Ростик застыл с ложкой в руке, Буня наступил на пустое ведро, Терентьич сел на рюкзак, Юрка за это время успел выпить кружку компота и за¬сунуть голову в котелок с кашей, Марина уронила в костер свой носок...
– Чего же ты молчишь? Скорее рассказывай! Где ты наш¬ла? Что за вход? Ты была в пещере? – на Любу посыпался град вопросов.
– Она находится в той рощице, где вы меня нашли. Я нашла вход, прошла от входа метров сорок, может больше, упала, стук¬нулась головой, потеряла сознание. Когда пришла в себя, то по¬няла, что надо возвращаться, вышла на свет и вы сразу меня наш¬ли... Я что, целые сутки была без сознания? В пещере потеряла шапочку. В пещере я смутно помню какие-то барельефы на сте¬нах. Зажженная мною свечка светила плохо, не рассмотрела.
– Выходит, ты была без сознания целые сутки?!
– Не может этого быть... Когда я пришла в себя, свечка про¬должала гореть у меня в руке. Сгорело совсем немного, – за¬дум¬чиво говорит Люба и вытаскивает из кармана свечу, сгорело дей¬ствительно очень мало...
– Смутно вспоминаю какие-то залы, страшный холод, где-то потеряла шапочку. Ребята, ничего не помню и не понимаю!.. – в отчаянии говорит Люба.
– Идемте скорее в пещеру! Берем веревки, фонарики, кас¬ки, – загалдели ребята.
До вечера мы искали пещеру, найденную Любой, но так ни¬чего и не нашли. Темнело. Все больше и больше мы теряли на¬дежду найти пещеру. К вечеру, когда уже стемнело, вернулись в базовый лагерь. Спасатели уехали. Мы шумно обсуждали, как зав¬тра, наконец, попадем в пещеру!
На следующий день начался бесконечный осенний дождь, он не прекращался всю ночь, наши палатки намокли, но несмот¬ря на это, рано утром уходим искать пещеру. Вымокшие, ус¬тав¬шие, к вечеру возвращаемся в лагерь. За день мы излазали весь склон, заглядывали под каждый камень, раздвигали кусты, но так ничего и не нашли... К вечеру дождь усилился...
...Мы возвращались в Находку, так и не сумев обнаружить вход в пещеру... Опустошенные, но не потерявшие надежду, на станции Рыбники мы расходились по домам. Договорились вый¬ти на поиски в ближайшее время... Не знали мы, что цепь тра-гических событий отодвинет нашу встречу с тайной Чандалаза на несколько лет...
Глава 11
Кросс.
Река Сучан. – “Сенькина Шапка”. – Отдыхающие. – Горькая ягода. – Находим плиту. – Скала Пржевальского. – Город Находка.
Более чем на сто пятьдесят километров протянулась по Юж¬ному Приморью река Сучан. Большие притоки – реки Му¬ладза, Шиненгоу, Шайга, Сица, Ольга несут свои воды с хребта Тачин-Гуан. Притоки рождаются в голубых сопках. На жи¬во¬пис¬ных берегах Сучана остатки древних городов, крепостей. Сам Су¬чан начинается в отрогах Цхамо-Дынзы, там, где стоят Мо¬ло¬деж¬ные столбы. Они ¬– словно горные стражи в истоках ове¬янной ле¬гендами реки. Скала-останец “Бедуин” – так мы называли ска¬лу с громадной нависающей плитой на вершине – видела оче¬нь много. Это мимо нее проходили воины в 1237 году, тес¬ни¬мые монголами. Это здесь, на перевале, происходили ожес¬то¬чен¬ные битвы... Чем ближе к океану, тем полноводнее и спо¬кой¬нее становилась река. Но иногда она пенилась, бурлила, ды-билась на редких в низовьях порогах. Когда первые русские пе¬ресе¬лен¬цы пришли на берега Сучана, то их лодки сновали от моря до не¬бо¬льших селений  Екатериновка, Владимировка, Ивановка,  Алек¬сандровка.
Сейчас, столетия спустя, берега прочно освоили ры¬¬баки-лю¬бители, отдыхающие. Начинает цвести шиповник, все берега в рыбаках – идет горбуша!.. Много рассказано об этой рыбе, но надо видеть, как она, сильная и упругая, не обращая внимания на стремнины, препятствия, с большим упорством идет в верховья реки чтобы там дать жизнь потомству, а самой погибнуть. Есть над чем подумать!..
Со своими друзьями – Ростиком, Любой, Володей, Терен¬тьичем, Виктором, Юркой – мы вечерами изучали на¬ри¬со¬ван¬ную мною карту и сопоставляли с картой местности – решаем найти все, что там нарисовано. Нас заинтересовал значок – ри¬сунок на берегу Сучана у скалы Пржевальского. Мы верили в на¬рисованную карту. Очень многое нами уже обнаружено, мно¬гое совпадало, с незначительными отклонениями.
Мы любили делать пробеги до Сучана, от станции Тигровой до города Находки. Сейчас решили совершить пробег от Ло¬зо¬вого до Находки. Сорок пять километров – это хорошая тре¬ни¬ровка для нас, спортсменов, тем более что у нас скоро большие соревнования.
В одно из теплых летних воскресений мы – Юра, Виктор, Терентьич и я – на пригородном поезде отправились в поселок Лозовый. Просилась и Люба, но мы ее отговорили. В те времена поезд состоял из двух вагонов с большим пыхтящим паровозом. Паровоз отчаянно гудел у каждого столба, останавливался у стад коров, а если приближался к небольшой станции, то громко по¬давал сигналы, отчаянно пыхтел, после этого десять-двадцать ми¬нут еще стоял, – набирался сил... Мы сидели на жестких ла¬воч¬ках и с ужасом ждали – на какой же станции зайдет ревизор? Его, сухощавого мужчину с правильным прямым носом мы зна¬ли в лицо. Сколько раз мы с ним ни встречались – ни разу нам не удалось увильнуть от штрафа... Битком набиты два вагона пас¬сажирами. Прибегает наш разведчик, Терентьич. В соседнем ва¬гоне ревизор!.. У нас билетов нет! Что делать? Проезжаем мост через речку, вагоны застучали на стрелках станции Лозовая. Зде-сь нам выходить, но...
– Приготовить билеты!
Один ревизор быстро проходит в противоположный конец вагона, и начинает проверять билеты, все ближе и ближе смы¬кается зловещая ревизорская петля! Как вырваться? Скрип тор¬мозов. Станция Лозовая. Нам выходить!..
– Молодые люди, ваши билетики! – холодные прон¬зи¬те¬льные глаза, как мне кажется, сверлили меня насквозь. – Где ва¬ши билетики?
– Дяденька, не успели взять, спешили, мы едем к своей ба¬бушке. – “запел” обычную песенку Терентьич.
– Какая бабушка? Ваши билетики! – ледяным голосом тре¬бует ревизор.
– Наша остановка! Пустите нас!
– Платите штраф. По три рубля с каждого! – в это время поезд лязгнул и медленно двинулся. Мимо окон вагона поплыл перрон.
– Сколько?! Да у нас таких денег и в хорошие дни никогда не было! – возмущается Виктор, поправляя свои очки.
– А вы, молодой человек, в очках, небось, культурный, не¬бось начальником будешь, стыдно ездить без билетов. Платите штраф или... – угрожает ревизор и срывает стоп-кран. Поезд ос¬танавливается. Один ревизор выходит из вагона за милицией. С милицией связываться нам явно не хотелось. Глазами по¬ка¬зы¬ваю ребятам на широко открытые окна – раньше пригородные поезда ходили с окнами, которые открывались до самого конца. Ребята меня поняли сразу.
– Смотрите, что там делается! – с удивлением и криком по¬казываю ревизору на противоположное окно, ревизор выг¬ля¬дывает, а мы... Мгновенно, словно на тренировке, выпрыгиваем из окон на пустынный перрон и только нас и видели!
– Вот это да! Здорово мы сбежали! – радуется Терентьич.
– Ребята, давайте больше не будем испытывать судьбу, что, жалко было сорок копеек за билет? – возмущается Виктор.
– Почему жалко? Просто  интересно, все-таки приклю¬че¬ния.
На станции, после ухода пригородного поезда тихо. Празд¬нично одетая публика, приехавшая на поезде, разошлись по по¬селку.
– Перед бегом перекусить не мешало бы... – Юрка любил бегать, но терпеть не мог бегать натощак.
– Что, хочешь есть? Ты же сегодня в общаге кушал, – удив¬ляется Терентьич: они живут в одном заводском общежитии, пи¬таются вместе, и вообще – друзья не разлей вода.
– Не хочется бежать на пустой желудок. Зайдем в столовую ГРЭС, – предлагает Юра.
В столовой энергетиков прохладно, чисто, тихо. У стойки нес¬колько мужиков о чем-то оживленно переговариваются, раз¬ры¬вая сухую корюшку и жадными глотками пьют золотистое хо¬ло䬬ное пиво! Красота!.. Но  нам  нельзя, да и не особые  мы  лю¬¬бители. Спорт  не прощает минутной слабости. Мужики пьют пи¬во с бо¬льшим удовольствием, для них это же счастье – вот так, с дру¬зьями, тихо смаковать пиво и говорить, говорить, говорить... Воз¬ле стойки розовощекая буфетчица смотрит на нас, приготовив нес¬колько пол-литровых кружек для пива...
– Чево вам? По одной для начала или сразу по две! Чево та¬кие тусклые? Аль грошей нема? – она поставила кружку и взя¬лась за вентиль пивного насоса. – Чево такие квелые?
– Пива нам не надо! – Терентьич сама скромность и веж¬ливость, когда обращается к буфетчице. – Нам каждому, по¬жа¬луйста, по стакану сметаны и по две, нет, по три ложки сахара.
– Чево, чево?
– А мне четыре пирожка с капустой и два сладких сырка... – добавляет Юрка.
– Ну и мужики пошли! Им, видите ли, надо сметаны! Вы че¬во, не видите?! Пиво свежее! Недорогое! Людей нет! По¬ль¬зуй¬тесь случаем! Чево еще вам надо?! В своей пыльной Находке вам придется платить в два раза больше, да и достанется ли оно вам там, – возмущается буфетчица.
Действительно, с пивом в Находке всегда было сложно – об этом мы знали из разговоров на работе, да и возле бани у киоска всегда видели шумные очереди мужиков. Среди них не¬ряш¬ли¬вые, опустившиеся женщины с си¬няками под глазами, прис¬пу¬щен-ными капроновыми чул¬ка¬ми. Лаяли собаки, орали кошки, нав¬зрыд плакали  малые дети, ма¬терились мужики, звенели раз¬би¬тые трехлитровые банки – вот что такое очередь за пивом!
– Мы – спортсмены, нам пить нельзя! – протягиваем мя¬тые рубли, садимся за чистый столик.
Смакуя, медленно поглощаем сметану с сахаром. А Юрка, уничтожив четыре пирожка, два сырка, вылизав стакан со сме¬таной, развалился на стуле и поглаживал свой живот...
– Нет, маловато. Не добегу. Надо взять пирожков еще! Дай¬те мне еще три пирожка и стакан сметаны с четырьмя ложками сахара... нет! Пять ложек! Витя, займи рубль? – обращается он к Виктору. Получив рубль, радостно уминает пирожки и сметану.
– Вот сейчас будет немного легче! – радостно потирает он свой вздувшийся живот.
– Послушай, у тебя живот так набит, что стал твердым как твой лоб! – возмущаемся мы.
– Ничего, зато спокоен, с голоду на дистанции не умру!
Отрываем Юрку от столовой и вытаскиваем на улицу. На¬чало одиннадцатого. Спокойно подходим к станции. Вдоль же¬лез¬ной дороги по тихой тропинке медленно начинаем бег, вско¬ре станция остается позади, пробегаем по мосту через реку и...
– Мужики, в боку колет, не “рвите”, – начинает нас умо¬лять Юрка. Он трясется за нами, поддерживая отвисший живот.
– А ты бы еще попил пивка, сам знаешь – на пустой же¬лудок надо бежать!
– Да знаю я, клянусь, больше никогда не буду есть перед кроссом...
Мы сбавляем темп, жалеем Юрку, пусть немного прот¬ря¬сет¬¬ся, затем ему будет легче. У горы Сенькина Шапка решаем вз¬бе¬жать на вершину – проверить свои силы. Почти сто-мет¬ро¬вой высоты крутой травянистый склон быстро выжимает из нас все силы. Но как ни странно, вбегаем, даже не вспотев... С вер¬шины видна вся Сучанская долина. Видны бесконечные сады се¬ла Но¬вицкое, желтеющие поля поселка Новая Сила, вдалеке горбятся скалы Екатериновки. С диким ревом взлетают истре¬бители с аэ¬родрома в Унашах. Далеко в дымке – горы Сестра, Брат. Прос¬матривается рейд нашего города с чуть заметными чер¬точками – это суда, стоящие на рейде. Физически чувствуем рас¬стояние, которое нужно пробежать, внизу оно не так ощу¬ща¬ет¬ся, но ког¬да видишь все пятьдесят километров сразу!..
– И это столько бежать? – обреченно спрашивает нас Юрка.
– Меньше ешь перед бегом!
– Кончайте издеваться, у меня одни “мослы”!
– Да у тебя, когда ты бежишь, щеки из-за ушей видны.
Так, покусывая друг друга, мы сбегаем с вершины Сенькина Шапка и вытянувшись небольшой группкой, бежим вдоль реки. На реке то там, то здесь отдыхающие. Играют в волейбол, бад¬минтон, загорают, пьют, веселятся, источает дурманящий запах шашлык.
– Юра, держись, не бросайся на шашлык! – шутим мы над Юркой.
– Мужики, откуда бежите? Пиво в Лозовом есть? Людей много?
– Смотри, смотри, а этот совсем дохлый, – показывают на Юрку.
– А рожа, рожа какая страдальческая!– жалеют Юрку жен¬¬щины.
– Кончайте бегать! Присаживайтесь к нам, водочка с шаш¬лыком! – цепляется за руки Терентьича полупьяный тще¬душ¬ный мужичок с красным носом и слюнявыми губами. Большие, по колено, “семейные” трусы чуть не спадают с него.
– А-а-а!.. Девчата, ловите вон того, в очках? Какой кра¬сав¬чик, интеллигент! Ловите же его! Какой парень! – несколько млодух погнались за Виктором. От смущения и неожиданности у Виктора спали очки, он остановился, суетливо пошарил по тра¬ве и буквально вырвался из цепких рук девчат.
– Ушел! А-а-а! Это ты виновата! Что я теперь буду делать? Такой парень ушел из рук, – слышим мы вопли и смех позади нас.
Под возгласы и крики отдыхающих проскочили мы поляны сто сорок пятого километра... Внезапно из-за кустов за бежав¬шим последним Юркой увязалась небольшая лохматая собака. Она рассвирипела, увидев бегущего человека! Пыталась вце¬пи¬ться в его лодыжку, вырвать у него клок трико. Юрка “поддал”, собака еще яростнее бросилась за ним. Юра разъярился и рва¬нул, быстро обогнал нас, но собака, рыча и лая, не отставала. Нас собака и не заметила, хотя пробежала буквально путаясь у нас под ногами. Юра “поддал” еще...
– Юра, не рви, нам бежать еще тридцатик... – урезониваем мы Юрку.
Оторвавшись от нас метров на двести, Юрка перескочил че¬рез старицу и только это избавило его от собаки. Недовольная собака, высунув язык, рычала на него с противоположного бе¬рега. Собака, повиливая хвостом, радостно встречает нас. Она да¬же лизнула Терентьича в лицо...
– Смотрите, как все-таки понимает собака людей, которые ее любят!
– А я что, не люблю?
Но Юрку собака почему-то невзлюбила. Может быть, за се¬мь пирожков с капустой и два стакана сметаны?
Далеко позади сто сорок пятый километр, фермы поселка Новая Сила, лесные тропинки, дорожки, старицы, утки на тихих водоемах среди раскинувшихся овощных полей богатого сов¬хо¬за. Заливается жаворонок в небе, пронзительно кричит желтая иволга, вдалеке пасутся коровы... Мы, вспотевшие, энергично рବботаем руками, следим за ритмич¬нос¬тью дыхания, расслабляем плечи, не напрягая ног, все бежим и бежим. Километры один за другим остаются по¬зади. Уже перестал скулить Юрка, он не отстает, а зачастую и возглав¬ля¬ет бег... Бежать нам оче¬нь хорошо! Упое¬ние бе¬гом! Бег стал сто¬ль же при¬вычным, как сон. Он для нас стал нормой жиз¬ни. Мы не уставали, а все больше и больше пьянели от этого чув¬ства – радости бега!
Вдали показываются скалы станции Боец Кузнецов. Лес¬ные тропы. Как хорошо и легко бежать в тени, прохладно, за каж¬дым поворотом все новые и новые впечатления. Каждое мгно-вение меняется пейзаж. Бежишь то среди кустарников, то под вы¬со¬ки¬ми стройными чозениями (вид ивы), то по кромке поля, то пе¬репры¬гиваешь через ручей, любуешься тихими старицами. Ды¬шится легко и радостно.
– В таком темпе побьем все рекорды! – замечает на ходу Виктор. Он самый сильный и выносливый из нас. В городе в беге на средние дистанции ему нет равных. Его рекорд по де¬ся¬ти¬бо¬рью в нашем городе не побит до сего дня.
– Смотрите, какие ягоды! – Юрка увидел съестное и по¬тянулся за ягодами.
– Не вздумай есть, это – волчья ягода! – предупреждаю Юрку.
– Как только я пытаюсь что-нибудь съесть, так сразу “вол¬чья ягода”! – ворчит Юрка, но оставляет ягоду в покое.
Проверяю ягоду, такую не встречал, какая-то она стран¬ная... Сорвав, разминаю пальцами, нюхаю и сразу чувствую жже¬ние, появляется резкая боль, срочно стираю сок ягоды с пальца, но поздно... Сразу же появилась язва на месте, где был сок, поя¬вилась кровь, промываю пальцы в ручье. Рассматриваю язвочки. Кожа съедена соком, жжет, и очень больно.
– Видишь, что ты хотел съесть? – показываю Юрке раны.
– Кошмар, неужели у нас в лесу растут такие ядовитые ягоды?
– Это не ягода, а какая-то кислота...
Мы рассматриваем странные прозрачные ягоды, сочные, кра¬сивые, они так и просятся в рот, но мы уже знаем, насколько они опасны!
– Сколько живу в Находке, но никогда ничего подобного не встречал! – протирая очередной раз очки, говорит Виктор, а ему верить можно – он коренной находчанин.
Много и я бродил по тайге, но никогда и нигде не встречал ничего подобного.
Сквозь деревья видим отвесные скалы Пржевальского. По преданию, в 1867 году великий русский путешественник Ни¬ко¬лай Михайлович Пржевальский поднимался на вершину этой ска¬лы. С нее он смотрел на богатую Сучанскую долину.
...Здесь, поблизости от этой скалы, на карте был нарисован значок. По нашим предположениям, это такая же плита, какие мы нашли на Смольном во время селя и у заброшенной деревни Ново-Михайловка.
Как и договаривались, еще в Находке наметили каждому по квадрату и, как при корректировке карт, начали сис¬те¬ма¬ти¬чес¬кие поиски.
– Юра, что такой кислый? Что-то хотел мне сказать? – спра¬шиваю Юрку.
– Кушать хочется. Терентьич, у тебя глюкоза осталась?
– Слушай, ты же столько съел!.. – начинает возмущаться Терентьич, но дает тоненький пакетик, который исчезает во рту у Юрки...
Разбегаемся по своим квадратам. Бегаем и змейкой, и по диବгонали, прочесываем все подряд.
– Нашел!.. Нашел!.. – слышим радостный крик Юрки.
Не спрашивая подбегаем – и что же мы видим? Наш Юрка сидит на дикой яблоне и набивает рот красными спелыми пло¬дами!
– Это ты так ищешь? Ну и проглот же ты! – возмущаемся мы, стаскивая его с дерева.
– Да нашел я, вон, у дерева, а это... не терять же зря время!
Рядом с яблоней мы видим то, что искали. Действительно, это была плита, но каких размеров? Два метра на два, с большим квадратным отверстием посередине и странным рисунком  по все¬му полю. То ли это был непонятный для нас текст, то ли рисунок. Плита была массивная, большая, полузасыпанная землей, она вся заросла кустарником... Что это, сколько ей лет, чье это тво¬рение, что означает, почему в центре квадратное отверстие? Че-рез всю плиту просматривается четкая линия – она показывает на Чандалаз.
– Знакомьтесь! Начало десятого-одиннадцатого века. Сле¬ды исчезнувшей “Золотой империи”.
Вокруг плиты мы не обна¬ру¬жи¬ва¬ем ни следов крепости, ни зем¬ля¬ных холмов от жилищ, ни рвов. Пли¬та покоилась одна.
– Ребята, какой азимут ли¬нии? Давайте зарисуем распо¬ло¬жение граней, толщину плиты, рас¬положение по отношению к час¬тям света. Юра, пробеги до скалы Прже-вальского и измерь расстояние до озера под скалой.
Добрый час мы провели у плиты с барельефом. Убегать не хотелось, но у нас тренировка! С сожалением покидаем ин¬те¬рес¬¬ную находку.
Пробегаем Екатериновские скалы с их знаменитой пеще¬рой Географического общества, с ее ископаемыми останками саб¬ле¬зубых тигров, пещерного медведя, мамонта... Позади нас ска¬ла Пржевальского, даже снизу на ней видны остатки некогда мощ¬ной крепости чжурчженей. В скале несколько пещер. Они уже исследованы, но у спелеологов есть подозрение, что су¬щес¬твует еще одна пещера, никем не исследованная – вход в нее взорвали в далекие времена. Существует гипотеза, что в ней и по сей день хранятся ценности разрушенной крепости... Все это я рассказываю на бегу. Мы в ритме бега, ребята уже вспотели, Вик¬тор начинает входить в состояние, которое мы между собой на¬зываем “мазь пошла”. Темп он взвинтил такой, как будто идет полторашку на стадионе, один километр, второй, третий... Мы уже не можем выдержать такого темпа, а он все поддает и под¬дает. Нам стыдно просить чтобы он снизил темп, а он и не за¬ме¬чает, что Юрка уже плетется где-то в метрах ста.
– Ты хоть очки-то поправь! – кричит Юрка Виктору.
– А ты что, спишь на дороге что ли? – оглядывается Виктор и видит, что мы растянулись, бежим слишком быстро для кросса. Поняв это, он немного сбавил темп.
– Ну ты и даешь! – догоняем мы Виктора.
– Да ничего я не даю, это нормально, люблю бегать на пре¬деле! Это мне очень даже нравится!
Виктор бегал хорошо. На стадионе все любуются его си¬ль¬ным красивым бегом. Мне кажется, что древние греки на Олим¬пийских играх так бегали.
Часто Виктор приходил на стадион со своими сестрами – Галиной, Зиной, Райкой, они дер-жали на руках самого младшего, Колю, тот вертел головой и ле¬п嬬тал: “И я хочу бегать”. Иногда он выбегал на дорожку и пы¬тал¬ся дог¬нать брата, но куда там!
Часто судьба сводила меня и Виктора на дистанции че¬ты¬рес¬та метров. Я считал эту дис-тан¬цию “своей” и не проигрывал ее ни на краевых, ни на городских соревнованиях, выигрывал ее я и у Виктора, но давалось мне это с большим трудом...
– А помнишь, Виктор, как на первых соревнованиях по де¬сятиборью мы выступали в городе и как ты метал молот?.. Пом¬нишь как на тренировке при метании молота ты умудрился на¬мотать тросик молота себе на шею?
– Чего? – он даже остановился. Чтобы при метании мо¬ло¬та намотать тросик на шею?!
Юрка от смеха катался по земле, Терентьич держался за жи¬вот, а Виктор налетел на меня и начал колошматить.
– Да это же шутка! – успокаиваю я Виктора. Все смеются, смеется и Виктор.
Позади заливные луга Голубовки, пробегаем ра¬дио¬стан¬цию, вбегаем в новостройки города. Станция Находка. Как бе¬жать – по трассе или вдоль “железки”? От станции Находка до станции Рыбники ровно пятнадцать километров. Этот участок мы бегали практически ежедневно. Норма на тренировке у нас пятнадцать-двадцать пять километров, да еще ускорение на ста¬дионе... Принимаем решение бежать вдоль “железки”. Там спо¬койнее, нет автомашин, меньше зевак.
– Последний рывок? – Виктор возглавил бег, мы с ним сог¬ласились. На тренировках он всегда любил принимать всю силу ветра на себя. Не любил он прятаться за спины других. На стади¬оне он никогда не отсиживался за соперниками, чтобы метров за триста-четыреста “выстрелить” из-за спины и победить! Виктор этого не любил. Всегда побеждал чисто и красиво. Легкоатлеты, спортсмены в городе и крае любили его за спортивную чест¬но¬сть, с ним было приятно бороться на дорожке!
А между тем пробегаем активно строящуюся Бархатную, за¬вод НЗЖБК, автовокзал с вечно спешащими людьми. Слева на¬чинается ограждение морского порта. Через забор, на бегу, ви¬дим иностранные пароходы. Каких только судов не стояло у нас в порту! Из Японии, Канады, Филлипин, Кореи, Китая – да мож¬но ли перечислить их всех? Проскакиваем голубой чистенький вокзал станции Тихоокеанская, шумную Московскую. На ос¬та¬нов¬ках автобуса множество людей, они удивленно смотрят на нବ¬ши загорелые лица, мокрые от пота майки, трико, прос¬ка¬ки¬ва¬ем шумную стайку девчат из кинотехникума, они что-то кричат вслед, но мы не слышим. Интересно, что они там кричат?.. До стବдиона остается три километра, позади свыше сорока. Ма¬ра¬фон¬ская дис¬танция позади...
– Ну что, поддадим? – и Виктор взвинчивает темп. Уже не можем переговариваться друг с другом, стремимся выдержать пре䬬ложенный Виктором темп. Ну и силы же у него, втайне за¬видую ему, его настырности на тренировках, таланту бегуна! Че¬рез двенадцать минут вбегаем на стадион.
– Витя прибежал! – выскакивает на поле карапуз. Это его брат Коля. На трибунах вижу Ростика, Любу, Володю. Они тоже с нетерпением ждали результатов нашего кросса, наших поис¬ков. Медленно бежим по дорожке стадиона. На стадионе тре¬ни¬руется Вася Ларионов – наш стайер. Размеренно, скрупулезно, через каждый круг он считал свой пульс, что-то говорит сам се¬бе, через три-четыре круга глотает какой-то порошок, наверное, глюкозу и вновь ускоряется. Сколько раз мы приглашали его с собой на тренировку, но он упорно отказывался – у него была своя методика и никого он к ней не подпускал и сам ей не из¬менял.
У ямы для прыжков вижу как берет высоту Саша Маринец. С пятого класса неразлучные друзья Саша и Валик Попов це¬лы¬ми днями пропадают на стадионе. Их преданности легкой ат¬ле¬тике можно только позавидовать. Валик увлекся бегом, берет пр謬мер с Василия. Вот и сейчас он круг за кругом бежит за ним. А Саша увлечен прыжками в высоту. Раз за разом он пере¬ки¬ды¬вает свое тренированное тело через непокорную планку. Увидев меня, подходят.
– Ну что, нашли? – кричат нам с трибуны ребята.
– Нашли! – отвечаю. – Качайте Юрку, он съел семь пи¬рож¬ков, два стакана сметаны, его покусала собака, чуть не съел вол¬чьей ягоды, но он же и нашел, – кричим мы с беговой до-рож¬ки.
– Скорее рассказывайте!
– Сейчас, сейчас... – Продолжаем все медленнее и мед¬лен¬нее бежать по дорожке. После пятидесяти километров дис¬тан¬ции успокаиваем разгоряченные мышцы.
Приняв душ, отдышавшись садимся на скамейках и кра¬соч¬но рассказываем о кроссе, о плите, о приключениях, о том, как девчата чуть не украли нашего Виктора...
– Витя, а что я скажу маме? – всплеснула руками Галя, его сестра, шуток она не понимала и все принимала за “чистую мо¬нету”. Так и сейчас. – А зачем они хотели тебя украсть?
Виктор покраснел, от смущения снял очки и стал их про¬ти¬рать.
– Иди бегай! Не мешай разговаривать взрослым! – отго¬няет он сестру. – А ты чего здесь суетишься? – отгоняет он вто¬рую сестру, Зину. Та большими глазами смотрит на горячо люби¬мого брата.
Долго мы сидели на стадионе. Который раз Юрка рассказы¬вал о том, как он нашел плиту. Виктор пытался убедить малень¬кого Колю, что пройдет немного времени, и он тоже сможет со¬вер¬шать кроссы. Люба ругала меня, Ростика и Володю, что не по第волили ей бежать с нами.
– Люба, ты что? Неужели ты хотела бежать с ними? Да ты же на первом километре рассыпалася бы! – не успел Ростик до¬говорить, как Люба взъерошила его пышную шевелюру.
– Они нашли то, что мы искали! Они нашли плиту. Это же касается всех нас. Это же наша история. Может, я тоже хочу встре¬тить своего Ангирчи, как он свою Алагды! – и показала на меня.
– Какая Алагды? Что за странное имя? Кто это? И причем здесь наш тренер? – Галя и Зина не отставали от Любы, под¬бе¬жали еще наши юниорки. Обступили Любу и стали допы¬ты¬ва¬ться, что за девушка у их тренера. Люба отбивалась как могла.
– Да отстаньте! Это девушка из одиннадцатого века! – дев¬чата смотрели на Любу, а Галя, сестра Виктора, потрогала голову у Любы, не горячая ли она?
– Девчата, не отвлекайтесь! Вам еще несколько кругов на¬до пробежать, а потом поработаем с картой, – отгоняю я лю¬бо¬пытных девчат от Любы.
О том, что мы прикоснулись к тайне чжурчженей, в нашем клубе знали мало – мы не стремились будоражить народ. Слиш¬ком много было непонятного. Мы хотели разобраться сами. Рос¬тик, Люба, Володя знали то, что знал и я, но они не знали, что меня часто посещают странные сны, в которых трудно отличить реальность от сна, действительность от вымысла. Перед нами вно¬вь очередная загадка. Цепь находок, событий настолько ве¬лика, что по всем законам вероятности мы вскоре должны были отк¬рыть тайну Чандалаза, тайну Золотой империи.
...Уже под вечер мы возвращались со стадиона. Уходить не хо¬телось. Далеко на горизонте синие отроги вздыбившегося Чан¬да¬лаза. В голубоватой дымке долина реки Сучан. Гора Сестра на¬ки¬нула свадебную фату из сиреневого тумана. Бухта с устав¬ши¬ми па¬роходами погружалась в сумерки. По ней сновали мелкие юркие катера, в портах над трюмами склонились задумчивые кра¬ны, а мы шли и рассуждали о далеком времени, времени Золотой империи!..
Глава 12
Поиск.
Спор с Любой. – Обсуждение карты. – Плач ребенка. – Отрывки сна. – Наглые вороны.
Видавшая виды красная палатка примостилась на берегу Серебряного ключа. Темной громадой своей закрывая полне¬бо¬свода, над нами нависал мрачный ночной Чандалаз. Погас день. Утихли птицы. Лишь мерцают далекие таинственные звезды. Как часто мы смотрим на звезды. Может потому, что мы по¬том¬ки при¬шельцев?..
В ярком костре горят сухие ветки орешника и ольхи, рядом суетится Ростик, готовит скромный ужин, чай. Костер освещает палатку, Любу, Володю, они о чем-то оживленно пере¬го¬ва¬ри¬ва¬ют¬ся. Мне их не слышно, поднявшись на каменную осыпь над источником, просто любуюсь панорамой Сучанской долины, смот¬рю на громаду ночного Чандалаза, слушаю шорохи мелких жи¬вотных, ловлю звуки ночных птиц...
– Ужин! Все к костру!.. – это кричит Ростик мне.
– Как пахнет гречкой, тушенкой... Что так вкусно при¬го¬тов¬лено?
– Люба, когда я дежурю, все девчата сходят с ума от за¬па¬хов, ты тоже теряешь рассудок? Или уже потеряла?..
После ужина он усаживается на валежину, мы, полулежа, располагаемся рядом...
Понимаешь, это странно, очень странно,
Но не такой уж я законченный чудак.
Я гоняюсь за туманом, за туманом,
И с собою мне не справиться никак.
...Вчера и сегодня мы обходили каждый клочок склона, где несколько лет назад потерялась Люба. Искали там, где она об¬наружила вход в пещеру. Целыми днями обыскивали все, что только видели, но входа не находили.
– Люба, ты уверена, что мы ищем там, где ты обнаружила пещеру?
– Ростик, я понимаю вас, но мы ищем именно там. Там бы¬ли рисунки на стенах, сколько раз я вам рассказывала об этом в Находке! Неужели можно сомневаться в том, что видела собст¬вен¬ными глазами?!
– Может, это все мистика, и тебе все эти рисунки и вход в пещеру просто показались?
– Нет, вход и рисунки есть. Барельефы на стенах тоже есть. Надо тщательно искать! – Люба была уверена в своей правоте.
– Люба права. Надо искать, – поддерживаю девушку. – Обратите внимание на нашу карту. Пещера “Соляник” – это, ви¬димо, вход в лабиринт, но в верхней части. Второй вход в ла-би¬ринт у пещеры “Сквозная” или, возможно, “Медвежий клык”. Похоже, что третий вход находится у пещеры “Близнец”, воз¬мож¬но, это сама пещера “Близнец”, но вход очень сложный. Скло¬няюсь к версии о входе у источника...
– Вы можете мне не верить, но в пещере я потеряла свою шапочку, а она мне дорога как память о Камчатке, о Саянах, о дорогом мне человеке, – Люба дует на горячий чай в большой кружке. – А чай, Ростик, у тебя просто замечательный!
– Этот чай особенный, он настоян на заманихе, жасмине и лимоннике. Старался для тебя, – разъяснил Ростик.
– Какие обходительные, обрати внимание, Володя, они се¬годня еще не сказали ни одной колкости.
Продолжаю обсуждать:
– На нашей карте нарисованы города, крепости... Сейчас нам уже известны городища у горы Брат, их два. Три городища у поселка Екатериновка. Древняя дорога от городища в районе го¬рода Сучана до городища на реке Шайга. Обнаружен и древний монастырь в Николаевке. На карте вы видите священную пе¬ще¬ру на Пейшуле – сейчас она нам известна как пещера “Спящая красавица”... Смотрите на иероглифы в районе Черного Куста, на хребте Пидан – они нам уже известны. На схеме нарисованы плиты с рисунками. Их на карте пять. Нами найдены три. На горе Смольная, помните как ее нашли?
– Мы помним сель...
– А моя калиновка! Ну зачем бередить душу? Не понимаю! Если мы ищем пещеры, то зачем напоминать мне мою ка¬ли¬нов¬ку? – скорбные складки появились на кончиках губ Ростика. – Не могу забыть про калиновку.
– Да перестань ты плакаться, – остановила Люба стенания Ростика.
– Не надо его останавливать, это горе нельзя забыть! – перебил Володя Любу. – У него погибло само дорогое, что было в том походе.
– Вторую плиту мы обнаружили у Ново-Михайловки, а тре¬тью на берегу Сучана, осталось найти две, но и эти три дают нам многое.
– Мы не находим пока священный источник у горы Брат, не найдена и пещера в горе Сестра – на карте показан значок и вход, но сейчас там громадный каменный обвал... Вы помните, сколько раз мы изучали все утесы, ниши на горе Сестре...
– Чего же не помнить? На этой горе мы исходили каждый метр. Но... Многое на карте нам уже известно, но вы же видите, сколько нами не обнаружено...
– Ты прав. Тайна народа удэге, народа Золотой империи еще не раскрыта. Мы уже нашли два входа в лабиринт Чандалаза. Они труднопроходимы и не могли использоваться древними из-за сложности подходов, прохождения. Верхний вход – это пе¬щера “Соляник”, они открыты и исследованы Толиком. Тра¬ги¬ческая смер¬ть его и Александра Зворыгина не позволила им ис¬сле¬до¬ва¬ть начало лабиринта. Найдены два разветвления в пещере “Со¬ляник”, но их прохождение настолько сложно, что думать об их использовании в древности просто невозможно. Вход в районе “Сквозной” сегодня весь завален, зарос и выглядит как большая воронка – она вполне может служить входом в лабиринт. По всем признакам имеется еще один вход, возможно и четвертый, наиболее вероятен вход в районе источника Серебряного. Люба нашла третий вход, – закончил я долгое объяснение.
– Да, действительно. Найдено несколько входов. Но они се¬годня труднопроходимы и очень сложные. Мы все ближе и бли¬же к раскрытию тайны Чандалаза, – Володя поправил в костре поленья, они потрескивали, легкий дымок уходил в темноту но¬чи.
Стало заметно прохладно. Со стороны долины повеяло хо¬ло¬дом. Горячий душистый чай с лимонником и элеутерококком бу¬доражил наше сознание. Спать не хотелось. Вспоминали по¬ходы по зимней Камчатке, Корякскому нагорью, Якутии, Кав¬ка¬зу... Вспо-минали друзей, которые ушли из этого мира так и не пройдя лабиринт Чандалаза. Саша Моряшов, Валентин Со¬бо¬лев, Во¬ло¬дя Буняшин, Толя Соляник, Александр Зворыгин... Скль¬ко с ни¬ми пройдено походов! Ка¬кие прек¬расные ребята и как ма¬ло они прожили!..
Далеко за полночь успо¬каи¬ва¬емся в своих уютных спаль¬ни¬ках. А в голове мысли, мысли... Зо¬лотая империя... Народ чжур¬чженей... Нашествие монголов... Священный источник у горы Брат... Алагды... Проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от истошного крика ребенка! Ничего не могу понять! Вдали от населенных пунктов, на склоне Чандалаза, в тай¬ге плачет ребенок! Что за наваждение!..
– Слышите? – дрожащим голосом шепчет Люба. Прос¬ну¬лись все. Истошно кричит ребенок!
– Ой, мужики, не могу! Сердце раз¬ры¬ва¬ется! Откуда здесь ребенок, Ростик?
– Не знаю. Наверное, кто-то подбросил нам... Вставай и при¬неси ребенка в палатку...
– Люба, Ростик издевается над тобой! Это лесные духи, они так плачут, заманивая мо¬ло¬дых красивых девушек... – поправил Володя.
Ребенок надрывался. То замолкал, то вновь орал, да так, что Люба не выдержала и села в спальнике, стала искать свои кеды...
– Вставайте, сопровождайте меня, не могу я слушать, как надрывается ребенок. Пойдем, заберем его! – Люба встала и на¬чала расстегивать палатку.
– Люба, не расстегивай! А если это...
Истошный леденящий нечеловеческий вопль раздался бук¬вально возле палатки.
В мгновение ока Люба нырнула в спальник, застегнула за¬мок спального мешка и мы услышали как стучат ее зубы... От ее дрожи дребезжали ковшики, сложенные в ногах... Мы уже не мо㬬ли сдержаться и хихикали в своих спальниках.
– Да, это такое дело! – заговорческим голосом мы на¬го¬ня¬ли страху. – А помнишь! Помнишь трагедию с ребятами на При¬полярном Урале, там тоже был такой истошный крик и все ре¬бята выскочили из палатки и...
– Да, они все погибли от неизвестной силы, – трагическим голосом поддакивал Ростику Володя.
– Мужики! Что это? От¬ку¬да здесь дети? – высунула свой нос из спальника дрожащая от стра¬ха Люба.
– Ладно, Люба. Пожалеем тебя. Это кричит горный козел. Они всегда орут в этот период.
Не успел Ростик закончить, как разъяренная Люба вып¬рыг¬нула из спальника и стала ко¬ло¬тить нас, не разбирая кто где.
Рос¬тику досталось ковшиком по всем открытым местам, Во¬лодя пы¬тался спрятаться в спальнике, но она вытащила его за чуб и стала измываться над беззащитным мальчиком, досталось на орехи и мне. Разъяренная Люба не останавливалась...
– Ах, чугуни проклятые, все-таки разыграли, все-таки наш¬ли, как поизмываться над беззащитной девушкой! – при¬го¬ва¬ри¬вала она, раздавая тумаки направо и налево. – А я-то думала, что вечер закончился хорошо, без розыгрышей, так они все равно нашли как!..
Смеялись мы ото всей души! А за стенкой все так же чело¬веческими детскими голосами разрывали нашу душу горные ко第лы с хребта Чандалаз.
Что только не снилось мне в эту ночь! Снились мои друзья, застрявшие в сложном подземном колодце с водопадом... Сни¬лась Алагды в голубом платье с длинными волнистыми, неж¬ны¬ми как шелк, волосами, она вела меня по светлым коридорам в какой-то зал. В центре черная каменная плита... Снились какие-то солдаты... Приснились ледники Кавказа, лавины, срыв в про¬пасть, резкий рывок грудной обвязки.
– А-а-а!.. – кричу я, падая в пропасть...
– Чего ты орешь! – просыпаюсь от голоса Ростика. – Пе¬рестань размахивать руками! – высунувшись из спальника, он тормошил меня, пытаясь привести в нормальное состояние.
Наконец, освобождаюсь от сна, сновидений... Успокаиваю Ростика, тот быстро засыпает. Спать уже не хочется. Слышу как на улице поют птицы. В палатке светло. Шесть часов утра. Возле палатки говорливый Серебряный ключ рассказывает о под¬зем-ных дворцах, водопадах, таинственных гротах... Тихо, чтобы не потревожить ребят, выползаю из палатки. Чистое умытое солн¬це встречает меня. Щурясь, улыбаюсь новому дню. Здравствуй, новый день! Что ты готовишь нам?
Серебрится от росы трава. На паутинах бриллиантовые каשּׁли. В дубовой роще перекликаются птицы. Под яркими лучами солнца бронзовой громадой нависает над нами Чандалаз. Над ут嬬сами снуют ласточки. Мое внимание привлекают вороны. Нес¬колько птиц сидят на высоком сухом дереве и о чем-то по-сво¬ему, по-вороньи, переговаривались. В том, что они что-то за¬мыш¬ляют не было никаких сомнений. Вороны спорили, каркают. Наᬬлю¬даю. Одна спустилась с дерева и, кося глазом на меня, пе¬ре¬летая с ветки на ветку, приближается к палатке. Чего она хочет, пока не понимаю. Ворона срывается с ветки, падает в воду ключа и быстро взлетает. В своем черном массивном клюве она держит полиэтиленовый пакет с нашим сыром! Сыр тяжелый, но она, поч¬¬ти не касаясь крон деревьев, полетела к своим подругам, те ра¬достно, именно радостно, встречали ее!
– Ах, воришки! – размахивал я руками, но было поздно. Удовлетворенно каркая, вороны скрылись за кронами деревьев. Что я скажу Любе? Она вчера положила его в речку – чтобы не испортился. Не испортился! Минут через десять знакомая стая ворон вернулась, но их уже было больше. Они, каркая, об¬суж¬дали, что бы еще утащить у нас?
– Кар-ка-р-р! Ка-а-а-р! Ка-а... – они явно издевались надо мной, видя, что я не могу взлететь и наказать их.
– Кыш! Кыш отсюда! Пошли от нас! Кыш! – махал я ру¬ка¬ми на наглое воронье.
Но птицы и не думали улетать! Они о чем-то дого¬ва¬ри¬ва¬ли¬сь, перелетая с ветки на ветку. Одна срывается с ветки, пикирует на кострище, хватает кусок колбасы и улетает. Такого хамства я уже не ожидал! Я стал бросать палки, камни – только тогда они, обиженно каркая, улетели из нашего лагеря.
В палатке зашевелились ребята, лениво потягиваясь, вы¬хо¬дили на солнце, жмурились, умывались чистой прозрачной во¬дой из источника...
Наступал третий день поиска входа в лабиринт Чандалаза...
Глава 13
Лабиринт.
Вход в лабиринт. – Ледяной грот. – Водопад. – Патрон. – Мраморная лестница. – Гибель партизан. – Взрыв. – Гроза.
Вновь мы приходим на изученный нами склон Чандалаза. Знакомые дубы, таволожка, выступающие скалы среди неп¬ро¬хо¬димых зарослей шиповника, элеутерококка, аралии.
Вход в пещеру находим сразу. Мистика и только! Вчера, по¬завчера ползали по этому склону, искали везде, но... А сейчас!
– Смотрите, здесь и мой окурок, у этой скалы, правда он лежит с другой стороны. – Володя поднимает окурок. – Все вер¬но, моя “Прима”!
– Правильно, здесь мы были, но входа не было!
– Что то непонятное... Люба, ты этот вход нашла в прошлый раз?
– Да. Сразу невдалеке от входа будут барельефы...
– Поздравляю вас с находкой!
– Не спеши, возможно, это просто тупик...
Разбираем рюкзаки, готовим необходимое снаряжение – ве¬ревки, фонарики. К ближайшему дереву привязываем тонкую киперную ленту. С собой забираем восемь мотков по пятьсот мет¬ров. Это – единственный способ не заблудиться в лабиринте, ес¬ли он есть... Грудные обвязки, каски, скальные крючья, карабины – все, что необходимо для прохождения пещеры... Запас про¬дук¬тов на два-три дня... На дереве оставляем записку о составе группы, когда ушли...
– Начинаем? – и Ростик исчезает в темной пасти пещеры, следом исчезает Владимир. С оханьем уходит Люба. Замыкаю группу я.
– Осторожно – нависший каменный свод, “живые кам¬ни”! – предупреждает нас Ростик.
Смотреть вверх неуютно, жутковато, видим, что многие кам¬ни держатся на честном слове. Под ногами беспорядочная груда камней. Темные зияющие расщелины заставляли быть вни¬ма¬те¬льнее. Пробираемся через чудовищный завал камней. Где по¬то¬лок, где дно – разобрать трудно.
– Ребята, у меня такое чувство, что мы ползем внутри этого навала! – Люба осторожно переступала через зияющую щель, луч фонарик не доставал до ее дна...
Все камни покрыты слоем пыли. Наконец выходим на от¬но¬си¬тельно ровную площадку, покрытую мелким песком и ока¬тан¬ными валунами – здесь когда-то была река. Сейчас здесь тихо и сухо. Внимательно рассматриваем зал, определяем его размеры. Противоположную от нас сторону замыкает громадная – мет¬ров пятьдесят в высоту – белая стена. В зале нет карстовых об¬разований, натеков, в конце зала, у отвесной стены, об¬на¬ру-жи¬ваем сухой туннель, наклонно уходящий внутрь Чандалаза. Нап¬рав¬ление на север.
В блокноте делаю наброски зала, его расположение, раз¬ме¬ры. Входим в туннель. Тянет холодом. Проходим метров сто. Яв¬но становится холоднее, мерзнут руки, ноги, стучим зубами, држим.
– Ребята, на улице лето, август! Что за шутки? Ростик, это не твоя работа?
– Почему? Как что-нибудь природа нам приготовит, так все Ростик да Ростик! – начинает возмущаться Ростислав.
– А кто же еще? Почему так холодно?
– Сейчас всего три градуса тепла, – объявляет нам Вла¬ди¬мир, у него термометр в ме¬тал¬ли-ческой оправе.
– Смотрите, иней на сте¬нах! – метров через десять за¬м嬬чает Люба.
Действительно, чем дальше мы шли, тем становилось хо¬лод¬нее... Скоро мы шли уже по ле¬дяной шубе из мелких крис¬тал¬лов льда. Все стены покрыты толстым слоем пушистого инея. Хлод¬но. Мерзнут уши, нос. Люба не перестает возмущаться:
– Здесь ледяной грот! Ребята, а не замерзнем мы здесь?
– Терпи, Люба! В Находке будешь хвастаться, как ты в ав¬густе на Чандалазе обморозила нос, – язвит Ростик.
– Почему нос, я вся замерзаю!
– А потому что нос у тебя уже побелел.
– Ребята, оттирайте скорее! – общими усилиями мы спа¬саем нос Любы.
Туннель расширяется, и мы входим в ледяной зал. По всему залу прозрачные сталагнаты, сталактиты настолько тонкие, что звенят от легкого колебания воздуха. Красота зала настолько не¬обыкновенна, что мы не решаемся идти дальше, чтобы ис¬сле¬до-вать его. Наше присутствие изменило температуру. В тишине слы¬¬шен легкий звон падающих ледяных лепестков с потолка, стен, колонн. Нежный звон мелодичен и непередаваемо красив, мы за¬мерли, боясь шелохнуться, слушая подземную музыку. Такого мы не слышали... Этот нежный звон остался в моей памяти. Ле¬дяные лепестки, сверкая в лучах фонариков, медленно падали на пол. С волшебным звоном они разбивались о ледяные розы на полу. Легкое движение воздуха колебало тонкие прозрачные ле¬пес¬¬тки, они отрывались и звон усиливался.
– Подземная симфония! Это же природный феномен!
Володя нежно коснулся тонкого сталактита, раздался тихий звон. Мы стали касаться их, кто карандашом, кто расческой, а кто просто легким щелчком вызывая звук из различных по тол¬щине сталактитов, они отвечали нам разными звуками. При же¬лании можно было подобрать любую мелодию.
Ледяные сталактиты не искажали наших фигуры, нас¬то¬ль¬ко они были прозрачны.
– Смотрите, что это?
Ледяные кристаллы на стенах, прозрачные ледопады, ста¬ла㬬наты, сталактиты, сталагмиты... Все прозрачное, пер¬воз¬дан¬ной чистоты...
– Это же царство снежной королевы! Но я безумно за¬мер¬зла! Володя, сколько здесь градусов?
– Всего минус восемь. Такие ледяные гроты не редкость. В мире они известны во многих пещерах, и этому явлению есть на¬учное объяснение, – Владимир увлекся объяснением об¬ра¬зо¬ва¬ния льда в пещерах, мы слушали и двигались по туннелю да¬льше. Метров через сто стало значительно теплее. Люба по¬ве¬се¬лела.
– Мужики, а мы сегодня будем пить чай или кофе? – по¬интересовалась она.
– А сколько мы в пещере? – смотрю на свои часы. – Ого! Более пяти часов! Как быстро летит время, а мы еще ничего и не видели!
В небольшом зале останавливаемся и готовим чай...
– Парни, у меня такое чувство, что я здесь была, но ледяной грот я не проходила. Это точно. В том углу упала – Люба идет в дальний угол зала и поднимает свою потерянную в прошлый раз шапочку. А дальше будут изображения на стенах.
Действительно, в небольшой невысокой галерее обнару¬жи¬ваем выбитые на стенах барельефы людей. Странные вы¬ра¬же¬ния на этих лицах, они как бы все сразу следили за нами, где бы мы ни стояли. Изображений было двенадцать. Одно лицо жен¬ское... Смотрю внимательно – может быть узнаю Алагды... Нет, никого не узнаю... впрочем... Посмотрев под другим углом, вижу профиль учительницы из Гвасюгов. Да это же изображение Алаг¬ды! Через тысячи лет она смотрит на меня. Защемило сер¬дце – необъяснимая тоска сжала его. Хотелось смотреть в глаза, раз¬говаривать с учительницей из далекого села Гвасюги. Где она сей¬час, что с ней? Приведется ли мне когда-нибудь снова встре¬ти¬ться с ней? Рассматриваю остальные изображения – никого не узнаю. Лица не монголоидные, нет раскосых глаз, широких скул, вижу прекрасные лица, умные глаза, четкий контур губ, под каж¬дым изображением непонятные иероглифы.
– Смотрите, что нашел! – Володя освещал фонариком стран¬ный продолговатый предмет. – Это же винтовочный патрон. По¬хоже, что мы здесь не первые.
– Давайте внимательно поищем следы на полу, особенно там, где влажная глина, – советует Ростик.
Осветив пол, видим четкие отпечатки сапог. Большие, с каб¬луками и выразительным рельефом на подошве. Следы были ста¬рые, покрытые слоем пыли.
– Откуда это?
– Не могу понять, чьи же это следы?
Осмотрев “картинную галерею” – так мы назвали зал где были барельефы – мы обнаружили несколько ходов. Какой из них ведет к цели? Осматриваем каждый ход, но принять ре¬ше¬ние не можем.
– Давайте рассмотрим на твоей карте лабиринт – может быть там обнаружим  правильный ответ? – подсказывает Рос¬тик.
– Ребята, внимательно следите за киперной лен¬той, иначе найти выход из лабиринта будет очень и очень сложно, – за¬ме¬чает Володя.
С помощью фонарика рассматриваем на карте лабиринт. Ни¬чего похожего не обнаруживаем. Решаем идти по центральному ходу. Никаких следов не обнаруживаем. Тихо, очень тихо. Слы¬шим собственное дыхание... Стены пещеры в кристаллах, под лу¬чами фонариков все сверкает, многократно отражается... Мет¬ров через сорок слышим неясный шум. Так шумят только во¬до¬пады – подходим к подземной реке. Через некоторое время мы у большого водопада. Необычайное зрелище – видеть и слы¬ша¬ть водопад в пещере. Мерцающие в свете фонариков капли воды на белоснежных стенах, яркоочерченный луч фонарика в во¬дя¬ной пыли. Белоснежный бурун под водопадом в подземном озе¬ре... Стоя внизу, направляем фонарики вверх, освещаем водопад снизу. Странное чувство охватывает от этого зрелища – вода как бы рождается из ничего, низвергаясь из темноты. Вокруг во¬до¬пада застыли причудливой формы сталактиты, тонкие, от¬ве¬чаю¬щие звоном на легкое прикосновение, в виде занавеса с тя¬же¬лыми сверкающими складками. Над водопадом светло-желтая каменная драпировка, стены подземного зала покрыты корой из крупных, правильной формы кристаллов кальцита. И все это пе¬реливается всеми цветами радуги в лучах наших фонариков. Ру¬биновые, фиолетовые, голубые, зеленые лучи расходятся от крис¬таллов.
– Ребята, сейчас появится хозяйка Чандалаза, – тихо дер¬гает Люба за рукав Ростика.
– Люба, просьба ничего руками не трогать!
– Как можно тревожить эту красоту! А вы посмотрите в реч¬ку. Видите эти маленькие водовороты? – обращает Володя наше внимание на водоворотики в подземной реке.
– Ой! Там какие-то мерцающие шарики...
– Это пещерный жемчуг, большая редкость. Состоит из кар¬бида кальция и образуется в струях известковой воды. Любая пес¬чинка десятилетиями вращается в водовороте, обрастает кар¬бо-натом кальция и вот он, пещерный жемчуг! – рассказывает нам Володя.
– А можно его взять в руки? – получив согласие, Люба бе¬рет в руки жемчужину золотистого цвета, чуть меньше го¬лу¬би¬ного яйца.
– Какая красотища! Какая прелесть!
В прозрачном водовороте в полной темноте сотни лет при¬рода создавала свои совершенства. На ладони у каждого из нас лежало чудо природы.
В большом подземном дворце одновременно слышим и ро¬кот водопада и звук отдельных падающих капель в конце зала! Каждый звук существует сам по себе и не смешивается с дру¬гими! Удивительное состояние! Прозрачная подземная вода скры¬вает все: и глубокие выемки, и промоины, и ямы, не преломляя лучи фонариков, и трудно понять, где вода, а где воды нет.
– Ох! А-а-а!.. – вскрикивает Люба. Слышим шумный вс¬плеск, возмущения Любы.
– Чему ты так радуешься? – невинно спрашивает Ростик.
– Не видишь, по пояс вошла в воду, не разберешься, где тут что у вас!..
Смотрим на водоворот в центре озера – вода по под¬зем¬но¬му каналу уходит дальше, по только ей ведомому подземному руслу.
...В подземном царстве Чандалаза мы уже двенадцать часов. Хитрое переплетение ходов, колодцы, пропасти, сифоны, ка¬мен¬ные навалы, уходящие в высоту пустоты, сталагмиты, ста¬лаг¬на¬ты – чего только мы ни видели. Подобной красоты  не видели дав¬но. Словно каменный орган пересекал весь зал большой ста¬лагнат. Хрупкие кальцитовые розочки, звенящие от дуновения ветерка в укромных местах. Пещерный жемчуг!
Сколько впечатлений! Мы изрядно устали. Наверху далеко за полночь. Разбрасываем свои спальники в большом зале. Пе¬ред тем как уснуть, долго обсуждаем виденное – откуда здесь боевой патрон, что за галерея барельефов на скалах, что оз¬на¬чает лабиринт на карте.
Засыпаем под глухой шум водопада, но слышим и звон ка¬пель живущих сталактитов – по невидимым каналам капля за каплей известковая вода все наращивает и наращивает ста¬лак¬титы, а внизу капли встречают сталагмиты, они вечно стремятся друг к другу. После встречи через века, они уже навеки вместе, образовавшиеся колонны сталагнатов, поддерживающих свод пе¬щеры. И так из года в год, из века в век в темноте природа строит свои скульптуры. Засыпаем...
...На следующий день, приготовив на примусе чай, кашу про¬должаем исследование пещеры. Начинаем штурм водопада. Наиболее удобен подъем под холодным потоком воды по скалам водопада. Первым освежающий душ принимает на себя Володя.
– Ростик, трави веревку! – сквозь шум водопада слышим Володю, глухой стук молотка, металла о металл.
Он забивает крюк, видим, как метр за метром Володя с тру¬дом поднимается к кромке водопада, задерживается – вбивает крюк, видим, как перевалил за выступ и стал настраивать верх¬нюю страховку. С облегчением вздыхаем. Пристегнув стра¬хов¬ку, второй шла Люба. На плечи накинула полиэтиленовую на¬кид¬ку. Столько визга, воплей  услышала древняя пещера – не-возможно передать, но у нас было такое чувство, что Любу было слышно наверху. Подняться по водопаду на верхние галереи сложно, при¬ходится использовать веревки, пригодились скальные крючья. Вы¬сота водопада – четырнадцать метров, за водопадом мы об¬наружили обширную галерею с подземной рекой. Пройдя мет¬ров сорок, Люба находит обойму с винтовочными патронами.
– Вновь патроны! Откуда они здесь? – недоумеваем мы.
– Ростик, сколько мы прошли?
– Заканчивается шестой моток киперки! – объявляет он.
Шестой моток, значит, прошли почти три километра... Пос¬ле поворотов, маленьких залов постепенно отошли от подземной речки, стало тихо. Через некоторое время оказываемся в боль¬шом зале с ровным полом. Было непривычно стоять на твердом полу. Освещаем поверхность и видим, что стоим на вы¬мо¬щен¬ном шестиугольными плитами полу.
– Ребята, мы нашли зал, указанный на схеме! Ура!.. Схо¬дит¬ся карта!
– А какие правильные плиты! Смотрите, даже лезвие ножа не пролезает между плитами...
– Смотрите внимательно, они сделаны из черного мрамора и отполированы! Как они отражают свет!
– А здесь ступени, ведущие вверх! – Люба освещает фо¬нариком не замеченный никем боковой ход.
Подходим к Любе, она осветила внутренность хода. По¬ли¬ро¬ванный белый мрамор отражает свет наших фонариков, мно¬жество ступенек ведет вверх...
– Ребята, похоже на то, что там выход.
– Выходит, что мы вошли в пещеру не через основной вход?
– Выходит, да!
– Если это так, то где же основной вход?
– Похоже, что в районе карстовой воронки “Сквозной”, возможно, где-то рядом, но мы нашли другой вход в лабиринт...
– Предлагаю вначале проверить эту лестницу, возможно, мы найдем выход, – высказала предложение Люба.
Поднимаемся по хорошо отполированным ступеням. Нас¬ч謬тав сто пятьдесят три ступеньки, уперлись в каменный завал. Горная кровля обвалилась, громадные каменные блоки лежат друг на друге, некоторые шатаются от малейшего при¬кос¬но¬ве¬ния. Мы осторожно ходим по этому хаотичному наг¬ро¬мо¬жде¬нию боясь потревожить камни... Ползая по завалу, так и не мо¬жем обнаружить выход. Все разошлись – ищем выход.
– Мужики! А-а-а!.. Спасите!.. – слышим истошный крик Любы.
– Ну что ты там надрываешься, обвал Чандалаза вызовешь! Перестань так кричать, заиками нас оставишь.
– А-а-а... Спасите! – продолжает кричать Люба. Спешим к ней. Она неподвижно сидит на громадном обломке скалы и смот¬рит вниз. Был виден электрический свет.
Упавший Любин фонарик освещал... несколько скелетов, б嬬лесые черепа, черные глазницы, остатки одежды, винтовки, л嬬жащие рядом... Картина явно не для слабонервных! Холодок пробежал по нашим спинам. Перед нами скелеты погибших от голода, темноты, безысходности людей... Кто они, когда, по¬че¬му? Вопросы, вопросы, вопросы...
– Стойте! Ребята, а помните легенду, которую нам рас¬ска¬зал в Екатериновке старик? Небольшая группа партизан, прес¬ледуемая белогвардейцами в двадцатых годах, скрылась в одной из пещер, и больше никто и никогда их не видел. Не они ли это?
– Похоже. Их пятеро. У них винтовки. Вот и ответ на най¬денную гильзу. Люди бродили в темноте по громадной пещере без света, пищи, они были обречены...
Этот тупик стал могилою для пятерых... Успокоив Любу, Рос¬тик спустился к скелетам, подобрал упавший фонарик.
– Смотрите, тетрадь. – Люба поднимает лежащую на выс¬тупе скалы пухлую тетрадь, покрытую пылью.
Беру тетрадь, отряхиваю пыль. В ней ровные строчки за¬пи¬сей. Это дневник.
– Потом рассмотрим, – прячу  тетрадь в нагрудном  кар¬ма¬не.
Из обломков скал мы соорудили стену, заложили нишу не тревожа погибших. Постояв над подземной могилой, почтили па¬мять погибших.
Решили вернуться в круглый зал по лестнице. Люба стре¬ми¬лась идти впереди всех и все оглядывалась назад – не идет ли кто за ней?
Спустившись по лестнице, попав в круглый зал, мы уже зна¬ли где находимся по карте лабиринта, все стало ясно и понятно! Пройдя по различным переходам, ориентируясь по карте, вхо¬дим в зал.
Большой зал. Священный! Сколько мы думали о нем! Здесь сокрыта основная тайна, к которой шли столько времени! Не¬во¬льно замолкаем... На небольшом шестиугольном возвышении – черная отполированная прямоугольная плита. На гранях воз¬вы¬шения барельефы древних... Узнаю Лэтэ, Лайси... Смотрю вок¬руг, ищу изображение Алагды... Оно должно быть здесь!
Вот оно... Скульптура женщины из голубого светящегося кам¬ня. С застывшей улыбкой смотрит она на меня... На стенах – золотистые рисунки. Сцены из жизни древних... Ребята, онемев, стоят среди зала. У Любы на глазах слезы. Ростик что-то шеп¬чет. Володя неподвижно смотрит на каменную плиту...
На черном зеркальном камне вижу что-то голубое. Подхожу ближе. На серо-голубом камне лежит небесного цвета накидка... Подарок Алагды!.. Она из своего прошлого или будущего подала весточку о себе. Осторожно беру этот бесценный подарок!
– Эта ткань осталась от Алагды много веков тому назад... Я об этом вам рассказывал.
Молчат мои товарищи, молчу и я. Мы пришли сюда! Мы приш¬ли Лэтэ, Алагды, Лэйси, говорю мысленно далеким пред¬кам... Вдоль стен каменные скульптуры. Внимательно прис¬мот¬ревшись, видим на скульптурах странные символы, кон¬цент¬ри¬ческие круги с точками на них. Что это? Сколько же лет этим ше¬деврам. Что это? Может, это одна из тайн Шамбалы?.. Здесь много непонятного. Все, что мы здесь видим, свидетельствует о высокоразвитой культуре.
– Ребята, давайте здесь ничего не трогать, это нам не при¬надлежит  – это достояние народа. Ученые, специалисты долж¬ны здесь все подробно изучить и сделать заключение... – делюсь своим мнением с ребятами.
Все соглашаются, понимают, что мы действительно не име¬ем права что-либо здесь нарушать...
...На небольшом возвышении, рядом с Алагды небольшая скульптура юноши в облегающих тело одеждах, на плечах стран¬ная накидка, на поясе какие-то приспособления. Прямой нос, бо¬льшие глаза, четко очерченные губы... Ростик, Владимир вертят в руках священные камни, они такие же как и у меня с горы Об¬лачная... Решаем, что некоторые предметы необходимо взять с собой, поднять наверх в качестве доказательств.
– А какой сегодня день? – вдруг интересуется Володя.
– На моих часах девять часов вечера, воскресенье. А что? – Ростик вопросительно посмотрел на Владимира.
– Ребята! В 9.30 утра в понедельник геологи наверху будут взрывать на склоне Чандалаза прямо над нами большой участок скалы. Вы же знаете, что они ведут дорогу для установки бу¬ро¬вой в районе пещеры “Дальняя”. Перед спуском в пещеру, в пят¬ницу, я встречался с мастером. Он рассказал мне о взрыве, и попросил, чтобы в понедельник убрали лагерь из опасной зоны. Если мы не уйдем отсюда, можем навсегда остаться в этом ла¬биринте...
Не стану пересказывать все наши приключения при возвра¬щении – как мы проходили лабиринт, как у Любы заклинило ст¬ра¬ховочную веревку на водопаде, как проскочили ледяной грот, как Ростик умудрился потерять киперку в разветвлении ходов за большим залом... Но выскочили из пещеры ровно в девять утра!
От усталости, напряжения буквально падали с ног, но стоя¬ть было нельзя, спешили отойти на безопасное расстояние.
Пос¬ле холода пещеры было безумно радостно видеть солн¬це, слу¬ша¬ть шелест листьев деревьев, чувствовать дыхание ве¬терка, нас¬лаждаться теплом. Но на склоне Чандалаза раздается леденящий душу вой сирены и громкий голос: “Просьба всем по¬кинуть опасную зону!”. Уходим еще дальше от входа в пещеру. Раздается взрыв.
9.30 Понедельник, август. Вздрогнула земля. Большое пы¬ль¬ное облако поднялось над склоном, из облака вылетают обломки скал, с грохотом сметая все на своем пути, несутся вниз по скло¬ну... Вдруг слышим подземный толчок. Под ногами зашаталась земля. Ничего не можем понять. Видим, как с пронзительным свис¬тящим гулом из входа пещеры вырывается под большим дав¬ле¬нием воздух, наполненный пылью, мелкими камнями, земля под ногами шатается и гудит.
Побледневшие, со слезами на глазах мы смотрели, как люди уничтожают пещеру, лабиринт. Взрыв разрушил каменные сво¬ды в пещере, произошел обвал. Черные вороны летали над об¬лаком пыли. На горизонте сверкали молнии, из-за Черного куста приближалась зловещая черная туча. Порывы ветра про¬бе¬жа¬ли¬сь по кронам дубняка, как бы предупреждая о надвигающейся грозе. Стена дождя с глухим шумом приближалась к нам... Через несколько минут потоки теплого ливня промочили нас до пос¬лед¬ней нитки. Мы не замечали ни грома, ни дождя, ни ярких вс¬пы¬шек молний. Слезы на глазах у Любы, ожесточенные складки у губ Ростика, осуждающий взгляд Владимира...
Неимоверная сила обрушила свод пещеры, вход осел. При¬вязанная за дуб киперная лента уходила под скалу... Это все, что нас связывало со священной пещерой. Тоненькая матерчатая лен¬точка вела через бесчисленные переходы, покрылась инеем в ледяном гроте, мокла под водопадом, омывалась жемчужным ру¬чьем, подходила к могилам партизан, возвращалась вновь в га¬лереи и заканчивалась в священном зале.
...В вечной темноте вокруг священного черного камня с зо¬ло¬тым барельефом застыли скульптуры Лэтэ, Лэйси, Догдоли, чу¬ть в стороне голубая скульптура Алагды... Темные силы вновь вмешались, вновь отсрочили раскрытие тайны древнего народа Золотой Империи, помешали нам донести до людей сокровища Чандалаза...
Значит не наступило еще время, чтобы люди прочитали эту страницу своей истории?..
– Ребята! Как все-таки здорово, что мы прикоснулись к этой тайне! – Люба держала в руках золотистый прозрачный шар.
– Люба, ты  молодец, похоже, что этот шар далеко не прос¬той.
Светило яркое солнце. Громыхая, словно старая телега, туча исчезла за отвесными стенами Чандалаза, запели птицы, донес¬ся далекий гудок паровоза на станции Боец Кузнецов. У меня в руках серебряная накидка Алагды... Держа этот бесценный по¬дарок из далекого прошлого (а, может быть, будущего) я понял, что наши приключения не закончились. Нам придется много, оче¬нь много сделать, чтобы мир узнал свою великую историю. На¬ши приключения, на сегодня закончились. Но завтра!.. Завтра мы вернемся к тебе, Чандалаз!