В Литинституте в нашу компанию входила моя старшая подруга Ирочка, мы последние курсы жили с ней в одной комнате, но так, как она жила на съёмной квартире в городе, получалось, что я почти всегда жила одна.
Ирочка была высокая, видная, с чёрными длинными волосами, уложенными в высокую причёску, которая ей очень шла, с узким лицом, умными чёрными глазами. Когда позднее в зимнем Переделкино мы играли в кинга с Арсением Александровичем Тарковским, я поразилась как его жена похожа на Ирину - та же причёска, только с сединой, то же красивое и своеобразное лицо. Даже манеры.
Фигура у Ирочки тоже была женственная, точёная - узкие плечи, небольшие груди, тонкая талия и гитарообразные бёдра, длинные стройные ноги. Всё на ней сидело прекрасно. Ира и в общении была неординарной. Но как все красивые женщины она была зациклена на себе, эгоцентризм был чисто женский. Ирину не интересовала ни карьера, ни само писательство, только любовь.
Она рассказала мне о своей первой, страстной любви. Это был её одноклассник - Толя Кузнецов. Они были так влюблены друг в друга, что ещё в девятом классе, когда одноклассники разве что ходили вместе в кино и дай Бог целовались в подъезде, грешили вовсю. После 10-го класса поженились. Родители только развели руками. Что можно противопоставить стихии? И родился сын Алёшка.
Толя уехал учиться в Литинститут. Теперь у них был, как говорила Ирина, страстный роман. Она приезжала к мужу в Москву, он на каникулах в Киев, где они жили.
А потом Толя закончил Литинститут, устроился в Туле, чтобы быть поближе к Москве. Ирина с Алёшей приехала к нему.
Началась нормальная семейная жизнь. Анатолию везло - он напечатался в "Юности", издал свою первую книгу, появились деньги. Ничто не предвещало беды.
Но с ростом литературного успеха у него постепенно стали появляться какие-то женщины. Сначала это были тайные загулы, наконец, ситуация стала совсем странной - после вечеринки оставались женщины, он с ними спал, не стесняясь жены и сына. Какие-то смутные слухи доходили до Ирины об оргиях, звонили какие-то женщины...
В один из вечеров, когда Анатолий был трезв и зол, Ирина решилась поговорить с ним. Она прямо сказала - или она, или все эти... б... И Анатолий ответил своей первой любви, своей жене, матери своего сына - Ирине: "Я не могу быть только с тобой".
Ирина не видела выхода из этой ситуации. Но когда муж принёс в семью какую-то болячку, поняла, что дальше терпеть нельзя. Опасно. Грязь наказуема.
Тогда они договорились, что Ирина поступает в Литинститут, так как она тоже писала рассказы, а он её и сына содержит на время её учёбы. Алёшу отправили в Киев, к родителям Ирины, не говоря о причинах расставания. «Мама будет учиться» - сказали сыну. Официально Ирина оставалась женой известного писателя Анатолия Кузнецова.
Итак, Ирина, такая видная женщина, жена знаменитого писателя, училась вместе со мной на одном курсе и жила тоже вместе со мной.
Мы подружились. Ирина горевала, хотя держалась так, что никто не мог догадаться. В их тульской компании был сибиряк Юлий Файбышенко. Историк по образованию, умный, интеллигентный, внешне привлекательный, он написал повесть о Карле II, писал фантастику. Позднее, на одном семинаре по фантастике, я услышала, что Юлий Файбышенко открыл своим творчеством новое направление, но это было позже, а пока он был, как все в этой компании, кроме Анатолия, непризнанным гением и облюбовал Тулу, как город близкий к Москве.
Юлий заметил, видимо, что в семье Кузнецовых - у Иры была другая фамилия - не всё гладко. У них с Ириной начался роман. Он приехал к Ирине в Москву. Ирина долго уже скучала одна и влюбилась в него. И было в кого.
Хотя Ирина, конечно, любила сына, хорошо училась, но главное для неё было секс и любовь. Именно в такой последовательности. Но, будучи страстной женщиной, она не ценила секс без любви, не стремилась к нему. У неё и другие были поклонники, но Юлий выдержал конкурс.
Юлию Ирина, конечно, нравилась. Он был ею пленён. Льстило его самолюбию, что он увёл жену известного писателя, успешного человека, пьесы которого шли в "Современнике", а сам он был пока что мечтателем. Ещё не публиковался, не мог пробиться, завидовал Кузнецову, по крайней мере, мне казалось, что в его отношении к Ирине было больше неудовлетворённого тщеславия, чем любви.
Благодаря Ирине он сразу попал в круг писателей. У нас в комнате в общежитии часто собирались компании сибиряков - Александр Вампилов, Вячеслав Шугаев, Геннадий Машкин, а потом на съёмную квартиру Юлии и Ирины заглядывал и Василий Шукшин. Все они были известными писателями, а Юлий, хотя и был им ровесником, только пытался пробиться в этот круг небожителей.
Но как бы, то, ни было Юлий обосновался в Москве. Иногда по воскресеньям я ходила к ним в гости, где и собиралась большая компания. Говорили о литературе, спорили. Мы с Ириной накрывали на стол, наша задача была нажарить картошки, приготовить селёдку, а мужчины приносили водку. Эти посиделки Ирине не очень нравились, она боялась, что Юлий сопьётся.
Иногда её муж Анатолий приезжал в Москву, он вёл нас с Ириной в ресторан "Пекин", где я впервые попробовала морские гребешки, проводил на спектакли театра "Современник", где шла его пьеса. Он давал после заграничных командировок сертификаты в магазин "Берёзка". Выглядел он вполне благополучно. С нами шутил, развлекал нас. Был щедр. Он не стремился оставаться наедине с Ириной. Меня бы это удивило, если бы я не знала всей подоплеки.
Но позднее, когда он, видимо, узнал о Юлии, он стал упрекать Ирину, что та живёт с любовником на его деньги. Ирина мне жаловалась на это, хотя это было правдой. Ирина была, что называется, без ума от Юлия.
Странное дело, несмотря на свою бурную сексуальную жизнь, свободную от всяких условностей, Анатолий стал жаловаться Ирине наедине, что его никто не любит, что все хотят от него только денег. Даже при встрече со мной и Ириной он бросал такие реплики. Невысокий, плотный, в очках, он был привлекателен скорее своим умом, чувством юмора. Но любовь Ирины к нему ушла в прошлое, хотя вспоминая, она всегда вытирала слёзы. Воспоминания оставляли чувство горечи.
Правда, у неё не было к нему мстительного чувства, ненависти. Я думаю, что влюбившись в Юлия, она просто забыла об Анатолии, как о мужчине, её теперь с ним связывал только сын. А в мужа словно бы вселился бес. Анатолий Кузнецов не был великим писателем, он был просто расчётлив и хорошо встроен в систему. Плохо приходилось тем писателям, которые лексически, стилистически из неё выпадали. Писал он как надо, и только иногда его "заносило" чуть-чуть в сторону. Он был удачлив именно в это время и в этом месте.
Летом 1969 года после путешествия в Суздаль, мы с поэтом Володей Леоновичем, мы оказались в Риге, где жил поклонник его таланта, который когда-то дружил с Анной Ахматовой. Он был интересный человек, владелец двух квартир, и мы гостили в той, где до нас часто живала летом сама Анна Ахматова. И вот однажды он приходит и говорит:
-Только что передали по радио - писатель Анатолий Кузнецов остался на Западе, попросил политического убежища.
- Бедная Ира! - ахнула я.
- Поехал по ленинским местам и... остался.
С этого момента в литературной среде стало бытовать выражение о тех, кто остался "поехал по ленинским местам".
Мне было трудно в это поверить, ведь проза Анатолия Кузнецова вся была, как раз рассчитана на советскую систему. Что ему было делать на Западе? Он ведь не Бунин и не Набоков, если даже он и увёз какой-нибудь антисоветский роман, то какой бы он ни был ядовитый и злобный, всё равно достичь больших художественных высот он не мог, не тот стиль, не тот уровень!
Мы вернулись в Москву. В сентябре в Литинституте я увидела бледную, похудевшую Ирину, мы обнялись. Конечно, я понимала, что теперь её будут терзать в КГБ.
Действительно, две недели она жила в Туле, где проводили бесконечные обыски и вели с ней долгие разговоры. Ирину творчество своего мужа не очень-то и интересовало. Она о его жизни ничего не знала. Сама она успела в Туле выпустить книгу рассказов, пока была женой известного писателя.
КГБ её, наконец, отпустило. Ей оставили квартиру, дали закончить Литинститут.
-Я думаю, - сказала она мне позже, когда немного пришла в себя, - в Анатолия вселились бесы. Он приехал в Киев, дал маме большие деньги, попрощался с сыном. Был весь взвинченный. Мама сказала - зачем такие большие деньги, Толя? Так надо - ответил он.
-Мы с Юлием были на море, - рассказывала она. - И услышали эту новость по радио. Прямо на пляже, в Одессе. Я ни о чём не подозревала. Это был для меня удар. Но самый большой удар ждал меня в Москве. Пока со мной разбиралось КГБ - должна сказать очень вежливо и даже сочувственно - мужчины всё-таки, видимо, знали о его оргиях, Юлий собрал свои вещи и ушёл. То ли испугался, то ли разлюбил, мы были вместе три года, счастливых три года. Он писал свою фантастику, был свободен от забот, я помогала ему… После его предательства я вернулась в общежитие с разбитым сердцем. Я поняла, что означает это выражение.
Юлий спустя полгода женился на москвичке, молоденькой скромной девушке из библиотеки. Но, потом, через два года погиб "при странных обстоятельствах", как говорят. Ирина узнала об этом случайно от его приятеля Геннадия Машкина.
Ира окончила Литинститут, осталась в Москве, работала в издательстве, она больше никогда не писала, не делала попыток издаваться. Неблагоприятные условия, как она мне сказала. У всех это было по-разному: я писала всю жизнь, независимо от обстоятельств. Через пару лет передали по радио, что в Лондоне погиб писатель Анатолий Кузнецов.
В последний раз мы встретились с Ириной случайно на перроне Киевского вокзала - я уезжала в Кишинёв, а она провожала кого-то.
Она поседела, погрузнела, но сохранила свой шарм, как только заговорила. После нескольких неудачных романов, встретила своего ровесника, и они прожили долгую счастливую жизнь.
Однажды на театральном фестивале мне сказали: "Тебя ищет критик из Москвы". Я пошла ему навстречу и увидела - молодой человек, так похожий на своего отца, - улыбался мне.
-Алёшка! - воскликнула я. Мы обнялись. Я с Алёшей виделась не раз, но помнила его мальчиком. Алексей Кузнецов. И мы целый вечер проговорили - о маме, о театрах, обо всём, что нас обоих волновало и связывало.
Теперь мало кто помнит творчество и само имя Анатолия Кузнецова, не очень звучит и имя Юлия Файбышенко, и вся эта история забылась, хотя столько волнений, печали, тревог она принесла близким людям.
Кто-то сказал об Анатолии Кузнецове - предатель Родины. Но, по-моему, это слишком громко сказано. Просто он был предатель самого себя.