«Какой такой тайны?» - Хорохорится Толик, а про себя поражается: «Неужто и вправду старик- то колдун, как люди сказывали? Иначе откуда бы знать- то ему про Серую Уточку?»
«А никакого секрета и нет,» - продолжает Павел Иванович: «Давно известно, если охотник в лес зачастил, а стрелять в зверя не может, значит, показалась ему Лесовушка. И теперь нет счастливей его или несчастнее. Она лишь раз на человека взглянет - всё, в душу запала. А надежды на встречу она не даёт. Справляйся, как знаешь. Если запечалился, а рук не опустил, хорошо. Если о её хозяйстве заботиться начал, лесу, то есть, стал помощником, а не нахлебником, прекрасно. Теперь жди случая да лови удачу. Покажется вдругорядь, замуж зови, не мешкай. Если согласится, счастлив будешь всю жизнь.»
«А что, может и согласиться?» - Вырвалось у Толика. «Да, бывает. Дочерей- то у леса много. Добрые они, работящие. Если показалась тебе одна, значит, приглянулся ты ей.» «Да нет, случайно подкрался я к ней. Думал, дичь стерегу. Не ожидала она и я не ожидал.» - Вздохнул Толик. «Ну, а потом что, больше и не видал?» - Спросил старый охотник. «Нет, не видал. Кажется, что она на меня иногда в лесу смотрит. А увидеть её не получается.» «Смотрит-то ласково?» - Поинтересовался старик. «Да, будто, ласково.» «Ну, парень, ты молодец! Жди, покажется,» - ободрил Толика Павел Иванович. Заварил старый охотник чай из травы зверобоя, молодой фотографии лесные достал, скоротали вечер за душевной беседою.
С тех пор стали два охотника друг к другу в гости захаживать, о чём- то своём разговаривать. Мама Валентина Евгеньевна в мужской разговор не мешалась. Приветит гостя и за рукоделие. Пусть чаёвничают вдвоём, коли мужской разговор у них, может, непонятный или секретный. «Нынче всё инопланетян ищут да НЛО,» - гудел басом Павел Иванович: «А к земле- то пригляделись ли? Родниться надо со своей землёй, с лесом, полем, речкою.» Очень подивилась бы мама таким речам, да она их не слыхала по скромности.
Зима с январскими морозами, февральскими метелями да лыжнёю в лесу миновала. Отыграли белки и зайцы свои весёлые предвесенние свадебные игры. Медвежата в берлогах родились. Прошла и ранняя весна с её капелью, с серебристым кружевом ледка на сугробах по обочинам дорог.
Пришёл апрель, запахло отдохнувшей землёй. По древесным стволам пошла из земли влага, голые ветви стали живыми, гибкими, яркими, сиреневой дымкой покрылась дальняя берёзовая рощица. На проталинах потянулись вверх первые травинки. Опережая их, вырвались на белый свет неодолимо жизнерадостные, жёлтые, как цыплята, цветы мать- и- мачехи. Потянулись к северу гуси и журавли, вернулись на разливы утки, над полем зазвенел жаворонок.
В селе началась посевная компания. Пока достаточно в земле благодатной весенней влаги, оставленной снегами, надо было успеть посеять всё: овёс на кашу, рожь на хлеб, лён на одежду. Трактора рокотали в полях от зари до зари. Поле за полем выравнивалось, чернело и вскоре покрывалось нежными ярко- зелёными всходами.
Толику совершенно некогда стало ходить в лес. Вставал он затемно, обедал в поле и в сумерках возвращался домой. Натруженные руки и ноги наливались свинцовой тяжестью, веки смежала дрёма. Снилась ему девушка- Уточка, улыбалась, шла навстречу. От радости он просыпался, вскакивал бодрый. Росла уверенность, что сон сбудется. Сколько так дней прошло, Толик не считал.
Однажды вечером сел он , усталый, на сломанную ветром берёзу на краю поля, прислонился к обломку её ствола, задремал. И привиделось ему, что стоит перед ним старик в длинной полотняной рубахе с длинной седой бородой, смотрит не мигая, как птица, круглыми светлыми глазами. Вдруг грозно сверкнул очами из-под нависших бровей странный старик и пронзительно закричал: «Забудь мою дочь!» Проснулся Толик охотник под птичий клёкот, глядь: сидит на соседней осине огромная птица, белый болотный лунь, очами сверкает в сумерках, клювом грозит- щёлкает. Толик усмехнулся и подумал с обидою: «Зачем же забывать мне счастье моё нечаянное? Даже если нам вместе быть не судьба, вспоминать о ней и то хорошо. Надеяться ещё лучше!» Но птице он ничего не сказал - с ума ещё не сошёл, чтобы с птицами разговаривать.
Пошёл домой в сумерках лесною тропинкою. Вышел при полной луне на поречье, в луга и вздрогнул: вдруг кто- то захохотал прямо у него за спиной! Оглянулся охотник, видит: филин небывалых размеров летит на него, будто хочет унести в когтях своих. И пока шёл Толик поймою, филин всё налетал на него, хохоча и ухая. Пугал, чудак. Кто же филина испугается? Разве что малыш или робкая женщина.
А всё же смутно стало у охотника на сердце, заныло оно, затосковало, ноги сами понесли не домой, а к избе Павла Ивановича. «Заходи, Толь!» - Откликнулся на стук бодрый старик: «Что- то мне не спалось, луна, понимаешь, весна даже на меня, старика действуют, мечтать заставляют. Ты за делом или за советом?» «Пока за советом...Да впрочем, и сам не знаю зачем,» - вздохнул Толик: «Чудное что- то творится в лесу. Вот скажи, Павел Иванович, ты такое видел?» И рассказал Толик про луня и про филина, потом помялся и сон про белого старика выложил. «Ну, сам-то я не видал, а про филина слыхивал. Это ведь в лугах возле Возеги? Там и раньше такое бывало...Луня - да, видал, но обыкновенного, не такого, как ты, в душу он мне не заглядывал...Вот что, сейчас уж темно, пойди спать. А чуть свет, пройдись- ка ты по лесу, может и поймёшь, что там к чему.» На том и расстались.
Пришёл Толик домой, пал на кровать и провалился в глубокий сон часа на три. А чуть посветлел краешек неба за окном, он уж встал потихоньку, чтоб маму не тревожить. Наскоро позавтракал хлебом да холодным молоком и отправился в лес.
А лес жил своею весеннею жизнью. Расцветала в потаённых местах под елями изящная синяя перелеска. Белыми сугробами рассыпалась в ольховой рощице ветряница. В бору, под высокими соснами выстрелил своими бутонами из- под старой опавшей хвои прострел весенний - раскрылись они, синие, с пушком-поволокою, будто удивлённые, со сна детские глазки. За это люди зовут прострел весенний сон- травой или дрёмой. А над цветами, на упругих ветках деревьев лопались почки, тянулись к свету нежные светло-зелёные листочки, покачивались кое- где новые птичьи гнёзда. Лес был полон забот.
Лесные обитатели так истово хлопотали о своём доме и потомстве, так безоглядно влюблялись, что порой человек, случайно попавший в лес в эту кипучую пору, мог увидеть необыкновенные вещи. Один ёжик суматошно бегал вокруг другого, фырча и подпрыгивая - это влюблённый рассказывал избраннице о своих чувствах, а она застенчиво отворачивалась, смущённая его пылом. Две кукушки, сидя на вершинах соседних ёлок, наперебой кричали своё «ку-ку» всё громче и громче, это два самца - соперника отстаивали границу своей территории. Но людям было не до зверей и цветов, весной у людей своих забот полон рот.
Быстро шёл Толик- охотник знакомой тропинкою, дивился нежной красоте весеннего леса, потаённой от людского глаза, улыбался причудам его обитателей. Да, лес старался спрятать свои тайны, густела листва, подрастала трава, чтоб скрыть от недоброго глаза ещё не появившихся на свет птенцов и детёнышей.
Почему-то ноги сами принесли парня на ту просеку, что ведёт к болоту. Летом много народу ходит здесь по грибы, по ягоды, траву притаптывают. А сейчас и трава ещё не выросла, но просека сплошь была покрыта пушистым нежно- зелёным ковром хвоща, ступать на неё было боязно, непременно сломаешь хрупкие хвощинки. Только велосипедный след один виднелся по краю просеки, должно быть, здешний лесник совершал положенный осмотр вверенного ему участка леса и тоже не хотел повредить ровную поверхность пушистого хвощаного ковра. С небывалой робостью ступил охотник на край просеки, аккуратно на велосипедный след, прошёл несколько шагов и замер.
Тьма под ближними огромными елями посветлела и на край просеки выступил тот самый старик, что накануне снился Толику. Взгляд белого старика был не так суров, как в прошлую встречу, но что- то в нём очень встревожило Толика. «Тоска!» - Догадался он: «Просто бездонная тоска! Что же у них тут происходит?» Но вслух он просто вежливо сказал: «Здравствуйте!» «Здравствуй и ты, добрый человек!» - Спокойно ответил старик. Голос его сейчас звучал обыкновенно, ничто в нём не напоминало птичий клёкот или что-либо ещё, несвойственное человеку. «Зачем пожаловал?» - Поинтересовался старик без всякого удивления. «Просто как Павел Иванович всё насквозь видит!» - С некоторой досадой подумалось Толику.
«Скажите, пожалуйста,» - проговорил он онемевшими вдруг губами: «Девушка, которая умеет в серую уточку превращаться, наверное, ваша дочь?» «Да, моя,» - кратко сказал старик, очи его зажглись неподдельным интересом. «Я прошу у вас руки вашей дочери!» - Быстро сказал Толик, как в омут бросился. От волнения его зазнобило. Почудилось: счастье близко! Да так ли?
«Моя дочь просватана!» - Сурово сказал старик: «А ты её в свои сны зовёшь, беспокоишь попусту!» Сердце у Толика оборвалось. «Впрочем, она ещё не замужем,» -продолжал отец Лесовушки, смягчаясь: «Решать ей. И вам, соперникам, между собой. А пока не жди её в свои сны, не тревожь!»
Внезапно лесной сумрак вокруг старика ожил: невесть откуда взялась куча народу, все они зашумели, заметались. «Кому же ты просватал её, бесталанная головушка?» - Звонко кричала маленькая сгорбленная старушка в уютном цветастом платочке и зелёном сарафане, без всякого почтения наступая на величественного старика и грозя ему маленьким кулачком. За руку она держала девушку Серую Уточку, одетую в такой же зелёный атласный сарафан, на пробор расчёсанную головку её облегала зелёная лента и мелькала в русой косе. В лице с опущенными ресницами не было ни кровинки. «Да она же сейчас упадёт!» - Метнулась беспокойная мысль у Толика в голове. Он шагнул к Уточке, чтоб успеть подхватить её на руки.
Но прямо ему под ноги откуда- то вывернулась бойкая девчонка в красном сарафане с тощими рыжими косицами и затараторила: «Батюшка! Батюшка! Я всё знаю, всё видела! За этого её надо отдавать! За этого!» - Тыкала она худеньким пальчиком в Толика: «Он добрый! Он в меня на охоте стрелять не стал! Всю зиму в лесу птиц и лосей подкармливал, а с лосями и зайцы кормились. Да что же вы! Покажитесь!» - Топнула ножкой рыженькая. А Толик тем временем осознал: «Господи, да ведь это та белочка, которую я чуть не застрелил по осени!»
Но дальше подумать у него не было времени. «Цвинь -цвинь!» - Услышал Толик, это знакомые синички расселись стайкой у него на плечах и на соседних ветках. С треском и хрустом выступил из чащи лосиный вожак и стал рядом с Толиком плечом к плечу, флегматично дожёвывая молодую осиновую веточку. Зашевелились хвощи и пара зайцев робко присела у толиковых ног, по-привычке косясь по сторонам и прядая ушами. По тому, как хрустело в чаще и колыхались хвощи на просеке, Толик догадался, что сюда подтягиваются и прочие звери.
«Да угомонитесь вы!» - Прикрикнул суровый старик и, не сдержавшись, съязвил: «Ну и войско у тебя, молодец, бабы да зайцы!» «А умён старик, но ехиден,» - усмехнулся про себя Толик. «Сватала Серую Уточку барыня Засуха за своего старшего сына, за Суховея Песковича. И я обещал подумать,» - сказал Лесовик, тяжко вздохнув.
Кровь бросилась в лицо Серой Уточки, взмахнула она пушистыми ресницами, метнула умоляющий взгляд с отца на Толика. «А-а-а!» - Завопила вдруг рыженькая: «А если меня посватают за их младшего, за Голодая Погореловича, ты и меня отдашь?!» «Помолчи, не о тебе речь,» -осадил её строгий старик: «Засуха известна дурным нравом, гневом да яростью. Потому невестку она искала скромную да терпеливую, вот и приглянулась ей Серая Уточка. В случае несогласия грозила она суховеем, пожарами и непарным шелкопрядом!» По лесу пронёсся стон ужаса. «Вот, нянюшка, может, я и бесталанный, да делать нечего,» - сказал старик маленькой старушке в цветастом платочке.
«А кто такой непарный шелкопряд?» - Спросил Толик. С этим супостатом ему встречаться не приходилось. В лесу опять простонало. Ближняя сосна задрожала при полном безветрии. «А это гусеница такая,» - затрещала шустрая Рыженькая. «И всего- то?» -Удивился охотник. «Ты не понимаешь!» - Взвилась Рыженькая: «Тучи этих огромных гусениц наползают в лес и съедают всё, даже хвою на соснах. Лес высыхает за два дня, потом в минуты сгорает пожаром. Птицы их есть не могут, потому что на спинах у гусениц пучки жёсткой щетины, птицы просто давятся. Спасенья от шелкопряда нет!» «Тень- тень!» - Грустно подтвердила синичка, сидящая у Толика на плече.