В стародавние времена, где-то на белом свете, в богом забытом месте, скрытом от злых глаз, жила эльфийская дева, сыскать которой красивее и пригожее на всем свете нельзя было. Правда это или вымысел и не сказать точно. Давно затерялись легенды и сказания в пучине войн и людских козней…
Поговаривают, словно маковый цвет была дева красна и румяна, нежна как ветерок, дующий из-за моря, а глаза у неё как рассвет в раннюю летнюю пору. И не было у девы ни соперниц, ни врагов. Кто боялся красоты её, а кто и с благоговением почитал. Говаривали мол, позавидовала её красоте ведьма злая – лесная и прокляла её, напророчив судьбу страшную, да гибель раннюю…
Сказывали, словно родила её мать в день несчастливый, богами проклятый, в ночь, когда луна кровью напоённая восходила на небеса и били грозы за окном под удары угрюмого ветра. И завороженные красной луной, исчезли отец и мать её, будто бы и не было их вовсе. Что стало с ними, только духам Древним ведомо...
Сжалилась над младенцем эльфийка старая, на вид суровая и злая, но в душе добрая и нежная. Не было у нее ни детей своих, ни любви в жизни бесконечно долгой. И вдруг появился лучик света во тьме кромешной под именем древним – Таурэ…
Любила Эльфийка дочь приёмную больше жизни вечной и прятала от мира до поры до времени. Ограждала от порчи глаз людских и зависти слов едких. Магия ей помогала ли прятать деву, иль изобретательность, ведомо разве что деревьям веком, да Энтам могучим. Но за одним не могла уследить она и тут ни магия ни уговоры не помогут, выросла Таурэ и пуще прежнего засияла её краса. Даже древние боги позавидовали красоте такой необычной. И дабы положить конец россказням, будто проклята дочь её, решила Эльфийка клич по миру пустить, что созрела девица для замужества…
И съехались женихи со всего света, и стар и млад, хотел овладеть красотой неземной и запереть в клетке золотой. Лишь отметала строптивая дева один вариант за другим, и улучив момент, сбежала в чащу Древнего леса, что манил ее с рожденья. Но не ведала добрая сердцем Таурэ, что в глубине старинных лесов таятся незримые опасности. Ни волки, ни медведи, ни другие дикие звери, не трогали деву, а завидев прятались в густой чаще леса. И словно замерло все на мгновенье, изменив ход событий в пропитанном магией месте. Где-то неподалеку шумела река, пели птицы и ласковый ветерок раздувал длинные серебристые волосы Таурэ, и всего лишь на миг её лазурные глаза закрылись и услышала дева Голос леса.
А открыв глаза цвета неба огляделась по сторонам в поисках источника освежающего. Нестерпимо захотелось Таурэ напиться воды студёной и пошла она на звук реки лесной. Под пенье птиц добрела дева до истока, ведомая будто бы самим лесом. И подняв подол платья жемчужно-белого, присела дева испить водицы. Наспех заплела она волосы в косу и вновь вдохнула свежий лесной воздух. Но тревожно стало на душе у ней, забил в набат ветер, и зашуршали кроны вековых исполинов деревьев. Вскочила Таурэ и подняв глаза, увидала чудище невиданное на обратной стороне реки.
Никогда не встречала дева такое, ни в лесу, ни в поселении родном. Исполинского роста было чудище и все лицо, вплоть до ушей заросло густой рыжей копной волос. Злые глаза смолянисто-черного цвета смотрели, не отрываясь на неё. И не было страшнее момента в жизни Таурэ, чем этот… Ни похоже было чудище, ни на эльфов благородных, ни на людей добрых, изредка заезжавших к ним в поселение. И не ведая, что творит, рванулась дева через чащу лесную в самую глубь её. Зашлось её сердце маленькое от страха животного, дикого. Затуманило головушку её бедную, и бежала она, спотыкаясь и падая, разрывая платье в клочки и кожу в кровь. Не могла остановиться гонимая страхом Таурэ, и только завидев впереди людей, остановилась дева и со слезами на глазах, рухнула пред ними…
Но почувствовало сердце девичье, что недоброе затеяли люди стоящие пред ней. Резким рывком поднял её мужчина исполинский, усадил на пенёк, и схватил личико нежное. На неё смотрели те же черные глаза. И говорили что-то ей мужчины, но не понимала она языка этого, грубого и неказистого. А следом выбежало из чащи чудище рыжее, подошло к пеньку и схватило деву прижимав к дереву могучему. Не было сил у ней сопротивляться боле, опустились рученьки белоснежные и закрылись в предчувствии беды страшной глаза её.
И только когда обступили со всех стороны мужчины страшные и сжали руки исполинские тело беспомощное, только тогда, поняла дева, что дышит последний раз и последний раз видит небо. Одним рывком сорвали платье порванное с неё лёгкое и били по лицу и телу деву. И рыдала она, собирая силы последние. Долго насиловали девушку чудища, уж перестали катиться слезы по щекам её румяным и не слышно было плача тихого…
Давно стихли все звуки, давно прекратились стенания и мольбы о помощи, и на последнем дыхании открыла Таурэ глаза некогда светлые, и взглянула на небо дева и упала слеза последняя на землю. А рядом смеясь упивались успехом насильники. И тихо колыхал кроны деревьев ветерок и где-то далеко шумел ручеек.
И ничего не страшило монстров стоящих близ девы, только радовала их упоённая ненасытная плоть, телом девственным и ликовал их затуманенный разум. Лишь неподалеку зашумели ветки деревьев и ожил лес вековой…
В стародавние времена, где-то на белом свете, в богом забытом месте, жила дева…
Поговаривают, что исчезла дева в чаще лесной, перед женитьбой своей скорой. Говорят, что нашли в тот день в лесу трех покойников разодранных в клочья. Кто-то говаривал мол, лес ожил и за грубость их отплатил, а кто-то говорит, что проклятие было на лесе том. Но точно знают все от мала и до велика, что растет в том лесу цветок алый, цвет маковый, и несет в себе он силу чудодейственную, и тот кто сорвет его с помыслами злыми, и себя и родню всю обречет на гибель страшную, и только добрым людям приносит цветок счастье и любовь долгую… А зовется цветок Таварил, леса дух...
Давно молва такая идет, а правда это или вымысел, кто ж теперь поймет…….
Пр. Таурэ – в переводе с Квенья – «Лес».
Пр. Таварил - в переводе с Квенья - «Дух Леса».
• • • Посвящается автору оригинальной идеи и моей близкой подруге - "Melancholy" • • •