Загадки старого города

       Глава 1.
Жизнь на Земле тянулась мирной чередой. Несколько веков, одни события сменяются другими. Беды сменяются радостью. А счастливая беспечная жизнь горем. Многие сравнивают жизнь подобно чёрной и белой полосе. Но на самом деле она серая. Плохие события нельзя отделить от хороших. Они непрерывно будут связаны. На планете множество городов, каждый город населяют разные жители, у каждого города своя история.                Дождь барабанил в окно. Печальные капли стекали вниз и касавшись подоконника замирали в нерешительности перед тем как покинуть стекло.               Даниель Тейронт не спеша собирал свои вещи в старую дорожную сумку, готовясь к отъезду. Закончив, он оглядел полупустую комнату и понял, что здесь мало, что измениться после его отъезда. Жил он довольно скромно. После окончания обучения, снимал крохотную комнатушку на чердаке одного из городских домов. Город был крупным, и многолюдным, и зачастую тут случались грабежи и драки. И каждый день, в небольшое отделение полиции поступали заявления о грабежах.                Даниель, получивший образования следователя и работающий констеблем, приходилось раскрывать однотипные преступления. Грабежи тут были не редкостью, так же, как и стычки по вечерам местного небогатого населения. По вечерам в будние дни, после работы, в тавернах случались драки, но до убийств не доходило, и обычно обвиняемый отделывался лёгким испугом и сидением в полупустой камере отделения полиции несколько дней.                Крупных дел в Честерауне не случалось, хоть город и был велик, констебли сохраняли порядок, и за свою недолгую службу, Даниелю не приходилось браться за тяжёлые дела.                Дни для него стали одинаковыми, и каждый раз, просыпаясь на заре, он надеялся, что вскоре, в его руки попадётся настоящие расследование, запутанное и необъяснимое. Но его мечты о быстрой славе, не спешили становиться реальностью. Он пытался найти в каждом новом деле, какой-либо подвох, но отгадка лежала на поверхности. И зачастую прислуги, горничные и конюхи становились обвиняемыми. Простой люд Честерауна, был вежливым и даже на удивление Даниеля, воспитанным. Их же господа, были прямолинейны и несколько самоуверенны в своих решениях.                И жизнь тут текла своим чередом, люди здесь были добрые и отзывчивые, и молодой констебль, жалел, что после академии его отправили именно в этот город. И если остальные служители закона были обрадованы происходящим в городе, то Даниель был крайне не доволен, ему хотелось приключений, настоящих расследований и лживых обманчивых преступников. Но Честераун был спокойным умиротворённым городом. В погожие дни, семьи выходили на совместные пикники, в праздники из салонов доносилась радостная музыка. Люди в городе не жалели денег на роскошь, относились друг к другу с присущей всем знатным особам любезностью и вежливостью. Но всё беспечное когда-либо кончается.                Три дня назад Честераун накрыли пасмурные тучи, грозящие привести к окончанию погожих тёплых дней. И сентябрь вступил полноправно и неожиданно, и осенняя погода, холодные дожди и слякоть на мостовой появились раньше, чем ожидал Тейронт, осень в северных широтах, по его мнению, наступала позже и ленивее, а здесь стремглав налетел ледяной ветер и жёлтые листья полетели прочь, подгоняемые ещё большими порывами ветра.                В то время, к молодому констеблю и заявился пожилой гость, человек с дорогой тростью, кончик которой был обрамлен вырезанной из слоновой кости головой пса раскрывающего свою скуластую пасть.                На вопрос кто он, тот ответил не сразу. Тейронт не смог даже понять, сколько ему лет, голову необычного посетителя скрывал туго натянутый чёрный капюшон. Он пришёл к нему домой и в подрагивающих жилистых старческих руках, прижимал картонную промокшую коробку к груди.                Даниелю показалось, как он слышит биение его сердца и постукивание от холода зубов. Путник стоял на узком крыльце дома, не думая проходить внутрь, он не собирался первым начать разговор. По качеству его одежды, можно было принять его за фермера или ремесленника. Но изысканная трость мешала дальнейшим рассуждениям и Даниель затруднялся ответить о происхождении этого человека, ожидая услышать у того объяснение. На улице уже вечерело, и звёзды с луной должны были проступить на небе, дул сильный ветер, и концы плаща путника, стремились вслед за уходящими порывами ветра, готовые унести за собой и дряхлого пожилого мужчину, стоявшего на пороге.                Но вот терпению Даниеля пришёл конец, первым обратился к нему.                - Кто вы? Задал давно интересующий его вопрос, констебль.                Старик содрогнувшись, тяжело прокашлял и ещё крепче прижал картонную коробку к своей груди. За его спиной с крыши крыльца стекал мощный поток воды, и позади прихожанина, на городской дороге, потоки воды норовили размыть старую брусчатку. Даниель дожидался от гостя ответа на поставленный им вопрос.                Но вот тот собрался с мыслями и закончив кашлять, произнёс - я Гарольд Раинлэд. Я приехал из соседнего городка, сюда к вам. Ещё крепче сжал он коробку в своих руках, побоявшись, что следователь её отнимет.                - Из какого города? Непонимающе посмотрел на него молодой констебль, в поздний час, не ожидавший увидеть на своём пороге таинственного незнакомца.                - Из Диарбура, сэр.                Даниель, чья должность подразумевала знать географическое положение того или иного города, пожалел что не изучил карту местности за все те полгода, что пробыл здесь. Он отчаянно пытался вспомнить те города, окружавшие Честераун, но поняв, что это ему не удастся, предпочёл задать пришедшему ещё один вопрос - а, где находится ваш город?                - Так он находится совсем неподалёку. В трёхстах милях от этого города.                Даниель невольно усмехнулся. Теперь ему стало понятно, почему путник прибыл к нему в Честераун только вечером. И молодой констебль попытался успокоить себя на мысли, что города отдалённостью от его места работы на такое расстояние, знать ему не полагается. Но только вот, почему этот человек приехал к нему, задался молодой следователь очередным вопросом.                Сгорбившийся путник, прокашлянул - извините, что я прибыл так поздно. Я прибыл ведь по делу к вам. В нашем городе, произошла беда.                В душе Даниеля проснулась любопытство - и, что же именно там произошло?                - Два года назад - начал старик - там произошло убийство. Две сестры погибли в окрестном лесу.                Порывистый ветер скинул с его головы капюшон, и взору Даниеля открылась старческая голова, подстриженная "под горшок". Его лицо покрылось морщинами, а старые глаза, были наполнены жгучей надеждой и верой в констебля и его дальнейшую помощь.                - Это дело так и не раскрыли, а убийства у нас редкость большая. Вот с того момента, потом ничего не случалось. Но на днях, наш почтальон мальчишка Герел Люк, он обнаружил вот это - дрожащими руками, он протянул следователю картонную коробку. Голос Раинлэда дрожал, подобно осеннему листку на ледяном ветру, он явно чего-то опасался. Даниель с непониманием взял коробку. Та была плотно запечатана, перевязанная несколько раз порезанными тряпками на продолговатые полоски.                Даниель затруднялся даже предположить, что находиться в той коробки, которую он держит в руках. Но смутные сомнения подсказывали ему, что эта коробка имеет тесную связь с убийством двух сестёр в лесу.                - Там обнаружились дневники одной из тех девушек, и записи на непонятном нам языке. Пояснил он.                - Нам это кому? Обратился следователь к Гарольду.                - Так нам, это населению. И решили мы вам эту посылочку отправить. Объяснил он, в конце своей речи, громко кашлянув.                - Может быть, пройдём в дом? Со смущением в голосе, спросил Даниель, вспомнив, что держит своего нежданного гостья на морозе. Тот покачал головой - не стоит. Меня ждёт упряжка, там за углом - махнул он кистью руки вдаль - я должен успеть вернуться в город.                - Хорошо, что вы приехали ко мне. Но я недоумеваю, только зачем вы потратили столько сил на дорогу. У вас в городе существует полицейский отдел, вы могли рассказать всё это там. Вежливо обратился к нему молодой констебль. Старик с непониманием взглянул на юношу.                - Как же так, сэр. В Диарбуре нет своего следователя, и наш город присоединён к Честерауну, уже на протяжении пятидесяти лет, сэр. Напоминал он следователю. Даниель удержал себя схватиться за голову. То же самое ему рассказывал начальник полиции в Честерауне, объясняя полгода назад его новую должность и обязанности. А он забыл и теперь попал в крайне неприятную ситуацию.                - Да, конечно - спохватился он, не в силах больше вымолвить, что-либо другое - я помню об этом. Но вам следовало бы обратиться ко мне в полдень, завтрашнего дня, а лучше придти к мистеру Батлеру.                - Сэр, у меня нет времени. Прошу вас, приезжайте поскорее к нам. Жители и я, мы боимся, ибо каждый человек боится того, чего он не может объяснить. Я еле отыскал вас, прошу, помогите мне. И сами доложите  о происходящем мистеру Батлеру, увы, мне надо возвращаться обратно. До свидания, сэр.                Человек в плаще, опираясь на дорогостоящую украшенную резцами трость спустился вниз по лестнице и пошёл прочь, тяжело дыша. Он ещё раз остановился и обернулся к молчаливому констеблю - прошу, помогите нам.                И эта фраза раздалась по стенам дома, и Даниель, захлопнув дверь, отправился с запечатанной посылкой на чердак дома, где он и обитал последние полгода. Его изводило желание открыть посылку. Сильнее же ему хотелось поскорее приступить к новому делу. Он воображал себя, в незнакомом ему городе Диарбуре, где толпа местных крестьян, не очень образованных людей надеются на его помощь. И он, конечно поможет им, раскроет убийство, и вернёт былое спокойствие города.                Даниеля совершенно не беспокоило то, отчего не смог раскрыть дело тот, кто приезжал в этот город до него. Он был уверен в своих знаниях и способностях. И он с мечтательной улыбкой на лице, представлял, как в дорогом салоне Честерауна, кучка светских людей, будет обсуждать его работу, и нахваливать его за его мужество и отвагу. Но всё это будет потом, после того, как он раскроет убийство двух крестьянок, и отыскав убийцу, с гордостью возвратиться в Честераун.                Констебль с блаженной улыбкой на лице, закрыл в свою комнату дверь, и разрезав непростые верёвки, извлёк на свет пожелтевшие от времени исписанные листы бумаги, где часть чернил была размыта водой, но прочесть их всё же было можно. Он положил бумаги на массивный деревянный стол, стоявший в центре небольшой комнаты. И присев на узкую кровать, стоявшую  напротив стола, и занимавшую основное место в комнате, прислонился головой к холодной перегородке, и прикрыв глаза, стал грезить, о своём недалёком будущем. Он был уверен в своей победе. Ведь все его прошлые раскрытые дела, только доказывали его сообразительность и проворность.                Теперь же он злился на самого себя. Из города уезжать ему уже не хотелось, да мистер Батлер, начальник его отделения, сомневался в его успехе и раскрытии этого преступления. Изрядно попугав Даниеля, историей произошедшей с прежним следователем в Диарбуре, просидевшим в том городе полгода и так и не сумевшего раскрыть преступления, он хотел отговорить самоуверенного молодого констебля от его поездки. Но Даниель хотел доказать. Всем и самое главное самому себе, что справиться с убийством в заброшенном городке, настолько же легко, как поймать воришку укравшего на базаре товар приезжего крестьянина.                Но вот погода ухудшилась. И дождь лил не переставая, и Даниель уже засомневался в своём решении, но отступать было поздно, и он собрав свои вещи и не забыв взять с собой посылку деревенского Гарольда спускался вниз по каменным ступеням. Где на дворе, под проливным дождём дожидался на обочине дороги дилижанс, заправленный тремя чахлыми лошадьми, под управлением мужчины, чьё хмурое выражение на лице отражало недовольство задержкой констебля.                Лошади перебирали от нетерпения передними ногами. Три бурых кобылы и кучер были наняты заранее. Пухлый человек, сидевший на козлах, был родом из Диарбура. Даниель поздоровавшись с извозчиком, поспешил сесть внутрь салона кареты и захлопнув дверь, сел на мягкое бархатное сидение и взглянул в окно. До Диарбура предстояла долгая дорога, и Даниель не сомневался, что если извозчик не погонит лошадей рысью, то к заходу солнца они вряд ли успеют. А в том, что крестьянин будет беречь своих трёх истощавших кобыл, Даниель не сомневался.                Дилижанс выехал за пределы города, лошади медленно переступая копытами, ехали в сторону севера, туда, где находился крошечный и незаметный городок Диарбур, о котором раньше констебль Даниель Тейронт даже и не подозревал. Он не собирался задерживаться в Диарбуре долго, уверенный в том, что справится с этим делом за несколько дней, Даниель вытащил из посылки листки, написанные от руки, одной из убитых сестёр и поразился грамотности содержания тех записей.                В них не было не одной ошибки. Он ожидал увидеть много неграмотностей, неправильного написания букв, но ни к чему нельзя было придраться. Каждая буква, была написана по всем правилам грамматики, а запятые расставлены чётко и метко. Так не писал крестьянин. Если деревенские люди и знали грамоту, то умения их заканчивались на правильном произношение слов, и чтении.  Но не на корректных записях, тем более в таких больших объёмах. Фермеры редко писали, если только, подсчитать собранный урожай или убытки, и сравнить те с достижениями прошлых лет.                Даниель, прочитав внимательно одну запись, а потом другую, был крайне поражён. Он прочитал их раньше, но не обращал внимания на ошибки, теперь же он был уверен, что пришедший к нему Гарольд, что-то недоговорил или попытался скрыть от следствия. Очевидно, было только одно, что две погибшие сестры не имели крестьянских корней.                Юноша с грустью поглядел в окно. Бесчисленные пожелтевшие поля тянулись с обеих сторон, размытой дороги. Он слышал, как вода в лужах хлюпает, когда колёса повозки опускаются в грязь. Кобылы тяжело дыша, опускали копыта в размытую от дождя землю, напоминавшую нынче жижу. И лошади ступали вперёд, таща за собой повозку. Стога сена, застывшие под моросящим дождём, утратив свой былой золотой цвет, теперь изрядно потемнели и стояли отдельными кучками на полях, тянулись вперёд и не думали кончаться.                Даниель, прислонившись головой к спинке комфортного сидения, вглядывался в уходящие за горизонт поля, и глаза его стали закрываться и он осознал, что усталость за прошедшие три дня поборола его. Он много времени изучал материалы предстоящего дела, и собирался в путь, не замечая дня и ночи, и сейчас ощутив всю усталость, клонился в сон.                Когда он открыл глаза, то первым делом бросил взор за окно. Дилижанс уже въехал в город, и проезжал по широким каменным улочкам. Около трёхэтажных домов стояла пара. Мужчина с женщиной, о чём-то беседовали. Прохожая одета в кринолиновое белое платье, с бордовыми узорами цветов, талия перевязана махровой лентой, сзади завязанной в крупный бант, элегантно свисающий вниз. Женщина придерживает шляпку, боясь, что та улетит с порывистым ветром на дорогу. Мужчина, что-то рассказывает ей, а она томно улыбнувшись, отвечает ему.                Даниель повернул шею, почувствовав, что во время сна та затекла, и потянувшись, приоткрыв окно, обратился к извозчику - мы приехали в город?                - Да - ответил тот, на лице Даниеля проявилась светлая улыбка, оказывается они успели ещё раньше, чем он рассчитывал, но вот управляющий лошадьми, резко прервал его веселье, добавив - только это не Диарбур.                Даниель обречённо прижался спиной к спинке сидения, не став закрывать окно, он посмотрел на происходящие за окном.                Карета миновала городскую площадь, проехала по улицам не известного ранее молодому констеблю городу мимо нарядно одетых людей вышедших на прогулку после прекратившегося дождя.                Дилижанс остановился, Даниель выглянул из окна. Худенькая белокурая женщина с беленькой маленькой собачкой на поводке, под руку со своим кавалером перешла дорогу, и карета двинулась дальше.                - И долго ещё ехать? Снова обратился к извозчику, Даниель.                - Двести миль, не меньше.                От этих слов, Даниель обречённо вдохнул в себя свежий воздух и застонав закрыл окно, удивившись тому, как Диарбур, могли присоединить к Честерауну. Констебль захотел сделать замечание извозчику, не подгоняющему лошадей, но потом передумал, решив, что тот и без того пребывает не в самом лучшем настроении.                Дилижанс выехал из города и двинулся дальше. За окном кареты снова промелькнули надоевшие и без того молодому следователю скошенные поля, и он, уже теперь не обращаясь к извозчику, закрыл окно и стал дожидаться того момента, когда за окнами дилижанса покажется другой пейзаж.                До Диарбура оставалось ещё очень долго.                К вечеру небо стало окрашиваться в розоватые оттенки. Солнце зарумянившись, стало греть еще слабее, и его последние лучи косо падали на землю. По порозовевшему небу, высокому и беспечному плыли пушистые белые облака. Они напоминали кусочки оторвавшейся ваты, теперь разлетевшихся по всему небу, Даниель посмотрел на окружающий пейзаж.                Грунтовая дорога теперь сменилась старой в некоторых местах поломанной брусчаткой, и лошади теперь ступали быстрее, извозчик подгонял их ударами  кнута, и впереди показались первые дома Диарбура. Проехав мостовую, дилижанс въехал в город.                Даниель не ошибся в своих предположениях насчёт Диарбура. Это был крошечный город, среди крупных городов он затерялся в дремучем лесу на северо-западе Англии, носившем издавна своё название. Диарбур был незаметным пятнышком, среди остальных строящихся и растущих городов. В нём  проживало совсем немного людей. И на город он вовсе был не похож, напоминал собой большую деревню.                За всю дорогу по городу, он не встретил прогуливающихся по извилистым улочкам людей, или игравшей детворы на дороге. Город словно вымер, и он не знал, какая этому послужила причина. На глаза попалось несколько человек. Крупная женщина, несущая в руке корзину, полную зрелых наливных яблок, мужчина в сером поношенном костюме и с дешёвой сигаретой в руке, двух девочек в бежевых перешитых платьях, спешивших домой.                В Диарбуре были невысокие каменные дома. Сколько им лет, никто из жителей точно не знал, ибо сведения об этих постройках не сохранились. Даниель не сомневался, что многие жители уже покинули этот сумрачный город, и подобно вольным пташкам они вылетели из своих гнёзд и полетели навстречу своей судьбе, а потом они вернулись к себе домой, ибо нигде больше не пригодились их скудные умения.                Тут пахло сыростью и зловонием, и Даниель плотно закрыв окно, разглядывал фасады двухэтажных, похожих один на других домов. Различий у них не было, не считая промежутков времени в их постройке. Какие-то дома сохранились лучше, чем остальные, о других же свидетельствовали потемневшие пятна на черепицах и протекающие крыши. Каменистые стены, во многих местах потрескались, и камень покрылся небольшим наростом плесени.                По домам и обустройству вокруг них, можно было сразу определить, что  жителями этого выцветшего на карте города, являются простыми людьми.  И городом нельзя было назвать то место, он уже давно распался, оставив за собой печальные руины.                Здесь не отмечались праздники, решил про себя Даниель, взглянув на помрачневшую от времени площадь, и потрескивающий фасад здания мэрии. Возможно, и мэр этого города жил не лучше своих сограждан.                Город был окутан неведомой Даниелю неприязнью, и обыденностью. Он даже засомневался, что в таком тихом месте, могло совершиться убийство. Но потом решил, что первые впечатления всегда обманчивы.                Дилижанс свернул с главной улицы на соседнюю и проехав поодаль от площади, дилижанс остановился около двухэтажного, ни чем не отличающегося от остальных домов здания, разве, что около входа, висела табличка, гласившая "гостиница". Пора было выходить. Но Даниелю этого делать крайне не хотелось. Он мог бы заплатить извозчику двойную сумму его месячных доходов, отдать деньги все которые имелись в его кошельке, чтобы тот увёз его обратно в Честераун. Но сдаться даже не преступив к делу, было не в его традициях. И кучер, ещё раз крикнув - приехали, слез с козлов и распахнул дверь дилижанса, Даниель неохотно спустился по ступенькам вниз, прихватив с собой чемодан.                - Спасибо. Обречённым и дрожащим голосом от поблагодарил извозчика удивившийся изменению произошедшим с ним.                Воздух был пропитан влажностью, и лучи заходящего солнца падали на крупные камни, из которых были сложены дома, предавая тем светлые оттенки.                - Если, что обращайтесь - протянул он ему свою правую руку - меня зовут Дьюк Крейс, я фермер. Если захочешь обратно в город, подвезу. Я каждый день отвожу мою продукцию в Сонтэн и Честераун. Пояснил он.                Даниель пожал протянутую руку, ощутив соприкосновение с твёрдыми мозолями и грубыми рубцами, ужаснулся словам крестьянина. Каждый день ездить в Честераун, был невыносимый труд, и тяжёлое испытание. А этот человек проезжал триста миль за один день, успевая вернуться, домой перед заходом солнца.                - Спасибо, я думаю, когда я раскрою преступление, мне понадобится ваша помощь. Вежливо ответил он добродушному Крейсу.                Тот в ответ желчно подметил  - я работаю каждый день.                - Но моего визита вы можете ожидать только через неделю, пару недель. Настойчиво повторил констебль.                - Отнюдь, я верю в другое. Отрезал он и зашагал к лошадям. Даниель повернулся в сторону мрачного, тёмного каменного здания и взобравшись по узкой лестнице на крыльцо, постучал в деревянную сосновую мощную дверь. Открыли ему не сразу. Даниелю предстояло постоять некоторое время на холоде, но вот дверь отварилась и женщина в сером простом платье и синем фартуке поверх него, приветливо улыбнувшись, распахнула дверь - добро пожаловать. Произнесла она, пропуская Даниеля вовнутрь дома.                Говорившая, имела тёмные волосы, собранные в строгий пучок, и чёрный пронзительные глаза. Радужка её глаз сливалась со зрачками, из-за этого Даниель не мог сразу уловить её взгляда, туда, куда она смотрит и, что при этом чувствует. По глазам можно было понять многое о человеке, но эта женщина представляла некую загадку, которую она упорно скрывала, и не неопределённый взгляд свидетельствовал об этом. Даниель сразу обратил своё внимание на два крупных, но со временем заживших шрама пересекающих перпендикулярно лицо открывший ему дверь. Порезы были не глубокие и зажившие настолько хорошо, что можно было предположить, что нанесены они были ей достаточно давно. Один порез, брал своё начало на бледной щеке женщине, и пересекая переносицу заканчивался на другой стороне лица. Второй же шрам брал своё начало от подбородка и доходил ей до щеки. Женщина повернула голову в сторону, и Даниель, смутившись своего открытого поражённого взгляда, устремлённого на неё, обратился к женщине - вы хозяйка этой гостинице?                Немолодая особа, прикрыла за постояльцем дверь, холодный воздух перестал поступать внутрь помещения - я, мистер...                - Мистер Тейронт. Решил он все недоразумения, забыв представиться вначале.                - Ах, мистер Тейронт - искренне улыбнулась она его приходу - вы наш новый констебль, из Честерауна?                - Именно так - подтвердил он.                - Тогда прошу, прошу в наш скромный уютный дом. Я миссис Фернуар, и мой муж владелец этой гостинице. Мы ждали вашего приезда. Присаживайтесь. Предложила она сесть ему в уютное кресло с резными покрытыми лаком ручками и обшитое цветастой тканью.                Даниель присел в указанное место и оглядел обстановку дома четы Жаклин.               Она же была незамысловата, с  использованием элементов былой роскоши и тщетными попытками создать уютную атмосферу. На верхние комнаты вела деревянная лестница, она заканчивалась около небольшого выступающего предбанника, перед тремя однотипными дверьми болотного цвета. По середине комнаты, стоял диван и два кресла с обеих сторон. В углу находилась крепкая входная дверь. Окон в этой комнате не было, и лишь свет от стоящих на комоде канделябров и настенных светильников, мог освещать полутёмную комнату.                Даниель, опустив подле ног свой чемодан и посылку, привезённую с собой, посмотрел в сторону дверного проёма, туда, где исчезла миссис Фернуар, отлучившись позвать своего мужа. Молодой констебль посмотрел на одну из комнат второго этажа, ни минуты не сомневаясь, в том, что именно там ему предстоит жить.                Вскоре женщина вернулась вместе со своим мужем. В комнату зашёл приземистый мужчина в чёрных штанах, белой отглаженной сорочке с пристёгнутыми к ней кружевными манжетами, и поверх которой был надет зеленый с золотистой вышивкой жилет и лаконичных чёрных туфлях.                Светлые волосы хозяина гостиницы были затронуты лёгкой сединой, а бакенбарды были и вовсе серебряного цвета. Лицо Фернуара украшало пару глубоких морщин, а вокруг глаз расходилась паутинистая лёгкая рябь, свидетельствовавшая о его возрасте.                Он подошёл к приехавшему констеблю, Даниель поднялся со своего места.                - Добро пожаловать в наш отель. Я Томсон Фернуар, а это моя жена Жаклин Фернуар. Мы живём в Диарбуре больше сорока лет - непонятно зачем добавил он - и были приятно удивленны, когда в наш город, приехал такой редкий гость, как констебль. Надеюсь, вы задержитесь у нас надолго.                Даниель же подумал об обратном. Находиться в этом месте ему разонравилось сразу. Диарбур угнетал мрачностью своих построек, безлюдьем улиц и царившим здесь молчанием. Он не был похож не на один другой город, и от этого становилось ещё отвратнее.                - Меня зовут Даниель Тейронт. Представился следователь.                - Очень приятно, София заранее приготовила для вас комнату, и мы с Жаклин ожидали вашего прибытия. Говорил он, пожимая уставшему с дороги Даниелю руку.                - София проводит вас в вашу комнату - добавила Жаклин, стоявшая чуть поодаль мужа. В дверном проёме комнаты возникла тонкая фигура крестьянской девушке. Горничная наблюдала за разыгравшимся в прихожей представлением, и её голубые, светлые глаза обречённо глядели в сторону прибывшего констебля.                - София, проводи нашего гостя наверх. Обратился к служанке, хозяин дома.                Девушка подошла ближе к Даниелю. На её лице присутствовали нотки страха, едва уловимого, но беспощадного, проснувшегося в теле этой несчастной. Она ничего, не ответив, подошла к лестнице, ожидая гостья, и вместе с ним, опираясь о перила, поднялась на просторную площадку перед дверьми.                Женщина подошла к последней из них, и нажав на ручку, зашла в комнату. Даниель вошёл следом за ней.                Пространство комнаты было довольно просторным, каким его не рассчитывал увидеть приехавший констебль. Мягкая кровать, так и манившая его усталое тело к себе стояла неподалёку от окна, к которому был придвинут письменный стол. На подоконнике стоял канделябр в полном составе зажженных свечей. Напротив кровати мощный старый шкаф с выпуклыми ручками. Рядом со шкафом прислонено к стене тщательно вымытое зеркало. Никаких излишеств в комнате не было, но всё же, как не мог заметить Даниель, его новое место жительства было гораздо больше, чем комнатушка на чердаке в Честерауне. Он положил чемодан на кровать и поставил картонную коробку на стол, посмотрел в отражение в зеркале, служанка медлила уходить. Тогда констебль обернулся к ней с непонимающим выражением на измученном лице. Та зажавшись стояла около двери и теребила подол своего передника, видимо о чём то размышляя.                - Вы, что-то хотели сказать? Обратился он к ней. Горничная медлила, потом взглянув на констебля полубезумными глазами, снова опустив голову, будничным тонном произнесла - приходите на ужин, через полчаса, он будет готов. Мне вас позвать?                - Нет-нет. Я спущусь сам. Поспешил ответить он, тогда девушка вышла из комнаты, за собой прикрыв дверь.                Даниель взглянул в окно. Ночь уже вступила в свои права. И на безоблачном небе появились рассыпанные подобно крошкам зерна, в неумелых руках кухарки, звёзды. Такие яркие и далёкие, а вокруг них светился круглый диск луны. На небе не было не единого облака. Однако порывистый ветер не унимался, он срывал листву с росшего поодаль от дома Фернуаров липы и уносил листья вдаль.                Тейронт пододвинул ближе к столу канделябр. Полчаса быстро прошли для него. Он разобрал вещи. Выложил одежду на полки шкафа, заботливо сложил книги в ящики письменного стола, туда же положил записки двух убитых сестёр. Спустившись по лестнице вниз, в прихожей он заметил Софию, девушка, напевая себе под нос заунывную мелодию всеми известной в простом народе песню о трудящимся фермере, пела куплет за куплетом, а потом повторяла незамысловатый припев. Она зажигала потухшие свечи, и услышав шум за своей спиной, нервно вздрогнув, обернулась к подошедшему Даниелю.                - Мистер Тейронт, мистер и миссис Фернуары ожидают вас в гостиной. Объяснила она ему и тотчас кончив петь, зашагала в сторону правого прохода. Даниель пошёл следом за ней.                За длинным потемневшим от долгого пребывания в этом доме столом, расположилась семейная пара Фернуаров. Муж с женой сидели рядом друг с другом, и дожидались прихода констебля.                Даниель обвел взглядом скромные закуски на столе, освещённые одиноким канделябром, отсветы огня падали на приготовленного румяного цыпленка, и простые овощные закуски, расположенные более объёмнее в соседней тарелке. София не обедала вместе со своими господами, девушка сразу же скрылась из виду в одной из подсобных комнатушек дома, и Даниель, несколько удивлённый поведением этой девушки, сел напротив хозяев дома.                Миссис Фернуар держалась гордо, выпрямив спину, и её взгляд касался  золотой каймы пустой тарелки. Её же муж вёл себя более раскованно и свободно. Женщина предложила их гостю блюда, и положив поджаристую ножку молодого цыплёнка и исполинскую порцию овощного рагу, усмехнувшись проговорила - урожай у нас выдался на славу. Заметив, как изумлённо смотрит на разнообразные овощные блюда за столом, пояснила она - сегодня был хороший урожайный год. С нашего огорода, мы собрали множество овощей и фруктов.                - Да, урожай выдался на славу. Всему причиной солнечное лето, знаете ли, редкость в этих краях. Говорил Томсон, накладывая в свою тарелку овощной салат - славно, мы заработали в этом году, не часто так удаётся.                – Неужто погода тут так не предсказуема? Поразился Даниель.                - А вы разве не из этих мест? Удивлённо продекламировала Жаклин.                - Нет, я не отсюда. Я переехал в эти края, несколько лет тому назад. Не вдаваясь в подробности, произнёс констебль.                - Одни? Поразилась женщина и шрамы на её лице, разгладились, а потом снова сжались, образуя две извилистые ссадины.                Даниель поразился её вопросу. Миссис Фернуар, очевидно хотела затянуть долгий разговор, и судя по всему о его жизни. Эти вопросы, молодой констебль не любил, посему отвечая на каждый из них, он ощущал ледяное, как остриё меча, прикосновение к его спине. И в эти мгновение обернуться назад он просто не решался, и на вопрос о его судьбе, задаваемые следователю не так уж часто, он отвечал скомкано и кратко. Переводя тему разговора в обратную сторону, так же, как и переключает направление рельс в нужную сторону, перед тем, как гигантский вагонный состав отправиться в путь.                - Я хотел бы поинтересоваться у нас - сделав вид, что он не расслышал её вопроса, произнёс Даниель - вы слышали о том, что произошло здесь два года назад?                Женщина невольно поперхнулась, и глотнув вина из бокала, устремила свой взгляд на пылающие свечи. Раскаленный воск медленно стекал вниз, и взглянув вслед за миссис Фернуар, на умиротворяющею взгляд картину, Даниель ощутил, как он устал, но повернувшись снова к чете, стал дожидаться их ответа.                - Лучше бы тех событий не приключалось на земле нашей. Их убили ведь не просто так. Убеждённо произнёс муж, замолчавший на время Жаклин.                - Отчего же вы так говорите? Проглотив ложку, пресного на вкус овощного салата, обратился Даниель к Томсону. Тот почесал затылок, и отрезав кусок куриного мяса, добавил - непонятные они какие-то были.                - Непонятные? Уточнил констебль. Такие определения не подходили его работе. Но если и пошло дело на то, что узнавать правду и раскрывать не самые приятные события в жизни города двух прошедших лет, Даниель решил продолжить - что вы имели в виду?                - То и имел, что за столом о них, даже противно вспомнить. Я, когда они у нас были, даже поверил в чудеса природы нашей, и что нечисть на ней до сих пор осталась. Мрачно ответил он.                Даниель нахмурил брови - то есть они были не из местных?                - А вы, что не знали об этом? Без былого энтузиазма ковыряла вилкой в своей порции салата, притихшая Жаклин.                Последние её слова потрясли Даниеля. И если раньше некоторые сомнения прибывали вместе с ним, то сейчас они растаяли, оставив за собой лишь слякоть и лужи. Забытое ранее дело, набирало обороты. - Не знаю, откуда они родом. Но остановились они, однако, именно в моей гостинице. Обе молчаливые, за столом перешёптывались. Да и не общались особо, разве, что спросить, о чём либо, ибо поблагодарить за помощь. Но так  они были сами в себе, и иногда перешёптывались тихо друг с другом. Вспоминал хозяин гостиницы.                - И сколько они пробыли у вас? Обратился к нему следователь.                Тот задумался. Даниель с нетерпением ожидал от него ответа. Он предчувствовал, что разгадка уже близка. И ему удастся с лёгкостью раскрыть обычное преступление в отдаленном городе. Томсон покачал головой - не припомню я, извините. Память ведь не та уже стала. Мне, следовало бы записать точную дату, в тот раз, когда после их смерти констебль из Честерауна приезжал. А я не сделал, и тогда забыл. Вздохнул огорчённо он - ничем не могу помочь.                - Очень жаль. Доедая кушанья в своей тарелке, глубоко сожалел Даниель. Теперь ему предстояло больше работы, но, всё же Фернуары были не единственными жителями Диарбура и, помимо них, находилось ещё очень много тех, кто смог бы доставить следствию нужную информацию.                - Не огорчайтесь - подбодрила расстроившегося констебля Жаклин, тяжело улыбнувшись - мистер Раинлэд. Да, именно он. Он работает в городской библиотеке. И знает о нашем городе множество историй. Он умный и сообразительный человек. Вам нужен именно он.                Даниель невольно вспомнил, того человека, из-за кого теперь он прибывал в Диарбуре. Молодой констебль вспомнил ту ночь, произошедшую несколько дней назад, и старика окутанного тёмным плащом и опирающегося на резную клюку. Как же он не додумался сам спросить, кто он? Это должно было быть  первое действие, которое он собирался осуществить. Но то, чему раньше учили в академии, быстро выветрилось из головы, или он был просто невнимателен. И виня самого себя, Даниель решил утром следующего дня отправиться в городскую библиотеку.               
                Глава 2.
Утро в таких местах, как Диарбур начиналось рано, и ещё до восхода солнца, люди просыпались в тех краях. А, как солнечный диск, плавно и важно, выглядывал из-за горизонта, они отправлялись по своим делам, и приходили домой только под вечер, вместе с заходящими лучами небесного светила. Их жизнь сильно отличалась, от той, к которой привык Даниель. И услышав рано утром, в то время, как солнце только зарождалось на небосклоне, шум и грохот в гостиной, он резко вскочил с постели, не сразу припомнив, где он находится и, что с ним происходит. Оглядев в полутьме крохотную комнатушку гостиницы, он нехотя протёр после сна глаза и одевшись, посмотрел в окно. Розоватые проблески проявлялись вдалеке на небе, и голубоватые облака неспешно устремлялись вдаль. Первые золотистые лучи, заиграли на древнем фасаде дома напротив, и Даниель, одевшись, спустился вниз, где София готовила на кухне завтрак, а покладистая Жаклин сидела в кресле-качалке и вышивала причудливый узор на белом полотне.                Услышав шаги, доносившиеся сверху, миссис Фернуар, сидящая спиной к вошедшему в гостиную гостю, невольно вздрогнула и повернулась назад. Увидев в дверях, застывшего Даниеля, она ещё раз вздрогнула, убрала за ухо прядь каштановых волос и поздоровавшись с ним, снова принялась за своё прежнее дело. Её руки периодически подрагивали, и разговор у них с Даниелем не вязался, пока в гостиную не вошёл мистер Фернуар. По мнению молодого констебля, тот оказался гостеприимнее своей жены, ибо при виде Даниеля, его лицо излучало не наигранную улыбку и добродушный Томсон сев за стол, потребовал завтрака у Софии.                Быстро перекусив вместе с четой Фернуаров, Даниель вышел из их дома и устремился вниз по улице, в сторону местной библиотеки.                Солнце уже давно поднялось из-за горизонта и первые косые лучи, лились золотистым потоком в окрестные дома, освещая грязные стёкла своим блеском. По улице проходили, не спеша люди. И все из них, как мог догадаться по их одеждам Даниель, принадлежали к не лучшему сословию. В длинных тёмных платьях, из украшений на которых были лишь дешёвые брошки, и в окутанные тёплые самосвязанными шали или платки женщины, и мужчины. Которых нельзя было отнести к сословию джентльменов, в серых запачканных дорожной грязью штанах и сапогах по колено, с лёгкими рубахами, небрежно надетых на тело, спешили на предстоящую работу. Хозяин бакалейной лавки открывал ставни первого этажа, а его жена выставляла сколоченную на скорый лад табличку с тщательно выведенными на ней мелом ценами на продукцию. Увидев мистера констебля, они оба поздоровались с ним, и Даниель, поначалу удивившийся их вежливости, стал припоминать, когда он с ним мог видеться. Все случаи их совместного общения отпадали, и Даниель убедившийся, что после его приезда по Диарбуру развеялись слухи, поздоровался с ними в ответ и зашагал дальше.                На пути ему попадались люди. Унылые и измождённые своей неудачно сложившейся жизнью, они опустив к земле головы, и зажавшись в тёплые накидки спешили, кто куда. Их лица были мрачные, как и сам этот город, он с ненавистью вглядывались в окружающие их обстановку, и с заинтересованностью вглядывались вслед Даниелю. Кто-то бросал восторженные слова, остальные же поругивались в его сторону, подождав того времени, когда приехавший констебль отойдёт на достаточно далекое расстояние. Однако, у Даниеля был отличный слух, и вскоре он уже составил своё мнение о тех, кто жил в этом городе. И мнение его было не самое приятное.                Эти люди завидовали ему, его выглаженной белой сорочке, тёплому пиджаку, их взгляды выражали восторженное недоумение и грязную ненависть, такую же, как этот город. Впрочем Даниелю было всё равно, единственно, что его угнетало, что именно с такими людьми, в дальнейшем ему придётся работать. Он перешёл перекрёсток, свернул вправо и заметив вдалеке не чем не отличавшееся от других домов, здание с успевшей за лето выгореть табличкой "Библиотека", поспешил направиться к нему.                Поднявшись по ступеням, он постучал несколько раз в массивную дубовую дверь с вырезанным на ней рисунком ромба и несколько раз ударив в деревянную постройку, он почувствовал, как костяшки его пальцев неприятно заныли. Похоже внутри библиотеки никого не было, и Даниель уже собирался уходить, когда решил, больше от отчаяния дёрнуть дверную ручку, и с удивлением заметил, что та неспеша опустилась вниз.                Констебль отворил дверь, та со скрипом прислонилась к каменной стене, а любопытный Даниель, перешагнул через порог дома и оказался в полутёмной прихожей.                Здесь не горели бра, и свечи не стояли на столике придвинутом к стене, сюда поступал только солнечный лучезарный свет, пришедший следом за Даниелем, он же и указал ему дорогу наверх.                - Кто-нибудь есть? Голос Даниеля раздался по всей прихожей, и эхо его откликнулось о ступени лестницы.                Он  сделал несколько шагов по направлению к лестнице, ведущий на второй этаж.                - У вас была не закрыта дверь - обращался в пустоту Даниель, его сердце болезненно сжалось. Тишина  царившая здесь, настораживала и заставляла рисовать в  мыслях неприятные картины. Он поёжившись, вступил на первую ступень, та нерадостно поприветствовала незваного констебля, надрывистом скрипом, тогда Даниель ошеломленно осмотревшись по сторонам, переступил на вторую ступень, та тоже протяжно заскрипела.                - Есть кто здесь? Спрашивал он безмолвное молчание библиотеки.                Даниель поднялся по лестнице на второй этаж, где обнаружил стеллажи с книгами, стоявшими рядами. Около стеллажей были прикреплены таблички, где значились буквы. И дойдя до открытых шкафов с буквой "С", следователь оглядел пыльное собрание томов и прошёлся мимо них.                Вдруг неподалёку от того места, где находился он, послышалось шуршание и чьи-то шаги. Кто бы это мог быть, Даниель не знал, но смутно надеялся, что всё же этим человеком мог оказаться пришедший поздно вечером библиотекарь.                Шум за высоким стеллажом продолжился, и Даниель невольно прикоснувшись к рукоятке пистолета, констебль в нерешительности шагнул вперёд и повернулся в левый проход между стеллажей. Никого не было.                Тогда Даниель прошёл ещё немного вперёд и сделав три шага влево заметил около одного из стеллажей стремянку, на верхней лестнице которой лежало несколько пухлых томов и тетрадь с записями.                Здесь кто-то был, но кто именно, Даниель не мог  предположить. Неужели, кому-то понадобилось воровать книги?                Но вот из-за соседнего стеллажа послышались приглушённые шаги и скрип половиц. Даниель обернулся в сторону шума и заметил выходящую из-за шкафа девушку, с опаской поглядывающую на него.                Он тяжело выдохнул и убрал руку с курка.                Незнакомка не решалась подойти поближе к нему. Её бирюзовые глаза выражали крайней испуг. Лицо было бледно, лишь на щеках был заметен едва уловимый румянец. Нос был тонок, и как показалось Даниелю, аристократичен, ибо он сильно напоминал изображения на портретах знатных господ. Одета она была просто, но ухоженно. Коричневая юбка со складками до щиколотки, и бежевая блуза с длинными рукавами. Взгляд у неё был не доверчивый, она стояла в замешательстве, и по-видимому ждала каких-либо действий со стороны Даниеля.                Она напоминала Даниелю хрупкую фею, ту о которых детям рассказывают на ночь сказки, заботливые матери. Ей не хватало крыльев, чтобы взлететь. Без них, она была обречена на земное существование. К груди она прижимала томик одного из классиков, в переплёте под золото, бережно касалась указательным пальцем рук до пропыленной обложки.                - Я ищу мистера Раинлэда. Извините, вы не знаете, где он? Обратился он, ко всё ещё стоявшей и прижавшейся спиной к стеллажу девушке, Даниель. Одним мгновением с её лица спал испуг, она приятно улыбнулась, переспросив                - Раинлэд? Чуть приблизилась она стоявшему поодаль констеблю - я заменяю его сегодня. Он не смогу прийти, поэтому я работаю за него. Вы ищете мистера Раинлэда?                - Да, я хотел бы встретиться с ним.                - Встретиться? Переспросила она, словно не поверив его словам. На короткое время девушка опустила глаза - его лучше не трогать сейчас. У дедушки поднялось давление, его не стоит беспокоить.                - У дедушки? Так вы его внучка?                - Да. Не произнося своего имени, кратко ответила она.                - В таком случае, прошу помочь мне. Извините, я не представился - шагнул ей на встречу гость - меня зовут Тейронт, Даниель Тейронт. Полагаю, вы уже слышали моё имя. Я констебль, прибывший к вам в город из Честерауна.                Лицо девушки не изменилось, лишь румянец взблеснул на её щеках - извините, меня за такой приём, мистер Тейронт. Она вела себя сдержанно, и как показалось Даниелю, немного с опаской.                - Извините, как вам обращаться? Обратился он к ней.                - Люси Раинлэд. Представилась в свою очередь она. И Даниель протянул ей руку. Её рука была тонкой и хрупкой, и Даниель соприкоснувшийся к ней, ощутил холод кончиков её пальцев.                Комната заискрилась тысячами огоньков, и через крупные окна, проступал в комнату лучезарный солнечный свет. И через полупрозрачные окна, тёплые свет, солнца, давно проснувшегося, и полностью поднявшегося из-за горизонта, теперь освещал деревянный настеленный пол, стёртый в некоторых местах.                - Я приехал сюда не случайно - отпустив ёе рук, произнёс Даниель - вы знаете, что приключилось в этих краях два года тому назад?                - К сожалению, я присутствовала здесь. Грустно ответила она.                - Значит вы, здесь живёте с самого детства? Замявшись на пару секунд, вновь обратился к девушке, Даниель.                - Да, я полагаю, вам потребуется какая-нибудь помощь, с моей стороны и со стороны моего деда?                - Именно так - кивнул в знак согласия следователь оглядевшись по сторонам. Могучие стеллажи нависали над ними, со всех сторон. Он продолжил - ваш дед, он приезжал ко мне, и передал мне посылку.                - Посылку? Удивлённо произнесла она, припоминая - ах, да. Её нашёл Герел, на берегу реки. И дедушка повёз её к вам, полагая, что связанна она именно с убийством приезжих сестёр, ведь там, находились записи принадлежавшие им. Отвечала она.                - Да, я обнаружил пометки одной из погибших и ещё записи на древнем языке.                - И насколько вы задержитесь у нас? Прямолинейно спросила она, в её тоне послышалось некое негодование по отношение к нему.                - Не знаю, насколько именно. Но уверен, что не уеду отсюда без убийцы. Жёстко и уверенно ответил он.                - Тогда я полагаю, вам предстоит остаться здесь надолго. Сказала она - это дело обросло тайнами, и впрочем, в этом городе некого подозревать. Мы все знаем друг друга, и доверяем. Я даже не знаю, кто мог решиться на такое. Невольно пожала она плечами.                - В любом случае, мне нужно побеседовать с вашим дедом или вами. С теми, кто знает о том убийстве и помнит произошедшее минувших дней.                Настаивал он, заранее уверенный, что отказаться она вряд ли решиться. Девушка покачала головой - не знаю - смутно ответила она - сведения которые мне удалось одна, скудные и по-моему малозначительные. Убийства никогда не потрясали наш город, насколько, как два года назад.                - Но всё же, вы должны мне рассказать о происходящем. Объяснял он.                Девушка молча стояла, прижав к груди истрепавшийся от времени томик.                - Люси, помогите мне.                                - Хорошо, я помогу вам, мистер Тейронт, но повторюсь, вряд ли моя помощь будет значительной.                - Не говорите так заранее. Возможно, то, что вы считаете пустяком в подобной ситуации, важное явление, которое поможет мне раскрыть сложившиеся дело.                - Возможно - однотонно повторила она и положила том на одну из лестниц стремянки -  только вот следователь, что был два года назад у нас, так тоже думал.                Даниель недовольно поморщился. Он и не собирался сравнивать себя с тем, кто ранее бывал в этом городе. Возможно, констебль побывавший здесь, не собирался заниматься этим делом в серьёз, и доказав, что он не сможет справиться с поставленной задачей, покинул город. Но Даниель, был уверен, что он сможет справиться с этим делом. Он чувствовал, что разгадка этого дела на поверхности. И некоторые версии, бродили в его голове. Но это были недальновидные версии, лишённого всякого смысла.                - Я хотел бы, чтобы вы рассказали об этом городе, не знаю, помните ли вы его историю. Рассказать о том, что произошло здесь два года тому назад.                Обратился он снова к запуганной девушке, та услышав его слова, насупилась - я отлично всё помню - обиженно произнесла она - это мой родной город. И если я живу в нём, я обязана знать его историю. Задавайте вопросы, надеюсь я найду на них ответы. Только прошу - решилась она приблизиться к нему, запинаясь, произнесла - не надо ходить к дедушке, он действительно себя плохо чувствует.                - Хорошо - согласился Даниель, встретившись на мгновение с ней взглядом. Голубые, словно воды глубокого озера, большие невинные глаза смотрели на него, испугавшись не звестно чего, она отступила на шаг и повернулась к выходу - пойдёмте, я вернусь в библиотеку завтра, полагаю, дедушка не будет злиться на меня.                Он спустился за ней по лестнице, а потом оба они вышли на крыльцо библиотеки. По-прежнему светило яркое солнце, оно ещё больше поднялось на небосклоне и отвесные лучи, падали на раскалённую брусчатку, положенную на Главной улице.                Даниель выйдя на улицу огляделся по сторонам. Солнце припекало голову, возможно, это был последний солнечный осенний денёк и Даниель зажмурившись посмотрел в прозрачное небо, размышляя о предстоящем расследовании. Даниель повернулся к Люси и спохватился - извините, извините, миссис Раинлэд. Извините ещё раз, что отнимаю у вас время.                Она спокойно выслушивала его, потом приблизилась, осторожно дотронувшись до руки, тихо произнесла, тонким, подобно перезвону колокольчиков в соборе, голосом - нам стоит перейти улицу, так легче будет перейти перекрёсток, а потом мы свернём налево. И вскоре очутимся у Главной площади. Вы ведь ещё не были там?                - Да, вы правы. Признался Даниель, размышляя о том, что в скором времени, ему неплохо бы было встретиться с мэром этого городка.                Даниель и его сопровождающая перешли пустынную дорогу на противоположную сторону, обратился он к ней.                - На Главной площади стоит церковь Диарбура - поясняла девушка - и здание мэрии.                - Спасибо за сведения. Мне нужно будет отыскать того мальчика, который обнаружил коробку у реки. Не поспевая за быстрым и уже выработанным шагом Люси, догоняя её, говорил Даниель.                Девушка шла быстро, делая огромные шаги. Даниель, привыкший к иной походке, по пятам следовал за ней. Людей по дороге им появлялось мало, многие жители города, отправились в поля, остальные разбрелись по лавкам и дешёвым магазинчикам, дожидаясь прихода постоянных покупателей. А кто всё же попадался на пути, куда-то спешили и мимолётно взглянув то на Люси, то на её спутника, здоровались сначала с девушкой, а потом заметив рядом идущего констебля, вежливо, и крайне медленно, успевая разглядеть того с ног до головы, как рождественскую игрушку, обращались и к нему.                Они перешли ещё одну улицу. Небольшие каблучки на сапожках Люси, звонко цокали об брусчатку.                                Навстречу им прошла толпа  молодых людей, двое парней одетых в большие посеревшие от давней стирки рубахи и серые, заштопанные на колене штаны. Компанию им составляли три крестьянские девушки. Неотёсанных девиц в белых, изрядно накрахмаленных платьях с обширными талиями и волосами, подобранными в незамысловатые причёски.                Один из них, невольно толкнул Люси в бок, а потом, отойдя на более дальнее расстояние, опустил в её сторону оскорбительную шутку. И все пятеро дико засмеялись, оборачиваясь в сторону девушки и констебля, а когда одна из девушек больно толкнула в бок другую, шепнув ей на ухо, кто идёт подле Люси, развеселившаяся компания тотчас утихла, поспешив скрыться за очередным поворотом извилистой улочки.                Даниель был крайне поражён, таким хамским отношением к его дружелюбной собеседнице, он обратился к ней, с волнующим ему вопросом.                - Вы знаете тех людей? Обратился он к ней, пытаясь скрыть разбушевавшейся в нём не на шутку гнев к пятерым прохожим.                -  Да. Посмотрела на него чистыми пронзительными глазами она - тоже, что и он? Глупец и есть глупцом, а кто связывается в перепалку с глупцом, сам же и становиться им. Не знали? Как-то сочувственно обратилась она к нему.                - Вы... Он хотел сказать странная, но потом передумал, сказав - удивительная.                - И многие, вас так обижают, самое главное за, что?                - Не многие, я стараюсь быть со всеми в ладу. С этими людьми, у меня издавна не сложились хорошие отношения. Та девушка с чёрными кудрявыми волосами по пояс, моя кузина Клара. Пояснила неохотно она.                - Кузина? Попытался скрыть своего удивления, показавшегося самому Даниелю не столь пристойным, он, продолжив - насколько помниться мне, в больших семьях существуют тёплые и дружеские отношения?  Попытался возразить он ей.                - Отношения в семьях, напоминают запутанную историю. Мы с Кларой не поладили с самого детства. Может раньше, и были мы друзьями, но это в прошлом. Рассказывала она, проходя под низкими сводами двух могучих старушек-яблонь, чьи раскидистые ветви выходили на тротуар, и создавали тень от своей пожелтевшей листвы.                Они прошли мимо трактира. Девушка, сморщив носик, посмотрела в его сторону, и Даниель заметил, как она держится поодаль от этого заведения. Со стороны деревянных дверей, и распахнутого окна, покрытого металлической поржавевшей решёткой, витал в воздухе отвратный запах перегара и дешёвого питья, от которого человек, тотчас терял рассудок и превращался в грязную скотину. Окна в таверне были не мыты, и пыль многолетним слоем скопившаяся на них, затрудняла острому зрению следователя увидеть то, что происходит внутри этого заведения. Но зайти внутрь, вместе с ухоженной особой, которой это явно было не по душе, он не решился. Но всё же, чтобы собрать все сведения об убийстве в лесу, ему нужно было побывать и у местного трактирщика, ибо знал он не понаслышке, что обычно владельцы именно таких заведений, располагают всеми новостями и слухами. Той информацией, которая ему была необходима.                                Девушка однако, заметив с каким любопытством, он взирает в сторону трактира, пояснила, отойдя чуть поодаль от этого заведения - это таверна Джона Лэйкарна - обернулась она назад, заведение находилось в полном безмолвии - по воскресным вечерам, здесь собирается всё мужское население этого городка, и ...мм... Они обсуждают всю пройденную неделю. Пыталась подобрать слова к своей речи, Люси.                - Ясно. Отозвался Даниель, поняв, что, скорее всего из этой таверны льются оскорбительные потоки и пьяные озверелые голоса тех, кого не устраивало всё то, что происходило вокруг них. С такими местами он не сталкивался раньше, и единственная таверна, в которой он бывал довольно часто, была таверна Рейстфорда, человека довольно скупого и располагалась в Честерауне, и бывал там Даниель только от того, что каждые выходные там разгорались не шуточные драки или кто-то обкрадывал потихоньку другого. Здесь, он был уверен, дело обстояло практически так же, или того хуже, ибо крестьянский народ здесь был более мрачный и замкнутый в себе.                - Клара и её друзья тоже бывают там. Добавила Люси, вывив Даниеля из его раздумий - это единственное место, где жители этого города, могут собраться все вместе.                - Я не сомневался. Ответил ей Даниель, улавливая, из слов Люси, что она никогда не бывает в подобных заведениях. Хотя он и раньше не мог не усомниться в этом. Эта девушка была несколько другой, чем остальное женское население Диарбура. И одета она была поприличнее и манерами обладала больше господскими, чем услужливыми. Он вспомнил трость её деда, резную, с элементами слоновой кости. И теперь мог не сомневаться, что Раинлэды обладают несколько большими средствами, чем он рассчитывал, и видимо у них осталось хорошее наследство, ибо единственная и редко посещаемая кем-либо библиотека, а в этом Даниель не усомнился, могла принести такой доход. Но вопросы Люси он не стал задавать.                Мимо них пробежала девочка, лет десяти в голубо-синем платье сшитым из отдельных лоскутков. Ткань развевалась на ветру и девочка в высоком бирюзовом колпаке, надетом ей на голову, и делавшую из неё даму эпохи рыцарей и замков, куда-то спешила и толкнув локтём, идущего на встречу ей Даниеля, исчезла в такой же яркой толпе.                - Куда же все так бегут? Глядя на противоположную улицу, недоумевал Даниель, где люди в разноцветных костюмах из лоскутов бежали по дороге в сторону Главной площади.                - Так "Торжество урожая" в воскресенье будет. Весело пропела сказанные ей слова, подобно волшебной песенки, Люси - это древний праздник. Добавила она -  ещё при бароне правившем на этих землях, его приближённые, да и он сам не стесняясь общества иного, танцевали, гуляли, ели, пили до утра следующего дня. Праздник урожая отмечает приход осени. Жители земель этих радовались урожаю, собранным овощам и фруктам. И ожидали прихода зимы. Поясняла Люси.                Даниель, слышавший о ещё не забытых традициях - единственное, что усталость у того народа. И, как рассказывал Даниелю его учитель в академии, что окажись в таком месте, непременно следует побывать на празднике, и по спектаклям и репликам, поставленных  в них, можно будет найти много отгадок на терзающие любознательного следователя загадки. И Даниель, вспомнивший сейчас слова своего учителя, обратился к рядом с ним идущей, собеседнице, пытаясь выяснить, куда больше о местном колорите.                - Так, когда появился у вас этот праздник?  Словно невзначай, спросил он её. Девушка покачала головой - я не знаю, сколько ему точно лет. И если я не ошибаюсь, то у него уже очень длительный срок. И из года в годы все мы, жители этого городка, пытаемся сохранить наши традиции. В детстве - продолжала она, углубляясь в прошлое - мы с моим родители, как и остальные семьи веселились в яркой и шумной толпе. Мама тоже придумывала мне костюм, мы вместе с ней и нашей служанкой шили его. Вспоминала девушка, моменты своего прошлого - теперь всего этого нет - тяжко вздохнула она - и праздник этот во мне не вызывает так много эмоций, как вызывал он раньше.                - Ваши родители...Помедлил Даниель, потом уже поняв, что сказал лишнее, и постыдился своей навязчивости.                                -  Да.  Помню, что после смерти родителей, изысканные моменты моей жизни испарились, как вода при густом тумане в реке. И в памяти остались, лишь празднике "Торжества урожая"-  её лицо постигла скорбь и грусть.                - Извините - произнёс Даниель девушке. Та ничего не ответила. Путники резко свернули в правую сторону и им открылось необъяснимо прекрасное зрелище, происходящее на Главной площади. Там проходила репетиция ко дню урожая. На выстроенной в считанные дни сцене, танцевальный коллектив из десяти человек, и завораживающие взгляды собравшихся зевак, отражали всё своё восхищение перед своими соседями, а те выказывали мастерства хореографического искусства. Под музыку доносившуюся с правой стороны сцены, где стояли объединившиеся в небольшую группу музыканты, доносилась чудесная мелодия волынки и аккордеона. В слиянии которых, ощущалась вся жизнь и суть, неспешной жизни отдалённого от других городов Диарбура, его традиции и неизменный для Англии фольклора. Танцующие на сцене в огненных нарядах, сменялись девушками в синих платьях, сшитых из разных лоскутов, и олицетворяющих зиму. И яркие наряды присутствующих, кружились в одном круговороте красок и традиций, а на смену им приходили шестеро девушек в народных костюмах и шестеро парней, и взявшись за руки, одной цепочкой, они звонко отбивая об пол сцены чечётку, закончили свой номер, и люди стоявшие около сцены громко зааплодировали им, зрителей сегодня было мало, но в предстоящий завтрашний воскресный день, толпа должна была собраться значительно больше.                Даниель и его спутница влились в окружившую сцену толпу, люди даже не заметив их, всматривались на происходящее, на сцене. А там уже появилась женщина в белом богатом платье. Поверх которого был надет синий выглаженный передник, завязанный туго на поясе, её талия  напоминала в большей степеней стройную и изящную фигуру осы, чьё тельце было настолько же хрупким и осторожным. Волосы женщины были собранны в пучок, а его прикрывала бледная тиара, на ногах чёрные туфли. Она опустила руки её захлёстывающий, порывистый, голос разнёсся над площадью, и слияние звуков и букв английского языка, сложно было назвать обычной песней, её голос здесь был чем-то большим. Ветер нёс отдаленные звуки по улицам, разносил по соседним домам, и эхом они отдавались внутри, и оно было прекрасным, таким же, как выразительный и чёткий голос певицы.                Люси и Даниель молчали, взирая на неё.                - Это Сандра Лейри. Она приезжает к нам из года в год, она жила здесь раньше, а потом её голос отдался чудному звучанию оперы, и она уехала отсюда. Зато теперь приезжает сюда каждый год. Не отрываясь от созерцания сцены, объясняла шёпотом Даниелю, местная жительница.                Пронзительные чёрные глаза, всматривались в восторженную толпу, и замечая завораживающий эффект на своих зрителях, певица начинала петь ещё громче и ещё прекраснее.                Ей аккомпанировали виолончель и пианино, и прежние музыканты сменились новыми, к мелодии ветра добавилось звучание скрипки, и музыка усилилась. Её голос раздавался в соборе на площади, в старом здании управления города, и в дорогом ресторане на противоположной улице. Певчая пташка ещё сильнее сжимала микрофон, и её песня подходила к концу.                Даниель вслушивался в каждое звонкое слово, и чувствовал, как сердце его завладевает восхищение, то, которое раньше он отдавал музыке, слушая голос своей матери. И комната с высокими потолками, и бледнолицая, подобно мраморной статуэтке женщина в голубом, словно весеннее небо платье, сидела за пианино и музыка, её голос разносились по всей комнате. И это были чудесные мгновения той жизни, которой теперь не существовало. Подул ветер, и Даниель невольно съёжился.                Голос певицы возрастал, и музыка становилась всё громче, близился конец её повествования о несчастной любви, и слушатели готовы были взреветь от восторга. Такие высокие ноты, брались здесь очень редко.                Даниель чувствовал, как замирает рядом от восторга Люси. И вновь ему вспоминался просторный зал и его мать с еле заметной улыбкой на губах. Обычно, когда в детстве, он не мог заснуть или просыпался от кошмара, навестившего его, она приходила к нему и пела чудесные песни, написанные ей самой. А он наслаждался минутами проведенными с ней, надеясь на то, что они будут длиться вечно.                Простой деревенский люд, теперь окружавший его, норовил посвистывать в такт причудливой мелодии, хотел подпевать. Но разве голос деревенских женщин, неотёсанных мужчин, мог ли он сравниться с безупречным голосом певицы. Но вот певица закончила петь, и слушатели засвистели и захлопали, показывая, как ее пение сильно на них повлияло.                Женщина склонилась в поклоне, достав макушкой своей головы, буквально до пола.                Даниель пару раз смотрел в сторону печального лица, Люси, но она не замечала его взглядов. Ему было любопытно, что ощущала она во время этого концерта, но он не хотел тревожить эту благородную и чистосердечную девушку, такую душевную и понимающую, он не хотел ранить её сердце.                Певица сошла со сцены, аплодисменты ещё больше накрыли её, Даниель восхищенно произнёс в сторону Люси - у неё чудесный голос.                - Да, Сандра выступает в опере Кейнтауна. Этот город находиться в тысячи милях от Диарбура. Рассказывала Люси.                - Правда? Скептически переспросил Даниель - я считал, что ее знают довольно многие. Ей стоило бы выступать в опере Честерауна. Позвольте предположить, что её голос мог бы восхитить и сам Лондон. Но с  таким голосом, оставаться здесь, в этой глуши... То есть - запнулся он на мгновение, высказав свои мысли вслух и от допущенной им ошибки, с горечи коснулся рукой лба. Надо было ему сказать такое. Вот, что значит побыть всего лишь один день в обществе не слишком благородном.                Пару рядом стоящих с ним крепких мужчин и полная особа повернулись в их сторону, один из них хотел выказать своё недовольство, уже задирая рукава рубахи до локтя, и сжимая руки в кулаки. Даниель, невольно представив, что может статься с ним, после одного удара этого исполина, схватился с испугу за рукоять пистолета. Его соседка придержала разгорячившегося мужчину, шепнув ему, что-то на ухо, повернулась в сторону сцены.  Желающий нанести констеблю удар, видимо узнав о происхождение того, опустил рукав рубахи и плюнув в землю, отвернулся от него.                - Я то есть хотел сказать... Недоумевал, что ответить Люси, он.                - Не переживайте. Здесь наши мнения сходятся - попыталась улыбнуться она, но не получилось. Люси призналась - я сама хочу уехать отсюда. Только вот не получается.                - Вот как. От изумления, приподнял брови он. Такого решения, от этой тихой девушки, он не ожидал.                Люди расходились, репетиция подходила к концу.                Даниель и его спутница отошли от Главной площади и направились вниз по улице, огибая кусты сирени, и проходя мимо старого дома наполовину заросшим виноградником, Люси остановившись, после своего быстрого шага, к которому впрочем приловчился Даниель, девушка сказала - это дом Герела Люка, того мальчика, что нашёл посылку - пояснила она.                - Вот, как. Тогда полагаю, мне лучше было бы зайти к нему завтра, я постараюсь разобраться с теми надписями, что были тоже в той коробке.                - Я могу помочь вам. Я и дедушка знаю множество иностранных языков, в том числе и забытых. В библиотеке хранятся некоторые книги, посвящённые древним языкам и их происхождении. Робко заметила она.                - Да, конечно, это было прекрасно. Я знаю много иностранных языков, но забытых...                - Разве в академии не учат этому? С любопытством осведомилась девушка.                - Учат. Поразился заданному ею вопросу Даниель - но увы, не всем языкам. А их так много. Вы не могли мне помочь с переводом того текста?                - Я всегда свободна, когда требуется моя помощь - участливо заметила она - причём я не рассказала вам много, о происходящем двух прошедших лет. Вам так и ничего не удалось узнать от меня.                - Тогда, буду рад, вашу визиту в гостиницу Томсона Фернуара, миссис Раинлэд. Обратился он к ней.                - Когда мне прийти?                - Когда вам удобно? Вежливо поинтересовался он. Щёки девушки налились румянцем - вы обращаетесь со мной так вежливо.                - Как и полагается каждому джентльмену. Заметил Даниель, продолжая стоять напротив неё. Он добавил - я считаю, что вежливость должна быть присуща каждому человеку.                - Но не каждому она дана. Точно сказала Люси - мне удобнее в шесть вечера, до этого мне нужно будет позаботиться о дедушке. Он простудился и ему тяжело в одиночку справляться с болезнью.                - В таком случае в шесть часов. Подтвердил назначенное время констебль.                - В шесть. Улыбнувшись, повторила назначенное время, Люси - я обязательно приду. До свидания, мистер Тейронт.                Они попрощались, и каждый зашагал в свою сторону. Даниель обернувшись назад, увидел тонкую фигурку девушки спешившую домой, и взглянув на потемневшую от времени церковь, чья верхушка выглядывала из-за крыши соседнего дома, зашагал в сторону гостиницы, внимательно разглядывая происходящие вокруг.                Диарбур, жил своей медленной жизнью, неповоротливой и неприхотливой. Две крестьянки спорили о чём-то стоя на пороге, господского дома. Здесь было мало богатых и образованных, решил Даниель, их можно было сосчитать по пальцам и, одним из них являлся мэр этого города, о встречи с которым, он надеялся.               
***
После полудня, Даниель вышел из дома четы Фернуаров, и отправился по дороге в сторону главной площади, он ожидал встречи с мэром этого города, и направляясь к местному правительству, мысленно обговаривал предстоящие вопросы которые стоило задать мэру. С каждым шагом, молодой констебль осознавал, что окончательно запутался в догадках, и не заметив нужного поворота, дошёл до конца улицы. Осмотревшись по сторонам, осознал, что вышел он к дверям таверны. Той, о которой так нелестно отзывалась внучка библиотекаря, и в той, где по её словам, состоялись сходки местных граждан.                Даниель с отвращением взглянул на грязные пятна, образовавшиеся на двери и потемневшие от сырости ставни окон. Из таверны доносились негромкие голоса, и огненные отблески лампад. Молодой человек с силой толкнул дверь, та недовольно застонала, и Даниелю в лицо ударил тошнотворный запах дешёвого пойла и подгоревшей еды. Он сразу почувствовал, что ему были не рады. Да и вообще, хозяин таверны, по правде говоря, не ожидавший его прихода, был крайне изумлён появлением нового гостья, и его руки, на которые пухлое тело опиралось на деревянный стол, стоявший в углу просторной комнаты, вздрогнули. Он тотчас начал перебирать бокалы, и посвистывать на ходу. Но свист его сливался с бушующим ветром за окном был нервным, поддельным.                Даниель оглядев помещение, и внутренне усмехнувшись всем тем нарушениям, которых он смог за пару минут отметить здесь, счёл ненужным сообщать об этом хозяину трактира, ибо тот и без того выглядел слишком подавленным и он мог от каждого произнесённого им слова, мог сникнуть и замолчать.                Таверна была простой, и мебель в ней была простая. Столы, мощные и сильные, занимавшие всё место в зале, окружены стульями, такими же дешёвыми и возможно купленными на базаре. Пол похрустывал под ногами, подобно снегу в промозглый день, Даниель с неодобрением сделав пару шагов, остановился. Из двадцати столиков были заняты шестеро, за которыми отдельными кучками собрался народ Диарбура, и огромные столы, напомнившие Даниелю островки в бушующем штормом океане, сегодня были полупусты. А те, кто раньше говорил оживлённо, замолкли, с нетерпением ожидавшие от Даниеля, каких-либо действий.                Он же, уловив на себе хмурые, покосившиеся взгляды посетителей таверны, требовавших от него объяснений. Любопытные глаза, с разных сторон небольшой тропинки к стойке хозяина заведения, окружили Даниеля. И от плотного натиска, он сжался и быстрым шагом подошёл к столу в углу, за которым в окружение кружек, бокалов и тарелок, на своём месте, восседал гордых хозяин трактира, оказавшийся совсем не таким, каким его ожидал увидеть Даниель. Он не был похож на деревенского простолюдина, и по его величественным манерам, он даже заметил, что ему присуще уважение и благородные черты характера. И хоть слова к разговору, он подбирал с трудом, и часто запинался, почёсывая поредевший затылок, у Даниеля он вызвал только апатию, и констебль присев на табурет, переступающий с ноги на ногу, перед хозяином таверны, внимательно вслушивался в его скомканный ответ на свой вопрос.                И хоть вопрос о содержании таверны и её открытии, был задан Даниель из вежливости, хозяин трактира, очевидно воспринявший этот разговор, допросом, потирая вспотевшие ладони, отвечал.                - Таверна-то мне, от папы досталась. Он её открыл, а все документы на неё сгорели - тотчас добавлял он, и на его лбу появлялась неприятная складка – впрочем, это кто угодно может подтвердить, пожар год тому назад был. И не в этом доме, а у тётушки моей в доме в соседнем городке. Только вот она не в пожаре погибла, а ранее, а я бумаги важные всегда с собой вожу, дом мне её по наследству достался, мистер Тейронт - пояснял он - а бумаги в том пламени сгорели, так я и остался чудом жив. Сбивчиво признавался он. Даниель невольно улыбнулся и мягко перебил его - мистер Лэйкарн, я понял. Следующий вопрос.                - Ах, да. Спохватился тот и смутившись замолчал, кратко добавив - я просто думал... Тут ко мне, констебли полгода наведывались, так и... Он окончательно замолчал, теперь не в силах выдавить из себя ни слова. Даниель повторил - следующий вопрос. Вы знали двух сестёр?                - Сестёр - задумался тот - это ещё каких?                - Двух приезжих девушек, прибывших к вам два года назад. Объяснял терпеливо Даниель.                - Тех, что ли - облегчённо вздлхнул он - а то я думал, у нас в Диарбуре, опять беда приключилась. Тех, видел, но не общался с ними ни разу. Нелюдимые они какие-то были и слишком нарядно одетые и в экипаже дорогом прибыли. Ко мне в таверну не заходили, брезгливые были, по вечерам в гостинице сидели и по дорогам с сумками ходили.                - С сумками? Не понял Даниель - извините, но чего же тут странного? Каждая истинная леди, берёт вместе с собой сумочку.                - Это-то да. Соглашался Джон - только вот именно, что сумочку, то есть миниатюрное что-либо. Они же с собой дорожную сумку носили, и оберегали её, словно набита она была доверху златом.                - А вы общались с ними?                - Маргарет да, с Корой не особо. Маргарет красивая девушка была, так, что ж с ней не пообщаться, да и науки она многие знала, что мне интересно становилось всё, что она мне объясняла. А, Кора так, пустая голова. Оправдывался он.                - То есть...? Даниель хотел задать Лэйкарну, что за имена, которые назвал тот, но вовремя осекся. Даниель прислонил ладонь руки ко лбу, казалось, что он горел, и всё его лицо будто бы покраснело от стыда. Он ведь не знал имена тех двух сестер приехавших сюда и скоропостижно скончавшихся. Один лишь раз упоминалась их фамилия, в сделанных ими записях. Только сейчас он вспомнил их фамилию, и осознав, что он совершил промах, с быстротой запомнил и имена убитых.                Джон с удивлением глядел на него - что, вы с моим мнением не согласны?                - Это вы о чём? Сразу не понял Даниель.                - Я о Маргарет и Коре. Считаете, что я не правильно сужу, да и не принято так. Но Кора ведь замкнутая была, и глаза всегда у неё круглые, как светящиеся луна в тёмную ночь были, и сама она, всем видом своим выказывала, что не желает с нами дела иметь. Маргарет другая была, она всех любила и уважала. Даниелю вспомнилась на миг строчка из одной заметки, переданной библиотекарем. "Пусть все они ответят, за свои проступки. Здесь бездна скрывается под ногами, и общаясь с этими людьми, те изъедают мою сестру насквозь, поражая её в само сердце". Он еле удержался, чтобы не процитировать их вслух, теперь некоторые обстоятельства вставали на свои места, и пазл, постепенно начинал собираться. И цепочка разрозненных картинок, маленьких и больших, становилась постепенно нехотя в ряд, и Даниель жаждал того момента, когда он положит последний пазл и из мелких частиц получится цельная картина. Рисунок всего происходящего, он и будет являться ответом на терзающий его вопрос.                - Часто вы виделись с Маргарет? Обратился он снова к хозяину трактира, тот поперхнулся - нет, что вы. Вы не думайте, так обо мне. Да и не мог, я убить человека, а тем более их, да и таким образом.                - Каким образом? Задал следующий вопрос Даниель.                Лэйкарн на время запнулся и глубоко вздохнул припоминая точность происшедших событий, начал - они были не убиты с помощью выстрела, или ножа, даже сабля и кинжал, не могли сотворить с ними такое. Их нашли мёртвыми, и сначала показалось, что они живые, но правда оказалась страшнее, обе они были бездыханны. Но самое главное, они умерли от чего-то странного. Они были словно заснувшие.                - Их отравили? Напрямую задал Даниель очередной ставивший хозяина таверны в тупик, вопрос.                - Не знаю я - разозлился он, эта тема была неприятна ему, и он успокоившись, поджав руку к лицу сказал обреченно - следователь, что приезжал к нам, не обнаружил яда в их крови. Ни капли яда, и уехал он, так и не раскрыв того дела.                - Это я знаю. Но теперь, когда есть дополнительные материалы, преступление будет точно раскрыто. Ещё один вопрос к вам - обратился он уже к изможденному мужчине - вы первым обнаружили тела?                - Тела? Переспросил он и отодвинул руку от лица, кистью указав в сторону сидящих за столом компании людей, и прикрикнул - Джим.                Джим, а это оказался коренастый мужчина лет тридцати-тридцати пяти с изогнутым носом и беглым взглядом зелёных глаз, не сразу оторвался от разговора с сидящим подле него. Он оживлённо, что-то произнёс, и его окружение звонко хохотнув в ответ, выпустило его из своих объятий, и Джим, подошёл к констеблю, оперившись локтём об столешницу, поприветствовав Даниеля, из его рта вырвался аромат виски и дешёвого рома, констебль еле удержался, чтобы не поморщиться.                - Сестёр нашёл я. Отозвался он, ноги его переплетались - они лежали рядом друг с другом. Там на пригорке - махнул он рукой в сторону видневшийся за пыльным стеклом улице - там их и обнаружил. Я испугался, тогда мне померещилось, что-то прошелестело подле меня и звук такой заунывный. Делился он событиями, оказавших на него потрясение.                - А вы случайно были не в таком состояние? Уязвил его Даниель.                - Нет, ну что вы - его язык заплетался - быть такого не могло. Это точно я вам говорю, колдунья была.                - Колдунья? Это совершила колдунья? Констебль взглянул в затуманившиеся глаза перед ним стоящего Джима.                - Ух, она была это, боимся мы её. Хоть день один не пройдёт, она  попрекнёт нас. Чувствую, что зло так и тянется за ней. И при свете дня она ходит, значит сила её не смертна.                - Джим, сегодня ты выпил излишне. Резонно покачал головой хозяин трактира.                - Ты не указывай, мне, Джон. Будто сам не видишь, что она творит!                - Но это ещё не доказывает, что она ведьма. Ты ещё скажи, что на костре её спалить надо! Вскричал от негодования Джон, в опьяневшее лицо своего посетителя, тот качнувшись в сторону ответил - а я про такое и не говорю.                - Так и молчи, если врёшь! Прикрикнул на него тот.                - Постойте - попытался остановить нарастающий спор Даниель, таких драк в трактирах Честерауна, ему доставалось изрядное количество, и он уже предчувствуя ссору, мог остановить заранее её - не надо, постойте, мистер...                - Мистер Морц. Отозвался Джим, польщённый не свойственным ему обращением.                - Прошу вас, прекратить бессмысленный спор и объяснить мне, хотя бы попытаться объяснить, кто такая та самая ведьма, о которой вы говорите. Успокаивающе произнёс Даниель.                В ответ от стола стоящего около окна, донёсся недовольный возглас – как будто сам её не знаешь!                Даниель тотчас обернулся в сторону дерзившего. Им оказался накаченный мужчина, напоминавшего сейчас разъярённого быка, так же, как и на главной площади, он завернул рукава своей рубахи, так, что молодому констеблю открылась груда мускул, и жесткие мозолистые ладони. Который тот продемонстрировал Даниелю, дотягиваясь к стоявшей поодаль его тарелки с куском прожаренного мяса и овощами. Морц пододвинул к себе тарелку, взяв в могучие руки хрупкие кухонные принадлежности и отрезал кусок запечённого успевшего остыть мяса - вы сами видели её. Отозвался он ещё один раз - её никто недолюбливает.                - Потому что колдует она - крикнула на весь зал охрипшим голосом полная женщина, в своё время остановившего своего друга от нападения на констебля.                - Вы имеете в виду Люси Раинлэд? Осторожно переспросил крестьянский доводы, Даниель.                - Её. Подтвердили все единогласно, Джон, словно в оправдание всплеснул руками, словно говоря, ничего не поделаешь, на то они и деревенский люд.                Даниель попрощавшись со всеми, и поблагодарив за высказанную им помощь, хотя она была совсем, незначительной, вышел из таверны, и направился в сторону гостиницы Томсана и его жены.                Погода разбушевалась не на шутку, ветер завывал на поворотах, рисуя в воображении злых волков, воющих на луну, и все эти видения олицетворялись с нечистью, с той о которой в поселениях ходили легенды. Педагоги, преподающие в академии, упоминали о крестьянском простодушии, и слабом складе ума, тех, кто отрицает науки и общедоступные истинны. Необразованные, вечно хмурые жители Диарбура, казалось, были загнаны в ловушку времени и девятнадцатый век, с познаниями других языков, бальным танцами и чудесными мгновения путешествиях на кораблях дальнего плавания, оставался ещё сумрачным прошлом, и легенды, здесь играли не малую роль. Даниель тоже любил послушать страшные истории, но предпочитал он выслушивать их не перед ночью, а вечером, особенно на семейных обедах. Его отец знал так много интересного, что невольно маленький Даниель, ощущал нестерпимый восторг, и восхищение, и в то же время благоверный трепет, к сидящему за одним столом с ним человеком, повидавшем так много и знающим разные языки и науки. Кто он был на самом деле, для мальчика, уже выросшего и окрепшего, по этот день оставалось необъяснимой загадкой? Отец никогда не говорил о своей работе, рассказывал любознательные истории и научные истинны, но ни одним словом не говорил о своём прошлом. И сейчас в холодные печальные моменты своей жизни в Диарбуре, Даниель ощущал, что понимает и вспоминает рассказы отца. Те страшные детские истории о колдунах и волхвов, о превращениях и исцелениях, неужели он тогда знал, что потом станет следователем, и спустя десяток лет встретится с теми же явлениями, о которых упоминал его отец. Ведьма в здешних краях, это абсурд. А то, что жители Диарбура обвиняют во всём ни в чём неповинную Люси Раинлэд, звучит уже несколько странным. Чего этим хотят добиться жители полузабытого города, Даниель не знал, но чувствовал, что разгадка, запечатанная за семью печатями, храниться, где-то здесь, затаившаяся среди серых булыжников мостовой, и потемневший от пройденных лет черепицы домов, она рвётся наружу. Он ощутил, сильный порыв ветра, норовившего унести его вместе с собой, и поторопился к дому Фернуаров.               
                Глава 3.
Даниель дожидался прихода  молодой девушки. У молодого констебля ещё оставалось время, до прихода Люси. И он даже пожалел, что не назначил встречу сам, ибо предполагал, что понятия об интеллигентности в таких местах, как Диарбур распространяются редко. Он час терпеливо выжидал, попытавшись увлечься чтением скучной местной газеты. Но вскоре пролистав её обнаружил, что никакой полезной информацией та не обладает, и в основном в ней рассказывается о климате в городе и подготовке к местному празднику. Даниель даже был несколько озадачен, заметив в своей комнате новый выпуск газеты. Газета незаметно лежала на письменном столе, привлекая внимание следователя, лёгким перешёптыванием своих страниц на разыгравшемся ветру в тот вечер. Как потом оказалось, газету занесла хозяйка дома, её крестница подрабатывала разносчицей газет, а в городах, сотни напечатанных день ото дня номеров особым успехом не пользовались, вот и отдавала она их своим родственникам задаром, ибо никто не покупал их.                Он припомнил ещё раз хозяйку гостиницы, это произошло невольно, но в памяти отчётливо всплыло её лицо и дикие шрамы, оставившие невероятные следы на её лице. За весь этот день он не удосужился её спросить о том, кто наносил эти удары саблей или ножом, Даниель был сконфужен предстоящим с миссис Фернуар разговором, тем, что придётся объясняться с ней, и той придётся вспоминать ее прошлое, вдребезги разбитое ударами клинка. Он вспоминал учителей в академии, суровых и требовательных, объяснявшим своим ученикам, что в их работе должны отсутствовать все уважаемые и дорого ценимые обществом манеры, пунктуальность и чужое мнение. Он должен был бы тотчас озадачить немолодую Жаклин заданным ей вопросом, но вот Даниель представил огорчение на её лице. Кожа на её лице не успела зажить, следовательно, произошедшие с ней было не так давно, либо порезы произошли в давнем прошлом, но нанесены были глубоко, так что заставляли каждое утро, прикасаясь к своему лицу, вспоминать о них. Об использование шпаги, говорила тонкая ширина шрамов и длительность пореза, не будь то кухонной нож или сабля, дело обстояло куда иначе. Даниелю припоминались уроки анатомии, и объяснения о уликах, обнаружить которых помогут разные мелкие детали, не будь которых, констебль не смог бы раскрыть начатое им дело. И тогда, два года назад, был уверен Даниель, констебль, приехавший сюда, особыми знаниями не отличался. А он, поклялся сам себе, что раскроет это дело, обросшее в Диарбуре невероятными подробностями, схожими с появлением ведьмы, которая, кстати, должна была скоро наведаться к нему. До прихода Люси оставался час. Даниель взял газету, и присел на кровать, раскрыв ту на первой странице, потом перевернул её, третью и четвёртую, он пролистал всю местную газету и был крайне поражён тому, что писали в ней. Просматривая скучные заголовки статей в газете, он не заметил ни одного крупного дела или задержания в городе. И через несколько страниц, он убедился, что преступность в этом городе отсутствует, и Диарбур спокойный город, неправдоподобно спокойный. Он попросил у Софии номера газеты за прошлую неделю, не сомневаясь в том, что они имеются. Его предположения подтвердились, и Даниель принялся за чтение.                К шести часам вечера он обнаружил, что его голова трещит, а строчки расплываются перед глазами. Даниель прочитал и про ферму подвозившего его до Диарбура, Гарольда и его жены, про затопления дома на главной площади, и даже за безынициативность при открытии приюта для бездомных в городе. Он прочитал о безжалостности двух мальчишек, которые целый день гонялись по городу за бедной дворовой кошкой. Прочитал про грозящее половодье следующей весной и о прогнившей из-за обильных проливных дождей крыше  дома старушке Ветсен живший в соседствующим с Диарбуром городе.                Даниель схватился за голову и отложил газету в сторону. С него достаточно. Он недоумевал, как города, не только Диарбур но и его окрестности, могут жить такой убаюкивающей мирной и сладкой жизнью. Тут не происходили убийства, тут не происходили даже кражи. Ему приходили на ум слова молодой внучки мистера Раинлэда "здесь каждый знает друг друга в лицо", поэтому ли? Возможно, но как это проверить. Взять выпуски, прошедшего года. Он не сомневался увидеть в них тоже самое. Даниель просмотрел выпуски местной газеты за август и июль, и ничего не обнаружил там, кроме ненужной ему излишней повседневной информации.                Даниель кинул последнюю газету в сторону. Казалось, уже вся комната пропиталась дешёвой типографической краской, и взглянув на свои пальцы, Даниель не сомневаясь увидеть то, что ожидал, обнаружил их в чёрной краске. Он спустился вниз, вымыл руки, а потом сложив никому ненужные газеты на край стола, снова сел на кровать. Стрелки часов в гостиной, проходя мимо них в очередной раз, застыли на половине назначенного времени и по неумолимому взгляду Даниеля, не собирались двигаться дальше. Даниель, не сомневался, что девушка опоздает на встречу, он привык к чужим опозданиям, и это для него составляло привычное дело. Он лишь мог удивляться самому себе, переменам, произошедшим в его мыслях. Он сам себе не мог объяснить, отчего дожидается эту девушку. Чтобы отыскать убийцу? Несомненно. Преступник должен получить наказание за совершенное им преступление. Но только ли из-за этого?                На улице разбушевалась непогода. И под вечер, безжалостный рассвирепевший ветер подбрасывал в воздух преграды на своём пути и вместе с листьями, бумагами и картонными обёртками мчался вдаль, запутывая свои следы среди домов, стоявших друг напротив друга, петляя по извилистым улочкам старого города и заглядывая в давно пустующие дома на окраине города. Он прогуливался вдоль реки, вызывая лёгкую рябь на её поверхности, и вновь возвращался в город, продолжая свою незаконченную игру.                В уютную и теплую гостиную зашла молчаливая София, и с опаской взглянув на ожидавшего прихода своей гостьи констебля, взяла в руки оторванную от большого полотна узорчатую тряпку и принялась намывать старый паркет. Движения её были точны до мелочей, она поворачивалась, когда это было нужно, не делала резких шагов и выполняла уже, известную ей работу. Чёрные волосы взбились в пучок на затылке, она с некоторой сдержанностью взглянула в глаза Даниеля, мучившегося принятием очередного решения. Он размышлял о том, помочь ей или нет. Если хозяева дома застанут его за поблажками горничной и помощью слуге, их мнение раз и навсегда изменится к его персоне, а не помочь он ей не мог. Её труд вызывал в нём жалость, ко всему прочему она была ровесницей Люси и он озадаченный представил, как обе молодых девушки стояли бы рядом и увидел огромную границу, отделяющих их. Он невольно зажмурился. И подошёл к Софии, отбирая из шершавых рук Софии, половую тряпку. Та с удивлением глядела на него - я же...                - Ответьте, мне лучше ответ на один из моих вопросов. Перебил её Даниель, склонившийся над ведром с водой.                - Осторожнее - предостерегла его София - не испачкайте манжеты, ведь потом тяжело отмыть их будет.                - Это, я знаю получше Вас. Правильно ли я думаю, что вы считаете меня полным бездарем? Отжимая тряпку, спрашивал у стоявшей в полной озадаченности горничной, дознаватель.                - Что вы! Поспешила ответить она - нет, нет, я...                - Не судите о человеке, не узнав его. Например, не каждый констебль, занимается исключительно своими прямыми обязанностями, бывают и такие, которые воспринимают себя в качестве благородных рыцарей. Он с ловкостью протирал полы в прихожей, и служанка могла лишь дивиться его мастерству.                - Вы удивляете меня с каждым разом - зарумянив щёки, произнесла отдыхавшая в то время горничная.                - Отчего же мне вас не изумлять? Вы скажите мне, вот о чём, тут по Диарбуру разные слухи разносятся, да и пройдя по улицам города много чего услышишь. Скажите мне правду, только прошу вас, не врите мне. Сейчас в доме нет, миссис Фернуар, я бы хотел спросить вас о её...                Она замерла в замешательстве, переросшего в испуг. София хотела ещё раз подивиться ловкости молодого констебля в домашней уборке, но заданный им вопрос сбил её с толку. Она прижала руки к груди, словно молясь в церкви, взглянула в потолок.                Пол поблёскивал, закончивший работу Даниель, бросил грязную тряпку в ведро с водой. Манжеты были чисты, в чём он и не сомневался. Техника, да и каждое движение было им давно отработано. В такой работе он долгими вечерами заставал мать, и при этом, каждый раз он упрекал себя в том, что они не имеют такого большого дома, какой есть у их хозяев, и живописного сада. Он часто спрашивал себя, маленького мальчика, за что некоторые наслаждаются богатством своих упокоившихся родственников, а другие горбатят спины, в надежде заполучить звонкую монету в кармане. Даниель попытался встретиться с девушкой взглядом, чтобы определить, какие чувства борются в ней сейчас, но это не удалось, та отвела взгляд, покачав то ли от безнадёжности, то ли от смущения или незнания головой.                С её губ слетели слова - не скажу точно, что привелось увидеть миссис Фернуар. Она поведала о той истории, приказав мне молчать.                - Но я прошу вас. Начал Даниель, сведения ему были необходимы.                - Я не знаю - мучилась девушка, решая, что ответить ему.                - Вы поможете следствию, разве будет вам приятно носить камень на шее, а так вы поможете в расследование убийства Маргарет и Коры Фокс. Уговаривал он её.                - Миссис Фернуар, будучи маленькой девочкой пошла к реке по грибы. Прежде по берегам много грибов росло. Пора грибная была. Я тогда у них не работала, а служанка бывшая в больницу слегла, старенькая уже была - досадно говорила она - там же и скончалась позже. А миссис Фернуар и её родителям предстоял приём своих гостей. И "Торжество урожая" должно было состояться. Вот она и пошла за грибами. А там, на неё напали, и она запомнила только лишь отблески шпаги на своём лице.                Даниель внутренне ощутил небольшую победу. Он не ошибся, и его версия оказалась вполне правдоподобной, он похвалил служанку за ответ - спасибо София, а знаешь ли, ещё, что либо?                Та замкнулась, вновь прижав руки к груди - я не знаю, ничего о той истории. Она заметила отблеск шпаги и инициалы на ней. Это мне и рассказала, года три назад. Вспоминала она.                - Инициалы были на шпаге? Обратился Даниель с последним вопросом к уже собиравшейся уходить горничной. Та взяла в руки ведро - именно, так. Подтвердила она.                София вышла из комнаты, а Даниель не смог скрыть лёгкую улыбку на своих устах. Ему оставалось теперь поговорить только с миссис Фернуар и сравнить её ответ с ответом её горничной. И если те сходятся, то Фернуары, выпадают из списка подозреваемых. Он взглянул на нежные ладони своих рук и снова представилась ему трудная работа её матери и рассказы в тесной комнате на ночь отца.                Даниель в отчаянии посмотрел на часы. Без пяти шесть. "Наверное, она опоздает. Как положено всем девушкам" - заметил он. Но ошибся, позабыв о характере этой девушки, или вовсе не знав его, Даниель был приятно удивлён, когда в дверь постучали. И встав тотчас с кресла, открыв дверь, он встретился с Люси Раинлэр.                Поздоровавшись с Даниель, они вместе прошли в ему комнату и Люси присев на стул стала ожидать каких-либо действий со стороны следователя. Тот в свою очередь извлёк из письменного ящика стола старинные рукописи и аккуратно положил их стопкой на столешницу подле с выпусками местной газеты. Девушка то ли с удивлением, то ли с осуждением посмотрела на стопки на столе, и сняв с руки перчатку, кончиками пальцев дотронулась до шершавой газетной бумаги, дочка библиотека не скрывая своего недовольства, поморщилась, а потом провела подушечками пальцев по плохо пропечатанным заголовкам в газете и повернувшись к Даниелю, устало вздохнула - всё ещё не научились печатать газеты. Она снова надела перчатку - а это огромный минус в работе издательств и печатных домов.                - Что вы этим хотите сказать? Обратился к ней, не очень разбирающийся в теме книгопечатания, Даниель.                - Ах, да тоже, что и любой человек. Вам доводилось видеть обложки солидных издательств? Любого дорогого лондонского издания. К примеру ,спортивный журнал или женский журнал мод, приходилось? В надежде обратилась она к нему.                Даниель согласился с ней. Ему приходилось видеть и даже трогать дорогие журналы. Он щупал гладкие белоснежные листы, и не крадущийся, хорошо пропечатанный шрифт. Журналы отличались в цене, и цена их была несомненно завышена, по сравнению с простенькими газетами, но они того стоили, чтобы взяв их в руки, ощущался трепетный шёпот страниц и чёткие картины.                - Журналы стоят дороже газет, верно? А отчего же, ответь мне на этот вопрос? Оттого, что они солидные, хорошо иллюстрированные с ровным написанием текста, которого можно разобрать, от бумаги не пахнет дешёвой краской, руки не так пачкаются. В чём же тогда разница? Спрашивала она саму себя, заботливо беря в руки в одну из газет - у тех издательств больше денег. А знаете, почему у них больше денег? Потому что их журналы продаются, скупаются, как шоколадные яйца во время пасхальных ярмарок. Они красивые, элегантные, такие же, как их владельцы. Газеты же бедны, информация в них исчерпывающая. И они продаются для бедняков, которым и без шершавых газетных страниц, хватает хлопот. Газетные издания, боятся рискнуть. Малоизвестные они, так же, как и их разорившиеся создатели, они чахнут этим днём. Но если бы один раз они рискнули, и продали бы по дешёвой цене, газеты с элегантной обложкой, и информация бы в них разнообразилась, и краску бы печатную они завезли новую, то граждане раскупили всех, до единого. Тогда все расходы возместились бы, и не было затрат. Они получили бы больше прибыли. И так разбогатели бы, и стали масштабнее бы тех дорогих зажиточных журналов, но риск, это не их имя. Они бояться полностью разориться, но иногда надо рисковать - рассуждала она - и после риска, будет успех, он будет гарантирован им. Но основатели этой газеты, безумцы, они тратят свои последние средства на мелочи, и деньги, поступающие к ним, мелкие монетки, вы смогли обнаружить ценную информацию в этих газетах? Кистью руки она помахала над стопкой ненужных бумаг. Даниель, крайне поражённый её мудрым высказыванием, вспомнил в голове, уже как последние время не исчезающие мысли о происхождение Люси, о её магических способностях. Он припомнил жалкую компанию таверны, полупьяные голоса и поморщился от отвращения. Как мог их язык повернуться только сказать смутную ложь, о честном и разбирающемся во многом человеке.                Жители Диарбура, уже многие годы оставались запуганными зверьками, ни к чему не приспособленными, и человек стоящий выше них, возбуждал в мстительных сердцах, лишь недоверие и открытую вражду.                Даниель протянул девушке некоторые из бумаг, достав из ящика и присел напротив неё. Люси с любознательностью перебрала листы, пробежалась взглядом по тексту, потом отложила их и принялась за другие бумаги. Она попросила у Даниеля чистый лист и перо, и проворно орудия им, макая в изящную чернильницу, принесённую Софией, быстро писала на недавно чистом листе необъяснимые и покрытые мраком для Даниеля знаки, тот же с возросшим любопытством вглядывался в написания, и ничего не мог разобрать.                Девушка чуть засучила оборку рукава на правой руке, и Даниелю открылось бледное запястье, тонкое и прекрасное, гостья писала строчку за строчкой, а когда лист был полностью исписан и перечёркнут в нескольких местах, она отвернула рукав и надела кожаные перчатки, подала констеблю исписанный лист. Даниель внимательно взглянул на непонятные ему значки, внизу которых было чётко выведено чернилами "тот кто знает суть всего, он поймёт и нас с тобой".                - Что это? Изумлённо взглянул он на неё, работа у Люси заняла не больше получаса, она поднялась со своего места и настороженно обдумывая, а потом всё же решив, приблизилась к молодому констеблю, вытянула из его рук листок, указательный палец обтянутый бордовой кожей ткнула в одну из строк. Она произнесла, какую-то фразу на неизвестным Даниелю языки, прочла небольшой отрывок и указала на перевод внизу страницы.                - Это смесь двух языков. Латинского и древнегреческого. Буквы и слоги спутаны между собой. Расшифровка на самом деле проста, но такие письма читать не рекомендуется. Ведь это язык является...                Она не успела договорить, глаза Даниеля расширились, а рот приоткрылся, он прошептал, возвращая лист в свои руки - не может быть.                - Да, но исключить я ничего не могу. Такой способ использовался раньше при написание ведьмина языка. Рассказывала Люси.                - Или языка заклятий ведьм. Но, где же это нашёл тот мальчишка, кто прибыл с ней в город? Он задавал вопросы, адресованные самому себе вслух, ибо не мог скрыть удовольствия и блаженства, страха и испуга, поочередно накрывавших его. Вот, это настоящее дело. Учителя, которые легкомысленно относились к языку ведьм, и уже не верующие в потусторонние явления и смутно упоминая о разных обязанностях следователя в подобных ситуациях, теперь они удивяться. И их изумлению не будет конца. Прошлое померкнет, они будут хвалить Даниеля раскрывшего блестящее дело, и о магии, о той, в которую никто теперь уже не верит, они вспомнят о ней. Но получается  тогда, что сёстры Фокс, обнаружили нечто, и из-за этого открытия они распрощались со своей жизнью. Даниеля интересовал вопрос, он поклялся самому себе, что отправит запрос насчёт местожительства погибших, и выяснит кем числились они, кто был их отец, и чем занимались они сами. Это первое что нужно было сделать ему будучи в Честерауне, выяснить и имена сестёр, и их горевавших родителей, имя и фамилию констебля, раньше занимающегося тем делом, и ещё много чего, он же тогда ликовал об открытие нового дела, и о своей поездке в далёкий Диарбур. Он был счастлив расследовать преступление самостоятельно, без помощи старших по службе, Даниель забыл тогда обо всём другом, и радовался предвкушению той загадки, которую ему предстоит раскрыть. Он радовался подобно мальчишки, находящегося в предвкушении рождественской ночи или хэлуина, и серьёзное расследование, вызывало в Дениеле бурю эмоций.                Люси помогла раскрыть одну из тайн, и теперь на ум ему всплывали новые вопросы. Он поблагодарил Люси, и попрощавшись с ней, а заодно выяснив состояние здоровья почтенного Гарольда Раинлэда и услышав неутешительный ответ, пожелал здоровья заведующему городской библиотекой, и спустившись вниз и отыскав на первом этаже Томсана, попросил ещё листов бумаги, а тот, что-то недовольно проворчав сунул ему пару листов и Даниель вновь скрылся за дверью своей комнаты.                Он писал письмо долго, подбирая нужные фразы и обороты слов, а объяснив свои будущие намерения, сложил его два раза и запечатав его в конверт вышел из гостиницы. На улице было уже темно, в окнах домов горели огни. И тёплый свет отражался на каменной брусчатке, приманивая дознавателя своим мягким растворяющимся в наступившей ночи блеском. Даниелю захотелось вернуться обратно домой, но зная то, что почтовый дилижанс, по праву редкостный в здешних краях отправляется всегда с раннего утра, развозя письма в разных направлениях, молодой человек неохотно пересёк главную улицу и зашагал в сторону почты.                Презрительным взглядом он обвёл закрытые двери таверны и погашённый в доме её хозяина свет, он прошагал ещё немного и услышал пьяный, заплетающийся возглас. Он ускорил шаг, из-за сгущающейся темноты и наступающего вместе с ней тумана, трудно было, что-либо разглядеть. К тому же улицы Диарбуры были пусты, и их чистота и редкостная малолюдность настораживала Даниеля. По дороге ему не встретился ни один человек, и для него привыкшего к манящим огням Честерауна и вечному крику с улиц и звону бьющийся посуды, танцев и вечернего веселья, здешнее затишье было в новизну. Констебль, оглянувшись по сторонам, ускорил шаг, но ему всё ещё казалось, что еле разборчивый, но до боли знакомый ему голос, раздаётся где-то в стороне.               

                Глава 4.
Обычно убийство в крупном городе вызывает мало шума. Разве, что знающие умершего человека, люди скорбят об утрате, но остальным не известно о случившейся смерти, и они продолжают жить спокойно и размеренно, в их жизни ничего не меняется. Но по-другому дело  обстоит в маленьких городках. В тех посёлках, окна одного дома смотрят в окна напротив, а улочки узкие и неказистые, вечно петляющие среди старых домов. Там редко случаются преступления, ибо каждый из жителей таких городов знают друг друга в лицо, а если и случаются, то пропажей становится чья-то овца, а убийцей фермерских отборных курочек является злодейка лиса. Но, разумеется, таких преступников, животных и не искали. Люди здесь жили в доброте и мире, или старались показать друг другу, как счастливы они видеть одни и те же лица, идущие тебе на встречу каждое утро, или коллегу по работе.                И про Диарбур никто не вспомнил бы, если два года тому назад, не случилась ужасная трагедия. Это был поистине невероятный случай. Впервые в городе, на ноги была поднята полиция, существование которой в последние время было бестолковым и необязательным, когда в окрестностях Диарбура обнаружили трупы сестёр Коры Джейн и Маргарэт Фокс. И тогда бледный и незаметный город дал о себе знать. Колокола в местной церкви зазвенели в честь скорби к погибшим, а полиция не знала, какую брать версию за основу данного злодеяния. Люди в городе стали настороженнее и опасливее друг другу. Ибо тогда каждый из них подозревал соседа своего. Но вскоре всё успокоилось, страх развеялся, и город зажил по-прежнему. Теперь отчего-то о нём вспомнили вновь, ибо несколько дней тому назад разносчик газет парнишка Герел Люк, отыскал на берегу реки посылку, да так ловко спрятанную, что сам изумился тому, как долго пролежала она с той давней поры. Сегодня колокола в церкви прозвенят вновь. За окнами гостиницы, приглушённые голоса на улице, судачили о чём-то. Они мешали Даниелю спать. Веки закрывались сами собой, он поудобнее подкладывал под голову подушку, но голоса, теперь сливающиеся в один надоедливый писк, будили его. Но вот дремота снова понемногу начала окутывать его, унося в страну грёз, как в дверь постучали. И стук этот был надрывистым и громким, встревоженным и окончательно сгоняющим с молодого дознавателя остатки сна. Даниель поднялся с постели и сладко зевнув, и протерев тыльной стороной руки глаза, моментально собрался, и одевшись открыл дверь. На пороге его номера предстала взволнованная миссис Фернуар. Лицо женщины было перепуганным, подобно в лихорадке, дрожали кисти её рук. Она плотно сжимала в руках кружевные перчатки, а пряди волосы, выбившиеся из пучка, падали на глаза.                - Мистер Тейронт - её голос звучал глухо, отрывисто - случилось непредвиденное, случилось горе. Её глаза заливали слёзы. Она шаталась из стороны в сторону и готова была упасть перед раскрытой дверью.                - Что случилось, миссис Фернуар? Кратко спросил он у неё.                - Убийство - проревела она, её голос надрывался - убийство. Прошептала она, распрямляя скривившиеся кончики пальцев. Она достала из кармана своего платья накрахмаленный носовой платок, и предалась горю, а Даниель не медлив отстранил её и побежал по лестнице вниз, уже чувствуя беду.                За входной дверью ревели разъярённые голоса, возгласы возмущения и крики сопереживания доносились снаружи. Даниель, глубоко вдохнув в себя застоявшийся воздух в прихожей, открыл дверь, встретившись взглядом с толпой людей, окруживших его дом. Крестьяне, фермера и ремесленники, лавочники и пряхи, собрались перед гостиницей. От них веяло землёй и сыростью, тем же, чем олицетворялся Диарбур. Их угнетённые хмурые лица, теперь были переполнены страхом. Наивным детским кошмаром. Женщины в первом ряду ревели, заливаясь горькими слезами. Окутанная серой шалью, скривившаяся в полпогибели незнакомка вздрагивала от потока своих слёз. Около неё, опираясь на руки двух крепких мужчин, пыталась держаться на ногах горестная пожилая женщина, черты лица которой присутствовали и в облике горевавший с ней рядом. Люди, окружившие дом, кричали и требовали объяснения со стороны Даниеля. Им нужно было подавить свой страх, свою боязнь, но сами они, не осознавая истинных своих желаний, надрывались от возгласов, окружая ступени гостиницы, а пожилой человек, с облезшим портфелем в руках, пытался их разогнать. Это был маленький коренастый мужчина, с поседевшими бакенбардами и лысиной на затылке. В отличие от общества, окружившего со всех сторон дом, в котором находился констебль, он был одет с зеленоватый мундир, и тёмные, тщательно выглаженные на коленях брюки. Даниель не догадывался, какая должность у этого человека, но по нему можно было сразу понять, что тот не из простого сословия и в его крови была смешанная и знатная голубая кровь. Только вот сейчас он был не так уж богат, и в обязанности его входила разгонять местные потасовки, он тщетно пытался пробиться к лестнице, чтобы поговорить с только, что вышедшим следователем. Но его голос заглушали и перекрикивали, и он не смог обратиться к Даниелю, пока тот сам не подбежал впопыхах к нему и не обратился - что случилось?                Сначала на его вопрос ответила звенящая толпа, люди кричали то поодиночке, но вот их голос слился воедино, образуя одно громкое слово - убийство - кричал крестьянский народ.                - Смерть.                - Беда приключилась. Слышалось из дальних рядов.                Когда толпа успокоилась, то пожилой человек, в окружение толпы скованно протянул Даниелю руку, представляясь - секретарь мэра Диарбура мистера Дола Стекфанна Вийфорда, Александр Кох.                - Очень приятно, Даниель Тейронт. Представился констебль, сдерживая в себя в рукопожатие, ибо его толкали со всех сторон, толпа глумилась над ним, толкая со всех сторон, выкрикивая призывы к какому-либо действию, она сама боялась, что-либо предпринять.                - Приятного тут мало - резонно заметил секретарь мэра - убийство произошло, пошли отсюда скорее. Иначе нас задавят. Обращался он к нему, как подчинённому, приказывая следовать за ним. Растерянный Даниель повиновался. В этот момент, он не знал, какие-либо действия ему стоит предпринимать саму. К тому же всё происходящие спросонок, казалось ему великим абсурдом или утренней дремотой, от которой невозможно избавиться. Он сдержался, чтобы не зевнуть в лицо, выскочившему ему на пути мужчине в поношенной рубахе. Тот был не брит, и от него расходился запах дешёвого лавочного табака, а с рук исходил аромат земли, от обработки которой, возможно его и оторвали соседи, новость которым сообщили другие и так, весь Диарбур всполошился. Мужчина не думал уходить, он выкрикнул в лицо Даниелю - что делать нам! Что нам делать?                Он также как и остальные был растерян. Он повторил свой вопрос ещё один раз. Даниель попытавшийся, собраться с мыслями и не сморозить глупость в подобной ситуации, прислонившись пальцами к разгорячённой голове. Мысли в ней разбегались в беспорядке. Даниель сдержанно и умиротворяющие ответил - мне будет лучше, если вы, уважаемые жители Диарбура, разойдетесь по своим домам или займётесь вашими прерванными хлопотами. Так вы окажете услугу и следствию и себе.                От его спокойных слов, жители расступились, пропуская Даниеля вперёд к секретарю мэра. Даниель оглядывал толпу, тех, кто собрался здесь. Он присматривался к их лицам, не осознавая того, кого именно ищет в этой толпе. Но вот Даниель вспомнил, что забыл спросить самое важное и сейчас необходимое для него у Александра Коха. Он не успел выяснить имени убитого, к телу которого его и вели. И руки его вздрогнули, он не заметил в крестьянской толпе Люси, и это настораживало его. Девушка вышла вчера достаточно поздно из гостиницы Фернуаров, не может же приключиться так, что случилось несчастье именно с ней. Сердце Даниеля невольно сжалось, он сам того не мог объяснить, но страх переполнял его. И вот он уже вливался в толпу таких же, испуганных людей, окружающих его со всех сторон. Людей до сих пор верящих в чудеса, в потусторонние действия и явления. Им стоит опасаться своих же мыслей и бежать от своих дум, но они предпочитают судачить о ведьмах и колдунах, необычных явлениях, им хочется попугать свою душу.                Он искал в толпе Люси, пытался отыскать внучку старого библиотекаря, но все его попытки заканчивались ни чем. Даниель вместе со своим провожатым прошли улицу Главный площади, прошли по другой, народ уже начинал расходиться, а потом спустились к берегу реки, туда, где Даниель не успел еще побывать. К ним присоединилось ещё несколько человек. Лица всех выражали строгость и почтительность к их должности, и Даниель чувствовал, как гордыня переполняет всех этих людей и каждый из них гордиться своей должностью в этом городе. Возможно, они были самыми известными гражданами в Диарбуре, и их чтили все в городе, но самому Даниелю было некомфортно в их компании. Окружавшие его люди, предпочитали молчать, лишь Александр Кох на полпути обмолвился - тело обнаружили сегодня с утра, и после того момента, мы без вашего дозволения не решались его перетащить.                - Правильно, что не пытались. Отвечал Даниель.                Он со своими спутниками достигли кромки воды. Там, где уже начиналась водная гладь и медленно течение, неглубокой речушки, резко меняло своё направление, на обмытом водой берегу, поросшим засохшей травой, столпились люди. Туда же подошли и Даниель и его сопровождающие. По склону берега они спустились вниз, и подошли к окружившим тело людям. Ими оказались трое пожилых мужчин и один молодой человек в элегантном дорогом костюме. Все они стояли поодаль от лежащего на земле погибшего. Его же Даниель узнал сразу, и сердце его успокоилось и больше не вылетало из груди, однако теперь предстояло ещё одно расследование, ибо на земле лежал бездыханный Джим Морц.  Даниель подошёл ближе к телу, присел на корточки около него и пристальным взглядом обвёл тело, ещё раз убеждая самого себя, что на нём не отмечены следы ножа или пули. Земля вокруг усопшего Джима не была в крови, а сама поза Морца была расслабленной и непринуждённой. Глаза закрыты, на лице застыла лёгкая ухмылка.                Даниель почувствовал на себе пронзающие взгляды окруживших его людей. Они требовали от него ответа, но что он мог сделать. Даниель не когда прежде не расследовавший убийства, сейчас был в крайне затруднительном положении, ибо не знал, как поступить дальше, какое решение предпринять. Нужно было искать улики, следы или какие-либо вещи убийцы, которые тот нечаянно обронил. Но трава была стоптана, а никаких вещей на месте преступления не было, только ведро с водой и самодельные две удочки, чьи поплавки были окунуты в воду, и их норовило унести течение.                Мужчины и молодой человек, окружившие следователя, наблюдали за каждым действием. И именно сейчас Даниель ощутил, как ему действительно плохо, что ноги его подкашиваются. И он норовил упасть рядом с уже лежавшим Джимом Морцом. Его лицо пробрала жгучая ирония от того, что он, констебль Даниель Тейронт не в силах вымолвить не слова. Он может только вглядываться в посиневшую кожу погибшего, и даже опасается прикоснуться к его руке.                Даниель почувствовал, что тошнота подступает к его горлу, и прикрыв рот рукой, в задумчивости оглядывал теперь уже неподвижного Джима Морца. Вот, чего он хотел. Он хотел расследования и безупречно раскрытого своего первого настоящего дела. Даниель хотел сговоров, лжи и погонь, вынесения честного приговора. Он мечтал прослыть в Честерауне известным сыщиком, теперь же он находился в крайне затруднительном положении. Даниель видел с себя со стороны, растерянного молодого следователя на берегу реки, склонившимся над трупом усопшего и теперь не знающего, что делать.                Он в первый раз видел мертвеца. Он представлял и грядущие поминки, и плакальщиц, его несчастных родственниц, и родителей. Он впервые склонился над мёртвым человеком, чьё лицо было переполнено блаженством и спокойствием. И один вывод, который мог выдвинуть следователь, это то, что Джим не мучился умирая. И если его не застрелили, то подсыпали яд. Но яд, какой бы он не был, начинает действовать внутри тела, парализуя его. И от даже незамедлительной боли, длящийся не менее минуты, человек скривился бы от боли. Его лицо выражало бы неприязнь, боль и мучения.                Губы же Джима Морца застыли в ухмылке или даже улыбке. Возможно, Морц был чему-то рад, или счастлив происходящим. Тогда на него могло подействовать снотворное, ведь его передозировка может привести к гибели. Но кто Джиму его подсыпал? Хозяин таверны, родная мать или сестра. Жена, если она у него была. Никто бы не пошёл на такое, тем более аптеки в Диарбуре не было, да и лекарства были дорогие. Получается, на него подействовало, что-то другое? Но, что именно?                Даниелю хотелось достать из кармана плаща, платок, чтобы им прикрыть нос и рот, а заодно и глаза. Ему захотелось в Честераун, в его скромную комнату на чердаке дома, захотелось прийти на своё прежние место работы, пообщаться с более опытными друзьями и отправиться на мелкую кражу или драку двух не поделивших что-либо людей на улице. Он отчётливо помнил, как его не хотели отпускать в Диарбур, сомневаясь в его способностях. А молодой упорный констебль хотел всем всё доказать. Теперь же он был в замешательстве, а кучка людей окруживших его, жаждала ответов.                - Там ведро и удочки. Удочки в воде, их вынуть? Прервал тишину секретарь мэра.                - Да - не сразу очнувшись от глубоких мыслей, сказал Даниель - вы вызвали за погибшим повозку?                - Да, мой конюх скоро прибудет сюда - раздался звонкий и дружелюбный голос, среди остальных звучавших по-детски отзывчиво и бодро.                Даниель развернулся к длинноволосому юноше, волосы которого были собранны в крохотную косичку доходившему до спины. Он в отличие от других мужчин был одет элегантно и модно. А взгляд был любопытствующий, ещё совсем мальчишеский. Он протянул Даниелю свою тонкую бледную руку, и оценивающим взглядом провёл по костюму следователя, представившись ему - меня зовут Дол Стекфанн Вийфорд. И я мэр Диарбура. Скромно прибавил ко всему сказанному, он.                Поразившийся Даниель, сначала молчал, не зная, что ответить ему. Он принимал за мэра другого человека, и представлял его пожилым, или хорошего телосложения, умного и проворного, проницательного, того, кто смог бы рассказать ему о жизни этого города, ибо поведал уже многие события в нём. Однако удача, сегодня не сопутствовала Даниелю, и поздоровавшись с Вийфордом, он представился.                Молодой человек согнулся над телом Морца, и отогнул кисти его руки, Даниель сдержался от движения прикрыть рот ладонью, мэр же города дотронулся пальцем до незначительного рубца на ладони Джима и спросил - как вы думаете, что это могло бы быть? Этот рубец я обнаружил, когда приехал сюда с моими людьми.                Даниель присмотрелся к рубцу и не обнадёживающе ответил - скорее всего, рубец нанесённый крючком от удочки. От такого он умереть уж точно не мог.                - Как странно - произнёс Дол, внимательно оглядывая тело - очень странно, что этот человек погиб именно этой ночью.                - Почему, странно? Вставал с земли, Даниель, всматриваясь в лицо Дола, тот пожал плечами - я знаю Морца. У меня вечно бывали с ним конфликты...                - Конфликты? Насторожился Даниель, Дол махнул рукой, приподняв брови - вы думаете...?                - Нет-нет, что вы! Поспешил его заверить Даниель, то что мэр смог убить здорового крепко сложенного мужчину, Даниель изрядно сомневался. Сие было недопустимо во всех случаях, ибо мэр был слишком хилым для такого события.                - У меня с ним были конфликты - поднимаясь из низины продолжил Вийфорд - но я в своей жизни никогда даже не с кем не дрался, не то чтобы... Джим всячески оскорблял меня, говорил, что я попросту не умею обращаться с деньгами, уму не постижимо! Он просил установить его на должность секретаря, но я естественно отказывал.                - Секретаря? Поразился Даниель, радостно замечая в голове, что они смогли отойти от усопшего.                - Именно так, да, что тут удивительного, Джим был секретарём моего отца, десять лет тому назад, а может и меньше. Только вот потом он запил, загулял, и - Дол сморщил нос - стал совсем не управляемым, словно из ума выжил. Отец уволил его взял на должность Александра, он работает у нас до сих пор. После смерти отца ничего не изменилось. Печально прибавил он, садясь в свой дилижанс и приглашая Даниеля проследовать за ним.                - Садитесь, зачем вам мёрзнуть в этот отвратительный день. Я слышал, вы хотели повидаться со мной? Не так ли? Прислонившись спиной к бархатной спинке сидения, спрашивал его болезненным голосом юноша.                - Да, хотел. Был рад уехать с места преступления Даниель - а повозка приедет...                - Мой кучер отвезёт его тело домой. А потом вы уже будете решать, что дальше делать. Говорил правду он.                - Да, конечно. Согласился Даниель.                Карета выехала с берега реки и двинулась в центр города, толпа людей расходилась по домам, дилижанс проехав по извилистым улочкам, въехал на главную площадь города, и по удивлению и даже небольшому разочарованию Даниеля, миновал главную площадь, напротив него сидящий мэр города пояснил - мы поедем ко мне домой, там будет проще разговаривать, я ведь думаю, вы хотите опросить не только меня но и моих родных.                - Да, вы правильно поняли, ведь вы присутствовали при открытии посылки.                - Увы, нет - желчно усмехнулся тот - при открытии посылки присутствовал Герел Люк и никто другой. А вот он уже отнёс её мистеру  Раинлэду и мне.                Даниель про себе иронично усмехнулся. Такого поворота событий он вполне ожидал. Все люди любопытные, а некоторые чересчур, и теперь он не сомневался, что в этом городе есть единственный человек, от которого он может получить максимальное количество информации для дальнейшего проведения следствия и этим человеком, несомненно, являлся Герел Люк.                Карета подъехала к трёхэтажному дому, Вийфорд отворил дверцу дилижанса, выходя из него, Даниель, спрыгнув со ступеней, осмотрелся. Дом мэра, он уже видел, и ранее предполагал, кому именно тот принадлежит, теперь же его сомнения улетучились. И каменистый старинный дом, с высоким парадным крыльцом и новыми решётками на окнах напоминал ему древний замок в одной из отдалённых провинций. Постройка возвышалась над ним, предавая себе свирепости и какой-то небывалое уверенности в мощи той, хозяин дома тем временем поднявшись на крыльцо отдавал приказ кучеру, и дилижанс, сдвинувшись с места отправился в положенном ему направлении, а Вийфорд, так же громогласно подозвал к себе Даниеля.                Парадная дверь дома распахнулась перед гостем. И Даниель следом за Долом Стекфанном вошёл в дом, на пороге которого пришедших ожидала хорошо одетая прислуга, поздоровавшись с хозяином дома и прибывшим, скрылась из глаз за одной из резных дверей. Сняв верхнюю одежду, Даниель проследовал за Вийфордом в гостиную, где пришедших ожидали две девушки и пожилая женщина, греющаяся в кресле качалке подле горящего камина. Обстановка в особняке, как заметил Даниель была роскошной и буржуазной, как в дорогих салонах, или на приёмах у светских людей. Он ожидал увидеть дом мэра более скромным, однако колорит разнообразных оттенков на висящих на стенах полотнах и старинная фурнитура, изумляла его, и в голове промелькнула шальная мысль, того, что деньги принадлежащие городу, уплывают в собственную казну мэра, нежели на улучшение условий захолустного местечка.                Но собственное мнение, Даниель предпочёл не высказывать вслух, сочтя это слишком не вежливым по отношению к этим людям, он приблизился к пожилой женщине и окружившим её двум дочерям, одна из которых присела на краешек стула и пододвинувшись к матери, прилежно вышивала узор на ткани, а та указывая на допущенные дочерью ошибки, вглядывалась через круглые стёкла очков на работу девушки. Вторая же юная леди сидела на пуфе за фортепьяно и воспроизводила чудесную композицию одного из великих композиторов.                Заметив молодого констебля, девушка перестала играть, а её сестра и пожилая женщина обернулись к нему. Даниель, приблизившись к ним, поздоровался и произнёс своё имя и должность. Дряхлая пожилая рука коснулась ладони Даниеля, и пожала её со всей силы. Женщина не встала из кресла-качалки, продолжая сидеть в ней, произнеся своё имя, объяснила некоторые характеристики её болезни суставов, и тягость в передвижении. Две остальные же девушки, по правилам хорошего тона встали и представили свои имена, присаживаясь за стол. Обе они были очень похожи друг на друга, и Даниелю в один момент показалось, что он видеть два одинаковых лица перед собой. Но вот иллюзия исчезла, и он заметил, что девушки несколько различимы, а представившись ему, он выяснил, что одна из них, называемая Дэллой, старшая сестра, а по соседству сидящая с ней Фона, младшая. Брат их, Дол Стекфанн сел напротив Даниеля, и стал ожидать вопросов последующих с его стороны.                Даниель размышлявший о захоронении Морца и предстоящей отправки на вскрытие, спохватился, и сдержавшись, чтобы не зевнуть, обратился с первым вопросом. Брат с сёстрами, не раздумывая, отвечали на вопросы, и как собственно смог установить Даниель, отвечали правдиво, ничего не скрывая. Зачастую их речь дополняли возгласы их матери, и так они описывали случившееся двух прошедших лет.                Из слов Дола Стекфанна и остальных членов его семьи становилось ясно, только одно, что по сложившемуся единогласному мнению в здешних краях, жители Диарбура продолжали беспрестанно верить в потусторонние силы. Девушки и брат, считавшие мнение бывавшие в народе, несуразным, однако тоже придерживались той стороны людей, считавших, что в смертях двух сестёр бытует что-то нечистое. Но вот, что именно Даниель так и понять не мог. Он старался не верить слухам, но всё большие доказательств сводились к тому, что убийство Фокс не из простых. Дол поведал ему о заключениях приезжавшего в город констебля два года тому назад. Тот, по словам четы Вийфорд, уехал в крайнем нервном расстройстве, и больше не заявлялся на землю Диарбура. Он так и не смог раскрыть дело, хотя некоторые выводы смог сделать. Одним из них, являлся тот, что обе сестры не были отравлены, но отчего погибли они он так и не смог объяснить. Констебль уехал из города ни с чем, не считая душевного расстройство, и как утверждала матушка Хелен, приговаривая молитву, тот твердил о лесном доме, который спрятан в местном лесу и необычной силе того. Он твердил о нём свои последние деньки, а вскоре, по словам Дола скончался в больнице Честерауна. Судьба того следователя была печальной. И такого же поворота событий для себя Даниель не желал. Он пожалел не раз, что прибыл в Диарбур, и за разговором с хозяевами дома, вспомнил все народные мудрые английские пословицы, а том поступке, который он совершил. Он помнил слова своего начальства, что если тот не справиться со своим делом или осознает, что оно безнадёжно и раскрыть его ему не по зубам, сможет смело вернуться в город и продолжить нести мирную службу на просторах Честерауна. Даниель так же представлял свой недавний визит к покойнику, и лишь ухмылялся, своей трусости и боязливости. Ему хотелось повернуть время вспять и, когда на пороге его дома несколько дней назад, появился бы промокший старик с резной тростью и прикрывавшим его голову плаще, он не увидел бы его, ибо просто не открыл дверь.                Даниелю вспомнились вчерашние занятия лингвистикой с Люси, и их общее открытие о забытом и утерянном языке ведьм, слияние двух мощных культур в далёком прошлом, объединение понятий и знаний. И все слова, каждая строчка в тех записях, означали часть заклинания, и если таковое было, ему следовало его перевести. Хотя, Даниель ещё надеялся и верил свято, что эта шифровка использована в передачи какого-либо письма, он начинал сомневаться в своих же собственных идеях, ощущая, как его спину покрывают мурашки, и хочет провалиться в сон, лишь бы не прикасаться и не расследовать это дело.                Он задал Вийфордам ещё несколько вопросов, из которых выяснилось, что те особо не общались с погибшими сёстрами. Маргарет Джейн, по далёким воспоминаниям Дола, занималась лингвистикой и была причастна к научным работам и документациям. Возраста её никто из присутствующих не помнил, и только Фона осмелилась предположить, что почившей было чуть больше двадцати пяти. Младшей сестрой была Кора, хотя разница в их возрасте была несущественной и еле заметной, возможно два или три года. Обе женщины интересовались фольклором, местными обрядами и традициями . В Диарбуре у них родственников не было, и жили они, как уже было известно Даниелю в гостинице Фернуаров. По рассказанной Маргарет Вийфорду истории, она приехала собирать научный материал о северном крае, о традициях и легендах. Кора приехала вместе с сестрой, ссылаясь на то, что она будет помогать ей. Они поладили с местными жителями, и хоть их знания и семейные традиции противоречили жизни Диарбурцев, они отыскали общий язык. Одна из легенд их заинтересовала больше всего, и они решили остаться в городе на дополнительный срок. Сёстры стали замкнутыми и больше не с кем уже не пытались наладить связи, а потом их тела обнаружили на берегу реки. Что, по мнению семьи мэра, было странным совпадением с произошедшим сегодняшним утром.                И если тела обнаружены в разных местах, то какое-то совпадение здесь безусловно было, и Даниель в этом не сомневался.  О сегодняшнем происшествии и о коробке с записями, Вийфорды говорили уже не так подробно, сомневаясь в своих же собственных словах, отвечали неохотно и зачастую молчали на поставленные Даниелем вопросы.                - Как вы думаете, кто недолюбливал Морца? Задал очередной вопрос, оставшийся без ответа, Даниель.                Семья долго думала. Первой осмелилась предположить Элла – понимаете, его недолюбливали все.                - Да - согласился с сестрой, брат - он был очень скверный человек. Скрытный и злобный.                - Однако, мне вчера так не показалось - заметил Даниель, припоминая разговорчивость Джима в таверне - я был вчера трактире, он мне повествовал о местной ведьме.                - О, какой вздор! Ужаснулась Фона - подумать только. Она сдвинула бровки - как его пьяный язык осмелился сказать такое!                Матушка Хелен с укоризной посмотрела на дочку.                - Моя сестра говорит резонно, и как она считает о возгласах Джима, то это правда. В таверне Лэйкарна ещё и не такое услышишь. По мне, всё это глупости и новые легенды. Люди пугают сами же себя, ибо старые легенды кажутся не такими опасными.                - Местные легенды, а много ли их? Уточнил Даниель.                - Достаточно, мистер Тейронт. Одна из них самая известная, о восстании на землях этих крестьян. Отвечала старшая сестра.                - О восстание крестьян, вот как. Задумался Даниель - что же в ней описывается?                На мгновение в комнате воцарилось молчание. Длилось оно не долго, но казалось, что время остановилось, пока первым не решился заговорить Дол.                - Именно этой легендой интересовалась Маргарет Джейн Фокс и её сестра. Сказал твёрдо он.                - О чём же эта легенда?                - О несчастной любви, предательстве и верности. Томно вздохнув, ответила Фона - все девушки нашего города, уважают её, и ценят каждое слово, хоть какой страшный смысл и не несла в себе бы эта история.                - Какой же в ней смысл?                - Дурной. Любовь двух сословий населения. Династии и рода крестьянского. Вздор. Строго оборвала мечтательные реплики младшей сестры, Элла.                - Но всё же, если можно, позвольте мне узнать о содержание той легенды. Настойчиво потребовал Даниель у семьи мэра. Вийфорды переглянулись, посмотреть на удивлённые лица друг друга.                - Я честно и не помню с чего она начиналась. Призналась Хелен Вийфорд, качавшаяся в кресле.                - Мама, позволь мне тогда рассказать ту историю мистеру Тейронту - поднялась со стула Фона и повернулась к недовольной матери.                - Хорошо, рассказывай. Согласилась она – всё равно это не переменит, моего решения, всё о чём судачат фермерские дочки на базарах, чушь. Уступила она своей дочери в принятие решения.                Девушка вышла на мгновения из комнаты, а возвратилась в помещение уже с крохотной записной книжкой в руках. Она села на своё место, поправив спадавшую на лицо прядь тёмных волос, открыла кожаную обложку, разжала корешок книги. Её родственники с изумлении наблюдали за движениями своей дочери и сестры, поражаясь её действиям.                – Неужели ты перенесла устное произведение на бумагу? Недовольно хмыкнула Элла, вглядываясь в ровные строчки текста.                - Почему же сёстрам Фокс можно было записывать фольклор, а мне нет? Негодующе обратилась она к брату, сестре и поодаль сидящей матери и положив томик на стол, принялась читать, написанные ранее ей строчки.                - Шестьсот лет тому назад, а может и больше, проживал один барон. Был он небедным человеком, знатным. И должен был по воле своего отца, и прадедов своих жениться на родовитой девушке, голубой крови. Но только не хотел этого барон, противился воле отцу. И когда тот умер, барон так и остался холост, а невесту свою, что отец подбирал ему тщательно, не признал он, так как не любил её, и объяснение это было слишком просто, чтобы крестьяне смогли поверить ему. И унаследовать после барона отцовский дом должен был брат его младший - читала выразительно Фона - он надеялся разбогатеть ещё пуще, чем отец, но не знал он цену деньгам, и так и не смог взять поместье себе, так как девушка ослепительной красоты, пришла к его старшему брату. Стала жаловаться она, что урожай нынче слабый пошёл, и нужно уменьшить налоги на крестьянское жильё, ибо была она сама простолюдинкой. Никогда не видела, девушка та своего барона, с детства у родного очага любила сидеть и вышивать, на гуляньях и праздниках не присутствовала, и не замечал её барон, а она не созерцала и его. Тогда, с первого взгляда, оба их сердца забились в один такт, быстрее, и легче. Он не мог отвести от неё глаз, рыжеволосая девушка в простом ситцевом платье и тёплой меховой накидке смогла растопить его охладевшую душу, и осознал барон, что не видел девушки прекраснее её. А она содрогалась от счастья, ведь именно в этот день, она поняла, что по-настоящему влюблена.                Восседая в бархатном кресле, с золотой каймой, барон спросил её - как твоё имя?                - Монна, сэр - прошептала она, не сводя с него глаз - улыбаясь чему-то прекрасному и восхитительному, прочитывала строчку за строчкой девушка - её длинные яркие пряди волос прикрывали её бледный лоб, а тонкие брови грациозно изогнуты, а глаза у неё были чистые и прекрасные. И понял барон, что прежде никогда он не встречал таких светлых глаз, такого осознанного взора. Эта девушка не имела и капли дворянской крови, она стояла выше всего этого, под сводами лучезарного дворца в поношенном платье и отцовской накидке.                - А, как вас зовут? Обратилась она к нему, и барон удивился дерзости этой девушки, но не разгневался на неё, сердце его утопало в любви к ней.                - Меня зовут Сэм Черэйст. А ты разве не знаешь имя своего барона? Постарался задать этот вопрос мягче, по обращению к ней. Но девушка не испугалась его, даже наоборот стала разговорчивее - я не хожу на деревенские праздники, сэр. И я не гуляю на Рождество, по территории ваших земель, сэр. И я, сэр, никогда вас, сэр, не видела раньше, а я если бы видела, то... Она запнулась. Её щёки вспыхнули огненным румянцем, и она стала ещё прелестнее, как никогда. И Сэму стало неловко, за её обращение к нему, за упомянутое между словами "сэр", он не потерпел бы, чтобы эта девушка обратилась так к нему, но правила, установленные этикетом былых времён, не позволяли ему этого сделать. И ему пришлось смириться, с той пропастью разделяющей их.                Он испугался в тот момент, что это может быть концом их диалога, а затем он не встретит больше её, никогда. Он так не боялся не на охоте, при столкновении с крупным зверем, не на проводившихся турнирах. Он понял, что сейчас Монна может уйти, и так закончится эта короткая история зарождающийся в их сердцах любви, так и не получив своего продолжения. Но Монна не убежала прочь, она осталась. И бывала после этого, часто с ним...                - Как можно было написать такое произведения, это же...Элла не знала, какие слова подобрать. Младшая сестра потупилась - на самом деле не я писала его.            - А кто же?                - Я дочитаю дальше, но не скажу вам ответа на этот вопрос. Серьёзно ответила она и перевернув лист, продолжила - она любила его всем сердцем, он же мог пожертвовать жизнью своей ради неё. И встречались они по вечерам около берегов развилистой реки, на опушке леса, и проведя ночь вдвоем, расходились. Крестьяне не знали об их связи, они и не догадывались о ней, а если бы узнали, то Монну бы настигли проклятия, а Сэма отлучили от правления отцовскими землями.                Они хотели сбежать отсюда, умчаться туда, где к их любви отнесутся с пониманием, но у них не было возможности, а пропасть между ними становилась всё больше. И виною всему было время.                Песочные часы, отчитывали минуту за минутой, и разница в их возрасте, была всему преградой. Он был старше её на тридцать лет и был знатным бароном, а она была дочкой мельника, и не имела за спиной никакого приданного. Но время не мешало им быть вместе, но с каждым днём, минутой и секундой Монна ощущала, что скоро настанет конец.                Они не смогут так жить, и рано или поздно последует крестьянский бунт и ссора Сэма с его братьями и сестрой, и тогда она принесет боль и страдания и своему возлюбленному и самой себе.                Влюблённые не смогут прожить долго и счастливо, и умереть в один день, ведь смерть настигнет Сэма раньше. Или одной ночью, её хлипкий домик распадётся от дуновения ветра, или от поджога, и тогда она осознает, что здесь ей не место. В одну ночь, она призналась ему, и речь её была короткой, но захватывающей и многозначащей.                " - Ты слышал, что они говорят обо мне? О том, что я снимаю сглаз и разную хворь. Что я спасла во время прошлой непогоды, нашу корову, так как я заранее  предчувствовала беду. Ты думаешь это не правда - её голос начинал надрываться - услышишь же правду. Они все не ошибаются, это я лгу".                Он долго успокаивал её, зная, что теперь не избежать беды. Никто не поверит Монне в её доброту и занятие целительством, все осудят её, даже не успев разобраться, что произошло на самом деле. И тогда уже, их любовь войдёт в историю, как самая трагичная.                " - Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди - твердил он ей в ту ночь".                " - Не говори так, а то смерть настигнет меня, от отцовского ножа. Я не вытерплю всего этого, я так хочу быть с тобой, и если ты  будешь страдать по моей вине, то я буду страдать вместе с тобой - шептала она, крепче обнимая его. Её тело дрожало от утренней росы, бледный свет солнца показывался из-за горизонта, зарождался день, настало время их прощания"                " - И неужели, нельзя ничего придумать нам, Монна. А если так, то мы умрём вместе - он встал с земли и с горечью в глазах, посмотрел в сторону солнечного света".                Тогда Монна уже знала, что предпримет. Она помнила один старинный рецепт, он не использовался никогда, и никто не пробовал его изготовить. Была лишь запись с названием и ингредиентами, входящими в его состав. Она была уверена, что будет первой, кто испробует его на себе, и тогда выпив его и Сэм, их жизнь станет блаженной...                Девушка захлопнула записную книгу, на её глазах проявились слёзы.                - Миссис Вийфорд, не уж то вы написали всё это сами? Не поверил Даниель, девушка сквозь слёзы печали, произнесла - нет, это не я. Это рассказ я обнаружила у одной девушки нашего городка.                -  У девушка из Диарбура? Не поверил её словам Даниель. Он даже не знал, кто бы это мог быть.                - Этот рассказ, я нашла у миссис Раинлэд. Сознавалась девушка.                - У миссис Раинлэд. Не поверил Даниель.                - Да, он был написан в журнале, она как раз читала его, я прочитала тоже. Вместе с ней. Признавалась девушка.                - Какой кошмар. Какая провокация. Размещать такую чушь в журналах, это же легенда, городская легенда - подумать не могу, кто посмел её отослать туда. Дивилась миссис Вийфорд.                - Существует ли у этого рассказа конец? Перебил возгласы негодования, Даниель.                -  Он ещё не напечатан, а выйдет только в следующем выписке журнал, через месяц - заунывно повторяла она - миссис Раинлэд сказала, что потом возможно даст, мне его почитать. Но просила никому не говорить. Никому. Отчаянно произносила она.                - Она ведь знала, что мы тебя будем ругать. Говорила поучительно Хелен Вийфорд, отложив шитьё в сторону.                - Я её просила никому не рассказывать, о том, что мне интересен стал тот журнал. Мне так понравился тот рассказ, что я переписала его в тетрадь, и ждала следующей части истории, а потом...                - Откуда же у неё столько денег, чтобы покупать такие журналы! Выяснить бы кто, сочиняет такие вот провокационные романы. Какой же молодой человек интересуется всем этим? Удивлялась Хелен.                - А может быть, это написала женщина? Осторожно задала вопрос Фона.                -  Женщина? Тогда это ещё большая провокация милая, ведь сколько раз я тебя учила, что женщина, образованная правильная женщина, должна не заниматься такими мужскими делами. Художество и письмо, мужские занятия. Наставительно ответила она своей дочери.                - Но, что же тогда остаётся женщине?                - Быть хозяйкой дома, поддерживать в нём тепло и радушие. Ласково повторяла она.                Фона презрительно поморщилась. Ей ближе было мнение Люси Раинлэд.                - Вы случайно не помните конец этой легенды? Обратился Даниель к собравшимся, пытаясь разрешить семейный спор.                - Не помним. Я приучала своих детей, не интересоваться подобными произведениями. Разочарованно ответила Хелен Вийфорд. Фона потупила взгляд - мистер Тейронт, там всё закончилось печально. Каков конец не помню, знаю только, что им не суждено было быть вместе.                Даниель собирался уже уходить, Дол Стекфанн встал, чтобы проводить его до двери, напомнив при этом следователю, чтобы тот приходил на завтрашнее "Торжество урожая". Вийфорда приглашали его к себе на приём, после шествия и танцев, и вечер спраздновать вместе.                Даниель шёл по дороге. Погода по-прежнему была пасмурной. Вчерашний день, продолжал казаться необыкновенной сказкой. И Даниель мечтал о возращении солнца, о тёплых игривых лучах. Но видимо вчерашний день был исключением, и циклоны наведывалась часто к Диарбуру, непогода окружала его, так же, как и различные мысли и доводы окружили Даниеля в этот день. Он был растерян, не зная, какое решение предпринять дальше. Общение с семьёй мэра ещё больше сбило его с верного пути, и занесло его в непроходимые дебри, из которых новичку было трудно выбраться. Даниель выяснил много нового, но оно заставило взглянуть на произошедшее с другой стороны. Журналы, которые читала Люси, интересуясь древними легендами и её способности к разгадке языка проклятий, делали взрывоопасную смесь. И не будь Даниель добродушен к миссис Раинлэд, и на месте его оказался бы другой следователь, то он бы тотчас отправил её за решётку. Обвинений в её сторону было много. Начиная от слов граждан города "ведьма", и кончая знаниями древнего тайного языка, известного лишь немногим и упомянутого преподавателями в академии.                Нужно было наведаться к родственникам погибшего, но сейчас они, скорее всего, пребывали в горестных страданиях, и не смогли бы точно отвечать на заданные им вопросы. Адрес Раинлэдов он не знал, хотя и норовил пойти именно к ним, но его забывчивость давала о себе знать. И он жалел, что вчера не уточнил место проживания её и её деда у Люси. Он знал, только одного человека, которому в данный момент не плохо бы было наведаться, да заодно и познакомиться с ним самим. Им оказался Герел Люк, из-за которого собственно и началась эта история.               
Глава 5.
Даниель миновал пару кварталов и подошёл к увитому виноградником дому. Листья его пожелтели и поредели, оставшиеся из них беспомощно трепетали на ветру, предчувствуя, свою скорую кончину. Холодная осень вступала в полноправные обязанности. И ледяной ветер дул в спину Даниелю. Он прошёл мимо лавки глиняных горшков старика По, и взойдя на крыльцо дома четы Люк, постучал несколько раз в простую непрочную дверь.                Ему не открыли сразу, Даниель постоял на улице несколько минут, отметив тем самым, что на окнах первого этажа в доме не расставлены решётки. И поразившись такой доверчивости и бесстрашию проживающих здесь людей,  он облокотился на перила пристроенной к дому узкой террасы, на которой можно было едва ли развернуться.                Дверь с опаской распахнулась, и показался мальчик в серых заштопанных штанах и в белым верхом, поверх небрежно наброшен кожаный жакет. Мальчик, ожидал его на пороге, вопросительно осматривая пришедшего. Взгляд был его настороженным недоуменным, сам же мальчик был лет двенадцати, с тонким носом, и загорелой за лето кожей. Под правым глазом светился синяк, кожа была припухшей, на щеке ссадина, взгляд нагловатый, губы сжаты в одну линию. Обут он на босу ногу в дешёвые башмаки, которые велики ему на два размера.                - Вы Герел Люк? Обратился, впрочем, не сомневаясь в имени и фамилии своего собеседника, Даниель.                - Да, а к чему такие обращения? Усмехнулся он, внимательно рассматривая нарядную одежду Даниеля, и всматриваясь в стертые мысы своих башмаков.                - Меня зовут Даниель Тейронт, я констебль, служу в Честерауне, приехал в Диарбур по поручению. В такой же вежливой форме объяснил он к нему.                - Ясно - желчно произнёс тот - значит это вы из-за меня сюда прибыли? Уточнил Герел.                - Можно сказать, что так. Это ты нашёл посылку на берегу реки?                - Я, а что-то не так? Огромными жалостливыми глазами посмотрел он на него.                - Нет - отвечал он, продолжая стоять на пороге дома. Очевидно, мальчишка, не намеривался его впускать. Он опасался чего-то, и вёл себя с Даниелем осторожно, и скрытно. Молодой констебль, попытался из-за всех сил улыбнуться на его неприветливость, предложив - поможете мне?                - А собственно, что надо? Спросил крестьянский сын.                - Вы укажите мне на берегу то место, где обнаружили посылку, а я, в свою очередь вознагражу вас. Доставал он из-за пазухи кожаный кошелек, намереваясь протянуть Люку купюру. Глаза того жадно заблестели, но он ещё продолжал раздумывать, помогать ли пришедшему следователю или ссылаясь на детский неразумный возраст, отвертеться от предстоящего пути к берегу реки.                - Держите, это вам - заискивающе вежливым тоном беседовал с ним констебль, решив, что без денег, Герел вряд ли решиться на помощь следствию. Вежливые манеры польстили самолюбие того, и мальчик, улыбнувшись ему в ответ, взял в руки купюру и быстро сунул её в карман брюк, его лицо светилось улыбкой.                - Так поможете мне?                - Идёмте - выходил из дома Герел, запирая дверь на ключ, и убирая его под коврик расстеленный перед дверью.                Даниель невольно улыбнулся, заметив несмышленость этого мальчишки, который вовсе не переживал за сохранность своего дома. Он, взглянув на изумленного следователя, нехотя признался, буркнув себе под нос - в доме-то всё равно красть нечего.                Он был прав. Кроме опрятного вида, и ухоженного сада, внутри дом был пуст, стоило только взглянуть на наряд Герела, на его лёгкую одежку, как становилось понятна вся сущность проживания его семьи. Даниель зачастую поражался таким семьям, их воли, дерзости и силы выживания. И хотя чета Люк не имела за спиной ни гроша, эти люди цеплялись за последние свои сбережения, и ухватывались за любую работу. Им важно было уцелеть и суметь остаться в этом доме, и городе. Даниель вспоминал себя, своих родителей. Простых, таких же, как и семья Люк. И то, с какой внутренней силой, его мать успела работать на нескольких работах, а отец приходя домой, успевал ему ещё рассказать и историю на ночь. Оба они и мать и отец, копили на его учёбу, желая хорошего будущего своему сыну. Их семья не имела собственного жилья, они жили в одной из комнат для гостей в доме хозяйки его матери, женщины строгой и деспотичной. Но часто к ней приезжали гости, на торжества, праздники и дни рождения. И тогда Тейронты уходили на задний двор, и ютились там, в небольшом пристроенном к конюшне домике. Отец пересчитывал накопленные ими средства, а мать горько вздыхала и плакала, от нехватки денег, от их образа жизни, она хотела иного. И однажды все переменилось. Нынче маленький Даниель отчётливо всё помнил, только вот воспоминания были эти ужасные, режущие, как остриё ножа, тело, разрезающего его насквозь, проникая в самую глубь подсознание, и оседая в ней, как оседает пепел, на остатках догоревшего дома, седой пепел, уносящий с собой все воспоминания прошлого.                Герел с заинтересованностью посмотрел в задумчивое лицо следователя, и громко обратился к нему, спрашивая развязно - что-либо случилось?                - Нет-нет - прижал вплотную ладонь к макушке, Даниель, силясь, чтобы не закричать от подступающей боли. Мальчик в растерянности посмотрел на него и сжал рукой купюру в кармане, предупредив Даниеля – по мне всё это из-за нечистой силы происходит.                - Что это? Не понял Даниель, скрипя зубами от боли воспоминаний.                - Боль в голове, или пояснице. Я читал, что есть травы разные, лепестки одних из них помогают справиться с одной хворью, корни особых высушенных растений с другими. Каждый элемент того мира, прекрасен по-своему. И это мир тайн - рассказывал мальчик, прочитанное в книге - я коплю деньги на книги, каждый месяц отец ездит продавать поделки в Честераун, знаете этот город?                - Я приехал оттуда. Пояснял Даниель.                - Правда? Так вот вы знаете большой книжный магазин на пересечении двух улиц, названия я их не помню к сожалению, но там находится книжная лавка. И вот я покупаю книги в ней, красивые нарядные книги, они подобно куклам на прилавке игрушечного магазина. Родители не разделяют моё увлечение, а я интересуюсь медициной, и древними способами лечения. В книге так же упоминалось о старых способах наведения хвори на человека ведьмой. Так вот моя матушка, прочитав это, обезумела, сказав, что миссис Раинлэд, именно та, о которой упоминается в книге.                - Чем же она ей не угодила? Сворачивая в строну к реке, спрашивал Даниель, ощущая, что в этом городе Люси не то, что недолюбливают, её свирепо ненавидят, вопрос только в том, за что с ней так обращаются.                - Не знаю, возможно, она приняла такое решение, после того, как я ей поведал о доме в лесу. Признался он.                - О, каком ещё, доме в лесу? Насторожился тотчас Даниель, новая информация была ему необходима.                - Он не в лесу, то есть на опушке леса. Там никто не живёт – добавил, опасаясь выговора со стороны констебля, Герел - он пуст. Я раньше его не замечал, ибо все мы, жители Диарбура, привыкли ходить в соседней город известной и проверенной нам тропой, а ту дорожку, что сворачивает влево, проклятой считают. Ибо по слухам, там ведьма жила раньше, та, что барона прикончила.                - Какая ведьма, и какой барон?                - Из легенды, разве вы не слышали. Удивлялся Герел, Даниель тотчас вспоминал рассказанную им совсем недавно повесть Фионы, которую та обнаружила в журнале Люси Раинлэд. И снова упоминания о ней. Даже семья мэра этого города, не лестно отзывается о ней, но поверить в то, что эта обаятельная девушка он не мог поверить, в академии не призывали верить в колдовство и магию, хотя иногда преподаватели и не исключали её присутствия в том или ином преступление. Позабыв о не очень приятном прошлом, где в колдовстве обвинялись совершенно невинные люди, а колдуны оставались скрытными за маской лжи, убеждая констеблей в своей непричастности к крамоле.                - Слышал, что у неё плохой конец. Пересказывал слова сестры Вийфорда, Даниель.                - А, как же - злобно усмехался младший Люк - ведьму сожгли, но вот барону, так и не удалось вправить голову.                - То есть...                - То есть околдовала она ему разум, сама невинной притворялась, чтобы злато отнять. Ведь ни одна честная и прилежная крестьянка не могла влюбиться в барона. А тот дом, что находится в лесу, будь он проклят её дом. Его не находили много лет, а я случайно наткнулся на него. Даниель попытался заглянуть мальчику в глаза, тот отворачивал лицо в сторону мирно протекающий реки, гладь которой сияла голубизной.                - Мне кажется, вы говорите не совсем правду? Попытался уточнить Даниель у своего младшего собеседника.                - Да - тяжело вздохнул он - да, я лгу. Признался он - но только от того, что сам боюсь всего происходящего. Я ищу истину, а её не так-то просто отыскать. Я собирал травы, указанные в книге, в тот день отец сильно захворал, я отправился на их поиски, опасаясь за его жизнь. Не знаю я наказуемо совершаемые мною действия, но собирая травы, я забрёл в дебри леса и наткнулся на дом.                - Вы сможете мне его показать? Обратился Даниель к мальчишке. Тот уверенно сжал, недавно выданную им купюру в руке, Тейронт поспешил его заверить - получишь столько же, если доведёшь меня до дома.                Мальчик, довольно улыбнувшись кивнул - не переживайте, доведу. Я эти места хорошо знаю.                Герел остановился на склоне реки, внизу выступал своей кромкой кусочек берега, и находилось совсем неподалёку от места убийства Морца. Течение несло воды на юг, и извилистая река, скрывалась вдали за выступающими ивами, чьи понурые ветви свисали над водой. Мальчик произвольно ткнул пальцем в сторону берега - здесь я и нашёл посылку.                Даниель не замедлив спустился вниз к воде, и прошагав по периметру выступающего берега, внимательно взглянул в мутные воды, те забурлили, и Даниелю на мгновение показалось, что на водной глади, что-то блеснуло, а потом снова скрылось. Констебль нагнулся к кромке воды, и заметил мелкую серебристую рыбёшку, поспешно удаляющуюся от берега.                - Рыбы здесь много - сказал, Герел, очутившийся рядом с ним - я раньше ловил у дальнего берега, там где рыбацкие лодки стоят. А потом местечко это приглядел, и понравилось оно мне так сильно, что уже, как две недели подряд я ходил сюда, а коробку не замечал. Потом смотрю в прошлые выходные, удочка моя, в воду свалилась от ветра разбушевавшегося, и поплавок так и несёт по течению, а удочка хорошая. Я шага два в сторону сделал и споткнулся. Гляжу в земле, что-то зарыто. Я про удочку и позабыл. Откопал находку, та коробкой картонной оказалась и... Герел замешкался, переведя взгляд на ожидавшего ответа  следователя. Тот вопросительно посмотрел на него, мальчик не знал, что ответить, Даниель подбодрил его - рассказывайте, поверьте вас я ни в чем не подозреваю.                Мальчик оглянулся в правую сторону, туда, где раньше он нашёл коробку. Густая трава возвышалась по пояс, и ползучие стебли завядшего вьюнка создавали некую преграду к заветному месту, Герел произнёс - я раскрыл её. Любопытно ведь было. А там записи какие-то и листы, дряхлые такие, а на них каракули. То ли французский, то ли греческий не разберёшь, а помимо всего этого... Мальчик осекся, и прижал ладонь ко рту.                - Что же там, было помимо этого? Требовательно осведомился Даниель, Герел молчал.                - Скажите, это важно.                Мальчик покачал головой, попросив - не надо называть меня на "вы", ведь я, обыкновенный фермерский сын. Что я мог ещё сделать, как не взять их себе? Урожай в этом году скудный, поделки отца никто не покупает. Я же отнёс коробку с письмами библиотекарю, это ему было бы интересно, а я взял себе украшение. Я хотел его продать, а на деньги, пойти в книжную лавку. Мистер Тейронт, разве я поступил плохо? Искренне горевал он.                Даниель не знал, что предпринимать в подобных ситуациях. Он с детства не отличался речами сочуствия, ему было жалко людей, но высказываться он не решался, предпочитая помалкивать, ожидая, когда человек сам успокоится. И если в его молчание, кто-то находил корысть или бездушие, то с этим он ничего не мог поделать. Поэтому, он присел около мальчика, и стал спокойно ожидать, когда он взглянёт на него и расскажет о случившемся во всех подробностях, описав ту находку, которую он припрятал, по всей видимости, у себя дома. Даниель, стараясь не смотреть в сторону мальчика, вглядываясь в гладь реки. Подул северный ветер, своими порывами, он колыхал высохшую пожелтевшую траву, беспокоил воды реки.                Герел развернулся к ошеломлённому Даниелю, печальным голосом произнеся - наверное, мне стоит показать вам украшение?                - Не плохо бы, было. Отозвался Даниель - оно у тебя дома?                - Нет, что вы. Разве мог я хранить его там. Я боюсь, что его украдут, поэтому ношу его с собой. Мальчик отогнул ворот жилета и отогнув карман, вынул из него на свет великолепный кулон болтающийся и звонко позванивая на серебряной цепочке. Даниель встал с земли, Герел последовал его примеру. Констебль аккуратно взял из рук мальчика украшение. Крупный вытесанный  из слоновой кости камень, был украшен мелкой россыпью изумрудов и сапфиров, медальон с большим гранатом посередине, в виде алого света. При пасмурном небе, когда сквозь набежавшие тучи, норовили проникнуть солнечные лучи, он переливался кровавым отблеском, меняя с каждым поворотом свой цвет.                - Он был в коробке? Не веря, переспросил Даниель.                - Да - утвердительно кивнул мальчик - взгляните, там на обратной стороне.                Герел перевернул в ладони Даниеля медальон, и на его обратной выпуклой стороне, отобразилось выгравированные имена, Монна и Сэм. Даниель невольно пошатнулся. Имена были схожи с названиями двух влюблённых из древней легенды, очевидно о том же подумывал и Герел, произнеся - не правда ли странно?                Даниель повертев в руках медальон произнёс - чудеса, да и только. Жаль, что здесь не выгравирован год.                - Завораживающее взгляды украшение. На него наверное можно построить и дом и ферму купить - размышлял Герел, Даниель прошёлся пальцем по поверхности серебряной цепочки, поражаясь мастерски сделанным элементам. Он хотел перекинуть медальон в руке, и ещё раз осмотреть камень в виде алого сердца, как вдруг чудесная вещица выпала из его рук, и медальон покатился к краю берега. Герел и Даниель ужаснувшись попытались поймать его, но было поздно, тот упал в воду и медленно стал погружаться на дно, Люк не раздумывая сунул руку по плечо в воду, пытаясь нащупать на дне заветную находку. Ледяная вода сводила руку, Герел поморщился, но вот негодование на его лице сменилось искренней радостью, он выхватил из воды медальон и отшатнувшись от кромки воды, словно от злейшего врага, он вместе с Дениелем быстрым шагом вскарабкались по отвесному склону наверх, и только на дороге, промокший и замёрзший Герел, разжал кулак. На правой ладони блеснул медальон, он был в порядке, но присмотревшись к нему внимательнее, Даниель и его сопровождающий заметили, что задняя сторона украшения отодвинулась на миллиметр в сторону, и теперь там образовался узкий проём. Герел захотел передать медальон следователю, и тот уже было подставил ладонь, как, что-то звонко упало на землю и блеснуло в последнем луче солнца, скрывшегося за хмурой тучей. Констебль и мальчик нагнулись к земле. Ветер зашелестел листья на дереве, на дороге поднялся слой пыли, и свистящий ветер заглушал голоса Даниеля и Герела, отыскивающих миниатюрную вещицу на земле. Дознаватель щурясь от пыли, норовившей проникнуть в глаза нащупал на земле небольшую фигурку и, поднявшись вместе с Герелом попытались присмотреться к ней. На полусогнутой кисти руки Даниеля, блеснул ключ. Тонкий и совсем небольших размеров, его можно было легко переломить пополам, и Даниель кончиком пальцев прикоснулся к нему. От долгого хранения в медальоне, ключ ничуть не пострадал, наоборот массивное украшение защитило его от влаги и сырости, и не дало ему покрыться ржавчиной.                - Восхитительно - приговаривал Даниель, вертя в ладони ключ.                - Я только нажал на алое сердце, и створка медальона отодвинулась - произносил Герел, изумлённо всматриваясь в их новую находку.                - Ты можешь забрать медальон себе - предложил мальчику, Даниель, тот не веря посмотрел на него, следователь улыбнулся - забирай. Мне понадобиться лишь ключ. А на свою собственную находку, купишь себе, чего захочешь. Ты рассказывал о ней своим родителям?                - Нет - признавался мальчик - я не знал, как они отреагируют, вдруг потребуют отнести в полицию, но если теперь, вы мне разрешаете... То спасибо, я думаю они очень обрадуются! Счастливо произносил мальчик.                Даниель убрал ключ в карман жилета и, застегнув пуговицы на пальто, обратился к Герелу - теперь ты мне покажешь тот дом в лесу, о котором ты упомянул? Взор мальчика поднялся в небо. Непогода сильно разбушевалась и тёмно-синие, седые тучи заволокли солнце, заперев его, под своим мощным слоем и не давая светлым лучам проникнуть на землю.                - Мне кажется, что непогода только усиливается. Был прав он.                Даниель размышлял, как поступить. Сильный ливень, мог начаться в любое время, а зонта он с собой не имел. Рисковать попасть под грозу, и ледяной сентябрьский ливень, шансы были велики, но так же Даниель надеялся, что они успеют вернуться до грозы.                - Мы успеем. Заверил его Даниель - показывай дорогу.                Они двинулись в путь. Скоро Диарбур, со своими однотонными крышами домов и тоскливой сумрачно обстановкой, остался позади, а перед взорами путников открылся бескрайней хвойный лес. Дунул сильный ветер, и запах хвои ударил им в лицо. Высокие деревья, чьи верхушки уходили в небо, окружили Даниеля и мальчика, расстояние между деревьями было настолько мало, что иногда, Даниелю начинало казаться, что Герел завёл его в природный лабиринт. Но спутник констебля, был уверен в своих действиях, он хорошо знал тропу, по которой они шли, и вскоре Даниель и Герел очутились на развилке. Одна тропинка, более протоптанная и широкая, вела в одну сторону, а другая, наполовину заросшая дикой травой и осокой веля в ином направлении. И, как уже не сомневался Даниель, им пришлось пробираться через кустарник, и раскидистый вьюн, стараясь не потерять из виду извилистую тропинку, заворачивающую то в ту, то в другую сторону. Погода тем временем ещё более ухудшилась, и небо покрылось чёрной пеленой. Пару раз, сквозь тёмные тучи, прорезались раскаты молний и тогда небо и лес, на мгновение озарял яркий свет, и серое небо начинало негодовать и грохотало всё чаще, и надрывистее.                Даниель уже пожалел, что не прислушался к словам мальчика, и отправился вместе с ним в лес. Теперь же возвращаться обратно не было смысла, ибо по мнению Герела половину пути они уже прошли.                Тропинка делала повороты в разные стороны, петляя подобно хитрой лисицы, гоняющейся за своей добычей, намереваясь затащить ту в ловушку. Даниель и мальчик петляли сквозь деревья, и следователю уже стало казаться, что они ходят кругами, как извилистая тропа резко повернула вправо и вывела своих путников на просторную поляну.                Деревянный дом, возник перед ними. Прогнившие от дождя стены, слои пыли на стёклах, массивная дверь, потемневшая от времени, и массивная ручка, прибитая к двери, три ступеньки ведущие к двери. Этот дом возник неоткуда, и Даниель поражённый его появлением, не сразу подошёл к нему, долго исследуя его со стороны. Этот дом врос в землю, и каменистый фундамент сливался с землёй. Ставни дома покосились, и выцвели на солнце за долгие годы. Он сохранился чудом, другого объяснения Даниель не предполагал. Но простоять шестьсот лет незамеченным, и выстоять засухи, дожди, грозы и палящее солнце, было настоящим трудом для старинных построек. Из окон и щелей веяло затхлым запахом, который развеялся по всей поляне, и Даниель в нерешительности сделал первый шаг на встречу необъяснимой постройки, а потом приблизился к крыльцу дома, взошёл на его порог, и обернулся. Герел стоял на том же месте, и не собирался подходить ближе к дому. Даниель, жестом поманил его к себе. Мальчик вздрогнул и огляделся по сторонам, словно ощущая, что за ними наблюдают. Но потом, страх его резко развеялся и Герел следом за констеблем подошёл к крыльцу дома, в нерешительности взглянув на пыльную дверную ручку и замочную скважину, кое-как проделанную в массивном дереве.                Даниель вынул из кармана миниатюрный ключ, потом сунул его обратно, осознав, что тот слишком миниатюрен для этой двери. Герел легонько дотронулся до ручки, почувствовав, что дверь не заперта, он непонимающе обратился к следователю, тот прикоснувшись к его плечу, отстранил мальчика в сторону, и вынув револьвер, приоткрыл дверь.                Та противно заскрипев, отворилась, и перед настороженным констеблем и перепуганным подопечным возникла просторная комната, из которой веяло гнилью и сыростью, но к отвратному запаху, приплетался тонкий аромат, напоминающий благоухание роз или других чудесных растений, он доносился изнутри дома, словно приманивая своих путников вступить на порог и пройти вовнутрь.                Даниель зашёл в помещение первым, повелев Герелу не отходить от двери, тот же не послушав констебля, спрятался за его спину и вместе с ним зашёл в лесной дом.                Изнутри комната оказалась не такой большой, как казалось. В углу её, должное место занимала узкая койка поверх которой был накинут заштопанный в нескольких местах матрас, со временем отсыревший и ныне дурно пахнущий, подле него стоял деревянный стол и лавка, поверх которой небрежно набросано покрывало. На столе стоит две, оплавленные свечи, чьи фитили погашены, в подсвечниках скопилась пыль, а на столе разложены два высушенных веника, собранных из разных трав. Напротив двери, высокими стопками до потолка сложены книги в кожаных обложках и рукописи сшитые нитями меж собой. Около книг сушатся связки трав, окутанные пыльной пеленой, рядом на стене, висит полка, с неё спускается узорчатая бахрома посеревшая от пройденных лет в заточении ткань, поверх которой расставлены в алфавитном порядке различные баночки, внизу полки, громоздятся друг на друге несколько коробок. Обстановка в доме не кажется опустевшей, его никто и не покидал, хозяин только вышел на пару минут, а потом исчез, позабыв свой дом и оставив его на веки. Теперь же, Даниель и Герел расхаживали по комнатке, и деревянные половицы скрипели под их ногами.                - Странный дом, странная обстановка, словно дом знахарки... Перебирал в руках банки с неизвестными ему названиями, Даниель.                - Или ведьмы - дополнял его речь, Герел расхаживавший подле двери.                Даниель подошел к столу, повертел в руке сушёные связки трав и кинул их обратно, громогласно чихнув и убрав револьвер в кобуру, приблизился к книгам, лежащим в другом углу, и с интересом стал перебирать глазами их названия. И с прочтением каждой из них, лицо молодого дознавателя менялось.                Герел покинув свой пост, приблизился к констеблю, тем напугав его. Следователь, вздрогнув непонимающе взглянул на него, а потом снова перевёл взгляд на тома в плотных обложках и записи перевязанные лентами. Названия каждого из них, поражало Даниеля, он всё ещё не мог поверить в версию выдвинутую ранее Герелом, но потом мальчик убедил его окончательно, преподнеся к лицу Даниелю коробку, полную посланий на шифрованном языке. Этот же язык использовался и в написание книг и записей, все черновики в доме не имели не одной английской буквы, и следователю приходилось вспоминать учения в академии, и переставляя слога и буквы в нужном порядке, получать то или иное слово. И если латинские изречения он понимал, то знания древнегреческого оставляли желать лучшего. Он с трудом припоминал знания в академии и переводил названия книг и рукописей, Герел же с живой заинтересованностью наблюдал за действиями Даниеля, не отвлекая его, и пытаясь не мешать своим присутствием. Молодой констебль, не сомневавшийся, что любознательный Герел, не мог не заинтересоваться ведьминым языком и древними обрядами, и скорее всего слышал о них, периодически указывая на написанные слова, объясняя их смысл и перевод.                - Зелья любви - уже вскоре сам переводил Герел, тем самым помогая Даниелю окончить его работу.                - Жизнь, после смерти - вертел кожаный том в руках, Даниель и клал на койку.                - Вечная жизнь - прочитывал помощник в стопке книг.                - Исцеление заблудших душ - переводил Даниель вслух, стоя подле Герела.                - Нет, конца без начала - прочитывал название рукописи, молодой констебль.                Все книги и записи, в лесном доме, напоминали обиталище знахарки или ведьмы. Даниелю вспомнилась старая легенда о несчастной любви ведьмы и барона, и он смутно ощущал, что помещение в котором они сейчас находятся, ничто иное, как дом той самой колдуньи или знахарки. Даниель не представлял сколько лет дом не посещали люди, но слои пыли, приобретшего серое покрывало в этом доме, говорило о том, что здесь давно никого не было, а значит, обиталище могли не обнаружить в течение двухсот лет, а то и больше. Дом был окружён лесом, и плотно подступавшие к нему сосны и ели, не давали путнику обнаружить его, извилистая тропинка же, виляла в разные стороны, дополняя непроходимость к воздвигнутой в своё время постройке, а боязнь местных жителей перед древними легендами служила ключевым звеном в этой цепочке совпадений, о которых размышлял Даниель. Дом пустовал, хотя Даниелю казалось, что он замечал следы на тропе ведущий сюда, но возможно, то лишь была иллюзия, и Даниель с Герелом, вскоре покинув дом, на обратном пути не обнаружили никаких следов, лишь размытые лужи, и грязь, и крупные капли дождя, падающие им на голову. Гремела гроза, ревел гром, и раскаты молнии освещали небо. Верхушки деревьев, наклонялись от ветра, и перешёптывания ветра, его свиста, захватывало подолы плаща Даниеля, и норовило унести путников вдаль, оторвав тех от земли. Тучи на небе сгущались, и следователь, взяв Герела за руку, чтобы тот не отставал, бежали среди могучих деревьев, направляясь по извилистой тропе в сторону Диарбура.                Они выбежали из леса, когда вечер вступал в свои права. Дождь продолжал лить, но теперь, когда головы путников, не накрывали хвойные макушки сосен и елей, они почувствовали, что полностью продрогли и промокли, спешили к видневшимся вдали каменистым стенам домов. Гром всё так же ревел, но гроза начинала отступать, и молнии больше не сверкали на небе, Даниель и Герел остановившись на полпути, чтобы отдохнуть и продышаться, поспешили дальше. Волосы полностью промокли, так же, как и одежда, Даниель ощущал, как вода булькает в сапогах, и ледяные капли стекают по лицу. Они больше не останавливались и пробежав по пустынным улочкам города, Даниель распрощавшись с Герелом и проводив взглядом его до дверей дома, в окнах которого уже горел свет, направился к гостинице Томсана Фернуара, теперь уже зашагав спокойнее, тяжело вдыхая и выдыхая влажный воздух на ходу. Он ощущал, как начинало больно стучать в голове, и костяшки пальцев начинали подрагивать на холоде, Даниель прокашлявшись, дошёл до каменистого хмурого здания, чьи невысокие окна с решётками на стёклах первого этажа поглядывали на него. Свет радужно лился изнутри, и Даниель взойдя на порог, припоминая слова кучера, подвозившие его, мысленно повторив обнадеживающее "если, что обращайтесь". Сейчас он, как никогда, хотел уехать из города и забыться. Трудные писки по лесу и нахождение в "ведьмином" домике, сильно сказались на нем. Впереди предстояло ещё так много, и Даниель ощутив, что ему не помешает нынче отдохнуть постучал в дверь Фернуаров, и покладистая София, не замедлив отворив её, пропустила Даниеля внутрь дома.               
                ***
Вечер пролетел незаметно, для него. Из-за плохого самочувствия хотелось поскорее забыться и лечь спать, но почтальон пришедший в дом Фернуаром после ужина помешал ему этого сделать. Нужные материалы для дела пришли раньше, чем думал Даниель.                Вернувшись в свою комнату он присев на кровать, повертел в руках толстую набитую листами папку, и сняв лоскуты тайны, перевязавшие её, отложил серую ткань в сторону, и безнадёжно вздохнув, раскрыл папку. Исписанные с обеих сторон листы посыпались на пол, и Даниель ухватывал их, складывая обратно. Он зажёг канделябр, поставив его устойчивый табурет, пододвинув его к кровати, не спеша, всматриваясь в исписанные чернилами листы, Даниель переставал замечать происходящее за окном, как вечер сменился глубокой ночью. Он смог оторваться от бегущих перед глазами строк, бьющихся потоком слов и фраз, когда перебрал всю папку, и осознал, как сильно он устал.                Даниель попытался собраться с мыслями, но ему не удалось этого сделать. Он припоминал каждое слово и букву, и ему становилось не по себе от прочитанного. Он не верил, да и не мог поверить, в то, что в своих отчётах, бывший констебль, теперь уже ушедших со своей должности, приехавший два года тому назад в Диарбур, упоминал и обвинял в своих отчётах нечистую силу, духов поглотивших несчастные души почивавших ныне сестёр. Прочитывая его тексты, Даниель замечал, как подрагивают буквы и одна залезает на другую, он представлял себе, писавшего их, его страх и обиду на собственные ошибки. Даниель представлял себе молодого неопытного парня, пока не прочёл в конце письма его имя и фамилию. Он знал, и видел расследовавшего дела двух усопших ныне сестёр, и он не мог ничего сказать дурного о нем. Доблесть и честь всегда сопутствовали ему, пока не приехал он в маленький город на севере страны. Он был в своих кругах известным сыщиком и детективом, раскрывшим больше полусотни преступлений за свою жизнь, и каждый молодой дознаватель произносил его имя с трепетом на губах, и с горящими глазами. Даниелю же повезло его увидеть, это случилось два месяца тому назад, когда старик Фенимор Буше, приехал в Честераун, для осуществления продажи дома своей покойной матушки. Ему было больше шестидесяти лет, но он всё так же слыл крепким мужественным человек, великолепно обращающимся с оружием и стреляющим без промаха. Он был заядлым охотником, и по выходным выезжал в леса, там он охотился на дичь, заставая оленя в беге или зайца в прыжке, старик редко промахивался и всегда добивался того, чего хотел. Но белая полоса жизни и сопутствующие ему везения, не продолжались вечно, и длились до того момента, пока мистера Буше не попросили помочь с тяжёлым загадочным делом, повисшим подобно грозовому облаку над Диарбуром. Мудрый дознаватель, оживившись заинтересовался, и сразу же отправился в Диарбур, а там его настигла масса необъяснимых явлений, которых он описывал в своих дальнейших работах. Он не справился с поставленной задачей и вскоре уволился сам, и после его поездки прошел слух среди простого люда, что старик слегка помешался. Фенимор описывал странные необыкновенные вещи. Он упоминал в отчётах, что при расследовании, в телах двух сестёр не обнаружили ни капли яда, и перебирая тысячи медицинских трудов, уже сам следователь оказался в затруднении перед таким обстоятельством. Буше упоминал не раз, как он поразился чертам лиц Маргарэт и Коры, надетой подобно маски на них, оптимистичного выражения лица, и их глубокой радости, переполняющих обеих сестёр, в момент их смерти. Чему могли так обрадоваться они, улыбаться во время собственной смерти, Фенимор недоумевал. Он описывал сказания местными людьми о лесном сооружение, к которому боятся подойти. И сам он пробовал его искать, только ничего у него не получилось. Однажды к своему несчастью он обнаружил старый пожелтевший лист, где значились необъяснимые ему каллиграфические значки, и в них он смог обнаружить ведьмин язык. Фенимор Буше провёл два месяца Диарбура, и возвратился в Честераун совершенно другим человеком, настолько опечаленным и разочарованным, боявшийся каждого шороха и свиста, что начальство поручившее ему расследование преступления, не посмело выказать недовольство пожилому человеку. И тот, возвратившись домой через полтора года скончался в Честерауне, при продажи материнского наследства, от инсульта. Даниель помнил единственную встречу с этим человеком. Однажды тот пришел в полицейский участок, попросив встречу с начальством Даниеля, его давним знакомым. И ожидая в дверях приёмной своего друга, он перебросился с Даниель, оказавшемуся по стечению обстоятельств там же, несколькими словами. Он расспрашивал у Даниеля про службу в Диарбуре, при том руки его дрожали, а взгляд выражал нескрываемый испуг. Он сказал Даниелю, как показалось молодому констеблю в тот раз, бессмысленную фразу, сейчас же которую, Даниель с усердием пытался восстановить в памяти. Но с горечью признавал, что вряд ли вспомнит сказанное стариком Фенимором.                Даниель ещё раз перебирал бумаги посвящённые двум сёстрам и их семье, родителям и профессии. С изумлением, Даниель читал повествование матери, ее рассказ о своих дочерях, вникал в каждое слово, пытаясь определить в нём, какой-либо смысл или тайный намёк на убийцу.                Он так же предполагал, что убийца может оказаться не деревенским человеком, он мог прибыть втайне за дилижансом сестёр, скрываться под иным именем в городе, и в нужный момент появиться и покончить с двумя девушками. Это мог быть и богатый человек, знавший хорошо медицину, но им же мог и оказаться бедняк, случайно подслушавший ценный рецепт. Потом он сам же отвергал обе версии, так как ни один известный в мире яд, или хотя не был обнаружен в телах погибших.                Даниель рассуждал о сегодняшней смерти Морца, и связывая произошедшие события воедино, получал единую версию, что и почивавшие сёстры и Морц имели одни и те же признаки смерти. Обоим принадлежала одно и то же удовлетворенное выражение лица, прилив счастья и радости, настолько охвативших их, что сердца тех не выдержали, и остановились, и жизни их перестали существовать.                Он ощущал, как всё глупо получалось, что он не справился со своим первым делом и от этого по его коже ударял озноб, и темнело от усталости перед глазами. Даниель не собирался засыпать, он намеревался перебороть наступающую дремоту, и написать свои выводы, сделанные из прочтённых материалов. Он пытался собраться с думами, но не получалось. Голова резко заболела, и комната поплыла перед глазами, он подальше сел на постель, прислонившись жаркой спиной к ледяной каменистой стене, и ощутив, как веки его слипаются, и сон восторжествовал над ним. Он уже больше не сопротивлялся дремоте, а мирно спал, всё так же сидя, и позабыв затушить фитиль свечи.                Даниель проснулся от резкого бьющего в нос запаха, и спросонья поднявшись с постели, не заметив пододвинутый к койке табурет, ударил по нему ногой, и тот увлекая за собой канделябр с прогоревшими свечами, с грохотом упал на пол. По комнате пронесся громкий гул, Даниель потянувшись поставил табурет на пол и, взяв в руки канделябр с застывшими каплями воска сползающими по нему и ныне напоминающие хвосты дивных птиц, установил его на стол, а сам подойдя к окну, не замедлил приоткрыть одну из ставней. В лицо ударил свежий осенний ветер.               

                Глава 6.
С Главной площади доносилась приглушённая музыка, чудесная и захватывающая, уносящая её слушателя с собой, в иной мир, она привлекла Даниеля, своим очарованием, и тот тотчас вспомнив о "Торжестве урожая".  И Даниель незаметлив, решил про себя, что ему обязательно нужно сходить на этот праздник, он знал достаточно хорошо, что в свободной и непринуждённой обстановке, люди, открывают порой свои сердца, излагают свои думы. И местный праздник сыграет ему только на руку. На Главной площади, он отыщет многих собеседников, и с каждым из них ему не придётся говорить поочередно. Жители Диарбура уже будут собранны в одном месте, и каждый из них, дополнит его догадку и мысль. И Даниель чувствовал, что "Торжество урожая" принесёт свои плоды в нахождение новых ответов на древние вопросы.                Ярко одетые люди, напоминали сорок, ловких и проворных, проходящих с гордостью по улицам. Солнце, проявившиеся на миг из-за густых облаков, осветило накрахмаленные воротнички и платья с лёгкой подкладкой из креолина. Мужчины в серых беретах, и женщины с перевязанными на талии лентами и свисавшими сзади роскошными бантами, в платьях с кружевной тканью, накинутой  поверх мантии, и соломенными шляпками, прикупленных в соседнем городе. Они кружились в буйстве осенних красок, разбавляя его сочными цветами. Эти люди напоминали Даниелю, кленовые листы, красочные, кружащиеся на ветру. И листья, провисевшие на деревьях целое лето, в ожидание одного чудесного порыва, с нетерпением ждали его, и вот, переменив свой цвет и сделавшись иного оттенка, они заспешили в танец, в круговорот событий, длившихся недолго, но так прекрасно и захватывающе, что жители Диарбура, находили на наряды деньги, тратя свои сбережения, наготовив праздничный стол, все они состояли в предвкушении ожидаемого ими веселья и гуляния. Они жили только этим днём, объединяющим их праздником, масштабным, неугомонным и лихим, люди жаждали праздника, и он наступил, смывая былые победы и проигрыши, расходы и утраты. Он смывал всё из мыслей, заставляя ощущать себя по-новому. И жители Диарбура, яркие и в предвкушении начала торжества, спешили к Главной площади, расцветая на уходящем за тучи солнцем, с каждым шагом становясь прекраснее и приближаясь к кромке им чуждого мира. Света развлечений и вечных танцев, существовавших ранее, лишь в их воображение.                Главная площадь преобразилась. Пёстрые флажки, висели подле сцены, двумя рядами расходившиеся от её верха и заканчивающиеся двумя мощными столбами, поставленными неподалёку от неё. Рядом со сценой было расставлено шестеро рядов скамеек, на которых должны были сесть мэр и его свита. На самом подиуме, в углу стоял старый рояль и музыканты, столпившиеся около него, оживлённо, что-то обсуждали.                Неподалёку от выступающих в споре, встала знакомая Даниелю певица, голову которой украшала диадема, а чёрные волосы, как и прежде были собранны в пучок. Женщина в замешательстве ходила подле музыкантов, распеваясь перед началом её повествования, а жители Диарбура, всё прибывали на Главную площади, образуя замкнутый круг рядом со сценой. Наступление не спешило начинаться, ибо места мэра и его семьи по-прежнему пустовали.                Даниель затерялся в толпе, и теперь на него никто не обращал уже, такого пристального внимания и слежки, как раньше. Люди, улыбаясь, и шутя, звонко озаряли площадь в радужные цвета, и от этого задиристого смеха, у Даниеля становилось тепло на сердце. И лёд вчерашнего дня, постепенно оттаивал, он взглядами проникал в толпу, всматриваясь в каждого из людей, но как тот, улавливал его взгляд, сразу же молодой дознаватель поспешно отворачивался, сам не смея объяснить, своё замешательство здесь. Он отыскивал кого-то в толпе, но стоило ему самому себе задать лёгкий вопрос одним ответом, он терялся, не зная сам, кого он так тщательно высматривает здесь. И смутное предположение, не так давно, проникавшие, как струи золотистого солнечного света, проникающие на землю, он осознавал очевидный ответ, что глядя на каждого человека в разноцветной толпе, он смеет вспомнить о Люси. Ему пришла сейчас мысль о её колдовских способностях, о том, что обсуждали и говорили жители Диарбура между собой, и тайно перешёптывались по вечерам в местной таверне, но Даниель сразу же опроверг эти идеи, посчитав их невероятными. Он не мог объяснить, какие оправдания находить для дочки местного библиотекаря, он и чего её невиновностью, хочет добиться. Но если бы другой, благоразумный констебль задумался на одинаковых показаниях граждан Диарбура, то Даниель посчитал их обвинения, порывами зависти и апломбом, лицемерия и любительством похвастаться перед своими соседями, такого распространенного в здешних краях, и настолько далёкого от других мест.                Как долго он пытался, отыскать Люси, она не появлялась. Возможно она и во все не пришла на "Торжество урожая", но девушке не было видно, и это огорчало Даниеля, хотя он этого не пытался признавать. Необъяснимые чувства сливались в нём воедино, ему хотелось заметить эту девушку в толпе, махнуть ей рукой, через всю эту толпу, чтобы она заметила его и приблизилась, и они встали бы рядом, а может быть, их пригласил бы и мэр в свою ложу, установленную вблизи сцены.                Вийфорды прибыли на главную площадь, их карета остановилась неподалёку от толпы людей, и выйдя из дилижанса Долл Стекфанн и его семья поспешила занять их места, и наступление началось.                Тонкий и нежный голос, выступавший на сцене женщины разнёсся по центру площади. Оперная певица, начала историю любви. Рассказ полный ласковых и льющихся прекрасных слов, означающих так много для влюблённых людей. Женщина распевала каждое слово, и голос её звучал щебечуще, подобно пению крохотной пташки, соловью пробудившемуся с зарёй. она напоминала всю суть своей истории, олицетворяла божественный дар любви, и услышав её голос, собравшиеся на площади замерли, и замолчали, боявшись помешать, своей надрывистой речью, благоуханию безупречного голоса.                Даниель чувствовал, как сердце его бьётся в такт музыке и удивительной песни, поразившей его. Он был готов запеть вместе с оперной певицей, настолько было близко ему то, чувство о котором пела она. Даниель невольно обернулся в сторону, ощутив на себе чей-то взгляд и встретился глазами с Люси.                Девушка потупив взгляд, стояла неподалёку от него и не сказав ни слова, своей лучезарной улыбкой показав, как рада она его здесь видеть, присоединилась к всеобщему восхищению.                Теперь Даниель не вглядывался в сцену, уходя полностью в своё подсознания и растворяясь в нём, он украдкой поглядывал на Люси, и облегчённо вздыхал, что девушка не замечает его томных взглядов. Он сам удивлялся, какую симпатию питает он к ней, какая прекрасная мелодия любви играет между ними. Даниель терялся, как начать разговор с ней первым, ощущая, её мысли и слова, он вспоминал, как её обижают на улице, и недолюбливают на встречах местных жителей, и он чувствовал, как костяшки его пальцев сжимаются, и кисти рук превращаются в два мощных кулака. Такую, как она не посмеют больше обидеть. И Даниель поражался всем спорам и доказаниях местных жителей в применение Люси колдовстве, и даже мэр города и его семья настроены против неё. Он исключал знания и фразы этих людей. Чего они могут понимать в Люси, в её сущности и красоте, если они пытаются заметить только ложь и гнусные потоки речей их сограждан. Даниель посмотрел ещё раз на бледное личико Люси, её чуть согнутые уши, напоминающую ему о существование фей в природе и голубые, подобно двум прозрачно-чистым озёрам, глаза, лёгкий румянец проступающий на щеках, и детскую радость, испытываемую ей, когда на сцену взошли клоуны и жонглёры, а следом за ними и акробаты с фокусниками. Даниель улыбаясь вместе с нею, медленными и неспешными, еле заметными чужому взору шагами, перемещаясь к ней, он хотел обратиться к Люси, поговорить с ней, после выступления.                Циркачи сменились девушками и юношами в огненных костюмах, выступающих с танцем на сцене, к которым добавлялись переодетые в голубые, сшитые из мелких лоскутов ткани одежды, танцоры, виртуозно исполняющие задуманный ими номер.                Даниель, захваченный буйством красок на сцене, не заметил, как Люси удалилась из его поля зрения, и обернувшись в сторону ещё один раз, он не заметил стоявшую прежде там девушку.                Юноша присмотрелся к окружавшей его толпе. Люси, нигде не было. Он попробовал пробраться через столпившийся около сцены народ, но его не пропускали, Даниель, тяжело вздохнув, попытался заговорить с одним рядом с ним оказавшимся мужчиной. Тот стоял спиной к нему, и его лица не было видно. Седые волосы прикрывали худую гусиную шею, и касались плеч. Человек был сгорблен, и опирался на мощную трость украшенную резьбой. Даниель заинтересовавшийся дорогой вещью, своего соседа, уже хотел дотронуться до неё, как её хозяин обернулся и заметив стоявшего подле него юношу, скривил лицо в отвратительной гримасе.                Сам он был небрит, и лоснящаяся кожа поблёскивала фарфоровым цветом. Один глаз заплыл, одет же он в чопорный костюм с белым воротником, элегантно прикрывающим его шею.                - Что надо? Грубо обратился он к следователю, прохрипел он. На свету блеснули его пожелтевшие зубы, он скривился в ухмылке.                - Меня зовут Даниель Тейронт, я следователь прибывший сюда из Честерауна - оборвал он его на полуслове. Мужчина усмехнулся в ответ. Даниель сделав вид, что он не заметил хамское обращение его собеседника, договорил - вы не могли видеть девушку в нежно-розовом платье, с длинными шелковисты золотистыми волосами и голубыми глазами, она была в толпе, а потом исчезла.                - Ха-ха. Такие сказочные описания, не подходят для следователя. Мог ли её я видеть? Мог. И даже скажу я вам больше, я её знаю. Опёрся он правой рукой на трость, а правой сделал знак в правую сторону - туда, колдунья побежала, видно опять гадать будет.                Громкая музыка хорового оркестра разнеслась по площади, наполняя ее захватывающей мелодией, и волынка, настолько привычная для Англии, заиграла с новой силой, и гармоничное пение дивных инструментов овладевало думами каждого из слушателей, заставляя того улыбнуться приходу осени, ярким краскам и последним лучам солнца. Незнакомец повторил свой жест, добавив растерянному и потерявшему на мгновение дар речи Даниелю, грубой речью - я живу рядом с лесом, будет время, заходите. Я часто хожу по грибы, знаю тайные места в этом лесу. Так вот один раз заметил я её шедшей по лесу в одиночку, я следом за ней, думаю одна заблудится, а она сядь на полянку, тайник открой и читать стала, что-то. Разве не ведьма? Я и не решился ей на глаза появиться. Она, каждое воскресенье на ту полянку ходит, да поглядите сами, не вру я вам, боюсь ведь, я.                Даниель ринулся через толпу. Больные толчки локтями в бока и всеобщее недовольство преследовали его, пока он не выбрался из наблюдавшей толпы зевак и побежал в нужном направлении по дороге, туда, куда указывал скрючившийся как гном старик. Он бежал со всей силой, не зная, верить ли этому человеку. Но проследить за Люси, ему следовало, ибо он на протяжении трёх дней исключал её причастность к преступлениям. Но, что если, жители этого запустелого города правы и не врут в своих показаниях, тогда какое обвинение осмелится он ей предъявить или не станет говорить об этом. Даниель в первый раз ощущал такое смятение чувств. Даниель прибавлял шагу, петляя по извилистым улицам, и вот вдалеке промелькнуло розовое пятнышко, подобно отблеску солнца, оно сверкнуло между домов и скрылось из виду. Молодой дознаватель прибавил шагу, переходя на бег он попытался догнать её, а когда расстояние между ними сократилось и стало всего лишь в несколько шагов, Даниель остановился, спрятавшись за фасадом одного из домов, а потом, резко повернув по следу Люси вправо вышел к реке, в то место, где через окружавший Диарбур лес, пролегала тропинка к соседнем городам. Люси не испугавшись, окунулась под своды могучих сосен и елей, тогда Даниель прибавил шагу, чувствуя, что девушка идёт быстро, и периодически оглядывается по сторонам. Даниель попытался замедлить свой темп, отчётливо слыша, как каблуки от сапог, цокают по земле, но Люси скрывалась из виду, и достигнув раздвоение дорог, она двинулась вопреки всем ожиданиям Даниеля, в левую сторону, вступив на тропу ведущую к заброшенному дому. Неужели Люси не та, за кого себя выдаёт. Он отчаялся, его сердце вырывалось из груди. Эта девушка не должна была идти туда, ей не стоило вступать на эту тропу. Его мысли перемешались и слились воедино. Единственное чего не хотел Даниель, это обвинять её в совершение крамолы. Он надеялся, что версии жителей Диарбура не оправдаются, он желал лучшего, и в его сердце полыхала любовь. Разбушевавшееся алое пламя, жгло его изнутри.                Даниель шёл за ней, прячась на мгновение за деревья, останавливаясь и продолжая идти. Они уже приближались к той самой поляне, где ранее Даниель обнаружил старинный дом, сюда же шла и Люси. Даниель остановился за ближайшим деревом, росшим подле раскидистой поляной. Луг был усеян дикими цветами, исходил благовонный аромат. Люси прошла на середину поляны. Присев спиной к Даниелю через пару минут, провела взглядом по сторонам, и в этот миг молодой констебль заметил в её руках стопку с журналами. Возможно, она их достала из тайника, и одноглазый мужчина был прав, но Даниель продолжал верить совей гипотезе.                Девушка сидела на поляне, перебирая газеты и журналы, и обводя карандашом какие-то заголовки, подчёркивая предложения. Он не знал, что именно она делает, но в любом случае, происходящее с ней было удивительным и необычным. Даниель не мог поверить своим глазам.                Девушка отмечала подзаголовки, а потом встала со своего прежнего места и закружившись в прекрасном танце, она причудливо танцевала по поляне, кружась и напевая себе прекрасную осеннюю мелодию, захватывающего вальса. Грандиозно и неотразимо, в сопровождении солнечных лучей, боровшихся тем временем на небе с хмурыми тучами, она кружилась по лугу, набирая в руки цветы. Прижав букет к груди, и вдохнув дивный аромат уходящего знойного лета, она затанцевала с большей силой, вкладывая в движения энергию, и придавая танцу особый ритм. Её золотистые распущенные волосы, вздымались на ветру, и складывалось чувство у смотревшего на нее, что танцует она в воздухе как сказочная фея, спустившаяся на время к земле, и призывая людей этого мира к истинной красоте и чистоте. А потом, остановившись и оглядевшись вокруг, она резко и печально вздохнула, то ли от удивления, то ли от разочарования и топнув задорно ножкой на том месте где находился тайник, убежала с поляны, подпрыгивая при каждом своём движении, а влюблённый Даниель, всё так же молча и восхищённо продолжал смотреть ей вдаль, чуть приоткрыв рот от переполнявшего его счастья. Нет, она не могла быть колдуньей, ведь девушки, очаровательные и беззаботные, прекрасные и в то же время скромные, не могут быть ведьмами и колдуньями. Он сам убеждал себя в этом, но правда была очевидна. Ему оставалось только подойти к тайнику и узнать, то, что хранит в нём Люси, но он не хотел. Его сердце наполняла мелодия любви, и он не намеревался её гасить. Но другого выбора у него не было и Даниель выйдя из-за своего укрытия подошёл к тому месту, где раньше сидела его возлюбленная. Молодой человек внимательно осмотрел луг вокруг себя, и приблизившись к земле, обнаружил чуть отходивший слой травы с почвой, он был словно наброшен на неё, но сделан был тайник крайне аккуратно и продумано. Даниель отбросив сухую траву и мелкие ветви, обнаружил деревянный ящик, спрятанный здесь совсем не случайно и потянув его за крышку, Даниель распахнул дверь к своим новым открытиям и догадкам. Он перебирал журналы с ненавистью и горечью прочитывал подчёркнутые заголовки. Они сливались в одно и тоже имя и фамилию. Даниель не знал, кто этот человек, но Люси он бесспорно интересовал. И каждая фраза из опубликованного им рассказа, была подчёркнута.                Даниель прочитал вслух имя автора всех тех произведений и повторил его ещё раз. Нет, он не знал этого человека. Его настораживало лишь одно, что Люси Раинлэн, до этого милая девушка с чутким сердцем, безудержно интересуется им. Отдано ли ему её сердце, или жители Диарбура оказались верны в своих догадках. В отчаянии, в этот раз он действительно не представлял, что ему делать.                - Виктор Нейон. Произнёс он с обидой на сердце ещё один раз, имя незнакомого автора разнеслось по лугу - Виктор Нейон. Своды избушки искривились в его воображение, он безутешно сказал - Виктор Нейон, кто же вы?  Даниель просматривал рассказ за рассказом, быстро, чтобы не оставаться на лугу на долгое время, он пробормотал вслух, разные произведения мистера Нейона, и подвёл для себя необычный итог. Все рассказы и повести данного автора, были связаны с окрестностью Честерауна, и сам журнал происходил оттуда, и Даниель припоминал, что слышал, как на городском базаре, проходя он мимо него, часто слышал возгласы кухарок и пажей, обсуждавшие произведения Нейона.                Точный стиль всех рассказов Даниель не определил, в каждом журнале, появлялась особая повесть, совсем не схожая с жанром предыдущей, но для себя молодой констебль отметил единственное связующее звено в хитроумно-сплетённой цепочке, сумев всё же отыскать разгадку.                Даниель наткнулся на статью автора в одном из журналов, и с удивлением прочёл то, что недавно ему поведала сестра Вийфорда, излагая строки рассказа о несчастной любви. Всё сходилось. Люси Раинлэд интересовалась этим автором, и подчёркивала некоторые его цитаты, дописывала и сама вставляла строки в отрывки из жизни Нейона. Почему ей стал любопытен этот человек и чем привлёк к себе её внимание, Даниель не мог предположить, но он был уверен, что дело не в любви. Он представлял Люси, и то, что с ней может случиться. Сейчас уже не верили в ведьм, но суеверия и инстинкты сохранились у людей, и их нельзя было проигнорировать и даже самый добрый и некровожадный судья, не смог бы перебороть древний страх людей, и не вынести ведьме заслуженного наказания.                К сожалению, он ничего не мог поделать, всё, что происходило вокруг, казалось ему необъяснимым и странным. Даниель перебирая записи Люси и стопки журналов, обнаружил оторванный листок бумаги на котором неряшливым почерком, совсем иным, отличавшимся от руки Люси, было написано "Встреча с мистером Нейоном, в воскресенье в четыре по полудню" и запись жирно была обведена, так что, казалось чернила разорвут помятый листок бумаги. Даниель перечитал запись ещё несколько раз. Чернила свежие. Теперь он не сомневался, о каком воскресенье идёт речь, значит, Люси собирается на встречу с мистером Нейроном. И каков будет результат той встречи, никому, кроме него не известен. Ему не следовало доверять Люси, но он был окутан пеленой любви, погружен с головой в воды безмятежности и доверительности. Но после того, что произошло, мог ли он ей верить? У Люси имелся тайник, и знала она язык ведьм, который сама же поведала ему. Не совершила ли она, таким образом, опрометчивый поступок, зачем она рассказала ему древний язык символов и знаков, слияния двух цивилизаций, для чего ей всё это было нужно? Чтобы посмеяться над ним и завести в тупик, выбирая тем самым и жертвуя своей безудержной любовью к ней. Он в злости швырнул журналы на поляну, и вытащив из кармана коробок со спичками, поджёг бумаги, и в воздухе запахло горящими листами, типографской краской, и тлеющими заголовками. Пламя захватывало в свои объятия страницы, уродуя тексты и коверкая подзаголовки. Всему приходил конец, и Даниель почувствовал, как ему становиться легче. Теперь он был уверен в том, что Люси причастна ко всем преступлениям, но улики исчезали по повелению следователя, а значит меньше обвинений предъявят ей. Ему оставалось только остановить последнее запланированное действие Люси, Даниелю предстояло выручить из беды того самого мистера Нейрона, а потом...                Потом он выяснит, что она хотела добиться всеми убийствами, муками других людей. И кто она на самом деле. Он вскроет все карты, а доказательства, не выдаст начальству, он будет прилежно молчать, подобно войну с достоинством несущим пытки в плену своих врагов. Даниель не обмолвиться больше словом ни с кем об этой истории, потому что он любит её, и чувство это разгорается всё яростнее в нём. Даниель спасёт Люси от суда, из-за простого, известного чувства, обхватившего его. Даниель мечтает быть рядом с ней, но любит ли его она, и догадывается ли, какие чувства питает он к ней? Зачем ей всё, терзал его главный вопрос. И, что бы разобраться и ответить на него, он перехлестнув скомканный ранее листок с датой предстоящей встречи, перевернул его другой стороной и прочитал назначенное место - Сонтэн, особняк Саймона Лэкфина, первая улица.                Его голос звучал хрипло и протяжно. Он тотчас поднялся земли, и кинув последнее доказательство в пламя, выбежал с поляны и снова пустился в путь, приближаясь к Диарбуру. Он припоминал слова звучавшие из уст мужчины с массивной тростью на главной площади, его выражение лица и манеры, тот не врал, он был верен своим словам, всё подтверждалось. С пылом и рвением, он вбежал в город, представление окончилось, и теперь танцующие пары горожан кружились под аккомпанирование скрипки и виолончели по площади, кто-то уже расходился, мэр города и его семья исчезла. Даниель на время оцепенев разглядывал медленные пластичные и гибкие фигуры танцоров, он догадывался, что не встретит среди них Люси.                Он задумался глубоко, припоминая письма, так же обнаруженные в тайнике девушке. Какая именно опасность угрожает мистеру Нейону, и Люси, обязательно захочет что-либо предпринять. Даниель не разбирался в колдовстве, он призирал магию и волшебство, считая это ересью и абсурдом. Теперь ему приходилось поверить в иное. Он подозревал Люси в магии, что услышав это из своих уст ещё год тому назад, то рассмеялся бы сам себе в ответ. Магия и очаровательная девушка, всезнающая и мудрая, не могут быть совместимы. Но в тоже время, не странно ли для простой жительницы заброшенного города, знать так много?                Даниель не понимал одного, чего делает эта девушка и чего она добивается своим колдовством, он обнаружил в заброшенном лесном доме книги, старые и дряхлые. Девушка могла навести одним заклятьем на человека смерть. Словами и не более. Тогда всё становится на свои места. Но Даниель был уверен, и убеждён в том, что она не виновата. Он надеялся на это, но все показания говорили против неё. Молодой констебль хотел защитить её, но жители Диарбура догадывались о предстоящем ей аресте. И они жаждали этого. Жаждали мести и зрелища. Давно ненавистная им девушка, теперь будет заключена под стражу, а они попируют после суда, так же, как на "Торжестве урожая". И всё же здесь было, что-то не так. Он искал подвох, и кружащиеся фигуры на главной площади, рассеивались перед глазами. Голова сильно заболела, он вскинул руки вверх, прижимая их к ней, почувствовав, что после беспрерывного бега, его губы пересохли, хочется пить, и ноги его не держатся на земле, и тело жаждет упасть прямо здесь, он попытался собраться с мыслями и не в силах расслышать собственных речей, произнёс - коня.                Рядом стоящий с ним человек обернулся - мистер Тейронт, могу предложить вам моего жеребца, в город я сегодня не поеду, но если вам так нужно, то я отдам его вам, не усомнившись в том, что мне вы его доставите обратно.                Даниель отшатнулся, повернувшись с настигавшей его болью в голове в сторону говорящего, заметил бледное обвисшее лицо и крючковатый нос, добрую застывшую улыбку и горб на спине скрючившегося мужчины, опирающегося на клюку.                - Так дать вам моего коня? Живу я неподалёку, идёмте. Махнул он ему рукой в свою сторону, Даниель чувствуя на себе взгляды настороженных танцоров и барышень, попытался не обращать на них внимания, и быстрым шагом, вместе со своим недавним знакомым добрались до дома того, и пройдя в конюшню, мужчина вывел из конюшни мускулистого жеребца, с пронзительно-глубоким взглядом и лохматой гривой.                Отблагодарив хозяина дома и выяснив в какой стороне находится Сонтэн Даниель выехал на проезжую дорогу и поскакал мимо тянувшихся вдоль неё полей, одиноких и унылых. Его настроение менялось с каждой минутой. Печаль сменялась иронией, а та снова превращалась в грусть, та в свою очередь сменялась горькой насмешкой по отношению к самому себе. Он хотел трудное дело, такое о котором, потом бы упоминали во всех журналах и газетах, и его узнавали бы на улице, будь он известным иллюзионистом или композитором. Его приглашали бы на торжества аристократические семьи, он смог бы навестить свой родной и близкий сердцу, город на юге страны, пройтись по его улочкам, где каждый прохожий жал ему бы руку. Чего он хотел, он даже не подозревал, насколько это окажется сложным и перед тем, как наслаждаться свободным временем, на пути стоял беспощадный труд и жёсткий нрав здешних условий, суеверные крестьяне и грубые жители города, молчаливые аристократы и шумные бродяги. Ему хотелось вернуться обратно, в то раннее и далёкое время, когда он был ребёнком, до того момента, когда спокойная жизнь его закончилась, и ему пришлось переезжать в другое место и становиться другим. Даниель помнил тот день, когда пристройка дома, маленькая и неказистая, где обитал он со своими родители загорелась, в одной из ночей и деревянная охваченная пламенем крыша рухнула, молодой Даниель не помнил, как спасся, то ли вытащил его дворник, то ли гувернантка хозяйских детей, приютила его, но он выжил, а после этого события, он не знал, куда дальше идти и, что делать. Он был маленьким мальчиком из бедной крестьянской семьи, людей, привыкших прислуживать своим хозяевам, а ему хотелось совершенно другой судьбы. И он сбежал от богатых аристократов, решивших позаботиться о крестьянском отпрыске, скрывался по пустеющим домам и временным ночлежкам, пока его исхудавшего и напоминающего всем своим видом избитого волчонка, охваченного грубостью и злостью, в один из осенних промозглых вечеров его не подобрала семейная пара, возвращавшаяся в ту ночь из театра. Мужчина оказался шерифом того города, а его жена, доброй и чистосердечной женщиной, любившей семейные вечера и обожавшей театр и оперные постановки. Каждый из них сделал вклад в его воспитание, и встреча с этим людьми повлияла на его судьбу, сохранив от морального разрушения, он сделал шаг в ином направлении, став медленно и неспешно подниматься по лестнице счастья и образования, он открыл дорогу новому, и за всё это благодарил этих людей. Он решил стать в констеблем, так же, как и его отчим. Теперь же он во всё отрицал свою работу и обязанности. Даниель не хотел, он не желал, чтобы ту, которую он любит, и из-за которой сердце его страдает, посадили за решётку, он надеялся на ошибку и обман, снова став верить в чудеса.                Даниель гнал коня из-за всех сил, шпоры его сапог до боли пронзали тело несчастного животного, конь тяжело дышал, но не останавливался, продолжая скакать по направлению Сонтэна. Молодой констебль достиг города, и въехав в него, разрешив коню перейти на галоп, отыскав нужную улицу и дом, Даниель остановил жеребца около парадного подъезда. И откинув прядь волос назад, он прижавшись разгоряченной рукой к пылающему лбу, устало вздохнул и пошатываясь, ощущая, что пейзаж продолжает мелькать в его глазах со скоростью ветра, подошёл к порогу дома и постучал в дверь. Ему не открыли. Даниель стучал из-за всех сил, дверь не подавалась. Следователь взглянул на окна второго этажа, оттуда отчётливо доносились чьи-то шаги, но голоса не были слышны. Даниель ударил ещё один раз, ощутив, как костяшки пальцев ноют от боли. Он сконфузился, и обернувшись заметил, как проходящие мимо жители Сонтэна с любопытством глядят на него и перешёптываются. Шаги на верхнем этаже повторились снова. Даниель из последних сил стукнул в дверь, та не подавалась. Он притронулся пальцами к замочной скважине, прильнул глазом к нему, осмотрелся, а потом, достав из-за пояса револьвер, выстрелил по замку, тот поддался, и дверь со скрипом отварилась, пропуская незваного гостя. Даниель, сжав в руке револьвер, выставил её вперёд, направляя оружие в темноту. Дверь ещё раз пронзительно скрипнула и застыла. Даниель в замешательстве оглянулся назад, где прохожие, присматривались из-за фасадов домов и из окон за происходящим на улице. Констебль вошёл внутрь здания, прикрыв за собой дверь, он погрузился в полную темноту, и мог слышать лишь мелодичное топанье на втором этаже.                Даниель не решился зажечь свечу, опасаясь засады на лестнице или в комнатах первого этажа, он понадеявшись на револьвер в своей руке, ногами смог нащупать первую ступень лестницы и наступив на неё, двинулся вперёд, поднимаясь наверх навстречу ответам и разгадкам. Даниель догадывался, кого встретит на верхнем этаже и он не хотел, чтобы истина раскрылась. Сейчас он ощущал, как сильно полюбил девушку, которую он видел всего лишь несколько раз, и Даниель не верил, самому себе и жителям Диарбура, что скромная и приличная девушка, добрая и ласковая, является убийцей троих людей. Это было невозможно. И время разгадок приближалось. Он переступил порог и взошёл на второй этаж.                Даниель настороженно обвёл взглядом высокий заброшенный кабинет, вытянув руку с револьвером в сторону шкафа и письменного стола. Он отметил её широкое пространство и помпезное изображение древнегреческих сцен и иллюстраций к древним легендам, отметив взором книги в дорогих обложках в двух книжных шкафах. Он услышал шум вдалеке комнаты и обернувшись, заметил, как тонкий силуэт промелькнул за покрытой слоем пыли ширмы, а потом приблизился к массивному дубовому шкафу, который мог бы уместить в себе нескольких людей. Окна завешанные сукном, пропускали сквозь ткань редкий отблеск солнечных лучей и ориентируясь на них, Даниель проследовал к шкафу, дверца которого шевельнулась в то мгновение, и Даниель заметил изящную руку девушки, аристократическую белизну кожи и кружевную каемку рукава платья. Даниель вспомнил то платье, молочно-розовое, так подходящее к её фигуре. Молодой констебль с горечью опустил оружие и вступил за ширму, там, где пряталась беглянка.                Люси в испуге шарахнулась в сторону, а Даниель, подобно натравленному на мышь коту, ступил следом, ощущая, как лицо его бледнеет, а изображение плывёт перед глазами. Девушка дотронулась до перил лестницы ведущей вниз, медленными шагами отступая от приближающегося констебля, её глаза вызывали испуг и страх, его же взгляд отражал разочарование и жалость.                - Зачем, зачем вы это сделали? Лишь это смог он произнести в тот момент, ужаснувшись сам, своему жалкому голосу. Девушка опустила взгляд, признавая свою вину, но всё же она продолжала путь к отступлению.                - Я не хотела! Прослезилась она, пытаясь вырваться из его рук, Даниель не давал ей уйти.                - Зачем, прошу вас, ответьте, зачем вы их убили? Зачем! Шептал он, чувствуя, что речь его начинает звучать более отрывистой, он уже не справляется со своим делом, и хочет оставить ей путь к выходу, ему нужно было услышать лишь ответ. Он мог принять любые слова, услышать различные речи, он не удивился бы заклинаниям и магии, и даже жертвоприношению. Даниель готов был сам покончить со своей жизнью, в тот момент ощутив, как был глуп и наивен он, устраиваясь на работу констебля. Он ожидал услышать, что угодно. Но сказанное Люси поразило его так, что его руки разжались, но девушка не сбежала, повторив ранее сказанное ею - я не убивала их, верьте мне, мистер Тейронт. Я не убийца.                - Кто вы! Вскрикнул он в отчаянии ступая к ней. Девушка отошла в сторону письменного стола, Даниель догнал его - зачем вы убили сестёр Фокс, Морца и покушались на жизнь Виктора Нейона? Зачем?                Глаза девушки округлились, а брови поднялись в изумление, рот её приоткрылся и от неё издался глубокий вздох и горький пронзительный смех. Она рыдала и смеялась, впадая в жуткую истерику. Девушка прислонилась ладонями к лицу. Тело её содрогалось от всхлипов, она прижалась к письменному столу, оперившись спиной об него. Даниель в задумчивости стоял около неё, как успокоить девушку, он не знал, подбирая нужные слова в голове, он всё же попытался выяснить истину.                - Скажите мне правду, не мучайте меня загадками, зачем! Виктор Нейон, он здесь, в этом доме? Аккуратно прижимался он своей кистью к её локтю, ощущая, как тело его озаряет прилив теплоты и нежности, Даниель не хотел её отпускать, чувствуя, как на спине проявляются приятный холод, а лицо готово расплыться в блаженной улыбке.                Девушка ещё раз всхлипнула и, не отрывая ладоней от лица, язвительно произнесла - мистер Нейон здесь.                - Где он? Не в силах он был отодвинуться от рыдающей беглянки, ему захотелось в сию минуту прижаться к ней вплотную, но девушка содрогалась от настигшего её горя.                - В этой комнате! Истерически смеясь, отнимала в стороны от лица ладони, Люси.                - Где? Как? Переспрашивал её Даниель.                - Он рядом с вами. Прошептала она - посмотрите на меня! Вскрикнула снова она. Даниель отшагнул в сторону от неё, а девушка продолжала повторять, сжимая руками подол платья, слёзы лились из её глаз - я этот человек. Вы его не так представляли?                Люси закружилась по комнате, вихрем её платье развивалось вокруг неё, танец напоминал тот, что исполняла она на поляне. Девушка танцевала, и тени от её изящной фигуры ложились на старый желчно скрипящий под ногами пол. Она легко подлетела, подобно прекрасной бабочки к письменному столу и дознавателю в замешательстве стоящему подле него, и громко отворила один из ящиков стола. Девушка доставала из него сотни исписанных бумаг и бросала их на пол, кидала безжалостно их и топтала ногами, через слёзы шепча - зачем? Вдруг Люси прислонилась рукой к сердцу и прикрыла на мгновение глаза, Даниель заметив, что она шатается и ноги её подкашиваются, вовремя подхватил её на руки и помог ей сесть в кресло. Девушка оперлась о подлокотники кресла и ладонями прислонилась к вискам, став медленно растирать их.                - Что вы думаете обо мне, ответьте, не будет в том обиды. Прошептала устало она.                - О вас...Затруднился произнести Даниель. Он не знал, что ей сказать. Врать он ей больше не желал. Молодой дознаватель не хотел обвинять её, чувствуя что всё сказанное им ранее ложь. Даниель подумывал сказать ей правду, ту истину, заставившего его переживать. Он приблизился к ней и горестно прошептал - принимайте к сердцу это, решайте сами, как поступать вам дальше, но я люблю вас, люблю. Сладостные слова, растворились эхом по комнате. Даниель всегда представлял признание в любви иным, то ли сидя на лучезарной поляне и вместе вглядываясь в безоблачное небо, или прогуливаясь по восхитительным улочкам старинных городов, и вместе радуясь своей встречи, когда впервые их взгляды пересеклись, он ожидал чего-то другого, сейчас же его признание могло вызвать лишь жалость и отвращение у этой девушке, но она покачала головой, тяжело и уверенно - любовь, я в первый раз слышу это слово из уст молодого человека. Я любила, но меня, меня никто не любил. Даниель, поражённый её словами, произнес      - Вы изящнее и великолепнее всех женщин земли этой, вы краше солнца и прекраснее всех остальных людей, вы, словно певчая пташка, поёте свою песню сидя на ветке со стаей ворон.                Уголки её губ растянулись в усмешке, она отыскала чистый листок бумаги, вынула из другого письменного ящика стола письменные принадлежности и отобразила его мысль на листе.                Даниель невольно взглянул себе под ноги, на пол, где лежали раскиданные и порванные в клочья листы исписанной бумаги, и присмотрелся к почерку. Тот сходился. Молодой констебль поднял одну часть, разорванного листа и прочитал первый отрывок из рассказа о взаимной любви барона и его поданной.                - Не может быть... Он с изумлением окинул Люси восхищённым взглядом, их глаза встретились, он почувствовал, как девушка, ждёт от него окончания фразы.                - Вы... Не смел выговорить Даниель.                - Да, именно так. Я, мистер Нейон. Представилась она - удивлены? Что, не ожидали, что дочка местного библиотекаря, окажется настолько грамотной и образованной, чтобы посмеет отправить свои рукописи в журнал? А, я решилась - прозрачные, слёзы, напоминающие осколки горного хрусталя, покатились из её глаз - я девушка, сочиняющая рассказы. Это считается вульгарным. И безнравственным. Но скажите мне, разве это грех? Грех в том, что человек отправляет свои произведения в журналы, под именем мужчины. Да, я не сын аристократа, и не заморский торговец, я не фермер, решивший попробовать себя в таком мастерстве. Я дочь бедного человека, и у нас не было лишней монеты в кошельке. Мы продавали собственную мебель, носили обноски, пока тысячи рукописей хранились, подобно золоту в грязном сундуке на крыше дома.  Мой дед тогда сильно простыл, и ему нужны были лекарства, но стоили они не дёшево. Его настигла бы смерть, я не сказала ему ни слова. И знаете, в тот момент, я не подумала о понятиях высшего света, о законах этого общества - признавалась она - я писала рукописи с детства, читала множество книг в библиотеке Диарбура, я интересовалась легендами, занималась математикой и науками вместе с дедом, он передал все свои знания мне. И я стала писать. Когда я изливала строчку за строчкой на чистый лист бумаги, мне становилось легче, я словно отдавала частичку себя, взамен получая радость и удовлетворение. Я наблюдала за животными, за повадками птиц, я открывала этот мир заново, ибо книги в дорогих обложках, были мне не по карману. Надо мной смеялись, сгоняли с базарных торгов, меня считали сумасшедшей. С моим мнением никто не считался. Я низший слой в пирамиде этого общества. Я хотела выбиться вперёд. Дед знал о моём творчестве, он был единственным, кто поддерживал меня. Жители Диарбура, ненавидели меня, буквально закидывая с ног до головы оскорблениями. Я знакома с хорошими манерами и интеллигентностью, но они и не слышали об этих словах. Один раз, после смерти моих родителей, я подумала о том, чтобы покончить с этой жизнью, ощутив, что даже после смерти, обо мне не пройдёт молва в этом городе. В тот день в лесу я наткнулась на дом знахарки. Тогда я посвятила целую серию рассказов ей и её любви. Все косились на меня, пошли слухи, о том, что я ведьма. Но как это не справедливо, как это корыстно и желчно, не узнав человека судить о нем! Поднималась в отчаянии с кресла она, чувствуя, что голова со временем её проходит и пульс приходит в норму.                Даниель дотронулся до её плеч, почувствовав, как поразителен и волшебен её взгляд в тот момент - почему вы не сказали правды?                - Правда, совесть и честность, сегодня лишь названия этих трёх дорог. Но ни один человек не ступил по ним, уступая его порывам ветра и осеннему листопаду, он пошёл по иному пути. Девушка писатель, разве не звучит это порочно. Писательство мужское дело, женщине тут не место. Она только может отдыхать, всю свою жизнь, наслаждаться музыкой и поэмами, нотами и стихами других авторов. Но сможет ли мужчина передать все женские страдания любви, забьётся ли его сердце в такт её звучанию, сможет ли он полюбить так, как любит она? Задай этот вопрос любому, тот засомневается. Я не уверена в этом, и вряд ли, кто поспорит со мной. Женщина писатель и мужчина писатель, два разных человека. Слияние же их рукописей означает полное совершенство, по отдельности они пишут безупречные романы, и стиль женщины всегда можно отличить от мужского. В нём нет грубости и жестокости, и зачастую счастливый конец. Но женщины отдыхают в этом мире, должно быть тогда я, с другой планеты, с Луны? Хотела бы я там побывать, может быть, там тоже живут люди, такие же, как и я, понимающие мои слова и речи, сказанные здесь впустую? Я не спорю, в этом мире есть рабочие люди, и женщины гувернантки, служанки ходят в его число. Но женщин художников и писателей не было. Это тоже мужская работа? Женщине лишь суждено наслаждаться чтением сборника стихов или рассматривать картины в галерее. Привыкшие к блаженству, зачастую оказываются за бортом огромного корабля жизни, они не справляются с домашним хозяйством, или растрачивают крупные капиталы. Если им нужны деньги то они достают их из сейфа, если же служанкам нужны деньги, то они крадут их из сейфа своих хозяев. А если человек честен перед собой и другими, какую дорогу он изберёт? Я хотела доказать всем и самой себе, что есть в этом мире, такие же, как я, только они сами об этом не догадываются. Это вздор... Абсурд...Услышав мою речь, не разлюбили ли вы меня? Громко рассмеялась она.                Даниель почувствовал, что ей снова становится плохо, пошатнувшись, она прижалась к его груди.                - Я люблю вас, и не брошу вас никогда. Но если вы хотите, чтобы я ушёл, то я уйду. Предложил он ей, чувствуя, как её мокрое от слёз лицо бессильно прижимается к его плечу.                - У меня больше нет сил. Я упаду прямо здесь. Скажите правду, всем им, жителям Диарбура и людям этого мира. То, что я пыталась донести, вы поняли не так, вы обвинили меня в убийствах трёх несчастных. Но разве я, способна на такое? Шептала горестно она.                - Нет - коротко отвечал Даниель, ощущая облегчение в своём теле, чувствуя, как дурные мысли покидают его голову. Он был готов поверить, во что угодно сейчас, лишь бы стоять так с Люси долго не отрываясь друг от друга. Она не спешила освобождаться из его объятий, он же не хотел расставаться с ней. Золотистые подобно земным отблескам солнца, переливались её волосы. Люси улыбнулась, сквозь слёзы - это мой дом. Я купила его неделю тому назад. Моя мечта была уехать отсюда, перевезти дедушку в Сонтэн. Объясняла, всхлипывая девушка.                - Почему же не в Честераун? Спрашивал со счастливым выражением на лице, Даниель.                - Я тогда ещё не подозревала, что в нём живёте вы. Задумчиво произносила она, добавляя, через нежную ласкающий его взгляд улыбку - как же это не правильно, это наша пятая встреча, а мы стоим посреди освещённой солнцем комнаты, обнявшись. И это всё так безмятежно и приятно, для меня. Смущённо отвечала она - я некогда не была любима.                - А, вы Люси, вы любите меня? Отвернувшись от её взора, узнавал следователь.                - Да, да, я люблю вас. Если бы не вы, то я некогда не раскрыла правды. Я ощутила, в первый день нашего знакомства, как вы мне не безразличны. Возможно - запнулась на полуслове она - я говорю не скромно, но это правда. Отвечала она смущенно.                Его руки крепче сплелись вокруг её талии, белокурая голова девушки, приподнялась с его плеча, их лица сблизились и прижались ближе друг другу. Он заглянул ей в глаза, и прочёл в них лишь счастье тех мгновений, девушка перестала плакать, замерев в ожидании. Даниель прикоснулся к её губам, и их уста соединились в страстном поцелуи.               
                Глава 7.
В комнате освещённой утренней зарёй сидело трое людей. Солнечные блики падали на окна и бледный свет солнца, ещё не закрытого тучами и проливными дождями, струился сквозь ставни приоткрытого окна и с улицы влетал в помещение свежий утренний воздух. На столе догорали свечи, оплывшие в канделябре, их тусклое пламя блекло при лучах огненного светила, а прохладный ветерок, норовил скорее погасить их. Солнечные зайчики забегали по стенам шкафов с книгами, прошлись по столу стоявшему в середине комнаты и взобравшись под потолок, и задержавшись там на мгновение, снова побежали вниз, освещая комнату красками восходящего утра. От бессонной ночи не осталось и следа, и девушка сидевшая на диване, и молодой констебль расположившийся около неё, слушали речь седого старика, сидевшего в кресле рядом со столом.                - Посмотрите вокруг и убедитесь, что мы правы - обращался он к Даниелю.                - Много лет подряд, мы не пускаем в наш дом чужаков. Мы жили бедно, и были самой несчастной семьёй в Диарбуре. Однажды я заметила на улице у остановившегося рядом с нашим домом богатый дилижанс и в нем леди с журналом в руках, кучер пошёл спрашивать у дедушки дорогу, а девушка в мехах сунула мне тогда в руки журнал, сказала, что прочитала его, а таскать с собой его ей не по нраву, попросила, чтобы я выкинула, но я конечно не смогла не пролистать его. Я прочитала в нём все статьи, перелистала от корки до корки. Рассказывала Люси - этот журнал не пользовался спросом. Редакция хотела закрыться, когда я пришла к ним. Сначала меня даже не хотели слушать. Я сельская девица, вздумала приходить к ним. Уму не постижимо. Это же придел всем правилам и нормам. Но мои статьи всё же прочли. И разрешили мне переночевать в редакции, чтобы с утра уже отправиться назад в Диарбур. Они решили оставить у себя несколько моих статей. Я была счастлива в тот день и мне прислали по почте первый мой гонорар и письмо, в котором главный редактор был ошеломлён моим мастерством. Для меня письмо ничего не значило, а вот деньги...Замолчала на миг внучка библиотекаря, а он стал говорить.                - В этой комнате были голые стены, и стоял развалившийся на две части старый диван. Эту мебель, эту трость - повёртывал он в своих руках резьбу, ласково проводя пальцами по голове собаке - пробрела Люси. Её статьи и рассказы выходят каждый месяц, и каждый месяц у нас появляются деньги. Редакция того журнала в Четсерауне разбогатела на глазах, и всё это благодаря Люси. Нахваливал внучку, дедушка, а та, слушая хвалебные речи мистера Раинлэда, смущённо кивнула головой, щёки её порозовели - да, издательский дом передумал закрываться. Но за всё это не стоит благодарить меня, а если и петь дифирамбы, то не мне, а мистеру Неойну - подметила она, вспомнив вчерашнее изумление следователя в доме на улице Сонтэна.                Даниель засмущался вновь - я попрошу у вас тысячи прощений.                Девушка вспыхнула - что вы, Даниель не стоит этого делать. Вы не виноваты. Послушав жителей нашего городка и пробыв здесь дня не больше, вы поверили бы, что я действительно колдунья, и рядом с домом знахарки вызываю злых духов. Скромно в ладонь рассмеялась она.                Даниель посмотрел на Люси, при свете дня её лицо приобрело живые оттенки, а голубые глаза, подобно облакам на солнце, посветлели при огненных лучах. Белокурые волосы переливались всеми цветами пшеничного, создавая впечатление, что золотистые пряди струятся по её плечам, девушка уловив на себе восторженный его взгляд, улыбнулась ему в ответ. Даниель обратился к ней - Люси, отчего вы называете ту, кто проживал в том доме знахаркой?                Дедушка встрял в разговор - мистер Тейронт, никак не может быть иначе. Та женщина, которая проживала на протяжении короткого отрезка времени, является Монной, подданной барона, заблудшей душой на тропе ненависти и нарастающей крестьянской войны.                - Монна была знахаркой. Дом её заброшенный в лесу, сотни лет тому назад не решились спалить, опасаясь, что дух злой ведьмы обрушит на людей гнев. И мы с дедушкой, обнаружив тот дом, перебрали все книги и её рукописи. Она описывала лекарства, рецепты, как излечивать людей. Монна помогала всем в округе, мы были удивлены, заметив спрятанный в кровати ее дневник. Вспоминала Люси, раздосадованная происшедшим с доброй знахаркой - эта женщина была святой для здешних мест и нравов того времени. Она помогала каждому, своим соседям и излечивала всех в округе, не беря за это плату. Молодой констебль насторожился - отчего же тогда, её убили?                - Они не могли быть вместе с бароном. Их разница в возрасте, их доходы, их разные крови иных сословий, разделяли их сердца, и не давали быть им вместе. У барона были братья и сёстры, они затеяли сговор, подкупив крестьян, и в те дни, на этих местах полегло сотни человек. Барона убили в замке, он так и не смог предупредить Монну об опасности настигшей её. Она не смогла сбежать, и тело её сгорело заживо, огненное пламя окутало её, и язвительные крики крестьян наполнили тот воздух, отвратными воспоминаниями. Все они знали, кто она на самом деле, но деньги родственников барона осуществили свой грязный план и Монна погибла, так же, как и погиб её возлюбленный. Они так и не успели принять эликсира. Захватывающе описывала те события сидевшая рядом с ним Люси.                - Эликсира, какого именно эликсира? Попытался уточнить он.                - Жители Диарбура считают его зельем, или отравой, никто точно не верит существует ли он на самом деле. Но я уверен, что прочитай вы записи Монны до конца, и переведя их, вы сможете найти ответ на данный вопрос. Мы же собирали всю  историю по крупинкам, восстанавливая её. Мы сделали и так уже много, теперь очередь за вами. Одно я могу сказать точно – прокашлявшись, произнёс старик -  убийство двух сестёр Фокс и мистера Морца непосредственно связаны именно с эликсиром изготовленным Монной, ибо Маргарэт Джейн и её сестра, надеялись отыскать в тот судный день именно его.                - Но откуда вы знаете? Спросил его Даниель, перебив речь Раинлэда, тот недовольно взглянул на юношу, но всё же соизволив ответить на его вопрос, пояснил - на кануне их похода, обе пришли ко мне, рассказав, что они обнаружили, и сказали, что отправляются на поиски эликсира. Фокс обе были напуганы и взволнованы в тот день, но я не думал, что их жизням, что-либо угрожает. Эх, если я мог бы, что-либо изменить, то я вернул бы их к жизни. Грустно поведал он ему.                - Отчего же, вы это не сказали мне раньше? Встрепенулся Даниель - все ваши догадки и предположения?                - Даниель, мы не знали, какой вы человек. Вся эта история могла пойти против нас, вы сами же с лёгкостью могли обвинить нас в убийстве тех двоих, ибо мы зачастую разговаривали с ними, и обои преследовали одну цель, найти эликсир Монны. Рассказывал молодому человеку заведующий библиотеки - я лично прошу у вас прощения, но подвергать свою жизнь и жизнь моей внучки опасности, поймите сами, но это безумство.                - Я понимаю. Согласился с ним Даниель - вы не могли поступить иначе.                Солнце уже полностью поднялось из-за горизонта, и последние оттенки синевы на небе прошли, и на ясном в тот день небе, светило жаркое солнце, наполнявшее, каждый хмурый и тёмный фасад дома в том городе тёплым лучезарным светом. Дорога освещалась солнечным светом и брусчатка уводила вдаль, извилистые старые улочки города петляли между домами и Даниель оглянувшись с блаженной улыбкой на лице вокруг, медленно отправился к гостинице Фернуаров.                Даниель припоминал вчерашний день, как самый превосходное событие в его жизни, он вспомнил поцелуй с Люси, ощущая снова на своём плече её голову, и всхлипывания девушки, он вспоминал, как вместе они прибыли в Диарбур, чувствуя снова, как её руки прижимаются к его телу. Даниель свернул с дороги на главную площадь, пройдясь по месту вчерашних гуляний. Он снова услышал доносившиеся из таверны пьяные возгласы, насчёт Люси и её деда, кто-то снова поливал грязью их семью, и кулаки Даниеля сжались, он захотел тотчас вправить разум тому, кто осмелился упомянуть дрянные слова в обращение к этой девушке и её деду. Он вспоминал свой приезд сюда, встречу с Люси, их прогулку по городу, и насмешки группы прохожих, Даниель так же вспоминал и то, как жители сами опасались ходить в лес и говорили, что та тропинка проклята. Следователь про себя произнёс слова Герела Люка, насчёт "ведьминой" тропы. Мальчик обнаружил дом, и рассказал остальным? Или решил ничего не говорить, и придерживаться тайны? Даниель окончательно запутался. Он был убеждён лишь в одном, что кто-то очень мерзкий распускает неверные слухи о семье Раинлэд. И этому человеку выгодно, чтобы о девушке и её деде узнали, как можно больше "правды". Но, кому это было нужно, он даже не смел предполагать. Возможно мэру, или Герелу, а может и вовсе мистеру и миссис Фернуаром, София, кто-либо другой? Даниель целый день вспоминал о ней и жаждал новой встречи с внучкой библиотекаря, он не мог думать ни о чём другом, ощущая, что она, где-то рядом.                С ней жестоко обошлась судьба, она говорила правдивые вещи, и о них должны были узнать, эта девушка смогла бы прославиться на весь мир. Он ощутил, как представляет Люси всеобщей любимицей, частой посетительницей салонов, и театров. Как ходит она под руку с ним, счастливая и безмятежная, в шляпке с перьями и букетиком роз в руке, подаренных им. Даниель ощутил, как ему становится приятно и легко на сердце, и тотчас его мысли вернули его к реальности, вспомнив о том, что порученное ему дело не раскрыто, и убийца ходит на свободе.                Даниель проспал до полудня, потом же его разбудила София, принёсшая ему заключение из морга. Констебль сразу же распечатал конверт с донесением и быстро пробежался глазами по нескольким строчкам.                Молодой человек безнадёжно вздохнул, он не сомневался в заключении, поставленном экспертами. В крови Морца не было обнаружено ни капли яда, или какого-либо другого вещества способствующего его смерти. Эксперты затруднялись ответить на причину его гибели, но они были уверенны в том, что Морц умер не по своему желанию, и это не самоубийство. Даниель прочёл послание ещё несколько раз, доказав самому себе, что замеченный им одухотворённый и расслабленный взор покойного, так же насторожил и обследующего его врача, не знавшего точно, отчего погиб Морц. Он был здоровым и крепким человеком, и сердце его не могло остановиться без чей-либо помощи. Морц увидел то, что не следовало ему знать, и врач из Честерауна, писал ему, что глаза Морца были резко чем-то ослеплены. Но, что это могло быть, Даниель не знал, поэтому встав с постели и собравшись, отправился на поиски близких усопшего.                Обнаружить родственников Морца ему удалось сразу. Отведя коня обратно к его хозяину, Даниель выяснил у того, как пройти к дому родственников убитого. Хозяин же жеребца, мужчина с массивной тростью, представившийся, как Роберт Зарин, и указав следователю на его недостатки в работе и, усмехнувшись ответил на его расспросы. Сконфуженный Даниель, вышел из дома Зарина и отправился к жилищу матери Морца и его горевавший невесты.                Приблизившись к их скромному жилищу, Даниель заметил, что дом покойного стоит ближе всех с северной стороны к лесу, и все его окна выходят в сторону мрачных елей и сосен, погружённых в туманную гладь. Туман со стороны леса не рассеялся, солнечные лучи не спешившие проникать в лес, освещали город, а окружавший его хмурый лес и высокие пушистые ели, устремляли свой игольчатые верхушки к верху, стремясь быть ближе к огненному светилу. Со стороны леса доносились крики птиц, делавших свою перекличку. И необычные звуки, изливающихся вместе с порывами ветра, доносящиеся до дома Морцов, окутывали округу, погружая её в череду свиста и звонких выкриков.                Даниелю открыли сразу, и на пороге дома он встретился с пожилой женщиной в чёрном платье и накинутом поверх него сером шерстяном платке. Глаза её были опухшие от слёз, а лицо красное. Она только произнесла ему - здравствуйте, мы ждали вас. И Даниель ощутил, каким несчастьем и горем пропитан её голос, речь человека потерявшего своего близкого. Даниелю захотелось успокоить её, но он в то же время и растерялся, не зная, что первым спросить у неё, ощущая, что любое не так поставленное слово или фраза, навлечёт на эту женщину скорбь или боль, сопровождающихся всхлипами и потоками слёз.                Она закрыла за ним дверь, и Даниель погрузился в сумрачную обстановку прихожей. Большое круглое зеркало было завешано поверх него серой тканью, а узкое зеркало, встроенное в шкаф в гостиной, было прикрыто старым сукном. Около окна он обнаружил тонкую, надломленную настигшим её горем девушку, ту которую он встретил в день смерти Морца при выходе из гостиницы Фернуаров. Это была невеста усопшего и, повернувшись в сторону Даниеля, она тихо и сухо произнесла - садитесь. Мы ждали вас. Девушка указала ему на стул приставленный, как и другие к столу. И приоткрыв окно, девушка подошла к следователю и сев напротив него, отодвинула стул для матери Морца, та тяжело села на него, что-то прошептав неразборчиво, и Даниель, ощущая всю тягость, царившей здесь обстановки, приступил к опросу. Женщина и девушка отвечали ему, стараясь не выражать своих эмоций, но всё же они не могли полностью утаить их.                - Джим замечательный человек, то есть... Он был замечательным человеком. И если даже часто ходил в таверну, то по праздникам или в честь каких-либо хороших событий. Он пошёл туда и в пятницу, а в субботу... Девушка не смогла выговорить последние слова, было видно, что даются они ей с трудом и сгорбленная мать усопшего, напоминающая Даниелю ведьму из детских сказок, продолжила начатой невесткой рассказ - он праздновал вместе с друзьями будущую свадьбу, был счастлив, что Урсула - мать покойного с жалостью в глазах взглянула в сторону рыдающей невестки - согласилась на его предложение. Торжество должно было состояться в понедельник... Такое несчастье...Пожилая женщина всхлипывала, и беспомощно облокотившись о столешницу, поправила руками повисшие перед глазами седые пряди волос.                - Мы, мы даже не знали о произошедшей беде. Джим пришёл в тот день домой к миссис Морц, отужинал, а с утра отправился на рыбалку. Рано пошёл, ещё до восхода солнца. Зачем...Шептала девушка, Даниель разглядывал столешницу, чувствуя, что по телу пробегает ледяной холодок, ему захотелось сразу же уйти из дома, чьи своды овеяла скорбь и горесть, а окна ломятся, от пролитых здесь слёз. Он не умел успокаивать людей, и сейчас чувствовал себя сконфуженно и неловко, среди плачущих женщин, и занавешенных на время зеркал.                - Джим, всегда был добрым и обаятельным человеком. Как он за мной ухаживал, подобно рыцарю, прискакал на гнедом жеребце к окнам моего дома, а я же, ещё думала, принять его предложение, или нет. Я так ошибалась, когда водила его за нос. Теперь же его нет, и душа его покинула его тело. Всхлипывала невеста.                - Сын со всеми ладил - продолжала миссис Морц - и вы не подумайте, что я говорю так, из-за того, что срок ещё не прошел, и грешно плохо отзываться о покойных. Несмотря на свой характер, он не обидел бы даже мухи и комара. В детстве всегда помогал мне, после преждевременной кончины отца. Потом к нам переехала Урсула, зажили по-новому, но не долго. За, что же такое горе нашей семье! Смотрела отсутствующим взглядом на Даниеля, мать покойного и тяжело прошептала - за, что.                Урсула помогла подняться пожилой женщине, и та ухватившись обеими руками за голову, отправилась по направлению к своей спальне, бормоча что-то невнятное на ходу. Девушка, потупив взгляд, вернулась к ждавшему её за столом следователю.                - Вы уж, извините, но миссис Морц плохо чувствует себя. Придется теперь только мне отвечать на ваши вопросы, но я думаю, это не раздосадует вас? Обратилась она к констеблю. Даниель уловил в её глазах отблески просвета, девушка стала приходить в себя и повернувшись в сторону окна, из которого доносился прохладный ветер и крики птиц, не выражая никаких эмоций на лице, сказала - спрашивайте, я отвечу на любые ваши вопросы.                - Я бы хотел задать вам всего лишь один вопрос, не почтите его нескромным, но это важно. Джим Морц, имел каких-либо врагов или завистников? Догадываясь, какой последует ответ, задал девушке свой вопрос Даниель. Как и предполагал следователь, невеста усопшего пришла в ужас и ярость, услышав от него такие слова. Затем она снова успокоилась, так же резко, как и вспыхнуло в ней пламя негодования, девушка опустив взгляд, с горечью произнесла - простите. Я знаю, что это необходимые вопросы с вашей стороны. Но, миссис Морц говорит правду, у Джима не было врагов, он умудрялся оставаться в дружеских отношениях со всеми, завистников у него не было, так же, как и у остальных жителей Диарбура, разве кто-либо осмелиться завидовать, таким же, как и они бедным простым людям. Я не знаю, кто решил покончить с его жизнью, одно я вам могу сказать точно, что единственный человек, которого недолюбливал Джим, эта была, как её, Люси Раинлэд, девица местного библиотекаря - фыркнула невеста, лицо Даниеля отразило всё нарастающую в нём ярость, но девушка не уловила произошедших в нём перемен, продолжив - Джим, как и остальные, считал её колдуньей, да и разве не так, если она в руках листы бумаги исписанные все чернилами носит, в дом ей по утро большие коробки привозят, я видела один раз, что и шкаф к ним заносили. Жили они бедно раньше, спрашивается, на какие деньги они шкаф дубовый приобрели? Задавалась она вопросом, Даниель пытаясь скрыть отвращение к невесте усопшего, переспросил её - вы точно видели, как шкаф вносился в дом?                - Я...Замешкалась на мгновение она - это не совсем так...Не я видела, а мне сказали...                Даниель ожидавший такого ответа, потёр в предвкушении ладони рук, ожидая объяснения от девушки, он жаждал узнать имя того, кто распускает слухи о Люси.                - Так от кого же вы узнали ту ложную - подчеркнул он - информацию?                - Так она, что не колдунья? Поразилась с сожалением невеста Морца - а я надеялась, что увижу, как она ворожит, интересно мне было. Я если честно и не помню от кого услышала, то ли от торговки на рынке, а она возможно и от кого другого, так ведь слухи быстро распространяются.                - И обычно бывают ложными. Напомнил ей Даниель.                - Вы правы, безусловно. Поспешила подтвердить его версию она, на мгновения всхлипывая, вспоминая об ушедшем любимом. Девушка замолчала, ожидая последующего вопроса, тот сразу же встал перед ней, и несчастная Урсула, припомнив своего жениха, вздрогнула от слёз, прижав руки к груди и перебирая в них накрахмаленный платочек, рассказывала следователю - именно с ней он и не общался, с дочкой мистера Раинлэда. Напоминала она - да и я была против этого общения. Резонно заметила девушка.                - А в последнее время, ваш жених, чем-либо увлекался? К примеру, конными бегами, или борьбой, ну не знаю, было ли у него какое-либо увлечение? Задавал он свой последний вопрос, не в силах глядеть на рыдающую напротив него девушку, сердце сжималось в его груди.                - Не чем подобным он не увлекался. Разве чтобы - Урсула осеклась, взглянув назад, туда, где находилась дверь в комнату матери умершего - Джим в последние время был очень настороженным и вспыльчивым, не таким, как раньше. Я пыталась узнать у него, что происходит. Но он не отвечал мне. В четверг он пришёл ко мне домой и рассказал историю о том, как он с утра отправился на излюбленную ему рыбную ловлю, и по дороге, неподалёку от его места клева, он обнаружил листы, исписанные какими-то иероглифами, напоминающие отдалённо латынь. Но это была не латынь, а еще он рассказывал мне об изображении какого-то оберега на цепочке. Он был в тот день пьян, я даже не хотела его слушать. На следующий день я пыталась понять, что же с ним происходит. Но он молчал. А потом... Она заплакала от горя - у вас будут ко мне ещё вопросы? Сквозь рыданья попыталась произнести она.                - Нет, я уже ухожу. Поспешил её заверить Даниель и вышел из гостиной, прикрыв за собой входную дверь.                Показания матери и невесты усопшего не дали ему никаких результатов, разве, что рассказ Урсулы о странном, в последнее время поведении её жениха. Но, что именно означал его рассказ и был ли он трезв, когда обнаружил листы бумаги с записями и рисунком, а если и был, то констеблю не мешало бы на них взглянуть и определить, что они значат. Даниель не знал, какой версии пока ему следует придерживаться, но понадеявшись на то, что Морц пил исключительно по торжествам и праздникам, и решив, что тот был трезв, обнаружив записи и изображение медальона, он стал размышлять о происшедшем в тот день, перебирая одну версию за другой. Вскоре голова Даниеля затрещала от пронзающей её боли, он не знал, как дальше подступить к делу. Но смутные надежды порождали в нём мысль, что по показаниям Урсулу, этот необычный язык, укажет ему на верный след и приведёт к новым разгадкам. Оставалось решить вопрос насчёт рисунка и того, что могло означать скудно описанное девушкой изображение медальона на цепочке. Взять бы ему эти записи в руки, перебрать их. Но, где они сейчас? Покоятся в земле, или Морц спрятал их дома, передал своему верному другу? Даниель не представлял, как теперь ему справиться с поставленной задачей, но он знал одно, необходимо осмотреть место, где всегда ловил рыбу Морц. И тогда Даниель отыщет и дом, стоявший близ реки, возможно, получится отыскать и записи. Он постучал несколько раз в дверь гостиницы, и разгорячённая София, лицо которой покраснело, глаза прибрели испуганный вид, впустила его в дом, поспешно объясняя случившееся.                Из комнаты первого этажа, со стороны кухни доносились пронзающие стены стоны и вопли. Крики раздались повторно, придавая им окраску нестерпимой боли, и Даниель, поморщившись, прошёл в  комнату миссис Фернуар, следом за всерьёз всполошившейся горничной.                Женщина лежала на кровати, голова её покоилась на подушке, побледневшее от изнеможения лицо, искривлялось от боли и два огромных шрама извивались на нём. Глаза Жаклин были закрыты, и веки подрагивали от боли, ладони были прижаты к ушам, а из её тела, вырывался пронзительный крик. Миссис Фернуар вздымалась, то вновь ложилась на кровать, она искривлялась, морщась от настигшей её судороги. Подле кровати стояли мистер Фернуар, и на изумление Даниеля, рядом с ним, находилась и Люси. Мужчина тщетно пытался прикладывать полотенце смоченное в тазике с ледяной водой к голове своей жены, но та отвергая его, ещё пронзительнее корчилась от боли. Люси пыталась помочь растерянному хозяину гостиницы, пытаясь выпросить у него полотенце, и попробовать самой успокоить бедную женщину. Даниель подошёл к Люси, девушка попыталась через крик оглушивший комнаты, объяснить вслед за горничной происходящие в этом доме.                - Миссис Фернуар не приходит в себя уже второй час. На протяжении всего этого времени, бедняжка корчится от боли. Что делать, я не знаю. Её тело горит, подобно в лихорадке, она бормочет, что-то невнятное. Объясняла Люси пришедшему на помощь молодому констеблю.                Комната снова оглушилась пронзительным воплем, несчастная женщина кричала - нет, нет - она пыталась отмахиваться от невидимого врага руками, тем самым не давая мужу, приложить к её лбу намоченное полотенце, миссис Фернуар, стонала - не приходи сюда, оставь меня в покое, уйди. Взвыла она.                - Так длиться уже второй час. Пояснила горничная - мы пытались дать ей настойку трав, но она отмахивается от неё, насильно мы не сможем её заставить выпить. Миссис Фернуар кричит и стонет, может быть, вы попробуете поговорить с ней? Предложила Даниелю София. Молодому дознавателю, не оставалась никакого выбора, он прошёл к лежащей на ложе, мистер Фернуар бережно передал ему головную повязку, и сам отошёл в сторону.                - Миссис Фернуар - начал Даниель своё обращение к ней - успокойтесь - попробовал он положить ей на лоб смоченное водой полотенце, но та отмахнулась от него рукой - прошу вас, выслушайте меня. Вам ничто не угрожает - пытался произносить спокойно он, через крик женщины - ничего плохого не случиться.                В ответ на его слова, женщина, сжимая и разжимая засохшие губы, произносила - не приходи сюда, нет, не смей, так жестоко расправиться со мной, уходи.                - Ничего ужасного не происходит, вы у себя дома, в своей постели - продолжал объяснять потерявшей рассудок, Даниель, женщина перестала кричать, и это дало следователю шанс объяснить ей ещё один раз, произносимое им раннее. Она позволила ему положить ледяную повязку себе на голову, и конечности больной перестали дёргаться в ужасающих судорогах. Теперь она молча возлегала на своём ложе, чуть приоткрыв рот, и глубоко вдыхая воздух. Присутствующие переглянулись.                - Как замечательно, что вы пришли. Произнёс муж больной, садясь на край кровати. София вышла из комнаты вместе с тазиком, в которого была налита вода.                - И часто такое происходит с миссис Фернуар? Обратился к её мужу, Даниель. Тот поднял на стоявшего подле него следователя усталый взгляд - два или три раза в месяц. Но не часто, не так, как в этот раз.                - Чем же она болеет? Не сумел справиться с любопытством, молодой констебль.                - Приступы начались у Жаклин с детства, после того случая, когда на неё напали на реке. Она была ещё совсем ребёнком и смогла различить лишь два шрама, пересекающих её лицо. Она заметила лишь шпагу, и инициалы на ней. Женщина услышав слова своего мужа встревожено, что-то произнесла и пошатываясь, опираясь об угол туалетного столика, встала с постели.                - Мистер Тейронт? В изумление, взглянула она на него - вы...вы тоже были здесь? Смущённо уточнила она, заметив так же присутствие в комнате Люси Раинлэд, удивившись приходу дочери библиотекаря, схватилась от ещё не проходящий боли.                - Вы говорили обо мне? Обратилась она к молчавшему в данный момент мужу, и следователю, стоявшему рядом с девушкой.                Мистер Фернуар и Даниель с Люси смущённо молчали.                - Приступы происходят со мной всё чаще, и мне мерещится тот день. Пояснила женщина, проходя к двери - я удивлена увидев вас в моём доме, миссис Раинлэд, но если судьба складывается именно так - беспомощно окинула она нежданную гостью, жалостливым взглядом - я пойду, выпью крепкого кофе с пару ломтиками пирога, а то в глазах так и плывут "С. Р.", словно они становятся моим именем.                Женщина уже хотела выйти из спальни, как Даниель остановил её, подлетев к ней и придержав за руку, лицо изуродованное двумя отметинами, исказилось в изумлении, юноша пояснил - вы должны объяснить мне, что значат те буквы, о которых вы говорили. Попросил он её.                - Буквы? Измождено поразилась она, затем спохватившись и устало кивнув в сторону - это инициалы, мистер Тейронт - опустошенно добавив - инициалы на шпаге.                Бледная фигура растворилась под сводами коридора, Даниель, Люси и хозяин гостиницы вышли из комнаты.                - Мне пора. Произнёс угрюмо мистер Фернуар, и пошёл в направлении гостиной, туда, где скрылась его жена, а Даниель и Люси оставшись стоять в коридоре, прошли в прихожую к лестнице ведущий наверх.                - Зачем вы пришли? Поразился приходу Люси в дом четы Фернуаров, спросил Даниель у Люси.                Девушка, смущенно вздохнув, ответила -  я хотела увидеть вас.                - Меня? Он потупил взгляд, восхищаясь её поступком.                - Вы осуждаете меня? Спросила Люси - наверное, я поступаю неверно, ведь люди... Люди из образованного общества, профессора, учённые и богатые аристократы, не поступают так.                - Возможно. Но вы стоите выше их всех Люси - кончиками своих пальцев он дотронулся до руки девушки. - Я пришла помочь вам, в разборах записей. Мы с дедом раньше встречали "язык ведьм", но он не был запутан настолько, как эти слова. Возможно, мы находили более поздние экспонаты, в коробке же хранились ранние заметки на древнем языке, и не придя к вам в ту ночь в гостиницу, я не смогла бы разгадать его и понять истинную суть, я думаю, вам потребуется помощь, и я пришла. Говорила Люси, поправляя белокурые пряди своих волос.                - Вы правы - поспешил ответить ей Даниель, приглашая пройти за собой - идёмте, помощь действительно потребуется мне.                Вместе они поднялись на второй этаж, и вошли в комнату молодого констебля. Даниель отодвинул от стола стул, предоставляя почётное место на нём своей прекрасной гостье, сам же он сел на край кровати. Люси взяв аккуратно в руки стопку старинных бумаг, отдала часть из них Даниелю, и взялась за чистые листы и чернила, попыталась объяснить - последний слог заимствован из древнегреческого, но передним слогом будет всегда являться латинское начало. Чтобы прочитать слияние этих языков, следует прочитать сначала начальные буквы первого слова, а потом конец другого и соединить их. Таким образом, вы отыщете ответы на вопросы. Но так же, мудрые чернокнижницы или знахарки, чтобы простой народ не обнаружил их записей, и не смог перевести их, снова меняли местами буквы, но теперь уже две последние буквы, обоих основ слов. Тогда задача становиться ещё сложней. Но некоторые ведьмы не обходились только таким смешиванием букв, в конце слов они добавляли оставшиеся от заимствованных слов, ненужные буквы, в таком случае их нужно просто откинуть, ориентируясь на значение главного слова. Ясно? Задорно кивнула она в сторону Даниеля, тот ощутил, что ему непонятно многое, но решил разобраться с написанием "ведьминого" языка, и принялся изучать данные ему материалы. Но вскоре выяснилось, что текст настолько древний, и буквы переплетены в нём и соединены в некоторых местах целыми фразами, что Даниель лишь мог беспомощно покачать головой, а Люси пересев к нему на койку, принялась объяснять правильный перевод той или иной фразы.                Они потратили на перевод больше четырёх часов и освободились только под вечер. Текст, записанный и тщательно переведённый ими, в результате оказался небольшим посланием, что умещался на английском, всего лишь в несколько строчек. Даниель разозлено взглянул в сторону бумаг, неопрятной кучей лежавших на его столе - зачем же, нужно было, так издеваться над нами?                - К сожалению, в то время, Монна не знала о нашем существовании - рассмеялась Люси.                - Теперь наша задача, отыскать эликсир изготовленный ею. То есть моя задача - тотчас поправился Даниель. Но девушка не обратила на допущенную им ошибку никакого внимания, изумлённо спросив у него - почему вы решили, что секрет, кроется в эликсире?                - Я прочёл письмо. Разве не напоминает оно вам заклинание, и одновременно послание нам, её потомкам. Тем, кто решиться отыскать его.                - Возможно. Согласилась с ним, Люси, вставая со своего места - в любом случае, прошу вас, извинить Даниель - называла теперь она его по имени - но мне нужно идти. До свидания. Она распрощалась с ним, но долго не решалась выйти из комнаты. Так же, не жаждал расставания с ней и Даниель, он остановился около двери, и Люси скромно улыбнувшись ему, вышла из комнаты, а Даниель помахал ей рукой вслед, чувствуя, как пламенно бьётся его сердце, как удары его становятся чаще и громче.                Дознаватель закрыл за ней дверь, сев за стол и перечитав ещё несколько раз, переведённый ими вместе с девушкой текст, ещё раз убедился в своей правоте. Он пробегал глазами по всё новым строчкам и был уже полностью уверен в том, что отыскав эликсир, он ответит на единственный вопрос, разыскав тем самым и убийцу двух сестёр и Морца.                Он сел за стол, взял в руки лист бумаги и, сжав в руке перо, решил рассуждать на бумаге. Даниель прочёл первые строчки послания Монны, гласившие "вы хотите жизни, от смерти. Хотите жить вечно, но скоро всё исчезнет, ибо если погибнем мы, то падёт и урожай полей ваших, погибнет и скот. Люди жестоки со мной, но они не знают правды. Я хочу лишь жить долго и любить вечно. Я не хочу смертей, но любовь всегда сопровождает горесть и разочарования. Когда солнце взойдет над водой, когда берег окрасится в свет утренний, мы проснёмся с тобой уже другими, не такими, какими были раньше. Но люди желают нам зла, и вряд ли мы встретимся с тобой" . Даниель перевернул лист, вникая в суть письма, дочитал его до конца "Я боюсь, что они прочтут эти послания, я боюсь своих соседей. Все предали меня, из-за обещанных им денег, из-за богатств. Теперь мы не увидимся с тобой. Но их разоблачат, твоих жестоких братьев и сестёр. Они не смогут отыскать путь к солнцу без ключа, а ключ без моего оберега. Но, как только алый свет упадёт на него, как человек не имеющий ключа, усопнет, и будь то ему наукой. Тот кто знает суть всего, тот поймёт и нас с тобой. Он и отыщет очаг любви, то место, где солнце охраняет, часы дня. Где время безвластно. И оно, больше не захватит людей в свои ловушки. Любовь может быть разной, я могу полюбить тебя, и ты меня. Но разве, правильно мы делаем. А если, нет, не разобравшись, нас ждёт смерть? Я не пойду никуда. Они не ворвутся в дом, я выйду сама. Всё, кончено. Всему конец".                Молодой констебль зажёг новые свечи, поставленные очевидно Софией в канделябр, и стал излагать свою мысль на письме.                Он описывал свои догадки и предположения, теперь он был уверен, что изобретение Монны и смерти на берегу реки непосредственно связаны. Но из-за чего умирают люди, неужели, на них оказывает влияние сила медальона? Но этого не могло быть. Даниель припомнил смерть Морца в начале дня, и смерти двух сестёр по протоколу, погибших ранним утром. Смерти обоих случались на берегу реки, и Даниель вспомнил слова Монны о медальоне и ключе. Значит, сёстры Фокс отыскали эликсир, но если у них был медальон, был и ключ. Даниель торопливо писал строчку за строчкой, исчеркивая неправильные догадки. Переведя послание до конца, он не знал, за, что теперь приниматься. Даниель вспомнил упоминания несчастной вдовы Морца о рыбном месте на берегу реки, возможно там и скончался Джим. Но если это так, то две сестры Фокс умерли подле него, в нескольких шагах. Даниель припомнил и упоминание о необычном поведении Морца в последние дни и листки с каким-то медальоном, обнаруженные им около дома, когда тот шёл к реке. Но, кому принадлежит медальон, Даниель не знал. Он погасил свечи, и лёг спать, а на следующее утро отправился в таверну.               
                ***
Лэйкран встретил его в своём заведении с услужливой улыбкой на лице, и Даниель подойдя к столу, за которым сидел хозяин трактира, пододвинул к нему стул, и сев на него, поздоровался с Джоном.                Людей в трактире в то утро было мало, и Даниелю теперь не нужно было приглушать голос, как делал он это в прошлый раз.                Хозяин трактира не спеша протирал кружки и бокалы, ожидая от следователя, каких-либо объяснений от Даниеля.                - Что же вы, не задаёте мне никаких вопросов? Поставив кружку на полку, не выдержал Джон - не просто так ведь, вы ко мне пришли?                - Это верно. Любезно согласился Даниель - у меня к вам будет пару вопросов. И первый из них, числились ли вы в друзьях Джима Морца?                Лэйкарн надрывисто рассмеялся - я числюсь в списке приглашённых на его похороны. А друзьями, мы вряд ли были. Разговаривали, обсуждали город, работу, это да, но друзьями, то вряд ли.                Даниель устало вздохнул, собираясь уходить, но Джон придержал его рукой - какой был ваш второй вопрос?                - Зачем вам его знать, если вы не были в товарищах Морца? Изумился тот.                - А вы скажите мне, может, я знаю. Настаивал хозяин таверны.                - Хорошо. Согласился, особо не сопротивляясь Даниель - знаете ли вы, какой дорогой шёл Морц к реке, и ничего ли он на ней не находил, в последнее время?                Джон громко рассмеялся и снова сел на стул - садитесь, мистер Тейронт. Я удивляюсь вашей напущенной вежливости и правилам поведения при допросе. По-моему, лучше задавать сразу конкретный вопрос? Согласитесь, вы ведь знаете о рисунках и бумагах, которые обнаружил Джим, так ведь? Подтвердил он, с наслаждением глядя, как Даниель удивлённо смотрит на него, и с поученьем продолжил - видите, ли, уйдите вы сейчас обратно к себе в гостиницу, вы так и не узнали, правды от меня. Так вас этот случай интересует?                - Да. Подтвердил юноша.                - В таком случае, скажу вам, что Джим обожал рыбную ловлю. И ходил он всегда по самой короткой тропе, она выходила из города, шла по кромки леса и спускалась к воде. Это был самый короткий путь. Пояснил Джон.                - Значит.                - Значит - перехватив взгляд следователя, устремлённый вдаль - Джим, рассказал мне, что обнаружил стопку бумаг, лежащих в сенях, и он взял их.                - В каких сенях? Мистер Морц, разве, украл те бумаги?                - А, чего вы так удивляетесь? Каждый человек по-своему грешен. В тот день, Джим прибежал ко мне и кинул на стол, доказательства своего похода, видимо, чтобы я ему уж точно поверил. Там бумаги на древнем языке, и рисунок какого-то незамысловатого и, на мой взгляд, дешевого украшения. Я, естественно стал выяснять, откуда у  него эти листы. Он мне, за бокалом другим и рассказал, что шёл он в тот день на рыбную ловлю, он иногда ходит длинной тропой, а в тот день решил короткой, чтобы оставалось больше свободного времени. Джим идёт мимо дома, пить ему захотелось, а видит, что дом закрыт, смотрит сени, а в сенях корыто с водой. Жажда его так одолела, что он прошёл в сени, зачерпнул ведром воды, для рыбёшки мелкой, воду из него, а потом глядит, что под корытом, что-то припрятано. Любопытно ему стало, и заметил он те бумаги. Воротился назад, мне рассказал, а потом видимо и Урсуле, если вы знаете. Верно предположил он.                - То есть, он вам просто так положил эти бумаги на стол, и всё, как есть рассказал? Не поверил, Даниель, сомневаясь в честности Морца.                - Нет, конечно. Потёр усы, Лэйкарн - мне, стыдно признавать, но он надеялся, что я переведу ему те строки, не понятные для его ума.                - Вот, как? Повёл бровёй Даниель – неужто, он был настолько пьян в тот день? Лэйкарн обиженно взглянул на него - вы думаете, что я не знаю, иностранных языков? Встрепенулся он - отнюдь, скажу вам, что это ошибочное мнение. Мне лестно признавать, но похоже я был единственным знакомым из окружения Джима, который смог бы помочь ему. Он мне принёс те листы, и я ничего не смог разобрать, но мне было стыдно признаваться в этом, и я сказал ему, что знаю перевод, но не скажу его ему, пока он не объяснит, где стащил те листы.                - И он рассказал? Уточнил Даниель.                - А, как же? Любопытство всегда брало вверх над людьми. Усмехнулся хозяин таверны.                - Тогда, что же вы ему ответили?                - Я? Ничего. Это было неловко, в тот момент, и я себя даже почувствовал виновато, но мне пришлось выпроводить его за дверь. В тот день, он был зол на меня, и видимо к тому же перебрал виски, так что, он оказался за дверью моей таверны. Развёл руками в стороны, в знак сожаления Джон.                - А листы? Спросил Даниель - он взял их с собой?                Весёлое настроение хозяина таверны, резко улетучилось, он опустил глаза и стал рассматривать ножевые порезы на столешнице.                Даниель ждал ответа.                - Понимаете - начал Лэйкарн - не сочтите это воровством, но разбушевавшийся Морц в тот день, успел прихватить лишь два листа бумаги, и если я не ошибаюсь, то были рисунки. Письма же, остались у меня.                - И вы вернули их затем мистеру Морцу?                - Джиму? Желчно усмехнулся он - ни за, что. Тот уже и забыл про них, на следующий день приходил ко мне, спрашивал, не оставлял ли я их у себя, я не сказал ему правды.  Признавался тот.                - Но, почему? Изумился Даниель - вы же не знали, как перевести тот текст.                - Не знал. Но Джиму, тоже отдавать не хотел. Он, когда приходил ко мне, вместе со своей находкой, на пороге таверны, так меня оскорблял, что я решил их ему не отдавать. Забыл, его проблемы.                Даниель, почувствовал, как его тяготит общество этого человека. Захотелось поскорее, распрощаться с ним. Наглость Лэйкарна выводила его из себя, и он задал ему ещё один, последний вопрос  - они сохранились у вас?                - Письма? Да, конечно. Я уже догадываюсь, о чём вы меня попросите. Поднимался хозяин таверны со своего места - сейчас, принесу вам. Только, я не уверен, что вы поймёте перевод тех слов, уж очень замысловат язык - выходил он в соседнюю комнату, закрытую до этого на ключ.                Хозяин трактира вернулся с картонной коробкой в руках, и оглянувшись по сторонам, не заметив не единого посетителя в таверне, поставил коробку на стол, и приподнял крышку, бережно положив её рядом с ней.                Даниель заглянул внутрь коробки, и вытащил оттуда три пожелтевших от времени листа. Чернила наполовину были смыты, но следователь смог разобрать, на каком точно языке написаны письма. В его голове промелькнула судьбоносная мысль, о том, что разгадка смотрит в окно таверны, и так близка, что кончиками пальцев, без особых тому усилий, можно дотянуться до неё. Даниель встал со своего места, и не выпуская из рук листы, попрощался с хозяином таверны, тот обречённо посмотрел вслед письмам и молодому констеблю удаляющимся вместе с ними, и махнув рукой, заперев дверь, снова принялся за брошенную им работу.                Даниель аккуратно сложив написания на "языке ведьм" в карман пальто, возвратился в гостиницу, и позабыв поздороваться с миссис Фернуар, открывшей ему дверь, поднялся наверх и закрывшись в своей комнате, принялся за перевод добытых писем.                Молодой констебль полностью переписав на чистый лист перевод строчек на запутанном древнем языке, перечитал получившееся послание несколько раз и смог отметить, что получившийся перевод, отдалённо напоминает продолжение письма Монны, и сравнив почерк писавшего то и иное послание, точно убедился в этом.                Даниель прочитал вслух переведённое им послание, чтобы глубже и чётче уловить его смысл. Но письмо было кратко и излагалось, всего в нескольких предложениях "кто откроет наш оберег любви, тому будет проложена дорога к воде. Перейди он через неё в алый час, он отыщет эликсир, изготовленный мною, прочитав суть его, примет он решение сам, пить его или нет. Но кто решит отыскать и раскрыть тайну, не станет он забывать и о стражнике. Его проучила сама судьба, и нынче он видит мир этот иным, он хочет жить вечно, и глупа его жизнь, и мне несчастнее она, пока не отыщут мой эликсир, и не приняв верного решения для них, не избавят от жизни предателя".                - Предателя - повторил последние слово Даниель, и задумался - нет - убеждённо произнес он - тот человек, о котором пишет Монна, не мог прожить столетия. Он не мог выжить. Попытался заверить самого себя, Даниель, чувствуя, что ему самому не верится в свои собственные слова. Он покачал головой - это ведь абсурд, бессмыслица. Отчаянно взглянув в потолок, он вскочил с кровати, намериваясь отправиться снова к реке, надеясь обнаружить разгадку там.               

                Глава 8.
Следуя указаниям Софии, Даниель свернул с главной дороги на первую улицу, и дойдя до её конца, перешёл через узкий ручей, над котором был возведёт громоздкий мост, и вскоре вышел на дорогу к реке. Замечая, что домов, становится всё меньше, Даниель стал присматриваться по сторонам. Из окон, одного дома, звонко доносились крики детей, соседствующая с ним постройка, была пустующей, на двери другого дома весел замок, на небольшом участке последующего дома, крестьянин пропалывал урожай. Даниель дошёл до конца улицы, и когда впереди показался хвойный лес, он заметил дом на отшибе, стоящий на небольшом холме. Место уже знакомое ему. Даниель ускорил шаг и не ошибся. Тропинка вывела его к дому, хозяина гнедого жеребца, у которого в своё время, с Даниелем завязался разговор, и тот одолжил ему на время лошадь. Так же отчётливо, молодой констебль, вспомнил и сени, куда заводил потом коня, они теперь же возвышались вместе с домом вдали. Даниель обернулся назад, в сторону уходящих вдаль домов. Он не ошибся. Ни в одном из них не было сеней и загона для лошадей. Получается, что Морц в тот день побывал у хозяина гнедого жеребца. Даниель попытался вспомнить имя того мужчины, но тщетно, оно вылетело из головы, так же, как и его фамилия. В памяти всплыло лицо того человека, заплывший глаз, и добродушная ухмылка на лице. Он показался Даниелю в тот день слабым и беспомощным, опиравшимся на свою массивную трость, в глазах молодого человека, он вызывал, только жалость, но может быть это ошибочное мнение? Даниель посмотрел на дом ещё раз, и поборов своё мнение, о том, что было бы неплохо вспомнить имя его хозяина, но время ему не стоило терять. Он хотел доказать своему начальству и самому себе, что сможет справиться с любым делом быстро и в считанные дни. Теперь же, ему казалось, что он задержится в хмуром Диарбуре на вечность, и позабыв на время про хорошие манеры, он поднялся на холм, и глухо постучав в дверь хозяина дома, постарался рассмотреть его небольшой участок. Из конюшни доносилось одинокое ржание жеребца, а со стороны леса, крики птиц, нарушали дневную тишину. Даниель постучал ещё один раз, уже более настойчиво и уверенно. Ему открыли не сразу, но когда замок повернулся, и дверь отворилась, Даниель заметил в проходе чуть скрюченную фигуру мужчины, держащего в правой руке, потемневшую от времени трость, украшенную поблёскивающими на солнце камнями. Даниель посмотрел вдаль коридора, и заметил там дверь в гостиную резную, с причудливыми изображениями диких животных.                - Здравствуйте, мистер Тейронт. Обратился к молодому констеблю, хозяин дома - приятно вас видеть. Что, снова понадобился конь?                - Здравствуйте... Смутился он, проигнорировав его усмешку. Обращения к этому человеку, так и не удавалось вспомнить.                - Значит вы ко мне в гости? Не собираясь сразу пропускать его в помещение, хозяин постройки на опушке леса, догадывался о предстоящем опросе.                - Да, я к вам. Согласился Даниель - позвольте войти.                Мужчина отошёл от порога, проходя внутрь дома, Даниель прикрыв за собой дверь, прошёл следом за ним.                Они прошил в гостиную, освещённую проступающим мерцающим сквозь преграду туч солнцем, где два изящных дивана, стояли с обеих сторон комнаты, а сервированный не для гостей стол, около окна, был окружён тремя стульями. На стенах висели гобелены, с изображениями природных ландшафтов, они напоминали Даниелю продолжение леса, и ему казалось, что стены сами собой раздвигаются, и они сидят с хозяином дома за столом, в окружение леса, и дикие животные, изображённые на плотных тканях, наблюдают за ним, с осторожностью вылезая из своих укрытий.                Даниель пододвинул стул к столу, бросив небрежный взгляд на бумагу, лежащую на столешнице, и быстрым взглядом успел прочитать первые строки, узнав с их помощью имя собеседника, и облегчённо вздохнув, до того момента, пока тот не сунул лист бумаги в карман своих брюк, и не пододвинувшись к столу, первым начал разговор.                - Чего же, вы  хотели узнать от меня? Обратился он к Даниелю.                - Мистер Зарин, были ли у вас разногласия с мистером Морцем? Может быть ссора, или перепалка?                Хозяин дома нахмурился, прислонив к столу трость - ничего я вроде такого не припоминаю. Мистера Морца, я помню, город у нас маленький, всех в лицо знаем.                – Значит, не было? Попытался уловить взгляд Роберта Зарина, Даниель. Хозяин дома пожал плечами - я редко с ним общался. Пару раз на базаре в Сонтэне, виделись, утку у одной торговки покупали, поздоровались друг с другом, всё же из одного города. Больше не общались.                Даниель задумался, о том, какие ещё следовало бы подозреваемому задать вопросы, ему хотелось выяснить сразу, без всяких отлагательств, храниться ли у Зарина какие-либо старинные документы, но он уже и так чувствовал, что этот человек не мог совершить убийство, и вряд ли интересуется мистикой. Его лицо выражало спокойствие и жизнелюбие, он не задумываясь ответил на его вопросы и ждал последующих расспросов со стороны следователя. Даниель сильно прокашлялся, ощутив, что горло в последнее время болит. Он решил, что, возможно простудился при походе во время дождя вместе с Герелом к избушке в лесу, и, что простуда, неминуемо обрушиться на него, Даниель всё же, старался справиться с ней, но одолеть болезнь было невозможно, и Даниель извинившись перед хозяином дома, снова ощутил приступ кашля, ощутив в горле противный привкус мокроты.                - Может быть, принести горячего чаю? Предложил Роберт, глядя, на мучения следователя.                Даниель, хотел отказаться, но потом почувствовал горький зуд в горле, и согласился с Разином - да, пожалуйста, если вас не затруднит. И он снова громогласно прокашлялся. Роберт, позабыв о своей трости, не замедлив отправился на кухню, прихрамывая на правую ногу, он вышел из гостиной. Даниель облокотился о столешницу, и болезненным взглядом посмотрел на оставленную в спешке Зарином трость. Тёмная, мощная рукоятка, преображалась при свете солнечных лучей, а массивность изделия, куда-то исчезала, приоткрывая занавес, перед красотой и ценностью этого изделия. Молодой констебль решил всё же выяснить у хозяина дома, откуда у него, эта диковинная вещь, и дожидаясь его, снова резко прокашлялся, уже не скрывая боли в горле, схватившись за него одной рукой, он пригнулся, отодвинув ногу, и мыском сапога, случайно задел трость, и та закачавшись, упала на пол. Даниель тотчас пододвинул к своему стулу ногу, ощущая, как отступает кашель, он с изумлением, вглядывался на лежащее на полу оружие. От удивления Даниель был готов вскричать, никогда раньше он не замечал спрятанную в трость шпагу, сейчас же вылетевшую при падении из своего чехла и поблёскивая в лучах света льющимся из окон.                Даниель не знал, что делать. Он не спешил убирать шпагу обратно в чехол, намериваясь выяснить, есть ли на её рукоятке, какие-либо инициалы, вспомнив вдруг трагичную историю детства жены хозяина гостиницы и два неглубоких шрама на её лице.                Молодой констебль не заметил, как в комнату вошёл мистер Зарин с подносом на руках, и стоявших на нём чашки с чаем. Заметив валяющуюся на полу шпагу, он ни чуть не удивился, и переступив её, прихрамывая, сел на своё прежнее место, поставив поднос на стол, он отеческим взглядом, посмотрел в сторону Даниеля, вновь схватившегося на разболевшееся горло, и поднял шпагу, снова вставляя её на прежнее место и закрывая чехол, надвигая на рукоять шпаги, откатившуюся в сторону верхнюю опору трости.                - Не смогли удержаться от любопытства? Улыбнувшись юноше, спросил мистер Разин - а, не могли вы меня спросить сразу?                - Я не хотел, так получилось. После кашля и наступившую на мгновение хрипоту, оправдывался Даниель.                - Пейте - пододвигал заботливо чашку с пахнущим лесными ягодами чаем к простудившемуся Даниелю, хозяин дома - вам станет легче.                Следователь сделал глоток вкусного напитка, а потом, допив горячий чай, и отблагодарив хозяина дома, попрощался с ним, и вышел на улицу. Прежний голос начинал возвращаться, но Даниель чувствовал, как боль в горле возникает снова, и тяжело дышится.                Он услышал голоса со стороны центра города. Крики доносились всё отчётливее, и возмущеннее, и Даниель поспешил на Главную площадь. Люди выходили из своих домов, кричали возгласы возмущения и протеста, они продвигались к ещё пока неубранной сцене, стоявшей перед зданием церкви. Даниель подбежал к толпе разбушевавшихся крестьян, в руках у некоторых из них, было холодное оружие, но в основном, как не удивительно было это, фермеры и их жёны, вышедшие вслед за мужьями к Главной площади, держали местную газету, и поднимая его вверх, что-то язвительно покрикивали. Даниель разгоняя руками прохожих, захотел быстрее пробраться к сцене, он не знал, как утихомирить толпу, чувствуя, как жар обдаёт его лоб, и ему становится не по себе, заметил, расплывающееся в глазах изображение нескольких фигур на сцене, и чем ближе он пробирался, тем тяжелее становилось на сердце. Он увидел, что на подиуме стоит Люси, причём не по своей воле, он попытался протереть глаза, но ужасная картина не пропала, и плохое предчувствие оправдалось, когда он подобрался ближе к сцене. Вокруг него столпились все жители Диарбура, разгневанно крича разные грубые слова в адрес ни в чём не повинной девушки, люди, пока, что не заметили его, но даже присутствие в городе констебля, вряд ли остановило бы их и они продолжали оскорблять девушку, руки которой были связаны. Даниель поморщился, пытаясь вникнуть в смысл крестьянских слов, и слыша возгласы - ведьма, чертовка, убить бы её, что она пишет, тварь. Его сердце постепенно сжималось, так же, как и кулаки, он приобретал неимоверную злость на фермеров, и ощущая, что правая рука тянется к револьверу, он постарался отговорить самого себя, не приступать к крайнем мерам, хотя он жаждал такого решения проблемы. Он пытался продвинуться ближе к сцене, но его не пускали, до тех пор, пока накаченный мужчина стоявший на сцене, и по-видимому возглавлявший бунтарей, не заметил его, и не пригласил к себе на подиум. Тотчас крестьянская толпа расступилась перед ним, желчно глядя ему в сторону, они удерживались, чтобы не дать следователю в нос, или не напасть на него с кулаками. Мужчина, пригласивший его на сцену, и пятеро стоящих позади него, прокричали, что теперь следователь не сможет уйти от своей обязанности наказать преступницу, и усадить чертовку за решётку. Даниель прошёл на середину сцены, к несчастной Люси, чьи шелковистые волосы, развивались на северном ветру. Молодой констебль попытался отыскать среди бунтующих граждан, мэра города и его семью, но тщетно, их здесь не было. Даниель ещё крепче сжал руку, подле пояса, противореча самому себе, достать оружия. Ощутив, как ногти глубоко впиваются в кожу, он разжал руку. Даниелю казалось, что лоб его горит, и сам он еле стоит на сцене, ему не помешало бы посетить врача, или отдохнуть в постели, но сложившиеся обстоятельства не позволяли ему этого сделать. "Мэр сбежал, вместе со своими родственникам" пронеслась верная мысль в голове, и Даниель понял всю сложность сложившейся ситуации. Теперь ему предстоит одному справиться с разгневанной толпой. Но, кто из них, из крестьянских людей, привыкших, к жизни в Диарбуре, поверит приехавшему издалека констеблю в невинность этой девушки.                Мускулистый фермер, стоявший ближе всех к Даниелю, произнёс снова - теперь нам скажут правду. Поглядите - чуть толкнул он Даниеля к краю сцены - что пишет честный народ! Молодой человек, еле устояв на ногах, всмотрелся в первую попавшуюся газету, в руках у ближе всех к сцене стоявшего мужчины. Он успел только прочитать кричащий заголовок "Ведьма простолюдинка, мечтающая писать романы". Он вздрогнул, неприятный холодок овеял его спину. Откуда знают об этом другие люди, он не знал. Местная газета, не пользующаяся в здешних местах никаким спросом, опубликовала такую статью. Но от кого они узнали об этом. Даниель подошёл к Люси, пытаясь успокоить её. Девушка дрожала, и из глаз её текли горькие слёзы. Даниель посмотрел на державших её в неволе, все они стояли, чуть поодаль теперь от девушки, надеявшись, что и констебль удержит её взаперти, и не будет против их самосуда. Даниель развязал тугие верёвки, перевязавшие руки девушки. Сбросив их на землю, молодой констебль пододвинулся ближе к девушке, чувствуя, как непонимающие его действие крестьяне сходятся к ним.                - Она виновна! И не смейте отрекаться. Вы не хотите обвинять её, какие у вас для этого есть основания? Может быть, вы тоже любите колдовать, или писать мемуары? Набросился на Даниеля возглавляющий крестьянский народ, он подошёл ближе к ним обоим, Даниель ощутил, как тело Люси содрогнулось - а может быть это история любви? Она виновна, и подтверждения, есть даже в газетах!                Силой вырвал из рук, стоявшего под сценой человека газету кинув ее в сторону Даниеля - читайте! Приказал он. Даниель поморщился от такого неуважения к его персоне, и подняв с пола газету, стал быстро читать статью, гласившую в свою очередь правдивую информацию, досочинённую в некоторых подробностях, и из-за чего, по мнению всех этих людей, собравшихся здесь, можно было выдвинуть вполне весомое доказательство в виновности Люси.                - Она виновна. Здесь написано "была замечена в колдовстве, так же в её доме отыскали письма на древнем "ведьмином языке". Люси Раинлэд скрывалась за именем Виктора Нейона, и писала свои произведения в дорогих журналах, за основу взяв идеи магии и колдовства. В трагедии случившейся два года тому назад, в городе Диарбуре, Люси Раинлэд виновна, ибо никто не осмелился выдвинуть версию о причине смерти двух несчастных, значит, умерли они из-за неизвестного науке яда, изготовленного из диких растений, которые использовали ведьмы и колдуньи, а Люси Раинлэд такой является. Она причастна и к смерти Джима Морца, который умер подобной смертью. Эта девушка разбогатела на чужом горе. Люси Раинлэд писала древние легенды окрестных деревень в дорогие журналы, и это получала деньги. К сожалению, приехавший в город следователь, не смог раскрыть преступление, он был околдован чарами ведьмы, но народ, чувствует, где подвох, и встанут люди на защиту собственных жизней, сами отведут ведьму на суд". Даниель вздрогнул. Кто посмел рассказать такое редакции местной газеты, он не знал. Но он, во что бы то ни стало, желал это выяснить. Ему хотелось заключить под стражу того, кто совершил два убийства, теперь же расхаживающий на свободе, а недавно убившей и Джима Морца, обвиняющего во всех грехах ни в чём не повинную Люси.       - Что вы скажите на это? Потрепал, разгневанный мужчина газетным листом перед Даниелем - что на это скажите? Согласитесь с нами?                Даниель, собравшись с духом, и решивший не превышать тон, мирно и успокаивающе произнёс - нет, я не согласен.                Толпа крестьян неодобрительно закричала. Даниель, взглянув на людей собравшихся здесь, заметил среди них и невесту Джима Морца с раскрасневшимся после слёз лицом и его матушку с ненавистью рассматривавших красочный наряд Люси.                - Вы не согласны, а мы согласны! Закричал громогласно стоявший на сцене.                Даниель желчно заметил - не забывайте, что здесь я служитель закона, а не вы. Отучитесь в университете, предъявите мне ваше удостоверение и я разрешу вам командовать этим парадом, и вам распоряжаться жизнью людей. Сейчас же, я попрошу - приподняв бровь, произнёс с еле уловимой ухмылкой на губах, Даниель – не мешать мне распоряжаться законом в данном городе. Уверенно закончил он. Мускулистый мужчина, напомнивший Даниелю разгневанного быка, перед которым показалась алая мантия, приподнял лист газеты над головой - что мы слушаем, какого-то мальчишку! Если в голове его, бурлит любовь, если он опоен зельем ведьмы, мы разберёмся сами.                Он оттолкнул Даниеля, который был чуть ниже его ростом и не так силён, в сторону и заорал - какие будут у вас решения? Обратился он к толпе. Люди наперебой стали отвечать ему.                Даниель снова встал на середину сцены, объявив собравшимся гражданам - не забывайте, что ваш бунт считается тоже преступлением, и некоторые из ваших решений, такое как убийство Люси Раинлэд, тоже может рассматриваться в суде, как покушение на жизнь другого человека. Может быть, кто-нибудь хочет добавить, что-нибудь? Даниель с наслаждением ощутил, как толпа замолчала на некоторое время, видимо размышляя, что предпринять далее, именно этим моментом он воспользовался, чтобы показать людям, что они не правы. У него было мало времени, и ему предстояло уложиться в отведённый срок.                - Вы верите написанному в газете? Но можете ли вы сами подтвердить то, что Люси Раинлэд, честная и правдивая девушка, обвиняется в колдовстве. Вы замечали её гадающей на картах, плетущей венки под заклинания, прыгающей в полную луну ночью через костёр, да так высоко, что ни одному человеку этого сделать не под силу, наверное нет. Но по городу ходят слухи. Кто их создаёт, вы знаете? Может быть этот человек, кто-то из вас? Нет или да, знаете только вы. В таком случае, почему вы должны верить другим людям. Они ваши близкие родственники, друзья? Могут ли те люди доказать, что Люси Раинлэд является ведьмой, скорее всего нет. Им, кто-то сказал это. И вы поверили ему. Тот человек преследовал самые гнусные цели, вы марионетки в этой постановке. Вы хотите отыскать злодея, но обвиняете в невиновного, в то время, как негодяй, убивший ваших родственников и друзей, скрывается за вашими спинами.                Люди прислушивались к речам Даниеля, многие из них повернулись назад, надеясь найти таким способом убийцу. Довольный Даниель, поверив в себя, продолжил - вы вините невиновного. Человек же, кто управляет всем этим спектаклем, скрывается за вами, он потешается над вашим горем и отчаянием. Обвинив невиновного, вы не накажете истинного убийцу. Вы успокоите этим себя, но со скоро, всё же, вы осознаете свою вину. Это не выход. На протяжении многих лет, вы надсмехались над Люси, какие слухи распространяли вокруг этой честной гражданке города? Не стесняйтесь, поверьте, что за это вас не посадят за решётку, говорите, я слушаю - обратился Даниель к встревоженному городу. Люди переговаривались, и площадь жужжала, подобно всполошившимся пчёлам в улье, жители Диарбура, вспоминали все присказки и насмешки, ходившие и давно прицепившиеся к несчастной Люси. Первым из них осмелился сказать, человек стоявший в первых рядах, с сомнением взглянул на добродушную Люси, прижавшую подобно в мольбе сложенные руки к груди, и смущённо произнёс - дурачкой обзывали. Склонил голову он, уткнувшись взглядом в землю. Девушка не отреагировала на его оскорбление.                - Ещё считали чертовкой дьявольской. Доносилось из толпы.                - Что заклинания пишет, или не заклинания, а всё равно, что-то худое. Произносил старческий дрожащий голос.                - Говорили, что она в лисиц и волчиц обращается по ночам и крадёт у фермеров овец и коз. Кричала толпа.                Даниель поморщился от негодования - теперь, задайте вопрос самим себе. Вы верите всему этому? Стоявший рядом с ним мускулистый мужчина ответил - мне, говорили на рынке.                - А мне в магазинах.                - В разговорах.                - При встречах.                - В город подвозили, вот и сказали. Затрещала толпа разными голосами, начиная спорить между собой, кто является зачинщиком всеобщей ненависти. Даниель, сдержав приступ кашля, попытался через боль в горле успокоить граждан - я понял. Не стоит, больше давать мне ответов. Кто-то от кого-то узнавал, и так слух шёл по цепочке, распространяя по Диарбуру ошибочные сведения. Таким образом, человек, которому было выгодно, такое положение миссис Раинлэд в обществе, оставался не замеченным.                - Но, как же тогда мы найдём убийцу горожан? Обратился растеряно к следователю, ранее толкнувший его накаченный мужчина в серой неряшливо надетой на него рубахе, возглавлявший шествие.                - Вам и не надо его искать. Последовал благоразумный ответ, толпа переглянулась - я найду его. Добавил затем Даниель - это моя работа. Прошу не отнимать у меня, мои обязанности. Каждый человек выбирает себе профессию, вы занимаетесь своим делом, а я своим. И поверьте, мне, я отыщу того, кто так жестоко расправился с сёстрами Фокс и мистером Морцом, и предъявлю суду истинного убийцу. А вы сможете прийти в здание суда, и лично пообщаться с убийцей.                Толпа ожесточённо прокричала слова ненависти и теперь посыпались новые оскорбления в адрес всему виновного, того, кого они пока, что не видели в лицо, но уже заранее ненавидели и над кем жаждали расправы.                Даниель подошёл ближе к Люси, незаметно для остальных, улыбнувшись ей краешками губ, произнёс - что, касается Виктора Нейона, то это правда. Я не буду от вас этого скрывать. Я не знаю, согласится ли, со мной миссис Раинлэд, но я считаю, что скрывать этого не стоит. Я хочу сказать вам, то, что возможно не следовало бы говорить. Но, я думаю, вы поймёте. Миссис Раинлэд хотела уехать из этого города и купила на заработанные ею деньги дом в другом городе, думаете, отчего она пыталась сбежать? Люди переглянулись, и многие из них на время опускали глаза, всматриваясь в старую брусчатку. Из толпы доносились одиночные крики прощения, и Даниель среди них заметил и двоюродную сестру Люси, о которой та упоминала при их первой встрече. Черноволосая девушка, находилась всё в той же компании парней и молодых женщин, и крики прощения с её стороны доносились эхом на сцене. Вскоре, толпа налилась новыми голосами и словами, каждый пытался попросить прощения у Люси, а та гордо вскинув голову, смотрела на скучную массу толпы.                Девушка опустила руки и посмотрела на Даниеля. Она была ослаблена, и еле держалась на ногах. Сказывались потрясения, перенесённые ею за этот день.                -  Я считаю - раздался её звонкий голос над площадью и жители города замолчали - я считаю, что каждый житель этого города поступал неправильно, но я здесь не судья - гордо произнесла девушка - вам стоило задуматься самим. Признаюсь вам, я ходила практически всю свою жизнь быстрым шагом по улицам этого города, стараясь избегать насмешек и оскорблений от вас. Я не общалась близко ни с кем из вас. Каждый отворачивался от меня. Моей мечтой оставалось покинуть этот город, когда я вырасту, и я стремилась к этому. В библиотеке я находила полезные мне книги, и читая каждую из них, я вспоминала окрики в мою спину. Я стала писать небольшие рассказы, и этим успокаивая саму себя, излагая задуманное ранее мною на листы бумаги, я чувствовала некое облегчение, наступавшее после этого. Моя война с вами длилась очень долго. Я не могу простить вас так сразу.                Люди подошли вплотную к сцене, на многих лицах из них читалось опустошение и печаль. Толпа глухо дышала, продолжая выкрикивать прощение. Клара подбежала ближе к сцене, стараясь разглядеть свою родственницу, с которой они долго не общались. Люси взяв от изнеможения в руки, ладонь Даниеля и опираясь на неё, вглядывалась в толпу, и когда взгляды её пересекались с кем-то из людей, она тотчас отводила глаза, не желая видеть в них прощения и грусти.                - Простите. Просипел мужчина продолжавший стоять рядом с Даниелем и девушкой на сцене, обращавшийся то ли к Люси, то ли к молодому констеблю, с которым тот поступил не самым достойным образом.                - Вы окажите большую помощь, рассказ о том, где именно выпускается местная газета, выходящая по всей округе. Вы знаете точный адрес? Обратился Даниель, к возглавлявшему протестующих жителей Диарбура.                - Да. Отозвался один из охраняющих прежде Люси - газета печатается в Сонтэне на Улице празднований, третий дом справа.                - Там ещё бакалейная лавка стоит. Добавил кто-то из толпы.                Даниель попытался успокоить людей на площади, теперь выкрикивающих точное нахождение издательского дома окрестной газеты в Сонтэне, и громко, надрывистом голосом, сдерживая при этом боль в горле, сказал - спасибо. Спасибо за оказанную вами помощь. Теперь же вы можете расходиться по домам, мне было приятно повидаться с вами, с сарказмом добавил он. Жители Диарбура не спешили расходиться, они смотрели на Люси и взгляды выражали их прощение и тоску.                Девушка прижалась к Даниелю, тот почувствовал прикосновение её холодной руки к его ладони, дрожащим голосом, она произнесла - я поеду с вами в Сонтэн, в редакцию.                - Нет. Уверенно произносил он - этого не нужно делать, ты, то есть вы - смущённо отзывался он, вглядываясь в голубые глаза девушке, с нежностью смотрящие на него - вы должны оставаться здесь, вы слишком ослабли.                - Нет, я не хочу. Эти люди предали меня, я не в силах простить их. Я поеду с вами. Шептала она ему.                - Они просят у вас прощения, и не по-моему велению, а сами. Позвольте принять их, они раскаялись и сами сожалеют, что они сделали. Вы отправляйтесь домой, мистер Раинлэд, переживает за вас. Успокаивал он её, кончиками пальцев проводя по её ладони, девушка улыбнулась - я постараюсь простить их, но это будет сложно.                - Вас проводит домой Клара - заметив сопереживающее лицо девушки в первом ряду Даниель, во всеуслышание произнёс Люси. Черноволосая девушка покорно взошла на сцену и подошла к Люси. Внучка библиотекаря ничего ей не сказала.                Даниель удержавшись, чтобы не поцеловать Люси, спустился со сцены и одолжив у одного из собравшихся старого коня, отправился в Сонтэн.               
***
Он доехал быстро, теперь во многих местах сокращая свою дорогу и проезжая по извилистым тропам через лес. Погода становилась пасмурнее, на небе надвигались облака, и солнце отбрасывало последние свои лучи на грунтовую дорогу, припекая головы путника и дряхлого коня. От быстрой езды на дороге вздымалась пыль, из-за которой тяжело было разглядеть мимолётный пейзаж, меняющийся по обеим сторонам от путника. Даниель чувствовал, как кружится его голова, и ощущал, как подступает жар. Ему хотелось, остановиться и передохнуть, сесть в тень деревьев, или окунуться с головой в воды лесного ручья, но в нём снова закипала злость, и его лицо приобретало суровые черты, ему хотелось выяснить, кто посмел доносить на Люси клевету, и он то и дело подгонял уставшего коня. Врагов у Люси не было, её только опасались и старались держаться в стороне. Но кому было выгодно, поставить Люси в положение преступницы, он недоумевал. Эта девушка не интересовалась колдовством, лишь читала тексты на "языке ведьм", и умела переводить древние тексты. Жители Диарбура, ничего подобного не умели делать, и не разобравшись, сразу же обвинили её в преступлении. Человек, обвинивший девушку, являлся неплохим знатоком древних языков, и тогда он мог быть вполне причастен к убийству сестёр Фокс и Морца. Он слышал из уст хозяина таверны, что Морц нашёл листы исписанные "ведьмином" языков в сенях у Роберта Разина, но преследовал ли Джон Лэйкарн, при этом какие-либо выгодные ему цели, Даниелю пока, не было ясно. И он подгонял коня, больно впиваясь шпорами в его тело.                Вскоре за очередным поворотом дороги, показались первые крыши Сонтэна, и Даниель, перестав издеваться над уставшим животным, проехав по уже знакомым ему улицам, оказался перед зданием издательского дома, двухэтажной каменной постройкой с узкими окнами, и простыми дверьми. Даниель слез с коня и привязав его к перилам парадной лестницы, быстрым шагом взошёл на деревянное построенное совсем недавно, крыльцо редакции. Открыли ему сразу же, и без всяких ненужных слов пропустили внутрь.                Молодой парень, на вид которому, Даниель мог дать не больше пятнадцати лет, прошёл вместе со следователем по длинному коридору, а потом, жестом пригласив его идти за ним, прошёл через типографию, к лестнице. Даниель с неприязнью посмотрел в сторону печатной комнаты, из которой, по его мнению, веяло не самым пристойным ароматом дешёвый краски и шершавыми, как рыбья чешуя, листами бумаги. Двери были распахнуты, и молодой человек, всё ещё мог разглядеть крупные типографские станки, и фигуры запыхавшихся рабочих, склонявшихся к то к одному аппарату, то переходя на новое место, отдавая друг другу приказания и бесполезные советы.  Мальчик, идущий рядом с ним, уточнил, по какому именно делу, пришёл Даниель и кому он намеревается пойти. Услышав ответ, радостный тон мальчика сразу поубавился, и заподозрив, что в типографии случилось, что-то неладное, он ускорил шаг и пройдя винтовую лестницу, от которой у заболевшего Даниеля, голова шла кругом, мальчик ещё больше ускорил шаг, и молодому констеблю приходилось догонять его, и не отставая брести по коридорам, к кабинету главного редактора.                Когда, наконец, его сопровождающий остановился у дубовой старой двери, окрашенной бордовой краской, постучал в дверь несколько раз и ему разрешили пройти внутрь, распрощался с Даниель и услужливо поклонившись ему, ушёл в том же направлении, откуда он и появился, а молодой следователь зашёл в кабинет главного редактора.                Прикрыв за собой дверь, он подошёл к узкому столу, стоявшему посередине комнаты, за которым сидел худощавый мужчина с козлиной бородкой и маленькими хитрыми глазами.                Даниель сел за стол, и представился - Даниель Тейронт, констебль.                – Ваше удостоверение? Сухо произнёс мужчина, поправляя воротничок.                Даниель вытащил из кармана пальто сложенный в два раза лист укреплённый с обратной стороны плотной бумагой  - держите.                Главный редактор, не ожидавший упрямства следователя, кинул невидящий взгляд в сторону документа, удостоверившись, кивнув, обратился к нему - и, что же вас привело в мой издательский дом?                Даниель взглянул на вышедшую сегодня газету, лежавшую на столе у главного редактора. Тот непонимающе, стал ожидать от констебля, каких-либо реплик.                - Это и привело меня к вам. Произнёс, сдерживая свой гнев, Даниель.                - Вас привела сюда газета? Поразился тот.                - Этот выпуск. Статья о Люси Раинлэд. Уточнил он.                - В таком случае, давайте я вам представлюсь, Каспер Койстор,  главный редактор этой газеты. Я нарушил закон? Осведомился он.                - Нет, что вы. Поспешил заверить его Даниель - вы напечатали недостоверную информацию. Ложь в вашей газете.                Койстор усмехнулся - мистер Тейронт, но разве за это наказывают?                - Нет, но если вы хотите услышать лично моё мнение, то я бы арестовывал за это людей, ибо это недостоверная информация.                - Мистер Тейронт, я собственно с вами согласен, но поймите и нас, издательские дома таких мало населённых пунктов, о чём нам писать в наших газетах? О погоде, что ли? Мы пробовали, и старались обходиться без лжи, но поверьте - прикладывал он худощавую руку к груди - их никто не покупал, нам приходилось раздавать их бесплатно. Поймите меня, но это усердный труд и сила воли, чтобы не опуститься до нищеты.                Даниель согласился - возможно, вы и правы. Признаю ваше мнение, что каждому человеку любопытнее будет прочитать детективную историю, или историю ужасов, чем статью о приближающемся циклоне, или о новом воздвигнутом доме на городской улице.                - Вот и я о том - приподнимал в руках газету, Койстор – чуть-чуть приукрасить, это наша задача. И нет здесь, ничего преступного.                - Вы говорите, резонно, если бы ваши статьи, шли во благо гражданам. Заметил Даниель, с интересом слушая слова этого человека. Главный редактор, почесав свой орлиный нос, спросил - что же случилось? И то произошедшее по моей вине?                - Отчасти да. Глухо прокашлялся Даниель - вы напечатали то "разоблачение" миссис Раинлэд по словам приехавшего к вам человека.                - Откуда вы знаете? Поразился он.                - Смекалка, ничто иное. Прикоснулся к разгорячённому лбу Даниель - всё же это моя профессия. Так это правда?                - Вы правы. Ко мне пришёл вчера утром мужчина, и поведал эту историю.                - И, как он выглядел? Задавал последующий вопрос Даниель.                Главный редактор задумался, припоминая особые черты пришедшего - роста он был не высокого, тощий, скулы сильно выступают, и манера обращаться у него странная.                - Что вы имеете в виду? Усомнился Даниель.                - Как же объяснить - затруднялся тот - понимаете, мистер Тейронт, он ко мне обращался так, что я себя чувствовал, не то, чтобы униженным, а словно младше его на лет сорок, хотя возраста мы с ним одинакового, как мне показалось. И взгляд у него мудрый такой, словно, как у языческого бога, угнетающий взгляд.                - А, ещё, какие-то особые приметы у него были? Надеялся узнать, как можно больше информации Даниель, чувствуя, что под описания Койстора, может попасться каждый третий из населения страны.                - Особые приметы...Ах, да - спохватился тот - совсем забыл! У него глаза одного не было, и он всё время прихрамывал на одну ногу, и на трость опирался! А трость массивная, камнями украшенная. Совсем забыл! Удивлялся своей собственной памяти главной редактор.                Даниель от ужаса поразившего его, соскочил со стула, Койстор с изумлением взглянул на него - вы выглядите неважно, может быть горячего чаю?                - Что вы сказали? Обратился ещё раз к главному редактору Даниель - насчёт глаза и трости?                - Глаз один заплыл, и пришедший прихрамывал, опирался на трость. Не понимая, какие изменения происходят со следователем, говорил Койстор.                - Как же, я сразу не догадался. Негодующе произнёс Даниель, направляясь к двери.                - Может быть, чаю, вы действительно выглядите неважно? Обращался к стоящему в дверях Даниелю, Койстор.                - Нет, спасибо. Ах, да. Вот вам ещё один мой совет. Точнее не мой, а той девушке, о которой вы плохо написали. Истратьте все свои деньги на качественную бумагу, и выкиньте дешёвые чернила, поверьте той девушке, тогда у вас появятся читатели. До свидания. Распрощался он с главным редактором, и закрыл за собой дверь.                Даниель бегом спустился вниз, миновав типографию, он спустился к ожидавшему ему около дверей коню и сев на него, ударив животного в бока, пустился в обратный путь.                Он не мог поверить в существование истинного убийцы, скрывающегося под именем Роберт Разин. Даниель сомневался в невиновности этого человека, но он сомневался и в его вине. Теперь раскрылись все карты, и последние тёмные пятна, рассеялись. Даниель подгонял и без того измученного длительной дорогой коня, готового свалиться на землю в любой неподходящий для этого момент. Грохотала гроза, и тучи на небе сливались в единую тёмную массу. Мощный ветер противостоял путнику и изнемогавшему животному, и Даниель стараясь ускорить уставшего коня, впивался ещё сильнее шпорами в бока того, ощущая, как тело животного изнывает от боли. Даниель морщился, чувствуя сам, какую нестерпимую боль должно быть испытывает животное, но, как только он вспоминал, как убийца трех людей, находится на свободе, констебль придавал коню ещё больший темп.               
                Глава 9.
Хмурое небо давило на голову, и при блеклых лучах, уходящего за тучи солнца, Даниель ощущал, как нагревается его лоб, как тело становится тяжелым и неподъёмным. Его преследовало желание остановить коня, и передохнуть. Голова шла кругом, а руки не держали поводья. Молодой констебль ещё не предполагал, что первое скажет Роберту Разину. Даниель злобно поморщился, представляя последующие мольбы Роберта Разина, нет, он не сжалится над ним. Настоящий преступник, должен предстать перед судом, и чем раньше он задержит хозяина дома на опушке леса, тем быстрее он возвыситься  перед начальством, и они удивлённо будут хвалить его, приговаривая, как они поражены разгадкой сложного преступления. Раскрыть которое не удалось даже опытному следователю, а молодой новичок смог справится за срок, меньше чем неделя.                Небо озарилось всполохами грозы. Прогремел гром. Даниель въехал в пасмурный Диарбур и проскакав рысью среди рядов мрачных домов, молодой человек свернул к реке, и изможденный долгими скачками конь, остался стоять около крыльца дома Разина. В окнах его жилища не горел свет, лишь из конюшни доносилось ржание. Даниель прислушался к звукам, доносившимся из сеней. Ржание повторилось, но теперь оно значительно отличалось от того, что слышал молодой человек в начале того дня. Он прикоснулся вспотевшей ладонью к горящему лбу, и набрав в лёгкие прохладный предгрозовой воздух, подступил к воротам в сени. Ржание повторилось. Даниель приоткрыл одну из створок двери, и посмотрел внутрь помещения. Он не ошибся и на этот раз. Коней в сенях было два.                Один из них был гнедой жеребец, доставшийся Даниелю по воле его хозяина, а вот второй конь был гораздо старше рядом стоявшего с ним, и имел седой окрас. Оба животных недовольно потопывали перед ним копытом и глухо ржали, вопросительно всматриваясь в изумлённое лицо Даниеля. Констебль тотчас прикрыл дверь, чтобы животные не создавали шум, он тихим шагом, держа наготове револьвер, приблизился к двери дома и настойчиво постучал.                Ему не открыли. Даниель, ожидавший такой реакции со стороны хозяина дома, постучал ещё настойчивее и громче. Но результат его действий был очевиден. Даниель, раздражённый скрыванием Разина, под крышей своего родного очага, со всех сил ударил о дверь ногой, и та отворилась, без всяких усилий. Молодой следователь взглянул на замок, тот был не тронут. Дверь уже изначально была раскрыта.                Канделябры, стоявшие на комоде в прихожей, были потушены. Так же свет не горел и в гостиной. Со спины Даниеля дунул ледяной осенний ветер. Снова раздались буйные раскаты грома и всполохи на небе молний, прорезающих насквозь синюю пелену неба.                Кони в сенях снова заржали. Даниель почувствовал, как дрожат колени, и ему хочется повернуть назад. Он постарался успокоиться, и упрекнув себя в нерешительности, заставил себя пройти в тёмную гостиную.                Все свечи в доме были потушены, и Даниель, заподозрив, что-то неладное, обернулся назад. В прихожей отчётливо скрипнула дверь, словно закрываясь за непрошеным гостем. Даниель, посмотрев на прижатую к телу руку с револьвером, трясущуюся в темноте, взглянул в окно, где шумел лес, и птицы делая перекличку, разлетались в спешке по своим гнёздам и крики тех, ещё долго раздавались над верхушками могучих сосен и елей. Послышались шаги.  Они были отчётливые, и хозяин их не скрывал своих действий. Чёрная фигура возникла в дверном проёме, и красное огненное пламя сверкнуло на время в темноте. Загорелись свечи, и полуосвещённая гостиная, заиграла по-новому. Хозяин дома, теперь уже не опиравшийся о трость, а державший шпагу в руках, подошёл к Даниелю, замершему подле стола, и хитро улыбнулся кончиками губ, одарив молодого констебля, сожалеющим взглядом.                - Что вы здесь делаете? Только и подыскал слова Даниель.                Тот, посмотрел на Даниеля, взглядом умелого хищника, увидевшего дичь, приблизился к нему на шаг. С любопытством, хозяин дома взглянул на дрожащую руку с револьвером и измученный взгляд Даниеля, и отметив его плохое самочувствие, сделал ещё шаг, молодому человеку пришлось отступить.                - Странные у вас вопросы, мистер Тейронт. Это мой дом, а вы задаёте такие вопросы, его хозяину. Что я могу делать в своём доме, скорее всего, жить? Не верно ли? Язвительно уколол его Роберт.                - И долго вы здесь живёте? Гордо приподнял подбородок, Даниель.                - Ну, уж побольше вашего. Огрызнулся тот.                Даниель сдержался от очередного приступа кашля, схватившись одной рукой за горло, он произнёс - вы не ждали меня?                - Может быть ещё чашку чая? Осведомился Разин, вглядываясь в помутившиеся глаза Даниеля - верно, вы не привыкли к такой погоде. Всё время дожди и грозы. Откуда вы, с юга?                Молодой констебль беспомощно кивнул головой, на время, придя в себя, он направил револьвер в сторону головы хозяина дома. Но тот не испугался его действий, продолжая стоять так же безмолвно, как прежде, а потом, усмехнувшись над смелыми действиями Даниеля, обратился к нему - убивать преступника, не входит в обязанности констеблей, или я, плохо понимаю закон?                - Вы его отлично понимаете. Но следователь так же имеет право применить силу, если преступник сопротивляется при задержании. Напомнил он.                - Ах, вот вы о чём. Покачал головой Разин - в таком случае, ваши действия оправданы, мистер Тейронт - с усмешкой взглянул он на молодого человека, которому снова становилось не по себе.                Один движением шпаги хозяин дома выхватил их рук Даниеля пистолет, и тот отлетев в сторону Разина, упал ему под ноги. Хозяин дома рывком поднял его, и с наигранной жалостью, посмотрел на не ожидавшего такого подвоха со стороны преступника, Даниеля, злобно усмехнулся - интересно, чему вас учат в академиях?                - Сражаться за справедливость. Последовал ответ, Даниель приблизился к противнику, тот лишь одним движением руки, наставил на него револьвер, и поведя бровями, желчно произнёс - вот оно, значит, что. В своё время, блюстителей закона учили другому.                В небе раздались всполохи грозы. Молния, разъедая небо, врезалась в верхушку сосны, та загорелась. Даниель не устояв на ногах, от резкой боли в голове, качнулся и оперся ладонями об стол.                - Вам видимо, совсем плохо. У вас грипп, возможно так же, вы умудрились подцепить и ангину. Пару недель проведённых в постели, вам не помешает, но вряд ли вам они понадобятся, на том свете.                Разин уже приблизился вплотную к Даниелю, и готовился нажать на курок, как молодой констебль, собравшись с последними силами, набросился на хозяина дома, и повалил его на пол. Даниель попытался отобрать из рук хозяина дома оружие, но силы были неравны в этом бою и более опытный воин, несколько раз ударив юношу в живот, перевалил его на спину, сам же легко поднявшись с пола, он направил на Даниеля шпагу. И тот успел заметить при очерёдных раскатах грома отблески двух букв "С.Р." и Даниель уже без изумления посмотрел в лицо Разина, тот гнусно улыбнулся ему в ответ.                - Я полагаю хозяин шпаги, уже мёртв? Осведомился констебль, не утратив надежды на спасение.                - Правильно мыслите. Теперь настала и ваша очередь.                Роберт одним мгновением, рассёк жилет Даниеля на груди, но не успев докончить преступление, молодой констебль, схватился за ногу Разина, и ловко увернулся в сторону. Даниель встал в нескольких шагах, от убийцы, тот с ненавистью всмотрелся в юношеское лицо - не думал, что у вас хватит на такие поступки сил.                Даниель, оказавшийся ещё дальше от двери, дотронулся до кровоточащей раны. Боль в горле мешала думать, в голове, окутанной болезнью, не складывались нужные мысли.                – Вы, однако, проворный - Разин подступил к нему с другой стороны, но выстрелив из револьвера, промахнулся. При вечернем свете, в дальнем углу комнаты, силуэт Даниеля был плохо заметен. Пуля попала в деревянный шкаф, пробив его створки насквозь. Дверцы со скрипом отварились, и набор фарфоровой посуды посыпался с грохотом на пол.                Разин, прицелившись в свою жертву, готов был выстрелить ещё раз, теперь уже в голову Даниеля, и тот бы не успел увернуться, если бы в револьвере не закончились патроны.                - Чёрт. Выругался хозяин дома, на лице Даниеля возникла победная улыбка, теперь их шансы уравнялись, но в руках у Разина по-прежнему оставалась шпага. Молодой констебль, прокашлялся и ощутив в горле резкую боль, отодвинулся от нападавшего на него в сторону потушенного камина, собираясь потом через щель отделяющую стол от окна пробраться к выходу из ловушки. Но кашель снова атаковал его, и Даниель почувствовав, что он задыхается, замешкался, и этого хватило хозяину дома подобраться к пленнику с другой стороны, и схватив того за рукав пальто, со всей силы швырнул на пол.                Холодное остриё шпаги прикоснулось к горлу Даниеля. Он был бессилен. Разин возвышался над ним, в полный рост и при лунном свете, проступающим сквозь тёмные облака, напоминающий скульптуру языческого бога, прищурив правый, нетронутый бедами глаз, с наслаждением, ожидал от Даниеля каких-либо изречений. Но тот был беспомощен. Даниель попытался отодвинуть шпагу от горла, но Разин придвинул её ещё сильнее, так, что молодой констебль ощутил, как остриё впивается в его кожу, и готово проткнуть его в любой момент, стоит лишь её обладателю сделать чуть больше усилий.                Даниель беспомощно лежал на полу, ощущая, как кровоточит рана нанесённая обладателем шпаги, и чувствуя, как он теряет последние силы. Превозмогая боль, он перевернулся на бок, в проход между столом и окном. Встав с паркета, он заметил приближение врага с другой стороны. Даниель отодвинул стул, стоящий между стеной и столом, на мгновение, поставив перед ним преграду, он обежал стол с другой стороны и дотянулся до сабли, висевшей на противоположной стене.                Хозяин дома, пытаясь нанести удар шпагой в грудь Даниеля, успевал отбиваться от сабли в руках молодого констебля, мастерски изгибаясь над новыми выпадами с его стороны.                Даниель поражался владению оружием хозяина дома, тот же приближался к отбивающемуся от его ударов следователю, и решив напасть теперь с боку, Разин, одним движением руки схватил за рукав пальто Даниеля, и быстрым движением отбил удар саблей от констебля, направленный в лицо своему противнику, прислонив остриё шпаги к шее Даниеля, скинул его на пол, и следователь в очередной раз больно ударившись головой об жёсткий паркет, не сдержался, и вскричал от боли.                Разин придерживая Даниеля за руку, а второй рукой преграждающий ему шпагой путь к свободе, язвительно произнёс - вам стоит сдаться сразу, меньше мучений испытаете.                - Что вы, меня учили не отступать перед трудностями. Прохрипев от сковавшей его боли в шее, смело отвечал Даниель.                - Однако, вы слишком самоуверенны. Знаете, из-за чего хозяин этой шпаги, поплатился своей жизнью? Он не хотел со мной делить наш общий дом. Так же и вы не хотите делить со мной жизнь на свободе, и готовы меня запрятать за решётку. Но, как вы можете видеть наглядно - взглянул с любовью на шпагу, хозяин дома - мой брат, проиграл мне в нашем неравном бою. Я же остался в победителях. Пришёл и ваш черёд, отведать смерть от этой шпаги.                Рука Разина надавила на шпагу, остриё, готово было впиться Даниелю в горло. Молодой констебль, взглянув, по его представлением в последний раз на руку хозяина дома, сжимающею крепко его предплечье, изогнувшись, вынул руку из пальто, кистью второй же руки отодвинув тяжёлым усилием наконечник шпаги в сторону его хозяина. Даниель поднялся с пола, и глубоко вдохнув затхлый воздух в помещении, с радостью ощутил, что горло его теперь не сдавленно и теперь он снова может противостоять Роберту Разину. Юноша захотел поднять с паркета саблю, но не успел. Хозяин дома оказался проворнее его, и взяв в руки и второе оружие, бросил взгляд на лежавшие на полу незаряженный револьвер Даниеля.                - Теперь вы безоружны. Сдавайтесь, давайте не будем разыгрывать этот спектакль. Вы же младше меня, менее опытны. К чему вам, молодому человеку, такие мучения. Примите смерть, поверьте, вы не проживёте нынче и минуты. Направив в сторону Даниеля оба оружия, шагал к нему Разин, спиной медленно разворачиваясь в сторону двери и не дававший Даниелю пути к отступлению.                - Вы в затруднении, что предпринимать? Хочу, сказать вам, что вы хорошо справлялись, доблестно выстояли мне в нескольких схватках. Задача эта не из лёгких, к тому же вы были ранены. Наступал на Даниеля, его враг. Констебль переступая с ноги на ногу, приближался с другой стороны к входной двери, но Разин заметив его манёвр, сразу же преградил путь к выходу, и ледяная сабля прикоснулась к телу Даниеля, а шпага не дала ему отступить сзади. Даниель оказался в ловушке. Он прижимался к комоду стоявшему сзади него, пламя свеч неприятно нагревало и так разгорячённую спину, Разин направил к горлу побеждённого оба оружия.                - Вы могли бы меня задержать, и победа бы осталась на вашей стороне, если бы вы не были настолько самолюбивы. Мистер Тейронт, признаюсь я, побаивался вас, ещё пока не встретив вас на главной площади, пытался обходить гостиницу Фернуаров стороной, когда я направлялся в центр города. Но увидев ваше уверенное в победе лицо и самовлюблённый взгляд, я понял, что имею дело с мальчиком, предпочитающим обходиться без помощи старших наставников, верно? Разгадал его мысли, хозяин дома. Даниель тяжело сглотнуло.                - Значит, верно – расплылся в улыбке Разин - ваша самоуверенность привела вас к гибели. - Сколько вам лет? Не выдержал Даниель, всматриваясь ещё не столь тронутое лицо морщинами, спрашивал он.                - Хотите знать правду? Мне шестьсот тридцать пять, будь я верен, в декабре исполниться шестьсот тридцать шесть.                - Вы... Изумился Даниель.                - Я родной брат Сэма Разина, барона правившего на этих землях шестьсот лет тому назад и забавляющийся на берегах реки с местной ведьмой. Сузил он единственное око.                - Монна не была...                - Не была... И это все знали. Но крестьянский народ голодал в то время, урожай был уничтожен обильными ливнями. А людям нужны были деньги, вот я им и предложил сделку. Нажал обеими руками на шею Даниелю, хозяин дома, так, что тот почувствовал, как сабля впивается глубоко в кожу, не щадя его.                Даниель почувствовал, что задыхается, он попытался взобраться на комод, но огненные змейки пламени, не давали ему этого сделать. И тогда ему пришла в голову очередная идея, он схватил в руки канделябр и Разин с нескрываемой иронией в глазах, посмотрел на испугавшегося следователя. Хозяин дома хотел прокричать, что-то позорное и унижающее в адрес Даниеля, но не успел, так как тот со всего размаху кинул металлический подсвечник в голову Разина. Он успел увернуться, но всё же не удержав равновесия, упал на пол, и огонёк пламени, успевший захватить воротник рубашки хозяина дома, забрал его в свое владение. Свечи, выпавшие из канделябра, потухли, а искры, соскочившие с фитилей, разбежались по паркету.                Даниель не стал наблюдать, что станет происходить дальше. Он не теряя бесценного времени, выбежал из гостиной и подбежал к входной двери. Та была заперта. Даниель в отчаянии побежал по лестнице на второй этаж. Поднявшись по лестнице, он уже пожалел о выбранном им пути, ибо отступать ему было больше не куда. Впереди виднелся длинный коридор, стены которого были оклеены тёмно-зелёными обоями, а впереди виднелось большое круглое окно, из которого выглядывал круглый диск вечной спутницы ночных путников, белёсой луны.                Дождь не спешил начинаться. Тучи разогнало ветром, и теперь небо было открыто, и тысячи маленьких звёздочек ярко вспыхивали на нём.                Неподалёку от окна виднелась узкая перекрашенная в бежевый цвет деревянная дверь, которая вела в единственную на втором этаже комнату.                Даниель послышал шаги. Роберт старался ступать по ступеням беззвучно, так, что его шаги, отзывались лишь тихим эхом. Даниель не скрывая своего присутствия на втором этаже, побежал в комнату, и очутившись в ней, постарался преградить хозяина дома прохода к ней.                Даниель схватил первый попавшийся под руку предмет, им оказался стул с бархатной каймой, и пододвинув круглый столик к проходу, и поставив поверх него стул. Обессиленный следователь отошёл к окну и заметив лежащую рядом с камином кочергу, подпёр ей ручку двери.                Разин в то время дошедший до комнаты, дёрнул за ручку двери несколько раз, а потом отворив замок двери саблей, и вынув ей же и кочергу, навалившись всем телом на дверь, попытался отодвинуть препятствие.                Даниель подошёл к окну, выходившему в сторону города. Где-то вдалеке виднелись крыши домов и тёмные окна, окутанные ночными сновидениями. Спящая луна, светила ему, и Даниель, взглянув на безоблачное небо, ощутил, как тело его трясётся словно в лихорадке. Он осмотрел кратким взглядом комнату. Ни одного оружия в ней не было найдено. Что ему делать, Даниель не знал. В голову приходила безумная идея, податься собственному искушению и раскрыв окно, понадеяться на собственное самосохранение и чудом выжить при падение, но так же молодой констебль чувствовал, что шансов выжить у него нет. Он не собирался сдаваться, но и как бороться с хозяином дома, ломившимся в дверь, Даниель не знал. Силы его были на исходе и раны, нанесённые недавно обезумевшим Разином давали о себе знать. За дверью комнаты раздавалась брань и ругательство. Хозяин дома прокричал не самую лестную речь в честь Даниеля, добавив затем - открывай! Тебе же хуже будет.                - Мне будет в любом случае хуже - парировал Даниель - если я вам открою, вы меня убьёте, если не открою, то вы ворвётесь и меня убьёте. В любом случае, моя смерть неизбежна.                - Мудрые слова - донеслось из-за двери - скажу тебе только, что долго ты там не протянешь. Ты испугаешься своей кончины, поэтому лучше открывай, а то я смогу тебя обвинить за порчу чужого имущества и проникновения на чужую территорию. Добавлял, усмехаясь, хозяин дома.                - Получается, что мы виновны с вами оба, только вы в большей степени, чем я. Убийство трех людей, это огромный срок. Присаживаясь на кровать, стоявшую у противоположной стены, говорил Даниель, дотрагиваясь рукой до головы, та горела.                Из-за двери послышался шум, означающий какие-либо действия со стороны его противника и голос Роберта разбавленный нотами сарказма - вы ошибаетесь в своём обвинении. Я убил значительно больше людей. Представляете, сколько жизней несчастных полегло здесь за шестьсот с половиной лет? Смею заверить вас, я владею всем оружием мира в мастерстве, поэтому не стоит играть со мной в бесполезные игры. Открывайте, чем скорее вы это сделаете, тем скорее освободитесь от мук.                Даниель дотронулся рукой до кровоточащей раны, и услышав новые шорохи со стороны двери, попытался приподняться по направлению к окну, но было поздно, Разин отодвинув представленную к двери мебель, ворвался в комнату, подобно смерчу, атакующим спокойный город. Он с жалостью и в то же время ненавистью, взглянул на ослабевшего Даниеля, шатаясь встававшего с постели, и злобно заметил - вы выбились из сил, пора прекращать этот спектакль. И остриё шпаги, не замедлив, сделало ещё один рубец на теле Даниеля, прорезав пиджак в области сердца. Молодой констебль пошатнулся и опустился на колени. Изображение в глазах становилось расплывчатым, и стоявший перед ним хозяин дома со шпагой в руках, преображался в тысячу одинаковых картинок, Даниель почувствовал, как к горлу подступает тошнота.                - Настали ваши последние часы. Подвёл невидимую черту их разговора Разин - чего вы пожелаете, рассказать вам правду?                Даниель обессилев, лишь смог качнуть в знак согласия головой.                - Ну, хорошо. Так уж и быть. Обычно, в подобной ситуации, я не жалею своих жертв. Но для вас, сделаю исключение. Ваш характер, уж больно похож на мой в молодости, в той жизни, пока меня не околдовала ведьма. А было это достаточно давно, чтобы я мог сам припомнить, сколько мне тогда было лет. История эта завязалась, после смерти наших родителей. В семье нас было пятеро, я, Сэм и ещё один наш брат и две младшие сестры. Сэм был старшим. Ещё при жизни, родители хотели женить его на невестах, чьи отцы имели крупные земли в разных провинциях, но он был упрям. Родители умерли, переписал отец наследство на него. Оставив нашему брату целую землю, а никому из нас не оставив не её крупинки. Знаете, о чём я тогда решил? Правильно догадываетесь - посмотрел на прояснившееся, на мгновение выражение лица Даниеля, стоявший над ним хозяин дома - я решил, что после смерти Сэма, если при условии тот проживёт недолгую холостую жизнь, всё наследство достанется мне. Но вопреки, моим ожиданием Сэм познакомился с местной знахаркой, и видел я, что влюбился он в неё так сильно, что никакими доносами и выговорами на Монну, не добьешься разделения их сердец. Я подговорил сестёр и братьев, пообещав им после нашего триумфа отдать их законные части земель, сойтись вместе и общими усилиями, подговорить крестьян на бунт против Сэма. Они не ждали заговора, ни он, ни Монна. Хотя девушка, уже начала предчувствовать беду, и по доносу её соседки, я узнал, какой план готовит она и Сэм. Я был поражён, но не встревожен. Знаете, Тейронт, я всю свою жизнь, был убеждён, что любовь не может преодолеть такие преграды, как возраст, иные сословия, бедность и обман. Уж слишком она хрупкая пташка. Монну и Сэма многое сближало, но ещё больших размеров была пропасть между ними, длиною в несколько лет. Монна, боялась потерять Сэма. По мне звучит это слишком трогательно - прислонял вплотную шпагу к горлу Даниеля, Роберт - но то правда. И решила она изготовить одну настойку по древнему рецепту. Её исцеляющая сила заключалась в том, что возлюбленные, захотев остаться вместе на всю жизнь и жить вечно, в радости и в горе, должны были при восходе солнца выпить чудный напиток. Но увы, крестьянская война настала быстрее, чем они  рассчитывали. Сговоры в замке Сэма, и борьба пятерых детей за престол, через три часа из них выжили лишь двое. И они продолжали битву. Солнце всходило над рекой. Но барону не позволяли выйти из его крепости. Крестьяне караулили входы и выходы, а войска охраняющие жилище Сэма, не справлялись. И ожесточённая битва шла у подножия замка, который возвышался на холме. Догадались на каком? Сквозь хмурый вид, испытал злобную улыбку на своём лице, Разин - именно на этом. И только одной удалось проникнуть тогда в замок. Но увы было поздно. Сэм был убит. И несчастная Монна подбежала к его телу, рядом стоял я, приготавливая и её к смерти. Но это была сильная и волевая женщина, о таких слагали в своё время стихи, она не сдалась мне, взяла шпагу Сэма, лежавшего подле неё и стала биться со мной. Она оказалась не плохой фехтовальщицей, из-за этой девицы в своё время я лишился глаза. Но чертовку поймали, связали и скоро должен был загореться её последний костёр, сопровождающий её в царство мёртвых. Она долго кричала, пытаясь вырваться из толпы людей, но те оказались ценителями лишь звонкой монеты в кармане и вокруг ног бедняжки заполыхал костёр. И знаете, что она мне тогда сказала, она прокричала заклинание на "ведьмином" языке. Она закляла, в тот день, сказав, что я никогда не смогу покинуть этот город, и проведу в нём вечность. Я буду жить в нынешнем Диабруре, на протяжении столетий. И то мне показалось наградой с её стороны, но я не учёл самого важного, она прокричала, что я не буду иметь власти, и люди не будут помнить меня, и я не покину землю эту до тех пор, пока кто-то не раскроет секрет её эликсира, спрятанного по ту сторону берега. Я знал его, и понял, что выбора у меня нет, как не стоять вечно на страже своей собственной жизни. Я не хотел умирать, и не хочу делать этого и сейчас, и моей целью является помешать всем тем, кто суёт нос не в своё дело. Я привык к страданиям и мучениям, и моему обыденному образу жизни на одном и том же месте, но жить, куда дороже, чем страдать. Сюда приходили многие, и никто не возвращался назад. Надеюсь, вы поняли, почему?                Даниель беспомощно кивнул ему в ответ, ко рту подступала кровь, и ему нестерпимо хотелось пить, но он не мог произнести ни слова, и вынужден был молчать.                - Я охраняю эликсир от тех, кто может уничтожить заклятие. Я страж того зелья. Я охраняю его и тем охраняю свою жизнь. Сёстры Фокс, так же, как и остальные, не послушали меня, и не убрались вовремя. Потом они уже многое знали, и оставался только один выход избавиться из них.                Даниель сквозь подступающую тошноту, прохрипел - чем вы их отравили?                - Отравили, я? Ничем. Их убил эликсир. В заклятье ясно сказано, что страдает тот, у кого нет ключа от тайника с ним. Они пострадали. Так же, как и пострадал и Джим Морц. Тот правда не имел при себе медальона, зато он имел его зарисовки, по всей превратности судьбы, сильно схожие с оригиналам. Увы, смерть настигла и его.                - Вы ранили миссис Фернуар? Прошептала губами Даниель. Разин не сразу разобрал его слов, а когда понял, громогласно произнёс - именно так. Она могла узнать лишнее, и я сработал раньше, чем заклинание эликсира. Я решил, что пару шрамов только украсят её чудесное личико.                - Вы отвратительны. Прохрипел сквозь сковавшую его боль пленник.                - Да, я с вами согласен. Но представьте, ради чего я убивал всех любопытных, тех, кто пытался раскрыть правду на протяжении столетий. Я делал это ради собственной жизни. И сделаю ещё столько же, чтобы остаться на этой земле. Гордо ответил он - теперь, же нам стоит распрощаться. Ваша карьера следователя, походит к концу, и если бы вы не совали нос, в чужие дела, то всё бы обошлось.                Концом шпаги, он резко провёл Даниель по груди, нажав из-за всех сил на рукоятку оружия. Даниель простонал от боли, и опиравшись костяшками пальцев об пол, пытался не рухнуть на пол. Разин поморщился - однако, вы живучи. В своё время, я хотел прикончить Люси, чтобы вы убрались из этого города. Но идея с местной газетой, мне стала интересна, и я переменил своё решение.                - За, что вы мстите Люси?                - Ей? Ни за, что. Через эту девушку, я пытался донести до вас, чтобы вы убирались отсюда. Но вы были слишком самолюбивы и эгоистичны, и за это вы расплатитесь своей жизнью.                Разин без всяких колебаний на лице, проткнул шпагой Даниелю живот, и не выражая никаких эмоций на лице, протёр платком лежащим на столе, остриё своего оружия, стирая с того следы крови.                - Прощайте, славно было сражаться с вами. Вы не послушали меня и теперь вынуждены умирать в муках. Разин повернулся к двери - не буду вам мешать. Оставайтесь наедине со своей смертью, прощайте.                Даниель тихо застонал. Он представлял, себя издали, лежащим в доме Разина и того, скрывающегося от глаз людских. Даниель ощущал, как кровь начинает подступать к горлу, и комната исчезает из его взора. Он с иронией вспоминал, как был уверен в раскрытии преступления. Как собирался предстать перед начальством. Даниель вздрагивал, пытаясь приподняться на локте, и из последних сил, перебарывая смерть, надеялся встать на ноги. Но у него не получалось, и он с жалостью вспоминал, тот день, когда открыл ночью дверь деду Люси, выслушав его и приняв для себя ошибочное решение. Он проклинал самого себя, что пошёл по ложному пути, и не послушав более опытного начальства, отправился в долгую дорогу, теперь ведущую его к собственной к кончине. В предсмертных мыслях, возникало прекрасное лицо Люси, её скромная улыбка и золотистые подобно солнцу пряди волос. Даниель горько улыбнулся, нет, он не зря приехал сюда. И всё же в конце своего пути, он получит только смерть, по дороге к ней он испытал самые замечательные и восхитительные чувства в своей жизни, ощутив и поняв, как хорошо любить и быть любимым, он встретил её, а это уже так много значит. Даниель думал лишь о Люси, не в силах больше бороться со смертью, он закрыл глаза, и перестал воевать с болью, ибо тот бой был проигран.               
***
Холодная луна проникала в комнату, и бледные мерцающие лучи, окрашивали ту в светлые тона, придавая каждой вещи, стоявшей в ней, особого блеска и неизвестного людям волшебства, магии ночи, которая лилась через приоткрытое окно. Свежий воздух поступал в помещение, и крохотный светлячок, влетевший вместе с попутным ветром на второй этаж, сидел на широком подоконнике и мелодично стрекотал, слабо освещая  комнату, напоминая в ночи маяк, для заблудших в темноте людей. Маленькое насекомое, сидящие подле неаккуратно брошенного на подоконник платка испачканного в крови, тоненькими лапками, приближалось к открытому окну, готовясь снова вылететь на улицу, в омрачённый новым известием город, он пролетел сквозь ряды мрачных домов, прислушиваясь к пересказывающим одну и ту же историю голосам людей, не спящих отчего то в ту ночь. На дворе одного из домов, заунывно выла собака, вглядываясь в сияющий диск луны, и скулившему животному отзывались ночные сторожа в других домах, и горестный вой, скорбящих витал над городом, окутывая его чёрными красками, тяжёлой ночи. Тысячи звёзд, освещали в ту ночь, путникам дорогу, и стоя у окна, в бессонной ночи, хрупкая девушка, шептала значимые для неё слова. Она вглядывалась в безоблачное небо, и смотрела на циферблат часов в комнате, шепча, сквозь слёзы ценные для неё слова. В ту ночь, шла трудная борьба, между жизнью и смертью. И не спящий в тот день врач прибывший в город из Сонтэна, устало вглядывался в восходящие лучи нового дня, и синего блеска, над верхушками домов и деревьев, он сидел на ступенях городской гостиницы и курил сигару, прижавшись разгорячённым телом к перилам лестницы. В те мгновения, происходила опасная битва, двух вечно воюющих миров, мира жизни, и смерти, и каждый из них, пытался принять к себе человека. Он мог лишь бороться, всем своим телом и каждым своим движением, чтобы открыть глаза и прийти себя. Но он был слишком ослаблен, и люди столпившиеся в его комнате, и дежурившие подле окон гостиницы, тяжёло вздыхали, над неподвижном телом, шансов на жизни не оставалось у него в ту ночь. Через забытье, окутавшее его голову, он слышал отдельные фразы собравшихся над ним. Он пытался движением рук, отогнать от себя людей, и остаться одному, но руки, в ту ночь не слушались его, и оставались неподвижно лежать на кровати.                - Даниель, Даниель, очнитесь - шептал тонкий женский голос над ним. И молодой констебль отчётливо услышав его, попытался приподняться на локтях. Но вынужден был снова рухнуть в постель. Он приоткрыл слипающиеся веки. Изображение перед ним был нечётким, и ему показалось на мгновение, что он уже мёртв и должно быть, так выглядит загробная жизнь, но встретившись взглядом с хозяином гостиницы, врачом и всхлипывающей от горя Люси, он осознал реальность и тонкая, еле заметная улыбка, проявилась на его лице. В тот день Даниель был счастлив, он боготворил, каждую секунду, минуту и час своей жизни, молодой человек, ощутил вкус жизни, и простую радость того, что реже всего ценится людьми. Теперь он хотел жить. Даниель попытался произнести слова успокоения, обращённые к заботливым людям, но не смог.                В горле стоял противный привкус крови, Даниель поморщился. Хотелось пить.                - Невероятно - произнёс, склонившийся над ним врач - я в первый раз встречаю такого сильного человека. После такой раны, вы должны были умереть тотчас, но вы боролись до конца и победили. Вы победили, смерть, мистер Тейронт, а это самая великая и достойная победа, заслуживающая награды для человека.                Даниель припомнив, того, кто раньше произносил ему те же самые слова, попытался резко подняться, но доктор ему не дал этого сделать.                - Нет, нет. Вам следует пробыть в постели неделю, не меньше. Швы должны срастись, и здоровье, должно возвратиться к вам. Держите, выпейте воды - подал в ослабленные руки Даниеля, чашку с холодной водой, врач.                Даниель быстро осушив ее, глубоко вздохнул, ощутив, как исчезает вкус смерти, и ему становиться гораздо лучше.                - Мне же нужно спешить. Когда жители этого города привели меня к вам, я был крайне удивлён тому, что вы ещё дышите. Скажу я вам, я не надеялся на ваше выздоровление, и шансы выжить были невелики. Но вы так мужественно сражались со смертью, что я могу вам сказать лишь слова восхищения. Это самый невероятный случай, в моей работе. Говорил он, собирая свои вещи в кожаную сумку.                Доктор вышел из комнаты, следом за ним её покинули и муж с женой, пожелав Даниелю поскорее выздоравливать. Потом ушла София и дедушка Люси, оставив двух влюблённых наедине.                Даниель заглянул Люси в глаза. Девушка была разбита горем, и её покрасневшие от слёз глаза, придавали ей изможденный вид. Заря зарождалась на востоке, и блеклые синие отблески сменялись более нежными оттенками расцветавшего, подобно чудному растению, дня и Люси осторожно присев на край постели своего возлюбленного, прикрыла на мгновение глаза, ладонью, смахнула появившуюся слезинку и ласково прошептала - я так волновалась.                Голос её содрогался, так же, как и тело. Девушка радостно, но в то же время не веря своему взору, смотрела на Даниеля, на его счастливую улыбку на устах. Она не могла отвести от него взгляд, и ещё больше смущалась. И Даниель наслаждался этому чудесному мгновению, когда они снова оказались вместе, наедине друг с другом.                Сейчас, он мог заверить любого, что перед ним сидит сказочная фея, чудесная и неповторимая Люси, девушку, которую он так страстно любит. Люси тоже его любила, и боялась его потерять. Она целую ночь не спала, её вид был усталым, лицо девушки выглядело бледным и измученным, но теперь она была счастлива и не стыдилась этого скрывать.                - Вы живы! Я так боялась вас потерять. Произнесла горько она - если бы вы умерли, то моя бы жизнь утратила смысл. Я не смогла бы без вас. Теперь же вы живы, и я так боюсь потерять вас вновь.                - Это вы меня нашли, в доме Разина? Обратился он к ней, проведя кончиками пальцев по её нежной кисти руки.                - Нет, не я, а Герел. Если бы, я оказалась в эту ночь там, то я бы потеряла рассудок, и растерялась. Он же оказал вам первую помощь и вызвал врача из Сонтэна, сегодня весь город не спал, все переживали за вас. И теперь каждый знает, кто настоящий убийца сестёр Фокс и Джима Морца, я не могла поверить, что злодеяние совершил Разин.                - Я понял тоже, что внешность обманчива. Но прошу вас, давайте не будем о нём говорить сейчас, я не хочу вспоминать ту ночь - поморщился Даниель от ноющей боли в животе.                - Хорошо. Я лишь могу добавить, что вы сражались, как полагается джентльмену. Врач выявил у вас ангину, я поразилась, услышав его слова.                - Теперь вам не о чем переживать. Ласково улыбнулся ей Даниель.                - Но всё же, моё сердце остановилось бы в тот миг, когда и вашей жизни пришёл бы конец, я не перенесла бы жизни без вас. Смутившись, ответила она.                - В тот миг, когда я думал, что дни мои сочтены, я вспоминал лишь вас, и ваш образ был последним, перед тем, как я погрузился в забытье. Признавался он девушке, чуть приподнимаясь на локте.                - Люси, я люблю вас. Произнёс он шёпотом, девушке склонившейся над ним.                - Я вас люблю тоже. Прежде я никогда не слышала слов любви, я была уверена, что ей не суждено случиться в моей жизни, но когда появились вы, я поняла, что глубоко ошибалась. Тихо сказала ему она, и нежно дотронувшись ладонью до ран на его шее. Даниель ощутив её нежные прикосновения, почувствовал, что боль больше не сковывает горло, и обняв Люси, молодой человек поцеловал ее. Люси шёпотом произнесла - за страшной ночью, следует погожий день.                Девушка сидела на его кровати, и Даниель взяв в руки её ладонь, наблюдал через приоткрытое окно, как над домами и лесам восходит солнце, окрашивая комнату тёплыми лучами, и прохладный ветер, шелестит листвой за окном.               

                Глава 10.
Три дня прошли незаметно для них. Молодой человек и Люси пребывали вместе каждую минуту, наслаждаясь мгновениями любви. Даниель уже мог вставать с постели и без боли в животе проходиться по комнате. Температура прошла, и горло перестало болеть. Через несколько дней в город прибыл его лечащий врач из Сонтэна и был снова поражён крепким здоровьем следователя, удивившись его быстрому выздоровлению. На расспросы доктора, Даниель отвечал, смущаясь "всему причиной является любовь", говорил он ему, и может быть действительно это было правдой, ибо молодой констебль не знал, чудесных причин из-за которых он остался в живых и смог выздороветь.                К Даниелю приезжали констебли из Честерауна, и он объяснял им в подробностях сложившуюся ситуацию. Он рассказал и про легенды Диарбура и про обвинение граждан в колдовстве Люси, и распространение слухов Робертом Разином.  Он поведал им и странную историю жизни того, и объяснил, кем является хозяин дома на последней улице города. Даниелю поверили, но и напомнили, что дело это считается ещё не раскрытым, пока он не отыщет Роберта Разина.                Утро выдалось, пасмурным. Тучи то и дело проплывали над фасадами зданий, и Даниель не ожидавший сегодня плохой погоды, был несколько расстроен из-за этого. Но пасмурное небо, не помешало ему собираться в предстоящий поход. Он положил в дорожную сумку все листы с записями Монны и двух погибших сестёр. Даниель положил в карман нового пальто медальон Монны и сжав в руке ключ от тайника, вышел из своей комнаты.                На улице его ждали мистер Раинлэд и его внучка, а так же два знакомых констебля, старших его по званию, из полицейского участка Честерауна.                На заре они отправились в путь, и Даниель ступая впереди освещал дорогу керосиновым фонарём и его пламя трепетно колыхалось при отблесках поднимающегося из-за горизонта солнца.                Путники подошли к реке и встав на то место, где раньше находились две сестры, Даниель оглядев берег, бережно передал фонарь в руки одного из своих напарников. И дождавшись того момента, когда макушка солнца покажется над деревьями, высунул из кармана оберег знахарки и ключ от тайника, положив тот в ладонь, а медальон поднося над кромкой воды.                Алый камень в виде сердца загорелся захватывающем пламенем, и вода в реке порозовела перед взглядами присутствующих. Солнце неспешно поднималось на небо и верхушки деревьев приобретали тёплые тона. Тучи рассеивались, и всё небо заиграло фантастическими переливами лучезарного света, и солнечные зайчики забегали по поверхности реки.                - Как красиво! Воскликнула Люси, наблюдая за происходящим вокруг.                Даниель почувствовал, как камень нагревается в его руке, и посмотрев на медальон, взглянул на противоположный берег и заметил точно такое же свечение, между двумя стволами старых сосен. Свет исходивший от каменного сердца и сияние появившееся из леса, соединялись над рекой в восхитительном пламенном мосту и лиловый блеск распространялся на берег реки, окрашивая пожелтевшую траву пастельными красками молочно-розовых оттенков. И от этого происходящее вокруг путников, напоминало им чудесную сказку, в которой на долю секунду оказались они, и прекрасная история близится к не менее счастливому финалу.                - Как же нам перебраться на ту сторону? Задался вопросом старый библиотекарь. И путники сразу же увидели выпиленную из дерева лодку, притаившуюся в тихой гавани, заросшей водорослями и рогозом.                Даниель отвязал лодку от берега и  причалил на ней к берегу, его сопровождающие сели в лодку и молодой следователь, передав вторую пару вёсел своему напарнику, погребли к другому берегу. Медальон теперь находился в руках у девушки и та, аккуратно разглядывая его, следила за свечением водного моста. Проплыв под необыкновенной сияющей аркой, лодка подплыла к лесу и высадившись на опушку леса, Даниель и остальные путники пошли по направлению света. Они ступали медленно, боясь совершать резкие движения, и спугнуть лучезарные блики, и Даниель теперь уже потушив фонарь, подошёл к могучим старым деревьям, росшим ввысь, и чьи верхушки вздымались к солнцу, в надежде заполучить его лучи в своё владение. Даниель приблизился к тому месту, откуда исходил свет. Им оказалась небольшая канава, поросшая травой. Алый свет исходил из недр земли, и путники, окружив её, были в замешательстве, размышляя о своих дальнейших действиях. И вот Даниель, решив, что поступает правильно, извлёк из кармана пальто изящный ключ и, положив на ладонь, приблизил его к пламенному сиянию. Ключ поднялся из рук следователя и теперь повис в порыве свечения, и Даниель, отстранив ладонь, вместе с остальным стал наблюдать за дальнейшими действиями.                Ключ приземлился в том месте, где находился тайник, и земля вокруг него стала покрываться еле заметными трещинами. Путники отошли на два шага назад, а потом и вовсе вышли из канавы. Земля в ней разъехалась по сторонам и осталась лежать перерытыми кучками по разным сторонам, а в середине канавы образовался проход, ведущий к сердцу тайника. Ключ снова оказался в руках у Даниеля, и он, спустившись обратно в яму, подошёл к образовавшейся в земле воронке. Два его напарника и Раинлэды выглянув из-за спины молодого констебля, внимательным взором изучили дыру.                Воронка была с человеческий рост, и Даниелю пришлось снова зажечь фонарь, чтобы осветить её глубины. Свет лился изнутри, устремляясь в небо, и следователь первым спустившийся в образовавшийся проём в земле и убедившись, что никакой опасности путникам не угрожает, позвал идущих следом за ним, спуститься в низ. И вместе они продолжили свой путь по длинному и узкому коридору, в ту сторону, откуда лился необычный свет.                Прижимая головы к плечами, чтобы сыпучий земляной потолок не обрушился на них, Даниель, двое констеблей и Люси с дедушкой проследовали за лучами таинственного света, и дойдя до конца коридора, заметили деревянную дверь, напоминающую больше отсыревшую кору и дотронувшись до слабой ручки, Даниель потянул за неё и та с лёгкостью открылась и магический свет ударил ему в лицо.                Яркий и алый, он исходил из шкатулки стоявшей посередине земляного убежища и Даниель, продолжая держать в руке ключ от тайника приблизился к загадке и хотел было уже открыть шкатулку, как с противоположной от двери стены, проскользнула и отделилась от земли тёмная тень, и перед изумлённым констебль предстал Роберт Разин.                Он был одет в чёрный сюртук, и голову его прикрывала тёмная шляпа с широкими полями, в руках он держал свою знаменитую шпагу, и инициалы на той поблёскивали при огненном свете исходящим из тайника.                Разин мерзко усмехнулся - не ожидали меня увидеть?                На его возглас, ответил один из начальников Даниеля, полный мужчина с револьвером в руках.                - Отчего же? Я вас так и ждал увидеть в участке Честерауна.                - И, какой же будет мой приговор? Осведомилась, злобно усмехнувшись, чёрная тень - признаюсь вам, я совершил так много преступлений за свою жизнь, что я уж и не знаю, сколько вы мне лет дадите. Впрочем, я живу, вечно, в отличие от других людей. Как жаль - обратился он к рядом стоящему с ним Даниелю, держащим наготове револьвер - что я не пристрелил вас сразу.                - Теперь вы будете арестованы. Заверил его Даниель, на слова юноши, тот лишь желчно заметил - по моим подсчётам вы говорите это в шестой раз, мистер Тейронт, не надоело? Я полагаю, вы хотите раскрыть эту шкатулку, и что же вы будете делать с зельем, выпьете его вместе - он повёл бровью в сторону девушки - с Люси?                - Я считаю, что жить на земле вечно, ужасно скучно. Жить, не помня о смерти опасно. Вы забыли о собственной смерти, и это привело вас к разочарованию, но вы бы помнили о ней, если бы держали в тайне ядро вашей смерти. Уклончиво сказал ему Даниель.                - О чём это вы?                Даниель неспешно открыл шкатулку, из которой исходил яркое свечение и аккуратно извлёк крохотную бутыль, горлышко которой было обвязано кожей и тканью, эликсир светился изнутри.                - Теперь мне настало время, сказать вам прощайте. Уточнил Даниель - так вот - хитро улыбнулся он - в тот день, вы не проверили, умер ли я, и я очень благодарен вам за это. Скажу я вам сейчас, прощайте. Каждый человек смертен, и вы тоже.                Разин попытался отобрать у Даниеля эликсир, но было поздно и молодой констебль одним движением своей руки, приговорил Роберта к смерти.                Светящаяся жидкость вылилась из разбитого сосуда и по полу разлетелись мелкие осколки. Алая пелена окутала ноги присутствующих и подступала со всех сторон к Разину, тот захотел убежать, но было слишком поздно. Алое пламя поглотило его, и из горла умирающего вырвался последний крик.                Комната перестала светиться огненным блеском, и теперь могло лишь пламя от фонаря указать путникам обратный путь. Даниель счастливо переглянулся с путниками, и путешественники поспешили на выход.                Солнце уже давно поднялось из-за горизонта и обернувшись назад в сторону тайника, Даниель не заметил ничего, кроме гладкой земной поверхности поросшей пожелтевшей по осени травой.                Он взглянул на светящееся, на небе солнце и разжал руку с ключом от шкатулки, его не оказалось в ладони, и Даниель, взяв под руку радостную Люси, направились к лодке стоявшей подле берега.               

                Эпилог.
Толпа ликующих людей окружала здание театра. Молодые девушки, и юноши, женщины и мужчины, столпились подле главного крыльца. Хлопья снега падали на ажурные шляпки и зонтики, толпа подходила к парадному крыльцу. И вот дверь дома отварилась и по ступеням спустилась вниз под руку с элегантно одетым молодым человеком, прекрасная девушка. Опираясь на его руку, она подошла к ликующей толпе. Люди окружали её, и задавали различные вопросы, связанные с её жизнью и написанием новых романов. Девушка благосклонно отвечала им, люди продолжали восхищаться её творчеством, выкрикивая хвалебные. Она же отвечала им искренними словами "если бы не человек, стоящий рядом со мной, эта история не была написана и опубликована", счастливая девушка обняла молодого человека, и тот шепнул ей ласковые слова на ухо. Они прошли сквозь расступившуюся толпу, и пошли вдоль по улице к своему дому. Люди ещё же долго всматривались им вслед, пока две тонкие фигуры не растворились в огнях
Конец.