ЦАРСКОЕ СЕРЕБРО (СКАЗКА ПРО ЦАРЯ ПЕТРА, ТУРЕЦКИЙ НАРЯД ДА ПРО РУССКИХ СОЛДАТ)
Давно это было, да и было ли на самом деле вообще, то неизвестно. Но старые люди рассказывают, божатся, что все в истории нашей правда, от начала и до самого конца. Я им верю, а раз так, то и решил, Богу помолясь, поведать вам старинную бывальщину.
Много лет тому назад воевала Россия-матушка со Свейским королевством. На русском престоле сидел в те лихие годы осударь Петр Лексеич, свеями же - народом гордым, да наглющим управлял круль Карла XII не то XIII, запамятовал я его нумер по разряду то, но это и не важно для нашего повествования.
Война была страшная: то мы побьем свеев, то они нас отлупатят: кипела как вода в самоваре, кровушка людская, падали селеньица, горели боярские хоромы и крестьянские избенки.
Карла - мужик был воинственный, лучше запаха щей и перловой каши ему нравился дым сражений, лучше музычонки и песен ему были свист пуль, да стоны солдатушек. Люди бают, что крулишко сей, даже спал не раздеваясь до исподнего, как находился в воинской амуниции, при сабельке и в сапогах со шпорами, так и валился на простыня шелковые и перины пуховые.
Изменил в ту пору царю русскому украинский гетман Ивашка Мазепка, да и пригласил сей лихоимец в Малороссию и на Слободщину треклятого Карлу с воинством. И пошла по Украине гулять беда, да не одна ведь, пакость этакая стала расхаживать, еще и горюшко горемычное в долю взяла...
Грозился Карла Украину католикам польским отдать, веру православну искоренить, а казачество все на себя отписать. Далее же крулю свейскому мнилось, что пойдет он в Россию Великую, Петра с трона изгонит, Москву Чертоградом назовет, а весь народишко расейский диким калмыкам в пастухи, да холопы отдаст...
Во время, когда весна с летом целуются-милуются, проезжал через наш городок царь Петр Лексеич, да не один, а с кумпанией: с верным своим Данилычем и с разными там енералами, да с приживалами. Устал царь- батюшко, притомился в дороге, ну и решил одну ночку в Старом Осколе отдохнуть. Поставили работные людишки ему палаточку невеликую на берегу Оскола-реки, недалеко от воинского стана. Тогда у нас большой отряд, перед отбытием в Малороссию гостил, и были там и пешцы, и конные воители, и пушкари с пушечками. Петр Лексеич хорошенько поужинал, винца испил, да и на боковую собрался. Как откуда не возьмись, прискакал гонец из самого аж Санкт-Петербурха, а при нем пакет не пакет, а сверток, да и преизряднейший. Царь то Петр, хоть и в пути измучился, однако же сверток принял, гонца спать услал, сам же из любопытства возьми, да и разверни оный...
И выпал под ножки царские диковинный наряд: чалма узорчатая, синие шаровары, красный пояс и цветастый халат. Оказалось, что турецкий салтан Петру в презент одежонку османского паши прислал.
У царя всякую сонливость, как рукой сняло. Решил осударь османский подарок примерить - взял, да и приоделся. И пришлась ему обновочка ладно, да складно, точно по мерке шитая. Петр-то возьми да и лицо грязью измажь. И получился из него уж не царь русский, а прямо-таки турецкий арап. Петр Лексеич тайком от слуг из палатки выскользнул, да и пошел к воинскому стану, захотелось ему бдительность русских солдат проверить, в турецкой одежде немного покуролесить.
Шел царь недолгонько, да и вышел к пушкарским кострам. Пушкари же у огонька посиживали, кашу с мясом варили, трубочки покуривали: дом, жен и милых детушек вспоминали. Вдруг из тьмы ночной вываливает к костерку чудище не чудище, болван не болван, скоморох не скоморох, а амбал турецкий. Ребятушки, знамо дело, сперва струхнули, но быстрехонько оправились: русский солдат не то, что турка, или оборотня там не убоится, он и черта лысого оседлать готов, лишь бы командир приказ отдал. А тут то и без всякого приказа на турка накинулись. Не любят шпионов да фискалов на Руси! Да и ну его любезного тузить, кто чем, хорошо хоть банника под рукой не нашлось, а то бы и убили. Царь то наш давай отмахиваться, мужик то он сильный был. Да где уж тут! Расшвырял осударь кое-как пушкарей и наутек, только пятки засверкали: чалму обронил, пояс потерял, еле-еле шаровары руками удержал, а то как же царю то и без порток - не солидно, честное слово! Пушкари же за "шпионом" до царского бивака гнались, тут их енералы и остановили, вертать назад приказали. А с подсылом, мол, сами разберемся!
Петр Лексеич в палатку заскочил: ухо в крови, турецкий подарок в охмотьях и надо же! синячище то наигромаднейший под глазом. Верный царев приятель Данилыч тут и расквохтался: "Кто же тебя осударь так изукрасил?! Ах, они вороги! Ах, злодеи и воры! В железа, да и на дыбу за сию бестолковщину!'
Царь же грязь и кровь полотенцем утер, синячишко потрогал, да и расхохотался: "А справные у меня солдатики! Удальцы пушкари! Вишь ты басурманского шпионишку изловили то! Ты, Данилыч, не вой, а иди немедленно к воинскому костру, и каждому артиллерийских дел служителю по серебряному рублю наградных выдай. Скажи, царь мол, за прозорливость и настойчивость жалует?’
Двинулся Ляксандра Данилыч к солдатскому биваку, наградное всем как положено выдал, но и от себя пушкарей попенял: "Вы же, сучьи дети, не турка, а царя-батюшку измочалить изволили. " Испугались солдатики, как никак руку на помазанника Божия подняли. А потом встал самый старший пушкарь и сказал царскому посланцу: "Не серчай на нас свет - князь. Мы пред царем виноватые, за то ему еще вернее служить будем." Ничего не ответил слуга царев, развернулся и ушел восвояси. А пушкари взяли один рубль дареный да и отлили из него пульку серебряну...
Правда то ли нет, не ведаю, однако же люди рассказывают, что Карлу Свейского, которого ни один штык, ни одно ядрышко не брали, под Полтавою русская серебряная пуля ранила.
Не пропало даром царское серебро.