А сейчас расскажу вам историю, которую мне лишний раз вспоминать приятно.
Дело, значит, к осени шло. Бабы в нашей деревне, медведь их лапой, совсем взбесились. Думаю, не зря это время бабьим летом называется. Бабы с ума сходить начинают. Не все, конечно. У коих еще мужья есть, те ничего. Те же мужья им этого сделать не дадут. Я за тех гутарю, которые мужей своих пережили или в девках живут.
Так вот. До того, видно, баб тоска взяла, что до бутылки дошли. Лично я не против бутылки. Бутылка - дело хорошее. В особенности, когда полная бывает. Не водой там какой-нибудь с пузырьками. А водочкой ядреной.
Дошли они до этой бутылки в магазине ещё. Стою я, значит, среди баб в очереди за продуктами. В голове своей мысли всякие перебираю. Вижу бабёнка одна, Анютка, которая помоложе других баб в деревне будет и говорит:
- А что, бабы, кутнём? Устроим себе соревнование?
И стала объяснять бабам что к чему.
Я, понятное дело, уши развесил и слушаю. Тут у баб в глазах засверкала такая дикая радость, смотреть страшно. Все, как одна, взбодрились и румянец по щекам ихним побежал. И тут же завопили:
- Кутнём!
И стали брать по чекушке на нос. Я тоже стал брать чекушку на черный день. Пригодится. А то бабы всё разберут, в ближайшее время выпить будет нечего.
Так вот. Подошла тут и моя очередь. Беру я, значит, как сейчас помню: крупу перловую, сахар к чаю, кирпичик черного хлеба и чекушку водки. А Глафирка, поцелуй её крот, ко мне с претензиями:
- А ты по что, Mатвеич, водку берёшь, баба, что ли? Мы тебя в соревнование не звали.
Тут наврал я с три короба.
- Не себе беру. Сестра моя Матрёна ночным автобусом приехала. Погостить на пару деньков. Скучно ей. Может и её возьмёте в своё соревнование?
Тут бабы, одна за другой и говорят:
- Почему не взять? Возьмём. Пускай идёт, не жалко. Передай, чтоб к пяти на поле клеверное приходила. С сестрой твоей познакомимся.
Пришёл я в избу, а самого такая радость берёт, что мысль такая в голову вошла про сестру бабам сказать. А у них там, по условию соревнования, Анютка такое придумала, что нам, мужикам, такое даже по пьяне в голову не придёт. Там, значит, бабы начинают пить, каждая свою чекушку, одновременно. И какая баба выпьет быстрее остальных, причём стоя, той бабе остальные чекушки и достанутся. Вот дуры, делать им нечего, напиваться. Ну ничего, думаю, я вам устрою соревнование.
Решил я вместо своей сестры Матрёны к бабам в соревнование пойти. Сестру то они мою ни разу не видели. Ну, думаю, ежики колючие, лысину разобью, а чекушки моими будут.
Подошёл к зеркалу и себя разглядывать стал. Ну, чем я не баба? Правда на мужика больно похожа. Сейчас я это исправлю. Выбрился. Гладким стал, с лысиной не отличишь. Румяна навел. Губы подкрасил. Все это от жены моей, которая в лучший мир перешла, осталось. Хорошо, что не выкинул, пригодилось. Развратная бабенка получилась.
Гляжу в зеркало, чего-то не хватает. Гляжу, выпуклостей впереди нет. Бюстгалтер жены одел. Ваты в бюстгалтерные выпуклости положил. Потом платье сверху напялил. А поверх платья фартук с двумя большими карманами. Бабенка ничего получилась. Лысая, правда. Нашёл в сундуке платок и прикрыл им лысину. Эх, красота моя неписанная, не мог оторваться от зеркала. Ядреная бабенка вышла.
Беру я свою чекушку с водочкой, открываю её аккуратно, так чтоб крышку не испортить. Выливаю водочку во флягу и закрываю плотно ее, родимую. А в пустую чекушку наливаю воду из ведра кружкой. Аккуратно закрываю чекушку крышкой. Теперь мою чекушку не отличить от купленной в магазине.
Вижу стрелка к пяти норовит дойти. Пора к бабам. Беда одна, чтоб мужики какие по дороге не пристали. Правда клеверное поле тут недалеко от избы моей, проскочу, думаю. Держитесь бабы. Сейчас я вам устрою соревнование.
По дороге пронесло. Ни одного мужика не встретил. Подхожу к клеверному полю. Бабы только меня увидели, уставились все, как одна. Подхожу ближе, а Анютка так и сверлит глазами. Ну, думаю, влип я по самые грибные места. Сейчас раскроют меня бабы. Тут баба другая, Катерина и спрашивает:
- Так это ты сестра Матвеича будешь? Шибко на Матвеича похожа.
А за ней и другие бабы поддакивать стали.
Тут я, чтоб голос мой не узнали, несколько раз киваю головой, мол сестра. После этого интерес ихний ко мне пропадает. Каждая берет в руки по своей чекушке, чтобы начать соревнование.
Я с невероятной скоростью открываю свою приготовленную чекушку и залпом выпиваю. Бабы рты пораскрывали и глаза выпучили, будто чудо увидели. И замерли со своими чекушками от увиденного. И даже открыть их не успели.
А я быстро выкидываю свою пустую чекушку и чтобы бабы не успели опомниться, забираю чекушки у каждой из их рук. Шесть баб - шесть чекушек. Ложу их в большие карманы передника и быстрым шагом направляюсь в сторону своей избы. И при этом придерживаю карманы руками. А сам думаю, хоть бы какая бабенка не погналась за мной и не отобрала бы мой выигрыш. Оглядываюсь, а бабы, как загипнотизированные на местах своих стоят, как Венеры, только с руками, но пустыми.
Прибежал я в избу. Аккуратно поставил чекушки на стол, а потом открыл сундук и среди одежды спрятал. Ох и посмеялся я вдоволь. Шесть чекушек мне достались почти даром. Потом взял флягу и отпил несколько глотков за победу свою в соревновании.
С тех пор бабы уважать меня стали. Катерина на следующий день после этого соревнования так и сказала:
- Мы тебя, Матвеич, уважаем из-за сестры твоей. И у кого она так пить водку научилась?
- У меня, конечно, - отвечаю.
А сам еле сдерживаюсь от смеха.
Тут Глафирка подходит и спрашивает:
- Что это твоей сестры не видно? Перепила небось вчера и захворала?
- Нет, - говорю, - не захворала.
- В полном здравии. Только уехала она к себе домой. Дела у нее там срочные.
А Глафирка, поганку ей в рот, не унимается:
- Неужто всю водку с собой забрала? Таких баб, чтоб так пили, еще не видывала.
- Да, - отвечаю, - забрала. - С мужиком своим дома пить будет. А сам посмеиваюсь.
Я то знаю, что это за сестра была. Да и вы теперь тоже знаете.