Господь имя знает
Данька открыл один глаз, скосил его на часы, висящие на стене – 8 часов. Можно бы ещё поспать, каникулы всё-таки, но спать больше не хотелось.
На кухне было тихо. Вот уже несколько дней по утрам в ней стоит какая-то настороженная тишина. Не звякают ложки, не бежит вода из крана, не шумит чайник. Мама болеет.
Она, конечно, сейчас встанет, придёт на кухню, ладошкой опираясь на стены и, погладив его по голове, скажет :
- Поешь бутербродов, сынок. Голова очень кружится.
И снова уйдёт на диван, свернётся калачиком и будет лежать целый день, пока не появится бабушка, не принесёт супу и не заставит её съесть несколько ложек.
Потом они будут тихо разговаривать. Даньке многое непонятно из их разговора, но одно он понял отчётливо – на обследование у врачей денег у них нет. За какую-то там «графию» надо платить несколько тысяч рублей. И у бабушки таких денег нет. Слёзы тихо бегут по её морщинистым щекам, она беспрерывно гладит мамины руки, прижимает к своим губам её бледные ладони.
– Что за напасть, донечка, что за напасть? Что же это с твоей головушкой -то приключилось? А бесплатная очередь, говоришь, только к марту подойдёт? Ох-хо-хо-нюшки, что делать-то, что делать?
Пойду, схожу к Максимовне на первый этаж. Договорюсь с ней в церковь на Богослужение вечером сходить. Рождество ведь завтра. Помолимся… и поможет нам Господь от этой напасти избавиться. Может, и ты с силами соберешься, да с нами пойдёшь, доченька?
–Что ты, мама, упаду по дороге, хлопот со мной не оберётесь…
Бабушка пошла к Максимовне, но очень быстро вернулась с двумя бумажными листочками, на которых в рамочке был нарисован крестик и написано – О здравии.
– Данечка, может, ты напишешь здесь Боженьке, чтобы он маме помог с болезнью справиться. Детская молитва за родителей самая быстрая, как говорят, прямо Богу в уши…. Напиши своими словами, и пойдём с нами. Я потом тебя домой приведу и снова на Богослужение уйду.
– А что писать, ба…? Как просить? Я не знаю.
– Проси то, что для мамы хочешь..
Данька писать умел. Во втором классе уже учился. Сказать, что очень красиво и правильно, было бы не совсем верно. Но он старательно выводил букву за буквой – Госпади помоги маме чтобы у неё с даровьем была нормально спаси и сохрани.
Перечитав её, понял, что сделал ошибку в слове «здоровье» и начал переписывать свою просьбу на второй листочек.
Потом они с бабушкой сходили в церковь, он вернулся домой, а мама всё дремала, завернувшись с головой в одеяло.
Данька пришёл из церкви притихший, в глазах всё стояло ровное пламя свечечки, которую он поставил за мамино здоровье и вспоминал слова, с которыми обращался к Боженьке.
Вдруг он сорвался с места и подбежал к первому испорченному листку, перечитал его ещё раз и, не сдержавшись, воскликнул:
– Ну, так и есть! Так и есть!
Данька зарыдал, прикрывая рот ладошкой, но мама всё равно услышала.
– Ты что, сынок? Почему плачешь?
– Я… я… забыл твоё имя написать в записке к Богу. Я… я… здоровья тебе просил, а имя забыл написать… Мамочка, теперь он не услышит, да?
Данькины рыдания перешли в икоту, и мама встала, налила в стакан воды, протянула Даньке и прижала его к себе:
– Глупыш ты мой… глупыш ты мой родненький… Господь знает, как зовут твою маму. Господь знает имена всех …
На следующее утро Данька проснулся от сладкого запаха, ползущего из кухни в комнату. Он, втягивая его носом, пошёл за ним в предвкушении чего-то радостного. Так и есть! Оладушки! Мама у плиты пекла оладьи. На столе стояла банка с клубничным вареньем, а в кружке с дымящимся чаем плавал восхитительно желтый ломтик лимона.
– Ура, - закричал Данька – Мамочка, ура! Ты поправилась?
– Не знаю, сынок. Но мне намного легче сегодня. И голова уже не кружится.
– Ура-ура!- заплясал, закружился Данька. – Господь имя знает! Господь имя знает!
– Конечно, знает, – накладывая горку оладушков в данькину тарелку и щедро поливая их вареньем, приговаривала мама.- Обязательно знает!