Вестерн написан совместно с Григорием Родственниковым http://www.proza.ru/avtor/bobr632009
История третья. Очень черный шаман.
После того, как мы разнесли город Пекинпа, заодно уничтожив главаря бандитов Опоссума, за нами устремилась погоня. Подручные Джека Опоссума наверняка жаждали нам отомстить за нелепую гибель своего вожака. Погоня длилась несколько часов, и бандиты почти нас настигли, как вдруг что то переменилась. Головорезы резко остановились, повернули лошадей, и поскакали обратно. Я был очень рад нашему необъяснимому спасению, но то, что бандиты отказались нас преследовать - было явно неспроста.
– Послушай, Билл, обратился я к своему непредсказуемому спутнику, - странно как то, столько гнаться за нами, а потом все бросить и развернуться назад. Может их что то остановило? Места то здесь глухие, никогда раньше в этих краях не бывал.
– Сэнди, они просто нас испугались, – ухмыльнулся в ответ Мопсель. – Пока скакали, до этих говнюков наконец дошло, с кем они связались. Вспомнили про вожака-скунса, про то, как он разлетелся по городку, наделали в штаны и давай драпать. Что тут думать, все и так ясно.
Я скептически промолчал. Беспечность Билла меня немного раздражала.
– Ты мне лучше скажи, что мы жрать будем? – со злобой в голосе прорычал Мопсель. Ты так быстро разнес салун этого поддонка Мо, что я даже не успел сделать хоть один глоток бурбона, не говоря уже о том, что бы пожевать мяса. У меня так урчит в животе, что местные волки за десять миль вздрагивают.
– Так это же ты начал ссать под ноги Опоссуму! – с раздражением парировал я. – И салун я разнес только что бы спасти наши шкуры. Это уже верх неблагодарности, – заявил я Мопселю в конце своей тирады.
В ответ моих справедливых слов, Мопсель лишь махнул рукой, сделал обиженное лицо и запихал в рот целую пригоршню жевательного табака.
Полчаса мы не разговаривали, Билл мурлыкал какую-то песенку, а я напряженно вглядывался в горизонт. На душе у меня было тревожно.
Неожиданно наши лошади встали. Они трясли головами, испуганно всхрапывали и не желали двигаться дальше.
– Сэнди, – удивился Мопсель. – Тебе не кажется, что наши кобылы рехнулись?
– Сразу обе?
– Сразу. Они же тупые твари и у них стадный инстинкт. Одна остановилась, а другая подумала: « А чем я хуже?».
Я положил руку на кобуру кольта:
– Не нравится мне это. Сначала бандиты, теперь лошади… Что-то нечисто в этих местах.
– Точно. И воняет чем-то…
– Я чувствую запах дыма.
– Дым? – Билл принюхался. – А ведь верно! Дымом несет! А что такое дым? Дым это огонь! Огонь это жратва! Скорее поехали, пока мерзавцы не слопали все без нас!
– Какие мерзавцы? Ты хоть знаешь, кто там впереди?
– Не знаю, и знать не желаю! А вот в том, что им придется поделиться хавчиком – уверен!
С этими словами Мопсель ударил лошадь по ребрам и понесся вперед. Я вздохнул и последовал за ним.
Вскоре мы увидели деревянный частокол. Это были индейские копья, воткнутые в землю тупыми концами. А вот с наконечников на нас скалились человеческие черепа. И было этих адамовых голов не меньше пяти десятков.
Даже Билл растерял привычную веселость, вытащил оба кольта, смачно плюнул зеленой слюной на землю и подытожил:
– Кажись, приехали.
– Смотри. – я указал за частокол. – Три индейских вигвама.
– Это хорошо, что их так мало. Сдается мне это черепа белых людей. Поехали, приятель, и посчитаемся с дикарями за нашу расу.
Лошадь Билла, испуганно прядая ушами, подчинилась своему хозяину, а он с хэканьем орудуя ногами, расшвыривал копья в сторону. Въехал в проход и остановился у самого большого вигвама.
– Эй, краснорожее говно! – заорал он громким голосом. – А ну, вылазьтенаружу, пока я не изрешетил ваши шалаши пулями!
Полог жилища откинулся и на свет, близоруко щурясь, вылез старый негр. Был он неимоверно худ и черен. На тощих чреслах грязная набедренная повязка.
– Офигеть! – поразился Мопсель. – Как есть мартышка! – он подмигнул старику и грозно спросил: - Где твой хозяин?
И тут произошло удивительное. Негр подбоченился, надменно глянул на Билла и гордо произнес:
– У Мамбуты нет хозяина! Мамбута сам хозяин!
Билл удрученно повернулся ко мне:
– На такой жаре даже негры сходят с ума. Посмотри, Сэнди, на этого психа. Разум его помутился, и он уже не понимает, что в этой стране каждый нигер имеет хозяина. Бедная старая развалина. Я так расчувствовался, что пожалуй пристрелю его из жалости.
В ответ на это, негр гортаннорассмеялся, хищно обнажив на удивление здоровые и белые зубы.
–Мамбуту нельзя убить, пока Мамбута сам этого не захочет!
В ответ не раздумывая Билл выстрелил в негра три раза. Просто удивительно, но несмотря на близкое расстояние пули не достигли цели. Чертыхнувшись, Мопсель попробовал выстрелить почти в упор, но пистолет сделал несколько осечек подряд и не причинил негру никакого вреда.
– Глупые белые, Мамбуту столько раз пытались убить, что уже невозможно подсчитать. И видите, что с ними стало. Мамбута указал на черепа. Местные индейцы живущие в этих краях, почитают меня как шамана, но все равно сильно боятся. А белые уже несколько лет обходят, мое жилище стороной, – снова зловеще захохотал дикарь, – видимо закончились у них смельчаки!
– Хрень какая-то, удивлено произнес Мопсель, – Негр- индейский шаман, никогда с таким не встречался. Неплохая карьера для беглого раба…
– Я не раб! – хрипло крикнул Мамбута,– на Родине я был главным жрецом Вуду, меня слушалось и почитало 15 племен.
– Угу. – мрачно согласился Билл, - Верю тебе, старик. –с этими словами мой приятель молниеносно вскинул кольт и несколько раз дернул за спусковой крючок. Снова осечки.
Негр издевательски расхохотался, а Мопсель повернулся ко мне с самым удрученным видом.
– Похоже, меня обманули. Продали неисправные патроны. Часть из них холостые, а часть перекосабоченные… Представляешь, если бы мне пришлось вступить в перестрелку с ребятами Опоссума?
– Не представляю. – откликнулся я.
– Вот и у меня от одной только этой мысли вспотела задница. Я же мог погибнуть…
– Ты уже погиб. – гордо произнес негр. – Всякий, кто поднял оружие на Мабуту уже мертв.
– Да заткнись ты, черная какашка! – в ярости заорал мой напарник и метко швырнул свой пистолет в голову шамана.
И тут произошло невероятное. Летящий кольт вдруг изменил траекторию, облетел по дуге ухмыляющуюся физиономию колдуна, а потом и вовсе понесся назад.
Бац! Костяная рукоятка шмякнула по лбу Билла. Глаза Мопселя сошлись к переносице, губы тронула глупая улыбка, а потом сам он тяжело пал под ноги собственного коня.
Я смотрел, как над телом моего попутчика клубится серая пыль, а пальцы онемели от напряжения. Кольты в моих руках дрожали.
– Не делай этого. – предупредил шаман. – Иначе, я убью и тебя…
– О, кей, о, кей. – покладисто согласился я, пряча оружие в кобуру. – Ты убедил меня в своей силе. Скажи, мой друг мертв?
– Пока нет. Но сегодня после захода солнца я принесу его в жертву Папе Легба.
– Мне кажется, твой папа будет недоволен. – осторожно сказал я. – Этот пыльный мешок недостоин быть жертвой. Он слишком глуп, самонадеян, труслив, груб и очень, очень вонюч. Я бы на месте папы Легбы отверг такую жертву.
Это был, наверное, первый и последний случай в истории Техаса, когда вооруженный белый уговаривал нигера не причинять вред другому белому. Но видя, какие фокусы вытворяет этот колдун, мне не оставалось ничего другого.
- Ты приглядись и принюхайся-, продолжал я, он и на вид какашка, и пахнет не лучше.
Ты хочешь, чтобы твой папа увидел, что ты принес ему в жертву кусок дерьма? Очень сомневаюсь, что он обрадуется. Скорей он разгневается, и покарает тебя. Я вошел в раж и продолжал импровизировать. Колдун с каменным лицом немытого шахтера молча меня слушал.
- Твой папа покарает тебя за такую неуважительную жертву, тут я немного задумался, он навечно обездвижит твой мужской корешок, и многозначительно посмотрел на его набедренную повязку.
- Уже покарал, - к моему удивлению из среднего вигвам донесся женский голос, а затем высунулась голова еще моложавой индианки. – Папа Легба печален,– тихо произнесла она. – А это очень плохая жертва, она указала кивком на Мопселя, если папа увидит его на жертвеннике, то ты навсегда лишишься той малой мужской силы, что у тебя осталась.– Затем она громко вздохнула, пристально посмотрела на меня, и почему то улыбнулась.
- Молчать, женщина! ¬– заорал черный колдун. У меня столько силы, что я могу деревья валить своим Джага. Просто глядя на тебя, Джага уже ничего не хочет!
Индианка в ответ только ухмыльнулась, и спряталась обратно в вигвам.
- Ладно, пусть живет,– уже спокойно сказал Мамбута. – Принесу папе Легба в жертву козу.
Можете проваливать, –надменно процедил нигер, и побрел к третьему вигваму.– Мне пора готовиться к разговору с Папой Легба. Эй, жена, веди козу, – важно пробубнил колдун, проходя мимо среднего вигвама.
- Эй, дружище, раз все так мирно закончилось может у тебя найдется чем перекусить,- я решил действовать в ва-банк. Да и переночевать бы у тебя было бы неплохо,– заявил я опешившему колдуну.
Лицо его стало похоже на морду макаки, которой наступили на хвост, он открыл было рот, что бы излить на меня весь свой гнев, как вдруг из среднего вигвама буквально выпорхнула его жена индианка, и громко запричитала: "Мамбута, это небеса послали нам их. Это хороший знак. Папа Легба будет рад, если белые тоже окажут ему честь во время разговора".
- Так они же воняют!– Только смог ответить ей колдун.
-Для разговора пойдут, нестрашно,– всплеснула руками индианка,– вот если прирезать на жертвеннике, тогда точно вонь сильная будет, а для разговора нормально.
Колдун только вздохнул, махнул рукой, и вошел в третий вигвам, который, как я догадался, служил ему для общения с Папой Легба.
Мопсель тем временем пришел в себя и вел на удивление тихо, только иногда трогал шишку на лбу. Стало уже совсем темно. Индианка усадила нас около костра и накормила похлебкой и каким то мясом. Все время, пока она крутилась вокруг нас, я чувствовал на себе её кокетливый взгляд, не совсем приятный для меня. Мне стало ясно, что корешок ДжагаМамбуты давно уже не баловал жену своим вниманием. Странно, а вроде такой сильный колдун. Пока шаман отсутствовал, женщина сыпанула в большой чан какой-то белый порошок, при этом она подмигнула мне и недвусмысленно провела языком по губам. Меня аж передернуло. А тем временем Мамбута закончил свои приготовления и подошел к нашему костру. На нем было много перьев, цепей, колец, маленьких черепов, каких то бубенчиков. Одним словом, черномазая Новогодняя елка.
– Готово ли зелье для общения? – грозно спросил он женщину. Та низко поклонилась и покладисто сообщила:
– Да, мой господин. Боги будут довольны.
Как я не противился, а пришлось мне хлебнуть этого сомнительного варева. Мопсель последовал моему примеру.
Не ведаю, чего там намешала индианка, но накрыло нас конкретно и не по детски. Не знаю, как боги, а я был очень доволен. Индианка на моих глазах превратилась в сказочную красавицу, и мой восставший Джага недвусмысленно намекнул мне, что у меня слишком долго не было женщины. Поэтому когда скво поманила меня пальцем, я ту же устремился к ней на крыльях любви. Беседа наша была долгой и плодотворной. Утром я чуть живой выполз из под рухнувшего от нашей страсти вигвама и с трудом сел на коня. У меня было большое желание как можно скорее уехать, ибо второй такой беседы с богами я бы точно не пережил.
– Подожди, Сэнди! Я с тобой! – голос у Билла был тихий и жалкий. Он с трудом держался на ногах. За ним маячила фигура Мабуты. Лицо у шамана было до крайности смущенным, а еще он где-то потерял набедренную повязку.
Когда мы отъехали на порядочное расстояние, Мопсель признался:
– Никогда не думал, что я такой жеребец. Я всю ночь трахал негритянок, а было их, Сэнди, не менее трех дюжин! И каждую я осеменил раз пять, не меньше!
Я посмотрел на компаньона с ужасом, ибо точно знал, что кроме старика Мамбуты в его вигваме никого не было. Только я не стал ничего говорить Мопселю, кто его знает, как он отреагирует? Главное, что Биллу понравилось, да и шаман, судя по всему, был не против….
Конец третьей истории.