Начало
http://www.proza.ru/2013/11/30/1412
http://www.proza.ru/2013/11/30/1640
http://www.proza.ru/2013/12/01/1749
В предыдущих главах я рассказывала, как семеро женщин, прихватив с собой любимых кошек, отправились в морское путешествие, арендовав парусник. Неожиданно для капитана на судне появился мужчина с котом, а потом и вовсе необычные персонажи. Для начала необходимо представить компанию. Я буду делать это постепенно, ведь мне спешить некуда.
*****
МУРЛЫКА - САН японский кот в самурайском облачении. В цветном расписном халате с драконами и катаной на боку. По стилю поведения отличается тем, что ведет себя как древний потомок самурайских котов, живущий по правилам и заповедям самураев. Отличительные приметы: круглая морда с миндалевидными глазами, вежлив и гостеприимен, не тороплив, прямолинеен и всегда готов встать на защиту обиженных и слабых.
(Из записей бортового журнала)
Мурлыка-сан знал, что если на море штиль, меч нельзя прятать. Японский кот как истинный самурай жил по кодексу бусидо, а значит, никогда не расставался с оружием, любимой катаной. И если он носил халат с драконами, это совсем не означало, что увлекался только картинками. Ведь был такой случай: один кот очень любил драконов, коллекционировал изображения, увесил ими свое жилище, а когда настоящий Дракон прилетел, чтобы посмотреть на ставшую легендарной коллекцию, кот испугался живого бога. Наш Мурлыка-сан был отважен, стремителен, неотвратим, как сама смерть, которую самурай не боялся, а ждал как конец пути. Частенько прохаживался Мурлыка-сан по палубе и заглядывал в ящики со снастями, проверяя, не спрятался ли там настоящий дракон.
Исповедовал кот философию служения, только вот достойного господина никак не удавалось обнаружить на паруснике. Но идеалы для Мурлыки-сана были на первом месте, и преследовал он реальную цель — обеспечить стабильность и безопасное существование команды во время путешествия. Был исполнен кот чувства достоинства и аристократизма. По требованию чести готов был выпустить свою душу из тела, совершив сэппуку, ритуальное самоубийство. И крови, конечно, не боялся. Об этом знали обитатели корабля и всячески избегали нанесения хоть одним взглядом, словом, жестом, недружественным мяуканьем оскорбления самураю. Знали друзья и о том, что по обычаю придется срубить голову одним взмахом тому, кто пронзит себе живот. Практиковаться в этом виде боевого искусства другие пассажиры не очень хотели, ссылаясь на качку, сильный ветер и другие причины, связанные с пребыванием на море. Уж лучше не связываться с заносчивым самураем, который, тем не менее, настойчиво добивался служения каждому из них.
Мурлыка-сан же, когда попадал в беду или оказывался в трудной ситуации, бросался навстречу испытаниям храбро и с радостью. Он помнил японскую поговорку: «Чем больше воды, тем выше корабль».
Родился самурай от престарелого кота, и поэтому рос довольно болезненным котенком. Но поскольку у него было большое желание приносить пользу даже в старости, то, когда появилась возможность, Мурлыка-сан укрепил свое здоровье и с тех пор ни разу не болел. Воздерживался он от близких отношений с кошками, усмиряя плоть различными способами, вошедшими в тайную летопись самураев. Помимо прижиганий практиковал мудрый кот и охлаждающие страсть холодные ванны, благо в воде не было недостатка.
Изнеженная француженка, обласканная и избалованная вниманием хозяев и котов, мадам Фру никак не подходила на роль господина хотя бы по той причине, что имела отродясь женский пол.
Однажды кошку посетила мысль, это было утром, да-да, именно утром. Мадам Фру точно помнит, где именно сидела — квадрат пространства палубы, ограниченный бортом и ящиком с канатами. Вот тогда, при первых лучах солнца и пришла в кошачью головку эта мысль. Тотчас перед голубыми глазами блондинки возник титул: «Госпожа Мурлыки-сана». Такая картина приходит на кошачий ум каждый раз, когда Мадам Фру спрашивают: «Что общего у вас с этим японцем?» В поисках удовлетворительных, достаточно разнообразных и изящных ответов, как все, к чему имеет отношение француженка, ей неминуемо приходится выбираться за пределы квадратного метра палубы. Ну кто из почтенной публики, состоящей из пассажиров вполне респектабельного парусного судна, поверит, что кошка ограничится сухим описанием тесного пространства, в которое сама попала, согласившись на безумное путешествие? С котом японского происхождения все решилось за несколько мгновений, быстро и неотвратимо, как стихийное бедствие. Да-да, потом была каюта без иллюминаторов, тесно и темно. Душно так, как бывает перед грозой, во время самого долгого и невыносимого штиля. Можно только позавидовать штурману, коту Горацио, которому для обозначения местонахождения этого судна с необычными пассажирами достаточно назвать градусы широты и долготы. Мадам Фру мяукала радостно и легко, но никакого толку, если бы кто-то в этот миг захотел поинтересоваться причинно-следственной связью ее отношений с Мурлыкой-саном, скорее всего, не последовало. Кошка есть кошка, что с нее взять? Пока что, в то время, когда за стенами каюты разыгрывалась самая настоящая природная драма в виде грозы, Мадам Фру сама себя смешила, издавая звуки самые разнообразные, призывные и жалобные, угрожающие и безумно нежные, доводившие до ярости единственного слышавшего их, самого самурая. Так вот и сошлись лед и пламень, поднялся ветер, зашумела буря. А причиной катаклизма явилось то, что какая-то легкомысленная, не отдающая себе отчета ни в чем кошка в одно прекрасное утро буквально наткнулась на желание потомка древних самураев. Это желание, как меч, беспощадный в умелых лапах, настиг бедняжку, не давая ни времени, ни других возможностей для отступления.
Кот Горацио, английский морской бродяга, плут и забияка в пабах, вглядываясь в неподвижную поверхность океана, увидел свое отражение в перевернутом небосводе. Ничего, кроме рыжей физиономии с подбитым глазом, он, конечно, не увидел. Но вот на небе грянула молния, и даже старик Горацио задрожал от непонятного возбуждения. Что же говорить о тех, кто находился в этот момент в замкнутом пространстве каюты? Мурлыка-сан и Мадам Фру носились по тесному помещению, пытаясь вырваться наружу, хотелось свежего воздуха. Пленники бросались на дверь, натыкаясь на зеркало.
Случилось нечто новое для уверенного в себе самурая и избалованной француженки: они впервые не увидели своего отражения, впервые не хмыкнули самодовольно при виде знакомого контура. Любовникам просто некогда было смотреть на собственное тело откуда-то сверху, отстраненно и любуясь привычно только собой.
С той стороны зеркального стекла больше не было кошачьей морды или мордочки в единственном экземпляре. Оттуда, совершенно бесформенно и хаотично хлынул целый ворох шерсти, когтей, хвостов, усов и острых зубов. Об отдельно взятой индивидуальности не могло быть и речи. Наверное, так бывает и в природе: после сверкающих молний, разовых и уникальных именно потому, что каждый разряд неповторим, пошел дождь, смывший следы всех и всего, смявший бытие в один поток. Ливень или водопад, как больше понравится тому, кто понимает толк в стихийных бедствиях, поставил точку, вынес вердикт, размыл эскиз, создав новое полотно.
Потом они оба, кот и кошка, вылизывались, поглядывая друг на друга. Свежесть после дождя стояла в воздухе, и белый парусник легко шел по ветру, скользя по ярко-синей воде. Мурлыка-сан сидел на корме и с особым усердием наводил лоск на блистающий и без того боевой меч. Наверное, самураю очень хотелось, чтобы его катана еще раз подтвердила миру о своей боевой готовности.