Случай в трамвае. начало

 

Случай в трамвае Начало

Ох, и муторное это дело продираться через трамвайный биток с ярмом кондукторской сумки на тонкой девичьей шее. Просто мука смертная! Душегубка на электротяге!
- Задняя площадка, показываем. У Вас что… Проездной? Ага, вижу.
Надька Корнаухова, закадычная подруга по Ваганьковскому чуть не грохнулась, когда узнала о её роде занятий.
-Ты, Лен, офонарела, что ли? Что за понты колхозные? Это у тебя с голодухи планка съехала, алиментарный психоз!
В марте месяце их на пару попёрли из Ваганьковского за нарушение телесной конституции, нормы которой блюдут и чтут не в пример государственной. Сама Надька теперь зажигала по фешенебельным пивнякам стриптизёршей, и была совершенно довольна собой.
- Это, конечно, хрень собачья, по сравнению с искусством, - говорила Корнаухова, когда они приземлились в кафешке на Австрийской площади и взяли коньяку с мороженым. - Но, по-моему, лучше, извиняюсь, тысячные в трусах, чем грязная мелочь в твоей сумке. Нет, Лена, ты дикая. Честное слово.
- Ну не знаю, Надюша. А по-моему заголятся тоже дико. Ну а деньги… Мне как-то пофигу до денег. Есть же какой-то нравственный стержень…
- Нету, - отрезала Корнаухова. Был да сплыл. Потёк чернилами. Кончился. Давай за встречу, - она, не дожидаясь, подруги, проглотила стопочку и, облизав губы, добавила, - А стержень твой лучше сменить на шест. Модерн-с. Право, Ленус, это будет гораздо умней.
Из любопытства она сходила на выступление раздевающихся танцовщиц, потусовалась с ними в гримёрке и осталась равнодушной к агитации Надьки, которая в новом амплуа носила сценическое имя – Ася Тютчева. Нет, реквизит, конечно, шикарный и, готовая выпрыгнуть из штанов публика не очень взыскательна, но всё-таки не нужно нам такого успеха. После шоу девушки были похожи на изломанные стомиллиметровые сигареточки Vogue, что высовывались из помятой пачки. Пачка валялась на столе среди чашек с холодным недопитым кофе, презервативов и косметики. Жрицы вакхических плясок, махнув чего-нибудь покрепче, разглаживали эти сигаретки тонкими музыкальными пальцами и, сунув в ярко раскрашенный рот, с усталым удовольствием закуривали. Кайф!
- Середина! Кто ещё не заплатил? Мелочь готовим! – завела свою шарманку Лена, ловко, точно борец-вольник, ныряя под плечи тесно стоящих граждан. Был конец июля, жара, но третий трамвай с открытыми настежь форточками бежал скоро, и духоты не было. Да даже если б и была. Лене сейчас всё по барабану и фиолетово…
- А что у Вас, молодой человек? Уу, - она надула губки и, чуть подумав, взяла предложенную высоким крепким парнем сторублёвку. Трамвай мотало из стороны в сторону, но Лена почти не пыталась стоять твёрдо и поддавалась всякому толчку, который прижимал её к парню, что вручил проблемную бумажку. Она даже на пару секунд оперлась на его жёсткое, по-мужски развитое, плечо. А тот любезно поддержал её за талию.
- Вот, возьмите, - сказала Лена, отдавая сдачу, - в другой раз, пожалуйста, побеспокойтесь о мелочи заранее. Сделав наставление, экс-балерина поправила лямку постылой сумки, раскритикованной Корнауховой, и полезла дальше. На самом деле, уже вторую смену подряд она не сердилась на граждан, сующих крупные деньги. И вообще, пребывала в несколько дезориентированном настроении…
Всё случилось в четверг, в первый день второго месяца её очаровательной деятельности на ниве городского транспорта. На большом перегоне между парком Горького и Марсовым полем, она как раз протягивала комок билетов, зажатая в людских тисках. Её нецензурно длинные, по мнению главного хореографа ноги, были чуть расставлены, так как между ними стоял чей-то баул. А не менее нецензурная задница чуть отклячивалась. Вдруг на самом-самом-самом, Лена почувствовала чью-то ладонь, возникшую словно ниоткуда. Эта ладонь каким-то волшебным манером, неслышно забралась под подол лёгкого летнего платья, отодвинула слабую боковую резинку трусиков и…, и приложила палец. «Тсс!». Абсолютная неожиданность сего проникновения, его, как будто бы нереальность, послужила причиной того, что Елена не испугалась, не сжалась в первую же секунду, а лишь похлопала длинными загнутыми ресницами и с изумлённым недоумением выдохнула.
- Ффф!
Отдав билеты и сдачу, она ещё пару мгновений боролась с заворочавшейся непоняткой, а затем окончательно пропала как колобуховский дом и махнула рукой. Нечто вроде : «А! Чего уж теперь тут!», прошмыгнуло в разваливающемся рассудке, в то время как таинственные пальцы искусно нащупывали тугую женскую тетиву. Нащупав, они потянули уверенно и плавно, заставляя молодые, сильные мышцы превратить горячее, стройное тело в изогнутый лук с пылающей стрелой.
Оставив позади Петропавловку, трамвай зашкондыбал вверх по Троицкому, не подозревая, что его кондукторша, обхватившая вертикальный поручень, стоит ни жива, ни мертва от одури, и живот её, весь в бисере пота, ходит ходуном. Трамвай забрался, наконец, на высшую точку моста, весело чихнул и покатился вниз. Вскоре он остановился и голосом известной актрисы объявил: «Марсово поле, следующая остановка Летний сад». Много людей вышло, много вошло, но Лена оставила без внимания новых пассажиров, предоставив им попутешествовать некоторое время зайцами. На вялых, подрагивающих ногах она добралась до своего высокого места и села, для сохранности подложив под попу сумку с выручкой. Закрыв набухшие от влаги глаза, девушка задремала и в скатившихся по лицу слезинках отражались поочерёдно Летний сад, Михайловский замок, Апрашка, вплоть до Сенной, на которой она очухалась, салфеткой вытерла соль и обрадовала всех привычным: «Готовим плату за проезд!».
Придя домой, она сразу залезла в душ. Сквозь плеск воды Лена услышала, как хлопнула дверь и кто-то прошёл на кухню.
- Мам, ты? – протянула девушка, опустив рычажок смесителя.
- Неу, убы, убыцы, - ответила мать, что-то пережёвывая, и Лена спокойно запустила воду.
Мама служила в соседнем районе в неотложке и, бывало, заскакивала во время смены чего-нибудь захомячить, ибо вечно боролась с лишним весом и с собой брала одну минералку.
- Всё, моя хорошая, я убегаю, - из приоткрывшейся двери показалась облизывающаяся физиономия родительницы. – Ты как, насчёт экзаменов?
- Я уже тысячу раз говорила – нет.
- Ну если дурра, то пожалуйста, сколько угодно. Такие лохушки там не работают.
Хоть Лена и сидела с закрытыми от шампуня глазами, мозг её прекрасно видел сейчас злющую мать: губы сжаты, брови грозно подняты, а глаза как сковороды с кипящим маслом.
- Чесотку со вшами подцепишь – будешь тогда знать. Отправлю вот на санобработку с бомжами… Ладно всё, до утра. Помни, что всего три дня осталось.
- Угу, мамуля, пока!, - Лена сделала матери на прощанье ручкой.
Промелькнувший домашний нервяк состоял в следующем. Любимый воскресный папуля юной сотрудницы гортранса заведовал кафедрой в ПерМеде и настойчиво предлагал беспроблемное поступление в престижный ВУЗ. Дочь отказывалась, заявляя, что всё ей по барабану и год уж точно она будет делать, так как ей захочется. «Ну, поработаю в трамвае, ну что такого? Если ничего другого я не умею?» Заявляло она это, обиженно надув губки и крутя папину пуговицу, а дома, в своей комнате тихо балдела, слыша как мамусик общается по телефону с отцом.
« - Со всем я справляюсь, Серёжа! Справляюсь я! Это тебе нельзя доверить! Я то легко могу повлиять! Что?! Сам ,небось, шляешься!»
Лена вписалась в кондукторскую тему, конечно, на эмоциях. После ожидаемого отчисления с первого курса училища. Мать, тётка и бабушка стали смотреть на неё так, словно, она их нагло обманула. Парила, понимаешь, с четырёх лет, а сама-то! Вишь, как на самом-то деле! Длилось всё это представление всего несколько дней, но Лене хватило. Как будто она виновато в том, что за два года махнула вверх на 15 см. В спорт надо было ребёнка отдавать. Вон, старшая Корнаухова правильно сориентировалась, играет за «Стрелу» в гандбол и в полном мармеладе!
Лена вышла из ванны с обмотанной полотенцем головой и принялась расхаживать по квартире на цыпочках, размахивая руками. Она любила летом не вытираться и сохнуть таким манером при раскрытых, но зашторенных окнах. Отступающая от тела прохлада освежала просто замечательно. Не состоявшаяся, и не парящаяся на сей счёт балерина, размахивала руками и весело подпевала звучащей из приёмника песне: « Гандболом, мы все больны гандболом, и заа гаандбооол умрём!» Года четыре назад, разбаловавшись по какому-то поводу, они с Надькой запихивали себе под футболки по паре гандбольных мячей и любовались друг другом и так, и этак. Ржали ужасно! Особенно если учесть, что обе тогда были, натурально, без всякого намёка на бюст. Ну, вот и наржали.… У неё, конечно, не мячи, но вот у Надюши.… Трясёт перед мужиками. Вот дура! Вляпается по самые уши! Ася Тютчева! В трамвае-то не без приключений.
Перестав кружиться по комнате, Лена растянулась на кровати и попробовала отвлечься каким-нибудь журналом. Долистав до середины, она откинула его прочь и в десятый раз попыталась внятно подумать о произошедшем. Выходило опять чёрт знает что! Нет, конечно, всё предельно просто и думать тут нечего. Всё было, как было, если это не глюки или космические гости. Ха-ха! Всё понятно и знакомо почти каждой девушке – есть на транспорте такие мерзкие дядечки, которые.… Нет, дядечки тут абсолютно не при делах. Всё обстояло несколько по-другому. Те в несколько ином стиле работают. Лена уселась по-турецки и, оставив мысли в покое, стала чувственно вспоминать разные разности, которые хранила память. Сегодняшний случай, даже если брать исключительно сладострастную его сторону, был беспрецедентным. Её бой-френд (теперь вроде, как и не первый-единственный), таких высот с помощью ладони не достигал. Даже если и пользовался ею исключительно после излишней дозы алкоголя. Хотя и имело место быть сие досадное дело всего два раза, Лена сейчас страшно заобижалась на первого и любимого парня. И обозвала его совершенно несправедливо импотентом-бухлоидом. Нет, сегодня был невероятный ас! За минуту до остановки на Марсовом он, словно прочитал её желание и грубо, сильно исполнил его так, что пришлось прикусить ладонь, чтобы не застонать на весь вагон. Мастер! Вот бы его сейчас, чтобы делал всё, что захочет. И самой делать с ним всё, что захочу. Улететь на звёзды!
Лена расплела ноги и повернулась на живот, изо всех сил потянулась, а потом запустила под грудь руку. Полежав так немножко, она резко развернулась на спину. Девушка начинала маяться, как делала всегда, когда возникало требовательное, наэлектризованное чувство! Ещё лет пять назад, когда это ненасытное чувство начинало просыпаться, юная девушка взяла моду давать ему иногда отпор. О, совсем не из-за дурацкого ханжества или комплексов, а просто потому, что нечего идти, понимаешь, на поводу. Есть такая вещь как воля, а для воли нет ничего непреодолимого! Я сильная! Вот когда захочу, тогда и расслаблюсь. Такие спартанские императивы привели к тому, что природная, естественная потребность стала для неё не голой, объяснимой физиологией, а чуть ли не объективным существом, с которым можно было и побороться, и позаигрывать, оставляя за собой последнее решение. Это Существо-Чувство обнимало, щекотало, лезло с горячим дыханием прямо внутрь, а его избранница сбивала простыни или елозила в ванной, не давая ответа. В большинстве случаев Лена уступала и тогда Чувство обретало форму какого-нибудь Стаса Пьехи или тренера по ОФП.
Не было уже сил сопротивляться, дышать стало трудно, а виски заломило. Лена решила, что хватит и можно себя побаловать. Сразу стало чуть полегче. Она легла на спину и закинула ногу на ногу так, чтобы внутренняя часть бедра прикрывала высоко расположенную прелесть. Соорудив из пальцев шагающего человечка, девушка принялась расхаживать между грудей с окаменевшими башенками сосков. Потом забежала на коленку и медленно спустилась вниз.
- Чук-чук, чук-чук, - в такт шагам чеканила она, оттопырив губы, - чук-чук, - топтался «человечек», путаясь нежными подушечками в рыжеватых волосах, а потом, словно желая перешагнуть большую лужу, нерешительно потянул длинную «ножку» вперёд. В тот же миг, ахнув и зажмурившись, Лена раскинула согнутые в коленях ноги и залезла свободной рукой под кровать, где ухватила плюшевого, с вытянутой мордой, мыша в костюме астролога. На втором всхлипе бывалый грызун принялся тешить свою хозяйку на пару с «человечком», да так лихо, что та принялась подкидывать их всё выше и выше. «УХ!»
Если бы тусовавшиеся в эти минуты возле подъезда пацаны отключили свою MP-шарманку и навострили уши, они обязательно б заслушались поскуливаниями, оханьями и вскриками, что доносились из открытого окна на втором этаже. Небось, полезли бы наперегонки на дерево, чтобы полюбопытствовать, с кем там Леночка Шаталина. Уж больно хороша девочка, если бы ещё нос не задирала цены б ей не было! Но ничто не подсказывало им, что совсем рядом есть нечто более заводное, чем «Утс, утс, эврибади!» Печально!

Окончание следует...