Бесы нашего времени

               
                Хороший спектакль объединяет. Плохой обсуждается.
                Автор афоризма – умный человек

Сегодня поводов для обсуждения предостаточно. Только МХТ предоставил два. И ведь какие имена задействованы – Достоевский, Уайльд, Чехов, Шекспир, Гёте. Но не обольщайтесь! Эти уважаемые авторы и их великие творения служат лишь подручным материалом в руках новоявленного драматургического гения. Этот очередной кумир сценических подмостков заслужил особую признательность либеральной московской интеллигенции тем, что осмелился вздрючить общественное сознание, продемонстрировав ему его же мерзопакостное обличье со всеми его производными. Но, ах и ой! Не все сумели по достоинству оценить этот более чем весьма креативный демарш и осмелились противопоставить ему своё мнение, устроив обструкцию по ходу спектакля «Идеальный муж», а затем и усомнившись в целесообразности постановки «Братьев Карамазовых» в приблизительно аналогичном прочтении того же постановщика.

Логично предположить, что повод к ответному демаршу был заложен самим постановщиком, реализация идей которого вызвала такую неоднозначность трактовок у зрителей. Против чего конкретно выступили возражающие можно только догадываться. И догадаться не сложно – все факторы выпуклы до предела. Не знаю, кто больше прав: Лев Толстой, считавший, что главное свойство во всяком искусстве – чувство меры, или Владимир Маяковский, видевший в театре не отображающее зеркало, а увеличительное стекло, но наш новоявленный «гений» совершенно очевидно руководствовался последним. И разве одно это – утрата чувства меры - не повод ли к возражению? Но букет будет не полным если не украсить его более широким колоритом свободолюбивой мысли – дерзкой ломкой всех театральных традиций, неуважительным жонглированием признанными именами, неуместным эпатированием публики, наконец, демонстративной вульгарностью самовыражения. Креативнее этого новоявленного кумира был только другой кумир столетней давности - Мейерхольд, также стремившийся приблизить искусство к жизни, для чего предлагал вождю устраивать расстрелы “врагов народа” прямо на сцене его театра..

Но всё это цветочки, по сравнению с тем, что обнаруживается при более пристальном рассмотрении этого явления, всё смелее раздвигающего стены современного театра и всё увереннее обоснующегося в нём. Конечно, тем, для кого театр ещё что-то значит, давно  очевидно, что этот храм искусства в споре с ветрами нового времени неуклонно теряет свои гуманистические позиции, и в своём бессилии впадая то в скучный до зубовного скрежета традиционализм, а то в другую крайность – в безумную буффонаду, – ни тем и ни другим не отвечает на вызовы времени. Конечно очевидно, что новые времена настоятельно требуют нового отношения и к театру, как общественному явлению, и новых подходов к драматургии, и новых форм сценического выражения. Но здравомыслящему человеку также очевидно, что такие перемены хорошо удаются там, и достигают своих целей там, где сильны культурные традиции, где творчество служит высокому, где модновеяния не ломают традиционных основ, а лишь расцвечивают их красками новых вкусов. Ибо, как пресытившийся новыми вкусами человек, с восторгом припадает к живому источнику чистой воды, так и театрал по прошествии времени по достоинству оценит былые великие традиции театра. Так кому же дозволено во имя водружения на сценических подмостках своей исключительной самости ломать основы, подрубать корни древа театрального искусства, кому дозволено из великих имён, как из кирпичей, сооружать  постамент для себя любимого, самого умного, самого креативного, самого эстетичного, самого...да,что уж там,...просто гениального?! Итак, одних только театральных мотивов уже достаточно для неприятия скандальных постановок.

Но как оказалось, тема выходит далеко за пределы театра, чего, собственно, и добивался сам постановщик. Ведь, как ни эстетствуй, а целью обеих скандальных постановок в МХТ являлось откровенное, неприкрытое демонстрирование самых мерзких, самых до карикатурности убогих типов и явлений нашей сегодняшней жизни. Градус карикатурности на каждый квадратных метр подмостков был поднят настолько, что впору задуматься – в какой же балаган превратилась вся наша жизнь в результате двадцатилетнего её излома на путь рыночно-либеральных реформ. Если верить постановщику, «по полной» отзеркалившему эту жизнь, то получилась не жизнь, а рыночно-либерально-балаганная котлета, которая только того и стоит, чтобы изрыгнуться на головы московской интеллигенции! И, к сожалению, зрителя не должно покидать ощущение, что не всё, что изрыгнулось со сцены – есть результат художественного преувеличения автора, так сказать, эффект оптического обмана того самого «увеличительного стекла».  Есть... есть и сермяжная правда!  А как без неё? Никак! О чём тогда и разговор-то вести? Сказки нынче не в моде. Даже самые злые. А тем более добрые. Да и сама жизнь покруче любой сказки будет.

Вот и отсиживают... не все, но многие ...тот спектакль до конца. Что каждый думает при этом не столь уж и важно (хотя и очень интересно). Но важнее, изменится ли что-либо в них самих после этого, повлияет-ли увиденное ими в театральном зеркале отражение их жизни на отношение к ней? Вряд-ли! Либерал останется удовлетворён театральным воплощением исповедуемого им либерализма, гомосексуалист останется им же, ибо проявленное им есть лишь одно из свойств его натуры, шоумен ещё изощрённее отточит своё клоунское искусство, ибо ради заработка вынужден потакать духу времени, равнодушный чинуша не станет сердечнее, ибо не это качество движет его карьеру, мелкий коррупционный побирушка не уменьшит свою мзду, ибо считает её и без того ничтожной по сравнению с... ого-го! Все персонажи останутся на своих законных местах. Ибо они уже стали классическим воплощением времени, уже стандартизировали образ этого времени собой, что и было воплощено в драматургии. И воплощено не где нибудь, а в самой Альма-матер* духовной жизни. Другого-то образа времени никто им не показал. Не удостоились другие чести называться героями своего времени. Значит не их это время. Канули в лету те времена, когда героями сцены (вот если бы и жизни!) были шахтёры, сталевары, комбайнёры, врачи, офицеры, учёные..., да и просто обычные люди, которые любили, дружили, ссорились, мирились, женились, страдали и веселились, грешили и умирали, в общем... жили. Теперь на этом реализме дивидендов не заработаешь.

Но по-видимому, те, кто протестно нарушил драматургический ход пьесы, не считают себя причастными к изображённому на сцене. Им это претит, они, ну, никак не видят себя вписанными в нарисованную на сцене картину. Они ни те, и не другие, и не третьи из тех, кому автор пьесы отвёл ведущие роли. Они пожелали сыграть свою роль на этом празднике жизни. И что поражает, этот мотив на удивление гармонично вписался в общую композицию постановки. Особенно если учитывать идейный облик протестующих. Я даже предположил, что это неожиданное включение в канву пьессы произошло не без воли автора-постановщика. Уж очень оно логически укладывалось в сам замысел пьесы, более того, придавало хоть какой-то смысл самой идее постановки. Ибо, ну как назвать либеральным односторонне-негативное отображение действительности? Сказано ведь, всякая неполнота есть ложь. Значит, в высокоидейном смысле следует отобразить, пусть лишь намёком, пусть лишь призывом, наличие и другой, обратной стороны действительности. Как это сделал, например, Гоголь заключительной фразой "К нам едет ревизор". Одной лишь фразой, как кувырком, гений переинформатировал всю идею пьесы. Так и этот манёвр с участием протестующих на подмостках сцены МХТ ну просто о-о-чень удался! Торжество либерализма засверкало всеми своими красками!
 
Но если для автора-постановщика это оказалось полной неожиданностью, то он поступил как самонадеянный … мягко говоря...глупец, что даёт веский повод усомниться в наличии хоть каких-то признаков гениальности. Ведь если он позволяет себе беспардонно обращаться с именами высоких авторитетов в искусстве, используя их в качестве подручного материала для своих фантазийных экзерсисов, то что мешает другим поступить с ним в том же роде? Ведь это и есть либерализм во всём своём абсолюте! Впервые мне захотелось спеть осанну либерализму. Ибо я понял его суть.

Известно, что лицо всякого явления становится до конца понятным только тогда, когда оно бывает проявлено во всём своём абсолюте. Когда сброшены все маски, все покровы. И они таки были сброшены. Спектакль обнажил главную черту, составляющую либеральную сущность самой этой идеи, – отсутствие чувства меры. Ибо как можно умерить либерализм? А если можно, то в чём, и почему, и на сколько, и во имя чего, и во имя кого и т.д. и т.п.? Но под напором этих вопросов либерализм перестаёт быть самим собой, превращаясь в банальную диалектику жизни. Вот так просто либерализм выявляет своё химерическое лицо, маску в руках ловких манипуляторов, играющих на душевных струнах наивных простаков. И теперь я знаю точно, что всё, что называет себя «либеральным», либо изощрённые манипуляторы, неспособные найти иные разумные способы утверждения своей правоты, либо позволившие по слабой своей воле ударить себя в голову бациллой (лат. bacillum – палочка) либерализма. Но в любом случае, либерализм – это диагноз, который, если допустить его распространение, способен довести нашу жизнь до картины, воплощение которой мы имели несчастье видеть в стенах МХТ.

Кто-то возможно скажет: стоит ли этот спектакль того, чтобы о нём так много говорили? Хорошо, попробуем не о нём. Тем более, что он дал немало поводов к доказательству той правоты, которую вовсе и не хотел доказывать. Оно само вылезло, как ненароком потревоженный гадюшник. Что чувство меры сплошь и рядом отказывает либерализму и в доказательство того он готов выпрыгнуть даже из собственных штанов, чтобы показать все свои родимые пятна, известно многим. Но за отсутствием яркости примеров (хотя, что может быть ярче либеральных гей-парадов!) далеко не все готовы устоять перед такой ретивостью либеральных нравов и, либо уже поражённые бациллой либерализма, позволяют себе считать это нормой, либо, руководствуясь заветом не метать бисер перед свиньями, в своём роде либеральничая, предоставляют свиньям быть самими собой. Но спектакль пробудил такую энергию либеральной силы, что она прямо-таки зашлась всеми искрами своей неукротимости, продемонстрировав нам яркий пример истинного либерализма. Чтобы уже никто не сомневался в том, кто есть кто!

На самом либеральном радио Вселенной, на «Эхе Москвы» (как символично – эхо — мёртвый отголосок, химера живого звука) 7 декабря сего года в передаче «Культурный шок» обсуждалась тема: «Нужен ли специальный закон о свободе творчества?». Что послужило поводом, полагаю, догадаться не сложно. Обсуждение получилось небезынтересным. Были там и нотки здравого смысла, была и обычная, характерная для либерального обсуждения, демагогия, но главный случившийся интерес – это акт откровенного стриптиза, который продемонстрировала ведущая, выразив тем, вероятно, общую политику радиостанции. Не откажу себе в удовольствии, воспроизведу, как смогу, этот искромётный, идущий от самого сердца ведущей, акт самовыражения:

К. ЛАРИНА:... Я хочу напомнить, что послужило поводом для нашего сегодняшнего разговора.  ... Во время прохождения зимнего театрального фестиваля в Санкт-Петербурге группа так называемых православных казаков в Петербурге исписала стены театра Льва Додина какими-то ругательствами, которые никто не решается процитировать ни в одном СМИ, и оставили у подъезда театра свиную голову, на которой было написано «Додин».

Всё это было вызвано спектаклем Томаса Остермайера «Смерть в Венеции», который был показан в рамках этого фестиваля. Упомянутые граждане усмотрели в этом спектакле пропаганду гомосексуализма, о чем поведали в своей записке, в которой они еще требовали закрыть этот фестиваль как сатанинское празднество и наказать его президента и главного режиссера Малого драматического театра Льва Додина.

Параллельно с этим в Москве на прошлой неделе, 28 ноября во время спектакля «Идеальный муж» - во время спектакля, не в антракте, как многие пытаются представить – ворвалась группа так называемых православных активистов во главе с таким православным гопником, который сам себя называет Энтео. И они буквально при артистах начали кричать свои требования, чтобы прекратили это богохульство. Его сподвижница, девушка кричала в зал: «Люди, как вы можете это смотреть? Это безобразие надо закрыть».

После того, как их вывели и спектакль продолжился, буквально на следующий день православное движение «Божья воля» начало на полном серьезе собирать подписи под открытым письмом, которое они адресуют Владимиру Путину и Владимиру Мединскому, с требованием закрыть спектакли МХТа «Братья Карамазовы» и «Идеальный муж», уволить всех тех, кто причастен к этим постановкам, включая монтировщиков сцены, осветителей, заведующих музыкальной частью, художников по костюмам и, конечно же, актеров, режиссера и художественного руководителя Московского художественного театра Олега Табакова.

Я посмотрела на это письмо и на то, как резвенько собираются подписи. В одной из социальных сетей они это выложили. Я объясняю нашим слушателям, почему возник такой разговор, почему сейчас Лев Абрамович Додин говорил про это безумие. Как он еще сказал, 2014 год, год культуры, он не должен превратиться с ход [так в тексте]хулиганства, хамства, патриотического, религиозного, ксенофобского фундаментализма. Он назвал вещи своими именами. Причину того, что из всех щелей поперло это мурло, я хочу понять с помощью моих сегодняшних гостей. Что послужило такой отправной точкой? Кто выпустил? (конец цитаты).

Ну вот –  ИСТИНА и состоялась! Либеральное мурло увидело себя в зеркале и, не узнав себя, спешит прихлопнуть его, зеркало, вопрошая: – КТО ВЫПУСТИЛ?
Как кто? Либехализм, матушка! Не вам одним подписи собирать в защиту пуси-хулиганок.
               
P.S. Все эти события привели меня вот к какой мысли: неужели не найдётся действительно талантливый драматург, а вслед за ним и талантливый режиссёр, способные со всей назидательной достоверностью воспроизвести весь подлинный трагизм нашей сегодняшней жизни, в которой ведущей линией проходит либерализм. Я, отдавая должное гению Достоевского, назвал бы эту пьесу «Бесы нашего времени».

 
* Добровольный отказ от почётного академического звания давно лишило театр этого его статуса. Теперь театр имеет право на любые "художества".