Впавшая в тяжелую полудрему лучница не сразу сообразила, что гулкий металлический звук не может быть ни чем иным кроме лязга засова. Она вздрогнула, заметалась взглядом по темной камере, нашла Рагдуфа.
- Пришли… - выдохнула она, беспомощно озираясь. – Пришли, слышишь? Эй, Рагдуф! Слышишь меня?
В темноте блеснули белки приоткрывшихся глаз. С трудом подавив зе-вок, та’ай-хирг-кхан равнодушно произнес:
- А… так это за тобой пришли-то…
- Почему? – глаза Шары от ужаса стали еще шире.
- Потому что мне полтора нах-харума дали на размышления. Срок не вышел еще…
Дверь приоткрылась, за ней раздались какие-то голоса, из-за эха больше похожие на нечленораздельную мешанину звуков. Шара пискнула и полезла прятаться картографу под локоть.
- Ты че? – он обалдело отодвинулся.
- Спрячь меня… спрячь, а, куда-нибудь… - скулила она, и губы ее прыгали от страха. Встреча с уллах-тхар’ай означала холодную и долгую смерть… В памяти снова всплыла встреча на перекрестье Унгол-Науру и Отвратного тракта: живая пустота под черным капюшоном и всевидящие глазницы. Что она там: пожалела его тогда? Ду-ура… сама же открылась, бесполезно надеяться, что он забыл.
- Хэй! Ээй! На выход!
В освещенном прямоугольнике дверного проема вырисовывался темный силуэт высокой фигуры в плаще.
- Я кому сказал «на выход», пхут-тха?! Оглохла что ли?
Рагдуф скривился сочувственно, «давай, мол, иди уже» и несильно подтолкнул сокамерницу локтем. Та поднялась и проваливающимися шагами, на затекших от долгого сидения ногах побрела к выходу. Резкая смена освещения мешала разглядеть того, кто стоял сейчас на пороге камеры.
- Давай живее, шевели коленками, - прикрикнул странно знакомый голос, и наряду с раздражением Шаре послышалась в нем беззлобная насмешка. Щурясь и смахивая слезы, выступившие от яркого света факелов, лучница задрала голову на уровень лица пришельца… Бритый череп с кисточкой шарух на темени, тройной рубец через бровь…въевшийся запах кожаных ремней и крепкого табака…
- Шаграт-аба?! – выдохнула она, все еще не веря глупой шальной удаче.
- Тихо… - оборвал Шаграт, на корню пресекая намерение племянницы повиснуть на шее. – Лицом к стене. Так… Эй, ты, запирай давай! – проворчал он стражнику.
Загремели ключи, лязгнул, вставая на свое место засов. Все это время Шара послушно пялилась в стенку.
- Что стоим, кого ждем? – рука в толстой перчатке легла лучнице на плечо и легко развернула вокруг оси. – Пошли.
- Куда? – пискнула девушка, явно одурев от такой молниеносной смены событий, касающихся собственной судьбы.
- Прямо, потом направо, - последовал насмешливо-исчерпывающий ответ.
В сопровождении непременного конвоира они миновали знакомый уже коридор с факелами, свернули в основной коридор и проследовали мимо многочисленных закрытых дверей служебных и хозяйственных помещений. Молодой сотник шагал легко, пружинисто, и так быстро, что лучнице, всегда гордившейся скоростью шага, приходилось чуть ли не бежать за ним. Задержались они только возле покоев Тхаруга. Слухи в Минас Моргуле распространяются быстро, и бывший командир Шары уже знал о неожиданном изменении решения, поэтому уже успел получить обратно со склада сданные туда несколько часов назад анхур, храг и даже перевязь недавней узницы. Наскоро распрощавшись с Тхаругом (что-то не о чем особенно было говорить после столь скверной истории, да и желания никакого не наблюдалось), Шаграт и его племянница покинули негостеприимное здание.
У дверей молча ожидали четверо крепких ребят в коричневой форме с кирит-унгольскими нашивками: белая паучья сеть с Алым Оком по центру. Чуть в отдалении топтался, переминаясь с ноги на ногу самый настоящий горный тролль – девушка тихонько присвистнула, впервые увидев такую громадину. Оценив туго набитый вещмешок за плечами тролля, Шаграт удовлетворенно хмыкнул: надежные ребята, погрузиться как раз успели.
- Что-то… маловато, по-моему, взяли… - с сомнением протянул он.
Лица исполнительных погранцов приняли скептически-недовольное выраже-ние, однако тем дело и кончилось: возразить или просто прокомментировать слова сотника не захотел ни один из них. Один только тролль проворчал свое неизменное «ыг-ыым» и встряхнул заплечный груз: судя по всему, вес у мешка был более чем внушительный.
- Чего говоришь? «Не мало»? – тотчас же истолковал его восклицание Шаграт, чуть заметно усмехаясь. – Ладно, должно хватить… Стрелка я тоже нашел, Лугдушу на радость, - он на шаг отступил в сторону, давая прочим возможность лицезреть осунувшийся лик сестриной дочери, - В крайнем случае, если нести тяжело будет, на нее перегрузим… Да, Гуф?
Погранцы сдержанно фыркнули в кулак, зато Шара, осмыслив с мгновение такой вариант, буквально сложилась пополам от хохота.
- Зря ржешь, между прочим, - заметил Шаграт, тряхнув кисточкой шарух, - В Кирит-Унголе пожалеешь еще, что такую же скатку не захватила: половина всего веса – это стрелы. У нас они на раз-два расходятся, хлоп – и нету, и сиди потом за каменной стеной безоружный как ящерица.
«Пожалеешь»?… «в Кирит-Унголе»? Ах, вон даже ка-ак… Совсем, стало быть, решил забрать, от беды подальше. Ай да Шаграт-аба! Но тогда значит…
- Шагр… то есть, дзаннарт-кхан! – лучница так и подскочила на месте, словно вспомнила о каком-то неотложном и крайне важном деле. – Разрешите… это… перед выходом отлучиться ненадолго, а? Со своими попрощаться…
Взгляд девушки был настолько кристально- честен, что суровый «дзаннарт-кхан», еще совсем недавно торопивший всех выступить как можно быстрее, неопределенно кивнул в ответ: «давай, мол, бегом!». Перекинув полы лархана через локоть и придерживая перевязь с храгом, Шара вихрем сорвалась с места и помчалась назад в двухэтажное здание. Небо над горами уже было не таким черным, с каждой минутой в нем разливалась та рассеянная серость, что предвещает скорый восход солнца. Меньше чем через четверть часа первые лучи дневного светила, вынырнувшего из-за черных отрогов гор, упадут на плиты внутреннего двора крепости, а значит, до возвещающего отбой гонга остались какие-то жалкие мгновенья. В лучшем случае за это время можно успеть обменяться касанием рук, в худшем – только в окно постучать. Но ведь успеет же…
Она действительно успела. В низком сводчатом помещении, отделявшем от улицы жилой этаж, у крохотного зарешеченного окошка стоял мелкий и тощий иртха в клепаной рубахе стрелка. Совершенно неподвижно, как это умеют только степняки…
- Ранхур! – негромко позвала лучница. Парень даже не вздрогнул, словно этого и ждал.
- Уллах-тагор’ин-глор, - с облегчением выдохнул его обычно бесстрастный голос. – У него все-таки получилось вытащить тебя из застенков… - он мельком оглядел ее с головы до сапог – Ты цела?
Шара кивнула, внутренне радуясь, что Ранхур не в курсе обстоятельств ее неожиданного ареста: не придется тратить время на бестолковые объяснения.
- А Хаграр где? – девушка сделала вид, что пытается заглянуть за спину товарища. При его росте это выглядело особенно забавно.
- Там… - Ранхур кивнул в сторону коридора. – До отбоя вообще-то минуты три осталось, если что… Это я тут торчу, остальные уж, поди, тюфяки разворачивают. Пошли, поможем… - и он сделал шаг в сторону спальных помещений, знаком приглашая Шару следовать за собой. Но та досадливо поморщилась.
- Ранхур, стой! Я туда не пойду…С сегодняшней ночи… тьфу, то есть с этого часа я больше не служу у Тхаруга в сотне. Меня переводят в Кирит-Унгол… вот… - выпалив все это единым духом, Шара замялась, не зная, что еще добавить.
Степняк замер на месте, мгновенно оценив весь смысл этих слов.
- Насовсем? – на всякий случай уточнил он. Девушка неопределенно пожала плечами: «да кто ж его знает?»
- Ясно… - кивнул парень и снова замолчал. Лучница почувствовала, что должна сказать какую-нибудь глупость. Срываться на всякую высокопарную чушь совершенно не хотелось, но тишина давила виски: Н-наркунгур, может, вообще в последний раз видимся, так что же – тупо молчать теперь?!
- Да ладно, Ранхур, жизнь длинная… - она попыталась улыбнуться, но вышло очень уж неуверенно, - Может, когда война начнется, увидимся еще… А может и еще раньше: тебя к нам, либо наоборот, а ?
- Может быть… - невозмутимо кивнул парень, и Шара механически повторила его жест. Время ночи неумолимо убывало.
- Попрощайся за меня с Хаграром, ладно? – заторопилась девушка, - Ну, с Магратом тоже, с Уфтхаком, со всеми… Счас, погоди-ка немного…
Она начала яростно развязывать вплетенный в косу замшевый шнурок, но из-за спешки выходило плохо. Потеряв терпение, Шара, морщась от боли, выдрала из волос один кончик тесемки, и что-то стряхнула в подставленную горсть, после чего протянула зажатый в кулаке предмет Ранхуру. И в этот самый миг ударил гонг.
- На… это… На память, короче… Арук-наур38 ! – пробормотала она и метнулась в сторону двери.
- Арук-наур! – крикнул степняк ей вослед и рысцой побежал по коридору – о том, что после сигнала отбоя шляться по зданию настоятельно не рекомендуется, знает даже снага . За его спиной хлопнула тяжелая створка входной двери, и уже снаружи донесся звук быстро удаляющихся девичьих шагов. В спальное помещение казармы Ранхур влетел как раз вовремя, за минуту до проверки. Не раздеваясь, он плюхнулся на казенный тюфяк и с головой накрылся одеялом. Только здесь, в темноте и одиночестве, парень разжал кулак, и смог как следует рассмотреть прощальный подарок: на его смуглой ладони лежал кусочек обсидиана, формой напоминающий оголовок стрелы.
________________
37букв. «ручьем дорога!» - «прощай!», «в добрый путь!» (черное наречие)
38«Молодой», «неумеха», «новичок» (черное наречие). Антоним слова «шарку» (арго)
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/12/05/377