Вероника нисколько не удивилась такому порыву страсти Власова, она не препятствовала ему, отдаваясь полностью его любви и ласке. Вера тоже была влюблена в него, но скрывала это даже от самой себя. Когда они встречались в следственном кабинете, во время допросов, то у обоих срывался голос от волнения. Взгляд майора иногда был таким обжигающим, что Веронике было видно, как ему трудно сдержаться, чтобы не сжать её в своих объятиях, и молодая женщина терялась от такого отношения к ней следователя. От него тогда зависело очень многое, а такое его состояние неизвестно во что могло вылиться: он мог разозлиться, что попал под влияние преступницы и повести расследование таким образом, что Веронику обязательно бы посадили, а мог и наоборот помочь ей. Хотя Зорич и привыкла, что многие мужчины теряли от неё голову, но в данной ситуации, ей было не понятно и страшно – она не знала, чем это могло закончиться: тюрьмой или свободой.
Мало того, что Вероника была очень красива внешне, но в ней была какая-то внутренняя энергия, которая и делала рабами её мужчин. Она не кокетничала, ничего не просила, но каждый старался ей угодить, чтобы она выбрала именно его.
Опасения покорительницы мужских сердец тогда были напрасны, влюблённый майор прикладывал очень большие усилия, чтобы Зорич освободили, хотя на сто процентов не был уверен в её невиновности. А сейчас, лаская Веру в стогу, пьянея от запаха её духов, смешанных с ароматом свежего сена, ему было всё равно – виновата она или нет. Сейчас он был готов пойти за ней хоть в рай, хоть в ад. Такие мысли у него появились во время буйства страсти и то, только потому, что подсознательно он понимал, что Вероника не убийца,да и доказательств не было никаких, кроме её присутствия в доме, во время убийства мужа. Но, как любой человек, один процент вероятной её вины, всё-таки, он мог допустить, потому, что преступник не был ещё пойман.
Возвращались влюблённые домой утром, и по дороге договорились, что съездят в Москву на пару дней, так, как Зорич надо было с работой решить дела, а потом вернутся назад в деревню. Пока Вероника готовилась к отъезду, Власов пошёл к Егорычу.
Тот сидел за столом и пил чай из электрического самовара с баранками. Порадовавшись, что «тайный агент» в трезвом и бодром состоянии, майор помыл руки и подсел к деду за стол.
– Угощайся Натолич,– хитро улыбаясь, сказал бывший моряк, пододвигая ему чистую чайную чашку.
– С Веркой, гулял ночь-то?
– А ты откуда знаешь?
– Ну, ты, майор даёшь, я же твой агент! За всеми слежу, как положено! В бинокль увидал, как ты к ней пошёл. Да не боись, потом я не чаво не смотрел, да и не видать ничаво было. Правда, как цаловались в огороде видал, скрывать не буду.
Власов с облегчение вздохнул:
– Ну и на том спасибо, что только это видел. В общем, ты понял, Егорыч, что у нас с Верой роман вышел. Мы завтра хотим в Москву съездить, но ты смотри никому об этом, ни-ни
– Могила, не одна жива душа не узнат.
– Продолжаешь за всем следить, а когда я вернусь, доложишь.
– Всё будет сделано в лучшем виде. Езжай спокойно.
За три дня, проведённых в Москве, Вера с Анатолием успели много дел сделать. Вероника закончила срочную работу по веб дизайну, сдала её, и взяла отпуск за свой счёт. Они вместе навестили семейную пару Милиус, которые были очень рады таким гостям, а ещё молодые люди успели вдоволь насладиться друг другом уже в комфорте, в съёмной квартире Веры.
Возвращение в Иванцово было омрачено криминальным событием, произошедшем пока их не было, о котором они узнали из разных источников.
Проводив Веру домой, Власов зашёл к деду, и тот с порога заявил:
– Наконец-то, тебя Натолич, дождалси! Ваську Колокольцева убили! Милиция приезжала!
– Ничего себе расклад. Когда убили конкретно, знаешь?
– На другой день, когда вы с Веркой уехали. Нашли-то его с утра, а убили, видать, ночью. Я милиции ничаво не сказал, только вечером я видал, что к няму кака-то баба заходила, белая и высокая. Причёска, как у Верки твоей, кстати.
– То, что ты милиции ничего не сказал, молодец! Знаешь, что, нам надо сегодня с тобой ночью сходить к убитому в дом, улики мне поможешь поискать. Он с кем жил?
– Один, никого больше.
– Я пока у Веры побуду, а ночью за тобой зайду.
– Хорошо, Натолич, буду ждать.
Когда Власов пришёл к Веронике, она уже всё знала – соседка сказала, поэтому сидела за столом бледная и отрешённая, а когда он вошел, бросилась к нему на шею и заплакала, причитая сквозь слёзы:
– Толик, что делать? Когда это всё кончиться?
– Вера успокойся, по крайней мере, я теперь на все сто уже знаю, что это не ты убийца. Вера отстранилась от него, посмотрев удивлённо, спросила:
– А ты, что ещё сомневался?
– На один процент только.
– Ах ты!..
Она села опять за стол и, обхватив голову руками, погрузилась в свои мысли.
– Вера, не обижайся, ты должна меня понять. Преступник ещё не пойман, – Власов хотел было сказать о том, что женщину видел Егорыч, похожую на неё, но во время опомнился.
Это могло бы её опять напугать и он, стараясь быть, как можно ласковей сказал, обнимая её за плечи:
– Я тебя люблю!
– Это правда?
– Стопроцентная, правда, зуб даю.
– Да, ну тебя, заулыбалась Вера,– давай ужинать.
– Давай, я ночью хочу в дом к ветеринару сходить, улики посмотреть.
Во время осмотра помещения, где проживал убитый, Егорыч светил фонариком, а Власов внимательно всё осматривал. Там, конечно милиция уже всё перевернула, но подушку, с отпечатком губной помады, майор всё-таки нашёл. Деду он ничего не сказал, а сам в уме отметил, что серия убийств, продолжается.