XXVI
Когда я проснулся, Ветки рядом уже не было. Обескураженно поозиравшись по сторонам, взглянул на настенные часы. Они показывали половину одиннадцатого. «Ох ты, ё! – встрепенулся я. – Вот это даванул. Что подумает обо мне хозяйка?» Заполошно вскочив с кровати, быстро оделся, привёл себя в порядок и спустился в столовую.
– С добрым утром, Егор! – иронично-насмешливо посмотрела на меня Инга, допивая из чашки кофе. – Извини, но я уже позавтракала. Привыкла соблюдать режим. А ты слишком сладко спал. Не решилась будить.
– Пардон, проспал, – виновато улыбнулся я. – Видно, климат здесь замечательный. Расслабляющий.
– Возможно. Садись, дорогой. Сейчас тебя покормят.
В интонациях собеседницы проскользнули раздражительные нотки. Заметив это, я спросил:
– Что-то случилось? Мне кажется, ты чем-то озабочена.
– Ой, перестань! – нахмурилась спутница. – Лучше ешь побыстрей. Нас ждёт прогулка в сосновый бор.
– Как скажешь, – пожал я плечами и приступил к трапезе.
…Углубившись в лесные дебри, Ветка, не глядя на меня, вполголоса произнесла:
– Утром звонила Марта. У неё возникли проблемы по работе. Придётся мне возвращаться домой.
– Сегодня? – подавленно уточнил я, чувствуя, как начинает меркнуть свет в глазах от неизбежности близкой разлуки.
– Пока не знаю, – развела руками Инга. – Не люблю я эти внезапные звонки. Даже здесь достают! Признаться, не рассчитывала на такой поворот событий. Планировала отдохнуть как минимум неделю. Но… Вернуться в Стокгольм мне не составит труда. Могу на вертолёте или на авто. Хоть сейчас! А чтобы тебя отправить в Россию, понадобится время. В лучшем случае это произойдёт завтра. С утра. Ты готов?
– Как Гагарин и Титов, – грустно усмехнулся я, поражаясь своей очередной нелепице. – А если серьёзно, то… Как нужно, так и поступай. Не обращай на меня особого внимания. Я здесь всего лишь гость. Без права голоса.
Недовольно хмыкнув, Ветка достала из сумочки свой мобильник и на чужом языке начала с кем-то переговариваться. Я деликатно отошёл в сторону, обводя печальным взглядом стволы рыжих сосен и растущие вокруг них молодые побеги рябинника. И вдруг мне пришло в голову, что всё происходящее сейчас я где-то уже видел, успел когда-то пережить. Помню и эти неприметные тропы, и цветы на ближайшем лугу, и окрестности живописного озера, и жёлто-белое здание самого особняка. Припомнил даже тот момент, когда мы с Ингой, нагулявшись в диких зарослях лесного массива, подошли к парадному входу главного корпуса загородного жилого комплекса. И спутница сказала тогда: «Это мой собственный дом. Проходи, Егор, не стесняйся». Только вот каким образом меня угораздило всё это лицезреть ранее, остаётся большой загадкой. Мистика какая-то! Теряясь в догадках, я заметил растущий неподалёку очаровательный боровик. А рядом, кажется, ещё один. Однако сорвать их не успел. Ко мне подошла Ветка.
– Ну слава Богу! – с облегчением выдохнула она. – Договорилась с дочкой, что приеду завтра. Заодно и твою проблему решила. Через сутки, в начале одиннадцатого, тебя отвезут на аэродром. А там – уже по обкатанному сценарию. К вечеру будешь в своём Богомоловске.
– Спасибо! – без всякой радости кивнул я. – Очень признателен тебе за всё. Первые дни отпуска прошли безупречно, на самом высоком уровне.
– Не растекайся в благодарностях, Егор. Моя бабушка любила повторять: «Не говори гоп, покуда не перескочешь». Мы пока не дожили до завтра. А мне хотелось бы сообщить тебе ещё кое-что. Иначе душа не успокоится. Вот тогда и подытожишь начало своего отпуска.
– Господи! Опять что-то приключилось? – растерянно пробормотал я. – Если так, то говори. Не томи.
– Это приключилось намного раньше настоящих событий, – загадочно констатировала спутница. – И пусть между нами не останется больше тайн. Не хочу, чтобы совесть по ночам душила. Поэтому надо выплеснуть из себя весь накопившийся негатив.
– Согласен. Выплёскивай! – обречённо заявил я, готовясь к самому худшему.
– Итак… Вчера ты обратил внимание на то, что я слишком хорошо выгляжу. Что очень молода для своих лет. А я начала заливать про генетику, наследственность, косметику и всё такое прочее.
– Верно. А на самом деле?
– На самом деле, дорогой, всё далеко не так. Много лет назад я пришла на работу в концерн, который занимался выпуском препаратов для продления молодости. В их основу заложена переработка стволовых клеток человеческих эмбрионов. Когда-то я тебе об этом уже рассказывала. Что в рамках ознакомительной программы посещала подобное предприятие. И мне даже стало дурно от всего увиденного там.
– Да. Помню.
– Так вот. Со временем, когда я вышла замуж и стала проживать в Швеции, Бенни сумел убедить меня в том, что я слишком эмоциональна и впечатлительна. Что аборты, выкидыши и прочие женские беды всегда были, есть и будут. Как бы мы ни старались этого избежать. Так уж устроено наше общество. А принять участие в разработке новых технологий данного направления, то есть серии препаратов для омоложения – весьма престижный и доходный бизнес. Муж даже взял на себя хлопоты по трудоустройству меня на такое предприятие. Связи у него большие. По правде сказать, я долго колебалась, упрямилась, советовалась с психологами, но в конце концов сдалась. Пошла наперекор своим убеждениям. И вот до недавнего времени не только участвовала в изготовлении подобных пилюль, но и самолично принимала их. Отсюда и результат. Что называется, налицо.
– Подожди! – поражённо вымолвил я. – Насколько мне известно, ты хотела помогать беременным, а не пользоваться их… природным материалом. Абсурд какой-то!
– Да, получилось именно так. Особенно меня вышибло из седла то обстоятельство, что после собственных родов у меня пропал дар улавливать биотоки, идущие от зачатых плодов. То, чему я хотела посвятить всю свою жизнь, все накопленные знания, внезапно почило в бозе. Стало абсолютно бессмысленным. Поначалу я впала в глубокий транс. Но потом, погоревав и убедившись в безвозвратности утерянного, пошла на компромисс со своей совестью. Начала не бороться с абортами, а стала использовать, так сказать, их остаточный продукт. Мерзко, конечно, но… Человек ко всему привыкает – и к хорошему, и к плохому. В итоге по своей карьерной лестнице я дошла до гендиректора «Авиэтты». Правда, возглавляла её недолго. Проблемы в семье, как я уже говорила, заставили отложить на время все производственные дела. Да и совесть продолжает мучить. Поэтому я сейчас в свободном плавании. Возможно, найду для себя другое занятие. Может, менее доходное, но зато по душе.
Я внимательно посмотрел на собеседницу и сказал то, о чём сначала хотел промолчать:
– Прости меня, Инга, за резкость, но… Получается, что в основе твоих капиталов лежат слёзы и страдания несостоявшихся матерей? Прерванные жизни сотен тысяч младенцев?.. Даже твой особняк, выражаясь образно, построен на деньги, которые возникли из биомассы умерших детишек?
– Выходит, так. Хотя слышать об этом очень больно. Поверь!
У Ветки проступили на глазах слёзы. Она отошла в сторону и, прижавшись лицом к стволу сосны, беззвучно зарыдала. Я попытался утешить её, но она мягко отстранилась.
– Не… Не надо, Егор! По… Пожалуйста! – задыхаясь, тихо промолвила спутница. – Мне необ… необходимо выплакаться. За свой грех, который… слиш… слишком тяжело носить под сердцем…
Растерянно осмотревшись по сторонам, я вновь искренне пожалел о том, что нет под рукой сигарет. Закурив, мне бы легче было перенести страдания спутницы. Впрочем, это лишь иллюзия. Страдания, как чужие, так и собственные, всегда сопровождаются накалом негативных эмоций и нередкой в таких случаях сердечной болью. И здесь вряд ли помогут сигареты или алкоголь. Они только усугубят положение. Единственное спасение в том, что любые стрессы надо смиренно пережить и по возможности чаще читать молитвы. От переживаний следует не бежать, не прятаться от них, не принимать позу страуса, а прожить вместе с ними от начала до конца. Полностью пропустить их через каждую свою клеточку и таким образом духовно очиститься. Именно так всегда поступали известные православные деятели, многие из которых впоследствии были причислены к лику Святых. А ещё обязательно нужно делать выводы из всех своих греховных деяний. Вольных и невольных. Чтобы не наступать на одни и те же «грабли» по нескольку раз.
Вытерев лицо платочком, Инга, не глядя в мою сторону, вполголоса произнесла:
– Извини меня, Егор. Нервишки шалят. По-хорошему мне бы следовало сейчас остаться наедине со своими печалями. Но я не хочу выглядеть бестактной хозяйкой и обрекать гостя на вынужденное одиночество. Тем более – накануне отъезда. Поэтому, как бы там ни было, предлагаю вернуться в дом, переодеться и для начала посетить комнату, которую я называю молельней. Пусть каждый из нас помолится своим Святым, своим образам. Как православным, так и католическим. Не важно. А потом… Я распоряжусь насчёт ужина, который на текущем этапе станет для нас последним. Надеюсь, не в наших отношениях и не в жизни вообще. И пусть он пройдёт светло, празднично, при зажжённых свечах и музыке. И останется в нашей памяти навсегда. Во всяком случае – мне бы очень этого хотелось. Идём, Жоржик! Идём, мой хороший…
…Ужин действительно впечатлил. И запомнился на всю оставшуюся жизнь. Несмотря на то, что в душе скреблась целая стая голодных и облезлых кошек. Вероятно, от осознания близкой разлуки и от всего услышанного сегодня днём. Но я решил отложить детальное осмысление откровений собеседницы до лучших времён. Чтобы раствориться без остатка в последних минутах и часах нашего совместного пребывания в загородном особняке.
Мы многое успели обсудить, вспомнили о событиях, связанных с городом Керосинов, с посёлками Шапкино и Бережки. Обменялись номерами мобильных телефонов и адресами электронных почт. Наметили планы на ближайшее будущее. Договорились, что при благоприятном раскладе обязательно увидимся снова. Не исключено, что в Богомоловске. Либо опять здесь, на просторах Финляндии. Кстати, по настоянию Инги я поведал ей о своей догадке относительно нашего местопребывания.
– Всё достаточно банально, дорогая, – с некоторой долей превосходства заявил я. – Во-первых, ещё с борта самолёта мне удалось разглядеть на земле множество лесных озёр и болот, которыми славится страна Суоми. Хочу заметить, что леса здесь в основном из хвойных пород. Как в Карелии. Во-вторых, штурман несколько раз называл северо-западное направление полёта. А в-третьих, ты разговаривала с капитаном катера явно не на шведском языке. Он был схож с эстонским, но в Прибалтику из моей вотчины лететь частным самолётом менее двух часов. К тому же лицо у капитана катера с его небольшими глазками, треугольными скулами и рыжеватыми волосами весьма характерно для саамской этнической группы. Позже я суммировал все свои наблюдения и умозаключения. В итоге с погрешностью в семь процентов получилась Финляндия.
– Ух ты! Класс! – с гордостью взглянула на меня спутница. – С твоим аналитическим умом надо не в менеджерах ходить, а сидеть в следственном кабинете ФСБ. С руками оторвут! Только свистни.
– Спасибо за совет! – снисходительно усмехнулся я. – Но я хотел бы сидеть в нотариальной конторе. Вернее, возглавлять её.
– А это уж сам Бог велел, – просияла Инга. – Надеюсь, скоро так и будет.
– Посмотрим…
Как мы ни пытались растянуть время, но минуты неумолимо складывались в часы, и даже трогательные танцы под лирические мелодии не отодвинули в сторону надвигающуюся ночь. Слившись глаза в глаза, душа с душой, сердце с сердцем, мы шептали друг другу ласковые слова, стараясь не говорить о том, что ждёт нас за ширмой этого вечера. А затем, не сговариваясь, вместе поднялись в спальню Инги и пробыли там до двух часов ночи. Расстались утомлённые, но счастливые.
Утром моя хозяюшка укатила на служебном авто в направлении Sweden, а меня оставила поджидать спецрейса частной авиакомпании, взявшего курс in Russia. Перед расставанием мы, нежно обнявшись, пообещали друг другу регулярно переписываться и созваниваться. Не просто из вежливости, а как самые близкие и тоскующие в разлуке люди. Застыв в последнем поцелуе, я загадал желание: если вечером в Богомоловске будет идти дождь, то Ветка рано или поздно станет моей женой.
После возвращения в родной город от знакомых я узнал, что дождь действительно был. Но не вечером, а во второй половине дня. В течение 15-20-ти минут. Однако я и этому был рад.
XXVII
…Кроваво-бордовая кашеобразная масса отвратительно чавкала, шипела и бурлила в огромном металлическом котле. В воздухе висели зловонные испарения, вызывая удушающие спазмы в горле. Откуда-то из глубин шевелящегося месива доносились тоненькие детские голоса: «Мама! Мамочка! Забери меня отсюда! Я не хочу умирать! Мне хочется жить! Зачем ты меня бросила? Почему кинула сюда? Ты меня не любишь, мама? Я тебе не нужен? А где солнышко? Пойдём гулять на улицу. Возьми меня на ручки! Возьми, мамуленька! Согрей. Мне здесь очень плохо. Задыхаюсь! Спаси меня, мама!..»
Очнувшись, я открыл глаза. Несколько долгих секунд не мог понять, где нахожусь. А когда вернулся к реалиям действительности, с ужасом подумал: «Фух!. Бедные эмбрионы. Что с вами сделали нерадивые мамочки? Как же так можно с живыми детишками? Это как взять и собственноручно искромсать родного малыша здоровенным тесаком. На мелкие кусочки. А вдруг из этого ребёнка вырос бы гений? Светило науки или искусства? Или просто хороший и добрый человек. Который впоследствии стал бы для слабеющих родителей помощником и опорой… Теперь я понимаю, что пережила Ветка, даже раскаявшись в своих деяниях. Такое может присниться только в кошмарном сне, из которого я только что вышел. Не приведи Господи увидеть это снова!..»
С чувством глубокого отвращения я встал с кровати, умылся, побрился, почистил зубы и, набрав заветный номер, припал к телефонной трубке.
– Привет, мамуль! Ну как ты? Не болеешь? Угу. Я очень рад за тебя… Да, вчера приехал. Вечером. Всё хорошо. Нормально!.. Меня никто не искал? Не спрашивал? Ну ладно. Тебе купить что-нибудь? Лекарства? Какие? А из продуктов?.. Хорошо, скоро подъеду. Ну давай! Пока! Целую.
Решив посвятить сегодняшний день заботам о стареющей родительнице и забыться от тяжёлых наваждений, я выполнил все просьбы мамы и просидел у неё до самого вечера. Болтали, обедали, чаёвничали, ходили гулять. Она пыталась расспросить о том, где я был и чем занимался эти три дня. Но я отделался ложью во спасение. Сказал, что пропадал в служебной командировке и что ушёл наконец в долгожданный отпуск.
Вернувшись к себе, я первым делом проверил электронную почту. Там было пусто. В памяти мобильного телефона тоже ничего не запечатлелось. Ну и пусть! У Инги, похоже, был напряжённый день. Дочке помогала. Приятное занятие, когда есть налаженные контакты. Глубоко вздохнув, я пришёл к выводу, , что дам о себе знать завтра. А сейчас лучше отправиться в люлю и начать отсыпаться за весь суматошный трудовой год…
С утра пораньше я засел за компьютер. Однако едва зашёл в Интернет, как заверещал сотовый. «Это, наверное, Ветка!» – обрадовался я и взглянул на дисплей. Но там высветился другой абонент, о котором я почти забыл.
– Здравствуй, Егор! – вежливо поздоровался он. – Это Олег Правдин, журналист. Узнал?
– Ну конечно! Привет! – без особого энтузиазма откликнулся я.
– Слушай, у меня возникла небольшая проблема. Если можешь, выручи.
– А что случилось?
– Дело в том, что сейчас я курирую один проект, посвящённый малым городам России. Пишу на эту тему очерки для московского журнала.
– Так…
– Один из этих очерков относится к деятельности художественного училища, расположенного в нашем городе. Так вот, сюда приехали две абитуриентки из Архангельской области. Они сдали почти все вступительные экзамены. Остались лишь собеседования и практические работы. Им обещали предоставить на это время общежитие, но дали пожить только неделю. Что-то там не срослось. А девчонкам нужно ещё как минимум дней десять. Ты не мог бы помочь разместить их? Как у тебя с жильём?
– Неожиданная просьба, – усмехнулся я, лихорадочно перебирая в уме различные варианты. – Дай подумать.
– Ты не беспокойся, Егор. Девчата они хорошие, скромные, – затарахтел в трубку Правдин, обрадовавшись, что я сразу не отказал. – Я готов поручиться за них головой, потому что знаком с ними больше месяца. А познакомился, когда начал сочинять очерк об уникальных иконах, которые они в будущем станут писать. Им нужна лишь комнатка на двоих. Сами себя обслужат, приготовят, постирают. Ещё и порядок наведут…
– Олег! – перебил я собеседника.
– Да?
– Говоришь, на десять дней?
– Ну да. А может, и меньше.
– Хорошо. Попробую вас выручить.
– Ой, как здорово! Вот это я понимаю. Спасибо!
– Не за что. Ты помнишь, где я живу?
– Вроде да.
– Приезжай по адресу (я ещё раз освежил его) и привози своих протеже.
– А они тебя не стеснят?
– Нет. Всё намного проще. Я выдам им устную инструкцию по проживанию и отчалю к любимой мамочке. У неё отдельная квартира. Двушка. Так что… перекантуемся.
– Ну ты молоток! Выручил! – счастливо выдохнул журналист. – Я в долгу не останусь.
– Перестань! Ты тоже когда-то мне очень помог. Будем считать, что квиты…
Через полчаса в мою дверь позвонили. Я открыл и пропустил новых жильцов в квартиру. Олег тоже был с ними.
– Здрасьте! – смущённо пискнули девчонки в светлых косыночках и длинных тёмных юбках.
– Добрый день! – раскованно пробасил я. – Проходите, не стесняйтесь.
– И не забывайте, что в гостях, – подмигнул мне Правдин. – Знакомься, Егор. Это вот, чернявая, Оксана. А эта, белявая, Ульяна. Вчерашние школьницы. А с первого сентября станут студентками нашего худучилища. Прошу любить и жаловать.
– Очень приятно! – деликатно кивнул я. – Ну а меня можете величать без отчества. Просто Егор.
– Хорошо, – снова потупили глаза девчонки. – Мир вашему дому.
– Спасибо. Ну, располагайтесь.
Я показал им своё жилище. Объяснил, как пользоваться газом, водой, стиральной машиной, телевизором и прочими бытовыми штуками. Наказал на телефонные звонки не отвечать, дверь никому не открывать, посторонних людей в дом не приводить. Выдал запасной ключ от квартиры, записал на бумажке номер своего сотового и, пожелав успехов, вышел вместе с Олегом на улицу. Тот опять долго благодарил меня, пока я не посадил его в своё авто и не отвёз по месту жительства. По дороге журналист сказал, что мог бы приютить девчат у себя дома, но жена вряд ли оценила бы его благородный поступок по достоинству. Ещё он поклялся, что будет ежедневно контролировать абитуриенток по мобильной связи, а потом, когда жилищный вопрос будет снят, он сразу сообщит об этом мне.
Распрощавшись с Правдиным, я поехал к маме. И только тогда вспомнил, что у неё нет компьютера. Стало быть, нет и выхода в Интернет. А это означает, что переписываться с Ингой я пока не смогу. Если только найду другой подходящий вариант. А пока оставалась лишь сотовая связь. Чем я сразу и воспользовался. Но… На все мои эсэмэски и звонки Ветка не отвечала. Она молчала и на следующий день. И на третий. Вернее, телефон её был недоступен. Мужественно перенеся новые испытания, я сходил в ближайшее отделение почты и оттуда вышел в Интернет. Сочинил небольшое послание для Инги, в котором явно пробивались нотки недоумения и плохо скрываемой обиды. За ответом пришёл к вечеру. Пусто. Не ответила она и на следующий день. Мною овладело отчаяние. Окружающий мир перестал существовать. Однако я решил набраться терпения и ничего больше не предпринимать. Мало ли что там, в Швеции? Может, глобальные проблемы с Мартой решают? А я лезу тут со своими любовными посланиями. Все каналы связи уже пообрывал. Нетерпёжка замучила…
К тому времени и мои квартирантки дали о себе знать. Сообщили, что перебираются в общежитие. Я вернулся в своё жилище и… приятно был удивлён. Кругом – чистота, порядок, уют. В доме пахнет кулинарными изысками. Заглянув на кухню, обнаружил полный «боекомплект» еды на несколько дней. А в вазочке красовалась горка шоколадных конфет.
– Ну вы даёте, девчонки! – обомлел я. – Вот это хозяюшки. Хлопотуньи. Спасибо вам огромное!
– Для хорошего человека ничего не жалко, – улыбнулась чернявенькая Оксана. – Это нам надо благодарить вас. За то, что помогли поступить.
– Да ладно. Учитесь на здоровье! – растрогался я. – Бог вам в помощь.
– Ключ от квартиры на столе, – пояснила светленькая Ульяна.
– А это что? – обратил я внимание на цветную картину в рамке, стоящую неподалёку от вазы с полевыми цветами.
– Это вам на память от нас. Список иконы Блаженной Ксении Петербужской. Ручная работа. Если будет на душе нехорошо, муторно, помолитесь этому образу и сразу станет легче. Уже проверено.
– Вот молодцы! – взял я икону в руки. – Это вы сами… сделали?
– Да-а! – в два голоса подтвердили девицы и сконфуженно опустили глаза.
– Классно! – честно признался я. – Настоящие таланты. Не хуже известных богомазов.
– Иконописцев, – поправила Оксана.
– Да-да! Точно! – кивнул я. – А это что за книжечка на столе? Вы, наверное, забыли?
– Нет, не забыли. Эта брошюра для вас, – ответила Ульяна. – У нас в Архангельской области строится новый храм. В честь Рождества Богородицы. Пожертвования собираются по всей стране. Там указан номер лицевого счёта. Мы тоже будем вносить свои вклады. Уже получили заказы на новые иконы. Именно для этой церкви.
– А ещё рядом с храмом будет разбит современный жилой комплекс для православной братии, – добавила Оксана. – В принципе все желающие могут приехать туда и остаться жить, трудясь во славу Божию. От каждого – по способностям. В брошюре тоже об этом написано.
– Как интересно, – полистал я рекламный проспект. – Спасибо вам, девчонки! Впечатлили.
– Ну… Мы пойдём? Вроде ничего не забыли.
– Угу. Ступайте с Богом! – перекрестил я обеих студенток. – Если возникнут какие проблемы, обращайтесь напрямую ко мне. Адрес и телефон знаете.
– Хорошо! Спасибо! – закивали девушки. – Ангела вам Хранителя!
– И вам того же! – неуместно ляпнул я и закрыл входную дверь…
…В почтовом ящике «электронки», куда заглянул я сразу после ухода иконописцев, всплыла одна единственная запись. От Фриды.
Уважаемый Егор!
Ингрид Неклунд просила передать вам, что в ближайшее время не сможет с вами общаться. У неё возникли проблемы производственного и личного характера. Она приносит свои глубокие извинения и просит не беспокоить её до тех пор, пока сама не выйдет на связь. Всего доброго! С уважением, Фрида Лундквист.
Перечитав написанное три раза, я с тяжёлым сердцем выключил компьютер и, выйдя на балкон, закурил. «Только без паники, Жоржик! – мысленно подбодрил я себя. – Ничего страшного не произошло. Значит, так надо. Как там, в песне? «Ну а то, что ты смог убить любовь, ничего – обычные дела». В данном случае – смогла. И если не убить, то основательно пошатнуть. Хотя я, похоже, чересчур утрирую. Просто слишком гадко на душе. Мерзко! Ну да ладно. Переживём…»
На следующий день я купил путёвку в пригородный профилакторий и пробыл там до конца отпуска.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ