XXIV
Первым моим желанием было запустить в новоявленный «призрак» стаканом, из которого пил. Я даже привстал с кресла, чтобы сделать это более эффективно. Однако блондинка, ничуть не смущаясь, села за стол напротив меня и снова обворожительно улыбнулась. Мысленно прошептав «Чур меня, чур!», я мгновенно оказался за спинкой кресла и, судорожно сжимая в руке стакан, с трудом выдавил:
– Не-е… Этот номер не пройдёт. Не поддамся!.. Сгинь, нечистая!
Ничего не говоря, дама прыснула в кулачок и звонко рассмеялась.
– Что за идиотские ш-шуточки? – рявкнул я с перепугу, не слыша своего голоса. – Здесь не цирк! Кто это… Кто вы?
– Неужели не признал? М-м? – мягко заворковала женщина. – Какая короткая у мужчин память. А я вот всё помню. В особенности одну зимнюю ночь. На даче в Бережках. И многое другое…
Левой рукой я смахнул со лба выступившую испарину и, стараясь держать себя в руках, недоверчиво буркнул:
– Я тоже помню. Не забыл. Только… Со мной была девушка, которая погибла в Норвегии. Два года назад.
– Всё верно! – оживилась собеседница. – За одним исключением. Россиянки Светланы Алексеевны Родниковой больше нет. Она испарилась, исчезла, сгинула навеки. Но на её месте появилась шведка Ингрид Неклунд. Или просто Инга. Бывает такая трансформация. Случается. И по сути – это одно и то же лицо. Чисто внешне. А внутренне – абсолютно другая личность.
– Фу ты… Не… не понимаю… – удручённо промямлил я.
– Прежде всего мне бы хотелось, чтобы ты сел на место, Егор, – ласково пропела Инга. – И успокоился. Я не кусаюсь.
Чтобы не выглядеть совсем позорно, мне, скрепя сердце, пришлось выполнить просьбу визави. В конце концов – кто здесь мужик?
– Молодец! – кивнула блондинка. – А теперь… Здравствуй, мой хороший! Очень рада, что ты приехал. Что могу объясниться с тобой в располагающей обстановке.
Только сейчас до меня стало доходить, что Ветка, похоже, действительно жива. Что она, практически не изменившаяся, сидит рядом и разглядывает меня не из портретной рамки, а в реальной обстановке. Я вдруг ощутил внезапный прилив сил и дикую радость, что происходящее вижу не во сне. И в то же время боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть невзначай «то ли девочку, а то ли виденье». Но… Если на самом деле я не стал пешкой в чьём-то злонамеренном розыгрыше, то зачем тогда нужно было устраивать всю эту комедию с гибелью в автокатастрофе? Ведь такими вещами не шутят. Это слишком цинично и безнравственно. Не говоря уже об инфаркте или инсульте, который схлопотать в подобной ситуации проще простого.
– Добрый день, Ветка… – в полной прострации пробормотал я. – Пардон, Инга!.. Если, конечно, ты не привидение, то… Очень счастлив видеть тебя живой и здоровой.
– Ну вот, уже хорошо, – с облегчением выдохнула «шведка». – Значит, разум на месте. В себя приходишь… Ты, наверное, устал с дороги? Хочешь отдохнуть?
– Да какой там отдых! – отмахнулся я. – После всего увиденного.
– Понимаю… – усмехнулась Инга. – Тогда давай немного перекусим? А за ланчем я расставлю, так сказать, все точки над «i». Угу?
– Ладно, – неуверенно пожал я плечами. – Только позволь один вопрос.
– Слушаю.
– Ингрид Неклунд и загадочный мистер Зэд – одна и та же личность?
– Абсолютно верно. Ещё вопросы будут?
– Пока нет. Но хотелось бы знать…
– Не забегай вперёд, Жоржик! – благосклонно перебила меня Инга, потихоньку входя в роль радушной хозяйки. – Ты обо всём узнаешь. Поверь. Только наберись терпения.
Смиренно кивнув, я окончательно расслабился и рискнул нарисовать на своём «фэйсе» некое подобие готовности к диалогу. Вскоре прислуга накрыла на стол, и бывшая Ветка из провинциального Славска предложила отведать поданные угощения. Я церемониться не стал и не только хорошенько подзаправился, но и слегка принял на грудь превосходного «антидепрессанта». На душе заметно полегчало. Между тем Инга начала излагать свою таинственную повесть.
– Прежде всего я хотела бы покаяться перед тобой, Егор. Повиниться. И в первую очередь за те выкрутасы, которые проделала восемнадцать лет назад. Молодая была, эмоциональная, ветер в голове. Головушка закружилась от заманчивых перспектив. Ведь я приезжала к тебе в Богомоловск будучи уже знакомой с Бенни Неклундом. Наши отношения с этим бизнесменом перешагнули к тому времени за грань чисто дружеских и деловых. И я лишь окончательно хотела убедиться в правильности своего выбора. Если б ты предложил мне тогда выйти за тебя замуж, то я серьёзно бы задумалась. Возможно, и согласилась бы. Но ничего подобного я из твоих уст не услышала. А ждала, очень ждала. Мало того – ты очень чётко обозначил, что в твои ближайшие планы входит дальнейшая учёба на юрфаке, а не создание семьи. Поэтому, вернувшись домой, я приняла решение возвращаться в Швецию и венчаться с Бенни. Прости, что сделала это втихомолку, поскольку затаённая обида на тебя дала о себе знать.
– Так вот в чём дело, – страдальчески вырвалось у меня. – А я ведь тоже был шокирован и обижен. И долго не мог прийти в себя… Ну да ладно. Дело прошлое.
– Прекрасно понимаю твоё состояние. И ещё раз приношу свои извинения.
– Ничего, проехали.
– Во-вторых, мне хотелось бы покаяться за весь этот балаган с моей мнимой гибелью. И тебе невольно принесла страдания, и дочке, и Фриде. Последним досталось вдвойне, поскольку вначале они наотрез отказывались разыгрывать придуманную мною трагикомедию. Но я, безумная, настояла на своём.
– И в самом деле – к чему был весь этот несуразный спектакль? Сказала бы, что не хочешь видеться, и все дела. Как-нибудь пережил бы.
– Гм… Когда я узнала, что ты пытаешься наладить контакты со мной, мне стало не по себе. Крайне неприятно. Потому что я давно оборвала все ниточки, связывающие меня с Россией. Даже родителям звоню крайне редко. Не говоря уже про Полину и её семью.
– А почему?
– Вероятно, слишком сильно притянул меня Запад к себе. Я безраздельно растворилась в его образе жизни, культуре, менталитете. Как говорят политики – ассимилировалась. Выучила язык, приняла второе гражданство и даже сменила православную веру на католическую. И не на секунду ни о чём не пожалела.
– У-у… Как далеко у тебя всё зашло.
– Да, именно так. К тому же я с головой окунулась в престижную творческую работу. При поддержке Бенни некоторое время возглавляла концерн «Авиэтта», стала его гендиректором. Но потом в силу ряда причин отошла немного в сторону, дав возможность дочурке сделать карьеру на этом поприще.
– А что тебе помешало дальше рулить «Авиэттой»?
– Я думаю, ты узнаешь об этом несколько позже. Не сейчас, – поморщилась Инга.
– Хорошо, – послушно согласился я. – А как твой благотворительный Фонд? Ты создала его? Ведь это была твоя голубая мечта.
– Ты прав, Егор. Своим детищем я грезила долгие годы. Была уже в шаге от реализации задуманного. Но… Чем активнее продвигался вперёд мой проект, тем сильнее я убеждалась в том, что Швеция с её высокоразвитой социальной структурой для этой цели мало подходит. Здесь подавляющая масса беременных девушек и женщин находится в более чем комфортных условиях для благополучных родов и материнства. Крайне редко возникают единичные случаи, где подобный Фонд мог бы оказать свою помощь.
– И… Ты похоронила свою идею?
– Вначале да. Но потом появились задумки открыть Центры помощи будущим мамам в некоторых странах Европы, где беременные нуждаются в дополнительных услугах. В том числе и в России. Не исключено, что вскоре данный проект обретёт реальные формы.
– Похвально! Ты молодец, Инга. От своей линии не отступаешь.
– Посмотрим. Пока рано петь дифирамбы.
– Согласен. Будущее покажет… Меня волнует ещё один момент. С какой целью ты пригласила меня сюда? В этот особняк? Только честно.
Собеседница лукаво взглянула на меня, хмыкнула и, вздохнув, ответила:
– Если честно, то… Очень хотела увидеть тебя. Сегодняшнего. Поговорить по душам. Узнать что-то новое. В конце концов бывшие знакомые могут скучать друг по другу.
– Да? Странно. То ты утверждаешь, что перечеркнула всё былое. Переродилась в другую личность. А то противоречишь самой себе – идёшь на контакты с представителями прошлого. Да ещё из России.
– Ну, допустим, ты первый начал налаживать подобные контакты. А я лишь откликнулась. И то не сразу… А во-вторых, не будь такой придирчивой занудой, Егор. Тебе не идёт. А дама имеет право быть непоследовательной. На то и существует пресловутая женская логика.
– Ладно, принимается, – снисходительно улыбнулся я.
– А ещё меня крайне замучила проснувшаяся совесть. После того, как ты встретился в Питере с моей Мартой, мне стало ужасно противно и неловко перед вами обоими. За свою чудовищную ложь, за недостойную и какую-то ребячью трусоватость. Поэтому… Ещё раз – прости меня, Егор! Если сможешь.
– Я уже простил, Инга. Всё, что было в прошлом и настоящем. Иначе удрал бы отсюда без оглядки.
Спутница нервно хихикнула.
– По правде сказать, с территории этого комплекса невозможно удрать, – пояснила она. – Впрочем, как и попасть на неё. По периметру особняка выложены прочные и высокие стены. Повсюду напичканы видеокамеры слежения. К тому же работает приличный штат охраны. Да и куда тебе бежать? Мы ведь не в России.
– Правда? – опешил я. – А где?
– Этого я пока не скажу. Конспирация.
– Неужто в Швеции? Давно мечтал сюда попасть.
– Нет, не угадал, – покачала головой Инга. – Зря стараешься. Всё равно промахнёшься.
– Ну хорошо, допустим, – сдался я. – А позволь спросить: этот особняк – твоя собственность? Или семейное достояние?
– О, здесь целая история. В двух словах не обрисуешь.
– А ты попробуй.
– Тогда начать нужно с того, что не всегда наша жизнь бывает безоблачной. Чаще как раз наоборот. Не хотелось говорить, но, видно, придётся… Прожив в счастливом браке пятнадцать лет, однажды я прозрела и окунулась в такое гадкое болото, из которого до сих пор так и не выбралась. Спасибо чутким подругам. Помогли уличить моего благоверного в безобразном адюльтере. Сначала пытались скрывать этот факт, берегли мои нервы и нашу семью. Но потом я и сама начала догадываться, что происходит что-то неладное. Иногда Бенни до поздней ночи где-то задерживался, иногда от него пахло чужими духами, иногда на его одежде появлялись следы женской помады. Дальше – больше. Начались какие-то подозрительные звонки на его мобильный телефон. Тогда он убегал в ванную и запирался там, разговаривая шёпотом. А потом муженёк и вовсе обнаглел – залёг как-то в кровать с огромным синяком на груди и расцарапанной до крови спиной. Я сразу смекнула, что такие выразительные, пардон, засосы и подкожные борозды от ухоженных ногтей могут оставлять только любовницы. Шерше ля фам, как говорится.
– Та-ак. Любопытно.
– Ага. Дальше некуда.
– И что потом?
– Выбрав удобное время, я попыталась объясниться с мужем. Но он, конечно, всё отрицал. Сводил к дебильным шуточкам. И тут одна приятельница пришла на помощь. Сказала, что видела мою драгоценную половинку в ресторане. Вдвоём со смазливой девицей. Они там приватно беседовали за столиком, танцевали, целовались. После чего отправились вместе в отель. Я потом вспомнила, что именно в ту ночь Бенни пришёл домой под утро. И в хорошем подпитии. Всё, как говорится, срасталось. Психанув, я не выдержала и закатила ему грандиозный скандал. А потом объявила, что на фоне всей этой гнуси тоже имею право пользоваться личной свободой по своему усмотрению. И снимаю с себя обет верности. Вот так. С тех пор мы живём в довольно напряжённой обстановке, балансируя между браком и разводом.
– Печально.
– А как можно иначе? Бенни первым вкусил плоды полигамного разврата. Прикажешь терпеть его выходки?
– Извини, тут я не судья.
– То-то и оно… Именно тогда я и приобрела этот особняк. На свои личные сбережения. Чтобы было место, где я смогла бы отдохнуть от нахлынувших стрессов без посторонних глаз. О моём приобретении знают лишь единицы. Даже Марта не в курсе. И уж тем более – муж.
«Вот оно, оказывается, что… – кометой промелькнула в моём мозгу затравленная мыслишка. – У Ветки отношения в семье трещат по всем швам. А мне всё представлялось как-то иначе. Более пристойно…»
Я деликатно кашлянул и спросил:
– А как дочка реагирует на ваши, мягко говоря, ссоры? Ей, наверное, больно видеть весь этот дурдом?
– Ничего. Она девочка уже взрослая, – тяжело выдохнула Инга. – Всё понимает. И догадывается, что рано или поздно мы с Бенни разбежимся в разные стороны. Поэтому я, стараясь обеспечить Марте достойное будущее, предложила ей занять мой пост в концерне «Авиэтта». А сама стала с интересом и пользой проводить свободное время в увлекательных турах по всему миру. В том числе и здесь, в своей иностранной резиденции. Подальше от городской суеты.
– Ясненько… – с сожалением констатировал я и тупо уставился в одну точку. – Теперь всё встало на свои законные места. У меня больше нет вопросов.
– Зато у меня есть, – устало улыбнулась собеседница. – Хочу предложить тебе небольшую прогулку по окрестностям. Подышим свежим воздухом. А заодно расскажешь мне, как жил все эти годы. Ты не против? Или отдохнёшь?
– Нет-нет! Я готов. Давай пройдёмся. Благодарю за ланч.
– На здоровье! – кивнула Инга, и мы вместе покинули уютную гостиную…
…Миновав небольшой хвойный перелесок, хозяйка дома вывела меня к живописному озеру, окружённому со всех сторон могучими елями и соснами. Вид был превосходный. У меня аж дух захватило от чарующей красоты нетронутой природы. На какое-то время я впал в дикий щенячий восторг от всего увиденного и напрочь забыл, что вообще здесь делаю. Из ступора меня вывел тихий говорок Инги:
– Ты, Жоржик, обещал раскрыть тайну своего пребывания в современной России. В частности – как жилось в периферийном Богомоловске? Чего достиг, о чём жалеешь?
– Ах, да! – встрепенулся я. – Теперь моя очередь повествовать. Хотя, признаться, и говорить-то не о чем. Слишком уж всё банально и примитивно.
– Тем не менее…
– Хорошо! – без особого энтузиазма откликнулся я и рассказал спутнице о том, как прозябал канувшие в лету годы, старательно умалчивая слишком «скользкие» места в своей биографии.
Инга внимательно слушала, рассматривая синюю гладь озера, и лишь изредка беззвучно смеялась или вздыхала. Добросовестно разложив «пасьянс» своей заурядной житухи до последней карты, я, выдохнувшись, устало примолк. Несколько секунд задумчиво молчала и собеседница. После чего, окинув прощальным взглядом золотящиеся на закатном солнце ландшафты, зябко повела плечами и негромко произнесла:
– Спасибо, Егор, что был со мной откровенен. Пошли домой. Уже вечереет. Сейчас поужинаем и… Тебе необходимо выспаться. Я и так слишком тебя утомила.
Ничего не сказав в ответ, я покорно пошёл следом за владелицей великолепного загородного особняка.
XXV
…Разбудили меня мощные разряды предутренней грозы. Продрав заспанные глаза, я повернул голову к оконным рамам, за которыми бесновались яркие вспышки молний и хлестал проливной дождь. Придя в себя и сообразив, где нахожусь, я с наслаждением потянулся, крякнул и взглянул на настенные часы. Еле различимо из серенькой мглы проступили стрелки циферблата, показывающие 6.35 местного времени. Вспомнив события вчерашнего дня, я невольно улыбнулся. На душе стало необыкновенно светло и празднично. Несмотря на бухающие раскаты грома, захотелось вслух декламировать самые любимые лирические стихи. Потому что я впервые за долгие годы вновь почувствовал себя счастливым. Очень! И всё оттого, что где-то неподалёку находилась Ветка-Инга, живая и невредимая. Которую я, очевидно, продолжал любить всё это время, со дня нашего расставания в Богомоловске. А ещё приятней то, что она сама пригласила меня в гости. И, возможно, в наших сердцах вполне могут возродиться былые чувства. Это вчера, вымотавшись от изнурительных переездов и непредвиденных стрессов, я не в силах был до конца оценить сложившуюся ситуацию. А сейчас, восстановившись, совсем по-другому воспринимаю окружающую действительность. Спасибо тебе, Господи, за всё, что уже произошло! А предстоящий день покажет, насколько мои восторги оправданны.
Задыхаясь от нахлынувших эмоций, я вылез из-под одеяла и босиком прошлёпал к окну. Прижался носом к холодному стеклу. Грозовой фронт начал медленно отползать за кромку темнеющего вдалеке леса. И вдруг на туманной линии горизонта появились какие-то странные огоньки. Словно там, у озера, вспыхнули сразу три больших костра. Они стали плавно увеличиваться в размерах. Однако это противоречило всем законам природы и мироздания. Какие могут быть костры под таким ливнем? Здесь что-то не так.
Внезапно меня осенило. Я быстро обернулся и сразу всё понял. У моей кровати стояла в одном пеньюаре взволнованная хозяйка дома. В правой руке она держала хрустальный канделябр с тремя зажжёнными свечами. Отблески этих огоньков на стекле я и принял за неведомые костры.
– Жоржик! – умоляюще протянула Ветка, ничуть не смущаясь от моего «пляжного» вида. – Я ужасно боюсь грозы. Ты позволишь мне побыть здесь, с тобой? А то очень страшно.
– Конечно, радость моя! Располагайся! – бодро ответил я, тоже махнув рукой на свой утренний «гардероб». – С добрым утром, Инга!
– Привет! – слегка смутилась молодая женщина, задувая свечи и присаживаясь на край кровати. – Как спалось на новом месте?
– Отлично! Лучше не бывает, – добродушно улыбнулся я, давая спутнице прийти в себя и невольно вспоминая аналогичное поведение Ветки, испугавшейся в Бережках нападения волков.
«Похоже, между нами может что-то произойти, – проскочила в голове шальная мысль. – Впрочем, времена изменились. Не стоит забегать вперёд…»
Извинившись, я удалился в ванную комнату, привёл себя в порядок и, накинув на плечи коротенький халат, вернулся в спальню. Инга была уже под одеялом и, сжавшись в комочек, испуганно вздрагивала от заливистых раскатов грома. Или старательно имитировала испуг.
– Я боюсь, Егорушка! – еле слышно пискнула она, когда я подошёл ближе. – Не покидай меня. Побудь рядом.
Я расценил слова Ветки, как сигнал к действию и, мысленно перекрестившись, тоже нырнул под одеяло. Инга повернулась ко мне лицом и, обняв за плечи, прошептала:
– Мне холодно, замёрзла…
– Сейчас согрею, лапушка! – дрожащим от вожделения голосом ответил я и начал осыпать партнёршу нежными поцелуями.
Ветка прикрыла глаза и прижалась ко мне ещё сильнее. Через несколько мгновений наши тела освободились от ненужных халатов и… Всё произошло именно так, как когда-то в рождественскую ночь. С разницей в 18 долгих лет…
Очнулись мы от лучей яркого солнышка, которое приветливо заискрилось за окнами после утихшей грозы.
– Вот и посуди, какая из меня хозяйка, – сконфуженно произнесла Инга, поблёскивая счастливыми глазами. – Гостя давно пора завтраком кормить, а я всё нежусь.
Одурев от близости любимой женщины, я только хмыкнул и выдал полный идиотизм:
– Одно другому не помеха.
Никак не отреагировав, Ветка молча натянула на себя пеньюар, встала с кровати, поправила перед зеркалом волосы и, обернувшись, чирикнула:
– Через пятнадцать минут жду тебя в столовой. Не опаздывай, Жорж.
– Слушаюсь! – дурашливо козырнул я.
После запоздалого утреннего ланча мы снова отправились к озеру. На этот раз спутница зафрахтовала небольшой катер, на котором мы отправились рассекать водные просторы, проплывая мимо многочисленных островков, поросших ольхой и осокой. За штурвалом стоял седоволосый капитан судна, которому Инга дала команду остановиться около одного из таких островков. Мужчина, дымя трубкой, сдержанно кивнул, сбавил ход и, причалив к берегу, подал трап. Ветка на непонятном языке отдала ещё одно распоряжение капитану. Тот, не вынимая трубки изо рта, снова молча кивнул. Мы сошли на сушу и углубились в заросли молодых деревьев, прокладывая путь по едва заметной тропке, затерявшейся в высокой траве. Наконец вышли на просторную поляну, посреди которой стояла живописная деревянная беседка с резными скамейками и небольшим столиком.
– Прошу вас, сударь! – величественным жестом пригласила меня Ветка пройти под кров павильончика.
– Нет, сударыня, только после вас! – сделал я аналогичный жест, пропуская вперёд хозяйку.
Мы оба рассмеялись и угнездились на широких лавочках друг против друга.
– Господи, хорошо-то как! – проникновенно воскликнула спутница и раскинула руки в стороны, подставляя под свежий ветерок распущенные светлые волосы. – Какое счастье быть свободной, ни от кого не зависеть. Не надо по утрам бежать на службу, корпеть над новыми проектами у компьютера, листать допоздна всякие справочники. Никто тебя не вызовет на ковёр, не отругает за малейшие промахи в работе и не загонит в цейтнот с бредовыми идеями. Не надо ездить в командировки и на симпозиумы. А также всегда есть возможность послать подальше деловые встречи и корпоративные переговоры. И можно просто целыми днями принадлежать себе, наслаждаться природой и ни о чём не думать. Кайф!.. Я раньше и не догадывалась, что существуют все эти прелести жизни. Сколько их прошло мимо меня! Успеть бы наверстать упущенное.
Откровенно залюбовавшись молодой женщиной, я дал ей возможность излить душу, после чего осторожно затронул своё, наболевшее:
– Ты сегодня необыкновенно хороша, дорогая. Хоть на обложку журнала снимай. И вообще. Как тебе удаётся сохранить такую дивную свежесть? Эту на редкость первозданную молодцеватость? Такое ощущение, что годы над тобой не властны. Какой я тебя запомнил в Богомоловске, такой ты осталась. Просто чудо!
По лицу Ветки пробежала лёгкая тень, но женщина быстро взяла себя в руки.
– Ты забыл, милый, что моя профессия связана с производством современной косметики. Плюс эффективная диета и посещение фитнес-клубов. Вот и весь секрет.
– Однако не у всех получается сохранить такую шикарную форму, – заметил я. – Даже строго соблюдая перечисленные тобой правила.
– А это уже генетика, наследственность. У меня мама до сих пор, как девочка. К тому же надо уметь противостоять стрессам и не давать депрессии довлеть над тобой.
– Здорово! Я восхищаюсь тобой, Ингрид! Умница.
– Да и ты, Егор, ещё хоть куда, – улыбнулась собеседница. – О таком мужчине многие женщины хотели бы не только мечтать. Но и быть рядом.
– Благодарю! – расплылся я в ответной улыбке. – Ты мне явно льстишь.
– Ничуть.
– Слушай… Раз уж у нас возник этот разговор, то…
– Ну? Почему ты замолчал?
– Не знаю, как правильно сформулировать, – покраснел я.
– Помочь?
– Нет, я сам… В общем, скажу так. Мне очень хорошо с тобой, Ветка. И раньше так было, и сейчас. Не знаю, как ты на это посмотришь, но… Что нам мешает быть вместе? Я имею в виду законное супружество. Безусловно, не скоропалительное. Какое-то время можем подождать, привыкнуть друг к другу, притереться. По большому счёту нам ничто не мешает. Ты – на грани развода, я – уже разведённый. Может, хоть сейчас, на исходе четвёртого десятка жизни, сможем стать счастливыми? Или… Я слишком тороплю события?
Инга долго не отвечала. Лишь задумчиво смотрела на шелестящие ветки ольховника и задумчиво вздыхала.
– Значит, ты, Егор, предлагаешь мне выйти за тебя замуж? – произнесла наконец она.
– Именно! – кивнул я, ощущая под сердцем неприятный комок.
– А как ты себе это представляешь? – усмехнулась собеседница. – В Россию я никогда не вернусь. Даже под дулом пистолета. А в Швеции большие проблемы с видом на жительство. Для этого понадобится много времени и нервотрёпки. Скорее станем древними стариками, чем супругами. Да и захочешь ли ты сам уехать за границу?
– Я думаю, что когда мужчина и женщина любят друг друга и очень хотят быть вместе, они преодолеют все преграды, – довольно патетично заявил я. – Примером тому Высоцкий и Марина Влади.
– Предлагаешь гостевой брак? – скривилась Инга. – Чтобы видеться раз в три месяца? Или в полгода?
– Я пока предложил лишь стать моей женой. А как нам жить – сами решим.
– Эх, Жоржик… – покачала головой Ветка. – Теоретически можно и в джунглях обитать. И быть счастливым. А вот на практике… Жизнь – слишком сложная и непредсказуемая штука. И частенько выставляет нам свои требования. А женщине прежде всего нужен стабил. Нужна уверенность в завтрашнем дне. Чтобы она была спокойна, не переживала за своих детей и за своё гнездо. И за мужа, естественно… К тому же у меня есть ряд собственных проблем.
– Каких, например?
– Ну… Во-первых, на текущий момент я нахожусь в официальном браке. Во-вторых, у нас есть несовершеннолетняя дочь, которой ещё нужна родительская опека. Её необходимо поставить на ноги, адаптировать к обществу. А в-третьих, и это главное, – я пока не готова к новым семейным отношениям. Мне ещё во многом следует хорошенько разобраться, прийти к сбалансированному решению. Поэтому… Не обижайся, Егор. Но я бы хотела оставить пока всё на своих местах. Во всяком – сейчас. И без того голова кругом идёт. А дальше жизнь покажет. Или Господь направит.
Слова спутницы задели меня за живое. Я тяжело вздохнул и отвернулся в сторону. Хотел закурить, но вспомнил, что не ношу с собой сигарет, а табаком балуюсь лишь в крайне редких случаях. «Ну конечно, – уязвлённо подумал я. – Как за шведа замуж выскакивать, так это мы быстро и с превеликим удовольствием. Тут не надо особо уговаривать. Слишком много положительных моментов и перспектив открывается. А если какой-то там Жоржик Шиков из «совка» предлагает жениться, то это малоинтересно. Не с тем размахом живёт парень. Что с него взять? Одной любовью сыт не будешь. Если только на самый худой случай приберечь его, как запасной аэродром. Мало ли? Всякое в жизни бывает. Как говорится, от сумы и от тюрьмы… Хотя в Швеции даже на самый худой конец найдётся свой молодец. С куда более привлекательными перспективами… Эх, не надо было заводить этот разговор! Ещё подумает, что я позарился на её недвижимость, положение и денежки. Тьфу! Вот до чего доводит моя простота и открытость. В кои веки решил проявить инициативу, сыграл на опережение. Побоялся опять опозориться. Как в Бережках. А вышло… Хуже некуда…»
Инга заметила, что я резко помрачнел и, видимо, решила чуть-чуть смягчиться.
– Э-эй! Его-ор! – ласково пропела она. – Что с тобой? Ты обиделся на меня, да?
– Да нет, – неуверенно пожал я плечами. – Так просто. Задумался.
– О чём, если не секрет?
– О том, что наша жизнь – действительно сложная штука.
– Мой ответ тебе, похоже, не понравился?
– Какое это имеет значение? Ты высказала свою точку зрения. Имеешь полное право.
– Да. Но я не сказала «нет».
– Как и не сказала «да».
– Значит, на текущий момент так надо.
– Понял, – обречённо махнул я рукой. – Предлагаю закрыть эту тему. И больше к ней не возвращаться.
– Ух, как сурово! – поморщилась спутница. – Не будь таким категоричным, Жорж. Постарайся услышать и понять других людей. Будь гибче.
– Ладно, учту на будущее. Извини!
Чувствуя, что из-за своего несмирения и гордыни могу испортить на весь день хорошее настроение спутницы, я посмотрел Ветке прямо в глаза и, стараясь засунуть обиду в одно место, тихо сказал:
– Запомни, Инга. Я хочу, чтобы ты знала. На нашем земном шарике живёт человек, который к тебе не равнодушен. Скажем прямо – он любит тебя. И всегда любил… Когда тебе станет вдруг плохо, совсем худо, вспомни об этом человеке. Дай о себе знать. И он сразу придёт на помощь. Можешь на него рассчитывать. Двадцать четыре часа в сутки… Вот и всё, что я могу сказать в своё оправдание.
– Спасибо, Егор! – просветлела Ветка. – Вот сейчас ты мне нравишься. Очень! Отвечаешь, как мудрый мужчина.
Ничего не ответив, я благодарно покивал головой…
…Мы ещё о чём-то непринуждённо поболтали с Ингой. Но, видимо, суть беседы была малозначительной, поскольку я её практически не запомнил. Когда двинулись в обратный путь, мне почему-то ужасно захотелось реабилитироваться, хотя бы блеснуть эрудицией.
– Ты, знаешь, Ингрид, – пробормотал я, озираясь по сторонам. – Держу пари, что готов отгадать название страны, где мы находимся.
– Неужели? – побледнела спутница. – А ты можешь обещать, что сохранишь это название в тайне? Не проболтаешься?
– Если отгадаю, то обещаю.
– Тогда говори. Даже любопытно.
– Полагаю, что это… Финляндия. Верно?
Молодая женщина притормозила и удивлённо обернулась.
– В десятку! Браво! – восхищённо воскликнула она. – А как ты догадался?
– Пусть это пока останется моей маленькой тайной, – интригующе произнёс я, стараясь последнее слово оставить за собой, простым парнем из России. – Так надо.
«Хоть здесь не оплошал! – удовлетворённо подумал я. – Знай наших!»
– А ты раскроешь когда-нибудь свою тайну? – с уважением взглянула на меня Ветка, приближаясь к застоявшемуся катеру.
– Непременно! – откликнулся я. – Наберись терпения, дорогая.
Почувствовав в моём ответе лёгкий подвох, Инга лишь хмыкнула, улыбнулась и… ничего не сказала. Мы молча поднялись на палубу. Капитан судна убрал трап и, закурив трубку, включил мотор. Вздымая за кормой пенистый шлейф, катер медленно отошёл от берега и, развернувшись, взял курс на едва виднеющиеся вдали остроконечные шпили загородного особняка.
…Ночью мы с Ингой снова были вместе. В одной спальне. По обоюдному желанию.