Элли учится в старшем классе и немного играет в бридж.
В этом тусклом немом Канзасе слишком скучная псевдо-жизнь.
В этом грубом сухом Канзасе что ни день - то опять жара.
Элли смотрит за горизонтом. Ждет, когда же придут ветра.
Дядя Чарли ложится рано и приходится не шуметь.
Элли шепчет: " - Приди, торнадо!". Умоляет: " - Ответь, ответь!"
" - Забери меня, забери же!" - Элли волю даёт слезам.
С фотографий глядят родные, но неузнанные глаза.
Элли очень мила, но всё же, пёс - единственный верный друг.
Элли скоро поступит в колледж, бесполезный, как всё вокруг.
Элли носит огромный свитер и глядит, непременно, вниз.
Про неё говорят: " - Дорога к психиатру и на карниз."
(Она смотрит фотоальбомы, повторяя: " - Вернись, вернись".)
А ночами ей снится голос, что манит и ведет ко дну:
" - Ты должна отыскать дорогу в Фиолетовую страну,
Ты должна победить колдунью." - с губ срывается тихий стон.
" - Если справишься - ты получишь и родных, и сестру, и дом".
Элли держится еле-еле. Утро-школа-пешком домой.
Залезая в гнездо постели, Элли колет себя иглой
И кружатся в знакомой пляске изумрудные небеса:
"- Я должна победить колдунью. Мне нельзя открывать глаза".
Элли бьет каблуком три раза и решительно входит в дверь,
За которой найдет победу, возвращение всех потерь.
Но чужие глаза колдуньи полыхают родным огнем,
(Элли помнит его по снимкам, что сама собрала в альбом.)
Так смотрела малютка Энни, так смотрел её папа - Джон.
Сказка рушится, злая правда прожигает дыру в груди.
Мир расколот. Над ним - торнадо. Элли слышит: "- Беги, беги!"
На пути у несчастья - домик. Слишком хрупкий, чтоб устоять.
Элли помнит, конечно, помнит, как осмелилась убежать!
Ей шесть лет. Во дворе качели. Папа в кресле - финальный матч.
Мама тихо поет для Энни и воркует: "- Ну-ну, не плачь."
Элли смотрит на куст клубники и качается всё сильней.
Дальше - пусто. Затем - их крики. Голос Чарли: "- Быстрей, быстрей!"
И рука, держащая крепко, не дающая повернуть.
Хрупкий домик взлетел, как щепка, оставляя её тонуть
В бесконечности дней и судеб, в горькой памяти прежних лиц.
Элли знает - её осудят, но не может сдержать границ.
(Ей нет места, не любят люди... ей уже не выиграть блиц.)
Утро-школа-домой и в ванну, слыша сдавленный скрип петель.
Дядя Чарли ложится рано. и не станет ломиться в дверь.
Шум воды заглушает слёзы. Губы сжаты, глаза горят.
Сердце дрогнуло оленёнком , что почуял смертельный яд.
Пульс за сто и рука трясется, но привычно наложен жгут.
Сердце стонет: "- Очнись, дуреха! Не успеют же, не спасут!"
Только больше не слышать крики и не видеть знакомых лиц.
Элли вводит в тугую вену непростительно полный шприц.
Тело корчится пленной птицей. Кровь немыслимо горяча!
Пламя сходится вереницей ярко-желтого кирпича.
Обрываются эхом фразы: " - Ей недолго еще гореть."
Элли бьет каблуком три раза и готовится встретить смерть.