* * *
Много лет назад мне пришлось уехать по работе в Киев на два месяца (там находилась репетиционная база одного концертного коллектива, с которым я заключила контракт).
Однажды вечером в гостинице я почувствовала боль в спине под кожей на левой лопатке. Как будто там что-то давило, мешало, перекатывалось. «Ир,- попросила я соседку по номеру, - посмотри, что у меня за горошина под кожей.» Ира принялась ощупывать мою спину и наконец нашла: «Вот! Чувствую!» И так нажала пальцем, что я взвыла от боли. «Не ори, - сказала Ира, - снаружи нет вообще ничего. А внутри действительно что-то твердое и постороннее.»
На следующее утро я пошла к врачу в хороший медицинский центр на Крещатике. Объяснила приветливому накрахмаленному хирургу, что в Киеве буду находиться недолго. И спросила, что там у меня в спине и можно ли дотерпеть до Москвы.
Пожилой красноносый и усатый хирург в круглых очках, похожий на выпившего Айболита, ничего опасного у меня не нашел. «Может, фибромка, - предположил доктор, - может, киста какая безобидная. Если беспокоит — можно, конечно, удалить. Но никакой срочной необходимости во вмешательстве я не вижу.»
-Спасибо, всего доброго, - попрощалась я и направилась к двери.
-Минуточку, - остановил меня врач,- вообще-то я, конечно, могу ошибаться. Надеюсь, что ничего страшного у вас нет, но никаких гарантий дать не могу. Учтите это. Лучше бы, конечно, побыстрее избавиться от этого и сдать материал на гистологию. Ну — для полного вашего спокойствия.
-А что же делать? - растерялась я,- и как лучше поступить? И когда можно провести вмешательство? Может быть, вы мне поможете?
-Конечно, - сказал врач, - это моя прямая обязанность. Приходите завтра к девяти часам, удалим мы вам эту вашу горошину -не останется и следа. Это будет стоить... - и доктор назвал смешную по московским меркам цену.
-Спасибо вам большое,- едва не прослезилась я, - не знаю, что бы я без вас делала.
* * *
На следующее утро я вошла в сверкающую «малую операционную». Там меня уже ждал мой Айболит. Он сидел за столом и заполнял какие-то документы красивой полосатой шариковой ручкой с набалдашником в виде кошачьей головы. Рядышком, в углу на низеньком стульчике сидел испуганный смуглый подросток с плоским лицом и раскосыми глазами. Увидев меня, мальчик вскочил , поклонился мне и что-то звонко чирикнул высоким голоском.
-Привет, - поклонилась я в ответ и оглянулась на доктора:- чего это он?
- Он назвал свое имя, - ответил доктор, не отрываясь от бумаг, - его зовут Кыонг.
-Как! Как! Кыонг! Карашо!- радостно закивал мальчик, улыбаясь мне крупными, белыми и слегка лошадиными зубами.
- «Как» по-вьетнамски «да», - объяснил доктор, - Кыонг вьетнамец. Раздевайтесь и ложитесь на живот на операционный стол.
Я влезла на высокий и удобный белоснежный стол. Положила голову на сложенные под подбородком руки. Надо мной включилась теплая лампа.Я услышала, как рядышком доктор звякает своими никелированными скальпелями и щипцами. Лампа приятно грела мне плечи и спину. Я представила, что нахожусь в солярии и закрыла глаза.
-Итак, - торжественно объявил доктор, - начинаем! Потихонечку и спокойно. Вперед!
По моей спине забегали детские прохладные пальчики. Пальчики дрожали, осторожно и нежно касаясь моего тела. Такие руки не могли принадлежать седому Айболиту.
Я подняла голову, оглянулась через плечо и увидела сосредоточенного Кыонга в зеленом халате , склонившегося над моей спиной.
-Не поняла, - села я на столе, - а чего этот ребенок на моей спине забыл?
- Ложитесь на место! - закричал доктор, - и больше никогда не вскакивайте на операционном столе! А если бы он себя или вас иглой поранил?!
Я увидела, что испуганный Кыонг держит шприц над моей головой.
-Лежите, пожалуйста, спокойно, - с вежливой яростью повторил доктор, - Кыонг не ребенок, а взрослый семейный мужчина. Ему двадцать четыре года. Он доктор, будущий профессор, приехавший к нам по обмену.Сегодня он будет мне ассистировать.Так что ничего не бойтесь и лежите смирно. Все будет хорошо. Вперед, Кыонг.
Я почувствовала, как дрожащая игла в руках будущего профессора неуверенно и осторожно царапает мне спину. Чиркает и чиркает. И ничего более.
-Ну ты чего, - сказал хирург раздраженно, - чего возишься? Ох уж мне эти вьетнамцы-зас...анцы, прости Господи. Давай вводи уже иглу, горе мое!
-Котя, - виновато и подавленно пискнул Кыонг, - не карашо.
- Какой еще котя ? - зло сказал доктор и на всякий случай заглянул под стол, - простите, Жанна Юрьевна. Он русский язык не освоил еще.
-Котя, - повторил Кыонг, - кося.... кося? Говорить нада— кося? - и что-то залопотал на своем языке.
- Дай сюда, - доктор отнял у Кыонга шприц и быстро сделал мне подкожно укол обезболивающего , - вот же прислали мне врача. Ну - я им припомню. Бери скальпель, чучело. Где разрез делать будем, показывай!
- Кося, - жалобно сказал Кыонг, - нет, не кося...не кося.... козя! - вдруг вспомнил он,- Козя! Козя! Как!
-Черт бы тебя побрал, - тяжело вздохнул хирург, - вместе с твоим Козей.
Когда мне становится смешно, я сразу начинаю хохотать. Я даже не пытаюсь сдерживать себя - это бесполезно. Я лежала на операционном столе и тряслась от приступа беззвучного смеха. По моим щекам обильно катились слезы. Когда я пытаюсь смеяться шепотом, я всегда плачу.
- Господи, Жанна, ну хоть вы-то ведите себя прилично, - взмолился доктор, копаясь в моей спине, - хоть вы надо мной не издевайтесь! Я же вас порезать могу не в том месте!
- Он сказал «кожа», - догадалась я,- ему чем-то не понравилась моя кожа.
-Да! Кож-ж-жа! - энергично закивал Кыонг, благодарно присев на корточки, чтобы видеть мое лицо. Ему неудобно было разговаривать со мной со стороны спины, и он снизу объяснял мне, наморщив лобик: твой кожа - тонкий, многа. Боюсь!
-Поняли, доктор? - перевела я, - ваш будущий профессор увидел мою тонкую кожу и испугался резануть глубже, чем надо. Может, он раньше ветеринарным врачом был, а не человеческим?
* * *
-Зашивай, - сказал хирург.
Повисла пауза. Кыонг не двинулся с места. Наверное, снова испугался недостаточной толщины моей «кози».
-Доктор, а давайте я лучше сама, - пошутила я.
-Нет, - сказал хирург серьезно, - вам будет неудобно. Я сам справлюсь. Я уже заканчиваю, если не возражаете.
-Пожалуйста, - разрешила я.
* * *
Через неделю я пришла снимать швы.
В кабинете меня встретил не Айболит, а радостный Кыонг в накрахмаленном халате.
-Привет, Козя, - улыбнулась я, - а где доктор?
Глаза Кыонга залучились счастьем .
- Я — доктор, - сказал он , сияя крупнозубой улыбкой, - и кабинет — моя. Ты — моя экзамен. Практик. Карашо!
И сунул мне под нос нарядную бумажку, из которой я смогла понять, что студент Кыонг Тхи Му успешно произвел свою первую в жизни самостоятельную операцию по удалению фиброзного подкожного узла пациентке Титовой Жанне Юрьевне. Анализы гистологии прилагаются. Число, подпись.
- Поздравляю, - сказала я, - ты будешь отличным врачом. А теперь снимай мне швы. Только не бойся, ради Бога. Не трясись и не трусь. Смелее, ну!
Новоиспеченный хирург Кыонг Тхи Му снял мне только половину шва. А другую половину пришлось снимать уже в Москве.
Сегодня о подвиге доблестного вьетнамского практиканта мне напоминает небольшой рваный шрам на спине, похожий на пулевое ранение. Я уверена, что не забуду его - в смысле, Кыонга — никогда. Надеюсь, что и он меня, свою первую пациентку, тоже. А на доброго доктора Айболита, сделавшим меня - без моего ведома и согласия - учебным пособием для славного вьетнамца, я давным-давно никакого зла не держу.
Потому что я очень доверчивая...