Давно это было. В прошлом веке. После войны. Трудно жилось людям. Работали от зари до зари. Но престольные праздники соблюдали. Власти делали вид, что не замечали этого. Ладно, отдохнут немного люди, которые выходных не знают, попляшут, попоют застольные песни, поговорят о том, о сём. А потом с новыми силами приступят к трудам, словно и не было короткого праздника.
Наше село празднует летнего Николу. Двадцать второго мая. Хорошее время. Посевная закончена. Посадки завершены. Идет первая прополка бушующих сорняков. Цветёт всё кругом. Теплынь! Ароматы! Травка зелёная! Ой, благодать!
Гости нарядными семьями идут к родне. А уж за праздничными столами тары-бары! Песни! А мало места в доме, простор требуется – выходят все на улицу. Под гармошку переплясы, частушки! Ух, весело!
Иногда и драки случались между гостями из разных домов. Но так только, дальше разбитых носов да порванных сатиновых рубах дело не доходило. Да и забияки вскоре помирятся, в обнимку будут стоять, словно лучшие друзья. Только жёны их будут сокрушаться: «Зараза ж ты такая! Рубаху новую угробил! Вон, пуговицы выдраны!»
Но драки случались редко.
Чаще люди сидят возле дома, за другими наблюдают, беседуют, семечки грызут.
Мимо проходит пара. Муж да жена. Головы опустили, бредут, ноги заплетаются. Но не от выпитого и не от обильного обеда. Что-то там, похоже, не сложилось по-праздничному. От стыда пыль ногами загребают.
Григорьевич возьми и спроси:
- Что хмурые с праздника так рано возвращаетесь?
- Ой, и не говори, Григорьевич. Пришли мы к своим, а они ни пирогов не испекли, ни лапшички не сварили. Даже кваску и то нет! Лучше б не приходили! А нам еще за реку! – Махнули в сторону Дона, - зря только потратились, перевозчику по пятнадцать копеек заплатили – сюда, да теперь ещё отсюда придётся. А оно уже ж шестьдесят копеек набегает.
- Да не огорчайтесь вы, заходите, гостями будете. Пообедайте у нас!
Сам велел жене в дом гостей отвести, да накормить и выпивкой угостить.
Ох и довольные вышли они потом, сытые. Угощение знатное, особенно мясо понравилось: хоть губами ешь, такое вкусное да нежное. Спички заострили, в зубах ковыряются. Не зря-таки на праздник пришли. Да ещё хозяйка, Кузьминична, в узелок, на гостинчик, пирожков положила. С гречнево-картофельной начинкой. Хорошо как!
Уходя, стали звать хлебосольных хозяев на свой престольный праздник. Мол, осень наступит, будут ждать у себя как самых дорогих гостей. Да ради таких гостей они козу зарежут, мяса вкусного приготовят. Ждать будут очень!
С тем и ушли.
Прошло время. Наступил праздник в том далёком селе, что за рекой. Обижать отказом нельзя. Собрались в гости Григорьевич со своей Кузьминичной. Тоже не хуже людей приоделись. У него сапоги начищены, картуз новёхонький козырьком блестит. Да и Кузьминична, ровно барыня, нафуфырилась. Платок цветастый. «Плюшка» на ней бархатная, в талию! Статные, нарядные! Под ручку – в гости. Пешком. Тогда все пешком ходили.
Пришли. А у хозяев пока то ли угощение не готово, то ли ещё что. Мнутся как-то, к столу не спешат приглашать. Потоптался-потоптался Григорьевич, да напрямки и спрашивает так весело, вроде как в шутку:
- Хозяева, а где ж обещанное мясо?
- На козе! – Резко отрубила хозяйка и поджала губы.
Развернулись Григорьевич со своей Кузьминичной, да домой потопали. От чужих ворот – не велик поворот. Накормили, называется, досыта мясом, что на козе.
Бывает и так.