14
Через несколько дней, на построении, командир полка объявил нам благодарность, пришедшую из линейного отдела милиции. Тем, кто не верил нашим рассказам, пришлось поверить этому бесспорному факту. Комбат был горд и доволен, словно это была его личная заслуга, он даже снисходительно похлопал Скотского по плечу, со словами - Не ожидал, Скотский, не ожидал...
Скотский застенчиво улыбался, опустив к полу своих чертенят в глазах. Интересно, что бы сказал комбат, если бы узнал о коньяке и консервах?
В начале января полк получил новую технику. Это были радиолокационные, стартовые установки, штабные и командно-штабные машины, и машины связи. Но главная машина, которую мы ждали и в то же время боялись, был новенький УАЗ -452. Машина была защитного цвета, с правой стороны в крыше кунга была ниша, в которой укрывался оптический прибор, внутри кунга, сразу за спиной водителя находился прибор, именуемый "гирокурсоуказателем", а в конце кунга были размещены ящики, в которых находился гирокомпас, радиостанция и другие технические и специальные средства.
Перед тем, как убыть на учения, нам предстояло сдать экзамен по освоению техники. Так как теоретических знаний мы не получили, мы использовали каждую минуту, отведённую нам на знакомство с техникой. Теперь, когда всё можно было, как говориться, пощупать руками, многое встало на свои места. Мы разобрались как работает гирокурсоуказатель, поняли, почему перед стартовыми стрельбами топопривязчик должен находиться в одной точке с КПЦ - это была точка отсчёта, ориентир, от которого мы должны были начинать движение к стартовым батареям. То, расстояние, которое указывалось на барабане гирокурсоуказателя и была поправкой, которую мы передавали на стартовые батареи и они вводили её в расчётную цель.
Экзамен у нас принимал худощавый майор. Мы показали, всё чему научились за короткий срок. Майор, восполнял наши пробелы, делал короткие замечания, но вобщем, остался доволен нашими познаниями, оценив их на удовлетворительно. Впрочем, ни один расчёт не получил оценку отлично, в основном - хорошо или удовлетворительно.
А вскоре, после сдачи экзаменов, пришёл приказ грузить технику на железнодорожные составы и выдвигаться на полигон в северный Казахстан, в район реки Эмба. Прибыли мы на полигон в конце января. Технику сгружали ночью, в сложнейших условиях - мороз, градусов сорок, сильные порывы ветра выдували из нас остатки тепла. Когда, наконец, техника была готова к движению, все были промёрзшие насквозь, а нам ещё предстояло на точке дислокации оборудовать лагерь. Полк развернулся среди местности, занесённой снегом, где от горизонта до горизонта не было видно ни одного деревца. Перед тем, как поставить палатки, нужно было вначале сколотить каркас из досок, настелить пол, и нары, и только потом закреплять на каркасе палатку. Мороз прожигал до костей, инструменты покрывались инеем, ножовки звенели от лёгкого прикосновения. Когда раздали сухой паёк, оказалось, что хлеб промёрз и превратился в ледяные кирпичи и нам приходилось рубить его топорами и пилить ножовками. И всё же к исходу дня мы полностью оборудовали лагерь - палатки стояли ровными рядами, расположение каждой батареи отделялось одинаковым растоянием, между палатками были прочищены дорожки, чуть ли не под линеечку. В одной палатке был оборудован штаб, в самой большой - столовая, она же служила клубом. Даже умывальник был оборудован в палатке, вот только туалеты были сколочены из досок. В каждой палатке были установлены печи - буржуйки, для них в лагерь были доставлено огромное количество дров и угля. В каждой палатке размещалось по два-три отделения, из их числа поочерёдно назначались истопники, которые топили печи и следили за противопожарной безопасностью. Постепенно жизнь налаживалась. Полк готовился к учениям, отрабатывались детали, ежедневно поступали вводные, которые помогали оттачивать слаженность действий всего полка.
Однажды командир полка организовал охоту на сайгаков, которых в этой местности было множество. Сайгаки - животные стадные, порой, в отдельном стаде их насчитывалось до двухсот - трёхсот голов. Сюда, на военный многокилометровый полигон, гражданские лица не допускались, поэтому угрозы истребления животных не было. Я понимаю и не осуждаю командира полка, за проведённую охоту. Прежде всего он заботился о людях, которым свежее мясо было очень необходимо в этих суровых условиях, к тому же снабжение продовольствием желало быть... На охоту поехали офицеры с ружьями и с автоматами. Командир со старшими офицерами в командирском уазике, остальные офицеры разместились в нашем топопривязчике. Командир полка приказал чтобы часть экипажа находилась в машине, на случай, если встретятся проверяющие, поэтому комбат приказал мне занять место в кунге вместе с офицерами, а сам сел в кабину, рядом с Васькой. Третьим транспортом был грузовой УРАЛ, с крытым брезентовым кузовом. Проехав десятка два километров, по заснеженной бескрайней территории, мы остановились у какого-то взгорка. Все тихо выбрались из машин и направились вверх по склону. Вверху перед нами раскинулась незабываемая картина. В лощине, в виде огромной чаши собралось большое стадо сайгаков. Они мирно паслись, добывая какую-то растительность из-под снега. Офицеры начали занимать позиции, а я, не в силах видеть предстоящую бойню, развернулся и съехал по снегу вниз, к машинам. Раздавшиеся выстрелы оповестили о начале охоты. Это продолжалось недолго, каких-то пять-десять минут, потом всё стихло. Поднявшись вновь на склон, я увидел десятки сайгаков в крошеве красного снега. Офицеры добивали раненых животных, а далеко к горизонту удалялось уже едва различимое в снежных завихрениях стадо,уцелевших сайгаков. Потом мы с Васькой и ещё с двумя водителями, кидали в кузов мёртвых животных, которых оказалось очень много, а офицеры пили коньяк из фляжек и фотографировались с добычей.
Наши повара сделали столько фарша, что им были заполнены все ёмкости. Тогда командир приказал наделать большое количество теста и вместе с фаршем раздать солдатам. Начался пельменный бум. Все стали лепить пельмени, морозить их в снегу и на склонах палаток, потом каждый варил себе сколько душа и желудок желает, в солдатских котелках на раскалённых буржуйках. За всё время нахождения на полигоне не заметил, чтобы пельмени кому-то надоели, их ели и с бульоном, и с маслом, и с перцем, а кто-то даже выпрашивал у поваров сметану, которая была на вес золота.
Наступило время учений. Наш экипаж был абсолютно спокоен, так как к этому времени мы чётко знали свои действия и задачи, которые в период подготовки выполняли не раз. И вот, началось... Закрутились вокруг своей оси радиолокационные П-15 и П-40, закивал "Подхалим" - станция со странным прозвищем, там, внутри КПЦ, на локаторах высветились цели, я получил команду двигаться к стартовым батареям и сообщать поправку, снятую с гирокурсоуказателя. После выполнения своей задачи, мы вернулись в расположение батареи. Теперь мы могли спокойно наблюдать за происходящим. В небе показались сверкающие точки. Воздушные цели появлялись одна за одной, а навстречу им уже неслись ракеты из стартовых установок, которые безошибочно их находили и, врезавшись, перечёркивали их неровной белой линией и небо было сплошь усеяно белыми крестами.
Полк отстрелялся на отлично.Командир на построении объявил эту радостную весть вместе с объявлением отпусков некоторым, особенно отличившимся военнослужащим и офицерам. Мой друг, Ваня Сачко, вошёл в это число счастливчиков и должен был скоро отбыть домой, благо до Украины было рукой подать. Мне тоже хотелось в отпуск, но кто же отпустит дальневосточника, который живёт на расстоянии двух локтей по карте на восток? Это сколько времени понадобилось бы, чтобы добраться в Приморье, отгулять отпуск и вернуться через весь Союз в Восточную Европу? Нет, не реально. Поэтому я и не заморачивался.
При пересечении границы, нам разрешалось задекларировать всего тридцать рублей, но у меня скопилась большая сумма денег, так как тратить практически было негде. Кто-то умный подсказал, раздать лишние деньги тем, у кого их вообще не было, а потом собрать у них свои деньги и обменять их на марки. Что я и сделал в последующем не без помощи прапорщика Скотского.