Нерегулируемый перекресток

                НАПИШИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, РЕЦЕНЗИЮ!!!               

Нерегулируемый перекресток.               
               
Повесть                      
  -Послушайте, как вы не понимаете, в нашем районе живут в основном старики. Как только построили эту несчастную трассу, этот, - она начинала горячиться, - так называемый автобан,  наши старики стали умирать не собственной смертью. Это просто кошмар какой-то, на нас как будто охоту объявили.
У нее покраснело лицо, задрожали руки и непроизвольно скривился рот. Если бы взглядом можно было испепелить, то Георгий сейчас превратился бы в кучку пепла. А она сегодня уже десятая! И всем что-то надо, и каждый требует, и требуют именно с него, а что он может? Только мило улыбаться и вежливо отвечать.
Георгий улыбнулся и понимающе закивал головой, мол, все понимаю, мол, помогу непременно, потом вдруг замер, поймав ее тяжелый взгляд.
  Старая учительница с сожалением смотрела на Георгия, потом безнадежно вздохнула и проговорила:
-Послушайте, Георгий Павлович, ведь вы же не такой.
-Какой?
-Равнодушный бюрократ, вы можете хоть раз в жизни, не быть канцелярской скрепкой, которая просто скрепляет бумажки?               
Георгий устало посмотрел на настенные часы. До конца рабочего дня осталось пятнадцать минут, завтра выходной. Слава богу, надо дотянуть. И на сегодня все, но только на сегодня, ибо гениально сказал великий поэт… но, кажется, он писал не про бюрократов, но это неважно… как это там, ага: и вечный бой покой нам только снится.
 Самое неприятное в этой работе -  прием по личным вопросам граждан. На него эту обязанность с удовольствием переложили, а точнее сказать сгрузили, старшие товарищи. Сгрузили, потому что он был самый молодой, он пока не имел собственных проектов, а самое главное был абсолютно стрессоустойчив. Сопротивляться было бесполезно, его желания здесь никто не спрашивал. Не нравится работа – гуляй на все четыре стороны.  Нет, конечно, ничего особенно страшного он не терял, если бы оставил эту службу. Зарплата бюрократа его уровня даже не смешила. На нее не только жить было нельзя, но и умирать было страшно. А взяток на этой должности никто не предлагал. Надеяться на быстрое улучшение материального положения было нельзя, потому что карьерный рост  ему тоже не грозил. Держали его на этом месте личные причины.               
Георгию Белкину было 24 года, три года назад он окончил университет, пытался учиться в аспирантуре, но его не радовала ни тема, ни сама перспектива всю оставшуюся жизнь заниматься наукой, которую он не любил. На биофак он поступил по настоянию матери. Мама была биологом и думала, что других занятий для ее сына - просто не существует, а папы, который бы ее мог переубедить, не было и в помине.               
Георгий вышел из кабинета, закрыл дверь и, с легким сердцем, отправился домой. Сзади послышались торопливые шаги, и кто-то несильно хлопнул Георгия по правому плечу. Георгий автоматически повернулся направо, а слева его окликнул Вадим Бондаренков - сотрудник соседнего отдела:               
-Привет.   
Бондаренков был для Георгия никем. Он его никогда не интересовал, больше чем  стена коридора, по которому они только что прошли. Он о нем почти ничего не знал, встречались в курилке, в столовой, и не более того. Привет, и скорей в сторону. Но Бондаренков не замечал прохладного к нему отношения, всегда широкая улыбка, всегда многословность, создавалось впечатление, что все вокруг были его друзьями, но только не Георгий.                               
-А, это ты, - устало откликнулся Георгий.               
-Ты чего такой?               
-Какой?               
-А никакой уже, - весело рассмеялся Вадим.               
Георгий остановился и поглядел на сияющего Вадима.               
-А ты попринимай граждан хотя бы час, я посмотрю на тебя, какой ты будешь.               
Вадим понимающе кивнул головой и проговорил:               
-Сочувствую, но ничем помочь не могу, не могу и не хочу.               
-Ага, и не захочешь никогда, - ответил Георгий и пошел дальше.               
Они встали возле лифта, который никак не хотел останавливаться  на их этаже, чем раздражал всех ожидающих у его дверей.               
-Кто это тебя так укатал? – спросил Вадим.               
-Да все понемногу, но последняя бабуля просто добила. Учительница русского языка и литературы с сорокалетним стажем, Тамара Александровна Хапоненко.               
-Чего хотела? Что бы ты пересмотрел правила грамматики русского языка или вернул к жизни Анну Каренину?               
Вадим рассмеялся собственной шутке, но Георгий шутку не оценил. Он устал и физически, и душевно. Он махнул рукой и ничего не ответил Вадиму, но спросил в свою очередь:               
-А что тебя сегодня целый день было не видно?               
-А, меня тоже сегодня старушки мучили, - снова с улыбкой проговорил Вадим. - Бабуленция моя приехала из деревни, приспичило ей пройти обследование в нашей больнице. Она же всей деревне нахвасталась, что ее внук работает в мэрии. Люди решили, что я либо мэр, либо начальник мэра. Вот она и прибыла, а как я ее в нашу больницу. Прописка у нее областная, никто никуда не принимает. Пришлось злоупотребить служебным положением.   
        Лифт раскрыл для пассажиров свое ограниченное пространство, и большая часть ожидавших на площадке ринулась внутрь. Георгий и Вадим оказались в меньшинстве, оставшихся на площадке.   Вернее их осталось только двое. Вадим улыбнулся, почесал затылок, всем своим видом как бы говоря: «А что не делается, все к лучшему», а вслух добавил:               
-Ну, ничего, следующий будет только наш.               
Георгий поглядел на наручные часы и предложил:               
-Может пешком?               
-С одиннадцатого этажа? Нет, я пасс…               
Георгий представил, как он спускается по лестнице, пожалуй, на это уйдет времени не меньше. И он остался стоять. В воздухе повисла тягостная пауза.  Надо было общаться, но разговор не клеился. Молчал и Вадим. Тему вдруг нашел Георгий.               
-И как же ты злоупотреблял своим служебным положением? – спросил Георгий.               
Вадим снова удовлетворенно заулыбался. Он явно был доволен собой, как человек, не привыкший к победам, гордился любыми                достижениями.               
-Понимаешь у моей бабки фамилия Семина, - сказал Вадим и многозначительно подмигнул Георгию.               
-Семина? А! – Георгий понял, на что намекает его собеседник. Мэра их города звали Сергей Васильевич Семин. Беседа обещала быть  интересной, - и что ты сделал?               
Вадим пожал плечами и делано-равнодушно проговорил:               
         -Да ничего особенного я не делал, я просто взял бабкину медкарту и пошел к главврачу, там представился, предъявил ему свое служебное удостоверение, я никого не обманывал, я просто сказал, что по просьбе внука сопровождаю Семину Алевтину Павловну на медицинское обследование. Что он там себе навыдумывал, я не знаю, но милейший оказался человек. Он показал мне всю больницу, похвастался всеми новинками, мою бабуленцию усадили в кресло-каталку и за два часа провели все обследования, заключение подписал сам главврач.               
Лифт подъехал, собеседники вошли в него, Георгий с удовольствием нажал на кнопку первого этажа и проговорил:               
-Да ты, брат, просто Хлестаков какой-то, лихо ты его развел.   
Неожиданно эти слова стерли сияние с лица Вадима.
- Уж сразу и Хлестаков, а что я плохого сделал? Вот скажи, кому от этого урон? Главврач доволен, что в хорошем свете представил свою больницу перед представителем администрации. Бабка моя счастливая в свою деревню отбыла, ей теперь на год хватит, будет своим соседкам рассказывать, какой уважаемый человек из ее Вадюхи вышел, она же меня одна растила.
Георгий заметил искренние нотки в гололеВадима.
-Извини, я не прав, просто я злой сегодня, устал.
Вадим снова весь засветился.
-Да ничего, ерунда.               
Они вышли на улицу, Георгий попрощался с Вадимом, и на прощанье добавил:               
-Молодец, продолжай в том же духе, так глядишь и до Чичикова дорастешь.               
Но Вадим все же трудно было обидеть:               
-А тебе вредно общаться с учителями по литературе, тебя на них видно переклинило.               
Георгий ничего не ответил. Его уже интересовало совсем другое. Ася. Ася. Она ждала его возле машины. Он подошел к ней. Они обнялись, поцеловались, сели в машину и уехали. Вадим еще некоторое время стоял на крыльце мэрии, глядя вслед Георгию, потом тихо проговорил:               
-Хорошо быть честным и благородным, когда спишь с такой телкой, когда тебе и стол, и дом… а как жить, когда из родственников, только бабка из деревни, и больше ничего…               
               


Полгода назад Георгий расставил все точки над всеми буквами, и просто ушел с кафедры. Куда пойти работать человеку с биологическим образованием? Учитывая, что специальность эту он терпеть не может. Чем он еще может заниматься?
Но решать ничего не пришлось. Все сделала Ася. Ася – его девушка. Они встречались уже четыре года. Познакомились, как это не странно на улице, вернее на перекрестке. Ася тогда только получила права. Машину водила неуверенно. И на перекрестке чуть не сбила Георгия. У нее случилась истерика, она кричала, что больше никогда, НИКОГДА в жизни не сядет за руль, ну, по крайней мере, сегодня. За руль сел он, и отвез девушку домой. 
Она действительно была в сильном душевном волнении.  В тот день, она, как только увидела подъезд своего дома просто вышла из своей машины, как из такси и ушла. Георгий оценил ее состояние и не стал сердиться. Он поставил машину на стоянку у дома и пошел в подъезд. Там у консьержки узнал, где живет Ася и пошел к ней. Дверь квартиры открыла ее мама Светлана Геннадьевна. Дама в самом расцвете сил и красоты. Она одарила Георгия удивленным взглядом и ответила, сразу минуя вопрос:
-Нет, Ася никуда не пойдет.
Георгий улыбнулся, протянул ей ключи от машины и в свою очередь спросил, как ответил:
-Значит, ее зовут Ася?!
  Он ушел, но его нашел отец Аси Евгений Александрович Сухов. Как? Это для Георгия так и осталось неизвестным. Он поблагодарил его за машину и за дочь и предложил компенсацию за причиненные неудобства. Георгий в качестве компенсации попросил телефон Аси. Евгений Александрович усмехнулся, но телефон дал.
Отец Аси оказался довольно заметной шишкой - крупным чиновником мэрии. Это именно благодаря его протекции Георгия взяли «по блату» в отдел писем и обращений граждан.
Сначала на него поглядывали косо. Однажды он за спиной даже услышал: «И этот из отряда позвоночных». Он тогда остановился и спросил: «а разве обидевший его человек из другого отряда?». На что тот ему со смехом ответил, что из другого, его взяли на работу «не  по звонку».
Потом вся шелуха неприязни отпала сама собой. Оказалось, что он хороший неконфликтный, веселый и компанейский, и к тому же неплохо справлялся с этой скучной, тяжелой работой. Он быстрее всех разбирал почту, распределял, оформлял ответы, но  не потому, что ему это нравилось, а потому что он единственный в этом отделе хорошо владел компьютером. А еще он со школьных времен обладал одной уникальной способностью – он, желая сократить время на нелюбимые занятия, быстро прочитывал нелюбимые учебники и неплохо вылавливал суть, а все ненужное пропускал мимо ушей и мозгов, экономя силы и время.
В отделе писем он тоже быстро просматривал многостраничные жалобы горожан, выбирал главное и расписывал  письмо для исполнения. Он быстро разобрался с многомесячными  завалами в отделе. Создал систему компьютерной регистрации входящей и исходящей документации, с программой напоминания сроков исполнения. Делал он это исключительно для себя из самых эгоистических соображений – что бы тратить меньше времени на основную работу, а все оставшееся время с удовольствием играть в компьютер. Это была еще одна его страсть, которой он заразился недавно – геймерство. Он по Интернету играл в «Линейдж» он был Халилуя. Это примиряло его с этим местом работы, потому что здесь был халявный скоростной Интернет,  и его было много. Не то, что дома или на кафедре в универе.
Кому-то в мэрии показалось, что он слишком хорошо живет, и его попросили внедрить его программу и в других отделах, а ему навесили прием по личным вопросам. Однако худа без добра не бывает, ему немного повысили зарплату, его слегка приподняли в должности, теперь он был не просто специалист отдела писем, а главный специалист, и еще ему прибавили день к отпуску.               
               
 

Ася вышла на кухню. Включила кофемашину. Сначала по кухне, а потом и по всей квартире распространился чарующий аромат настоящего колумбийского кофе. Это было самое верное средство поднять Георгия с постели в субботу.             
И снова она убедилась в том, что она всегда права. Из спальни послышались шаркающие шаги, потом из-за дверного косяка появилась лохматая голова Георгия и его неподражаемая улыбка. И уже знакомая гримаса на заспанном лице.               
-Кофе, кофе, кофе…               
Георгий вытянул вперед руки и пошел к столу, изображая зомби.  Ася, сначала манившая его чашкой с кофе осторожно, что бы ни издать ни звука,  поставила ее на стол и обняла Георгия.               
Георгий изобразил на лице удивление и, скорчив рожицу, сказал:               
-О, девушка, а вы откуда, вы появились из чашки с кофе или вместо нее?               
-Нет, - ответила Ася, целуя его, - я вместе с ней.               
Ася считала себя девушкой умной, безусловно, красивой и конечно содержательной. Первое утверждение основывалось на ее глубоком убеждении, в том, что умой  женщину уже можно считать, если она прочитала две главные книги в ее жизни это «Унесенные ветром» Маргарет Митчел и «Граф Монтекристо» Александра Дюма. К этому можно добавить еще диплом маркетолога и должность старшего супервайзера в одной известной торговой фирме. Ее карьерные устремления на этом были ограничены, и все цели достигнуты. 
Красивой Асю считали многие. Она соответствовала сразу нескольким общепринятым стандартам: блондинка с длинными волосами, роста среднего, но зато с необычайно тонкой талией и приятно изящными формами всех остальных частей тела. Она умела выбирать и с особым шиком носить одежду.
Георгия при первой встрече поразили глаза Аси – большие голубые, с пушистыми ресницами. Было во внешности Аси много кукольного, что не устраивало ее саму, и она усиленно с этим боролась, стараясь носить более строгую одежду, надевать очки и так далее, и только волосы она не прятала никогда – должно же быть в девушке что-то, что будет сбивать с ног всех мужчин.
Георгий допил кофе и поставил чашечку на стол. Повернулся к Асе и  сказал:
-Бесподобный напиток. Асенька, ты чего сегодня опять выдумала? Я никуда не поеду, предупреждаю сразу.
Ася, не поворачиваясь, прикусила губу, она ждала этого разговора. Это как раз относилось к третьему утверждению в ее  самохарактрестике. Ася, как и многие современные светские женщины, имела новомодное хобби. В профессиональных кругах это называлось ….кладоискательство, или черное копательство. Она называла это краеведением или любительской археологией.               
Ася собирала сведения о старинных барских усадьбах расположенных  в  их области и планомерно обследовала их. Собирала сведения это сказано слишком сильно. Сведения собирал для нее отец. И то не он, а его секретарша, Ирина Владимировна Кобаж, которая состояла в добровольном обществе охраны памятников истории и культуры. Она в свободное от работы время работала в архиве, выуживая оттуда по крупицам сведения о старинных дворянских родах.               
Ирина Владимировна мечтала написать книгу, считая, что это необходимо для подрастающего поколения. Евгений Александрович  между делом интересовался у нее,  как  идет работа над книгой, что новенького удалось откопать  в архиве? Она с удовольствием делилась с ним информацией. А он уже рассказывал своей любимой дочуре, где находилась когда-то какая-нибудь усадьба. Надо отметить, что Ася, чем могла, помогала секретарше отца в работе над книгой. Например,  она привозила из каждой такой поездки прекрасные фотографии местности, развалин, церквей и других достопримечательностей.
Асю в старинные усадьбы гнал не интерес к истории родного края, а очарование былой роскоши и тайное желание найти, что-нибудь интересное, возможно даже клад! Поэтому она с удовольствием копалась  в подвалах,  помойках и садах, где по ее мнению могли быть закопаны сокровища. У нее даже был миноискатель. С ним  она заставляла ходить  Георгия, дабы хоть как-то его привлекать к своему хобби.
Ася изобразила на лице милое недоумение и, обернувшись к Георгию, произнесла:
-А я никуда и не собиралась.
У Георгия отлегло от души. Ему совершенно не хотелось тащиться куда-нибудь километров за триста по дрянной дороге, потом копаться неизвестно в чем, а самое главное - неизвестно зачем. После утомительной пятницы с бесконечной живой очередью у дверей его кабинета, ему хотелось просто побыть одному. По телевизору должен был быть футбол. Наши в последнее время показывали неплохую игру. Смотреть стало интересно, а тут они вообще играют с англичанами, это надо видеть!
Он умиленно улыбнулся, подошел к Асе, обнял ее за талию, поцеловал в щеку и уже собрался отбыть восвояси, как  она вдруг с наивным выражением лица и лилейным голосочком произнесла:
-Гоша, посмотри какая чудная погода, ведь последние дни лета.
Все. Последняя слабая надежда на пассивный отдых рухнула. Георгий опустил руки. Выходные были безнадежно испорчены. Он сразу понял, к какому концу приведет такое начало разговора. Сначала это будет просто предложение выехать за город, обещаются даже шашлыки и все это совершенно недалеко, на берегу какой-нибудь речки или озера… А в понедельник с головной болью, с хроническим  недосыпом и с отвратительным настроением  надо идти на службу. Радость выше среднего. Надо быстро найти способ отговорить Асю от этой нелепой затеи. Закончить свои размышления Георгий не успел.               
-Ты не представляешь, тишина, сосны, река…- проговорила Ася.               
Георгий сел на стул. И упрямо покрутил головой:               
-Нет!               
Ася подошла к нему сама, обвила его шею своими изящными, но достаточно крепкими ручками, стала целовать его за ухом и шептать ласковые словечки, которые так легко проникали в душу Георгия. Это был запрещенный прием. Георгий начинал таять, а Ася еще подлила масла в огонь:               
-Мы возьмем с собой телевизор, и ты будешь смотреть свой любимый футбол.               
-Ага, знаю я, как там смотреть телевизор, ты вечно завезешь в такую глушь, что даже радио не работает, нет. Дай хоть один выходной отлежаться. Меня вчера тетка из Слободки сорок минут доставала, пока  я не пообещал ей выстроить подземный переход.               
Ася рассмеялась и спросила:               
-И как ты собираешься его строить?               
-Никак, первый раз что ли. Сколько мы им всякого обещали, если все выполнять будем, не один городской бюджет потребуется.               
-И как же ты же  пообещал? – удивилась Ася.               
-А, - махнул рукой Георгий, - пущу по инстанциям, какие-нибудь геологи напишут, что там грунты не соответствуют нормативу и строительство подземного перехода невозможно, вот и все.               
-Лихо, - удивилась Ася, - быстро ты научился быть настоящим чиновником.               
Георгия слегка царапнула такая характеристика, данная любимой девушкой, уж от кого-кого, но  от  нее не ожидал. Он снова поднялся со стула и сердито проговорил:               
-У твоего родителя учился.
Ася поняла, что переборщила и поторопилась изменить ситуацию. Она снова обняла Георгия и проговорила:
-Ну, извини, извини, я не хотела тебя обижать. Потом подняла на него свои колдовские синие очи и спросила:
-Мир?
Все. Это была окончательная победа. Георгий снова уступил. Он не мог отказывать ей, он просто тонул в ее бездонном взгляде. Однако, что бы восстановить свое мужское реноме, он проговорил:
-Только, чур, за рулем будешь ты, а я пью пиво.
Ася поняла, что победила, поэтому и согласилась на эту небольшую уступку. Тем более, что сейчас это было ей на руку. Когда она была за рулем, Георгий не интересовался маршрутом и протяженностью пути. А сегодня ему об этом лучше не знать.               
               
               
Сборы были недолгими. Оказывается, Ася уже давно все уложила. В багажнике большого папиного джипа оказались не только съестные припасы, но и теплые одеяла, оборудование для работы, удочки, посуда и многое другое. Последними были аккуратно положены на заднее сидение ноутбук и компактный DVD-плеер с TV-тюнером.               
По дороге были куплены упаковка баночного пива и несколько сортов соленых чипсов. Теперь Георгий пребывал в хоть каком-то относительном согласии с самим собой. Он давно уже привык, что обязан уступать женщинам. Сказывалось мамино воспитание. Это не всегда нравилось Георгию, но так сложилась жизнь, и изменить ее сейчас пока было невозможно.  Зачастую презирая себя за недостаточную твердость, он понимал, что слишком зависим от своих женщин, сначала от мамы, теперь от Аси. Он давно научился уговаривать себя потерпеть, переждать. Изменится ситуация изменится и жизнь.               
Легкая музыка, пиво и чипсы, и тяжелая  рабочая неделя сделали свое пагубное дело. Георгий заснул. Ася была этому даже рада. Если бы он знал, куда они едут, он бы устроил ей скандал. Хоть она и не боялась его скандалов, потому что всегда оказывалась на высоте, находя железные аргументы или пуская в ход женские чары, ссорится с ним, ей сегодня не хотелось. Поэтому он  проснется и окажется перед фактом…               
Он проснулся, потянулся, сел поудобней на сидении и проговорил:               
-Я кажется, заснул?               
Ася улыбнулась и ответила:               
-А мне это и не кажется, ты действительно сладко спал почти два часа.               
Она недавно свернула с шоссе и теперь ехала по ухабистой грунтовой дороге. С обеих сторон непроницаемой стеной стоял темный еловый лес. Солнце светило откуда-то из-за деревьев, но самого его видно не было.               
Георгий, оглядываясь по сторонам, спросил:               
-И где это мы?               
-Далеко.               
-Я серьезно, - проговорил Георгий, - оглядываясь по сторонам, и с тоской в сердце, осознавая, что они действительно далеко, и надежды на возвращение домой сегодня таяли со скоростью кусочка льда в горячем чае.
Он посмотрел на маленький монитор навигатора на панели автомобиля, но тот  был непроницаем, как «Черный квадрат» Малевича, он постукал по нему пальцем.
-И давно он ушел на пенсию?
-Не очень, примерно километров сто назад.
-Так, я понял.               
Георгий протянул руку назад и достал DVD, быстро включил, запустил настройку телевизора, но телевизор не найдя ни одного канала, безнадежно показывал, только крупную рябь.
-Так, я остался без футбола.
Он выключил устройство, осмотрелся вокруг и строго спросил:
-Я могу, хотя бы узнать, где я?
-Мы, - поправила его Ася.
Она  протянула ему карту, на которой красным кружочком было отмечено место назначения, и ткнула пальцем где-то посередине маршрута.
- Мы только что проехали вот эту деревню.
 Георгий пригляделся и чуть не подпрыгнул на месте.               
-Асенька, ты что сдурела?               
-А что случилось? – совершенно естественно удивилась Ася, ее навино-невинному выражению глаз могла бы позавидовать любая профессиональная актриса.               
-Да это же пятьсот км., - всплеснул руками Георгий, возмущению его не было предела.               
-Ну и что, какая разница, сто, двести…               
-Ну не пятьсот же?               
-Георгий не утрируй, все равно мы уже половину пути проехали, не возвращаться же теперь назад? – сказала Ася, и в голосе ее почувствовался метал.
Георгий хорошо знал эту ее интонацию, и ненавидел себя, потому что, услыхав звон металла в ее голосе, в нем автоматически включался стоп-кран. И он переставал спорить. И снова издержки воспитания. Но вдруг до него дошел смысл последней фразы его подруг и он захлебываясь от возмущения прошипел:
-И это только половина? 
-Ага, - мило улыбнулась в ответ Ася.               
Георгий раздраженно вздохнул и достал очередную банку пива. Несколько минут они ехали молча. Ася хорошо изучила особенности характера Георгия, и знала, что нужно выждать.               
Машина тем временем выскочила из плотной лесной полосы. Георгий отметил, что пейзаж изменился в лучшую сторону. Это немного радовало. С одной стороны открылась река, в живописных берегах, с другой до горизонта шло скошенное поле. Ася свернула к реке, выехала на поляну и остановилась.             
-Сейчас перекусим, отдохнем и поедем дальше.               
Георгий поглядел на часы, они показывали уже половину второго дня. Если мы проехали половину пути, значит ехать еще часа три, да плюс обед и отдых, значит, ночевать придется в поле. В лучшем случае, если не попадется какая-нибудь сердобольная старушка, которая пустит на сеновал. Настроение у Георгия упало окончательно. Он сидел в машине, дверца с его стороны была открыта, он спустил ноги вниз и скрючился, как столетний старик.               
-Асенька, это называется похищение, киднепинг, ты об этом знаешь? Это статья. Ты это понимаешь, - заканючил Георгий.               
Ася мысленно улыбнулась и в очередной раз себя похвалила. Она все сделал правильно. Если бы она сразу сказала Георгию, что нужно ехать с ночевкой, то идея была бы похоронена заживо, а так… сейчас он покушает, подышит свежим  воздухом и окончательно смирится с неизбежным.               
-Гошенька, может быть, ты займешься костром? – попросила она ласково.               
Георгий неохотно вылез из машины, огляделся по сторонам. А пейзаж действительно радовал глаз, особенно цветовой набор. Краски вокруг были такие яркие, что картинка казалась обработанной на компьютере. Георгий иногда развлекался, как он говорил,  разукрашиванием мира в фотошопе. Вот и здесь ему казалось, что с этим местом поработал гений компьютерного дизайна. Небо было таким нестерпимо синим, что белые облака   на нем выделялись с резким контрастом, а яркое горячее солнце  было необыкновенного оранжевого цвета.   Скошенное пшеничное поле было насыщенно медовое, а лес по его кромке играл, по крайней мере, восемью  различными оттенками зеленого, от салатового, до переходящего в синий ультрамарин.
Ася ловко расставлял на  маленьком складном столике припасы. Георгий откровенно ею любовался, вот что умеет, так умеет. Как-то ловко по-особенному у нее все это выходило. Чашки, ложки и тарелки, так и мелькали, как булавы в руках жонглера.  И вот уже не пикник, а полноценная ресторанная сервировка.
Ася сама полюбовалась своим произведением, и сказала:
-Когда-нибудь, я все же открою свой ресторан.
Георгий, повесил над костром небольшой котелок с водой, улыбнулся и ответил:
-Вот это правильно, чем заниматься всякой ерундой.
Ася надула губки, потом вздохнула, подошла к любимому, обняла его и тихо проговорила:
-Ну, разве в городе нам бы с тобой дали вот так побыть вместе.               
Георгий посмотрел на Асю, и ему снова показалось, что краски даже в лице его подруги стали ярче, резче, контрастней, ее кукольная внешность становилась еще более кукольной. Даже своими роскошными ресницами она теперь хлопала, как фарфоровая кукла. Он поцеловал ее, ощутив влагу, мягкость и сладость ее губ и фантазия его превратилась в реальность. Нет, она настоящая, милая, теплая, родная, любимая.
Вода в котелке закипела. Ася с улыбкой освободилась из рук любимого и пошла к костру. Ингредиенты супа, вычищенные и вымытые, она захватила с собой, оставалось только закинуть все в кипяток и через пять минут легкий овощной супчик готов. Обед без горячего не обед, так всегда говорила мама, и Ася с ней была согласна, поэтому на каждый день, в любых условиях, ее ненаглядный Гоша, должен был есть горячий супчик.
Она оглянулась на Георгия и произнесла:
-Гоша, правда, здесь красиво?
-Да, только….
-Что только? – спросила Ася, помешивая суп.
-Только как-то все нереально.
Ася перестала мешать суп, подошла к Георгию и с долей нерешительности в голосе спросила:
-Тебе тоже это кажется?
Он снова посмотрел на нее, сейчас у нее ярко выделялись на лице яркими пятнами, как у деревянной матрешки синие глаза, четко очерченные ресницами и бровями, яркие губы, и на щеках отчетливый морковный румянец.
-Кажется? Мне это и не кажется, - ответил Георгий, - я что тоже так выгляжу?
-Как? – удивленно ответила Ася.
-Как Иванушка дурачок с картины Васнецова.
-Нет, нет, да что ты нет… ты выглядишь так же, как всегда, отлично выглядишь.
Он взял ее за руку и подвел к тонированному окну на дверце машины. Но оттуда на них глядели обыкновенные Ася и Гоша. Ася улыбнулась своему отражению, поправила волосы, потом глубоко вздохнула, ощутила легкое головокружение.
-Ах, какой здесь воздух.
-Да, и воздух здесь нереальный, словно ароматизированный специально.
-Ерунду ты говоришь, это просто травы, травы луговые.
Она прошла несколько шагов по лугу, несколько раз наклоняясь, сорвала несколько стебельков и вернулась к котелку. Порвала траву руками и бросила ее в варево, перемешала.
-Гоша, я поняла, это у тебя с голоду, ставь котелок на стол.
Гоша взялся за котелок, заметил плавающую сверху траву и спросил:
-А это что за силос, я не корова, чтоб траву жевать.
-Бык, - поправила его Ася.
-Чего?-  не понял Гоша.
-Ты не не корова, а не бык.
-Я скоро с тобой вообще неизвестно кем стану.
Они сели на маленькие складные стульчики. Ася разлила суп по тарелкам и, протягивая тарелку Гоше, продекламировала:
-Не мышонком, не лягушкой, а неведомой зверушкой… приятного аппетита, мой ласковый и нежный зверь.

На улице заметно стемнело. Местность вокруг становилась все дремучей и дремучей. Если леса, то густые высокие, если поля, то бескрайние с высоченными хлебами. Пару раз проезжали какие-то совершенно заброшенные деревеньки, и ни  одной живой души.
-Девушка, а вам не кажется, что вы заблудились, - с иронией в голосе проговорил Георгий, обращаясь к Асе.
Ася и сама уже начала волноваться, но ехала она все время сверяясь с картой, да и заблудиться было не где, все время одна дорога, почти прямая, если и были повороты, то ответвлений не было или они их не заметили.
-Как я могла заблудиться, ты видел, что бы я куда-нибудь сворачивала?               
-Да нет, - так же немного недоумевая, проговорил Георгий, - но по карте мы уже давно должны были доехать.               
-Да, но я ничего похожего на усадьбу не видела, - с напускной бравадой в голосе ответила Ася.               
Машина подпрыгнула на очередном ухабе, в ее утробе что-то хрустнуло, и мотор заглох. Ася попыталась снова запустить двигатель, но это оказалось бесполезно.               
-Все, приехали, - сказал Георгий, и в его голосе послышалась легкая издевка. – Что дальше делать будем?               
Ася пожала плечами, посмотрела вокруг, темнота стала совершенно непроницаемой. Она вышла из машины. Машина остановилась на проселочной дороге между двух пшеничных полей. Хлеба стояли высокие, тяжелые налитые колосья сгибали их почти до половины, но они все равно были выше роста Аси. Она обошла машину, постукала носком кроссовки по колесу, погладила капот машины и подошла к открытой дверце со стороны Георгия.               
-Может быть, ты что-нибудь сделаешь?               
 -Я??! – удивился Георгий, - я в этом ничего не понимаю, и машина не моя, а твоя, и по образованию я лягушковед, а по профессии психоаналитик для старушек. Так что… - Георгий вышел из машины и беспомощно развел руками.
В душе начала зарождаться тревога. Тревога от непонимания сути происходящего. Страха не было, потому что не было ожидания угрозы. А что здесь могло угрожать жизни или здоровью?  Здесь было темно и пусто, и тихо. Ни единого звука. Никто не покушался на материальное или физическое благополучие Георгия и Аси. Вообще сейчас, в данный момент, на данном участке земной поверхности они никого не интересовали. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо – бояться пока было нечего, плохо – неизвестно было чем, а главное когда это закончится.               
Ася достала телефон, а Георгий одновременно достал  DVD. Каждый из них попытался включить свое электронное устройство, и почти одновременно заговорили с раздражением в голосе.               
-Блин, не работает, - проговорил в сердцах Георгий.            
-Странно, батарея села, - проговорила Ася. – Я же утром специально зарядила, должно было дня на четыре хватить.               
Георгий посмотрел на телевизор, взял в руки ноутбук, попытался включить его, потом те же манипуляции и с фотоаппаратом. Батареи отказали везде.               
Георгий присел на сиденье и проговорил:               
-Слушай, это очень странно. Не могли же отказать все батареи сразу, что-то не то.               
Ася достала из кармана зажигалку и сигареты, попыталась прикурить, зажигалка тоже не работала. Тоже самое проделал и Георгий, итог был аналогичным.               
-Так, что делать будем? – спросил Георгий.               
-Не знаю, - чуть не плача проговорила Ася, - со мной такого никогда не было.
-Есть два пути или мы ложимся спать, прямо здесь. Или идем куда-нибудь пешком.
-Нет, - решительно сказала Ася, - остаться посреди дороге в машине, которая никак не освещена, а вдруг кто-нибудь поедет на тракторе или камазе, да из нас лепешку сделают.
Георгий огляделся вокруг и, смеясь, проговорил:               
-Асенька, солнышко, ты видела здесь где-нибудь трактор или камаз? Я лично давно не видел ничего такого и даже вообще чего-нибудь живого.               
Георгий залез на машину и стал смотреть вокруг. Почти до самого горизонта шумели и ходили волнами хлеба. Георгий раскинул руки и запел:               
-Хлеба налево, хлеба направо…., - вдруг он прервал свою песню и радостно прокричал, - Асенька, есть, вижу…вон там…
Он указывал рукой и радостно кричал:               
-Совсем недалеко, метров двести дом большой, и много огней. Похоже, это и есть твоя усадьба.  Пошли.               
Они взяли из машины минимум вещей, документы и деньги. Ася закрыла дверцу и нажала на кнопку сигнализации, но… привычного сигнала не последовало. Пришлось снова залезать в машину и закрывать все дверцы изнутри, а водительская дверь закрывалась на механический замок. Они пошли по пыльной дороге. В нескольких метрах дорога резко повернула, и машина скрылась за высокими хлебами.               
Ася последний раз взглянула на машину. Сделала шаг, и теперь вокруг были только стебли и колосья. Какое-то странное чувство шевельнулось в душе. Страх, смешанный с любопытством, и  тоска, странная тоска непонятно по чему? Ну не по машине же затосковала молодая несентиментальная девушка, девушка 21-го века. А почему?
Георгий заметил, что в воздухе стал концентрироваться запах пыли. Ася чихнула.
-Гошенька, у меня аллергия на дорожную пыль, мне просто дышать нечем.               
Георгий и сам начинал задыхаться. Он достал из кармана носовой платок и протянул его Асе.               
-На, закрой нос и рот. Мы уже почти пришли.               
Вдруг сзади них послышался странный шум. Это был и грохот, и топот смешанные вместе. Шум нарастал. Он приближался из того места, откуда они только что ушли.               
-Что это? – испуганно прошептала Ася.               
-Не знаю, - ответил Георгий, и интуитивно встал перед Асей, закрыв ее собой.               
И в этот момент из-за поворота прямо на них выкатилось что-то огромное, темное, шумное хрипящее, дрожащее. От ужаса у Георгия даже подкосились ноги, он толкнул  Асю в хлеба, и сам нырнул за ней. Гремящий и хрипящий ужас прокатился мимо, и вдруг застыл на месте.               
Звук, издаваемый чудовищем, стал тише, но все-таки он был и вместо грохота появился скрип. Георгий, выглядывая из хлебных зарослей, видел огромный темный силуэт. Теперь чувство тревоги сменилось тяжелым осязаемым чувством страха. Это был реальный  страх. Ощущение грозящей опасности было осязаемым, у Георгия начали заметно трястись руки, похолодело все внутри и засосало под ложечкой.               
-Что там Иван? – вдруг послышался красивый мужской голос.               
-Да не пойму, лисица, наверное, пробежала, а так никого не вижу.               
Из-за темного силуэта, зловеще, чернеющего на фоне ночного неба, появился тусклый огонек, качающийся и мерцающий. Огонек осторожно приближался к Асе и Георгию. Георгий поднялся и вышел навстречу огню.               
-Стой, кто это?               
Георгий пригляделся. Перед ним стоял мужичок с бородой, одетый в длиннополый пиджак,  в руках он держал стеклянный фонарь, с живым огнем внутри.               
-А ты кто?  - спросил Георгий, к которому  стало возвращаться самообладание.               
Мужичок, вдруг бросился назад к темной громаде и закричал:
-Разбойники, разбойники…
Неожиданная реакция случайного встречного вдруг отрезвила Георгия. Наверное, не мудрено на темной пустой дороге принять за разбойника человека вылезающего из зарослей, но Георгия разбойником еще никто никогда не называл и он от души рассмеялся. 
- Вот так ни фига себе, это я разбойник, на себя погляди.               
Георгий кинулся за мужиком, и почти догнал, добежав до темной громады, но тут от нее что-то отделилось, Георгий почувствовал сильный удар и упал, теряя сознание.
Ася наблюдала за всем происходящим, не вылезая из зарослей, но когда поняла, что начинается драка, не выдержала и кинулась на помощь любимому. Она фурией накинулась на человека, склонившегося над Георгием, который, не шевелясь, лежал на земле лицом вверх.               
-Стой, сволочь, не тронь его, а-а-а… гады, убью всех…, руки вверх, всем лежать, стреляю без предупреждения.               
Пока она, закрыв от страха глаза, колотила кулачками по всему чему попадала, человек, склонившийся над Георгием, успел перегруппироваться и распрямится. И он просто стоял, уклоняясь от несущественных ударов Аси.
Сколько продолжался бы этот бой с тенью, неизвестно, но Ася вдруг услышала:               
-Ну, где ты там, бестья, давай огня…               
Это был красивый густой баритон. Ася остановилась, опустила руки. В это время Иван поднес фонарь, и только теперь Ася смогла разглядеть, перед ней стоял высокий мужчина, у него были длинные черные волосы с заметной проседью, волевое обветренное лицо.               
-Здравствуйте мадмуазель, - проговорил он.               
-Угу, - только и смогла ответить Ася.               
Всего мгновение длилось ее смятение, потом к ней вернулось чувство, и первая мысль была о том, что Георгий… ее любимый Георгий лежит поверженный на земле. Она опустилась передним на колени. Бережно приподняла его голову, погладила его рукой по волосам, по лицу, поцеловала, шепча:
-Гошенька, любимый мой, ты же живой, ответь мне, ты же не умер?               
Приблизились к нему и оба мужчины. Как только тусклый свет лампы озарил лицо Георгия, Ася заметила, что он пока еще без сознания, на лбу у него назревала большущая шишка.
-Боже мой, вы убили его, - проговорила Ася, она осторожно взяла в руки его голову и стала его целовать, - Гошенька, любимый мой, очнись, ну пожалуйста.               
Мужчина с длинными волосами слегка отстранил руки Аси и прижал ухо к груди Георгия, потом выпрямился, достал из кармана маленький цветного стекла с серебряными вензелями пузырек, отвинтил крышку и поднес его к носу Георгия.               
Веки Георгия вздрогнули, ноздри раздулись, затем последовал глубокий вдох. Потом протяжный стон. Через мгновение Георгий очнулся. Он открыл глаза, сделал порывистый выдох и попытался сесть, но почувствовал слабость и сильное головокружение, и застонал.
-Георгий! – снова испуганно закричала Ася, - боже мой, его надо в больницу, срочно, - повернулась к мужчинам и сквозь слезы прокричала: - ну, что вы стоите? Помогите же ему, умоляю вас, помогите, если он умрет, я вас всех в порошок сотру, уничтожу. Я … я…   вы оба получите  пожизненное без права амнистии и переписки,  да вы не знаете, с кем вы связались, да вы пожалеете, что на свет родились.
-Я уже жалею, - простонал Георгий.
Ася замолчала, захлебнувшись потоком собственной брани.               
Мужчина, который казался старшим,  приказал тому, которого звали Иван:               
-А ну-ка, помоги.               
К нему тут же подбежал мужичок, они вдвоем легко подняли Георгия и понесли. Ася тоже поднялась на ноги и только тут смогла разглядеть, что было той темной громадой. Это было небольшое сооружение с дверью и окнами, на высоких тонких колесах, запряженное двумя лошадьми. Боже, да это карета! Настоящая старинная карета, экипаж, выезд, или как там еще назывались такие средства передвижения. Ася мысленно усмехнулась и подумала про себя: кто ищет, тот всегда найдет.               
В карете было светло от двух ламп, тепло и сильно накурено. На столике возле окна лежало несколько разных трубок. Явно старинных. Внутри карета была обита красным атласом. Это с первого взгляды выглядело шикарно, но приглядевшись можно было  заметить, что интерьер  не первой свежести - местами изрядно потерт, местами испачкан. Становилось понятным, что карета прошла не одну сотню, а может и тысячу километров… или верст.               
Ася сидела на сидении с одной стороны, Георгий полулежал на коленях незнакомца с другой стороны. Незнакомец приложил к шишке Георгия какой-то предмет, напоминающий плоский земной шар, из цветного стекла, золота и серебра. И шептал какие-то непонятные слова на непонятном языке.            
Сейчас Ася смогла рассмотреть незнакомца получше. На вид ему было около пятидесяти лет. Он, несомненно, был по-мужски красив. Правильные черты лица, смелый острый взгляд, волевой подбородок. Во взгляде, наряду с интересом к случайным попутчикам, искрилось природное благородство и легкое высокомерие.               
-Вы тоже едете на бал-маскарад в Штольцу? – вдруг спросил незнакомец.               
Ася не смогла ничего ответить, она просто не могла ничего выговорить. В голове у нее зашумело, сознание начинало путаться. Что это: бал, маскарад, карета… хотя теперь кое-что становилось понятным, и мужчина этот… одет он как-то странно, на нем строгий черный фрак и белая сорочка с пышным жабо,  а на спинке сидения лежит черный атласный цилиндр, черно-белая изящная трость и белые перчатки.
-Что это такое? – спросила Ася, указывая на копию земного шара.
Незнакомец поднял предмет, перевернул его, показывая, Асе, и проговорил:               
-Я два года назад путешествовал и попал в Индию. Там меня укусила змея. Я наверняка бы умер, но меня спас один известный индийский факир, Абу заклинатель змей. Он научил меня универсальному заговору, он действует на различных зверей, на некоторые раны, и на некоторых людей, и подарил вот это. Это копия земли. Видите с одной стороны западное полушарие, а со второй восточное. Вот Россия, а вот Индия.               
-Ой, а вот Америка, - обрадовалась Ася, разглядев смутный силуэт растянувшийся от северного до южного полюса.
-Так вы из Америки? Поэтому вы так странно одеты, да я слыхал, что там женщины тоже носят брюки, - проговорил незнакомец, разглядывая джинсовый костюм Аси и коротенький топ, открывающий часть живота, -  только я боюсь, что вы наших дам приведете в смятение своим вольным нарядом, мадмуазель.               
Ася улыбнулась, хотела что-то возразить, но тут услышала голос Георгия:               
-Извините, а вы собственно кто?
Ася посмотрела на него и заметила, что от его шишки на лбу не осталось и следа.               
-Чудеса, - проговорила Ася, - Георгий, у тебя была вот такая шишка, а теперь нет…               
Георгий быстро поднялся и пересел на сиденье рядом с  Асей, он действительно чувствовал себя прекрасно. Не было боли, не осталось и следа от утренней разбитости. Он почувствовал невероятный прилив сил и энергии. Голова работала как часы, так четко  ясно, как за последнее время у него бывало только в те моменты, когда он был в игре. Появился своеобразный азарт.               
Незнакомец улыбнулся и чинно проговорил:               
-Сначала я должен извиниться, за себя и за своего Ивана, мы приняли вас на дороге за разбойников, и приняли меры предосторожности.               
-Ничего себе меры предосторожности, - отреагировал на слова незнакомца Георгий, - чем это вы меня так по лбу стукнули? Битой, что ли? Я решил, что моя душа уже устремилась к небу.               
Незнакомец снова улыбнулся и проговорил:               
-Да нет, я всего лишь вовремя открыл дверцу кареты, только и всего.               
-Ха, только и всего, ха – засмеялся Георгий.
Его веселое настроение передалось и его спутникам, и они  тоже весело засмеялись.
 - Как в том старом анекдоте про чукчу, помнишь,  - добавил Георгий, обращаясь неизвестно к кому, и продолжил, изображая говор жителя дальнего севера, - плохой  охотник, однако, если бы чукча двери не открыл, ушла бы бабка.               
По лицу незнакомца стало заметно, что этого анекдота он не знает или не понял, но из вежливости он тоже улыбнулся.               
-Так кто же вы? – спросила Ася.               
Незнакомец слегка привстал, насколько это позволяла высота потолка кареты и ее шаткое движение, и представился:               
-Местный помещик, Онегин, можно запросто называть меня Евгений.               
Услыхав имя и фамилию незнакомца, Георгий и Ася оба прыснули от смеха в один голос, чем очень удивили Онегина.             
-А, вы тот самый, Онегин, который убил своего друга Ленского? – смеясь, проговорил Георгий.               
Онегин заметно помрачнел, а потом проговорил:               
-А я, извините, с кем имею честь общения?               
- Белкин, а кто же я,  наверное, по табелю о рангах коллежский асессор, - представился Георгий и снова рассмеялся, а это моя супруга, слушай, ты по нынешним рангам графиня или княгиня?               
-Графиня, - улыбнулась Ася.               
-А это моя супруга, графиня Ася.
Онегин недоверчиво посмотрел на молодых людей и ничего больше не ответил. Он был хорошо воспитан. Если эти странные молодые люди не хотят себя называть, так и бог с ними, в конце концов, это же закон маскарада, маска вправе и не раскрывать себя.               
Он откинулся на подушки своего сидения и продолжал рассматривать своих спутников.               
-А нам еще далеко ехать? – спросил Георгий.               
-Нет, мы подъезжаем, слышите музыка, - ответил Онегин, и действительно звуки музыки приближались, это была задорная мазурка. – А позвольте вас просить, что случилось с вашим экипажем, почему вы на дороге оказались одни в темноте?               
-А, кони пали, - махнул рукой Георгий.               
-Как оба сразу, - удивился Онегин.               
Георгий и Ася переглянулись, и Георгий сказал:               
-Все триста, в одночасье.               
Онегин сочувственно покивал головой и проговорил:               
-Прискорбно, отчего же такой мор напал на ваш табун?               
-А бог его знает, пока еще не определили, - сказал Георгий, а про себя добавил: «Продолжаешь гнать дурика, ну давай, давай».   
Карета ехала по освещенной аллее. Ася  смотрела в окно.
-Ну вот, больше не буду верить этой старой грымзе, Ирине Владимировне, - проворчала Ася. - Надо же, если бы я знала. Она говорила, что усадьба совершенно разрушена и необитаема. А тут шикарный архитектурный комплекс, наверное, какой-то богач восстановил. А скульптуры какие, ну прямо Петродворец, а может и Версаль… Если бы знала, что здесь так, ни за что бы не поперлась в такую даль, да еще машина сломалась, что теперь и делать? – она посмотрела на довольное лицо Георгия и добавила, - А с другой стороны, все же лучше провести ночь в обитаемом месте, чем в чистом поле.
-Да, неплохо, - проговорил Георгий. - Сейчас бы в ванну, после такой пыли. Надеюсь, хозяева позаботились оснастить  это древний памятник архитектуры современными удобствами.   
Пока они мечтали на пару об удобствах цивилизации, Онегин не сводил с них обоих удивленный взгляд.               
Карета остановилась. Первым из нее вышел Онегин,  протянул руку Асе, она вышла, за ней на землю спрыгнул Георгий. Усадьба сразу поразила их своим праздничным убранством. Огромные двери дома были распахнуты настежь. Гости фланировали по двору и по дому. Сам дом был весь в огнях. На балконе второго этажа над колоннами расположился оркестр, который играл легкую музыку. Вокруг царило веселье и непринужденность. Это сразу развеяло неясные ощущения в душах наших путешественников, и настроило их на веселье.               
-А здесь ничего, мило, - тихо прошептал Георгий на ухо Асе, - может быть, и покормят.               
-Кто про что, а вшивый все про баню, - рассердилась Ася, - не видишь, что здесь явно высшее общество собралось, вероятно, москвичи или питерцы, наших я не вижу, интересно на чем они добирались?
-На каретах, -  усмехнулся Гоша, указывая на ряд конных экипажей припаркванный в стороне от главного входа в большой усадебный двор.
Между тем карета  Онегина  въехала на пологий подиум вдоль колоннады дома и остановилась.
-Дума, что где-нибудь за домом прячется вертолетная площадка, - проговорила Ася. – Говорят, что сейчас все столичные богачи летают на собственных самолетах и вертолетах на такие вот сейшены.
Дверца кареты отворилась и первым вышел Онегин, протянул руку Асе, и проговорил:
-Прошу,  мадмуазель.
Но в раскрытую ладонь Онегина легла крепкая мужская ладонь Гоши, которого уже начинало раздражать такое пристальное внимание чужого мужчины к его девушке.
-Спасибо, месье, - проговорил он внушительно. Онегин в ответ лишь улыбнулся и отошел в строну. Гоша протянул руку Асе. Но она выскочила из кареты  сама, не воспользовавшись любезностью ни одного из мужчин.
               


Навстречу приехавшим из дома вышел пожилой высокий сухой мужчина  и с распростертыми объятиями кинулся  к Онегину.
-Евгений, ну наконец-то, я так рад, что вы выбрались из своего добровольного заточения, да не один, представьте меня, пожалуйста.
Онегин слегка поклонился и представил:               
-Штольц Андрей Иванович – хозяин дома, граф и графиня Белкины.               
-Очень, очень приятно, - проговорил Штольц, хотя в его взгляде была заметна некоторая настороженность.               
Георгий и Ася решили, что игра продолжается, и в ответ на любезность хозяина, ответили вежливыми поклонами.    
-Ну, что же прошу, присоединяйтесь к нашему веселью. Закуски и напитки на столах, так же их разносят, не стесняйтесь, чувствуйте себя, как дома,  - сказал Штольц, - а я, если позволите, украду  у вас на несколько минут, своего уважаемого соседа.
Сказал и утащил в глубину зала Онегина.               
-Классная туса, - проговорила Ася, - пошли, почавкаем чего-нибудь.               
-Пошли, - сказал Георгий, но больше ничего добавлять не стал, хотя его все происходящее вокруг начинало слегка напрягать. Почему? Он пока еще не мог себе объяснить, наверное, потому что не мог понять смысл происходящего. Он давно решил для себя: если вокруг тебя бессмыслица, то не стоит в ней искать смысл, просто расслабься и наслаждайся. Вперед.
Они подошли к длинному столу, на котором было выставлено угощение. Георгий налил шампанского и протянул бокал Асе.               
-Ну, что давай за наше забавное ДТП.               
-Давай, что бы нам удачно выбраться из этой передряги.         
Их бокалы слегка коснулись друг друга, а обоим показалось, что они услышали оглушительный звон, похожий на удар часов или колокола. Ася вдруг ощутила на себе взгляды всех окружающих. Ей показалось, что она одним взглядом вдруг охватила весь зал, и разом увидела всех, и не просто лица, а глаза всех, кто сидел за столами, танцевал в зале, курил на террасе. Она сделала один глоток и почувствовала легкое головокружение. Она покачнулась и чуть не выронила фужер. И мгновенно почувствовала крепкую поддержку под локоть.               
-Осторожно, мадмуазель, вам дурно? Разрешите предложить вам сесть?               
Ася обернулась, рядом с ней стоял мужчина лет шестидесяти. Он был полноват, но подтянут и атлетичен, голова его практически утратила растительность. Умные внимательные глаза под круглыми очками  в металлической оправе, смотрели сочувственно и проницательно одновременно.               
-Да, что-то мне действительно не хорошо, - согласилась Ася и, опершись на руку мужчины, отошла от стола.
Они дошли до небольшой кушетки. Ася присела на нее. Мужчина остался рядом.               
-Вам  что-нибудь принести? – спросил мужчина.               
-Нет, спасибо, - ответила Ася.               
-Если вам лучше, то позвольте мне удалиться? – сказал мужчина.               
-Да, конечно, - согласилась Ася.               
Мужчина поклонился ей и пошел в противоположную сторону. Ася видела, как он подошел и встал рядом с дамой. Они приветливо обменялись несколькими словами. Дама поглядела на Асю, улыбнулась ей и кивнула головой. Ася ответила тоже кивком  и улыбкой. К ней подошел Георгий.               
-Что случилось? – взволнованно спросил он. – На минуту тебя оставить нельзя, тут же уведут.    
Ася подняла на Георгия усталый взгляд и невольно сравнила его с тем мужчиной. Да, галантности Гоше явно не хватает. Как тот элегантный господин мило разговаривал со своей дамой. Может быть это из-за возраста, может быть Гоша тоже станет таким же степенным и вежливым, когда постареет. Она продолжала  разглядывать,  молча взъерошенного Гошу. Он был сейчас похож на молодого сильного шустрого щенка дворняжки, а тот был похож на взрослого дога. Да, породу никуда не денешь. Благородное происхождение в том мужчине во всем: в походке, в осанке, в сдержанном взгляде, в манере разговора. Сразу видно граф или князь.               
-А где ты был, почему ты не оказался со мной рядом? - обиженно проговорила Ася.               
-Ты знаешь, какое-то затмение, пил шампусик, и вдруг тебя уже какой-то старый козел ведет к дивану.               
-Он не козел, смотри, как он тепло относится к своей жене.
Георгий посмотрел на пожилую пару. Они, действительно выглядели очень трогательно. Оба седовласые, полноватые, у обоих очень добрые лица и трогательные улыбки. Он заботливо поправил на ней накидку, она нежно погладила его по руке.
-Да, очень трогательная пара, интересно кто они?
Мимо пробегал человек с подносом. Георгий остановил его и спросил:
-Извини милейший, скажи, пожалуйста, кто эти милые старикашки?
-Которые? – переспросил лакей, потом проследил за взглядом и указательным жестом Георгия, понял о ком его спрашивают и ответил: - А те, это граф и графиня Безуховы.               
-Кто? - В один голос переспросили  Георгий и Ася.            
-Безуховы, Петр Кириллович и Наталья Ильинична, - подтвердил лакей.               
Человек побежал дальше. Георгий присел рядом с  Асей. Они оба молчали ошеломленные. Первым молчание нарушил Георгий.               
-Послушай, это прикол такой или мы сошли с ума, Евгений Онегин, Андрей Штольц, Пьер Безухов и Наташа Ростова.
-Не знаю, а может…, - проговорила, припоминая Ася, - помнишь, как в школе были литературные  костюмированные балы.               
-Хочешь сказать, что это просто костюмированный бал? В такой-то глуши? – рассмеялся Георгий, - колхозники прикалываются, развлекаются чтением русской классики? Чушь собачья, у тебя киношное представление о сельских жителях. Ты, наверное, думаешь, что все трактористы в селах средней полосы России с лицом Вячеслава Тихонова, все поголовно играют на сцене Незнамова и поют лирические песни шикарным баритоном.
-Да ничего я не думаю, - обиженно проговорила Ася.
Она не знала, что ответить. Мысль о костюмированном бале была для нее сейчас единственно приемлемой. Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, но Ася заметила, что к ней направляется молодой высокий брюнет в форме поручика.
-Разрешите ангажировать вас на тур вальса.
-Конечно, - ответила Ася и встала на встречу поручику.
Георгий ничего не успел сказать, так быстро произошло это приглашение. Это было похоже на бегство. Ася просто сбежала от продолжения разговора. Теперь ему оставалось только наблюдать издалека, как они вышли на середину зала и закружились в вальсе.               
-Нас никто не представил, разрешите отрекомендоваться, поручик  Печорин.
-Ася.
-Вы прекрасно танцуете.
-Спасибо, - ответила Ася с улыбкой, ей было приятно кружиться в вальсе с этим блестящим офицером, она испытывала удовлетворение от того, что она легко и непринужденно вальсирует в этом зале, среди шелков и кринолинов в своем хотя и удобном, но таком  неуместном джинсовом костюме.
Ася и Печорин обменялись взглядами. Его взгляд соблазнял, звал. Ася ощутила в нем сильнейшее мужское обаяние. Пожалуй, этот персонаж очень неплохо играет свою роль, он действительно похож на того, который легко соблазнял красавиц любого сословия и  возраста.               
-А как вы, прекрасное дитя, попали на этот маскерад? – спросил Печорин.               
-Совершенно случайно,  нас по дороге прихватил с собой Онегин.               
-А так вы и есть те самые американцы? – улыбнулся Печорин. - И как вам у нас?               
-Замечательно, мне очень нравится, - восторженно отозвалась Ася, - извините, а вы часто собираетесь здесь такой компанией?               
-Нет, но Штольцы очень гостеприимные, они принимают всех. К сожалению, я редко бываю в этих краях, вот и завтра снова отбываю на Кавказ.               
Последнюю фразу он проговорил с искренней грустью. Ася снова отметила, что он прекрасно вжился в образ. Тем временем вальс закончился. Печорин собрался проводить Асю на место, но она заметила, что Георгия на месте нет, и предложила:
-Пойдемте на террасу.
-С удовольствием, а ваш кавалер не будет против?               
Ася снова посмотрела на то место, где был Георгий, убедилась, что его на месте нет, и проговорила с грустью в голосе:               
-Не будет, моему кавалеру параллельно, где я и с кем.               
Они прошли через зал, и вышли на открытую террасу, откуда зал прекрасно просматривался. Сквозь большие французские окна и Настежь раскрытые двери было видно, как люди танцуют, прохаживаются парами, компаниями и поодиночке. Георгия не было видно нигде.   
-Извините, мадмуазель, боюсь показаться не скромным, - начал осторожно Печорин, -  вы сейчас произнесли странный геометрический эпитет, я не совсем понял его смысл.
-Какой? – нахмурилась Ася, - а параллельно что ли?
-Именно, почему ему параллельно и с чем?
-Ну, это сленг такой, типа фиолетово, по барабану, ну короче ему все равно.
По мере того, как она говорила, глаза Печорина становились все тоскливей, а сам он мрачнел.
-А, все равно? Так вероятно говорят в Америке? Да? Я понял, это сложности перевода.
Ася улыбнулась, и не стала разочаровывать своего собеседника. Совсем заигрался, еще не хватало, чтобы он как мама начал учить ее правильно разговаривать. Она просто кивнула головой и ответила.
-Ну, как бы в этом роде.
И Печорин завис, как сломанный компьютер, но Ася не верила в искренность его реакции, поэтому поменяла тему разговора.               
-Поручик, расскажите мне о тех, кто сегодня на балу, - попросила она, -  хочется немного познакомиться со всеми.
-Извольте, - оживился Печорин, - видите вон тот щеголеватый и неприятный, все время с кем-то спорит это Александр Андреевич Чацкий. Только сегодня прибыл, как говорится с корабля на бал.               
Ася давно заметила мужчину, который в правом углу залы спорил сразу с тремя оппонентами. Причем было заметно, что этот спор не приносит ему удовлетворения, он лишь сдержанно отвечает на реплики стоящих рядом мужчин. Один был пожилой грузный генерал в мундире с эполетами и большими пышными бакенбардами. Второй собеседник тоже был не молод, в нем Асю поразил прищуренный хитрый, недобрый и подозрительный взгляд. А третий был примерно ровесником Чацкого. Он больше молчал, поглядывая на двух старших коллег
- А почему неприятный?- спросила Ася.               
-Понимаете, он не вписывается в здешнее общество, он чужой здесь. Общество его не любит, а он и сам не стремиться нравиться обществу, - ответил Печорин.               
Ася посмотрела на Печорина. Гордый профиль, холодный слегка презрительный взгляд, полуулыбка.
-А разве вы не такой же?- спросила Ася.               
-Я? – Печорин немного задумался и ответил: - Возможно, но я никогда не выставляю напоказ свое презрение к обществу. И общество мне благоволит.               
-А чем же вам так не нравится общество? – спросила Ася.               
-Общество?               
Печорин задумался, обвел туманным взглядом зал, и ответил:         
-Да вы правы, нельзя любить или не любить это общество, если ты сам его часть. В сущности, и я сам такой же, как все они. Я такой же презрительный, как Онегин. Такой же озлобленный, как Раскольников.               
-А Раскольников тоже здесь? – удивилась Ася.
Печорин кивнул и указал еле заметным кивком на противоположный угол зала.               
-Да, он всегда сидит в уголочке, и всегда один, - сказал Печорин. - Вы знаете, про него рассказывают страшные вещи, говорят, что когда он был студентом, он …               
-Да, да, я знаю,  - прервала Печорина Ася, - а вы можете нас познакомить?               
-Пойдемте, представлю вас.               
Они прошли через зал. В угловой нише за ломберным столиком, раскладывая пасьянс, сидел высокий сухой старик с жидкой бородкой и почти лысой головой. Он был в черном застегнутом наглухо сюртуке. Его руки с длинными узловатыми пальцами, как спруты выхватывали очередную карту, медленно несли до нужного места на столе и выкладывали аккуратно, как будто  каждая карта несла что-то действительно тайное и очень важное.
-Родион Романович, разрешите вам представить нашу гостью из Америки, Ася, Родион Романович Раскольников. Она очень хотела с вами познакомиться, а я извините, должен раскланяться, мне пора собираться.
-Счастливо вам, Григорий Александрович, берегите себя, - проговорила Ася, ее рука сама как-то поднялась и перекрестила Печорина.               
Она протянула ему руку, Печорин поцеловал ее, быть может, чуть теплее, чем того требовал этикет. Ася почувствовала, как вспыхнули ее щеки. На какое-то мгновение она вдруг почувствовала, что ей очень жалко, что Печорин уезжает. Жалко не просто расставаться с ним, а жалко расставаться именно с ним.               
Пока они разговаривали, Раскольников стоял вежливо улыбаясь. Печорин ушел. Ася несколько минут стоя смотрела ему вслед. Раскольников обошел столик и придвинул Асе стул.               
-Присаживайтесь, пожалуйста.               
Ася села. Раскольников занял свое место напротив. Он снова взял в руки карты и обратился к Асе:
-Вы не против?
-Нет, конечно.
Она смотрела на этого старика с большим удивлением. В ее понимании Раскольников был молод, с горящими глазами, с нервным лицом, а сейчас перед ней  примирившийся с действительностью старик.
Раскольников оторвался от карт и спросил:
-Так почему же вы хотели со мной познакомиться. Я, надеюсь, что это не банальное любопытство? Я устал от этого. Вы знаете, я думал, что за столько лет обо мне уже забыли люди, но нет – помнят. Вот так  вот, стоит один раз в молодости поступить не правильно, и на всю жизнь пятно.
Говорил он твердым, хотя и немного скрипящим голосом.
-Ничего себе, не правильно, - пробурчала себе под нос Ася.
-Что вы сказали?  - не расслышал Раскольников.
-Да нет, ничего, - напустила на себя равнодушие Ася, - Родион Романович, а вы ведь были отправлены в каторгу?
-Да, и я свое отбыл, - снова неприязненным тоном ответил Раскольников, он всем своим видом показывал, что ему неприятен этот разговор, - потом еще двадцать лет мы прожили в Сибири, не имея возможности возвратиться в Петербург.               
Ася кивнула головой, она удовлетворила свое любопытство, но остался еще один вопрос, который ее… нет, не мучил, но иногда, когда она видела по телевизору репортажи о громких преступлениях, возникал: чем можно оправдать преступление? И можно ли его оправдать? Как часто убийство совершалось преступником, двигаемым синдромом Раскольникова. Но задать этот вопрос она не посмела.               
-А как  поживает Софья Семеновна? – спросила Ася.
Раскольников поднял на нее глаза. Она поняла сразу все по его взгляду. Столько в нем было тоски, столько в нем было горя. Раскольников положил  карты на стол. Правую руку, заметно дрожащую, поднял к виску и потер его, потом слабым, но твердым голосом проговорил:               
-Сонечка моя умерла. Два года, как уж схоронил я моего ангела-хранителя. Отмучилась бедная, безвинная душа. Отстрадала.
Ася склонила голову и проговорила:
-Страдания отчищают, страдания нужны.
Раскольников поднял голову и глянул на нее и взгляд его изменился, он стал строгим и напряженным, и спросил:          
-Откуда вы про нас столько знаете?               
-Так, я читала… «Прес-с…, - она осеклась, потом нашлась и добавила, - о вас много писали в газетах.               
-Да, да, - растерялся Раскольников,  - да, но это было давно, вас тогда скорей всего и  помине не было, кто вы мадмуазель?         
Ася вдруг ощутила страх, чувство загнанного в угол. Мозг лихорадочно выдавал варианты дальнейшего действия: а). рассмеяться и сказать, что писала в восьмом классе реферат по образу Раскольникова; б).  наврать чего-нибудь в стиле – А мне рассказала бабушка; в). сказать правду, что этот образ не соответствует ее представлению о Раскольникове, что он не мог превратиться в такое жалкое, забитое существо, а где же дух бунтарский? И вдруг решила, что лучший способ обороны  наступление.       
-Послушайте, мне все время хотелось у вас спросить, вы, когда убивали несчастную Алену Ивановну и ее сестрицу, вы думали, что жизни лишаете живого человека, душу крещеную губите, вы философ хренов, адвокат убийства? Вы знаете, что благодаря вам, вторую сотню лет преступники оправдывают свои грехи тем, что имеют право на убийство, как высшее существо. Ваша преступная теория легла в основу фашизма, геноцида, массовых религиозных войн.
Ася говорила так напористо и так горячо, и так наступала на Раскольникова, что он подскочил со своего места, отшатнулся от нее, замахал руками и прошептал:
-Я никого не убивал.
Ася осеклась. Этих слов она ожидала меньше всего. Что угодно – оправдание, отговорка, наступление, ответное обвинение.               
-Как не убивал? – растерянно спросила она.               
Раскольников обессиленный, сел на место  и  начал рассказывать, глядя в пространство, невидящим взглядом.               
-Я действительно написал статью, в которой подводил некую теорию, превосходство одного человека над другим и  дарования более высокоразвитым существам, более высоких возможностей. И меня действительно долго мучил этот вопрос, так долго, что я заболел.  Я, действительно, думал, что если вот убить такое ничтожество, как старуха процентщица, то на высшем суде и отвечать за нее не придется. Ведь изначально мы не были друг другу равны. И что стоит жизнь такого существа, как Алена Ивановна?
-Вы намеренно не называете ее человеком, считая человеком только себя? – проговорила Ася.
Раскольников пропустил ее восклицание мимо ушей, казалось, что он вообще ее не услышал. Он говорил с таким чувством, как будто долго жаждал этого откровенного разговора, он ему был нужен, он давал ему облегчения:               
-Но в тот день я пошел не убивать ее, я просто хотел вернуть часы отца. Поэтому и соорудил муляж, поэтому и топор взял. Сначала я думал, что она будет долго разматывать мой муляж, а я в это время украду часы. Я же видел, куда она их убрала. Потом думал, ежели, она откажется от заклада, я просто пригрожу ей, и она отдаст.
Раскольников замолчал, перевел дух, потом повернулся к Асе лицом и заговорил с жаром в голосе:
-Но когда я пришел, она… то есть они… были уже мертвые. От испуга я выронил топор, он упал и перепачкался кровью, мне надо было сразу вызвать полицию, но я  испугался. Я подобрал топор и убежал. Потом я слег, заболел, и возможно бы так и умер, но богу было угодно, что бы я прошел все испытания и претерпел все страдания. Теперь я знаю точно, что наказания без вины не бывает. Почти случайно написанное мною слово, наделало столько бед, что каторга моя и ссылка, не искупает моего греха.               
-А кто же убил?               
Раскольников вдруг рассмеялся и проговорил:               
-Такой же точно вопрос я задал Порфирию Петровичу, и он мне ответил, что убил я.               
Это было неожиданно. Воинственный настрой Аси  уже полностью растворился. И человек перед ней, вернее тот образ, который вызывал у нее много лет довольно спорное отношение, сразу же приобрел совершенно иное звучание.               
-Да, я помню, - в задумчивости проговорила Ася, потом поймала на себе напряженный взгляд Раскольникова и поспешила задать вопрос: - А зачем же вы тогда признались в убийстве?               
-Я? – вопрос не был для Раскольникова неожиданным, он сам себе задавал его не раз, но никак не ожидал, что его задаст кто-нибудь еще, - Сонечка сказала, что надо страдать, что бы отчисться, потом этот красильщик признался в убийстве и шел на страдания, что бы отчиститься. И я подумал, а смогу ли я так? На страдания, ради очищения. И я признался. И я страдал…
Несколько минут они просто молчали. У Аси вдруг перевернулось все ее представление о сверхчеловеке Раскольникове. Для нее он теперь стал просто слабый, безвольный и бесхарактерный, человек, которому дарован был огромный талант мыслителя, философа, так и не смог реализоваться из-за трусости. Даже тот роковой поступок и то совершил не он.
Она вдруг поймала себя на мысли, что думает об этом Раскольникове, как о настоящем, о реальном. А между тем это просто костюмированный бал. Однако этот человек талантливо играет свою роль, хотя этот образ и не соответствует ее представлению о том самом Родионе  Раскольникове, который волновал миллионы умов во всем мире.               
Она поднялась и хотела уйти, посмотрела на Раскольникова и вдруг неожиданно для самой себя спросила:
-И вы собой довольны?
Раскольников тоже встал и ответил:
- Не мне судить об этом, но я доволен тем, что хотя бы один раз в жизни смог совершить поступок, которым могу гордиться.
-Поступок длинною в жизнь, - проговорила  Ася.
Она медленно побрела на террасу. Здесь было пусто. Часть гостей уже разъехалась. Часть осела в других комнатах за игрой в карты. Дамы, собравшись в розовой гостиной, беседовали о  чем-то своем. Часть мужчин удалилась в курительную комнату.  Ася вдруг ощутила страшную усталость. Она присела на скамейку в нише и задремала.



Георгий раскурил трубку с длинным мундштуком и сел в кресло. Двое немолодых мужчин  тихо беседовали  у окна. Георгий посмотрел на них и не смог определить героев, каких книг они изображают. На обоих длиннополые сюртуки,  оба напомаженные и завитые, у обоих в руках по трубке. Явно представители девятнадцатого века, явно дворяне, явно горожане. Их можно было бы встретить и  у Толстого, и у Тургенева и у многих других классиков. Наверное, они не нашли для  себя образы и нарядились «а-ля универсаль», решил Георгий.               
В комнату вошел Онегин. Увидел Георгия, подошел.
-Вы позволите? – он присел  за один стол с Гошей, взял трубку и занялся ее набиванием.
Георгий, не отрывая глаз, следил за пальцами Онегина. Тонкие, ловкие, но неторопливые движения, и не одного лишнего. Такое впечатление, будто он наслаждается самим процессом. Наконец трубка была раскурена. Онегин с наслаждением выпустил струю дыма и отвалился на спинку диван.               
-Ну и как вам у нас на балу? – спросил Онегин, он заметил, как Георгий наблюдал за его работой. Теперь его немного волновал повышенный интерес этого молодого незнакомца к его скромной персоне.               
-Ничего, много забавных персонажей, - ответил Георгий, - правда,  я  не всех узнаю. 
Онегин улыбнулся снисходительно, обвел взглядом всех присутствующих в курительной комнате и  спокойно проговорил:               
-Ну, это и не мудрено, вы же из Америки, вряд ли там так популярно наше высшее общество.               
Георгий с улыбкой изумления посмотрел на Онегина и ничего не сказал. Этот сноб действительно себя возомнил представителем высшей российской знати. Надо же, гусь какой.               
- А кто эти два уважаемых молодых господина у окна? – спросил Георгий.               
-Которые? Ах, эти. – Онегин на мгновение вскинул взгляд на стоящих у окна мужчин, потом равнодушно проговорил: - Это два самых благополучных человека в мире. Хотя, в молодости каждому из них вольнодумные мысли были не чужды. Это Аркадий Кирсанов и Александр Адуев.               
Георгий на секунду задумался. Что-то знакомое промелькнуло в звучании этих слов. Однако эти два имени не были на слуху, как Онегин или Безухов. Он припоминал их, понимал, что это тоже из курса школьной программы по литературе, но…  понял только то, что у него пробел в литературе.
Напряженную работу его памяти, видимо, заметил и Онегин и дал подсказку:
-Кирсанов из Марьина, а Адуев недавно вышел в отставку, служил в Санкт-Петербурге, достиг чинов высоких, и вернулся в свое родовое поместье в Грачи.
Эта географическая справка мало помогла Георгию, но вот сочетание Аркадий Кирсанов все время ассоциировалось с другим каким-то именем и-и-и … вот он светлый миг прозрения: Аркадий Кирсанов, как же это же друг Базарова, ну конечно, бунтарь Базаров умер, а этот… гладкий, сытый, прямо само благополучие. Хотя, а чего от него было еще ждать? Эти дети повторяли путь своих отцов. Его батюшка тоже успокоился, и прожил счастливо всю оставшуюся жизнь. А второй, постой, постой, Александр Адуев. А уж не Обыкновенная ли это история, ну конечно, точно, но это не из школьной программы. Хотя, какие «отцы», такие у них и истории, обыкновенные.               
Георгий улыбнулся собственным мыслям, выпустил струю дыма и обернулся к Онегину. Только теперь заметил его настороженный взгляд.               
-А что? – спросил Георгий.               
-Нет, ничего, но вы странно себя ведете, господин Белкин, - ответил Онегин.               
-Я? – Георгий рассмеялся, - это я себя веду странно?             
Он вскочил с места, бросил трубку на стол и направился к выходу, крича на ходу:
-И это он говорит мне, нет, вы только послушайте, это я себя странно веду, - он кричал на ходу, обращаясь к каждому встретившемуся на пути. - Полный дом придурков, возомнивших себя жителями книжной полки, а я вдруг странно себя веду. – Он остановился на середине танцевального зала, осмотрел всех, и продолжил: - Я, по крайней мере, не выпендриваюсь, не претворяюсь, что я  какой-нибудь Чацкий или Скалозуб.
Проговорив последние слова, Георгий заметил, как затих зал, а от группы мужчин, стоявших у стены зала отделились двое и подошли к нему. Один более молодой проговорил:               
-Потрудитесь объясниться, милостивый государь, на каком таком основании  вы, в столь непочтительной форме поминаете наши имена?               
Георгий почувствовал, как холодеет у него спина, моментально пересохло во рту, и слегка закружилась голова.  Ну да, ну конечно же, молодой в штатском с задиристым хохолком на в волосах и пожилой с генеральскими эполетами, господи, вот уж действительно горе от ума. Он ничего не нашел лучшего, как предложить:               
-Господа, пойдемте, выпьем.               
Скалозуб улыбнулся, по-отечески похлопал Георгия по плечу и сказал:               
-Вот вам, пример милейший Александр Андреевич, пример моей правоты, я же вам говорил, что от ученья весь вред, что в книгах все врут.               
Чацкий пристально поглядел на Георгия и сказал:               
-Извините, но он просто пьян, причем тут книги и ученье.      
Теперь скалозуб пристальней пригляделся к Георгию и сказал:               
-Ну, а в этом, как раз ничего страшного и нет,  а весь вред только от учености, поверьте мне, вот такие неокрепшие души, пропитанные вольтерьянством и вольнодумством, и сходят с ума.               
Они продолжая спорить снова вернулись к своей компании. Георгий ощутил сильнейшее головокружение. Зала вокруг него так и заходила ходуном, лица  присутствующих исказились. Георгий вдруг громко расхохотался и сел на пол по середине танцевального зала, он смеялся истерическим смехом  произнося:      
-Все в книжках врут, все в книжках врут, все в книжках врут, и вы все не настоящие, и я никогда не поверю, в то, что вы настоящие, и вы не сведете меня с ума.               
Георгий услышал голос, но не увидел говорящего:               
-Трудно свести с того, чем не наградил бог. 
Георгий быстро поднялся и начал оглядываться по сторонам, но сквозь искаженное марево окружающего пространства смог увидеть только ссутулившуюся мужскую фигуру, которая опираясь на трость, медленно удалялась в сторону открытой террасы.



               
-Владимир, как вы здесь? – услышала Ася тихий женский шепот.
-Я приехал за вами, - ответил горячий мужской, слегка хриплый голос.
Ася не видела говорящих, но по голосу можно было догадаться, что это были мужчина и женщина, они молоды и, явно, не равнодушны друг к другу.  Ася затаилась.
-Маша, я не смог жить без вас. Видит бог, я честно пытался забыть вас. Я уехал, я искал смерть в войне, но все это пустое. Каждый раз передо мной вставал ваш светлый образ.
-Не надо, Владимир, вы не правы. Я замужем,  у меня нормальная благополучная жизнь, вы явились сломать ее. Я умоляю вас - уезжайте. Мой муж будет в гневе, если узнает, что мы с вами встречались.
-Маша, вы счастливы? – спросил мужской голос.
-Не надо, я прошу вас.
Голос женщины, то, как она произносила слова, как неровно и тяжело дышала, не давал поводов для сомнения - она не счастлива и она все еще не равнодушна к тому, кого называет Владимиром.               
Оставаться дальше незамеченной было неприлично, и Ася решила обозначить свое присутствие легким кашлем.       
-Кто здесь? – испугалась Маша, - мы здесь не одни, о боже, нас подслушивали.               
-Кто там? А ну-ка выходи! - грозно проговорил Владимир.          
Ася вышла из своего укрытия.               
-Простите меня, я не нарочно стала свидетелем вашего разговора, я просто уснула в нише, - заговорила она,  но вы можете не волноваться, я никогда, ни под какой пыткой не выдам вашей тайны.               
-Кто вы? – спросила Маша, разглядывая странно одетую Асю.               
-Я Ася, Анастасия да это и не важно.               
Она смотрела на мужчину. Ему было за тридцать. Лицо его пересекал глубокий шрам, виски его поседели, но в глаз все тот же азарт и бесстрашие, точно такой же вероятно, когда он возглавлял  свою крестьянскую армию, или когда убивал медведя в имении Машиного отца, самодура Троекурова.               
-Вы Владимир Дубровский? – узнала его  Ася.
Владимир насторожился и, немного смутившись, сказал:
-Я … нет, теперь меня зовут Сильвио Сальваторе. Я итальянец, - говоря, последнюю фразу он стал говорить с итальянским акцентом.
-Сильвио, ну конечно, - проговорила Ася, вспоминая еще одного пушкинского героя, если бы Дубровский получил свое продолжение, то возможно таким продолжением стал его Сильвио. – А вы княгиня Верейская? Если не ошибаюсь Мария Кирилловна?               
Маша находилась в том самом возрасте, когда мужчины  о женщине, причмокивая губами и посылая воздушный поцелуй, говорят – самый смак. Она была хороша необыкновенно. Красива, ухожена, дорого и со вкусом одета. Только глаза выдавали ее страшное одиночество в золотой клетке. А еще в ее взгляде читался страх. Тот самый безотчетный интуитивный страх, когда человек боится всего, боится самого страха.               
Этот страх научил ее быстро реагировать на возможную грозящую опасность. Она в любую секунду готова спрятаться, защитить себя, любым доступным способом. И теперь она поступила, как должна была, как считала нужным.  Она просто посмотрела на Дубровского и сказала:               
-Я ухожу.               
-Постойте, Маша, - кинулся за ней Дубровский, -  вы мне так ничего и не ответили.               
Он схватил ее за руку. Она постаралась вырваться, но он удержал ее. Тогда она сморщилась от боли и сжалась вся, и тихо выдавила из себя:               
-Осторожней, синяки будут.               
-Что? – не понял Дубровский, но отпустил руку своей любимой женщины. Взгляд его стал растерянным и испуганным одновременно.  Он ничего не понимал.               
          А Ася все поняла сразу. Она быстрым движением подошла к Маше и сдернула накидку с обнаженных рук Марии. Чуть выше локтя они увидели большие черные синяки.
Маша вздрогнула и закрыла синяки ладонями, как будто старалась прикрыть наготу, опустила низко голову и беззвучно заплакала.               
Дубровский наклонился, погладил Машу по руке и проговорил с тихим гневом в голосе:               
-Негодяй, я его убью.               
-Нет, - прокричала Маша и кинулась на грудь любимому.
Владимир нерешительно обнял Марию, потом его движения стали смелей. Он обнимал ее, гладил, целовал.               
Несколько минут на террасе слышались только всхлипы и вздохи. Ася отошла от влюбленной пары, не желая им мешать. Немного постояла в стороне, а потом вернулась.
-Простите, Маша, у вас дети есть с князем Верейским?
Маша отстранилась от Владимира, достала из сумочки кружевной платок, промокнула глаза и сказала:               
-Нет. Бог не дает мне такого счастья.               
-Причем тут бог, - в сердцах проговорила Ася,  - просто дети рождаются от любви, а ни вы не любите своего мужа, ни он не любит вас, вот и вся песня.               
-Что, простите? – переспросил Дубровский.
Ася рассмеялась, у нее вдруг мелькнула мысль, что если бы Дубровский оказался в молодежной среде двадцать первого века, то он вряд ли бы вообще понял, о чем разговаривают люди, раз он не понял даже такого простого оборота, который употребила Ася.               
Асю вдруг озарило:               
-Слушайте, а что вас удерживает, Владимир, берите вы свою Марию в охапку и мотайте куда подальше.               
Дубровский и Маша переглянулись:               
-На каком языке она говорит? – спросила Маша.
-Вот, блин, тупые, - рассердилась Ася, - да на русском я говорю. Вы же приехали, так чего же вы ждете. А ты что думаешь? Ты думаешь, муж твой скоро помрет, и ты еще выйдешь замуж и будешь счастлива? Да не фига, ты каждого своего мужика будешь сравнивать с этим, - Ася бесцеремонным жестом ткнула Дубровского в грудь, - Это давно уже доказано наукой. И ничего другого не придумано, Либо как папа, либо как первая любовь.  Так вот же он стоит,  твоя первая любовь, иди с ним и будь счастлива.               
Пока Ася говорила, Дубровский и Маша смотрели на нее искренним любопытством.               
-Вы понимаете, что она говорит? – спросила Маша у Дубровского.               
Дубровский, до этого смотревший и слушавший Асю с неимоверным напряжением мысли, вдруг расслабился, усмехнулся и ответил:               
-Кажется, понимаю, - Дубровский взял Марию за руку и, уже обращаясь к ней, проговорил: – Она предлагает нам бежать, и я вам драгоценная моя Мария Кирилловна предлагаю тоже самое.               
-Бежать, - испугалась Маша, - а как же мое слово, данное перед алтарем? Нет, нет, я не могу.               
Однако как не уверенно говорила она это, дало надежду ее собеседникам. И все же на минуту все задумались. Ася понимала, что Мария законная жена другого человека пред богом и людьми, как отказаться от этого. Нарушить клятву – все равно, что потерять честь, для дворянина и благородного человека, которым был Дубровский - это было не допустимо. Как быть?
-Тогда остается только одно, - проговорил Дубровский и вынул, откуда–то, из-за спины пистолет, - я убью его и дело с концом, и вы наконец-то будете свободны.               
-Ага, а вы попадете на каторгу, - сказала Ася, - она будет свободна, но одинока и вряд ли она дождется вас, что бы после двадцати лет разлуки вместе с вами умереть в тихой деревенской глуши.               
-Не надо, Владимир, - умоляюще проговорила Маша, - он не достоин вашего гнева.               
          Дубровский снова нежно обнял Марию. Ася заметила, что он перестал стесняться и с удовольствием проявляет свою нежность к Марии.               
-Стойте, я поняла, вспомните вашу клятву у алтаря, точно, и покуда смерть не разлучит вас …, - проговорила Ася и сама испугалась сказанного. Эти слова оказались не к месту, они сыграли роль остужающего ведра воды. Мария и Владимир, отскочили друг от друга.    
-Вот именно, только смерть моя или его может разлучить нас, - проговорила Мария.               
Ася поспешила исправить свою оплошность:            
-Нет, нет, стоп, не то… подожди, подожди, да-да, вот -  он же клялся, что будет любить вас, и не будет обижать?               
Мария пожала плечами и произнесла:               
-Кажется.               
-Вот-вот, а разве он выполняет свою часть договора? – сказала Ася.               
Мария  нахмурила брови и произнесла:               
-Не судите, да не судимы будете.               
-Да и не сужу я, - разгорячилась Ася, - просто, если договор одной из сторон не выполняется, вторая сторона тоже может считать себя свободной от договорных обязательств. Это вам любой юрист скажет, да и просто по-человечески, если ваш Верейский козел, сам бог велел его кинуть, не будьте и вы лохами.               
-Что сделать? – снова не поняла Мария и вопросительно посмотрела на Владимира.
-Кем быть? – переспросил Дубровский.
-А не важно, - махнула рукой Ася, - действовать надо, а то вас хватятся.               
А Дубровский понял, какого мощного помощника получил он в лице странной незнакомки в голубых штанах и грубой ковбойской куртке.               
-Я все понял, Маша, нам нужно бежать, сейчас, немедленно, - проговорил Дубровский и обнял Машу за плечи.
-Куда? Князь очень влиятельный человек, нам не будет жизни ни в одной стране, я уж не говорю о России.
-О, это даже и не волнуйтесь, - проговорила Ася, - у вас Владимир Андреевич итальянский паспорт, насколько я понимаю?               
-Да, - кивнул головой Дубровский.               
-Сейчас тысячи итальянцев ломанулись через океан,- заговорила Ася, не обращая внимание на  недоуменные взгляды Марии и Владимира, - потом они там создадут свою итальянскую мафию и будут очень популярны… некоторые из них?
Маша и Дубровский снова переглянулись.
-Так, проехали, - сказала Ася, заметив, наконец, удивленные взгляды собеседников, - короче, прямо сейчас, рвете когти, ой, простите, едите в Одессу. Там нанимаете контрабандистов и с ними переправляетесь в Турцию, оттуда до Италии рукой подать, а потом садитесь на пароход с переселенцами и едите в Америку.
-Куда? – удивились Маша и Дубровский.
-В североамериканские соединенные штаты, - проговорила Ася таким тоном, как будто перед ней были глухонемые. – Там сейчас сам черт не разберет, переселенцев пруд пруди, вы там как раз впишитесь.
-Я не понимаю, о чем она говорит, - пролепетала Маша в крайней степени испуга. Голос ее был робок, но все же, и Дубровский, и Ася поняли, что крепость пала, что последнее сопротивление сломлено.               
Внезапно в зале послышалось какое-то оживление. Кто-то громко разговаривал, даже похоже было, что назревал скандал. Ася оглянулась и увидела в толпе в зале Георгия и еще несколько мужчин. О-о-о, надо торопиться.


               
Георгий перестал смеяться, поднялся на ноги и постарался рассмотреть мужчину. Одет незнакомец по моде начала 19-го века. Однако нечто странное было в его костюме, сочетание сюртука и высоких сапог, как-то не очень подходило к балу.  Георгий догнал его, дернул за руку и спросил:               
-Кто вы? – спросил Георгий.               
-Я? – немного удивился незнакомец и ответил, - меня вы вероятно не знаете, я просто Путешественник, и здесь я проездом, из Петербурга в Москву.
-А… да, да, как же помню «Путешествие из Петербурга в Москву», Александра Радищева. Послушайте, но ведь тогда получается, что вы есть сам Радищев? Так?               
Незнакомец приложил палец к губам и проговорил:               
-Т-ш-ш, не надо лишних слов.
-А как вы здесь? Ведь вы же приняли яд, - удивленно проговорил Георгий, - хотя  я вас понимаю, после Петропавловской крепости, и после сибирского острога, и снова угроза повторения этих мучений… да уж, лучше яд.               
Путешественник снова загадочно улыбнулся и проговорил:      
-Вы меня с кем-то путаете, я Путешественник….
Сказал и быстрым шагом пошел  к выходу из здания. Георгий поспешил за ним, но натолкнулся на кого-то из гостей, извинился, снова рванулся к выходу, но налетел на колону, и потерял Путешественника из виду.               
Георгий вышел на улицу, остановился на крыльце. Посмотрел на темное непроницаемое небо. Потом посмотрел на часы. Они остановились на восьми часах. Сколько мы здесь уже? Часа три, как минимум. Когда же рассвет? Хоть бы поскорее уйти отсюда. Из этого дурдома. Аська еще куда-то пропала. Пойти поискать ее.               
 Из дома вышли, мирно беседуя, Аркадий Кирсанов и Александр Адуев. Георгий отошел в сторону и прислушался.
-Так уж вы непременно к нам Александр Федорович, мы будем рады, - проговорил Кирсанов.
-Непременно, как  только буду в ваших краях, заскочу, хочу засвидетельствовать свое почтение вашей супруге.
Они обменялись еще несколькими любезными фразами,  Адуев сел в коляску и уехал. А Кирсанов достал из жилетного кармана часы, взглянул на  них, захлопнул крышку и повернулся, что бы вернуться в дом.
-Сколько времени? – спросил у него внезапно возникший из темноты Георгий.
Кирсанов вздрогнул, отшатнулся и ухватился за сердце, медленно, поворачиваясь всем корпусом,  оглянулся, заметил Георгия,  облегченно вздохнул.               
-Милостивый государь, кто позволил вам так пугать людей, - прохрипел Кирсанов.               
И вдруг он начал медленно сползать по колонне, к которой прислонился. Георгий кинулся к нему на помощь, подхватил его и повел  к скамейке, стоявшей у стены. Усадил, распустил ему галстук и расстегнул жилет. И принялся махать руками перед его лицом.               
Кирсанов начал дышать ровней, потом и взгляд его стал осознанней. Георгий тоже успокоился, хотя сначала испугался не на шутку.
-Вам легче? – спросил он, потом пробурчал себе под нос, - не хватало еще стать виновником гибели кого-нибудь их этих обитателей хрестоматии.               
-Да, значительно, благодарю вас мой друг, - ответил слабым голосом Кирсанов, - сердце, знаете ли, в последнее время сдает, возраст.               
-Конечно, полтора века без малого, - проговорил еле слышно Георгий.               
-Что вы сказали? – переспросил Кирсанов.               
-Беречь себя надо, - сказал вслух Георгий, а про себя добавил: - Странички подклеивать, корешки подшивать, а может и на переплет отправлять пора.               
Кирсанов сел немного ровнее, так, что бы видеть Георгия. Присмотрелся к нему и спросил:               
-Позвольте узнать, с кем имею честь общения?               
-Георгий Белкин.               
-Очень приятно господин Белкин, имею честь представиться  - Аркадий Николаевич Кирсанов, помещик.            
-Да, знаю я, - грубо ответил Георгий, и вдруг неожиданно для самого себя добавил: - друг Базарова.               
Аркадий вздрогнул, как будто увидел призрак далекого прошлого. И ничего не сказал. Георгий заметил нервную реакцию Кирсанова.
-С чего это серчишко побаливает? – спросил Георгий с издевкой в голосе. -  Или совесть мучает? Вы же благополучный человек. Откуда же муки совести?               
Кирсанов выпрямился и тихо проговорил:               
-А почему меня должна мучить совесть? Я честно прожил свою жизнь, мы с моей Катенькой вместе уже почти сорок лет, я даже не изменял ей никогда.               
-Ой, ли, господин Кирсанов, неужели не одна крепостная девушка не тронула барского сердца? – продолжал Георгий.          
Кирсанов поморщился, видно было, что ему неприятен этот разговор.               
-А себе? – вдруг спросил Георгий.
-Что себе? – не понял вопроса Кирсанов.
-А себе вы не изменяли?  - сказал Георгий.               
-И себе, - неуверенно сказал Кирсанов, - я не понимаю, в чем вы меня обвиняете.
Он говорил дрожащим голосом, и сложно было определить, душит его гнев или все же чувство подсознательного страха.
Георгий откинулся на спинку скамейки и спокойно  ответил:
-Да не в чем я вас не обвиняю, вы похоже сами себя обвиняли всю жизнь? Не так ли Аркадий Николаевич?
Кирсанов глядел в пространство перед собой и молчал. Георгий заметил, как по его щеке скатилась слеза, затерявшись где-то в глубоких складках морщин. Георгий заметил, что Кирсанов не так уж и молод, он скорее стар… или он постарел сейчас сразу у него на глазах?
-Я так и думал, что однажды ты явишься ко мне в каком-нибудь образе. Я всю жизнь ждал, этой встречи, - Кирсанов присмотрелся к Георгию, тяжело вздохнул и проговорил: - А ты даже не изменился, я видишь, совсем старик, а Катенька, да ты ее и не узнаешь, но ты знаешь, мы прожили счастливую жизнь,
-Послушайте, Аркадий Николаевич,  - начал говорить Георгий, но Кирсанов перебил его.
-Я долго готовился к этой встрече, и я теперь должен сказать тебе все. Знаешь, Евгений, я считаю, что я был прав в наших с тобой спорах, я доказал это своей жизнью. Да я прожил жизнь обыкновенного благополучного человека, а не ищущего Гамлета, но я ни в чем, ни на секунду не раскаиваюсь. И не считаю себя виновным в твоей смерти, это был твой выбор, и ты его сделал сам. Я выбрал жизнь, а ты выбрал смерть. У каждого из нас был выбор, и мы его сделали.
Георгий слушал слова старика. Как же у него наболело. А значит, не такой уж он и … не хотелось называть его плохим словом. Хотя Георгий всегда считал Аркадия предателем. А теперь он понял, что Аркадий Кирсанов просто жертва, жертва обычаев, традиций, сложившихся обстоятельств, наследственности, в общем жизни.  Возможно, он и мечтал о чем-то большом, светлом и благородном, но он был обречен на тихое сытое благополучие в одной отдельно взятой семье. А может это и правильно? От добра добра не ищут.
-Да не было у тебя никакого выбора, - вдруг неожиданно для себя сказал Георгий, - ты обречен был прожить жизнь благополучного человека, это твоя обыкновенная история.
После этих слов Георгий встал и ушел.
Он пошел в парк. Все аллеи были погружены во тьму.  Слабо освещала парк полная огромная желтая луна. Георгий шел наугад, натыкаясь на стволы деревьев. Возвращаться в дом ему больше не хотелось. Снова встречать эти странно-знакомые лица. Георгий удивлялся самому себе. Он никогда не был поклонником литературы, особенно русской классической. Последнее время он читал книги, но в основном, это были современные авторы, это были либо детективы, либо фэнтази. Закрыв учебник литературы в школе, он больше никогда не собирался к нему возвращаться. А что собственно к ним возвращаться? Принципы этих людей давно устарели, и поэтому даже самые уважаемые из литературных героев прошлого не вызывали у него, абсолютно никаких эмоций. Такими наивными и поверхностными казались ему их взаимоотношения. Женские образы многих романов он и вовсе считал не достойными внимания. Татьяна Ларина просто дура, променять такого мужика, как Онегин на какого-то старпера. А Наташа Ростова, тоже мне романтическая натура, и как Балконский мог любить эту нимфетку, поманил один - побежала, позвал другой - полетела. 
Георгий вышел на центральную аллею, заметил скамейку, подошел к ней. Потрогал, в надежде ощутить ночную сырость, но ощутил только доброе тепло свежеструганного дерева. Присел, а потом и прилег на скамейку и тихо проговорил:
-Все, на фиг, хватит с меня этой просветительской лабуды, утро вечера мудренее.
И просто заснул. 

Ася легким движением подталкивала Машу и Дубровского  к выходу с террасы.               
-Все ребята, вам пора, уходите здесь, через террасу. Я вас провожу.
 Они вышли во двор.
-Стойте, - капризно прокричала Мария, все остановились и вопросительно посмотрели на нее, - а мои вещи, драгоценности, как я без них?
-Все, Мария Кирилловна, - отрезала Ася, - уходя уходи, бросай все к чертовой бабушке и начни жизнь с начала, зато с любимым, уходи. Не надо цепляться за старое. Ничего, проживете, вон вы какие красивые и умные, все сможете сделать сами.
Мария еще несколько секунд постояла в нерешительности, посмотрела на Асю, потом на Владимира.
-Маша, у меня есть акции трансатлантической компании и корпорации «Клондайк лимитед инкорпорейтед», - проговорил нерешительно Дубровский.
-А что это такое? – удивилась Маша.
-Не трусь, это клево, - проговорила Ася, подталкивая Машу к выходу.
Маша вздохнула  и махнула рукой:
-Уходя-уходи.
 В стороне от террасы располагались конюшни. Ася увидела знакомую карету и знакомого кучера. Она быстрым шагом подошла к карете и позвала:
-Иван.               
 Из-за кареты вылез заспанный Иван и промычал:               
         - Чего надо-ть?               
-Твой барин велел тебе отвезти вот этих господ в город, - сказала Ася, уверенным тоном, не давая себе и другим возможности усомниться в ее правоте.               
Но Иван оказался не так прост, каким  казался на первый взгляд.               
-Когда это он велел, - спросил Иван, - и чего это он выдумал, коней морить,  сам скоро, небось, поедет сам, тогда  вместе все и уедем. 
Так удачно выстроенный план рушился на глазах, надо было срочно что-то предпринимать. Ася лихорадочно искала выход из создавшейся ситуации.   
-Владимир Андреевич, вы приехали сюда верхом? – спросила Ася у Дубровского.
Дубровский кивнул головой, подтвердив ее догадку.
         -И не уговаривайте, барышня, - промычал Иван, - я барский кнут на спине еще не забыл, так что пока барин мне сам не прикажет, я никуда не поеду.
Иван демонстративно полез в свое лежбище за каретой. Ася испугалась, схватила Ивана за камзол и прокричала:
-Нет, нет, нет, стой, барин твой сейчас занят, и скоро не поедет, к тому же господин Сильвио, дарит тебе своего коня, так ведь, господин Сильвио?               
Дубровский с сожалением взглянул на коня и не совсем уверенный в своих словах проговорил:               
-Да, конечно.               
Иван с любопытством посмотрел в сторону привязанного у стойла гнедого жеребца и спросил:
-Сколь, говоришь, барин здеся еще пробудет?
-Долго, - поторопил его Дубровский, - успеешь моего коня продать цыганам, и вернуться, до города всего двадцать верст.
Хитрый крестьянин смекнул, что барин прав, а «от барыша отказывается токмо дурак», быстро вскочил на козлы и, щелкнув хлыстом, приказал:               
-Быстро садись.               
Владимир распахнул дверцу кареты и протянул руку Маше. Мария уже сделала шаг, но потом вдруг неожиданно развернулась и подошла к Асе.               
-Я благодарю, вас, вы помогли мне разобраться в моих проблемах и принять правильное… единственное приемлемое решение.               
-Не бойтесь ничего, - проговорила Ася и обняла Марию, - все будет хорошо, вы оба выстрадали свое счастье, и вы его достойны. Счастливого пути.
  Дверца кареты захлопнулась. Щелкнул хлыст.  Карета качнулась проехала несколько метров, развернулась и покатилась по аллее к выезду со двора усадьбы.
Ася помахала рукой карете, и вдруг ахнула, прижала к щекам ладони обеих рук и проговорила:
-Ой, мамочка, что же я наделала? И что же теперь будет?



Огромная желтая луна светила как прожектор на стадионе, и даже сквозь густые веки елей был ощутим ее нестерпимый резкий свет.
-У-у-, мму-му…
Услышал Георгий голос сквозь сон. Кто-то осторожно тряс его за плечо.  Он с трудом открыл глаза и увидел перед собой высокого сгорбленного мужика, с длинной бородой, в белом фартуке и с метлой в руках.
Георгий сел. Мужик продолжал стоять около него. Каждый из них рассматривал друг друга и молчал. Мужик Георгию казался до боли знакомым. Откуда-то из детства. И борода, и фартук, и метла в руке, и странно сгорбленная покорная фигура. А глаза? Нет, глаза совсем другие. Они настороженно и сердито смотрят из-под низко надвинутого картуза. Сам мужик воплощенное смирение и только глаза спорят  и с натурой, и с окружающим миром.
Мужик поднял руку, указывая на дом, и промычал:
-М-ммм…
-Домой идти? – спросил Георгий.
Мужик кивнул головой.
-Не хочу, я здесь останусь. Надоели они мне, это высшее общество. Они все не такие, они другие… я не хочу, и вообще пора домой.
Георгий поднялся и сделал шаг к мужику. Огляделся по сторонам, как будто боялся, что его кто-то подслушивает, и прошептал:               
-Слушай, на чем тут можно уехать? Слушай, ну правда, помоги, если хочешь, я заплачу, у меня деньги есть, слушай, у меня евро есть, вы здесь в глуши даже, наверное, и не слышали о таких деньгах.               
Георгий полез в карман и достал бумажник, покопался, вынул из потайного кармашка банкноту в 10 евро и протянул ее мужику.
-Вот, возьми, я оставлял себе, - Георгий усмехнулся и добавил:- примета, говорят, есть такая – если валюту в кошельке держать, то деньги будут водиться, врут все, вот эту евру сколько времени с собой таскаю, а богатым так и не стал. На возьми…
-М-ммм..
Георгий присмотрелся к мужику и спросил:
-Ты немой? – мужик ничего не ответил, развернулся и пошел в сторону дома, волоча за собой метлу, потом приостановился,  развернулся и промычал в темноту, с трудом издавая звуки:
-М-м-му…м-мму…
Из темноты парка выскочила со звонким лаем, подбежала к мужику и начала возле него кружиться и подпрыгивать небольшая белая собачка. Глаза у мужика потеплели, он нагнулся, погладил собаку, подхватил ее подмышку и собрался уходить.       
И тут Георгия осенило. Он узнал мужика. Узнал, но не до конца уверенный, в своей догадке позвал:               
-Герасим?               
Мужик остановился. Обернулся и с любопытством посмотрел   Георгия, как бы спрашивая: «А ты откуда знаешь?».               
Георгий подошел к Герасиму, протянул руку и погладил собаку.               
-Му-му, значит ты живая?               
Георгий встал и,  улыбаясь, ткнул Герасима кулаком в плечо и  проговорил:
-А ты молодец, значит, ты не стал ее топить, молодец, а я все время думал, ну почему ты такой дурак, ты же все равно ушел из имения в деревню, разве не мог ты забрать ее с собой. А ты, значит, так и сделал, молоток.
Герасим снова с любопытством смотрел на говорящего Георгия. Понимал ли он, от чего так радуется этот странный барин? Скорее всего – нет. Но радость Георгия располагала, не пугала, и Герасим улыбнулся в ответ.
-А еще лучше, надо было утопить барыню, - рассмеялся Георгий, - эту суку…
Твердая рука легла на плечо Георгия и прервала его тираду, он посмотрел на Герасима и наткнулся  на жесткий взгляд.
-А.. понял, что барин, что бог, одинаково, дурилка ты картонная, ведь крепостное право все равно отменили и ты этой суке больше ничего не должен, а она… она тебе жизнь испортила, если бы не она, женился бы ты на своей Танечке и был бы счастлив. А барыня твоя, просто ревнивая сука, как же… такой шикарный мужик, захотел кого-то кроме нее.               
Герасим слушал, что говорил Георгий. Иногда Георгию даже казалось, что он его понимает.  Одно было ясно точно – Герасиму не нравится, что говорит Георгий. Герасим размахнулся и ударил Георгия кулаком в грудь. Георгий не удержал равновесия, пошатнулся  и  упал на землю.               
Когда Георгий пришел в себя от  неожиданной выходки Герасима, увидел, только удаляющегося к дому Герасима с собакой. Потрогал ноющую грудь, рассмеялся и проговорил:               
-Ну, ни фига себе, литературный герой, не смотри, что написанный, дерется, как настоящий, - Георгий огляделся по сторонам, ища блик объектива телекамеры или красный огонек индикатора записи, но тьма была не просто непроницаемой, а еще и плотной, осязаемой, мягкой, заполняющей собой все вокруг. Георгий потер глаза и добавил: - Как это вообще возможно, и что это такое, на самом-то деле? Я схожу с ума, или меня снимают скрытой камерой?   Эй, я все понял, выходите, я …, а что собственно я? А кто я?               
Внезапно осознал, что такая нереальность и неопределенность ситуации приводит к неуверенности  в себе. И не просто к неуверенности, но и к  потере самого себя. Нет, надо бежать отсюда, куда угодно, но побыстрее.               
Георгий поднялся с земли, отряхнулся и побрел к дому. Надо все хорошенько обмозговать. Если рассуждать логически, то можно вспомнить, что странности начались сразу после того, как заглох джип. Возникает вопрос: почему заглохла машина? Как жаль, что он никогда не интересовался техникой. Может быть, если бы он хоть что-нибудь понимал в машинах, они бы сейчас не оказались в таком дурацком положении, покопался бы под капотом, подкрутил бы пару гаек, и поехали бы дальше. Стоп. А если все не так? Вернее все с точностью до наоборот, все произошло от того, что машина остановилась, а машина остановилась, от того, что они попали в эту странную зону. Тогда надо искать причину происшедшего  в событиях происходивших намного раньше. Раньше? Насколько раньше? День? Два? Неделя, год, десятилетие? Ну, конечно раньше, а эти странные цвета и запахи, все началось еще на привале. Мир вокруг уже тогда начал превращаться в глянцевую иллюстрацию. А если снова вернуться на то место, на берегу реки… стоп… Ася варила супчик, она туда кидала какие-то травки, ну точно, это же глюки, точно мы наелись каких-то галлюциногенов.    Точно надо не просто вернуться на то место, надо идти к людям к цивилизации, там прогресс, там медицина, там 21-й век, там помогут.               
         Так, а если это не травки, если это… колдовство? Ну, нет, в колдовство он не верил. И вдруг Георгий от неожиданной мысли, пришедшей ему в голову даже, остановился. День, ну конечно, день назад, это же месть… месть той старой училки по литературе. Точно! Это она эта вредная старушенция. Она поняла, что я не собираюсь рыть им подземный переход, потом каким-то образом узнала, что мы едем в эту глушь. Подговорила человек пятьдесят вырядиться, как в дурном сериале и весь вечер ломать комедию перед парочкой простаков по имени Ася и Гоша. Бред! Даже если предположить, что у этой старушки возможности олигарха, тогда она полная идиотка и извращенка, и почему она просто не построит этот подземный переход сама, возможно это дешевле и быстрее, чем  морочить голову Георгию. Стоп!
Георгию в голову пришла очередная гениальная версия, и он от неожиданности даже сел на скамейку. А что если эта бабка в сговоре с Аськой? Тогда многое становится понятным. Тогда понятно, почему они оказались здесь, а если еще учесть возможности Асиного отца, то можно объяснить и эту инсценировку. Вот коварная!               
В голове Георгия созревали многочисленные разнообразные планы мести обеим женщинам и Асе и Тамаре Александровне. Вот только без сумасшествия. Прежде чем мстить, надо убедиться в их связи и в их виновности.               
         Стоп! Нет. Евгений Иванович хоть и любит свою дочуру без памяти, но никогда ее не баловал. Он давал ей деньги, но никогда не давал на пустяки. А это мероприятие он непременно посчитал бы пустяком. А если бы узнал, зачем Ася затевает всю эту кутерьму, то есть докопался бы до первоисточника, до причины события, то просто дал бы распоряжение через голову Георгия разобраться и помочь старикам. Значит, Ася не виновна.               
Гениальные версии у Георгия кончились, и он снова поднялся и медленно побрел к дому.  На крыльце он заметил знакомый силуэт. Ну, наконец-то, хоть один знакомый образ. Он подбежал к дому, одним махом взлетел по ступенькам, налетел на Асю и, в порыве обняв ее, спросил:               
-Ты где пропадала?
Ася улыбнулась ему и ответила:
-Я нигде, я все время здесь была, а ты где болтаешься?
Георгий отпустил Асю, прислонился к колоне и  махнул рукой:
-А, не важно, Аська, по-моему, пора валить из этого литературного дурдома.  Лично с меня уже хватит всех этих героев и героинь, пошли. Я окончательно устал и запутался, я не могу так, я не знаю, что делать, я не привык. Я могу мыслить и оперировать только определенными и совершенно конкретными категориями, а здесь все шиворот на выворот, все не так как я думал, все совершенно по-другому. Все эти лицедеи так вольно трактуют образы этих героев, что я просто теряюсь. Здесь плохие оказываются не так уж и плохи, а хорошие тоже недостаточно хороши.
Ася  слушала Георгия и ловила себя на мысли, что думала так же, она пожала плечами и спросила:
-А ты помнишь, с какой стороны мы приехали? Лично я не помню.
Георгий посмотрел на четыре дороги, расходящиеся в разные стороны от крыльца усадьбы.
-Вот черт, и действительно,  мне казалось, что это тупик, а это перекресток, - Георгий рассмеялся, - нерегулируемый перекресток. Ты заметила, что здесь герои не только из разных произведений, разных авторов, но и из разных эпох.
-Да, но все из девятнадцатого века, - заметила Ася, а потом продолжила свои рассуждения: - У меня знаешь, какая мысль, это какая-то литературная полка, на которой собраны произведения, написанные до начала двадцатого века. Надо узнать, чья это была усадьба, и что случилось с ее владельцами. Они, наверное, забыли свою библиотеку, когда драпали за границу в начале века, вот они все здесь задержались и живут, в гости друг другу ходят.
Георгия поразила эта фантазия Аси. Он громко расхохотался и проговорил:
-Асенька, ты послушай себя, какой ты бред несешь, какие герои, какие книги, разве ты не видишь, что все это ряженые. Причем тот, кто собрал их всех здесь, явно плохо учился в школе.
-Почему? – удивилась Ася.
-Да потому что, судьбы и образы героев все время искажаются. Они не такие, как  мы их проходили, это не просто отступление от общепринятой нормы литературного образа, это какая-то … просто злая насмешка над школьным курсом литературы. Дикая отсебятина.               
-Ты не прав, - вдруг твердым голосом заявила Ася, - просто это нормальное читательское восприятие классики, в школе мы проходили их, а не читали, а читали мы критику, что бы написать сочинение, мы всех этих героев воспринимали с чужих слов.               
Георгий с удивлением выслушал Асю, и частично согласившись, произнес:               
-Ну, хорошо, ладно согласен, но почему у них у всех совершенно другие судьбы, не такие как в книгах.               
-А что значит не такие  как в книгах, а ты знаешь какая у них судьба, ведь мы же с ними расставались, и они дальше жили сами по себе, они же не умирали на последней странице. Кстати, здесь нет ни одного героя, который в книге умер.               
-И все равно, это не правильно, это какое-то грубое вмешательство в сюжет произведения, - капризно проговорил Георгий.               
-Почему? – снова удивилась Ася, - а мне это кажется забавным, знаешь, мы проходили «Поднятую целину»  Шолохова в школе, и нам учительница Галина Семеновна, предложила пофантазировать и предсказать судьбу всем героям романа. И я тогда предсказала, что большая часть будет репрессирована и сослана, а кое-кто отсидится и во время оккупации станет сотрудничать с немцами. И ты знаешь, тогда мне эта игра понравилась.  Но как-то так получилось, что следующая книга, которую я прочитала, была «Анна Каренина», а здесь судьба героини к размышлениям о ее будущем не располагала, и я забыла про это.
Георгия снова рассмешила мысль, высказанная Асей, и он, смеясь, проговорил:               
-А вы со своей учительницей не оригинальны, во время войны по вагонам поездов ходили мальчишки с песней сиротки Сережи Каренина, жалостливой такой, что бы им подавали.
-Да, точно, - рассмеялась Ася,  - помню, как-то по телевизору в программе о городском фольклору, ее пели, ну вот видишь, так что эти люди, - она показала рукой на дом, -  не такие уж не реальные.
Они оба весело рассмеялись, а отсмеявшись, вдруг погрузились в напряженное молчание. Первым молчание нарушила Ася, она высказала то, что Георгий говорить не хотел:
-И все равно, что-то странное во всем этом есть. Ты заметил, что здесь стоят все часы в доме?
-Да, а еще я заметил, что свечи горят и не сгорают. Народ вроде бы уезжает, но все время толпа, а самое главное, что меня напрягает…               
Он замолк, посмотрел на Асю, и его напряжение передалось и ей.               
-Что? – с тревогой в голосе спросила Ася.               
-Вот сколько мы с тобой здесь?               
Ася пожала плечами и сказала:               
-Не знаю, ну часа три не меньше.               
-Вот именно,  на речке мы с тобой были почти до девяти,  получается, что заглохли мы где-то около двенадцати. Значит сейчас, как минимум  около четырех утра, должно потихоньку светлеть, а ….?               
Они оба посмотрел на черное непроницаемое небо, переглянулись.
-И луна, как висела над крышей, так и висит. Ни на сантиметр не сдвинулась, - добавил Георгий.               
Ася испуганно посмотрела на небо, на луну, перевела взгляд на дом, где гремела музыка и беспокойные тени метались за освещенными окнами, потом посмотрела на Георгия и прошептала:               
-Что ты хочешь сказать?               
-Я? Я не знаю.               
То легкое чувство веселья и безрассудности, игры, которое не покидало ее с момента приезда в эту странную усадьбу, мгновенно улетучилось. Асе вдруг стало страшно. Так страшно, как бывает, когда тебе восемь лет, и ты впервые в жизни читаешь самую страшную книгу на земле - «Собаку Баскервилей». Ты маленькая, слабая, одна дома, в темноте, спрятав голову под одеяло, тебе страшно, но ты все равно читаешь, потому что кроме того, что тебе страшно, тебе еще страшно интересно.               
-Георгий, ты думаешь, что это … какой-то параллельный мир?               
Георгий вдруг взвился, замахал руками, заходил по крыльцу, потом подошел вплотную к Асе и зашептал, как будто боялся высказывать вслух эти мысли:               
-Это бред, ну какой параллельный мир, чего ты несешь? Еще скажи волшебство, мистика, не верю я в это, фигня все это, - обвел он руками усадьбу, - это просто чья-то злая и не очень умная шутка.               
Последние слова он произнес громче, чем говорил до этого, но вдруг сам испугался звука своего голоса и замолчал.               
-Мираж, – предложила Ася, потом высказала следующую оригинальную мысль, пришедшую ей в голову, - слушай, Гошенька, а может, мы с тобой заснули там, на берегу реки и видим все это во сне?               
-Скорей всего, - ответил Георгий, потрогал все еще ноющую от удара Герасима грудь, и не совсем уверенно произнес: - Скорей всего.               
А что болит, так это… а точно, два дня назад, когда играл в баскетбол за команду горадминистрации, получил от игрока команды городского телеканала Витьки Тукамачева – бывшего своего однокурсника, мощный толчок в грудь. Вот она и болит. Иногда… Надо Витьке отомстить, игра закончилась вничью, назначена новая встреча, ох он и получит.               
 Окончательно обретя веру в реальность, Георгий вдруг схватил Асю за руку и потащил ее  прочь от дома.               
-Пошли отсюда, куда угодно, только отсюда, не хочу, надоели, хватит…. Пойдем, найдем где-нибудь нормальных людей не книжных, а простых живых из двадцать первого века, они же должны быть где-то.  Пойдем, рано или поздно все равно куда-нибудь придем.   
Ася покорно шла за Георгием, не произнося ни слова. Мысленно она соглашалась с ним, но что-то внутри нее сопротивлялось. Почему? Сама себе она не могла объяснить природу этого чувства.               
Они пошли по одной из аллей парка, ведущей от дома. Через несколько метров свет от фонарей у дома исчез, и они  оказались в полной темноте. Не было видно даже неба и луны на нем. Плотно над их головами сомкнулись кроны деревьев, а стволы так плотно наступали на дорожку, что скоро она превратилась в тропинку.
-Гошенька остановись, остановись, мы не туда идем, - проговорила Ася, в душе она даже немного обрадовалась, что дорога уперлась в лес. Теперь можно было вернуться назад.            
Георгий остановился, огляделся. Он и сам уже понял, что пошел не по той дорожке, по которой они приехали в усадьбу. Здесь высокая карета Онегина пройти бы не смогла. Ее крыша уперлась бы в низко нависшие ветки деревьев.               
Георгий подошел к Асе, заметил, что она еле заметно дрожит. Он притянул ее к себе, обнял за плечи. Ася прижалась к нему и обняла его за талию.               
-Ты замерзла? – спросил он.               
-Не-е знаю, - заикаясь, ответила Ася, - возможно, это нервное.
Георгий еще крепче прижал к себе Асю и проговорил:               
-Давай останемся здесь и дождемся рассвета, посмотрим,  откуда встанет солнце, туда  и пойдем. 
Ася, которая уже начинала тихо радоваться, что они сейчас вернуться к людям в дом, пусть они странные, но по крайней мере, там светло, тепло и даже весело, поэтому она с досадой в голосе спросила:               
-Почему?
-Солнце встает, на востоке, город наш находится на востоке, приехали мы с востока, и мы с тобой точно знаем, что  там есть люди…нормальные люди.               
-Хорошо, - согласилась Ася, потом поежилась от холода и спросила: - А сколько еще до восхода солнца?
Это был законный вопрос, но Георгия он поставил в тупик. Он пожал плечами, вздохнул и ответил:               
-Понятия не имею, по моим подсчетам уже должен начинаться. По крайней мере, небо должно светлеть.               
-Гошенька, - жалостливо проговорила Ася, - давай вернемся, там тепло, там есть что поесть.               
Георгия  тронул просящий тон Аси, да и сам он чувствовал, как холод пронизывал насквозь, словно  сейчас был не конец августа, а конец сентября. Странно, но есть действительно тоже уже хотелось. Съеденные в усадьбе бутерброды уже, как говорится, пролетели, то есть, перестали утолять голод.               
-Хорошо, пойдем, - согласился он на радость своей подруги.   
И они тихо, не размыкая объятий, побрели обратно. Вскоре деревья перед ними расступились, вдали появился свет, потом отчетливыми стали очертания большого усадебного дома. 
И снова у Георгия появилось ощущение нереального, сказочного, киношного мира. Было ощущение уже виденного, пройденного. Он остановился и сказал:               
-Странно, мне кажется…               
-Что? – удивилась Ася.
-Послушай, мы туда бежали почти бегом, а оттуда еле плетемся, а добрались мы намного быстрее.
Ася пожала плечами, она так устала, и ей так не хотелось опять в темный сырой лес, и она так радовалась, что снова вернулась в усадьбу, что  проговорила:               
-А дорога домой всегда, кажется быстрее.               
-Домой? – возмутился Георгий, - нет, этот дурдом моим домом никогда не будет.               
Гнев Георгия рассмешил Асю, и навел на интересную мысль. Она рассмеялась и  проговорила:               
-А что, может мы с тобой тоже персонажи?               
-Какие еще персонажи? – удивился Георгий.               
Он остановился, отстранил от себя Асю, сначала строго посмотрел на нее, потом заметил ее смеющиеся глаза и тоже рассмеялся.               
-Да? И кем вы представляете себя, сударыня?               
Ася снова рассмеялась, только теперь более легко и весело, пожала плечами и сказала:               
-Не знаю, но я подумаю, а ты?               
-Я? – Георгия удивил ответ-вопрос Аси, он, задавая свой вопрос, не думал, что его заставят отвечать на него самого, поэтому ответил резко: -  Для меня персонажа в русской классической литературе девятнадцатого века нет.
-Да? Так уж и нет? – Ася произнесла эти слова с интонациями сарказма и загадочности одновременно, как будто она видела в Гоше конкретный образ.               
-Что? – не понял ее намека Георгий, - Что ты хочешь этим сказать? Так, я понял, и на кого я, по-твоему, похож?
Ася снова напустила на себя маску загадочности, лукаво улыбнулась, взбежала по ступенькам крыльца  и оттуда крикнула:               
-Не скажу, - и убежала в дом.
Георгий усмехнулся, кивнул головой и сам себе сказал:   
 -Догадайся мол сама.
Он прошел вслед за Асей в дом, прошел в зал.  Асю он нашел почти в дверях зала.   Он тоже остановился рядом с ней.
Оркестр ушел отдыхать, вся публика в зале  разделилась на несколько однородных групп. Возле окна стояло несколько мужчин и о чем-то горячо спорили.               
 В нише возле ломберного столика собрались  девушки и молодые женщины, они, так  же как и мужчины что-то живо обсуждали. На столике лежал альбом, рядом стояла изящная хрустальная чернильница, в ней торчало большое белое гусиное перо. К этой компании  подошел элегантный молодой человек. Одарил каждую из них комплиментами, церемонными поклонами и целованием рук. Присел за столик и начал писать, через несколько минут он протянул альбом одной из девушек, при этом на его лице было выражение величайшего удовлетворения собой.
Ася заметила, как взгляд молодого человека остановился на одной из красавиц стоявших у противоположной стены зала. Она стояла, обмахиваясь большим веером из страусиных перьев. Она сложила веер и два раза демонстративно стукнула им по раскрытой ладони. О, это явно был условный знак, и молодой человек его понял. Он еле заметно кивнул даме.               
От компании женщин «в возрасте» отделилась  Ольга Сергеевна.  Ася уже знала, что это жена Андрея Ивановича Штольца. Это была приятная женщина старше среднего аккуратно и со вкусом одетая, слегка полноватая и от этого кажущаяся очень доброй.
-Друзья мои, где же вы ходите, мы вас совсем потеряли, - она оглядела обоих с  ног до головы и проговорила: - Да вы же совсем мокрые, боже мой, вы же простудитесь, вам надо немедленно переодеться. Захар, - подозвала она слугу.
К ним шаркающей походкой подошел лысый старик с шикарными бакенбардами и остановился  с отсутствующим взглядом.
-Захар, проводи наших гостей в гардеробную, пусть им помогут переодеться.
Захар что-то невнятное забубнил себе под нос и зашагал из зала. Ольга Сергеевна  смущенно улыбнулась и показала рукой, что Асе и Георгию надо следовать за ним.
Они переглянулись, обменялись улыбками, и пошли за старым слугой Обломова.
-Захар, а ты же не хотел уезжать от могилки своего любимого барина, - вдруг спросил Георгий, - и как тебя Штольцы уговорили?
Захар остановился, обернулся и сказал:
-Я теперь другому барину служу, Андрею Ильичу Обломову, думаю, что Илья Ильич был бы этому рад.
Дальнейшим своим  вниманием он их не удостоил, просто подвел Асю к одной двери, а Георгия к другой и ушел не прощаясь.
Асю в большой гардеробной комнате, где висели платья, на полках были расставлены туфельки и шляпки, встретила невысокая женщина. Она оглядела Асю со всех сторон, заставила поднять руки, повернуться в разные стороны, потом всплеснула руками и сказала с заметным акцентом:
-О-ля-ля, мадмуазель, кто вас так одеваль, я бы оторваль руки тому, кто вас так одеваль…
И закипела работа. Для начала на Асю надели тугой корсет. Потом несколько нижних легких юбок и только сверху водрузили белое кисейное платье украшенное тончайшими кружевами.  Потом ее усадили на стул перед зеркалом, и к ней подошла другая женщина. Она, мастерски орудуя расческой и шпильками вмиг, соорудила на голове у Аси пышную прическу, которая заканчивалась длинными локонами. В довершение картины на голову ей водрузили диадему с красивыми белыми камнями, ну очень похожими на бриллианты. В тон диадеме ее шею украсило ожерелье и два одинаковых браслета на руках.
Когда все было готово, Ася встала и посмотрела на себя в зеркало. Из красивой бронзовой рамы на нее глядел совершенно другой человек. Она была красива, красива по-настоящему. Такой красивой может быть только королева.
-Кто это? – невольно вырвалось у Аси.
Но никто ей не ответил. Все кто был в гардеробной, словно, растворились. Ася посмотрела на туалетный столик. Там остались белые кружевные перчатки и такой же красивый кружевной веер. Она прихватила их привычным движением и вышла из комнаты.
В коридоре она тоже никого не увидела. Что бы войти в зал, ей надо было спуститься по трем ступенькам. Ася приподняла юбку и  шагнула  вниз. Она сразу заметила, как притихли люди в зале. Взгляды всех были прикованы к ней. Она упивалась этим моментом. Она прошла по залу к компании Ольг Сергеевны, что бы поблагодарить ее. Но не дошла до нее. Зазвучала музыка и к ней со всех сторон кинулись кавалеры. Все наперебой приглашали ее на танец. Сначала Ася удивленно переводила взгляд с одного мужчины, на другого, на третьего. Кого выбрать? Молодой с горящими глазами офицер, пожилой благообразный помещик, мужчина с седыми висками, но молодыми глазами.
Ася растерянно улыбалась, когда вдруг услышала у себя за спиной:
-Прошу прощения господа, но этот танец госпожа Белкина обещала мне.
Ася обернулась и увидела рядом с собой Евгения Онегина. Она протянула ему руку, и они закружились в ярком волнующем танце. Мимо пролетали лица, веера, колонны, зеркала, перья. Все вокруг мелькало и наслаивалось одно на другое. И музыка… она была живая, но, вс равно какая-то нереальная, словно звучала она нев зале, а прямо в голове у Аси.
Ася ничего вокруг не замечала, потому что как адский магнит притягивали ее глаза Онегин»а. Да разве можно было не влюбиться в него», - подумала Ася, - Ах Татьяна, как я тебя понимаю…
Несколько раз перед Асей мелькнуло очень знакомое лицо. Это был мужчина. Молодой. У него было мертвенно бледное лицо, черные тщательно завитые кудри, высоко поднятый воротник, застегнутый на все пуговицы сюртук. Он стоял, прислонившись к колонне и сложив руки на груди.
Музыка закончилась. Онегин остановился, отпустил Асю, потом повел ее по залу. Ася не сразу поняла, куда он ее ведет. Они подходили к той самой колоне, у которой стоял тот самый молодой мужчина.
- Господин Белкин,  ваша жена прекрасно танцует, - проговорил Онегин, вручая Асю этому надменному напыщенному господину, который даже не повернулся в ее сторону. Она вгляделась в него и только  тут узнала:
-Гоша это ты?
-Да, - холодно и отстраненно ответил Георгий.
Таким она его еще никогда не видела. Ее Гоша – добродушный и даже ленивый, теперь был холодный и чужой.
-Гоша, ты меня, что не узнал? – засмеялась Ася.
Георгий взял ее за локоть и повел на террасу. Когда там опустело, он заговорил с ней.
- Я вас узнал, и узнал вас  с не лучшей стороны, вы легкомысленная особа, вы такая же точно, как и она.
Лицо! Таким она еще никогда его не видела.  Оно было искажено от злобы, на лбу выступили набухшие синие вены, правая щека слегка подрагивала. При этом он сжимал кулаки.
-Гоша, ты что? Опупел?
-И не называйте меня этим презренным именем.
Георгий демонстративно отвернулся от Аси и ушел в зал. Она осталась одна. Что случилось с Гошей? Может быть это не он? И что такого она сделала, что  начал разговаривать с ней в таком тоне и на «ВЫ». Удивительно. Сколько раз бывали они на веселых вечеринках, где нравы были не такие пуританские, как на этом балу, и Гоша в жизни ее не ревновал. Никогда! Это она ревновала его изредка, когда молодые девчонки, перепив пива или чего покрепче,  начинали вешаться ему на шею.  Это она пыталась закатывать ему скандалы, но он всегда их гасил. А это что? Такая сцена ревности?  Удивительно.
За спиной что-то зашуршало. Ася оглянулась. К ней подходила Наташа Ростова. Ее большие черные глаза остались молодыми и горящими, не смотря ни на что. Она подошла, обняла Асю за плечи и проговорила:
-Не беспокойтесь голубушка, все будет хорошо. Арбенин успокоится, вы должны его понять, после смерти Нины ему каждая женщина напоминает ее.
-Кто? – вздрогнула Ася, - кто Арбенин?
Наташа посмотрела на Асю странным взглядом и тихо проговорила:
-Евгений, муж ваш.
А в голове у Аси зазвучал вальс, знаменитый вальс Хачатуряна к драме Лермонтова «Маскарад» и закружилось все. Нет, это просто невозможно. Паника. Георгия надо срочно спасать, пока он еще помнит свое имя, иначе будет поздно. Она кинулась в зал.
Георгия не было нигде. Она кидалась в разные стороны, открывать двери. Иногда ей казалось, что вот он идет по коридору, она бежала за ним, путаясь в юбках, догоняла.
-Георгий, - муж чина так со спины похожий на Георгия, оборачивался и … это был не он.
Поиски, из-за вереницы дверей, комнат и лиц, уже казались ей бесконечными, ей казалось, что она бежит по кругу. Ну, конечно, этот барин в с бородой и в косоворотке, уже однажды пытался ее остановить, а эта дама в синем бархате, еще в прошлый раз одарила ее гневным взглядом.
  Наконец она открыла дверь одной из комнат на втором этаже. В комнате царил полумрак.  Посередине комнаты  стоял круглый стол.  На столе горели свечи. За столом сидели люди. Различить их лица было невозможно. Все вокруг тонуло в мареве табачного дыма. Но безошибочно можно было определить здесь идет игра.  Ася закашлялась. Один мужчина с бледным нервным лицом оглянулся. Его пустой мертвый взгляд напугал Асю.  И она готова уже была лишиться чувств, как услышала знакомый голос с чужой интонацией.
-Я пас господа.
-Ставлю тысячу рублей…
-Поддерживаю ставку…
-Ваш ход Арбенин…
Ася вошла в комнату, отыскала глазами Георгия за столом. Подошла к нему, встала за спиной и проговорила:
-Что ты делаешь, ты же не умеешь играть в карты.
-Не мешайте мне, - огрызнулся Георгий и сделал ход.
Его партнер сделал ответный ход и за столом раздался вскрик разочарования.
-Черт, - выругался Георгий и кинул карты на стол.
Встал и повернулся к Асе, и снова она увидела его искаженное  гневом лицо.
-Вы приносите мне одни несчастья.
Асе было неприятно и страшно. Пугало все: взгляд, выражение лица и даже то, как он с ней разговаривает. Она понимала, что этот страх надо подавить, погасить, задушить на корню, не дать ему овладеть ею. Как там учили на психологических тренингах. Несколько глубоких вдохов, сосчитать до десяти. Ой! А он сейчас снова уйдет. Она прекрасно понимала, что это не Георгий, это уже был почти Арбенин. Она быстро подбежала к карточному столу и одним махом стряхнула с него все. Карты, деньги разлетелись по комнате, монеты со звоном покатились по полу. А Ася быстро выбежала из комнаты. Что там происходило дальше, она не видела, а если бы задержалась на секунду, то увидела бы, как участники этой игры превратились в черно-белую иллюстрацию из старинной книги. 
Георгия она нашла быстро. Он в соседней курительной набивал трубку, и делал это резко, зло. Она подошла к нему и, стараясь не глядеть в глаза, произнесла:
-А когда-то  ты говорил, что я приношу тебе только удачу, вспомни, как ты играл и Диамантом по нету в «Линейдж», Халилуйя…
Георгий замер, по лицу его пробежала искра сознания, он вдруг знакомо улыбнулся и проговорил:
-Асенька, а я вот тут, смотри, как меня нарядили, - он оглядел ее и снова улыбка восторга, Асенька, какая ты… у меня красавица.
Ася обняла его и пошептала:
-Пойдем, погуляем. 
И снова  анфилада комнат, вереница дверей, комнат и лиц.  Прохладный ночной воздух. Они пошли по одной из аллей. Легкий прохладный ветерок помог Асе успокоиться. Она шла рядом с Гошей, изредка с опаской поглядывая на него. И каждый раз, вглядываясь, находила своего Гошу, а не холодного Арбенина. И это радовало ее и успокаивало. 
-Куда мы идем? – спросил Георгий.
-Понятия не имею, - ответила Ася. – По-моему отсюда выхода нет. Это, наверное, какая-то секта.  Гоша, мне кажется, они применяют психотропные средства.  Нас опоили чем-то, в шампанское,  наверное, подмешали.
-Возможно, - сказал Георгий, - поэтому мы и рассвета не видим и дороги не находим.
- Пойдем, Гоша, надо идти.
- Аська, но мы  на ногах, сознание не теряем, значит… надо просто переждать, когда действие наркотика закончится.
-А может это просто глюк такой, - заметила Ася, - может нам просто кажется, что мы на ногах, а мы уже давно того…
Они остановились, оглядываясь по сторонам. Снова темно. Одни деревья, и нет никакой дороги, только тонкая тропинка назад.
-Гоша, - Ася начала потихоньку всхлипывать, - Гошенька, что же это такое, мы пропадем здесь.
-Не пропадете, - услышали они голос из темноты.
Ася плотней прижалась к Георгию. Голос не был страшным, но здесь в лесу в кромешной темноте любой звук казался пугающим.
-Кто здесь? – спросил Георгий, - выходите.
Практически бесшумно раздвинулись ветки, и из-за деревьев показался человек. Он подошел к Георгию и Асе, и проговорил:
-Мой вам совет, ребята, возвращайтесь назад, и пока не закончится бал, вы уйти отсюда не сможете.
-Послушайте, это все очень странно, - начал говорить Георгий.
Однако мужчина уже скрылся за ветками деревьев.
-Эй, вы кто, хотя бы назовите себя, - прокричала Ася.
Но ее уже никто не слышал. Она посмотрела на Георгия. Он тряхнул головой и посмотрел на Асю.
-Ты его узнала? – спросил он.
-Нет, - ответила Ася. – А тебе он каким показался?
-Ну, высокий, крепкий, черный, небритый, с длинными усами…
-Да? - удивилась Ася.
-Да, а что?
-Нет, ничего, - она не стала говорить ему, что видела маленького толстого блондина с курносым носом и маленькими поросячьими глазками.
-Ну и что, возвращаемся?
Ася кивнула головой и пошла обратно.
Они почти добежали до дома, и только у самого крыльца Георгий остановился и взял Асю за руку.
-Слушай, а давай устроим им Варфаламеевскую ночь.
-Что ты имеешь ввиду? – не поняла Ася.
-Они не хотят нас отпускать, давай устроим им разборки, заведем скандал, а получится так и драку, такой дебошик, что бы они нас сами выгнали.
Он метнулся к двери, но Ася догнала его.
-Постой, расскажи, что ты хочешь, - спросила она, хотя сама уже загорелась его идеей, до конца ее не понимая. У нее тоже зрела идея и она хотела убедиться, что Георгий задумал то же, что и она.
Георгий остановился и бурно жестикулируя, стал горячо объяснять:
-Ну, ты понимаешь, хочу сказать им все, что я о них думаю.
-Пошли.
Они прошли в зал и остановились на входе. Ася обвела взглядом зал. Музыка играла мазурку. В центре зала танцевали около десятка пар. Это были в основном молодые люди. Все они были увлечены друг другом и танцем и Георгий с Асей не стали нарушать их идиллию.
В углу на диване сидели Наташа Ростова и Пьер Безухов. Это была первая цель. Они подошли.
-Разрешите нам с вами посидеть? – попросила Ася.
-Конечно, голубушка, - ласково проговорила Наташа и пододвинулась.
Пьер поднялся и уступил место Асе, сам обошел диван и встал за спиной у жены. Рядом с ним встал и Георгий.
С чего начать? Ни Ася, ни Георгий не могли решить, с чего начать наступление на литературных героев. Выручили сами герои.
-И как вам живется в тихом вашем имении? – спросил Пьер, - чем изволите заниматься?
-Изволю ездить по балам, - дерзко ответил Георгий. - Каждый день, собираюсь со своей половиной и еду к каким-нибудь Обломовым или Онегиным жиры растрясти.               
Ответ Георгия явно покоробил Пьера, но он сделал вид, что не заметил явного хамства со стороны Георгия.               
            - А мы вот в своем имении занимаемся его переустройством, стараемся облегчить жизнь крестьян, - проговорил Пьер.               
- Да что вы говорите, - продолжал распалять себя Георгий. – И каким же образом вам это удается?               
- Да, вы знаете, - взяла инициативу Наташа, - Петр Кириллович ввел севооборот на полях,  построил скотоводческую ферму, на которой крестьяне работают  коммунами. Да у нас везде коммуны. Петр Кириллович построил школу в деревне, и все крестьянские дети там учатся бесплатно. Мы помогаем деньгами и одеждой тем, которые не могут ходить в школу  из-за бедности.
-Ахти, благодетели, - всплеснул руками Георгий, - а на волю отпустить с наделами земли слабо?               
         -На волю? – удивился Пьер и посмотрел на Наташу, - нет, как вы говорите, не слабо. Только вы не понимаете, народ наш в рабстве был почти всю историю существования государства Российского, и что бы вытравить из него дух раба его надо не отпускать, а водить по пустыне, пока не умрет последний родившийся в рабстве. Я стараюсь научить своих крестьян быть свободными, быть независимыми от барина.               
             -Да? Очень интересно, и как же это?  - спросила Ася.               
             -Петр Кириллович, - снова тихо проговорила Наташа, - ввел оплату труда, работающим на ферме и на поле, часть наших крестьян уже выкупилась из крепости, и не ушли от нас, а продолжают работать…
-И зачем вам это нужно, позвольте спросить, - проговорил с издевкой в голосе Георгий.               
         -А почему вы так интересуетесь? – спросил Пьер. – Это праздное любопытство, или вы как большинство наших соседей нас осуждаете?               
             Вопрос Пьера озадачил Георгия, и не столько вопрос, сколько тон, с которым он был задан. Вкрадчивый тихий голос, саркастическая улыбка и прищуренный глаз. А этот Пьер не так прост, как хочет казаться. Георгий посмотрел на Пьера внимательней. Сразу вспомнился  фрагмент романа, где Толстой описывает Пьера - толстый неуклюжий неуверенный в себе… но одетый по последней моде, а он не так прост был и в те времена. Взгляд Георгия упал на руку Пьера, массивный перстень. Ну конечно, как же мог забыть, он же масон, а туда дураков и простаков не принимали.
-Любезнейший Петр Кириллович, - сменил тон Георгий, теперь это была не просто издевка, а явный сарказм, - я вас ни в  коем случае не осуждаю, но мне кажется, что вы в молодости уже начинали делать эти преобразования в ваших малороссийских имениях. И результат оказался, мягко говоря, не очень.
-Да, - задумчиво сказал Пьер, - но тогда мне кое-чего не хватало.               
        - Это чего же? – удивился Георгий.               
       - Житейской мудрости и жизненного опыта, а еще хорошей верной спутницы, которая меня бы понимала, - ответил Пьер и с теплом посмотрел на Наташу, - а после  того, как мы объединились с Натальей Ильиничной, жизнь моя переменилась кардинально.               
       - Вот как, - улыбнулся Георгий, - ну, наверное, это правильно, к тому же это не так уж и важно, потому что скоро крепостное право будет отменено.
-Вы так считаете? – удивилась Наташа, и обратилась к Пьеру, - кажется, сбывается все, о чем мы с вами мечтали.               
            - А откуда у вас такое убеждение, милостивый государь? – спросил Пьер.               
            Георгий снова стал всматриваться в лицо Пьера. Теперь в его глазах читалось выражение… нет, не любопытства, а настороженного напряжения. И это удивило Георгия, у него возникло ощущение, что Пьер знал то, о чем говорит Георгий.               
            - А мне один французский астролог рассказал, - выкрутился Георгий.               
            - Ах, вот оно что, а что еще интересного предсказал вам ваш астролог? – спросила  Наташа.
Георгий и Ася переглянулись, улыбнулись, как бы говоря друг другу: «Ну, давай». Вокруг дивана,  на котором расположились Безуховы и Георгий с Асей, стал собираться народ. Всех заинтересовал разговор между молодой и пожилой парой.               
-Вам действительно это интересно? – спросил Георгий, обводя взглядом собравшихся.
-Милости просим, сударь, - ответила Наташа.               
        - До жути люблю всякое этакое такое, - проговорила какая-то дама в дорогих украшениях.
-Если это тайна, - сказал мужчина во фраке, - то мы обязуемся сохранить вашу тайну.               
- Тогда слушайте, - сказал Георгий, - в начале двадцатого века в России произойдет революция.               
-Как во Франции, это прекрасно, - взвизгнула молодая дама с пенсне на носу.
          - И что, как во Франции наших дворян тоже возведут на гильотину? – спросил господин  с галстучной булавкой в виде черепа.
- Да нет, гильотины больше не будет, - ответил Георгий, - будет гражданская война, большая часть дворянства иммигрирует, часть из них погибнет в войне, хотя жертвы будут с обеих сторон.               
         -А император? Неужели он покинет своих подданных и тоже иммигрирует? – спросила дама в черном гипюровом платье.               
        -Нет, император и его семья будут расстреляны и сброшены в шахту на Урале, - ответила Ася.   
Это сообщение повергло в тихий шок всех, кто был рядом. Испуганные лица, тишина, как на кладбище, когда хоронят невинную жертву.      
       - А кто же будет править Россией? – спросил Пьер, - будет провозглашена республика, как в древнем Риме.               
      - Республика, - проговорил Георгий, - только до Римской  демократии ей будет далеко.               
-А разве республика это не сама по себе уже демократия? – переспросил Пьер.               
         -Нет, если в основе этой республики диктатура пролетариата, - ответил    Георгий.               
         -Диктатура? - С ужасом в голосе проговорил Пьер, - пролетариата?  Пролетариат, а что это такое?               
         -Это рабочий класс, - ответил Георгий, но спохватился, - вы же не знаете, что такое класс рабочих, в России еще будет период бурного развития капитализма, будут построены фабрики и заводы…
-О, это здорово, как в Британской империи, - восторженно проговорила молодая дама в боа.               
Георгий  улыбнулся ей и продолжил:               
-Появится электричество, мы первыми полетим в космос.               
        -Куда? – почти хором переспросили  слушатели.
Потом раздался дружный смех,  люди переговаривались, повторяли неизвестные им слова произнесенные Георгием.
-Что ж господин Арбенин, - проговорил Пьер, - это самая изощренная фантазия из тех, которые мне приходилось слышать.
            Георгий сначала серьезно и даже несколько обескуражено смотрел на смеющуюся публику, потом усмехнулся и проговорил:
-Фантазия это не я, а вы, вы все выдумка, фантазия писателей.
Его слова вызвали еще больше смеха. Георгий недоуменно водил взглядом по лицам – молодые старые, штатские  и военные, дамы, почтенного возраста и совсем молодые девушки. Одеты все по разной моде. Тут и фраки, и рединготы, и сюртуки, и пышные юбки с кринолинами. И прически разные от чопорных напудренных париков начала 19-го века, до простых локонов и коротких стрижек  конца века.
-Да, это вы фантазия, если, правда, не дурите нас, только зачем это вам, я никак не пойму, - прокричал Георгий.
Публика вокруг них стала стремительно редеть и, наконец, возле дивана остались только Безуховы и Ася с Георгием.
-Знаете ли, милостивый государь, - обратился к Георгию Пьер, - что бы люди к вам относились хорошо, нужно не только самому на балы ездить, но к себе соседей приглашать, хотя бы иногда. Пардон, разрешите откланяться!
-Ага, все и вам того же, - прошипел Георгий, - по тому же месту.
После этих слов Пьер взял Наташу под локоть и увел на другую половину зала.
Георгий ощущал состояние близкое к панике. Он обернулся к Асе и проговорил:
-А? Как они нас? – проговорил он, задыхаясь. -  Нет, я просто поражаюсь, мы хотели опустить их, а они опустили нас, лихо.   
Ася не нашлась, что ответить. Разумом девушки двадцать первого века она понимала, что все вокруг происходящее либо большой розыгрыш, либо результат какого-то отравления, я с другой стороны…
Она шла под руку с Гошей, как во сне, не заметила, как оступилась на лестнице и больно подвернула ногу. БОЛЬНО! БЛИН, КАК БОЛЬНО! Ой, действительно больно, а под наркотиком разве боль испытывают?   
         Они снова оказались на улице. Здесь Георгий остановился и сказал:
-Ты знаешь меня осенило, нас просто  дурят, на самом деле дурят.
Ася присела на скамейку, забыв, что она не в джинсах, а в длинном пышном платье, постаралась задрать больную ногу на колено второй, чтобы растереть ее. Платье все встало дыбом оголив две прелестные ножки в туфельках. А юбка полностью закрыла Асе обзор, встав на дыбы, как упрямый конь.  Ася вдруг рассмеялась, представив, как комично она сейчас выглядит. Она быстро поднялась на ноги, слегка поморщившись от боли.  Гоша, увлеченный своими рассуждениями, ничего не заметил.
-А я, ты знаешь, даже верить начал в то, что мы с тобой попали в параллельный мир, - продолжал он, стоя к ней спиной и вглядываясь в темноту. - Только это все фигня. Это, наверное, реалити-шоу, тут камер понатыкано везде, и я уверен, что где-то рядом и съемочная группа, и вся обслуга. Ты же понимаешь, их же кто-то красит, одевает. Пойдем мы найдем, но для начала я хочу вернуть свою одежду.
Они быстро вернулись в дом, поднялись на второй этаж, где находились гардеробные.  Проходя по коридору, Георгий, смеясь, проговорил:               
            - Я не удивлюсь, если они успели убрать гардеробную и наши шмотки тю-тю.
-Зачем им это нужно?
-Что бы мы с тобой окончательно почувствовали себя Арбениными.  Как будто мы не и двадцать первого века, а из девятнадцатого, это законы шоу. Шоу для дураков. Довести клиента до полного безумия, что бы он сам чувствовал себя в дураках. Помнишь, было это шоу на телевидении, м-мм, как его, ну там еще известные артисты на необитаемом острове были. От них же прятали все, они же не знали, где находится база, это для реальности ощущений.
Они подошли к дверям женской гардеробной. Георгий остановился и замер перед дверью, прислушался к тому, что происходит в комнате, потом резко открыл дверь. Маленькая модистка с акцентом спросила:
-Что ви хотель?
Георгий пожал плечами и сказал:
-Странно, но, мне кажется,  это добрый знак.
Ася вошла в комнату и проговорила:
- Мадам, где моя одежда?
-Ви котель бы переодеться?
-Да, верните, пожалуйста, мои джинсы и майку.
-Как ви называль этот одежд? Джинсы? Прекрасно, надо запоминать…
Маленькая модистка положила перед Асей ее одежду, все было вычищено и высушено. Потом помогла Асе снять громоздкое  платье и распустить начесанные волосы. С сожалением Ася расставалась только с диадемой. Ей было не ясно походила ли она на вторую Нину Арбенину, но что-то королевское она в себе, положительно, чувствовала.
Через несколько минут Ася вышла в коридор в своем привычном виде. В коридоре ее ждал Георгий. Увидел ее, улыбнулся облегченно.  Она подошла к нему, он обнял ее, погладил по волосам, поцеловал и сказал:
-Аська, какая же ты у меня красавица, и оказывается, я тебя очень люблю.
Ася  улыбнулась и ответила:
-Ты в этом уверен?
-Как никогда.
Они, взявшись за руки, спустились  на первый этаж и никем незамеченные вышли из дома. Здесь они остановились и Георгий, осматривая окрестности, проговорил:
-Если бы я работал на телевидении режиссером, где бы я расположил  съемочную базу?
-Не знаю, - сказала Ася, - но если бы я работала на телевидении режиссером, я далеко от съемочной площадки не пошла бы.
-Точно, и так мы с тобой обследовали вот эти две аллеи, осталось еще две. Пошли по этой.
-Стой, а почему ты решил, что эти аллеи куда-то выводят? Вдруг спросила Ася.
Георгий задумался на минуту, потом сказал:
-Ты права, они же не дураки, что бы сделать легкими пути для побега. Надо идти по нехоженой дорожке, пошли.
Он снова взял Асю за руку и повел прямо в парк. Однако, пройдя несколько метров, они потеряли ориентацию. Теперь казалось, что звуки музыки впереди, тогда, как они должны быть за спиной. Ни справа, ни слева не было видно ни единого огня. Высокие деревья раскачивались из стороны в сторону. По направлению ветра определить направление движения тоже было невозможно. На небе не было ни луны, ни звезд, таким образом, и этот навигационный метод был недоступен.
-Стой, -  сказал Георгий, - надо посмотреть на деревья, с какой стороны на них растет мох.
Он потрогал один ствол, второй, третий, и каждый их них был совершенно гладкий, мха не было и в помине, как будто это были не стволы деревьев, растущих в лесу, а театральные декорации.
-Гоша, мне страшно, - проговорила Ася, - мне кажется надо возвращаться, пойдем назад.
Георгий держал Асю крепко  за руку. Он, как будто, боялся ее потерять, потому что совершенно ничего не видел, даже в непосредственной близости возле себя. Он как слепой притянул ее к себе, погладил по голове, поцеловал в висок и тихо спросил:
-А где это «назад»?
-Мы заблудились? –  едва не плача проговорила Ася.
-Кажется.
Сколько времени они так простояли, обнявшись в полной темноте, они не поняли и сами. Музыка появлялась то с одной стороны, то с другой, куда идти – было непонятно.
Внезапно тишину ночи взорвали выстрелы, а ночное небо разрезали разноцветные вспышки фейерверков. В темном небе расцветали великолепные огненные цветы, разливались фонтаны огня. На мгновение в темном лесу стало светло. Георгий взял в ладони лицо Аси и заглянул в ее глаза. Там был страх, там была неуверенность, но не было злобы или ненависти. Георгий поцеловал Асю. Он целовал ее снова и снова, он чувствовал, как бьется ее сердце, как трепещет все ее тело. Как растет желание в нем самом.
Ася немного отстранилась и сказала:
-Гоша, не сейчас. Сейчас надо идти, а то кончится фейерверк, и мы снова потеряемся.
-Да, - просто ответил Георгий  и вздохнул, - да, пойдем.
 Они быстро выбрались из лесу, дорога привела их прямо к дому. Здесь на полянке перед домом стояли почти все участники бала и любовались фейерверками, которые запускал невысокий мужичок в картузе и сером зипуне. Он быстро передвигался между стойками с ракетами, поджигая их, меняя сгоревшие.
Чрез несколько минут фейерверк закончился и гости вернулись в дом. Георгий и Ася остались стоять на улице. Мужичек в картузе начал собирать остатки от запуска фейерверков. Георгий подошел к нему и начал помогать.
-Здорово это у вас получается, - сказал Георгий.
Мужичок удивленно оглянулся на Георгия и неуверенно проговорил:
-Да, спасибо.
Георгий вытаскивал из земли стойки и складывал их в ящик. Он и раньше частенько наблюдал, как на корпоротивках запускают фейерверки, но такую конструкцию он встречает впервые.
-Китайские? – спросил Георгий, указывая на пустые патроны от  фейерверков.
-Что-с, извините, - не понял его мужичок.
-Я говорю фейерверки китайские?
Мужичок смущенно улыбнулся и ответил:
-Нет-с, мы не возим товары, сами-с делаем, на привоз у нас денег-с нет.
-Сами? – удивился Георгий, - здорово, неужели до всего своим умом дошел?
-Своим-с, а то чьм-с? – ответил мужичек.
Он положил в ящик последнюю стойку, закрыл ящик и присел на него. Достал из кармана кисет и маленькую трубочку, набил ее табаком, а потом прикурил от металлической зажигалки.
-Ух, ты, - удивился Георгий и протянул руку к зажигалке, - а это чудо откуда?
-Так, тоже сам смастерил.
-А на чем работает? На бензине? – спросил Георгий.
-На чем-с? – удивился мужичок.
-Ах да, его еще не изобрели, - махнул рукой Георгий, потом понюхал зажигалку, чиркнул ею несколько раз, любуясь на пламя, и догадался: - спирт.
-Так точно-с, спирт, - сказал мужичок, - возьмите себе на память, будите вспоминать мастера Кулигина.
-Спасибо, - поблагодарил Георгий и убрал зажигалку в карман. – Постойте вы Кулигин? Из…, у-у-у, забыл, Ася, ты помнишь?
-Калинов, - ответила Ася.
-Калинов? – удивился Георгий. – Нет, я имел ввиду…
-Я знаю, что ты имел ввиду, - сказала Ася, - но не надо об этом.
Георгий кивнул и посмотрел на, ничего не понимающего, Кулигина. И что бы развеять, видимо посетившие его, подозрения, о не состоятельности умственных способностей его собеседников спросил:
-Это же вы предлагали Дикому установить громоотвод.
-Я-с, - с грустью сказал Кулигин, - только мне-с пришлось уехать из своего родного города.
-Почему? – удивилась Ася.
Кулигин отвернулся, махнул рукой, стянул с головы картуз и  начал мять его в руках, потом резко повернулся к Георгию и проговорил:
-Меня-с там объявили городским сумасшедшим.
-Почему? – снова удивилась Ася.
-Я-с, понимаете ли, хотел построить вечный двигатель, сделал проект, начертил чертеж, - Кулигин поднял с земли ветку и начал чертить на песке модель перпетум мобиле, -  но на воплощение нужны были деньги-с, а денег-с у меня не было, и я стал просить их у всех богатых людей нашего города, но мне никто не давал. Тогда я построил машину для фейерверков и установил ее на главной городской площади. Но машина была не совсем доработана, и один из моих фейерверков угодил прямо в дом градоначальника.  Случился пожар, сначала меня судили, а на суде я представил публике свой проект, тогда меня посчитали сумасшедшим и выгнали из города.
Георгий подошел к Кулигину и протянул ему руку. Кулигин робко пожал ее и сказал:
-Благодарю-с.
-Не расстраивайтесь, - ласково проговорила Ася, - вы единственный нормальный человек во всем вашем Калинове, вы хотя бы способны на мечту.
-Да, вот, - развел руками Кулигин, - теперь зарабатываю на жизнь  тем, что устраиваю на барских балах фейерверки, и коплю деньги, на свою перпеттум мобиле.
Георгий рассмеялся и спросил:
-Вы это серьезно? Но ведь французская академия наук уже давно прекратила прием проектов вечного двигателя из-за невозможности его создания. Научно доказано, что существование такого двигателя невозможно из-за того, что не вечны источники питания или энергии, если хотите.
Кулигин выпрямился, приосанился надел на голову свой картуз и сказал:
-А поживем- увидим.
Он встал со своего ящика, легко поднял его на плечо и пошел к дому. Георгий быстро подбежал к нему и сказал:
-Не обижайтесь, Кулигин, давайте я вам помогу.
-Нет-с, не  надо-с, - огрызнулся Кулигин и зашел за дом.
Георгий немного отстал от него, а потом пошел за ним следом. Ася шла за Георгием. Они обогнули угол дома и  оказались  у такого же точно крыльца, как и парадное. Но Кулигина здесь уже не было.
-Вот черт, - в сердцах проговорил Георгий, - они опять нас провели.
-Гоша, а может быть, здесь подземный ход где-то?
Георгий смотрел ровный зеленый газон, цоколь здания, и проговорил:
-Если и есть, то спрятано хорошо.
Они еще несколько минут походили вокруг дома и обнаружили, только  одно – дом и двор со всех четырех сторон был  совершенно  одинаковый. Одинаковые ступеньки, колонны, клумбы и газоны, и совершенно  одинаковые аллеи расходившиеся в разные стороны.
-Слушай, а с какой стороны мы приехали? – спросил Георгий.
-Ты уже меня об этом спрашивал, - сказала Ася, - я думала, что отсюда, самое интересное, что мне кажется, сюда же уехала карета с Дубровским и Машей. 
-С кем? Какая карета?
Ася подробно рассказала Георгию, о происшествии с Машей и Дубровским. О том, как вмешалась в их судьбу и помогла им сбежать в карете Онегина.
Чем больше рассказывала Ася, тем мрачнее становилось лицо Георгия. Асю тоже стало что-то волновать.
-Ах, Аська, что ты наделала? – проговорил Георгий, - ты не понимаешь? Ты вмешалась  в их жизнь, и они теперь имеют право вмешиваться в нашу жизнь. Они теперь не выпустят нас.
Георгий присел на корточки, обхватил голову руками и тяжело застонал. Ася присела рядом с ним и спросила:
-А кто они? Ты опять стал верить, что это настоящие люди, а не герои книг? Мне казалось, ты для себя решил, что это реалити-шоу.
Георгий поднял взгляд на Асю и сказал:
-Ася, по моим подсчетам мы с тобой на ногах уже больше суток, а я ни капельки не устал, я имею ввиду физически, хоть мне все это до чертиков надоело. Я тебе больше скажу, я столько вылакал шампанского, что должен бы описаться давно, а я за все это время ни разу в туалет не ходил.
Ася снова тяжело вздохнула, решила, что Гоша опять прав и замолчала.
Георгий пытался размышлять, но все мысли крутились только вокруг одного – что теперь делать?
- Гоша, а давай спать ляжем, утро вечера мудренее,  поспим, может утро наступит, а может, бал закончится, - предложила Ася.
-Где? – спросил Георгий. – Здесь?
-Нет, в доме, там должны быть гостевые спальни, если они задают такие большие балы, пойдем, поищем.
Сейчас предложение Асей казалось Георгию наиболее разумным. Болтаться снова по дому и натыкаться на знакомых с детства героев книг, да и незнакомых тоже,  спорить с ними или разочаровываться в них, не хотелось.
Они вошли в дом, стараясь быть никем незамеченными, прошли на второй этаж и пошли по коридору. Они открывали каждую из дверей. В одной из комнат они увидели мужчин, играющих в бильярд, в другой женщины разговаривали о рукоделии, две следующих комнаты были гардеробными, которые Ася и Георгий уже посещали. Потом были несколько комнат, где играли дети разных возрастов, потом была библиотека, где сидел старик в кресле укутанный клетчатым пледом.
Ни одной спальни на втором этаже не было. Они спустились на первый этаж.  Здесь все комнаты были проходные и шли одна за другой анфиладой вокруг зала. Надо ли говорить, что во всех комнатах были люди.
Уставшие, вымотавшиеся Георгий и Ася остановились в комнате, которая имела вид кабинета. Здесь была небольшая книжная полка, секретер, письменный стол с письменными принадлежностями. У противоположной стены стоял небольшой диванчик и кресло. А к стене стояла прислоненная сложенная ширма.
Это была единственная комната, в которой не было ни души. Гоша взял ширму, поставил ее перед диваном и креслом, получилась отдельная комната.
-Ася, ложись на диван, - предложил он, а я посижу рядом с тобой в кресле.
Ася улыбнулась и с удовольствием растянулась на диванчике. Под голову она положила небольшую подушечку думку, а вторую такую думку она протянула Георгию.
Ася закрыла глаза и постаралась заснуть. В голову лезли разные мысли.  И первое, о чем она думала в последние несколько часов, что виновата в том, что они оказались в таком положении. Если бы она не уговорила Георгия поехать в эту экспедицию, они бы не попали в такой переплет.
Ну, очень странно все, что здесь происходит. Здесь практически вся классика, которую она прочитала в школе. Надо сказать, что читала без особого интереса, да и вообще она читать никогда не любила. Кино ей всегда казалось интересней. А последние три года в школе она вообще ничего не читала, она купила несколько сборников с кратким изложением литературных произведений и по ним готовилась к экзаменам. Этого ей казалось вполне достаточно. В институте она читала в основном учебники, как-то одно время у нее был «книжный запой» в моду вошли иронические детективы Дарьи Донцовой, и Ася  отдала должное этому поветрию. Школьные уроки литературы ничего кроме горького осадка в ее душе не оставили. Мало того, что нужно было тратить драгоценное время на чтение никому ненужной, давно устаревшей с ее принципами и взглядами классики, нужно было читать много критики, что бы писать сочинения и рецензии. А это для нее было настоящим испытанием, потому что анализировать тексты, делать выводы и раскрывать образы героев, для Аси было совершеннейшей пыткой.
Она сегодня несколько раз спрашивала себя, а с кем бы из этих книжных человечков ей хотелось встретиться  с удовольствием и не находила ответа на этот вопрос. Никто из школьной программы не оставил следа в душе Аси. Интересно, а как у Георгия.
-Гоша, - прошептала Ася, не открывая глаз. – Ты спишь?
Странный вопрос. Если он спит, отвечать или нет, но он же ее слышит, значит не спит.
-Нет, - проговорил Георгий, тоже не открывая глаз.
- А с кем из книжных человечков ты бы хотел встретиться? – Ася открыла газа и даже приподняла голову. Гоша держался.
-Зачем? Они мне в школе надоели.
Глаза все же не открыл.
-Неужели никто не нравился? – прошептала Ася.
Минута задумчивого молчания, потом ответ:
-Знаешь, кто нравился, тех нет в живых, а кто остался, тем хочется морду набить.
-Да? – Ася села на диване, - например?
Георгий тоже открыл глаза, но позу не изменил, так и продолжал полулежать в кресле, вытянув ноги и скрестив руки на груди.
-Ну, знаешь, мне нравился Евгений Базаров, он умер, сегодня я встретил его друга Аркадия Кирсанова, у меня прямо руки чесались, начистить ему лицо, но …
-Что «но»? – спросила Ася.
-Он старик, старик, благополучно проживший свою жизнь, к тому же его мучает совесть, за предательство.
-Как странно, - проговорила Ася, - ты знаешь, я испытываю почти тоже самое. Я бы хотела встретиться с Анной Карениной, но ее нет.
-Да? Интересно, и что бы ты ей сказала? – удивился Георгий.
-Я бы хотела встретить ее, когда она еще не связалась с Вронским, я бы открыла ей глаза на него, неужели она такая дура, что не смогла разгадать обыкновенного кобеля.
-Ого! А я и не подозревал, что в твоей душе кипят такие страсти, - проговорил Георгий. - Мне всегда казалось, что  ты равнодушна ко всем, кроме себя, тебя и живые подруги мало интересуют, а уж книжные мне кажется, никогда не интересовали.
Георгий сел в кресле,  при  этом думка выскользнула из под его головы и плюхнулась на диван к Асе. Он не обратил на это внимание. Ася положила думку к себе под руку, а сама села на диванчике, подобрав под себя ноги.
-Ты почти прав, - ответила Ася, - просто был в моей жизни период, когда я заинтересовалась Толстым… Львом Толстым. Я делала доклад в школе по его биографии. И знаешь, что меня заинтересовало.
-Что?
-Все его самые лучшие произведения, все его более или менее значительные романы он написал после 1862 года, после его женитьбы на Софье Берг.
Ася сделала паузу, ожидая эффекта.
-Я не понял, а в чем связь? – спросил Георгий.
-А в том, что у меня появились сомнения, ведь все романы толстого: «Анна Каренина», «Воскресение», повести «Крейцерова соната» …ну и… другие… тоже, по сути своей женские романы. А до этого он писал только чисто мужские рассказы о войне, об офицерстве, о казачестве. 
-К чему ты клонишь? – спросил Георгий.
-К тому, что он не писал свои романы.
-Опа, ничего себе выводы, - удивился Георгий, -  а кто же их писал?
-Софья Андреевна, - ответила Ася, - доподлинно известно, что она занималась обработкой его рукописей,  я думаю, что она их просто переписывала. Поэтому все его тексты отличаются легкой изящностью женского письма, в отличие от «Войны и мира», который читать очень тяжело. И только некоторые моменты  в этом романе читаются легко и с интересом. Читаешь, как будто разговариваешь с умной женщиной. Известно, что «Войну и мир» он начал писать еще до женитьбы, но никак не мог закончить, а Софья Андреевна сделал это в два счета, по-моему за год.
-Ага,  лихо, ты подвела итог, - окончательно простнулся Георгий, - а граф у тебя получается совершенный дурак был, ничего не делал?
-Ну, почему ничего не делал, - улыбнулась Ася, - во-первых, он делал детей всей округе, во-вторых, он создавал собственную религию, в-третьих, он пахал, косил и катался на велосипеде.
Георгий вытер ладонью лицо и проговорил:
-Бред, просто бред какой-то.
-Ничего не бред, - ответила Ася, - если иметь ввиду все выше изложенное, то понятным становится побег Льва Николаевича перед смертью.
-Да? И что же это было? Помешательство? – спросил Георгий.
-Нет, -  с ноткой разочарования в голосе проговорила Ася, - просто он все-таки был мужчиной, и ему надоело всегда жить под каблуком, потому что всем, что он имел, он был обязан своей жене. Потому что сам он из себя ничего не представлял.
-Да, граф Толстой – ничтожество, - проговорил с таким же  разочарованием Георгий, - знаешь, после такого вывода, не то, что читать Толстого не захочется, жить не захочется.
- Вот Анна Каренина и бросилась под поезд, - подвела итог своим рассуждениям Ася.
Георгий на минутку замолчал, а потом проговорил:
-Постой, но твоя Софья Андреевна была, насколько я помню, многодетной матерью, когда же она успевала писать?
На несколько секунд вопрос Георгия поставил Асю в тупик, но она быстро нашлась:
-А, между прочим, - нашлась Ася, - беременность, как известно, стимулирует способности женщины, так что ей это только помогало.  Тому же ты не забывай, она все же была графиня, а это немалый штат слуг, нянь, гувернеров и гувернанток. Ну, не сама же она стирала пеленки.
-Все, - сказал Георгий, - все я пасс, спорить с тобой невозможно. Тебе надо было стать адвокатом,  ты все законы выворачиваешь наизнанку, у тебя любой убийца-маньяк выйдет сухим из воды, ты перевернешь все с ног на голову, и что самое интересное это будет казаться абсолютно правдоподобным.
Ася сначала не нашлась, что ответить, но потом неожиданно спросила:
-Это комплимент?
Георгий кивнул головой и одновременно пожал плечами и развел руками:
-Наверное.
И снова пауза, а потом Георгий проговорил:
-Знаешь Аська, это хорошо, что книги - русская классика, написанная больше ста лет назад, не может быть переписана. Она есть, и так и будет. Нашу страну уже называют страной с непредсказуемой историей, пусть хотя бы литература будет догматична.
-Но и она не догма, - проговорила Ася, - мама говорила, что они образы многих героев трактовали совсем по-другому. Те кто были положительными двадцать-тридцать лет назад, сейчас стали отрицательными.
-Да? Например?
-Например  Наполеон, в той же «Войне и мире», моя мама писала о нем сочинение и там он был резко отрицателен, даже внешний облик его был отвратителен. А когда мы его проходили, то об этом не говорили ни слова и Кутузова с Наполеоном сравнивали, как двух равновеликих полководцев. А Наполеон просто великий человек, по крайней мере, в книге, с кратким содержанием, ему места уделено больше чем Кутузову.
-Асенька, а ты читала сам роман? – спросил Георгий.
-«Войну и мир»? – переспросила Ася и, не дожидаясь уточнения, ответила. - Знаешь, я, наверное, как все школьники, мир читала, а войну нет.
Они засмеялись. Георгий не стал рассказывать Асе о том, что «Война и мир» был, пожалуй, единственным романом из школьной программы, который он прочитал от корки до корки.
Вдруг Георгия осенило, он вскочил с места и проговорил:
-Аська, я понял, пошли, я понял, что нужно делать.
Они вернулись в зал. Там только что закончился танец. Пары чинно расходились по своим местам. Георгий вышел на середину зала и громко объявил:
-Внимание, внимание, сейчас на ваших глазах пройдет сеанс ясновидения. Сейчас я расскажу вам все о вас самих. Итак, господа, прошу всех ближе.
Гости действительно стали приближаться к Георгию, и кое-кто рассаживался на стулья, выставляемые слугами, а другие  оставался стоять. Все удивленно улыбались, в их взглядах читалось любопытство. Заметно было, что большинству из них по душе новое развлечение.               
Георгий обвел взглядом публику и остановился на Онегине.      
-О, господин Онегин, прошу вас, - проговорил он и пригласил Онегина выйти из толпы зрителей. Георгию тут же принесли красивое кресло и поставили в центре зала. Онегин не очень охотно, но все же вышел на импровизированную арену.  Георгий чинно предложил ему присесть. С небольшим удовольствием Онегин сел.
-Великий Ротшильд сказал, кто владеет информацией, тот владеет миром. Я владею информацией, причем информацией особого рода, зачастую даже секретной.  И если вы мне не верите, то я готов вам это продемонстрировать. Итак, начинаю.
Георгий встал за спиной у Онегина, поднял руки вверх, закрыл глаза и начал тихо читать:
-Я вам пишу, чего же боле, что я могу еще сказать, теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать. Но вы к моей несчастной доле, хоть каплю жалости храня, вы не оставите меня, когда б надежду я имела, хоть редко, хоть в неделю раз, в деревне нашей видеть вас….
Никто из присутствующих не видит, как в зал входит красивая статная дама. Она идет на стихи. Она мертвенно бледна. С последними строчками она замирает на ступеньках.
По мере того, как Георгий читал, он повышал голос, читал все громче. А Онегин сначала перестал саркастически улыбаться, а потом поднялся и замер, вперив в лицо Георгия гневный взгляд.
Дама, увидав это, прячется за колону.
-Ну, что, господин Онегин, мне продолжать или назвать имя девушки написавшей вам это письмо.
И снова никто не видит, как вздрагивает дама, и ее застывшие в ужасе глаза наполняются паническим ужасом.
Онегина раздирает гнев и сомнения, кажется, что от срыва, от желания вызвать Георгия на дуэль его отделяет мгновение, но Онегин берет себя в руки и говорит:
-Я не знаю, кто рассказал вам об этом, но, по всей видимости, и он, и вы оба бесчестные люди.
Онегин выходит из зала. Публика взрывается аплодисментами, Георгий раскланивается на все стороны и приглашает следующего:
-Ну, кто следующий?
В публике замешательство, сначала никто  не решается, потом из толпы раздается женский голос:
-Разрешите мне.
Публика расступилась и пропустила  на арену женщину лет пятидесяти, сдержанно и со вкусом одетая, строгий взгляд, проходит и садится в кресло.
Георгий обходит ее несколько раз, сосредоточенно молча. Понимает, что попал впросак, он не может узнать эту героиню. Он тянет время, встает сзади поднимает руки вверх, и ничего не находит разумней, чем вскрикнуть:
-О Мария, - он хочет продолжить, и добавить «пресвятая богородица», но в этот момент публика делает коллективный «АХ», и Георгий понимает, что он угадал. Итак, героиню зовут Мария. Он снова делает многозначительные пассы руками в воздухе над головой женщины, и тут из толпы выходит мужчина примерно такого же возраста, в военном мундире и грозно говорит:
-Марья Ивановна, матушка, что вы выдумали?
-Успокойтесь Петр Андреевич, вы верите в это комедиантство, подождите меня, голубчик, я скоро.
Как только прозвучало сочетание двух имен Петр Андреевич и Мария Ивановна, Георгию все сразу стало ясно, перед ним супруги Гриневы. Но на стуле Маша, а что про нее можно рассказать секретного? Она не успела наделать ничего предосудительного. А вот Петруша?
-Петр Андреевич, а как там тулупчик заячий? Правда, дорогой оказался?
Гринев побледнел и, заикаясь, прокричал:
-Я не понимаю, о чем вы сударь, Мария Ивановна, немедленно идите сюда.
Мария Ивановна в испуге поднялась и подошла к мужу, и они вместе покинули зал. А зал сова взорвался аплодисментами.
-Однако господа, шоу маст гоу, кто следующий?
Желающих не было, и Георгий, обходя ряды зрителей, останавливался то возле одного, то возле другого, наконец, он остановился возле  старика с невероятно знакомыми чертами лица. Чем больше он всматривался в лицо старика, тем больше узнавал его.
- Вадим? Это ты?
Старик оглянулся по сторонам, как бы ища того, с кем разговаривает Георгий, и потом указал пальцем на себя.
-Вы со мной разговариваете? – спросил он.
И голос, и голос невероятно похож на голос Вадима Бондаренкова.
-Тебе, тебе, так значит, это ты все подстроил? - обрадовался Георгий и уже повернулся к Асе, что бы обрадовать ее раскрытием тайны, но не увидел ее. Георгий вытащил старика из толпы и начал трясти его за грудки:
-Как ты узнал, что мы едем сюда, кто все эти люди, кто и сколько тебе заплатил?
Старик пытался отбиваться от Георгия, но силы были не равны, и Георгий  тряс его, пока старик не захрипел:
-Милостивый государь, извольте отпустить меня, у меня больное сердце, вы меня с кем-то спутали, меня зовут Иван Александрович Хлестаков, я коллежский асессор в отставке. 
И как только прозвучало это имя, Георгий разжал кулаки и Хлестаков мешком рухнул на пол. В голове Георгия вихрем пронеслись воспоминания о вчерашнем разговоре с Вадимом:
           «-Да ты, брат, просто Хлестаков какой-то, лихо ты его развел…
-Молодец, продолжай в том же духе, так глядишь и до Чичикова дорастешь».
Георгий в полном недоумении присел перед лежащим на полу и продолжающим хрипеть Хлестаковым, протянул ему руку и, неожиданно для самого себя, спросил:
-А Чичиков где?
Хлестаков удивленно посмотрел на Георгия, ухватился за протянутую руку, поднялся, опираясь на плечо Георгия, добрел до стула сел, слегка отдышался, и проговорил:
-Павел Андреевич пропал без вести, исчез сразу после того известного скандала … ну помните?
-Ага, с мертвыми душами, - догадался  Георгий.
-Да нет, за мертвые души его простили, он после этого организовал концессию,  которую назвал «Фараон».
-Это что еще за концессия? – удивился Георгий.
-Что-то вроде банка, только вклады были краткосрочные, и процент по ним был 200% годовых, сначала действительно многие вкладывали деньги в этот банк…
-Ясно на халяву купились, - проговорил Георгий.
-Он говорил, что вкладывает деньги в золотые и алмазные копи в Африке, - продолжил, хрипя Хлестаков, - что они приносят баснословные прибыли. Кладешь, например, сто рублей на три  месяца, а получаешь 150. Первых вкладчиков было немного, но когда они получили свои проценты, сразу вложили их снова, и тут  уж понеслось, вкладчиков было очень много и класть стали по несколько тысяч, да только через полгода господин Чичиков исчез, окончательно.
Георгий расхохотался:
-Ах, так  вот кто оказался первым изобретателем финансовой пирамиды, Чичиков, ай да Павел Андреевич, ай да молодец.
-Послушайте, да он никакой и не провидец, - вдруг раздался истерический женский голос из толпы.               
-Он шарлатан!               
-Мошенник!               
-Да он над нами смеется!               
-Да он с Чичиковым заодно!               
-Бей его!!!!               
Георгий понял, что надо бежать. Он побежал к выходу, на бегу схватил за руку Асю, и так дернул ее, что она чуть не упала. Пробегая мимо колонны, он наткнулся на статную даму с мертвенно бледным лицом.  Задыхаясь, прокричал:
-Пардон мадам, - и выскочил на улицу.   
Во дворе, как ни странно было тихо и пусто. Ася и Георгий отбежали несколько метров от дома, поняли, что за ними никто не гонится, и остановились, переводя дух.               
-Ух, ты, я думал, они меня прибьют, - проговорил Георгий, оглядываясь по сторонам.
Единственный человек, показавшийся на ступеньках дома, была та самая статная дама, которую он чуть не сшиб с ног. Она явно кого-то искала, напряженно вглядываясь в непроглядную тьму двора.               
Ася тоже еле перевела дух, и только после этого смогла проговорить:               
-Я тоже очень испугалась. Гоша, тебе не кажется, что мы их раздражаем?               
-Очень даже, кажется, - проговорил Георгий, - но  у меня созрел план, как отсюда выбраться.               
-Как? – с надеждой в голосе спросила Ася.               
-Вспомни, как мы с тобой сюда попали?               
        -Как? – не поняла Ася.               
-В карете Онегина, надо заставить Онегина уехать, и нам с ним вместе сеть в карету и тогда я думаю, мы вырвемся.               
-Да, если он уже не уехал, - предположила Ася, - ты его, по-моему, так обидел, что он как Чацкий должен был выскочить из дома и прокричать, карету мне карету, и умчаться в свои палестины.               
Георгий удовлетворенно хохотнул и ответил:
-А все-таки здорово я их, а?
-Очень здорово, только вот чуть не побили, - ответила Ася.
Статная дама сошла со ступенек и двинулась прямо к Георгию и Асе. Подойдя ближе, остановилась и заговорила красивым грудным голосом.
-Господин…
-Белкин, - представился Георгий.
-Господин Белкин, я хочу просить вас, я не знаю, зачем вам с господином Онегиным вздумалось разыгрывать этот постыдный спектакль, но если есть в вас, хотя бы капля жалости ко мне, я вас умоляю, уезжайте. Мой муж в доме. Он ничего не знает о моем прошлом. Господин Онегин бесстыдный человек, но вы же не такой, я надеюсь. Зачем вам порочить  мою честь и разрушать мою семью. И без того я примерно наказана, за свое юношеское легкомыслие.
Пока она говорила, Ася и Георгий переглядывались, недоуменно пожимая плечами. И вдруг Асю осенило.
-Вы Татьяна Ларина?
-Была ей, когда писала это письмо, о чем невероятно сожалею всю жизнь, - ответила  статная дама, которой стала Татьяна Ларина, – прошу вас…
Она развернулась и пошла в дом. Ася посмотрела на Георгия и произнесла:
-Но я другому отдана и буду век ему верна.
Георгий грустно кивнул головой.
-В одном она права, надо брать Онегина в охапку и сматываться отсюда вместе с ним.
Они прошли несколько метров по аллее, и присели скамейку. На улице было отрезвляюще свежо. На небе снова была видна луна и даже кое-где звезды.
-Гоша, слушай, если они так реагируют, - проговорила Ася удивленно, - что это может означать, что они так хорошо вжились в свои роли или мы с тобой действительно попали в полтергейст?
Георгий  перевел на Асю насмешливый взгляд, и проговорил:
-А ты все еще сомневаешься? Я уже давно понял, что это чертовщина какая-то. И все эти придурки истинно верят в то, что они Онегины, Безуховы, Ростовы, Чацкие и другие литературные отморозки.  Вот только живут они совершенно не по книжному, их литературные отцы выписали их и выкинули в народ, а они живут себе, сами по себе, любятся, женятся, воюют.
- Только как-то странно мы в эту их жизнь вклинились,  -задумчиво проговорила Ася, - как будто  открыли книгу на какой-то одной странице.
-Да, на странице 21 августа, в тон Асе проговорил Георгий.
-Ты думаешь, что один день из жизни этих героев? - спросила Ася.
-Угу, только в разные годы, - продолжал размышлять Георгий.
Ася сжала руками голову и тихо простонала:
-Ой, я уже вообще ничего не понимаю, я устала и ничего больше не хочу, и  меньше всего нужен мне урок литературы.
Неожиданно Георгий рассмеялся и проговорил:
-Аська, а это тебе божья кара, за поверхностное отношение к литературе, а кстати, какие предметы у тебя в школе были любимые?
Ася выпрямилась, немного помолчала, а потом неуверенно проговорила:
-Мне вообще ничего не нравилось, я мечтала поскорей окончить школу, институт, и выбросить все учебники.
-И?
-Конечно, выбросила, вернулась домой после выпускного, собрала в большой мешок все тетради, учебники, конспекты и шпаргалки и отдала водителю отца Николаю Витальевичу, он отвез на дачу, там этой макулатурой баню растапливали.
Георгий покачал головой, удивляясь, что у его подруги такие отношения с учебой, и это при  том, что школу она окончила с золотой медалью, а институт с красным дипломом.  Сам он похвастаться такими успехами не мог. Его школьные успехи ограничивались отличными оценками по  биологии и географии,  а все остальное с переменным успехом. А когда ближе к выпуску он понял, что мама с него с живого не слезет, и все равно заставит стать биологом, учиться перестал совсем, проводя все свободное время в компьютерном клубе.
-Гоша, а как ты хочешь заставить Онегина уехать домой? – прервала его размышления Ася.
Георгий  задумался и сказал:
-Есть одна мысля, надо найти его кучера Ивана и действовать через него.               
-Ну, для начала его надо найти, - с горечью в голосе проговорила Ася, вспомнив, как сама отправила его из усадьбы в неизвестном направлении.
Георгий встал, протянул подруге руку.
  -Пойдем, покажешь, где ты отыскала его в прошлый раз?
Ася в растерянности  подняла на него глаза  и проговорила:
-А я нигде его не искала, он вместе с другими каретами стоял прямо возле крыльца.
-У какого крыльца? – не понял Георгий.
-У главного.
-А какое из них главное?
Они оба замолчали. А действительно, какой из входов главный, если все абсолютно одинаковые.
Первым опомнилась Ася:
-А какая разница, ты хоть у одного крыльца повозки и кучеров видел?
Георгий ответил не сразу, он мысленно оглядел все четыре крыльца со всех четырех сторон дома и пришел к выводу, что действительно ни  одной упряжки и вообще ни одной лошади возле дома видно не было, не слышно было и голосов кучеров, и лошадиного ржания.
- Опоньки, - разочарованно проговорил Георгий, потом вздохнул и с облегчением проговорил: - ну, ничего, значит, действуем по запасному плану.
-И в чем он заключается? – оживилась Ася.
-Пошли искать Онегина.
-Нет, - ответила Ася, - давай ты сам, я вас здесь подожду, я не хочу в дом возвращаться.               
Георгий уже начавший двигаться к дому остановился и вернулся к Асе, обнял ее за плечи и тихо проговорил:
-Ну, что ты, малыш, я тебя здесь одну не оставлю, и не думай, а вдруг на тебя тут какой-нибудь литературный разбойник нападет.
Ася рассмеялась. Георгий легонько щелкнул ее по носу указательным пальцем, потом поцеловал ее в нос, и они, обнявшись, пошли к дому.
Уже почти у самого крыльца, они вдруг услышали нарастающий звук грохочущей повозки. Они оба оглянулись и замерли в оцепенении, на них на огромной скорости летела повозка, запряженная четверкой лошадей. Такими страшными показались им эти кони в тот момент, фантазия рисовала и огромные размеры, и огонь из, расширенных ноздрей.
В последнюю секунду перед столкновением Георгий успел оттолкнуть Асю в сторону живой изгороди  и упасть рядом с ней.               
Едва они успели опомниться от падения, как их подхватил под руки здоровые мужики, явно не расположенные к благородному общению.
-Эй, эй, что вам нужно, да кто вы такие… - пыталась сопротивляться Ася.
Георгий успел нескольким нападающим нанести чувствительные удары, но не успел даже охнуть, когда тяжелая булава опустилась на его голову, и он потерял сознание. Двое мужиков подхватили его под руки и запихнули в карету. С Асей справился один. Он просто перекинул ее через плечо и потащил к карете.
-Отпустите нас немедленно, - визжала Ася и отбивалась от захватчика.
Однако их никто не слушал, уже в карете им связали руки и ноги, завязали глаза и рты. Потом Ася услышала, как дверца кареты захлопнулась. Карета двинулась и Ася ощутила на жестком полу кареты все дефекты сельской дороги.
Карета неслась с невероятной для гужевого транспорта скоростью. Георгий не подавал признаков жизни, лежа на полу как мешок картошки, а Ася пыталась заплакать, но  страх был сильнее этого желания, и она не заметила, как потеряла сознание.
Георгий очнулся. Но он ничего не видел, не мог пошевелиться, он решил, что он умер.  Он с трудом дышал… но дышал! И еще он все слышал, а значит, он жив. Чувства возвращались к нему постепенно, следующее, что он начал ощущать - резь от веревок на руках. Стало ясно – он жив, но связан.  Его здорово трясло и качало, понятно –  он едет, вернее его везут.
Георгий попытался шевелиться и наткнулся на что-то теплое и мягкое рядом. Он потерся лицом, уловил едва ощутимый запах знакомых духов. На сердце потеплело – Аська рядом. 
Не позвать ее, не освободиться от пут он не мог. Оставалось только мыслить.
Итак, их кто-то захватил, связал и теперь куда-то вез. У него мелькнула робкая надежда, что их, таким образом, решили вывести из игры. Наверное, их сейчас довезут до машины и выпустят. Оптимизм стал наполнять его душу, но…
Но он ошибся. Их везли явно дольше, чем они добирались до усадьбы Штольца. Все время пути Ася молчала, и Георгия это начинало беспокоить. Он помнил, что потерял сознание, когда его ударили по голове, неужели эти ублюдки били и Аську.
Ася застонала. Георгий тоже застонал. Ася поняла – он рядом, и снова тихо простонала. Он простонала в ответ. Если бы они могли говорить, этот диалог выглядел бы так:
-Где ты?
-Я здесь?
-Как ты?
-Я нормально. Малыш, не волнуйся, это розыгрыш, все будет нормально, возможно это последний акт нашего с тобой спектакля, скоро поедем домой.
Наконец карета остановилась Георгия и Асю снова грубо выволокли на улицу и заставили идти. Они пошли несколько шагов по улице, потом спустились на несколько ступеней вниз. Их заставили встать на колени.
Их конвоиры между собой практически не разговаривали. В помещении, где они находились, слышался слегка потрескивающий звук и ощущался запах гари. Георгий предположил, что это горят факелы, позже он в этом убедился.
  Через несколько минут послышались шаркающие шаги и хриплый стариковский голос проговорил:
-Снимите с них повязки.
Когда глаза привыкли к мерцающему свету факелов Георгий смог разглядеть нескольких мужчин. Один из них сидел в кресле, рядом с ним сидел огромный лохматый пес, из пасти которого капала слюна.
Георгий, увидав собаку, отшатнулся. Обнял Асю, которая начинала тихо плакать, и прошептал:
-Ничего не бойся, все это ненастоящее, они нам ничего сделать не смогут.
Мужчина, а скорее старик, в кресле был необъятных размеров, абсолютно лысый, с длинным крючковатым носом и маленькими колючими глазками. Одет он был в дорогой парчовый халат, высокие сапоги, из-под халата выглядывала белая сорочка с кружевами на манжетах и расстегнутом воротнике. В руках он держал хлыст для верховой езды.
-Что вы от нас хотите?– спросил Георгий, продолжая прижимать к себе Асю, стараясь закрыть ее от грозящей  опасности.
-От тебя ничего, - проговорил старик. – Твоя женщина должна мне ответить.
Ася, поняла, что речь идет о  ней, подняла голову и спросила:
-Кто вы?
Голос ее даже не прозвучал, настолько он был тих, он просто обозначился, но ее услышали.
-Я князь Верейский, - ответил старик, и его голос прозвучал, как гром с ясного неба.
Ася мысленно вся сжалась и посмотрела на Георгия. Георгий моментально оценил обстановку. Час возмездия, за необдуманный поступок Аси настал, и теперь надо действовать. Но действовать надо с умом и очень осторожно. 
-Очень приятно, господин князь, познакомиться, а нас вы, видимо,  знаете, представляться не буду, - проговорил Георгий, - чему имеем честь быть приглашенными к вам?
Верейский стегнул хлыстом по воздуху и прохрипел:
-Мне с тобой знакомится ни к чему, - он указал хлыстом на Асю, - мужики подхватили Асю под руки и вмиг поставили ее перед князем, - ну, красавица, рассказывай…               
Ася робко подняла голову и посмотрела на князя.
-Что я должна вам рассказать?
Верейский снова стеганул в воздухе хлыстом и  прохрипел:               
-Как ты помогла моей жене сбежать от меня?
-Я? – совершенно натурально удивилась Ася,
В этот момент Георгий рванулся с места и в одно движение  оказался у ног князя.
-Уважаемый, да мы ни вас, ни вашу жену знать не знаем.
Ася поняла,  как решил действовать Георгий, и тут же подключилась к игре.
-Князь, а как зовут вашу жену? – спросила она.
Верейский переводил гневный взгляд с Георгия на Асю, и понятно было, что терпение его уже на пределе.               
-Жену мою зовут Мария Кирилловна, а бежать вы ей помогли с неким Владимиром Дубровским, который выдавал себя за Сильвио Сальваторе.
Верейский подал знак хлыстом одному из своих слуг. Он кивнул головой и ушел вглубь комнаты, там открылась и закрылась дверь, через минуту в комнату внесли человека. Он был сильно избит. Лицо его было сплошное кровавое месиво, до пояса кровью была залита и рубаха. Его подтащили к ногам Аси и бросили. Лицом вниз. Ася заметила, что и сзади вся рубаха была в крови, причем раны имели вид тонких прямых рассечений. Его пороли. Слуги  принесли ведро и вылили на него воду. Он слегка застонал, зашевелился. Слуги перевернули его. Ася узнала, хотя это было почти невозможно. Это был Иван, кучер Онегина.
Иван посмотрел на Асю и проговорил:               
-Она…
После этого его снова унесли в соседнее помещение. А Ася стояла и смотрела на красно-коричневую лужу под ногами. Запах, запах, запах. Она сразу узнала этот тошнотворный запах. Этот запах навсегда отвратил ее от мясной пищи. Это был запах свежей крови.
Она присела и потрогала кровь пальцами, посмотрела на них и проговорила:
-Гоша, это настоящая кровь, это не декорация.
-Тихо, - прошептал Георгий и обратился к Верейскому. – Князь, что за комедию вы здесь ломаете, что за представление, отпустите нас немедленно, мы к побегу княгини не имеем ни малейшего отношения.
-Да, а кто ей посоветовал бежать в Америку? – спросил Верейский, теряя самообладание.
-В какую Америку?  - прокричал в ответ Георгий.               
-Никакой Америки мы не знаем, да и знать не хотим, мы приехали к вам из Комаровска, и вообще не собирались ни на бал, ни к вам в гости, мы искали имение моей тетушки, но у нас пали кони, и нам пришлось искать убежища до утра.
Верейский нахмурился и спросил:
-Как зовут вашу тетушку?
-Раневская Любовь Андреевна.
Верейский хмурится, потом что-то припоминает и говорит:
-Это большое имение с вишневым садом?
-Да, - хором сказали Георгий и Ася.
-Так она уж лет двадцать, как продала имение, и уехала в Париж. Там уж и сад давно вырубили, и дом снесли.  А вы что же об этом не знали?
Георгий и Ася отрицательно помотали головами.
-Нет.
-Понимаете, - проговорил Георгий, - я незаконный сын брата Любови Андреевны, Леонида Андреевича. Моя матушка актриса Кручинина, может быть слышали? Некогда она блистала на театрах Москвы, Ярославля и Костромы. 
-Нет, - ответил Верейский, более спокойным тоном.
-Так вот матушка моя недавно скончалась, и только перед смертью раскрыла мне имя моего  отца. Найти самого Леонида Андреевича мне не удалось.  И мы решили разыскать Любовь Андреевну, или кого-нибудь из ее наследников.
-Нет там никого, все тогда же и разъехались. Усадьбу всю поделили на дачные участки и распродали, что за мода такая похабная, родовое имение, гнездо можно сказать, на дачи… прости господи.
Верейский замолчал, о чем-то размышляя, потом спросил:
-Так значит, вы мою Марию Кирилловну не знали?
-Не имели чести, - ответил Георгий.               
-Ну, и что мне с вами делать?
-Отпустите нас, - попросила Ася, - пожалуйста.
-Нельзя, - с некоторой долей горечи в голосе проговорил Верейский.
-Почему?
-Вы знаете, что от меня сбежала жена, - медленно проговорил Верейский, - вы можете рассказать об этом кому-нибудь, а это позор. Машку я все равно скоро выловлю. Вы думаете, она в первый раз сбегает с этим щелкопером,  нет, вы ошибаетесь. Она это начала делать как только мы с ней поженились, уж лучше бы она сбежала наконец.
-Так не ловите, - проговорил Георгий.
-Не могу, - ответил Верейский, - она моя жена, я обязан ее  вернуть. Иначе как я буду выглядеть перед обществом.
-Князь, а может плевать вам на это общество, живите сами и дайте пожить ей?
Верейский нахмурился и прохрипел:
-Мне на общество плевать, ему на меня нет. Не в пустыне живем, это только кажется, что мы тут в глуши, затерянные среди лесов. Нет, голубчики, у нас здесь чихнешь, а в Петербурге пожелают здоровья, а оступишься, тут же последуют выводы. Вот в Бряхимове недавно случай был, у одного чиновника по почтовой части невеста застрелилась. Сначала она его бросила, уехала с … ну, в общем с господами, а он ее приревновал, настиг, но она к нему возвращаться не захотела, и застрелилась. Так почтмейстера от должности освободили, того из-за которого она бежала, общество  осудило.  У него тоже была невеста, так она об этой скандальной истории услышала и расторгла помолвку. Вот, а ты говоришь. Нет, я человек в обществе уважаемый, мне скандал ни к чему. Поэтому, голубчики посидите пока здесь в подвале, а я разберусь - врете вы мне или нет. И не приведи господь, если я узнаю, что вы мне наврали.               
Все вышли. Дверь закрылась.  Георгий и Ася остались одни. Георгий снова внимательно осмотрел помещение. Глухие каменные стены. Ни единого намека на окна. Подошел к дверям, прочные деревянные, окованные прочными металлическими полосами. Георгий навалился на дверь. Эффект был такой же, как и от общения с бетонной стеной.               
Ася обошла лужу крови на полу, с невероятными усилиями развернула кресло, в котором сидел Верейский, и села в него, совершенно обессиленная от усталости и страха.
-Гоша, что теперь делать будем?
Георгий вернулся к Асе, присел перед ней на корточки, взял ее за руки и тихо проговорил:
-Все будет хорошо, ничего не бойся, если бы он хотел нас убить, то не стал бы размышлять долго.
-Он страшный человек, - проговорила Ася, - он … у Маши были синяки, посмотри, что он сделал  с Иваном. И как теперь объясняться с Онегиным.
-Какая ерунда тебя интересует, - сказал Георгий, - сейчас надо думать о себе, сколько он нас здесь продержит? А еще меня знаешь, что беспокоит? Если он действительно найдет Марию, и она не сможет скрыть от него, что это была твоя идея?
Асю уже посещала эта ужасная мысль. А теперь, когда ее озвучил Георгий, она ощутила сильную дрожь.
-Гоша, мне страшно.
Георгий поднял Асю, сам сел в кресло и усадил Асю на колени, обнял ее и тихо сказал:
-Прежде всего, надо успокоиться, успокойся, все будет хорошо, все равно все будет хорошо, сюжет этой книги еще не дописан.               
        Ася обняла Георгия за шею, склонила голову ему на плечо и затихла. Георгий откинулся на спинку кресла и тоже закрыл глаза впервые за все время пребывания в этом литературном мире, они оба задремали. И самое невероятное, что случилось это, практически в тюрьме.               
Проснулся первым Георгий. Проснулся от странного ощущения, что сейчас, что-то должно произойти. Догорал последний факел на стене. Ася спокойно продолжала посапывать, обнимая его.               
 Загремел дверной засов, дверь заскрипела и отворилась. Вошел в помещение высокий мужик и поставил на пол кринку и на нее каравай ржаного хлеба. И тут же удалился.
-Аська,  просыпайся, нам поесть принесли.
Ася подняла голову, сладко потянулась, огляделась по сторонам и разочаровано проговорила:
- Боже, значит, мне все это не приснилось?
Георгий улыбнулся, потому что его первая мысль после пробуждения была точно такой же.
- К сожалению, нет, вставай, ты мне отсидела все части тела.
 Ася соскочила с коленей Георгия,  и побежала к кринке с хлебом. Георгий  потянулся, ощутил, как  кровь побежала по жилам. Потом не без труда поднялся с кресла и пошел к Асе. Она уже разломила каравай и начала его жевать, вторую половину протянула Георгию. Он тоже с удовольствием откусил хлеб. Вкус у хлеба был необычный, похож на Бородинский, но плотней и с легкой кислинкой. Ася отпила  из кринки и протянула ее Георгию, он посмотрел на нее, увидел над верхней губой белую полоску, протянул руку и вытер ее. Заглянул в кринку, понюхал – парное молоко.
Георгий вспомнил, как в первый раз в жизни попробовал парное молоко. Это было на летней практике в деревне. Они изучали биогенез в пойме реки Карки. Места это были совершено заповедные, чудные. Жили на квартире у единственной жительницы деревни бабы Натальи. Она поила их молоком от своей коровы, они заготавливали ей сено для коровы.
Их было пятеро Георгий, еще три студентки с его курса и конечно мама. Мама следила за каждым шагом Георгия. О каком-либо романе или флирте не то, что речи не шло, даже мысли быть не могло.  Тогда он биологию возненавидел еще больше, чем раньше. И когда они вернулись в город, первое, что сделал Георгий – он пошел в ночной клуб, и впервые в жизни не явился домой ночевать. Утром выслушал от мамы три часа нотаций, после этого спокойно принял душ и лег спать. Когда выспался, написал маме письмо, потому что разговаривать с ней было невозможно – она слушала только себя и упивалась своими страданиями по поводу плохого воспитания сына, которого ей, конечно, воспитывать как следует, было некогда, потому что она все время работала и училась.
Георгий написал маме, что не позволит ей вмешиваться в его личную жизнь, хватит того, что она выбрала за него профессию. Положил письмо на кухонный стол и ушел из дома, и снова на всю ночь. Только в эту ночь в его жизни произошла судьбоносная встреча. Вырвавшись из-под власти одной женщины, он незаметно угодил в сети другой.  В одном из клубов он встретился с Асей. Это была вторая их встреча, и она была удачней первой.
 Ася тогда уже жила отдельно от родителей. Он напросился на чашку кофе, провожая ее, потом остался у нее ночевать, а потом и перевез к ней свои вещи. Самое неожиданное для него в этой перемене было то, что никто против этого не возражал. Ни Ася, ни мама, что было  очень удивительно. Ася маме очень понравилась, а мама очень понравилась Асе. И теперь они были всегда заодно, если возникала спорная ситуация.
Когда Ася поставила родителей перед фактом их совместной жизни. Мама, сразу приняла его, а ее отец сказал: «Ну, на без рыбье и рак рыба, уж лучше ты, чем наркоман какой-нибудь». Отношение отца Аси к нему изменилось только после того, как он получил повышение по службе. Евгений Александрович, сказал многозначительно: «Ты только Аське не поддавайся, тогда далеко пойдешь».
Георгий посмотрел на Асю и улыбнулся. А отец ее действительно был прав. Они съели весь хлеб, выпили все молоко. После этого Георгий подошел к догорающему факелу, снял его со стены и заглянул в него. Факельную чашу наполняло достаточно большое количество углей. Они еще горели. Георгий снял со стены еще один факел, и заглянул в него. В этом угли уже прогорели, но были еще теплые. Георгий переложил  несколько угольков из горящего факела в потухший, раздул его, появились слабые едва мерцающие алым светом огоньки. Однако силы в них было еще много, и угольки начали разгораться. Георгий подошел к двери позвал Асю:               
            -Ася, иди сюда.               
Она подошла и встала рядом.               
             - Нет, встань там, и стучи в дверь, когда подойдут, скажи, что хочешь до ветру, пусть выведут тебя.               
Ася так и сделала. Она застучала в непробиваемые двери, руками и ногами, и закричала:               
- Эй, откройте, немедленно откройте, эй, отрывайте!!!!!               
Стучать ей пришлось довольно долго, наконец, послышалось лязганье засова,  дверь заскрипела   и открылась. В проеме показался тот же мужик, что принес им молоко и хлеб.
-Чего ты орешь?
-Я… я… в  туалет хочу, - пролепетала Ася.               
-Куда? – удивился мужик.
Этой секунды его замешательства Георгию хватило. Он высыпал из потухшего факела разгорающиеся угли мужику в лицо и ударил его факелом по голове.  Они выбежали из своей темницы. Быстро поднялись по ступенькам и оказались на улице. Здесь было довольно оживленно. По двору ходили люди, горели костры, в центре двора стояла карета Онегина.
Георгий и Ася прижались к стене дома, что бы оставаться в тени. Факел  Георгий  бросил на землю, и он тот час погас.
- Смотри, - показала рукой Ася.
Из дома вышли князь Верейский и Онегин, они разговаривали, но о чем, было не слышно.
-Надо идти, - сказал Георгий.               
Он взял Асю за руку и, пригнувшись, пошел к карете. Незаметно открыл дверцу, втолкнул туда Асю, а потом  и сам влез в нее.  Он быстрым взглядом осмотрел всю карету, за сиденьем нашел плоскую деревянную коробку, открыл ее. На красной бархатной подушке лежали два красивых инкрустированных серебром, дуэльных пистолета.
-О, то, что нужно, - сказал Георгий.
Он взял оба пистолета в руки и сел на сиденье прямо напротив двери. Ася села в противоположный угол. И как только они заняли свои места, деверь кареты распахнулась, и в проеме появился Евгений Онегин.
-Т-сс, тихо, садитесь быстро, - сказал Георгий, указав Онегину пистолетом на сиденье.               
Вначале Онегин оторопел, увидав направленные на него сразу два ствола. Но потом улыбнулся, занял указанное место, дверца кареты закрылась, и карета тронулась.
-Очень рад вас видеть, - проговорил Онегин. – Отдайте мне пистолеты, пожалуйста, во-первых, они не заряжены, а во-вторых, они дороги мне как память, это пистолеты той самой памятной дуэли.
Услыхав последние слова Онегина и, поняв, что он в руках держит пистолет, из которого был убит Ленский, Георгий робко протянул оба пистолета Онегину, который уже приготовил для них коробку. Он бережно уложил их на бархат, закрыл коробку и убрал на прежнее место, где их и обнаружил Георгий. 
-Ну, вот, - Онегин посмотрел на Георгия и Асю и спросил: - А теперь расскажите мне, как вы оказались в имении у Верейского.
-Нас похитили и держали в подвале, - сказала Ася.
-Что значит, похитили? – удивился Онегин.
-А то и значит, прямо у дома Штольцев завязали нам глаза, рты, связали руки, засунули в карету и доставили пред светлые очи князя.
Онегин на минутку задумался и спросил:
-Что от вас хотели?
-Требовали рассказать, куда и кем сбежала Мария Кирилловна, жена князя, - ответил Георгий.
Онегин снова задумался и снова, видимо начиная, что-то понимать спросил:
-Так значит, она все-таки сбежала? А какое отношение вы имеете  к побегу несчастной Марии Кирилловны?
-А почему несчастной?  - робко спросила Ася.
Онегин развел руками и сказал:
-Очень трудно назвать счастливой женщину, которая была выдана замуж против своей воли, в ранней молодости, за такого малоприятного человека, как Верейский. Вся молодость ее была загублена этим тираном и деспотом. Дворовые рассказывали, что он иногда ее в качестве наказания держал на воде и хлебе, и порол плеткой, вместе с крепостными.
-Боже, какой кошмар, - проговорила Ася, - значит правильно я…
-Господин Онегин,  - не дал ей договорить Георгий, - а… как ваш кучер? Иван, как он себя чувствует?
-Ничего, заживет, он живучий, шельма, - с недоброй интонацией в голосе  сказал Онегин.
-А почему шельма? – тихо спросила Ася.
        -Да этого негодяя люди Верейского обнаружили на ямской станции пьяного в трактире нашли, избитого… так они сказали. На что и напиться смог! Они узнали мою карету, перевезли Ивашку к себе в имение, и послали весточку мне. Я вызвал другого кучера из имения и сам приехал поблагодарить князя.
-Да это люди Верейского избили вашего кучера, - сказал Георгий, - они  …
-Что? – спросил Онегин, который уже посматривал подозрительно на Георгия и Асю, - мне кажется, что вы мне что-то не договариваете.
Ася и Георгий переглянулись, и Георгий проговорил:
-Мы немного виноваты перед вами и князем Верейским.
-В чем дело? – с подозрением спросил Онегин.
-Мы, - начал Георгий и посмотрел на Асю с укором, - действительно помогли Марии Кирилловне бежать с Дубровским.
Онегин нахмурился, услышав это, но спросил достаточно спокойным голосом:               
         -Как  это произошло?               
-Я случайно стала свидетелем разговора Марии и Владимира, они все еще любят друг друга, они много страдали, и они достойны счастья вместе. И я … порекомендовала им уехать в Америку.
Онегин снова помолчал и потом проговорил:
-Вы поступили необдуманно, - в его голосе слышалось раздражение.
-Ну, я же не знала, что это приведет к таким последствиям, я не хотела никому навредить.
Онегин выглянул в окошко кареты и прокричал:
-Степан, гони, что есть силы.
Потом уселся на место и добавил:
-Вероятно, ваш побег уже обнаружен, и скорей всего они уже поняли, что вы бежали в моей карете, скорей всего за нами уже выехали, а нам еще ехать и ехать.
-Вы на нас не сердитесь? – спросила Ася.
Онегин без малейшей тени улыбки проговорил:
-Ивашка мой получил поделом, нечего соваться в чужие дела, да жадничать и водку жрать, за то, что вы помогли Марии Кирилловне, я не могу сердиться, возможно, я поступил бы так же. А вот если подтвердятся ваши слова о том, что Верейский устраивал экзекуции над моим человеком,  я буду вынужден вызвать его на дуэль.
Ася и Георгий заметно  погрустнели, потом Георгий сказал:
-А может быть, мы могли бы как-нибудь компенсировать вам оскорбленье нанесенное князем Верейским? Ведь это из-за нас.
-Нет, это наши с ним счеты, я разберусь, как только Иван поправится. И подтвердит мне  ваши слова. К вам господа, я претензий не имею. Более того, я помогу вам скрыться.               
-Тогда отвезите нас к тому месту, где мы с вами встретились? – попросила Ася.               
-Туда не могу, - ответил Онегин.
-Почему? – разочарованно спросил Георгий, уже получивший надежду на спасение и возвращение домой, и тут же ощутивший страшное разочарование.               
-Если мы поедем туда, то должны будем проехать мимо усадьбы Верейского. Я думаю, что мы даже не доедем, если …
Онегин замолчал, потом выглянул в окно и сказал:
-Боюсь, мы уже опоздали.
Георгий тоже выглянул в окно и увидел, как над полем поднимаются клубы пыли.
-Погоня? – спросил Георгий.
-Думаю – да, - ответил Онегин, - так, будем действовать следующим образом, вы Ася остаетесь в карете и едите в имение, а мы с Георгием постараемся их задержать. Они выпрыгнули из кареты на ходу. Когда оба поднялись на ноги, Георгий спросил:               
         -А почему вы не взяли пистолеты?               
        -Я не могу стрелять, - ответил Онегин.               
       -Ага, понятно, пистолетофобия, - проговорил Георгий с насмешкой в голосе, - а что теперь делать будем? Как мы их задержим.
-Не знаю, надо попробовать поговорить с ними.
Теперь уже погоню можно было не только видеть, но и слышать. Топот копыт нескольких лошадей, крики и гиканье, громкие и очень гневные мужские голоса.
Вдруг Георгия осенило. Он пошарил по карманам, нашел зажигалку, подаренную Кулигиным, и прокричал Онегину:
-Давай помогай.               
Георгий  начал вырывать с корнем, растущие по обе стороны дороги ржаные стебли и кидать их на дорогу. Часть стеблей они просто наклонили. Часть дороги они почти полностью закрыли хлебами. Георгий наклонился и поджег колосья, лежащие на земле. Сухая солома вспыхнула моментально, через несколько секунд занялась и часть поля с обеих сторон дороги, а еще через несколько минут их от преследователей уже отделяла стена огня.
-Надо торопиться,-  проговорил  Онегин, - иначе и мы сгорим.
Они  побежали. Через несколько минут Онегин начал задыхаться и остановился.               
-Постойте, остановитесь, я не могу так быстро.
Георгий, в отличие от Онегина бежал легко. Он остановился и посмотрел на Онегина. Его поразили изменения, произошедшие с Онегиным. Он как-то сразу постарел, его великолепно уложенная шевелюра с благородной сединой растрепалась, лицо вспотело и покрылось пылью и гарью, одежда порвалась. Он совсем не походил на того благородного денди лондонского. Он был просто старик, побитый жизнью, сломанный обстоятельствами.
-Можно не торопиться, я думаю, они от нас отстали.
Они  пошли спокойным шагом. Вскоре показались огни, и им на встречу выехала телега с мужиками, вооруженными вилами, цепами, ружьями и ножами. Как не странно, но во главе всей этой ватаги был Иван, с перевязанной головой, с синяками и ссадинами на лице, бодрый и даже веселый.
Онегин остановил телегу и постарался успокоить  своих крестьян.
-Иван? – удивился Георгий, - как ты, ты же там, у Верейского почти мертвый был.
-Ну, барин, вы это… скажете, - ответил Иван, хитро улыбаясь, - это я там, прикинулся, а то бы меня на смерть забили так, немножко помесили и отпустили.
Ответ Ивана вызвал смех у его соратников, было заметно, что они все в курсе происшедшего.
Онегин и Георгий уселись на телегу и покатили к усадьбе. Мужики вооруженной стражей шли за ними. Вскоре они приехали в усадьбу. Небольшой барский деревянный одноэтажный дом. Ухожены клумбы, выкрашенные колоны. Красивые белые скамейки. Дом освещен огнями. На крыльце, сильно волнуясь, стояла Ася. Как только она заметила подъезжающую телегу и, сидящего на ней, Георгия, бросилась к ним. Георгий легко соскочил с телеги и побежал навстречу Асе. Они долго стояли горячо обнимаясь. Ася плакала, а Георгий ее утешал.
-Успокойся, все хорошо, все живы, здоровы. Ты у меня просто молодец, все просто замечательно.
Небо стало заметно светлеть, на востоке показался огромный красный диск солнца. Наконец-то наступал день.
-Господа, вам надо умыться и отдохнуть, - предложил Онегин, - вот Иван вас проводит и поможет во всем, а меня извините, я должен удалиться.
Сказал и пошел к дому, слегка пошатываясь. Возле самого дома он вдруг странно покачнулся и упал. Все бросились к нему, в  том числе и Георгий с Асей. Когда они подбежали, он лежал очень бледный, с закрытыми глазами. Ася присела с ним рядом, приподняла его голову, погладила по голове. Георгий быстрым движением расстегнул ворот рубашки и жилет.
-Евгений, Евгений, что с вами? – все время спрашивала Ася.               
К ним подошел Иван, наклонился, тронул за плечо Георгия и проговорил:               
          -Отойди-ка, барин, и ты барынька отойди, - он подошел, поднял Онегина на руки и унес в дом.
 К ним подошла крестьянка и, со вздохом, проговорила:
-Плох наш барин совсем, дохтур говорит в груди жаба у него, помрет скоро, видно, ох и жалко, хороший барин.
-Чего у него в груди? – спросила Ася.
-Это «грудная жаба», - пояснил Георгий, - стенокардия.
-Пойдемте барыня, для вас баньку приготовили, девки вам помогут помыться, а барина в другую баньку отведут, там его мужички попарят.
Потом действительно была баня. Жаркая, чистая, пахнущая травами и смолами. Две крепкие девки мыли и парили Асю, поили квасом, пока она не сказала:
-Все, хватит, не могу больше.
После этого ей дали белейшую просторную льняную рубашку и волосы обернули большим полотенцем, потом накинули на плечи большой халат и подали красивые мягкие персидские туфли.
В столовой ее усадили за большой накрытый стол. С самоваром и разносолами. Больше всего ее внимание привлекла внушительных размеров чашка полная черной икры. Рядом с икрой большая тарелка, на которой ровной стопкой взгромоздились румяные, еще дымящиеся блины.
Она взяла блин, намазала его икрой, свернула трубочкой и с удовольствием откусила. Совсем неплохо питались русские помещики в девятнадцатом веке.
В столовую вошел красный распаренный, но очень довольный жизнью Георгий.
-Аська, слушай, какой кайф эта банька, слушай, я прямо тащусь, ой водочка, - проговорил Георгий  и протянул руку к запотевшему графинчику, налил себе водки в невысокую  граненую рюмку и выпил с удовольствием. Потом поддел вилкой зеленый пупырчатый огурец и с неменьшим удовольствием хрустнул им, закусывая.
-Какой кайф, слушай, а может мы здесь останемся? – вдруг спросил Георгий, - чего мы там забыли в этой реальной жизни. Здесь и вкусней и лучше, остаемся.
Слуги принесли и поставили перед ними тарелки с горячим. Георгий  налил еще рюмку водки, потом показал графинчик Асе и спросил:               
-Будешь?
-Водку? Нет.
Тут же появился лакей и предложил:
-Может барыня желают вина, есть французское, белого или красного?
-Белого.
В туже секунду перед ней появился красивый красного стекла фужер, и в него из черной удлиненной бутылки полилось слегка желтоватое прозрачное вино.
Ася сделала первый глоток – замечательный вкус, мягкий мускатный.
-Замечательное вино, – проговорила Ася, -  а как себя чувствует ваш барин?
-Ничего, - ответил лакей, - с ним все нормально, у него бывают такие приступы, завтра он поправится, отдохнет и поправится, и для вас приготовлена опочивальня. Изволите отдохнуть?
-Слушай, как тебя зовут? – спросил начинающий хмелеть Георгий.               
-Яков, ваше сиятельство, - ответил лакей с легким поклоном.               
-Так вот Яков, дай поесть спокойно. Уйди.               
Яков и другие слуги вышли из комнаты. Ася поела еще немного горячего, сама налила горячего ароматного чаю из самовара, выбрала из горы пирогов самый маленький и надкусила его. Пирог оказался с земляникой.               
-Какая вкуснятина, - сказала Ася.               
Георгий  выпил еще две рюмки водки и, наконец, сказал:               
-Все, алес капут, пора в опочивальню.               
Как только сказал, так тут же за столом и отключился. Ася от неожиданности рассмеялась и проговорила:
-Вот так ничего себе, Гошенька, да ты надрался, как свинья.
Но Георгий уже ответить ничего не мог. Яков подозвал двух мужиков, они подхватили Георгия под руки и вынесли из комнаты. В опочивальне была большая деревянная кровать с высокой мягкой периной.  Георгия раздели и уложили на одной половине, а Ася легла на вторую, натянула на себя мягкое одеяло и заснула сладким сном.
Оба спали глубоким спокойным сном. Ни единого сновидения. Закрыли глаза, когда день только зарождался, а проснулись, когда в комнате была непроглядная темнота.
Ася открыла глаза, услышала ровное дыхание Георгия, так он дышит, когда не спит, значит, он проснулся раньше.      
         -Почему не спишь? – спросила Ася,
Георгий  повернулся к Асе и обнял ее.
-А ты откуда знаешь? – спросил он шепотом, целуя ее в ухо. – Аська, как я тебя люблю. Ты такая у меня ….               
-Какая? – кокетливо спросила Ася, ощущая, как руки Георгия уже ласкают ее.
-Ты самая, самая, самая, - шептал Георгий.
Больше они не  разговаривали, обоих поглотила страсть.
Георгий и Ася лежали, глядя в потолок. Первым нарушил молчание Георгий.
-Мне, кажется, я проголодался, слушай, а сколько  мы с тобой проспали? – проговорил он, вставая с постели.
-Не знаю, но мне кажется уже ночь, - ответила Ася.   
Она тоже поднялась с постели. На стульях они нашли сою одежду вычищенную и выглаженную. А рядом висели два изящных наряда. Они, не сговариваясь, выбрали старинную одежду. Мужской – светлый удлиненный сюртук, такие же панталоны, высокие сапоги, белая рубашка с кружевами. Женское платье модели редингот, высокий лиф, мягкие рюши и высокий волан. Платье было из тонкой лиловой ткани, костюм дополнял широкий и длинный белый газовый шарф. На ноги Ася надела белые шелковые чулки и крохотные перламутровые туфельки. Под платьем было тончайшее шелковое белье, состоящее из прелестных кружевных панталон и такой же коротенькой сорочки.   
На комоде у зеркала горели свечи. Ася подошла к нему, взяла гребень и стала причесываться, потом она закрепила волосы сзади и оставила длинные пряди, спадающие на плечи.             
У зеркала стояла небольшая белая шкатулка из слоновой кости. Ася открыла ее. Там лежали драгоценности. Она надела  на шею жемчужные бусы, в уши вставила серьги с такими же камнями. Руки украсила таким же браслетом и перстнем. Потом повернулась к Георгию и кокетливо спросила:
-Ну и как я, сударь?
Георгий подошел к ней сзади, обнял ее со спины. Ася положила голову ему на грудь. В зеркале отразилась очень красивая пара. В овальной резной раме они выглядели так очаровательно, как будто портрет начала девятнадцатого века.
-Эх, жалко фотика нет, - проговорил Георгий, - если кому рассказать не поверят.
-Как ты думаешь, на кого мы похожи? – спросила Ася.
Георгий пожал плечами и проговорил:               
-Не знаю, что-то из «Войны и мира». Но не Наташа и Андрей Болконский.
-И уж точно не Элен Курагина и Пьер Безухов.
-Значит, мы герои не этого романа.
-И, слава богу, - сказала Ася.
 Она обернулась и поцеловала Георгия и добавила, - я думаю, мы с тобой напишем еще свой роман. 
-Согласен, а пока пойдем, попросим у гостеприимных хозяев что-нибудь поесть, - предложил Георгий.
Они вышли в коридор, в конце которого были открыты двери столовой. Они прошли по коридору и вошли в освещенную столовую. За столом за самоваром сидел Онегин. Он был одет в домашний халат, отороченный мехом. Сегодня он выглядел намного лучше, чем вчера.
-Прошу к столу, - пригласил он, увидав Асю и Георгия, - как отдохнули?
-Спасибо, очень хорошо, - ответил Георгий. – А как вы?
-Спасибо, я в норме, к сожалению, возраст дает о себе знать.
-Извините, Евгений, а сколько вам лет? – спросила Ася.
Онегин пожал плечами и ответил:
-А я и сам теперь не знаю, давно живу. Вокруг все умирают, а я все живу.
Ася заметила на стене портрет, написанный маслом. На нем была изображена молодая женщина с темными волосами и очень выразительными глазами.
-Евгений, разрешите спросить, а это чей портрет?
Онегин, не поворачивая головы, тихо произнес:
-Она, моя Татьяна.
В комнату вошли слуги и начали расставлять на столе различные блюда. Сменили самовар.  В центр стола поставили бутылку вина и графинчик с водкой.
Георгий  посмотрел на графин и слегка поморщился. Ася уловила его взгляд и удовлетворенно про себя отметила, что это добрый знак.               
Ася налила чаю. Осмотрела стол. Достала пирог с малиной и начала пить чай.               
Георгий положил себе в тарелку несколько разных блюд, попробовать хотелось всего.               
 -Приятного аппетита, - пожелал Онегин.               
-Спасибо, - отозвались Ася и Георгий.               
Онегин раскурил трубку и проговорил:               
-Я приглашаю вас погостить у меня несколько дней, столько, сколько захотите.               
-Спасибо, - ответил Георгий, - с удовольствием. Нам у вас очень понравилось.               
Ася кашлянула и проговорила:               
-Гоша.               
-А что, Анастасия Евгеньевна, давай поживем здесь немного.               
-Нет, я хочу домой, - упрямо проговорила Ася.               
Георгий пожал плечами и, посмотрев на Онегина, сказал:               
-Извините, но моя дама хочет домой.               
Онегин немного помолчал, выпустил кудрявое облако табачного дыма и проговорил:               
-Ну, что ж, посему и быть. Когда вы хотите уехать?               
-Сегодня, - твердо проговорила Ася.               
-Хорошо.               
Онегин позвал слугу, шепотом дал ему указания и потом уже вслух громко сказал:               
-Я дал указание, что бы вам приготовили коляску. Сам я вас, к сожалению, проводить не смогу, но мои люди к вашим услугам. Вас проводят по другой дороге, через переправу, она  немного длиннее, зато вам удастся миновать имение Верейского. Вас отвезут на то место, где мы с вами встретились.  Я надеюсь, что вам понравились ваши костюмы и вы примете их от меня  в дар. Вам еще дадут дорожные плащи, на улице становится прохладно.               
-Спасибо, - проговорила Ася, поднялась и подошла к Онегину, - Евгений, мы вам так благодарны, можно я вас поцелую?               
Онегин не без труда поднялся с кресла и раскрыл свои объятия Аси. Она поцеловала его в щеку. В глазах сильного мужчины сверкнули слезы.
-Я вас обидела? – спросила Ася.
-Что вы, дитя мое, - проговорил Онегин с нежностью в голосе, - вы меня возвращаете к жизни и я вам очень признателен.       
Георгий подошел к ним и обнял Асю за плечи, и чтобы Онегин не стал развивать тему отношений его и Аси, проговорил:               
-Спасибо вам, но нам пора ехать.               
Онегин снова сник и огонь в его глазах погас. Он нелепо развернулся и пошел к выходу, шаркая ногами. Он снова стал стариком, больным, одиноким и несчастным.               
Ася повернулась к Георгию и сердито проговорила:            
-Зачем ты так? Тебе его не жалко?
Георгий отошел от нее и, не оборачиваюсь, проговорил:               
-Нет, не жалко, а почему я его должен жалеть? Он счастливо прожил свою жизнь. Ел, пил что хотел и сколько хотел, путешествовал, таскался по балам и театрам, крутил романы с артистками, ломал жизни дворянкам, наконец, просто взял и хладнокровно убил своего друга.
-Гоша, прекрати, мы в его доме, как тебе не стыдно, - рассердилась Ася.
Но Георгий ее не слышал, он распалялся все больше и больше:               
-А ведь он был куда, как моложе его и талантливей, и думаю, пользы от Ленского было бы намного больше, чем от Онегина. А он живет, понимаешь, икру жрет, небо коптит и я его должен жа…
Георгий осекся на полуслове, потому что в пылу полемики не заметил, что в дверях стоит Евгений Онегин. Лицо его стало мертвенно бледным, он весь дрожал от гнева, и еле сдерживал себя, чтобы не кинуться на Георгия.
Георгий стушевался, сделал несколько неуверенных шагов по комнате, потом остановился и тихо  произнес:               
-Извините.               
Ася стояла у стола, закрыв лицо руками, готовая   разрыдаться в любую минуту. Ей было стыдно за себя, за Георгия, за то, что они оказались такими неблагодарными. Она отняла руки от глаз и посмотрела на Онегина.               
-Извините нас, пожалуйста, - проговорила она и подошла к Онегину.               
Он сделал глубокий вздох и проговорил:               
-Он не достоин вас. Скажите, вы его любите?
Последний вопрос Асю немного удивил, она посмотрела на Георгия и тихо произнесла:
-Конечно.
-Тогда уходите, ваш экипаж уже готов, все, что я вам предлагал, остается в силе, но я вас больше видеть в своем доме не хочу.               
Ася вернулась к столу  взяла, оставленный на стуле шарф, и пошла к двери, через которую мимо Онегина уже прошел Георгий. Проходя мимо Онегина, Ася еще раз тихо сказала:
-Простите нас, пожалуйста.
Она сделала шаг, что бы уйти, но Онегин развернулся и схватил ее за руку.
-Стойте, - проговорил он, - остановитесь.
Потом он с трудом опустился перед Асей на одно колено и проговорил:
-Я умоляю вас, станьте моей женой.
Ася отдернула руку, как будто обожглась и ойкнула.
Георгий, слышавший все это, отреагировал мгновенно. Он подлетел к Онегину и, схватив его за грудки, прокричал грозным голосом:               
-Ты что старый козел, опять за свое, те мало было Ольги и Татьяны, ты теперь к моей девушке пристаешь?               
Онегин ударил его по рукам, и Георгий отпустил его.               
-Милостивый государь, это вы забываетесь, насколько я понял, сия мадмуазель вашей законной венчанной супругой не является, и свободна в своем выборе. И я имею такие же права сделать ей предложение, как и вы.  И делаю это, потому что вижу, какой вы прохвост, задира, хам и низкий человек. Вы не можете дать ей ничего. А я могу, я богат и благороден. У меня есть поместья и крестьяне, у меня есть дом в Санкт-Петербурге, на всю зиму я уезжаю в Ниццу. И все это я предлагаю вам Анастасия.               
По мере того, как говорил Онегин, лицо Георгия искажалось то болью, то гневом.
-Да, но вы не можете дать ей любви, вы старый, - проговорил Георгий.               
Онегин подошел к Асе, взял ее руку, поцеловал и тихо проговорил:
-Возможно, мне не очень долго осталось ходить по этой земле, но я обещаю вам, что вы будете чувствовать себя самой любимой женщиной на всем белом свете.
Ася осторожно высвободила свою руку и   проговорила:
-Увы, но я другому отдана и буду век ему верна.               
Онегин опустил свою руку и тоже тихо проговорил:               
-Если бы я видел в вашем сегодняшнем супруге достойного человека, я бы не сказал вам не слова, но он не достоин вас, вашей красоты, вашей душевной щедрости и  ангельского характера, он сделает вас несчастной. А я буду любить вас, и кроме того, все, что сейчас принадлежит мне останется вам, я не имею других наследников.
Ася ничего не ответила, она просто молча вошла снова в столовую. Ее смятение каждый из мужчин истолковал почти одинаково. Онегин решил, что его доводы перевесили, и она склоняется принять его предложение. Георгий решил, что Асю соблазнили богатые посулы старого ловеласа и она вот-вот бросит его. А Асе не хотелось обижать человека, которому они  и так, только что нанесли тяжелую душевную травму. Она мучительно подбирала слова, чтобы отказать Онегину, и не находила.               
Ее дилемму решил Георгий, он подошел к Онегину и отвесил ему внушительную пощечину.
-Татьяна была права, вы бесчестный человек, сударь.
-Вы ее видели? – проговорил Онегин, и неизвестно, что поразило его сильней пощечина Георгия или напоминание о Татьяне.
-Да, она была на балу и решила, что мы с вами заодно.
-Значит, она видела, как вы читали ее письмо? – спросил Онегин.
-Да, но решила, что это спектакль с целью опорочить ее, - сказала Ася.
Онегин в изнеможении опустился на маленький диванчик у дверей. Закрыл глаза рукой и проговорил.
-Ну, откуда вы взялись на мою голову, я все эти годы не переставал любить ее, и ни разу, - он вскочил и подбежал к Георгию,  стал трясти его,  - вы слышите, ни разу я не нарушил ее покоя. Я уже почти был уверен, что она меня простила.
-Может быть, она и простила вас, но не забыла, - проговорила Ася, - и мне кажется, она вас… до сиз пор…
Онегин встрепенулся, оставил в покое Георгия и подошел к портрету Татьяны.
-Вы и сейчас не скажете мне, откуда знаете содержание письма? – проговорил он с придыханием.
-Господи, да какой же вы дурак, Онегин – добрый мой приятель, это ваш приятель господин Пушкин, описал весь ваш роман в стихах.
Это было последней каплей в котле гнева Евгения Онегина. Он осторожно дотронулся до своей щеки, потом позвал слугу, что-то шепнул ему на ухо. Слуга вышел.
-Вы не только негодяй, сударь, вы еще и лжец, Александр Сергеевич не мог этого сделать.
-Это еще почему? – удивился Георгий.
-Разве вы не знаете, что он погиб на дуэли.
-Знаю, но он успел до дуэли еще очень много сделать: четверых детей, кучу стихов, поэм, повестей и роман в стихах Евгений Онегин.
Но Онегин больше не реагировал на слова Георгия. Он подошел к окну, посмотрел на улицу, поморщился от яркого солнца.
Асе все это совершено не нравилось, все внутри похолодело, и начинало мелко трясти. Она подошла к Георгию, одернула его за руку и проговорила:
-Бесполезно, он же знал другого Пушкина, он для него не автор романа, а друг и приятель. Молчи.
Вернулся слуга и протянул на подносе Онегину пару белых перчаток. Онегин взял одну из них, осмотрел, подошел к Георгию  и бросил ее в лицо ему.  Георгий, молча, поднял перчатку и спросил:               
-Кажется право выбора оружия за мной?               
-Да, - просто ответил Онегин.               
-Будем драться на пистолетах, - сказал Георгий.
-Хорошо, - согласился Онегин.               
-На тех самых, - сказал Георгий.               
Онегин побледнел, слегка замялся, но потом проговорил:               
-Как изволите, – и спросил: - Когда?
- И немедленно, это у вас в запасе вечность, а мне в понедельник на службу, - дерзко произнес Георгий.
Они вышли на улицу. Онегин остановился, огляделся по сторонам и мрачно произнес:
-Я полагаю, вам все равно, где произойдет наша дуэль? - получил утвердительный ответ от Георгия, и продолжил: - примерно в версте на восток есть небольшая полянка, это достаточно глухое место. Подальше, от случайных глаз.
Георгий снова согласился. Онегин махнул рукой, к нему подошел Иван и протянул коробку с пистолетами. Онегин открыл ее, взял в руки один пистолет, осмотрел. Потом те же манипуляции проделал и со вторым пистолетом.
 -Зарядил? – спросил он  у Ивана.               
-Да, барин, - ответил Иван.               
        Онегин закрыл коробку, махнул Ивану рукой, приглашая его следовать за ним, и пошел. Георгий тоже пошел за ним.

До  места дуэли они шли молча. На небольшой полянке у самой кромки леса Онегин остановился и произнес:
-Мы на месте, - потом немного помолчал и добавил: - надеюсь вам нравится это место… место, где… я часто бывал здесь, здесь хорошо  думается, и я часто думал, что если мне придется  выбирать место, где бы я хотел умереть, я бы выбрал это… место.
-Барин, а может отложить дуэль? – проговорил Иван, - солнце садится, сейчас стемнеет, успеете вы друг в друга пострелять, завтра, а? Может, на рассвете? А?
Георгий уже жалел, что погорячился и предложил стреляться немедленно. И вообще он стреляться уже не хотел. Он давно уже понял, что Онегин ему глубоко симпатичен. Он с надеждой посмотрел на Онегина и на Ивана. Он надеялся, что Онегин передумает. Онегин стоял к нему спиной, потом обернулся и сказал:               
          -Господину Белкину в понедельник на службу.
Он произнес с такой злой иронией в голосе, что к Георгию тут же вернулась вся его злость на Онегина.
-К барьеру, господин Онегин, - грозно проговорил Георгий.
-К барьеру, - ответил Онегин.
Иван воткнул в землю саблю, принесенную с собой, и  отошел в сторону. Георгий и Онегин встали друг к другу спиной и по команде начали расходиться в разные стороны.               
       Георгий отсчитал про себя двадцать шагов и остановился. Пока он шел, его вдруг охватила тревога. Он вдруг начал понимать, что это все серьезно, что все это по-настоящему, что это самая настоящая реальность. Это не книга и не фильм, и через минуту он либо сам будет убит, либо станет убийцей.
Георгий обернулся. Онегин стоял к нему лицом, рука с пистолетом была опущена вниз. Георгий пригляделся к лицу Онегина. Сейчас в сумерках растворялись очертания практически всего вокруг, и только лицо Онегина освещал какой-то странный, неизвестно откуда исходящий луч белого света. Его глаза были холодны и беспристрастны. Длинные волосы слегка растрепались. Одна непослушная седая прядь, все время закрывала ему глаза, но он не обращал на это никакого внимания. Весь его облик выражал спокойствие и решимость.
Георгий увидел, как медленно поднималась рука Онегина с пистолетом, и совсем не заметил, как проделал то же самое. А в следующий момент уже раздались оба выстрела одновременно. Георгий почувствовал, как рука дернулась от отдачи. Пороховой дым развеялся, Георгий открыл глаза. Онегин стоял на своем месте, рука его была еще поднята, пистолет опущен дулом вниз.
Первым чувством, охватившим Георгия, было чувство радости. Онегин жив. Он промахнулся. И он – Георгий тоже жив, Онегин тоже промахнулся.  Но …               
Пистолет выпал из руки Онегина. Его рука опустилась. Еще  секунду он стоял, потом как-то странно начал оседать, заваливаясь на правый бок. Голова его, до этого гордо поднятая, опустилась, и он рухнул на землю.               
-Евгений, - раздался пронзительный женский крик.               
Георгий оглянулся и увидел, бегущую к Онегину Асю.               
Он отбросил пистолет и тоже побежал к Онегину. Ему казалось, что он бежит полностью погруженный в мед или масло. Каждый шаг давался ей с невероятным трудом. Наконец он добежал. Ася сидела на земле, держа на коленях голову, умирающего Онегина. Георгий тоже опустился на колени.
-Татьяна, это была честная дуэль, - сказал Онегин.
В глазах его потух свет, голова безвольно повисла на руках Аси.
-Он умер, - сказал Георгий, протянул руку и закрыл ему глаза.
За спиной у Аси и Георгия послышались гулкие рыдания. Они оглянулись. Живой стеной стояли крестьяне Онегина. Бабы плакали, не скрываясь, а мужики, молча, утирали рукавом или ладонью скупые слезы.               
Стена зашумела и двинулась на Георгия и Асю. Гнев крестьян был неприкрытый и могучий. Они наступали, крича проклятия в адрес убийц барина. Георгий оценил обстановку и тихо проговорил:               
-О русский бунт, безжалостный и беспощадный, по-моему, нам надо бежать отсюда.               
Ася вытерла слезы рукой и проговорила:               
-Догонят, нам не уйти.
Внезапно перед ними выросла фигура Ивана, он закрыл собой Асю и Георгия и грозно прокричал:               
-Стой, нельзя, барин сказал, что это была честная дуэль, не тронь.               
Толпа остановилась, но через минуту снова продолжила наступление на  виновников невиданного горя, которое делало этих людей безумными.               
Иван обернулся к ним и проговорил:               
-Бегите в лес, он не большой, потом будет река, идите по берегу, по правой руке, будет брод, переправляйтесь, а там уйдете.
Второй раз повторять не пришлось. Ася бережно уложила голову Онегина на землю, поцеловала его в лоб, поднялась на ноги, последний взгляд на Онегина. 
Они взялись за руки и бросились к лесу. Деревья росли так плотно, что через них приходилось  продираться с трудом. Ветки и сучья больно ранили тела беглецов. Одежда почти сразу же превратилась в лохмотья. Однако Иван  оказался прав – лес начал редеть и, наконец, кончился. Георгий и Ася оказались на берегу неширокой, но быстрой  реки. Полная луна расплескалась по реке широкой лунной дорогой. Второй берег реки тонул во мраке.
-Куда он сказал  нам надо идти? – спросил Георгий, вглядываясь в берег реки, на котором они стояли.
-Кажется, он сказал «по правой руке», - неуверенно сказала Ася.               
-Пойдем, - сказал Георгий и пошел направо.
-Гоша, смотри, - вдруг проговорила Ася, - там огонь, кажется там люди.
Георгий пригляделся и действительно заметил, в вдалеке мерцал небольшой огонек. Они прибавили скорость. Идти по берегу было неудобно. Они шли по воде, в которой росла высокая трава. Ноги моментально промокли. Ася уже достаточно устала, но не жаловалась. Она просто шла за Георгием, который почти бежал, не замечая ни того, что ноги хлюпают по воде, ни на то, что Ася начала заметно отставать.
Ася понимала, что гонит его с такой силой, и боялась вмешиваться в его состояние. Реакция могла быть непредсказуемой. Но она очень устала, а дразнящий далекий огонек ближе не становился.               
    -Гоша, давай передохнем, - взмолилась Ася, - я устала, остановись, пожалуйста.               
Георгий резко остановился, обернулся, подошел к Асе. Она заметила, как сверкают его глаза. Он протянул к ней дрожащие руки и взял ее за плечи и проговорил:               
-Бежать, скорей, бежать отсюда, покуда хватит сил, Асенька, я убил человека, я убийца.
-Гоша, миленький, - Ася обняла Георгия за шею и проговорила: - Гошенька, ты не виноват, он сам сказал, что это была честная дуэль.               
Георгий резко вывернулся из рук Аси, присел на корточки, обхватил голову руками и громко зарыдал.               
-Господи, господи… что же это такое, что это за бред, это просто …               
Ася снова обняла его и проговорила:               
-Это скоро кончится, успокойся, мы проснемся, и ничего нет, это сон.
Георгий неожиданно громко  нервно рассмеялся и проговорил:               
-И нам с тобой снится один и тот же сон, это тоже бред какой-то. Идем.               
Он поднялся и зашагал вдоль береговой линии. Ася тоже пошла за ним. Внезапно Георгий остановился, и Ася наткнулась на него. Георгий тихо проговорил:               
       -Ты представь себе только, я всю жизнь презирал его, я считал, что Пушкин перемудрил. Это не логично, ну подумай сама, - он обернулся к Асе и продолжил: - Почему погиб Ленский, хороший милый добрый, молодой и талантливый, ангелоподобный, влюбленный и любимый, и он убит. А этот, похотливый кот, который прошел и Крым, и рым, и медные трубы, который разбил не один десяток сердец, который,  походя, губил души невинных девушек, и он остался жить! Ну почему? Я его ненавидел за это.               
-Гоша, ты же видел, как он расплачивался за свои грехи.
-Чем? Чем он расплачивался? Он такую жизнь прожил, как сыр в масле катался, набегался по заграницам и явился к Татьяне, нате вам, любите его. Ух, и гад.               
-Гоша, ты же только что его жалел, - удивилась Ася.   
Георгий задумался, вздохнул глубоко и проговорил:               
-Я сам не могу понять, как я теперь к нему отношусь. Аська, я  окончательно потерялся в этом литературном мире. Я чувствую себя героем какого-то дурного бульварного романа, я и злодей, и жертва, и герой, и … глазурный подленок какой-то…
Ася засмеялась и переспросила:               
-Кто?  Так, Остапа понесло, заканчивай мотания по страданиям, пойдем, нам надо идти.
-Куда? – спросил Георгий.               
-За новой книгой, - рассмеялась Ася.               
-Ну, уж нет, хватит с меня этого ликбеза, хочу домой.            
-Идем.               
-Куда?               
-Туда.               
-Ты думаешь дом там? – спросил Георгий.               
-По теории вероятности, земля круглая, значит куда-нибудь и выйдем, вероятность выхода к дому или, по крайней мере, в нужном направлении, такая же, как и вернуться в имение Штольцев. В любом случае мы должны идти.               
Георгий пожал плечами и проговорил:               
-Все, идем. 
Затопленный берег сменился твердым каменистым, идти стало легче. Вскоре неясный огонек, который они видели издалека, превратился в большой костер с четкими очертаниями, вернее несколько костров. Вокруг них стояло несколько кибиток, у костров сидели люди.               
-Смотри, это цыгане, - удивилась Ася.               
-Точно, пошли быстрее.
Когда они подошли ближе к табору, цыгане их заметили. Навстречу к ним вышел старый цыган. Он был высок ростом, пышная седая шевелюра и такая же борода, белая с широкими рукавами рубаха, широкий пояс, сапоги. Из-за голенища сапога торчала рукоятка кнута.
-Мир вашему дому, - проговорил Георгий.
-И вам мир пришедшие,  - ответил цыган, - Кто вы? С какими намерениями посетили наш табор?
-Мы путешественники, - ответила Ася, - мы немного заблудились. Наша повозка сломалась, и мы пошли искать помощи, но потерялись.               
-Милости прошу к нашему костру, - пригласил цыган.               
Они подошли к одному из костров. Молодая цыганка поднесла им еду в больших глиняных мисках. Это было жареное мясо и хлеб. Они присели на ковер, расстеленный у костра. На другой ковер полу прилег цыган, раскурил небольшую серебряную трубочку и спросил:               
-Как зовут вас, путешественники?               
-Я Георгий, а это моя жена Ася, а позвольте узнать ваше имя?               
-Алеко, - ответил цыган.               
-Очень приятно, - проговорил Георгий и продолжил есть.
Несколько минут хозяева расспросами не тревожили. Но когда унесли пустые тарелки, а Георгий и Ася, расслабленные и разомлевшие развалились на подушках, заботливо принесенных женщинами, Алеко спросил:               
-Как вы намереваетесь выбираться отсюда, и далеко ли до вашего имения?               
-Ой, далеко, -  проговорил Георгий, - даже и не знаю, как будем выбираться. А куда дрейфует ваш табор?
-Кочует, - поправил его цыган, - мы сейчас идем в Бессарабию, думаю, завтра пройдем еще верст тридцать, и снова встанем табором на несколько дней, здесь   мы пробыли три дня, пора в путь, что бы успеть до холодов уйти отсюда.               
Георгий задумался, потом посмотрел на Асю и спросил:               
-Бессарабия это где? На юге?               
Ася улыбнулась в ответ и проговорила:               
-Белкин не позорь меня, а еще путешественник, это же теперь Молдова.               
-Прекрасно, - проговорил Георгий, - у меня там в Тирасполе живет друг, бывший однокурсник, Юрка Картава, едем к Юрке в гости.               
Ася смотрела на развеселившегося Георгия, который еще несколько минут назад рыдал и сокрушался по поводу дуэли, и удивлялась, чистосердечно не понимая, дурачится он или на самом деле ему так весело.               
-А Юрка твой из какого произведения?               
-Не из какого, он из моего романа, романа моей жизни, к счастью, пока еще не законченного.

Вскоре табор снялся с места. Ася и Георгий нашили себе место в одной из кибиток. Здесь никто не докучал расспросами, никого не интересовало, откуда пришли Ася и  Георгий.
Все кибитки шли по дороге друг за другом. В кибитке, которая шла за кибиткой Аси и Георгия, запряженной красивой белой кобылой, ехал Алеко - вожак табора. Из этой кибитки над полем разносилась протяжная тоскливая песня на красивом непонятном языке. Песню пел звенящий девичий голос.  Саму певицу видно не было.
-Здорово поет, - проговорил Георгий.               
       -Да, красивая песня, - добавила Ася.               
Старик обернулся в кибитку и прикрикнул:               
    -Ашен, Мариула, ашен.               
Песня прервалась. Потом из кибитки показалась симпатичная девчачья мордашка. Светлые косички, румянец во всю щеку, и голубые, как небо глаза. Девчушка обхватила старика за шею и что-то быстро залепетала. Старик снисходительно усмехнулся, потом смахнул девчонку с плеча как муху. Девочка снова исчезла в кибитке, а через минуту снова зазвучала ее песня.
Мерное покачивание кибитки, протяжная песня, душная ночь укачивали и убаюкивали, Ася и Георгий заснули.
Георгий увидел сон. Странным назвать его было трудно, потому что странной была окружающая действительность. Георгий увидел во сне свою машину, вернее машину Аси, на которой они приехали в этот странный мир. Машина все так же стояла на дороге, меж высоких хлебов, но вся она была покрыта свежей зеленью. Ветки обвили весь кузов, проросли через лобовое стекло, перекрутились через рулевое колесо. А резиновые шины превратились в одеревеневшие корневища, и вросли в землю.  В машине Георгий заметил Асю. Она сидела за рулем, пытаясь запустить двигатель. Георгий подбежал к машине и начал открывать дверь, но она так прочно была оплетена ветками, что все усилия его были тщетны.               
-Аська, опусти стекло, выбирайся оттуда, - кричал он, но Ася его не слышала. Она по-прежнему крутила ключ зажигания,  нажимала на все педали, переключала рычаги, и совершенно не слышала Георгия. Георгий попытался разбить стекло, но внезапно получил сильнейший удар в спину и проснулся.            
         Это кибитка подскочила на очередной кочке, и ее сильно  тряхнуло.  Георгий открыл глаза. Ася сидела на краю кибитки, свесив ноги. Георгий перебрался к ней, уселся поудобней, поцеловал Асю в висок и спросил:               
-Ты давно проснулась?               
-Нет, - ответила Ася грустно.               
-Что с тобой? – спросил Георгий.               
Ася пожала плечами и прижалась к Георгию.               
-Не знаю, какая-то тоска в душе. Мне сон странный приснился, даже проснулась от страха. Приснилось, что я стою на берегу реки, а ты в лодке на воде. И только ты хочешь выйти, лодка, качнулась и поплыла. И я бегают по берегу, кричу, а ты уплываешь и  уплываешь, все дальше и дальше. Я так плакала, так плакала.               
Ася обняла Георгия и тихо спросила:               
-Ты же меня не бросишь?               
Георгий тоже обнял Асю и ответил:               
-А ты меня?               
Ася посмотрела на него, смутилась, уткнулась лицом в грудь Георгия. Георгий продолжил:               
-Никто не верил, что мы с тобой вместе будем долго, все наши знакомые считали, что я тебе не пара. Ты богатая красивая, умная и очень еще молодая.               
Ася услыхав, что говорит Георгий, отстранилась от него и одарила его таким взглядом, что слов не требовалось, но она проговорила:               
-И действительно, что я в тебе нашла в таком старом, глупом, бедном уроде.               
Георгий рассмеялся, притянул к себе Асю и поцеловал.               
-Я люблю тебя, - сказала Ася, когда он отпустил ее.      
-И я тебя тоже, - ответил Георгий.               
-Что тоже? – спросила Ася.               
Георгий выпрямился и попытался сменить тему разговора:
-Интересно, а когда будет остановка?               
Это возмутило Асю, такие объяснения между ними возникали довольно часто. Георгий панически боялся слова «люблю», он никогда не произносил его, как Ася не просила, самое большое, на что он был способен, это в ответ на вопрос: «Ты меня любишь?», ответить «Да». На Асю нахлынуло чувство обиды. Ну почему? Она знает, что он любит ее, но почему же он никогда ей не говорит об этом? Ну что ему жалко? Ведь, женщина любит ушами, и официального предложения он тоже делать не торопится, а может быть он и не любит ее?               
Ася спрыгнула с кибитки. Георгий от неожиданности вскрикнул:               
-Аська, ты куда?               
Он тоже спрыгнул с кибитки и подошел к своей девушке, она демонстративно отвернулась от него. Он обнял ее за плечи и проговорил с нежностью:               
-Ну, что ты, ну мы с тобой, уже давно эту тему проходили, ну, я прошу тебя, ну не дуйся.               
Он говорил, пытаясь заглянуть ей в лицо, а она все время отворачивалась.               
-Ты же знаешь, что ты самый дорогой для меня человек, ну к чему эти детские капризы?               
Ася повернулась к нему, строго, даже немного зло, глядя на него:               
-Пусть капризы, пусть я маленькая и вздорная, только …, - потом она махнула рукой и добавила: - Тебе не нужна моя любовь, правильно папа говорит, что я для тебя лишь «средство передвижения».               
Теперь рассердился Георгий, его возмутили последние слова Аси:               
-Твой папа, старый дурак, я, да я…               
-Что ты? Да ты бы без моего папы до сих пор бы был училкой по лягушкам…               
Георгий отвесил ей поясной поклон и проговорил:               
-Гран мерси передайте вашему папе, мадмуазель, там я хоть честно был училкой по лягушкам, а теперь я стал утешителем старушек. Очень интересная у меня жизнь, спасибо вам обоим. Ноги моей больше не будет ни в доме вашем, ни на этой вашей престижной работе.               
После этих слов он развернулся и пошел прямо в поле. Ася стояла и смотрела ему в след. Она видела, как за его спиной сомкнулось поле, полностью поглотив его. Еще несколько минут слышалось шуршание колосьев на ветру, а  потом все смолкло.
 Сзади к Асе подошел старик и проговорил:               
-Ничего дочка, он вернется, не беспокойся, все будет хорошо.
Слова старика переполнили чашу отчаяния в душе у Аси, и она разрыдалась.  Старик увел ее с дороги. Они вышли на лесную опушку, где табор расположился на стоянку.  Ася присела возле костра. Жуткий сон начинал сбываться. Она закусила губу, чтобы снова не заплакать и уставилась на пламя костра. Ее заворожила красота этого тайнодействия - огня. Языки пламени взметались к самому небу, пуская яркими фейерверками из ярких красновато-желтых искр.               
-На, покушай, - услышала она, тонкий детский голосок.          
Ася обернулась. Рядом с ней стояла маленькая Мариула и протягивала ей миску с кашей и кружку с ароматным, попахивающим дымом чаем. Ася взяла еду, поставила кружку прямо на землю и начала есть кашу. Мариула присела рядом с Асей, глядя на то, как она ест.               
-А ты красивая, - сказала девочка.               
Асю умилил такой детский наивный комплимент, она улыбнулась, потрепала девчушку по голове и сказала:               
-А ты тоже, очень красивая.               
Мариула закрыла ладошками лицо, и послышался звонкий озорной смех, потом два пальчика одной ладошки разомкнулись, и в щелку выглянул озорной голубой глаз.
-Мариула! – послышался из кибитки голос старика.               
Девочка вспорхнула как маленькая птичка и понеслась на зов старика. Ася проводила ее взглядом и принялась доедать кашу. Потом она с удовольствием выпила чаю, сложила посуду и понесла ее к кибитке. Там женщины мыли и вытирали миски и чашки. Ася тоже вымыла свою посуду, вытерла вышитым полотенцем и положила в общий короб.               
Табор начал постепенно затихать засыпая. Коней мужчины выпрягли из повозок и увели в луга, костры стали постепенно прогорать. Ася, сидя у костра, подбрасывала в него по веточке, поддерживая в нем жизнь.               
К ней тихо подошел и присел старик. Он раскурил небольшую инкрустированную серебром трубочку.               
-Мариула ваша дочка? – спросила Ася.               
-Внучка, - ответил старик, - дочка мой дочери Земфиры.      
Ася даже задохнулась от неожиданности, в мозгу сразу же вспыхнули знакомые строчки:
Цыганы шумною толпой               
По Бессарабии кочуют.               
Они сегодня над рекой               
В шатрах изодранных ночуют.               
Как вольность, весел их ночлег               
И мирный сон под небесами;               
Между колесами телег,               
Полузавешанных коврами,               
Горит огонь; семья кругом               
Готовит ужин; в чистом поле               
Пасутся кони….               
-Дочка Земфиры и Алеко? – спросила Ася.               
Старик оторвался от созерцания костра, и с удивлением посмотрел на Асю. Ася поспешила оправдаться:               
-Не удивляйтесь, я про вас в книжке читала.               
Старик нахмурился, выпустил струю  белого дыма и проговорил:    
-Я так и думал, что этот негодяй книжку напишет.               
-Вы про Алеко? – спросила Ася.               
-Нет, - сказал старик, - Алеко я… а что написано было про него в той книжке?               
-Вы его прогнали из табора, - ответила Ася, смутные догадки стали появляться у нее, - а что это было не так?               
Старик ничего не ответил, несколько минут он просто молча курил. Ася поняла, что ответа на этот вопрос она не дождется, поэтому решила задать другой вопрос:               
-А кто был тот негодяй?               
Старик снова немного поразмышлял, видимо решил, что это можно сказать и проговорил:               
-В то лето жил у нас в таборе один человек, маленький такой, курчавый, Сашко, на цыгана похож был, все слушал, да запоминал. Записывал, все время что-то, потом исчез. Мне говорили, что он книжки пишет, только я этого баловства не понимаю. Одну вон книжку мне подарил, да только мне это без надобности.
-Какую книжку? – оживилась Ася.               
Старик встал и подошел к кибитке, порылся в вещах и достал оттуда небольшой по формату буклет. Принес и протянул буклет Асе. При свете потухающего костра Ася смогла прочитать только название потрепанного издания: «Вестникъ Европы». Он полистала его страницы и на одной из них нашла стихотворение «К другу стихотворцу», подписанное знакомым с детства именем «А.С.Пушкин».               
-А может быть, вы мне подарите, или продадите эту книгу? – попросила Ася.               
Старик покачал головой и сказал:               
-Не могу, последняя память о дочери, - он перевернул пальцем несколько страниц, и раскрыл на одной из них. Ася увидела нарисованный пером на полях портрет молодой красивой цыганки.               
-Это он рисовал? – спросила Ася.               
-Да, мастер был, он тут многих рисовал, а эту книжку мне подарил, когда Земфира умерла. Только это мне и осталось, да Мариулка, только она вышла лицом вся в отца-подлеца.               
Старик забрал журнал и ушел в свою кибитку. Ася осталась возле костра.               
               
               
       Высокие стебли били по лицу. Горькая обида, как в детстве застилала глаза. Ах, как жаль, что нельзя заплакать, как в детстве. Мама всю жизнь повторяла: «Мужчины не плачут, мужчины огорчаются». Когда она сказала это впервые, в тот момент детство и кончилось.               
Георгий шел наугад, раздвигая стебли. Обессиленный упал ничком на землю и громко несколько раз прокричал:               
-Никогда, никогда не быть зависимым от женщины, никогда…               
-Мил человек, ты чего тута орешь? – услышал Георгий у себя над головой.               
Он обернулся и увидел стоявшего над ним мужичка.               
-Ты кто? – испугано спросил Георгий.               
-Я то? Я то, известно кто, Митродор я, Губин, а вот ты кто? Чего тут делаешь? Аль заблудился? Что ли?               
Георгий приподнялся, осмотрелся по сторонам, заметил мерцающий вдалеке костер и несколько неясных теней вокруг. Он сел на земле, отряхнул руки, потом протянул руку Митродору и попросил:               
-Помоги.               
Митродор протянул ему руку и помог подняться. Георгий, отряхнул одежду и потом снова протянул руку Митродору и представился:               
-Георгий.               
-Барин, что ли?               
-Да какой я барин, я учитель… по лягушкам, - с горечью в голосе проговорил Георгий.               
-О-о, учитель! – с уважением в голосе проговорил Митродор, - ну пойдем к огню, что ли.               
        У костра сидело еще шесть мужиков. Рядом была расстелена скатерть, на  ней была разложена закуска, стояла бутылка с водкой. Георгий по очереди поздоровался за руку с каждым мужиком, и с каждым по очереди познакомился.               
-Георгий.               
-Роман.               
-Георгий.               
-Демьян.               
-Георгий.               
-Лука.               
-Георгий.               
-Иван.               
-Георгий.               
-Пахом.               
-Георгий.               
-Пров.               
-Георгий, - последний раз представился Георгий.            
 По мере того, как мужики называли свои имена, Георгия мучило дежавю. Он понимал, что и мужиков этих он знает, и пейзаж ему до боли знаком. Но где? Когда?               
-Милости просим перекусить, чем бог послал? – пригласил  старик, который назвался Пахомом.               
         -Спасибо, - сказал Георгий и присел к импровизированному столу.               
        Простая крестьянская еда сейчас показалась ему вкусней, чем все изыски дворянского угощения, от предложенной водки он тоже не отказался, выпив стакан за здоровье всех присутствующих.   
-А скажи-ка мил человек,  ты какими судьбами ночью, в поле, один, оказался? – спросил Иван.               
Георгий растерянно посмотрел на мужиков и проговорил:   
-Да я с женой поругался, ушел из дома, да заблудился.            
-Чего ж ты с ней не поделил? – спросил Пров, - нечто с бабой ругаться надо, ты б ей цыкнул, чтоб место знала.               
Георгий усмехнулся и проговорил:               
-Вот я и цыкнул, и ушел.               
-Из своего дому, да ты мужик чего-то не того, мужик при ссоре с бабой из своего дому, только в кабак может пойти, что бы потом домой вернуться и бабе место указать, - проговорил Лука.               
-А это не мой дом, - сказал Георгий, - и дом ее, и все в доме ее, и должностью своей я ей обязан.               
-Аль, примаком в дому жил? – спросил Митродор.               
-Вот именно, примаком, - согласился Георгий.               
Последние слова Георгия вызвали бурную реакцию собеседников, и явно неодобрительную.               
-Несчастный ты мужик, - сказал Роман, - енто последнее дело, мужику в примаках при бабе жить.               
-Согласен, - кивнул Георгий, потом спросил у мужиков: - А вы, с какой целью путешествуете?               
-А мы, мил человек, - начал старик Пахом, - жители из одного уезду да из смежных деревень, вот сошлися и заспорили…         
Внезапно до Георгия дошло, он рассмеялся и проговорил:
-Ну, как же, как же я сразу не догадался… кому живется весело, вольготно на Руси?               
Реакция мужиков была адекватной. Они удивленно переглядывались, начали перешептываться, потом начали потихоньку подниматься и, наконец, собрались все вместе. Георгий решил, что его сейчас всем скопом будут бить, он тоже поднялся на ноги, и приготовился обороняться.               
        -Ты, мил человек, извини нас, пойдем мы, - проговорил Митродор.
-Постойте, мужики, да не удивляйтесь вы, просто о вас уже в округе говорят, это же вы из Подтянутой губернии, уезда Терпигорева, Пустопорожней волости, из смежных деревень, - Георгий слегка запнулся, а потом начал перечислять, загибая пальцы: - Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка тож.               
Удивление мужиков стало еще сильней. Лица многих из них побагровели, кулаки сжимались.               
Теперь точно побьют, решил Георгий и поспешил исправить ситуацию.               
-Мужики, а возьмите меня с собой,  я тоже хочу знать, если люди счастливые на земле Российской.               
Мужики задумались, легкий шепот снова пошелестел между ними. Потом Пахом с лукавой улыбкой спросил:               
         -А ты сам как считаешь, кому живется весело вольготно на Руси?               
Георгий примирительно улыбнулся, почесал затылок, потом присел к костру и проговорил:               
-Это вопрос не простой, требует подробного рассмотрения, может, мы все-таки присядем у костра, да потолкуем что к чему.               
Мужики сначала неохотно, потом более решительно расселись вокруг костра. Лица их стали мягче, появились улыбки и заинтересованность.               
-Так вот, мужики, - начал Георгий, - лично я считаю, что счастье, это когда тебя понимают.               
Георгий оглядел всех своих собеседников, реакция на их лицах отсутствовала. Понятно, крестьяне-исследователи вопросов счастья не поняли его цитату из кино. Хорошо, зайдем с другой стороны.               
-Счастливый человек это тот, которому утром хочется на работу, а вечером домой.               
И снова полное непонимание со стороны крестьян. На лицо была явная несхожесть интересов.  Аргументы у Георгия были исчерпаны, возникла пауза. Молчание нарушил Роман:               
        -Слушай Егорий, вот ты человек несчастливый, это понятно, так вот что тебе надо сделать, что бы быть счастливым.               
Георгий задумался и вдруг неожиданно для самого себя изрек:               
        -А почему это я, вдруг, несчастливый, я себя таким не считаю. Я нормальный, обыкновенный, как все. Работаю, живу, и девчонка у меня самая классная, мне многие парни завидуют, -  он обхватил голову руками и тихо добавил: - завидовали. Ох, мужики, счастье, это когда ты живешь и не думаешь о том, счастлив ты или нет.  Я был счастлив, по-настоящему. И дурак, сам это счастье своими руками разрушил.
Потом была чарка водки, потом еще одна, и еще, а потом Георгий уже не помнил ничего. А мужики, глядя на него, говорили:               
-Вот оно твое счастье, напиться и забыться. Есть счастье на земле, да только у каждого оно свое. 

-Эй, Егорий, вставай, метель начинается, надо идти, на воле оставаться боле нельзя, - будил Георгия Митродор. – На-ка вот тебе полушубочек, укутайся, да пойдем.               
        Георгий взял протянутый полушубок, натянул его на плечи, на голову ему тут же нахлобучили меховую шапку.               
        На улице заметно похолодало, пошел снег. Сильный ветер гнул верхушки деревьев. Видимость становилась близкой к нулевой.               
         -А куда мы пойдем? – спросил Георгий, пристраиваясь в шеренгу к мужикам.               
         -Тут недалече большое село Жадрино, туда пойдем, тамошний священник всех странствующих принимает, у него метель переждем.
Снег валил все сильней. Холодный колючий ветер обжигал лицо. Путешественники вошли в лес. Здесь все деревья были заснежены. Георгий, разглядывая окружающее, пытался понять, как так вышло, что за одну ночь конец лета превратился в середину зимы.
 Страх и тревога появились в душе Георгия, сколько времени он находится здесь? И возможно ли теперь возвращение в свой мир? И вообще существует ли он, этот другой мир? Тот, в котором он родился, вырос, и в котором совершенно не любил русскую классическую литературу. Он всегда считал, что все, о чем пишется в учебниках, изучается в школе это не жизнь, это не правда.  А жизнь начнется после школы. Но и после школы жизнь не началась. Его опять учили, учили жить. Учила мама, учила Ася, учил ее папа. Почему? Потому что он позволял себя учить? А может быть, потому что в школе учился недостаточно. Недобрал своей учебной нормы.
Путники вышли из леса. Сквозь снежную мглу стали проявляться очертания домов, слышался слабый звон колокола. Возле церкви стояла повозка с запряженной в нее лошадью.
Путники подошли к воротам церкви, они были распахнуты настежь. Мужики вошли в церковь. Несмотря на позднее время, в церкви было много людей. У алтаря ходил священник. Он заметил пришедших мужиков и громко сказал:               
-Он приехал.               
К Георгию тут же подбежали какие-то люди, подхватили его под руки, подвели к аналою. Тут же откуда-то подвели к нему девушку. На ней была накинута белая кружевная шаль, и лица было совсем не видно.               
Сзади встали двое мужчин, держащих над их головами венцы. Священник начал обряд венчания. Сначала Георгий не понимал, что происходит, но не сопротивлялся. А когда понял, что через несколько минут он станет мужем девушки, совершенно ему не известной.               
-Э-э-э, ребята, вы чего придумали, я пока жениться не собираюсь, прекратите это, я против, я не согласен, девушка, а вы то что, вам что все равно, за кого замуж выходить?               
Но девушка не реагировала ни на его слова, и вообще ни на что вокруг. Георгий затушил свечу, которую ему вручили раньше, положил ее на бронзовый подсвечник, у которого стоял, развернулся и пошел к выходу из церкви.               
За спиной он услышал шум, обернулся, увидел, что его новоявленная невеста упала, видимо потеряв сознание. Георгий бросился к ней. Люди вокруг расступились. Георгий убрал с лица девушки накидку.  И у него вырвался стон.               
-Ася, что с тобой?               
Он поднял ее на руки и отнес к скамейке. Ася не подавала признаков жизни. Он тряс ее за плечи, хлопал по щекам, пытался делать ей искусственное дыхание. Он  расстегнул ей ворот  платья. Рядом стояли люди и перешептывались. Георгий заметил это и резко спросил:               
-Что? Что такое? О чем вы шепчетесь?               
Девушка в простой одежде вышла из толпы и спросила нерешительно:                               
-А где же барышня Мария Гавриловна? Это не она.               
-Конечно не она, это моя девушка Ася.
Девушка всплеснула руками и выбежала из церкви. Народ вокруг начал расходиться. К Асе и Георгию подошел старенький священник и спросил:               
-Так вы будете венчаться, или прикажете деньги вернуть?   
-Гоша, это ты? – послышался слабый голос Аси. – А где мы?               
Она осмотрелась, потом спросила:               
-Это церковь?               
-Да.               
-А как я здесь оказалась?  - снова растерянно спросила Ася.
-Не знаю, - ответил Георгий, потом обратился к священнику:- Как она здесь оказалась?
-Ее привез возница, она уже без чувств была,  я решил, что она невеста на заказанное венчание. Ждали жениха. Вы приехали, вот я и решил, что вы жених.               
-А почему мы здесь?  - спросила Ася, которая до сих пор еще с трудом воспринимала окружающее.               
Георгий со священником переглянулись, и Георгий сказал:
-А действительно, а что мы тут делаем?   А?               
-Венчаетесь, - подхватил тему священник.               
-Венчаемся, - подтвердил Георгий.               
-Венчаемся? – удивилась Ася.               
-Да, - подтвердили Георгий и священник.               
Ася села на лавке, переводя взгляд со священника на Георгия.  Во взгляде ее читалось недоверие. Она не понимала, что происходит.               
-А разве ты сделал мне предложение? – спросила Ася у Георгия.               
Георгий с готовностью подтвердил:               
-Да, сделал,               
-Когда? – не поверила Ася.               
-Недавно, - не моргнув глазом, солгал Георгий.               
-Не помню, - капризно откликнулась Ася и отвернулась от Георгия.               
-Ну, в конце концов, - горячо заговорил Георгий, - я могу прямо сейчас сделать тебе предложение.               
Ничего не понимающий священник смотрел то на Георгия, то на Асю, которая собралась уходить.               
-Так у вас свадьба или обручение? – спросил священник.               
-Свадьба, - подтвердил Георгий.               
-Ни то и не другое, - ответила Ася, поправляя на голове  платок. – Я вообще его не знаю, кто это?               
-Э-э, девушка, - заговорил Георгий, - а кто меня пять минут назад по имени назвал? Ася подняла удивленно брови, закатила глазки и проговорила,  жеманно поджимая губки:               
-Извините, я совершенно ничего не помню, я не в себе была.               
Георгий вдруг ощутил, как под ним проваливается земля. Нет, это было просто невозможно. Его Аська, с которой они вместе уже три года, и вдруг – не помню, не знаю. Катастрофа.               
             -Ася, ты что совсем? – грубовато спросил  Георгий.               
Ася повернула к нему удивленное лицо и, мило улыбнувшись, проговорила:               
-Ах, какой забавный молодой человек, вы, верно, обознались, Марья Гавриловна я,  и ждала здесь я совсем не вас, извините, но раз уж мои ожидания были напрасны, пожалуй, мне надо поскорей вернуться домой, пока маменька с папенькой ничего не заметили.               
-Так, это заразно, - резко проговорил Георгий, потом встал на одно колено перед Асей, одну руку приложил к груди, вторую протянул ей и проговорил: - Сударыня, умоляю вас, не отказывайте бедному сердцу моему, я люблю вас…
-Ах, - Ася всплеснула руками и прикрыла ладошками лицо, - а что скажут папенька и маменька?               
-Они будут счастливы, возможно, - не очень уверенно проговорил Георгий, - выходите за меня замуж, я предлагаю вам руку и пылкое сердце на вечные времена.               
Ася посмотрела на него внимательно, потом спросила:               
-Как вы сказали вас зовут?               
-Георгий Белкин, действительный статский советник, - ответил Георгий, потом тихо добавил, - возможно, в скором будущем... или недавнем прошлом.               
Ася молчала, но на ее лице была заметна борьба  предрассудков с желаниями. Катализатором событий стал священник:               
-Молодые люди, ну уж вы решайтесь на что-нибудь, или я ухожу и церкву закрываю, да чего тут думать-то барышня, он кавалер справный, не то что раненшний был, тот не сурьезный кандидат.
Чаша весов качнулась в сторону Георгия, Ася протянула ему руку и сказала:
-Хорошо, господин Белкин, я буду вашей женой.               
Обряд венчания прошел без осложнений. Оба сказали священнику «ДА», надели на пальцы кольца, и наконец, им разрешили поцеловаться.               
После долгого поцелуя, когда они наконец разомкнули свои объятия Ася вдруг ахнула произнесла:               
-Ай, не он, не он, - и упала без чувств.               
-Опять в обморок, - сказал расстроенный священник.               
Георгий подхватил Асю на руки и сказал священнику:               
-Ничего, батюшка, все нормально, очнется, спасибо вам.               
-Пожалуйста, - проговорил священник, глядя, как Георгий выносит Асю из церкви, - я так ничего и не понял, чего это было, кого я венчал?               
Потом он достал из кармана под подрясником хрустящую купюру, прошуршал ею, улыбнулся, махнул рукой и сказал:               
-Все божий промысел, - и пошел тушить свечи в подсвечниках.               
Георгий вынес Асю на улицу. Тут к нему подскочил слуга и прокричал:
-Давай ее сюда, барин.               
Они сели в крытые сани, кучер укутал их  теплым овчинным тулупом, сам уселся на облучок, стеганул лошадь, и сани тронулись. Метель уже улеглась. С неба светила полная луна. Ася мирно посапывала на плече у Георгия. Было спокойно и радостно на душе. Георгий ощущал, как у  него с души свалился камень. Как будто он сделал то что много лет его тяготило, но оказалось совсем не таким страшным.               
Ася зашевелилась, потом открыла глаза и сказала:               
-Гошенька, какой чудный сон я сейчас видела, мы с тобой венчались в церкви, как это было красиво и торжественно.               
-Это был не сон, - проговорил Георгий, и взял Асю за руку, сопоставил свою руку и указал взглядом ей на кольца.               
Ася махнула рукой и сказала:               
-А, сон продолжается, спасибо, - попыталась поцеловать Георгия, и он уже приготовился к поцелую, но на половине пути снова засопела, провалившись с сон.   
Георгий посмотрел на свою, теперь уже, жену и, улыбнувшись, проговорил:               
-И я тебя люблю.


Метель стихла. На темном небе сияла огромная желтая луна. Ася спокойно спала на руках у Георгия. Сани мерно покачивались на неровной заснеженной дороге. Заснеженные поля искрились под солнечным светом.
Ася пошевельнулась и от крыла глаза.
-Привет, - сказал Георгий.
-Гоша, а где мы?
-Понятия не имею.
-Мы едем?
-Ага, только куда не знаю.
Возница на облучке обернулся, хохотнул коротко и проговорил:
-Ох, и силен ты барин барышне мозги  порошить, сейчас станция будет, я далее не поеду.
-Хорошо, - ответил Георгий.
Ася села на сиденье, поморщилась, потянулась, зевнула. И принялась с любопытством созерцать окрестности.
Внезапно как из-под земли перед ними появилась темная громада ямской станции. На крыльце показался человек, закутанный женскую шаль.
-Ну, все, приехали, вылезайте.
Георгий вылез из саней и помог выбраться Асе. Потом подошел к вознице.
-Благодарю тебя, милейший, сколько я тебе должен?
-И мы благодарствуем, барин, и не обижайте, лишнего не берем, а за все и так уплачено щедро.
Он стегнул лошадь, и быстро умчался, оставив Асю и Георгия на дворе ямской станции.
-Вы, что ли новобрачные? – проскрипел голос с крыльца.
-Мы, - ответил Георгий и, взяв, Асю за руку пошел к дому.
-Мы? – удивилась Ася.
-Я тебе потом расскажу, - проговорил Георгий и потащил Асю к дому.
Они поднялись на крыльцо, освещенное керосиновой лампой, прошли в темные сени. Смотритель закрыл за ними дверь и обогнав их, открыл дверь в избу. Они вошли.
Помещение было довольно просторное, явной доминантой был большой обеденный с тол с огромным самоваром. В избе пахло чем-то кислым. На окошках буйным цветом полыхал разноцветная герань. В большом резном буфете отчаянной белизной сверкали чашки и тарелки.
Смотритель снял с себя шаль, под ней оказалась форменная шинель с металлическими пуговицами. Он снял и ее. Теперь на Асю и Георгия смотрел мужчина лет сорока с живыми выразительными глазами, пышными светлыми бакенбардами и почти лысой головой.
Он помог  Асе снять шубку, повесил ее на вешалку у печки.
-Милости прошу, вы кушать будете или чай?
-Чай, если можно, - робко ответила Ася.
-Дуня, - негромко позвал смотритель, - из соседнего помещения вышла дородная женщина лет сорока с добрым улыбчивым лицом.
-А у меня уже все готово, милости прошу, - пропела она, красивым звучным голосом, и проплыла  к столу.
Дуня быстро выставляла на стол из буфета чашки с блюдцами, миску с пирогами, появилась вазочка с моченой брусникой, на плоском блюде кулебяка. Дуня улыбнулась, и очаровательные ямочки заиграли на ее щеках.
-Прошу откушать, милостивые государи.
А как только Ася и Георгий двинулись к столу, перед ними появился смотритель с внушительным гроссбухом в руках, и гусиным пером за ухом.
-Простите, Христа ради, но для порядку я вас зарегистрировать должен.
-Пожалуйста, - ответил Георгий, - действительный статский советник Белкин с супругой.
Смотритель расположился за небольшой конторкой в углу комнаты и начал писать. Дуня с улыбкой махнула рукой, призывая молодых сесть за стол и начала разливать чай.
Георгий и Ася долго уговаривать себя не позволили. Они уселись за стол и начали угощаться.
-А позвольте вас побеспокоить, - начал из своего угла смотритель.
-Да,  дай ты людям спокойно чаю попить, - прервала его Дуня.
-Ничего, ничего, спрашивайте, - проговорил с набитым ртом Георгий, - я готов отвечать на все ваши вопросы, - потом повернулся к Асе и, смеясь добавил, - как здорово, почти как у меня на приеме, во все времена были чинуши, и до сих пор они остаются такими же, как сто… нет двести лет назад.
Смотритель скромно улыбнулся шутке Георгия, но оставил без комментариев.
-Простите, сударь, вы по какой надобности следуете, по служебной или по частной?
-По частной,  в свадебное путешествие отправляюсь, а что?
-Нет-с, ничего, просто, к сожалению свободных лошадей сейчас нет, и придется вам погостить у нас. Поскольку первым на очереди господин следующий по служебной надобности, во больших чинах господин, следует с государевым поручением аж в Персию.
-О, это кто же? Грибоедов что ли? – спросил Георгий.
-Да-с, Александр Сергеевич, - подтвердил смотритель.
       -Еще чаю? – спросила Дуня у Аси.
-Нет, спасибо, - ответила Ася. – Дуня, а почему вы здесь? Вас же офицер увез?
Дуня усмехнулась.
-Ой, и вы туда же, и кто эти сплетни распускает. Да не было такого. Соблазняли всякие, да разве ж я своего благоверного брошу,  - проговорила Дуня, - мы с ним почитай двадцать лет вместе.
-Так он ваш муж? – удивилась Ася.
-Муж. Прежде отец мой, царствие небесное, служил здесь смотрителем, а потом вот Пантюша принял пост. Жаль сыну передать не придется.
-А у вас и сын есть?
-Трое их у нас, двух дочек замуж выдали, а сын в городе в реальном училище учится, инженером будет. А станцию нашу скоро закроют. В двух верстах отсюда железную дорогу тянут.
В комнату вошел высокий худой человек с жидкой бородкой, на нем был длиннополый сюртук и жилетная пара, из жилетного кармана свисала массивная   золотая цепь. Он вынул массивны золотой брегет, глянул на циферблат, покачал головой и выглянул в окошко.
Как только он вошел в комнату, Дуня вся ожила и захлопотала, на столе появился графинчик с водкой, тарелка с солеными грибами. Нарезанное мясо, соленая рыба.
-Прошу вас, Николай Алексеевич, прошу, - проговорила Дуня, поднося гостю рюмку водки на тарелке.
Николай Алексеевич выпил, закусил куском соленой рыбы, все это не садясь за стол.
-А что метель стихла? – спросил он.
-Да уж часа полтора как, -  ответил смотритель, - но ехать пока не на чем.
-Да ты шельма, меня как специально здесь держишь, мне до имения пятьдесят верст осталось, а я добраться не могу. Уж давно бы посла туда кого-нибудь, чтобы из имения повозку за мной выслали.
-Так передавали же мы  с проезжающим барином,  - проговорила Дуня, - так вернулись и они вон, метель такая, что не пройти, не проехать. Садитесь лучше за стол, пока самовар не простыл. Вот у нас и господа новые, тоже ждут.
Николай Алексеевич посмотрел на Георгия и Асю и, как будто впервые их заметил. Подошел, протянул руку Георгию и отрекомендовался.
-Николай   Алексеевич, помещик, следую в свое имение в Ярославской губернии.
-Это то что в Карабихе, где живет дел Мазай? – спросила Ася.
Николай Алексеевич улыбнулся и ответил:
-Нет, Мазай живет в другом моем имении в Костромской губернии, он потрепал жидкую бородку, а потом спросил:- а вы милостивый государь, позвольте полюбопытствовать...
-А мы с супругой путешествуем, так сказать свадебное путешествие, только что из-под венца - проговорил с хвастливой интонацией в голосе Георгий.
-О, я вас поздравляю, - ответил Николай Алексеевич.
-Спасибо, - тихо проговорила Ася.
Николай Алексеевич сделал знак Дуне, и та исчезла в недрах дома, откуда вышел  Николай Алексеевич. Николай Алексеевич  достал из жилетного кармана золотой брегет, открыл крышку и посмотрел на не циферблат. Потом нерешительно почесал за ухом, и вытянул брегет, отстегнул цепочку. Из темноты появилась Дуня и протянула Николаю Алексеевичу тонкую книжечку. Он забрал ее, положил на книгу брегет и протянул его Георгию.
-Прошу принять в качестве свадебного подарка, я был не готов к тому, что придется дарить подарки, поэтому это полный импровизьон, прошу простить.
  Георгия ошеломил поступок Николая Алексеевича. Он посмотрел на подарок, потом перевел взгляд на Асю. У нее тоже на лице было заметно крайнее удивление.
-Нет, что вы я… не могу… - заикаясь проговорил Георгий.
-Ну, разве что книгу, - робко добавила Ася.
Николай Алексеевич удивленно посмотрел на часы и книгу, держа их в обеих руках.
-Извольте, - ответил Николай Алексеевич и протянул книгу.
-А можно автограф, - попросила Ася.
-Авто…граф… это подпись… так я понимаю?
-Ну, да с пожеланием, - подсказал Георгий.
-Хм, извольте, Дуня, перо…
Дуня подала перо и чернильницу, Николай Алексеевич сел за стол и написал несколько слов. Подул на надпись, закрыл книгу  и протянул ее Асе.
Ася посмотрела на обложку: Н.А. Некрасов. Стихи. Ей хотелось поскорей отрыть и прочитать, что написал ей этот великий  поэт, но тут двери постоялого двора распахнулись, и теплую, немного мрачную комнату ворвалась ее величество метель. Белое плотное облако морозного воздуха мгновенно заполнило собой все помещение. Присутствующие отреагировали каждый по своему. Ася зажмурилась, Георгий машинально обнял Асю, видимо, пытаясь закрыть от холода, Некрасов отошел к печке,  станционный смотритель встал с места, а Дуня кинулась закрывать двери. Послышался шум столкновения, смех, взвизгнула Дуня и хлопнула дверь.
Пар развеялся и в комнате, оказался человек. Это был мужчина около сорока, прямые светлые волосы, простое лицо взгляд с прищуром, невысок ростом и одет довольно просто.
-Честь имею, господа, простите, что впустил метель в ваше жилище.
Он улыбался искренне и простодушно, приветствуя  собравшихся.
-Вы знаете совершенно безумная погода,  мы, кажется, сбились с пути, поэтому прошу принять нас в вашу теплую компанию.
-Милости просим, чего изволите, чаю или откушать желаете? – спросил смотритель.
-Все, все желаю, - ответил новичок.
Смотритель принял у него шубу,  и пригласил к столу.
-Дуня…
-Я все слышала, -  ответила Дуня из недр дома.
Приезжий оглядел всех собравшихся и весело проговорил:
-Ну, что же давайте знакомится.
Георгий выпрямился и, шаркнув ножкой представился, Белкин, действительный статский советник, моя супруга Анастасия Евгеньевна
Приезжий вновь одарил всех милой улыбкой с хитрым прищуром глаз, и поцеловал Асе руку. Он уже готов был назвать свое имя, как из тени ему на встречу вышел и протянул руку Некрасов.
-Где довелось встретиться, ну, здравствуйте, неистовый Виссарион.
-Белинский, - выдавила из себя Ася.
Белинский усмехнулся и пожал руку Некрасову.
-Николай Алексеевич, неожиданная встреча… какими судьбами…
Разговаривая они отошли в глубь комнаты, и кроме невнятного бубнения ничего не было слышно, но заметно было, как потеплели лица этих двоих, они явно находились  в дружеских отношениях.
-Слушай, - неуверенно, полушепотом начал Георгий, - а думал, что Некрасов и Белинский из разных эпох… Белинский же кажись, был при Пушкине.
-Ага, - ответила Ася, стараясь услышать, о чем говорят великие, но это было тщетно, и она повернула голову к Георгию, - Гоша, ты, где учился? Некрасов считал Белинского своим учителем и посвятил ему кучу стихов.
-А… ну и ладно, ну и бог с ними… я не против, мне вообще вся эта литература по барабану, - нарочито громко и слегка обиженно проговорил Георгий.
Он был услышан. Первым на его слова откликнулся Белинский, он вышел из тени, подошел к Георгию и тихо проговорил, вы использовали странны оборот речи, сударь, причем тут барабан? Что общего между этим ударным инструментом и… делом всей моей жизни.
-Да… - слегка стушевался Георгий, но быстро опомнился и пошел в наступление… - а, тем ли вы батенька занимались всю свою жизнь? Писали, критиковали, и все это только для того, чтобы вас прошли в восьмом классе и забыли в десятом. Я, например, из всего вашего творчества помню только одну фразу…
-Какую? – спросил Белинский.
-Величайшее сокровище - хорошая библиотека.
-Браво, многие и этого не помнят, может, припомните, где вы это видели?
-Прекрасно помню, в нашей школьной библиотеке на стенде с новинками, - решительно добавил Георгий.
-И еще раз браво, - сказал Белинский.
Раздались гулкие хлопки в ладоши. Все оглянулись. Это был Некрасов, а на его лице была улыбка, но недобрая.
-Боюсь, что вы не правы, сударь, и готов с вами спорить, - проговорил Белинский, - литература это не оторванный от действительности предмет, это часть нашего общества. Говоря об успехах образования нашего общества, мы  говорим  об  успехах нашей литературы, потому что наше образование есть непосредственное действие нашей литературы на понятия и нравы общества. Литература наша создала  нравы нашего общества, воспитала уже несколько поколений, резко отличающихся  одно от другого, положила начало внутреннему сближению сословий,  образовала  род общественного мнения и произвела нечто вроде особенного класса  в  обществе, который, от обыкновенного _среднего сословия_ отличается тем, что состоит  не из купечества и мещанства только, но из людей  всех  сословий,  сблизившихся между собою через образование, которое у нас исключительно сосредоточивается на любви, к литературе.
-Чушь собачья, - резко ответил Георгий, - в ваши времена, может, так и было, а в наши выросло как минимум три поколения, которых ваша литература не колышет, и в образовании общества, она принимала участие, как папаша-разведенец, только принудительными алиментами.
Белинский и Некрасов недоуменно переглянулись.  И скорей всего и критик, и поэт нашлись бы, что ответить наглому господину, но у крыльца послышался  шум подъезжающих саней. Все переключились на окна. Дуня, слегка напуганная начинающимся скандалом, поспешила к  входу.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился человек, с ног до головы закутанный в шубу. Когда пар от холодного воздуха развеялся, незнакомец распахнул шубу и весело спросил:
-А чаем здесь поят?
Белинский присмотрелся к приезжему и робко улыбнувшись проговорил:
-Вот так оказия, Александр Сергеевич, как ты?
Ася напряжено вглядывалась в лицо приезжего, мысленно перебирая в голове приметы  такого знакомого незнакомца, и проговорила вслух:
-Ростом невысок, волос курчавый, ликом африканец…
Она подняла удивленный взгляд на Георгия, он кивнул головой и, как пораженный громом проговорил:
-Пушкин…так, я понял, продолжение следует.
Георгий вскочил с места, подбежал к двери, открыл ее, выглянул и крикнул:
-Ау, где вы?
Он захлопнул дверь, подбежал к Некрасову и, пристально вглядываясь в лицо классика, спросил:
-Они у вас по графику прибывают, кто следующий, Толстой, Достоевский или Лермонтов?
-Михаил Юрьевич отбыл на Кавказ, - спокойно ответил Белинский.
-Ну и дурак, грохнут его там, не за понюшку табаку, - проговорил Георгий.
Дуня, озабоченная тем, что разгорается скандал, попыталась разрядить обстановку:
-Ванька, подогрей самовар, а не желают ли господа отобедать?
Пушкин  не понял, почему так возбудилась общественность при его появлении. Он улыбнулся и примирительно проговорил:
-Голубушка, а прикажи-ка принести мой багаж из саней, - потом обвел всех взглядом и добавил, - надеюсь, господа вы не будете возражать против нескольких бутылок мадам Клико, для улучшения настроения.
Белинский и Некрасов одобрительно заулыбались, кивая головами, а Георгий зажмурился, тряхнул головой, открыл глаза и  громко проговорил:
-Чушь, чушь собачья, вы, - показал он на Пушкина и Некрасова, - вы никогда не встречались… вам господин Некрасов было всего шестнадцать лет, когда этого грохнули…то есть… убили… застрелили даже…
При этих словах Дуня начала часто креститься и шептать молитву.
Пушкин уже снял шубу, постоял у печки, согревая руки о горячие кирпичи и, услыхав последние слова Георгия, обернулся и спросил:
-О чем это он? Кто этот странный господин?
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Георгия, он  схватил Асю за руку и потащил ее в недра дома, крича на ходу:
-Дуня, какая из комнат наша?
Встревоженная Дуня поспешила за ними. Как только они исчезли из виду, Некрасов проговорил:
-Этот нервный господин, некий статский советник Белкин.
-Белкин, - вкрадчиво проговорил Пушкин, - какая славная фамилия, Белкин.
Он отошел к небольшой конторке, за которой работал смотритель. Взял чистый лист бумаги, перо, обмакнул его в чернильницу и начал быстро писать.
В комнату вернулась Дуня, слуга принес сундук Пушкина. Некрасов и Белинский тихо переговаривались, стоя в стороне.
Дуня осмотрела всех, сделала знак слуге и вышла с ним вместе из комнаты.
Маленькая комната с более чем скромной обстановкой из кровати, туалетного столика, скамейки с тазиком и кувшином. Ася стояла у окна. Георгий сидел на кровати. Он потянул за конец атласного галстука и развязал его. Расстегнул ворот рубашки и вздохнул.
-Зачем ты так с ними? – с ноткой обиды в голосе спросила Ася.
-Стоп, все, все Аська, не хочу, не хочу я больше всей этой литературной лабуды. Если нам суждено здесь остаться, то я хочу просто жить, жить с тобой.
Он притянул ее к себе. Она покорно повиновалась. Усадил на колени и поцеловал в шею. Потом поцеловал в губы, долго, сначала робко и целомудренно, а потом, когда и она ответила на его ласки страстно, порывисто.
Он вскочил на ноги и начал стаскивать с себя одежду, на ходу забывая о своей, стаскивал одежду с нее.
- В конце концов, - жарко прошептал он, покрывая поцелуями ее обнаженные плечи, - у нас сегодня первая брачная ночь.


Солнце светило ярко, так ярко, что казалось, будто в комнате горит двухсотваттная лампочка. Ася  открыла глаза. С улицы доносился шум.  Ася повернулась к окну и заметила Георгия, напряжено всматривающегося в происходящее на улице.
-Что там, Гоша? – спросила она.
Георгий вздрогнул, обернулся, лицо его озаряла улыбка счастья.
-Иди сюда, смотри.
Ася спустила ноги на пол, тот оказался довольно холодным,  потом она почувствовала, прохладу и в комнате.  Она зябко поежилась, стащила с кровати одеяло и стараясь не опускаться на полную ступню, на цыпочках подошла к Георгию. Он отступил, пропуская ее к маленькому окошечку. Она выглянула и обомлела.
На дворе, весь засыпанный снегом, перевязанный веревками, запряженный четверкой лошадей стоял ее собственный джип.
- Все чудеснее и чудеснее, - проговорила Ася.
-Это из другой сказки, ненашенской, - смеясь, ответил Георгий, - но по существу я с тобой согласен.
-Да какая теперь разница, - печально проговорила Ася, - все равно мы его завести не сможем.
Она отошла к кровати и начала одеваться. Взяла в руки корсет, приложила его к талии, потом решительно отбросила на кровать.
-Блин, как они это носили, самое непонятное, зачем.
-Аська, собирайся быстрей, сейчас домой поедем.
Когда Ася посмотрела на Георгия, то увидеть смогла только захлопнувшуюся за ним дверь.
-Ушел, - разочарованно проговорила Ася, - а как я сама все это на себя надену…
Дверь тихонько отворилась, и в ней показалось добродушное лицо Дуни.
-Барышня, вам помочь собраться?
-Ой, Дуня, как ты вовремя, я буду тебе весьма благодарна, - обрадовалась Ася.
Дуня прошла в комнату, подбирая раскиданные вещи и протягивая их Асе.
-Изволите это же одевать или достать из чемодана? – спросила Дуня.
-Из какого чемодана? – удивилась Ася.
-Из вашего, мы его вчерась из кибитки  комнату перенесли.
-Ух, ты, ну, тогда из чемодана, - ответила Ася.
Дуня быстро открыла массивный чемодан, который оказался доверху набит красивыми женскими вещами. Она вытаскивала оттуда платья, корсеты, нижние юбки, верхние, палантины и раскладывала все это на кровати.
-Ох, эту печку только растопили,  господа из соседнего номера только что отбыли, но вы не волнуйтесь, сейчас она нагреется и вся ваша одежда просохнет.
-А я и не волнуюсь, -  ответила Ася, залезая глубже под одеяло, - а скажи-ка мне, голубушка Дуня, кто это привез сюда этот автомобиль?
-Кого? А вы про железную повозку? Так это Кулигин, известный выдумщик, подишь, ты решил сделать самодвижущийся экипаж, да нешто это видано было, чтобы экипаж сам без лошадей ездил.
Говоря это, она заботливо перебирала платья и белье, трогала их, прикладывая к щеке, потом качала головой и некоторые вещи откладывала в строну, а другие складывала в стопку.
-Ну, вот, это вроде бы согрелось, прикажите одеваться?
-Пожалуй.
Ася встала с кровати и взяла протянутые ей кружевные панталоны.

Во дворе в окружении разновозрастной и разнополой ребятни, Кулигин и Георгий копались под капотом внедорожника. Первым вынырнул Георгий.
-Ничего не понимаю, но почему он не заводится.
Выбрался из недр автомобиля и Кулигин.
-Так ты говоришь, что повозка эта ездит на жидком топливе их нефти?
-Точно так, и топлива этого в ней полный бак, а она, зараза не желает заводиться.
-Ей нужно электричество, - громко с крыльца проговорила Ася.
Георгий и Кулигин обернулись. Георгий обомлел. На Асе было шикарное бархатное темно бордовое платье с глубоким вырезом, на голове шляпа, поверх которой была повязана белая пуховая шаль, а на плечи была накинута шубка из серебристой лисы, покрытая песочным сукном.
Пока Георгий любовался своей возлюбленной, Кулигин соображал, что такое электричество и где его взять, а главное, как оно поможет оживить эту железяку.
-Слышь, барин, - одернул он Георгия, - а электричество это то что в молнии?
-Ага, проговорил Георгий, с трудом отрываясь от кокетливого взгляда Аси. – А еще его можно вырабатывать и аккумулировать.
-Чего? – не понял его Кулигин, чем окончательно привел Георгия в чувство.
-Так, все понял, - ответил Георгий, отходя от машины, - а ну-ка, пошли в дом.

Уже вкуснейший обед остывал на столе, и Ася со скучающим видом терпеливо ждала, а Георгий, все никак не мог объяснить Кулигину, как сделать ветряную электростанцию, чтобы оживить аккумулятор.
-Ах, темнота, а еще луч света в темном царстве, - в сердцах проговорил Георгий, кидая на стол перо, которым только что рисовал на бумаге схему ветряка.
Обиженный Кулигин собрал все листы изрисованные Георгием и начал молча их изучать.  Георгий молча ходил по комнате из угла в угол.
-Гоша, на сытый желудок лучше думается, - робко проговорила Ася.
Георгий обернулся, подошел к столу, взял с тарелки пирог и начал его кусать большими кусками, интенсивно пережевывая. Ася налила чай из самовара и подвинула чашку Георгию. Он машинально взял, сделал глоток и продолжил жевать.
-Гоша, а причем тут аккумулятор, надо генератор запустить, а это можно сделать механическим путем раскрутив колеса и… все соответствующие валы и шестеренки.
Георгий замер с не дожеванным пирогом во рту.
-Аська, ты гений, собирайся, мы едем.
-Куда? – испугалась Ася.
-Домой. – Ответил Георгий, - Дуня!
В комнате тут же появилась Дуня.
-Дуня, где здесь есть большая гора или холм?
-Гора? Да только что там, где храм стоит…
-Отлично, Кулигин за мной, и еще нам нужны лошади и мужики.
Георгий выскочил из комнаты, за ним прихватив шубку и шаль, выбежала Ася, и последним, убирая за пазуху листы с чертежами,  вышел Кулигин.
-Да только там же кладбище, - проговорила вдогонку Дуня.
Последнее ее предостережение, конечно уже никто не услышал. Она, молча, перекрестилась и начала собирать посуду со стола.

Огромным черным пятном выделяется на фоне белого снега и белого храма внедорожник. Его уже освободили от пут и повязок, лошадей увели в строну, рядом толпилось человек десять мужиков. Георгий, Ася  и Кулигин  стоят перед капотом машины и сокрушенно смотрят на склон холма густо усеянный крестами и могилами.
-Ну, и что дальше? – спросила Ася.
Георгий всматривается в окрестности, показывая рукой, спрашивает у мужиков:
-А там что? Дорога?   
Один из мужичков – Старшой - подбежал к Георгию, поклонился и проговорил:
-Нет, там дамба, воду от храма отводили, а сейчас она замерзла.
- Отлично, а ну-ка мужички, давай навалимся, дотолкаем туда нашу лайбу, - приказал Георгий.
-Не, барин, - ответил Старшой, - ты сначала за прежнюю работу расплатись.
-Вот, блин, чем же я вам заплачу…  нет у меня денег, - удивился Георгий.
-На нет и суда нет, пошли мужики… - ответил Старшой.
-Стойте, - крикнула Ася, она сняла с пальца кольцо и протянула его мужику. – Пойдет?
-Пойдет, - ответил Старшой и махнул рукой своей команде.
Все дружно навалились. И через несколько минут внедорожник уже стоял на скользкой поверхности замерзшего водопада.


-Ну, все, всем пока, до встречи на книжной полке, - проговорил Георгий, потом протянул руку Кулигину и добавил, - а ты и, правда «луч света в темном царстве».
-Прощайте барин, - проговорил Кулигин, - барыньку свою берегите, умная она у вас и хорошая.
-Спасибо, - сказала Ася и поцеловала Кулигина в щеку. Потом они сели в машину, захлопнули дверцы.
Ася спросила:
-Ты думаешь, что у нас получится?
-Уверен, - ответил Георгий и крикнул мужикам: - Толкай.

Мужики навалились  на джип сзади и столкнули его, он сначала неохотно, увязая в сугробах, медленно катился вниз, а потом стал набирать скорость.
Старшой снял шапку, перекрестился и произнес:
-Упокой душу, Господи, глупые люди.
-Убьются, думаешь? – спросил Кулигин.
-А как же, убьются, родимые, каменная плотина же там внизу.

Сначала джип еле двигался, Георгий даже поторапливал его.
-Ну, давай, давай, ну прошу тебя.
Он нажимал педали, переключал рычаги, но джип молчал. Потом он попал на скользкую поверхность, и это придало ему ускорение, джип понесся вниз со страшной скоростью, но заводиться он все равно не хотел. Асю охватила паника, она кричала, закрывала глаза, плакал и молилась. Георгий пытался из всех сил удержать тяжелый автомобиль на скользкой дороге, но это ему плохо удавалось. Внедорожник вилял из стороны в строну, то заваливаясь на один бог, то подскакивая на торосах.   И вдруг перед лобовым стеклом возникла и стала угрожающе нарастать стена из огромных серых валунов.
  -Гоша, мы разобьемся, сворачивай…
 Гоша и сам уже все понял и ощутил неминуемость смерти, в доли секунды сумел оценить всю нелепость такой кончины. Последнее, что он мог сейчас сделать – поцеловать Асю.
Он бросил руль, притянул к себе заплаканное, искаженное страхом лицо любимой и крепко поцеловал ее.



-Гоша, ну Гоша, ну что ты ей богу, ты женат на своем компьютере, ну вставай же…
Гоша  боялся открыть глаза, но чарующий аромат настоящего колумбийского кофе совершил чудо.
Гоша проснулся. На мониторе его компьютера застыли в угрожающей позе рыцари, непонятно какой эпохе принадлежащие.
-Аська, мы дома, - радостно произнес Георгий.
-Отпад, - проговорила Ася, ставя на стол чашку с кофе и тарелку с горячими бутербродами, - ты, когда-нибудь доиграешься, перекуси пока…
Георгий с удовольствием вонзил зубы в бутерброд, и сделал большой глоток кофе.
-Гоша, сейчас я сготовлю завтрак, мы поедим, а потом… - елейным голоском начала Ася.
-Стоп, я никуда не поеду, и готовить ничего не надо, - ответил Георгий, дожевывая на ходу бутерброд.
-Ну, что, опять будешь целый день резаться в свой Линейдж? – обиженно проговорила Ася.
-Ничего подобного, - ответил Георгий, - давай собирайся, мы идем к твоим предкам.
-Зачем? – удивилась Ася.
Георгий метался по комнате, одеваясь на ходу. И вот на нем уже безупречно-белая сорочка, галстук и пиджак.
-Ты чего сидишь, нам еще надо заехать в магазин и за мамой.
-Какой магазин?
-Ювелирный.
Георгий вытащил из коробки из-под печенья все свои сбережения, пересчитал, прикинул в уме, потом перебрал в портмоне пластиковые карточки, и только после этого посмотрел на Асю. Она улыбалась.
-А зачем в ювелирный? – спросила она.
Он подошел к ней, обнял и, глядя в глаза,  проговорил:
-Мадемуазель, я предлагаю вам руку и сердце, и прошу… не отказывайте мне, умоляю.
Ася обвила его шею руками и произнесла:
-Не дождешься…

2010 год.