(Из сборника «Учебный год доцента Соньки Митиной»)
Первый раз Митина увидела его на третий день своей работы в институте. Она вела лабораторку, что-то рассказывала студентам, с которыми только что познакомилась по списку. В лабораторию зашел высокий, чуть сутуловатый мужчина лет шестидесяти с большой, абсолютно круглой головой в редкую седую кудрю. Глаза его улыбались, а брови в то же время выглядели слегка насуплено.
– О! А Вы кто? – удивился мужчина, нависая над Митиной из-за разницы в росте.
Она коротко рассказала, откуда она взялась на кафедре.
– Вот так, без опыта – и сразу старшим преподавателям взяли? – строго уточнил ситуацию мужчина. – Ну надо же, что у биологов творится…
Соня только виновато пожала плечами. Мужчина ласково улыбнулся из-под сведенных бровей, осудительно покачал головой и скрылся за дверью.
– Нет, ну как это понимать?! – воскликнула, всплеснув руками, Соня и оглядела своих студентов. Они, опустив глаза в тетради, улыбались и делали вид, что что-то пишут; на лице старосты был добродушный совет: «Да забейте, Софья Пална!»
А потом шеф сказал, что оппонентом на защите у нее будет профессор Сергей Петрович Фынзырмыс. Так Митина увидела его во второй раз, уже как своего будущего оппонента.
А на кафедре ей рассказали, что у Фынзырмыса есть одна любопытная особенность: от него все беременеют… Студентки и незамужние сотрудницы, с которыми он работает, быстро и счастливо выходят замуж и скоро рожают, у тех, что уже замужем, родятся вторые и третьи дети. Был случай, когда Фынзырмыс только книгу передал одной сотруднице – и она тут же забеременела. Разумеется, профессор непосредственного отношения к родившимся детям не имел, но подмеченную закономерность институтские дамочки давно и радостно подхватили и сделали профессору такую вот интересную славу. Сам он тоже стал собирать статистику и иногда, посмеиваясь, рассказывал, кто у него родил после диплома, кто после статьи, кто после диссертации. Флюиды…
Митина защищалась без шефа, который тогда на год уехал в заграничную командировку. Уезжая, он поручил ее Фынзырмысу. Сергей Петрович на пару месяцев стал для Митиной отцом родным: в своей одновременно ласковой и строгой манере он по два часа каждый божий день обсуждал с ней каждую страницу диссертации, всякий раз тек мыслью по древу, учил, воспитывал. Профессора интересовало все – от подробностей постановки опытов до генеалогии Митиной и ее планов на жизнь.
Фынзырмыс, слушая, всегда немного покачивал головой, словно все время слегка осуждая свою собеседницу, и от этого Соня, тогда еще не понимавшая, что это легкий тик, старалась всякий раз всеми силами убеждать профессора, что она хорошая.
Митина худела, орала на мужа и сына, с трудом соображала, за что хвататься. А Фынзырмыс со своей гиперопекой и покачиванием головой действовал на нее умиротворяюще, как опытный доктор на истеричку.
Спустя неделю после защиты Митина в приливе трудового энтузиазма весело спешила по коридору с ключом – запускать студентов все той же группы в лабораторию. Те уже толпились у двери с тетрадками. Навстречу шел Фынзырмыс. Соня радостно поздоровалась со своим добрым оппонентом, а он ласково взял ее за плечо и строго сказал, нависая над ней:
– Не позже, чем на будущий год запланируй себе второго ребенка. Ты обязана выполнить свой гражданский долг по размножению. Поняла? Я уже договорился, кем тебя можно заменить на кафедре на время декрета. И с мужем уже переговорил, он со мной согласен. А то погрязла в своей науке, дом запустила, посуду не моешь...
С этими словами профессор осудительно покачал головой и пошел дальше. Красная, надутая от смеха Сонька с мокрыми глазами скребла ключом неуловимую замочную скважину – ключ прыгал в ее руке. Сзади стояли красные, надутые от смеха студенты с выражением лиц: «Да забейте, Софья Пална!»
Это было несколько лет назад. А сейчас Митина сидела в лаборатории и добивала отчет по полевой практике, чтоб уже не возвращаться к нему в отпуске. Был конец июля. В институте стояла тишина, нарушаемая редкими звуками шагов. Из-под окон доносились приглушенные голоса обоих ее мальчишек, час назад сбежавших на улицу и возившихся где-то в скверике. Но вдруг Митина услышала нечто странное – какой-то шорох в коридоре, топот, прыжки, стук по оконному стеклу и глухие возгласы: «Эх! Ой! А-ах!» Приоткрыв дверь, Соня опасливо выглянула в щелочку. У окна увлеченно размахивал руками профессор Фынзырмыс, силясь поймать большую муху.
– Сергей Петрович, зачем Вам муха? – рассмеялась Митина.
– Не могу же я ее тут бросить! Живое существо все-таки. Она тут одна на каникулы останется – и погибнет. Окно не открывается, а до нее никому нет дела.
Сонька, признав правоту профессора, присоединилась к охоте на муху, с брезгливым весельем загоняя ее на Фынзырмыса, пока муха не оказалась, наконец, в его неплотно сжатом кулаке.
– Ну вот, хорошо! – счастливо сказал профессор и бережно понес муху к лестнице. – На улице отпущу, подальше от здания. Ей в сквер надо, там ей самое то будет.
Митина, улыбаясь, смотрела вслед удаляющемуся Фынзырмысу. Она знала, что теперь эта муха в самое ближайшее время счастливо выйдет замуж, отложит яйца и выведет своих детей.
2013