Этот случай из моей жизни произошел в далекие 50-ые годы прошлого столетия. Было лето.
У моего друга была тетя. Она жила в глухой деревне под Волоколамском.
Тетя заболела и просила его приехать. Друг уговорил меня составить ему компанию. Тогда у нас, студентов, были каникулы. Мы жили в одном общежитии. Делать было нечего и я согласился.
По приезду в г. Волоколамск выяснилось, что в ту деревню (километров 10 от города) автобусы не ходят по причине плохой дороги.
Пришлось идти пешком. То, что дорога плохая была – мягко сказано. Дорога была покрыта многочисленными ямами разной глубины, заполненными грязью.
Неожиданно нас выручил догнавший нас транспорт. Это был трактор, который волочил за собой большой железный лист. На листе восседали на своих мешках несколько бабуль. Нам махнули… и мы с радостью заскочили на лист, усевшись на свои студенческие чемоданчики.
Я впервые ехал на таком транспорте и думал, что только русский человек мог додуматься и не побояться так ехать. Мне даже понравилось. А грязь – так просто превратилась в хорошую смазку, которая помогала ехать.
По краям дороги густо росли кусты, покрытые черными ягодами. Это была черника. Я никогда после не видел столько черники в одном месте.
Мы с приятелем на ходу соскакивали с листа. Набивали рот черникой, догоняли транспорт и садились на свои места. Бабушки хохотали... «Почему» - я понял, когда мы с приятелем посмотрели друг на друга.
Так получилось, что по приезду на место, я стал жить у соседей тети, к которой мы приехали. Хозяином дома был старик, который запомнился мне тем, что разговаривал со своей женой-старушкой на каком- то сленге, иногда мне не понятном. Преимущественно в речи был мат.
При этом в обычном разговоре со мной, они оба разговаривали на нормальном русском языке. Так вечерами мы собирались за столом. И при свете керосиновой лампы выпивали, закусывали и вели беседу. Старики рассказывали о прошлой жизни, вспоминали жуткую, страшную Войну, прошедшую тут катком. А утром бабушка-хозяйка угощала нас пшенной кашей, приготовленной в настоящей русской печке. Такой вкусной каши я не ел больше нигде.
Скоро мы узнали, что в деревне жителей мало. В основном это женщины и редко старики. Работоспособных мужчин не было, за исключением председателя колхоза – пожилого инвалида.
К деревне не было подведено электричество, хотя до Волоколамска было рукой подать.
« Война…» - объяснял мне на сленге председатель.
Один раз в неделю в деревню приезжала кинопередвижка. Но мне не посчастливилось посмотреть такое кино. На дверях сельсовета я увидел объявление: «Сегодня кина не будет. Кинщик заболел». Это выражение мы привезли потом в Москву в общежитие. И скоро я его слышал по всей Москве.
Деревня располагалась недалеко от реки. Мой друг был заядлый рыбак и там скоро прописался.
По берегу вдоль реки проходила дорога. В нескольких километрах были луга. Там жители заготавливали сено для своих коров и колхозных лошадей. В колхозе было их несколько.
Но меня поразила одна лошадь. Звали ее «Веселой», хотя такою не казалась. Наоборот, она была понура и еле брела, выполняя свою работу. Мне сказали, что она была раньше веселой, но потом, наверно, заболела…и мы ее скоро спишем... Я понял.
Первый раз я увидел «Веселую», когда она везла скирд сена в сторону сельсовета. Она шла без ездового. Там ее повозку разгрузили. Потом она прошла в обратном направлении и опять без ездового. Это меня заинтересовало. Я уже ждал ее. Увидев, что она подъезжает, я подошел. Она остановилась. Я с ней стал разговаривать. Погладил ее. Угостил хлебом и капустой. Она быстро все съела и пошла дальше.
Следующим рейсом я пошел с ней рядом. Мы пришли на луг, где три женщины-колхозницы стали нагружать повозку сеном. Одна женщина с вилами забралась на повозку. Две другие вилами стали подавать ей сено с земли. Женщина на повозке ловко укладывала его по повозке. Потихоньку скирда на повозке росла. Женщина стояла на верху скирды. Перекинули веревки, затянули и дело сделано.
Веселой дали команду и она пошла одна в обратный путь в сельсовет.
Скоро я стал помогать женщинам. А началось с того, что мне они предложили, смехом, поработать на верху. Я согласился, считая, что легко справлюсь. Но не тут-то было.
У меня ничего не получалось. Скирда не создавалась или падала с повозки из-за перекоса.
В общем, меня сняли с этой позиции и я стал помогать, нагружая сено с земли. Но все это меня задело. Я стал приходить на работу каждый день. Через неделю я уже довольно сносно делал скирду. Меня похвалили. Я был, как бы, принят в их женский коллектив.
Подружился я и с Веселой. Однажды я шел рядом с лошадью вдоль реки в сторону луга. День был пасмурный. Небо заволокло тучами. Все предвещало дождь. И дождь пошел. Сильный - как поток. Хорошо, что на дне повозки лежала какая-та рогожка. Я схватил ее и накрыл голову себе и лошади. Мы прижались друг к другу. Скоро дождь прошел и мы продолжили свой путь. С этого момента я заметил, что когда я подходил к Веселой, она вскидывала голову и потом шла со мной гордо, не опуская головы. Никто не мог сказать тогда, что она идет понуро.
Свидетели этой картины удивлялись и радовались.
Но пришел день расставания. Накануне я попросил женщин, с которыми работал, взять шефство над Веселой. Подкармливать ее…дружить. Одна из них, ее звали Вера, клятвенно пообещала мне все исполнить.
Рано утром мы с другом пошли пешком в Волоколамск на электричку в Москву. Я не мог смотреть в сторону конюшни. Друг, буквально, силой удерживал меня, что бы я не пошел к Веселой.
И в это время у меня возник план - попытаться спасти Веселую.
Я вспомнил, что у одного моего сокурсника по институту отец работает преподавателем в Московской Ветеринарной Академии.
Мы вернулись в Москву. Я нашел товарища. Рассказал о лошади, ее судьбе - если ей не помочь. Его отца мы уговорили еще быстрее.
Через неделю мы были втроем в той деревне. Когда мы встретились с Верой она мне рассказала, что Веселая два дня, практически, стояла. Но потихоньку отошла. Я ее подкармливала. Ласкала.
Меня Веселая узнала сразу. Это я увидел в ее глазах и потому как ее хвост стегал бока и ноги.
Врач долго осматривал и слушал лошадь. Потом сказал, что лошадь, в общем, здорова. Кормить лучше надо. Можно немного подкрепить сердце. Выписал какие-то лекарства и сказал, как их принимать. Вера пообещала мне все выполнить.
Мы уехали.
Прошел год.
Мой друг поехал опять к тете в ту деревню. Когда он вернулся – сразу рассказал мне: «Веселая - жива!
Вера рассказала, да я и сам видел, что Веселая ходит нормально, бодро, вдвоем».
«Как вдвоем» - переспросил я.
-«У нее жеребенок! Лекарство помогло» - добавил он.
А я подумал: «А может ей просто не хватало ласки, обыкновенного внимания...простого, человеческого».
И еще вспомнил я, как бодро шла Веселая после дождя...