Cold as ice
And more bitter than a December
Winter night
That's how I treated you
And I know that I
I sometimes tend to lose my temper
And I cross the line
Yeah that's the truth
I know it gets hard sometimes
But I could never
Leave your side
No matter what I say
Cause if I wanted to go I would have gone by now,
But I really need you near me to
Keep my mind off the edge
If I wanted to leave I would have left by now,
But you're the only one that knows me
Better than I know myself
(Холодным, как лед,
И гораздо суровее декабря,
Зимней ночью -
Таким я был с тобой.
Я знаю, что
Иногда теряю самообладание
И перехожу черту...
Да, это действительно так.
Я знаю, иногда с тобой тяжело,
Но я бы никогда не смог
Оставить тебя,
Что бы я ни говорил.
Потому что если бы я действительно хотел уйти,
Я бы уже сделал это...
Ты действительно нужен мне рядом.
Не дай мне потерять рассудок...
Потому что если бы я действительно хотел уйти,
Меня бы сейчас здесь не было.
Но ты единственный, кто знает меня
Лучше, чем я сам себя знаю.)
"BTIKM" (Adam alambert, "Trespassing")
Сказки хороши тем, что можно рассказывать их себе на ночь, даже верить им, если уж совсем припрет, но при этом ни на секунду не забывать, что нарисованные фантазией картинки не имеют ничего общего с реальностью. И совсем уж никуда не годится, если сказки начинают мерещиться в реальной жизни. Ни к чему хорошему и адекватному такое «смещение реальности» не приводит – Томми очень хорошо знал это правило, еще с юности, пожалуй. Только тогда были грезы наяву о многотысячном стадионе у его ног, а сейчас вот… Но, к чести того, юного Томми, многотысячные стадионы он уже получил.
- Но не это. Нет. Уж точно не это.
И вообще, разве это нормально для взрослого мужчины, которому через месяц стукнет тридцатник, раз за разом прогонять в памяти картинки… не совсем приличного содержания… с участием одного-единственного человека, который по несчастной случайности является боссом Томми, его лучшим другом, и к тому же весьма несвободным. Фантазию можно обуздать – например, больше работать. Чем Томми и пытался заниматься вот уже несколько месяцев – после того фееричного, во всех, смыслах, шоу в России, после не менее потрясного шоу в Квебеке, после ошеломляющего предложения Адама, в кои-то веки, не касающегося постели.
«Нам нужно поговорить. На самом деле – поговорить!»
Томми, который успешно бегал от своего… «почти любовника», как бы мерзко это не звучало – после лицезрения в Канаде Саули, по уши влюбленного, прямо-таки светящегося от чувств – до последнего момента ждал подвоха, но тема разговора вышибла из головы всю подозрительность.
- Не думаю, что для тебя будет сюрпризом, но Монти окончательно уходит. Ушел. Шоу в Квебеке было последним. И если ты немного мониторишь твиттер и все эти желтые сайты – наверняка догадываешься о причине.
Томми, к его стыду, как раз последнее время почти ничего не мониторил и был не в курсе некоторых событий: помимо репетиций к канадскому концерту, он пропадал все дни с Рави и Айзеком, готовясь к записи клипа и намечающимся выступлениям… Но признаваться в этом гитарист не собирался и важно покивал, с тревогой вглядываясь в неожиданно взволнованные серые глаза.
- Кэм тоже, по-видимому, важнее раскручивать собственный проект – и я ее не виню, нисколько! Айзек будет по-прежнему совмещать со своими основными группами, но в любом случае…
Томми ни с того ни с сего почувствовал, как от волнения пересыхает в горле. Грядущие перемены в бэнде не должны были его коснуться, нет, только не это! Но если Адам решит полностью обновлять группу…
- …я подумал, что ты мог бы помочь мне подыскать толковых музыкантов, может, у тебя есть кто-то на примете? Для начала, нам нужен басист – это первостепенно, клавишника я поищу сам, а вот иметь драммера на замену, вероятно, тоже не помешает…
Кажется, он что-то упустил, пока пытался справиться с волнением. Его увольняют? Раз Адаму нужен новый басист, значит, он…
- А я?.. В смысле, да, я помогу, конечно. С гитаристом такого класса, как Монти, будет, конечно, трудновато, но я поспрашиваю ребят…
- Томми. У меня УЖЕ есть гитарист, ничуть не хуже Монти, а для меня лично, во многом даже… Что?! Ты же… ты не откажешься?
- ЧТО?!
Некоторые сказки, оказывается, сбываются, даже когда в них совсем перестаешь верить. И да, Томми не стыдно за то, что он сначала сидел молчаливым ослом, вытаращившись на Адама, уже начавшего нервничать всерьез, потом с полузадушенным «Фак!» бросился своему боссу на шею, запечатав его рот неловким поцелуем, ну, а совсем уж неожиданную влагу в глазах вообще никто не заметил. Зато теперь он – внезапно, официальный лид-гитарист Адама Ламберта, вот уже несколько недель пребывал в эйфории, честно обзванивал всех, кого мог вспомнить, с просьбой найти ему крутого басиста, и почти не думал о том, что его босс – чертовски сексуальная штучка, и сопротивляться его настойчивому обаянию становится все труднее.
«Думал о тебе сегодня весь день… Чертовы игры судьбы – когда ты был рядом постоянно, мне не хватало решимости, а сейчас, вроде как, тебе не хватает на меня времени? Несправедливо, черт!»
После таких смс Томми тихонько долбился головой о ближайшую стенку, закусывая губы, и бил себя по рукам, чтобы не написать в ответ ничего лишнего – ничего из того, что Адаму так хотелось бы прочитать.
- Послушай, это глупо. Ты ведешь себя, как самый настоящий идиот. Нет, и не надо на меня сверкать своими оленьими глазами, малыш! - Сутан в подпитии путал обе свои ипостаси так виртуозно, что гитарист не успевал за ними следить.
И вот сейчас прекрасная Ража в вытянутой майке и с трехдневной щетиной вздумала читать ему мораль, и вырваться из ее – его – цепких лап не было никакой возможности.
- Ты старомодный, все это знают – вечно со своими вестернами, старым блюзом и утраченными ценностями… Но ты живешь здесь и сейчас, детка! А здесь и сейчас – в современном Голливуде – все спят друг с другом, даже без никакой любви, Господи Иисусе! А уж с ВАШИМИ-то ****утыми чувствами… Да пойми же ты, дурачок – Адам прекрасно справится с вами двумя! Это просто неприлично, что он носится со своим этим финном – я, кстати, его просто обожаю, он такая душка! – и до сих пор не завел официального любовника! Или даже двух…
От таких откровений Томми начинало тошнить. Желание послать к такой-то матери весь этот «современный Голливуд» с его гнилыми законами и «приличиями» было настолько сильным, что только грустные, кристально голубые от достаточной дозы алкоголя, глаза Адама удерживали нового лид-гитариста от радикальных мер.
- Томми… мне так одиноко тут… без тебя… - лепетал Ламберт, цепляясь за шею лучшего друга и пытаясь перекричать громкую музыку на танцполе очередного гей-клуба.
- Адам, черт… Просто… увези меня отсюда.
Томми понял, что снова влип, по нескрываемому предвкушению в глазах вмиг протрезвевшего приятеля. Пока он пытался придумать, как аккуратно и максимально безболезненно объяснить Адаму, что он вовсе не имел в виду никакие мотели, певец уже поймал такси и утрамбовал их обоих на заднем сиденье, прижимаясь так тесно, что у незадачливого любителя вестернов и честных отношений язык присох к гортани.
«Аааа… и черт с ним! С ними – со всеми! Может, Сутан прав, и я просто слишком заморачиваюсь?»
Какая-то легкомысленная мелодия, донесшаяся из кармана Адама, никак не желала ассоциироваться с опасностью, но, тем не менее, лишила Томми страстного поцелуя, а потом – как выяснилось – и всего остального.
- Да… Да, малыш, я… Ох, прости, мне понадобилось срочно помочь тут… Я вернусь скоро, не скучай, ладно?.. И я тебя…
Вдох-выдох. Все снова стало просто. И все-таки, Сутан ошибся насчет «всего вообще» гнилого Голливуда, даже в нем есть исключения. Томми наклонился к водителю такси и произнес собственный адрес, почти гордясь тем, как спокойно прозвучал его голос.
- Даже не пригласишь меня зайти?
Это было глупостью, такой же, как и, в целом, их нелепые отношения – от начала до все еще не наступившего конца: целоваться у входной двери, наплевав на случайных прохожих и, возможно, заинтересованно молчащего Майкла по ту сторону. И Томми целовал сам – сам притягивал вздрагивающего от возбуждения Адама за шею, устало пытаясь понять – что с ними не так?
- Чего ты хочешь, Томми? Чего – на самом деле - ты хочешь? Ни «нет», ни «да», черт… Просто скажи… Только… только знаешь… для «все или ничего» уже немного поздно, не находишь?
Все верно, Адам, как всегда, раскрывал самую суть, говорил о самом больном, но, черт возьми, что, если у Томми все еще не было ответов на эти вопросы?
«Ты мучаешь меня. Водишь по краю… Играешь не по правилам. Когда-нибудь я напишу об этом песню. Но знаешь, я готов ходить за тобой по кругу с завязанными глазами – только целуй меня так, как сегодня…»
Приглашение на свадьбу Брук было для Томми полной неожиданностью. Даже несмотря на то, что все знали о ее романе с молодым улыбчивым Питером и пару раз собирались вместе, и все же – свадьба?
- Ну как же так, а? И что – ты переедешь в Нью-Йорк? Будем теперь созваниваться по праздникам и встречаться только пару раз в году?
- Томми, а ты все такой же пессимист, если не больше! Выше нос, Котенок, Нью-Йорк- это не другой конец света! Будете с Адамом мотаться к нам со своими супер-шоу по три раза в месяц! Кстати, я высылаю тебе пригласительный… на двоих, как и… всем. Ты можешь взять кого угодно, на твое усмотрение, ну, или забить и прийти одному. Но, насколько я знаю… все будут парами…
Более чем прозрачный намек. Представив себя в компании бутылки текилы, горестно наблюдающим за «всеми, которые придут парами» весь «праздничный» вечер, Томми ужаснулся и тут же, не успев убрать телефон, пригласил Лиз. Должен же он хоть иногда соответствовать «всем остальным», фак. В принципе, это оказалось даже весело: они вместе покупали милый и в меру бесполезный подарок, Томми лично выбирал платье для «своей девушки», он даже пребывал в достаточно благодушном настроении, пока ему не позвонил Адам, с очередным сюрпризом:
- Брук тебя уже пригласила? О, отлично! Слушай, я хочу подарить ей песню… из новых, да… Нет, ты ее еще не слышал, но я хочу, чтобы ты ее подобрал на акустике – подыграешь мне?
Итак, его дебют в качестве уже утвержденного лид-гитариста состоится через три дня! Просто отлично! Честное слово, Адам умеет отвлечь от «посторонних мыслей»! Правда, масштабы личной «катастрофы» Томми Джо выявились чуть позже, когда вместе с нотами он получил текст…
Cold as ice
And more bitter than a December
Winter night
That's how I treated you
And I know that I
I sometimes tend to lose my temper
And I cross the line
Yeah that's the truth
I know it gets hard sometimes
But I could never
Leave your side
No matter what I say
Cause if I wanted to go I would have gone by now,
But I really need you near me to
Keep my mind off the edge
If I wanted to leave I would have left by now,
But you're the only one that knows me
Better than I know myself
(Холодным, как лед,
И гораздо суровее декабря,
Зимней ночью -
Таким я был с тобой.
Я знаю, что
Иногда теряю самообладание
И перехожу черту...
Да, это действительно так.
Я знаю, иногда с тобой тяжело,
Но я бы никогда не смог
Оставить тебя,
Что бы я ни говорил.
Потому что если бы я действительно хотел уйти,
Я бы уже сделал это...
Ты действительно нужен мне рядом.
Не дай мне потерять рассудок...
Потому что если бы я действительно хотел уйти,
Меня бы сейчас здесь не было.
Но ты единственный, кто знает меня
Лучше, чем я сам себя знаю.)
Песня-исповедь, песня-извинение, песня-просьба, мольба даже. Песня, которая сказала Томми все то, что он так упорно не хотел слушать, показала ситуацию с той стороны, на которой он, честное слово, не хотел бы оказаться. И не его вина, что пальцы дрожали, когда незамысловатые аккорды впервые пролили на свет мелодию, затрагивающую, казалось, самую душу, а голос – тот самый голос – уже выводил в голове гитариста, тихо, почти робко:
I get kind of dark
Let it go too far
I can be obnoxious at times
But try and see my heart
Cause I need you need now
So don't let me down
You're the only thing in this world I would die without
(Я сроднился с темнотой.
И пусть это зашло слишком далеко,
Пусть временами я могу быть невыносим,
Но попытайся заглянуть в моё сердце,
Потому что ты нужен мне сейчас...
Так не подведи же меня,
Потому что ты - то единственное в этом мире,
Без чего я умру...)
Выдавать замуж – или женить – кого-то из близких друзей или родственников, это всегда странно, заставляет почувствовать себя слишком взрослым, запутаться в ностальгических воспоминаниях, задуматься о собственной жизни. Это почти как похороны… только вокруг рыдают не от горя, а от счастья. Томми чувствовал себя достаточно потерянным среди всех этих незнакомых людей – родственников жениха и невесты, и было немного дико понимать, что единственными родными людьми тут, кроме виновников торжества, были Адам, Саули и Лиз.
- Прекрасная компания, серьезно, смотритесь, как две пары голубочков… и совершенно неважно, кто к какой паре имеет отношение, - невеста, несмотря на торжественность и волнительность ситуации, не утратила ни проницательности, ни язвительности.
На Брук сегодня нельзя было сердиться, к тому же «на правду не обижаются», и у Томми предательски потеплело на сердце после этих ее слов, хоть и совершенно незаслуженно. А потом было то самое главное торжество, от которого всегда щиплет в глазах даже у стойких и циничных «простых парней», и неожиданно одинаково умиляющиеся Саули и Лиз, улыбающиеся так широко, как будто уже поймали свои букеты. И прожигающий душу взгляд, от которого становилось жарко, неловко, горько. Взгляд, которому вообще не место на чужих свадьбах, который не должен быть адресован ему – Томми – тем более, так открыто, на глазах у всех.
После этого все пили отвратительно пузырящееся шампанское и шутили на тему: «Да чтоб я добровольно прошел через это? Да никогда!», получая тычки и насмешливые ответные реплики от своих «половин», а Томми Джо некстати вспоминал, как совсем недавно распинался на камеру хорошего парня Адама Боски, очень убедительно говоря, что настоящая любовь должна получить логичный апофеоз в виде кольца на пальце… А Адам, который Ламберт, как раз в то же самое время уверял журналистов, что пока вообще не думает ни о каких женитьбах – вот еще глупости!..
- Тебе чертовски идет костюм, - прошептал персональный змей-искуситель Томми Рэтлиффа, невзначай погладив его по плечу. – Ты в костюме… вызываешь у меня смешанные чувства… и желания…
Всего было слишком много: эта пастораль вокруг, счастливые молодожены, светящиеся от восхищения тетушки и дядюшки, они вчетвером на чужом празднике. Томми с каждым часом все сильнее чувствовал, как его душат пиджак и галстук, льнущая к руке Лиз, пожирающий его глазами Адам, заливисто смеющийся Саули – пьяный от одной только близости любимого человека. Его, наверное, просто разорвало бы, если бы пришлось улыбаться и изображать «хорошего парня» еще хоть чуть-чуть. Но к счастью, наступило время дарить подарки, Томми взял в руки гитару, сразу почувствовав себя увереннее, чуть порозовел от поздравлений с новым рабочим контрактом: «Этот будет пожизненным, надеюсь. Да, Томми?» - и тронул струны, мгновенно вызывая на террасе уважительную тишину. Голос Адама звучал именно так, как Томми уже привык представлять себе за часы одиноких репетиций: проникновенно, как будто слегка нерешительно, просяще, иногда робко, иногда обещающе. Им не нужно было смотреть друг на друга, разделяя эту песню на двоих, подпевая друг другу, проговаривая – проигрывая – строчку за строчкой.
…ты единственный, кто знает меня
Лучше, чем я сам себя знаю…
Решение пришло к концу песни, и далось легче, чем многие до этого, гораздо боле важные на первый взгляд. Улучив момент, когда Лиз отправилась «попудрить носик», а Саули – за очередной парой коктейлей вместе с раздражающе счастливым женихом, Томми подошел к сидящему на стуле Адаму и осторожно обнял его сзади, наклонившись к самому уху.
- Спасибо за песню. И знаешь… иногда действительно нужен кто-то, кто знает лучше тебя самого, что тебе нужно.
Адам дернулся, напрягаясь, попытался развернуться, чтобы поймать взгляд своего… действительно того, кому пел сегодня эти трогательные строчки, но Томми чуть надавил на его плечи, показывая, что еще не закончил.
- Посмотри на него… он светится рядом с тобой. И с ним не будет никаких сложностей, никаких вопросов. Он будет всегда рядом, ждать, понимать… черт, что тебе еще нужно? Я хочу, чтобы ты был счастлив – открыто, не прячась по углам. Я… мне действительно кажется, что это то, что тебе нужно.
Они с Лиз уехали через полчаса, сославшись на мигрень. Вид Брук весьма красноречиво выражал, что она думает о таком внезапном «приступе головной боли» у ее любимого Котенка, но Томми было уже все равно. Они с Адамом не пересеклись больше ни одним взглядом, но каждый раз прятать глаза, натыкаясь на чуть сгорбленную широкую спину в дорогом пиджаке, было слишком… отнимало чересчур много душевных сил. Завтра Томми наверняка станет легче. Он будет гордиться собой за принятое – взрослое – решение, он примется за репетиции их старых песен, теперь уже лидирующих партий, он аранжирует их по-своему, и глаза Адама снова будут сиять восхищением… Если он не ошибся сегодня, и эти глаза еще когда-нибудь будут сиять.
«Все будет хорошо. Жизнь ведь не закончилась, правда?»
На самом деле легче Томми стало далеко не сразу. И смс от Адама, пришедшая через два дня и содержащая в себе только лаконичное: «Я попытаюсь», не помогла совершенно. А перед этим был звонок от Брук, которая мягко намекнула, что в ее планы на собственную свадьбу входило многое, но в них точно не было намерения утешать вдрызг пьяного плачущего друга, бормочущего что-то вроде «Теперь точно все…». Томми попробовал сбежать от себя самого сначала к маме, потом к Карпентерам, чуть не изнасиловал Рави требованиями увеличить количество репетиций, но это не помогало заполнить пустоту внутри, образовавшуюся сразу после его «взрослого» поступка.
Так бывает: пока у тебя что-то ЕСТЬ, тебя это не особо заботит, а стоит потерять, оно становится болезненно необходимым, больше, чем воздух. Отсутствие смс, звонков и глупых шутливых предложений ощущалось какой-то гребаной зияющей пропастью. В особо тяжелых случаях Томми даже малодушно думал, а стоит ли все это – призрачная «дружба», музыка, обожаемая работа – стоит ли всех этих сожженных, не свеч даже, а самых настоящих мостов? И пусть потом за такие мысли становилось стыдно, но они оставляли после себя царапины сомнений, которые, накапливаясь, грозили перерасти в одну сплошную кровоточащую рану…
Адам держался непомерно долго – если сравнивать со всеми их прошлыми попытками «поступить правильно». Около трех недель Томми жил, словно, в вакууме, узнавая про друга только из фанатской ленты в твиттере и репортажей папарацци. То, с какой покорностью Ламберт начал афишировать свои отношения, светиться с Саули на официальных приемах, красных дорожках и гей-тусовках Голливуда, вызывало зубовный скрежет и желание размозжить ноутбук о ближайшую стену. Еще немного, и та самая радость за друга, которую Томми должен был испытывать «по сценарию», превратилась бы в: «Какого хрена ты не борешься больше?!» - а этого ну никак нельзя было допустить. Самым отвратительным было то, что являясь, по сути, инициатором нынешней безрадостной ситуации, Томми теперь понятия не имел, как объяснить Адаму, что в их новых «отношениях» вполне можно было оставить дружбу. Да, ту самую дружбу, мать ее, с которой все когда-то начиналось, которая предполагала ежедневное общение, совместные походы в кино и бары, обмен сплетнями и планами… Да, черт возьми, просто встречаться, разговаривать, ВИДЕТЬ глаза друг друга…
- Видел Адама вчера в «Распутине»… Ммм… ты уверен, что хочешь подробностей, малыш? – все тот же вездесущий Сутан даже не скрывал жалости, и этот его фирменный взгляд: «я же говорил» стоял у Томми уже поперек горла, но в такие времена любой более или менее достоверный источник информации был на вес золота.
Особенно учитывая, что Адам теперь постоянно оказывался занят. Они с Саули съездили на это ежегодное сборище фриков в пустыне, потом их видели на церемонии VH1, воркующих, как парочка голубков, потом Адам участвовал в роли наставника в шоу молодых талантов… Он писал альбом, кормил фанатов обещаниями скорого релиза, по вечерам зависал в клубах… Так какого же хрена Томми было так паршиво от всех этих новостей?
Честно говоря, Томми не мог потом вспомнить, как так получилось, что послужило поводом, но в один «прекрасный» вечер он обнаружил себя пьяным чуть больше, чем вдрызг, с айфоном у уха и твердым намерением высказать сейчас этому… этой гребаной звезде все, что ему давно пора о себе узнать!
- О, господи, детка… Я уже почти перестал ждать…
И все. И из всех заготовленных фраз осталась только одна, которую нельзя говорить «просто друзьям», звоня им посреди ночи.
- Я скучаю по тебе, твою мать. Я так чертовски скучаю по тебе!
На заднем сиденье машины Адама было привычно удобно, хотя они просто сидели в обнимку – как два идиота – чуть ли не целую ночь просто сидели, сжимая друг друга в крепких объятьях, вдыхая запах друг друга и первые пару часов даже не произнеся ни слова, как будто боялись сказать что-то не то.
- Какого ты… так долго…
- Я знаю, малыш… я тоже…
«Супер-романтичное свидание», как его потом обозвала Мия, принявшая на себя утренний удар откровений все еще не протрезвевшего от любви приятеля, закончилось даже более плодотворно, чем Томми ожидал: после десятка клятв никогда больше не пропадать так надолго, Адам пригласил своего нового-старого гитариста поучаствовать в записи одной из песен для альбома. Зная, с какими именитыми музыкантами друг работает над своим детищем, Томми Джо мог вправе засчитать этот царский подарок и за извинение, и за признание, и за начало – настоящее начало – новой эры их отношений. Вот теперь все будет правильно!
Приглашение на день рождения Терренса почему-то сразу вызвало в Томми смутную тревогу и чувство опасности. Вообще, он сам не понимал, из-за чего так не хочет туда идти, ведь, вроде бы, все будет как обычно: ну, подумаешь, гей-клуб – эка невидаль! Адам будет с Саули, что тоже неплохо, во всяком случае, Томми сможет преспокойно напиться, не боясь, что его понесет на подвиги… И тем не менее, гитарист до самого последнего момента пытался отыскать по-настоящему серьезный повод не пойти, даже подарок обреченно покупал в последнюю минуту.
- С днем старения, бро! – Томми довольно осклабился, обнимая именинника.
- Да пошел ты! Сам скоро постареешь на год! Проходи, брат, все наши уже там…
Клуб был не самый пафосный, в каком-то смысле даже уютный, здесь действительно почти все были знакомы Томми, а полуголые бармены и гоу-гоу-танцоры уже давно не смущали «почетного натурала» Рэтлиффа, с тех пор, как он собственно связался с этой ненормальной компанией голливудских фриков. Вечеринка обещала стать очередным ярким воспоминанием и настраивала на совершенно отвязное и расслабленное времяпрепровождение – во всяком случае, здесь, среди этих людей, Томми мог не опасаться за свою задницу и не бояться, что кто-то воспользуется моментом, если гитарист позволит себе выпить лишнего…
- Итак, ты решил напиться? – лучший друг Адама и Терренса, Джонни, фамильярно обнял Томми за шею, прижимаясь всем телом и строя ему глазки.
- Ммм… почему бы и нет? Хочешь составить мне компанию?
- Ах, сладкий мой! Разве я могу устоять, когда ТАКИЕ мужчины делают мне подобные предложения… Нооо… знаешь ли, я поберегу свой мозг для других, более интересных вещей, да. И тебе советую, если, конечно, ты не зассышь присоединиться к нам в наших… ммм… назовем это играми и конкурсами, да!
- Ох, фак, могу себе представить! В этих ваших… «играх и конкурсах» есть хоть что-то приличное?
- Обижаешь, дружочек! Вот прямо сейчас обижаешь всех нас, твоих лучших друзей! Кстати, о лучших друзьях. Адам, например, был с самого начала уверен, что ты не захочешь к нам присоединиться. Нет, он не говорил, конечно, что у тебя кишка тонка, но…
- Что?! Адам так сказал?!
- …но, боюсь, он был прав. Какая жалость. Нам там очень не хватает хотя бы одного настоящего мужчины, да. Но если ты боишься…
В общем, если бы на тот момент Томми чуть меньше выпил, возможно, он бы и не поддался на такой детский развод, но, увы, к тому времени в активе гитариста уже была бутылка пива, бодрящий коктейль и полстакана неразбавленного виски, так что шансов не влипнуть в очередную историю у него практически не оставалось.
- Смотрите, кого я привел!
Плохая идея. Это было очень плохой идеей, Томми почувствовал сей факт своей «невидимой» задницей с той самой минуты, как вошел вместе с Джонни в приватный чиллаут, и обнаружил там весь «цвет» сегодняшней вечеринки. И судя по их лицам и позам, и по этим сдвинутым к одному круглому столику диванам… да, ничего приличного тут явно не ожидалось.
- Томми? Серьезно?
- Ох, малыш, ты меня поражаешь каждый раз! Черт, надо было спорить с тобой, Адам!
- Тооооммиии… Ты уверен? Тут… мы тут собирались…
- ****ь, ну должен же у вас тут быть хоть один нормальный мужик – для баланса! Только в твиттере меня не спалите, не отмажусь потом. И вообще – я собираюсь только наблюдать! Да! Я буду этим… независимым наблюдателем!
Под дружный хохот и многозначительные переглядки присутствующих, Томми усадили куда-то в самую гущу разгоряченных тел, всунув в руку очередной коктейль. И только выдохнув и попытавшись расслабиться, гитарист обнаружил, что сидит как раз напротив Адама – тот был уже навеселе, с блестящими от выпивки губами, в наполовину расстегнутой рубахе, и прожигал его очень говорящим взглядом, не забывая при этом поглаживать по плечу привалившегося к нему Саули. Чтобы вынести это достойно, одного коктейля явно было мало. Благо оказавшийся рядом Сутан не забывал подливать другу горячительного, заодно, на ухо, объясняя смысл очередных идиотских, по мнению Томми, заданий, по сравнению с которыми пресловутая «бутылочка» годилась разве что для воскресных школ.
- О, это оооооочень популярная… ммм… традиция! Смысл в том, что именинник должен выпить бокал мартини, в который перед этим… - Сутан наклонился еще ближе, задевая губами пирсинг в ухе Томми, а взгляд напротив уже не просто раздел несчастного «натурала», но уже, кажется, принялся его медленно есть, словно он был сочным куском бифштекса… И Томми с отчаянием чувствовал, как его начинает затапливать самое настоящее возбуждение.
- Фак! Фффууу, какая гадость! Как хорошо, что мне не надо устраивать такое на свой день рождения!
- Ой, давай не будем сейчас тут строить из себя целок, которые ни разу не пробовали… хаха, покраснел, милый? Адам! Адам, эй, ты поучаствуешь в приготовлении «особого соуса» для нашего именинника, ммм? Мы с Томми жаждем… ауч! Томми, не пихайся! Ну, так что?
Совсем, видимо, поплывший от своих эротических фантазий Ламберт пьяно хихикал и отнекивался, так и не сводя глаз с собственного лид-гитариста, Сутан жарко дышал Томми в шею, крепко обнимая его за талию, некоторые из присутствующих уже начали со смехом расстегивать ширинки… Отсюда хотелось сбежать в туалет и хорошенько подрочить, а потом умыться холодненькой водичкой и свалить домой. Черт бы побрал эти гейские вечеринки!
- Даааа что б вас всех! – Томми вскочил на ноги, неловко оттолкнувшись от плеча Сутана, тут же покачнулся, чуть не рухнув на стол с бокалами, наполненными мартини, с отчаянием вгляделся в округлившиеся от веселого удивления пронзительно-синие глаза напротив и рванул ремень на джинсах.
- Ого-го, Томми! Давай, чувак! Покажи, как это делают настоящие мужики!
Это был самый настоящий ****ец – от начала и до конца. Будь Томми Джо чуть-чуть потрезвее, он бы сгорел со стыда и точно нашел бы повод уйти, наплевав на пьяные обиды именинника. Но, увы, все выпитые коктейли ополчились против гитариста, повернув его мозги в самую неожиданную сторону из возможных. И вот он, с приспущенными джинсами, пытался добиться от своего члена эрекции с помощью не слишком твердой правой руки, под одобрительные возгласы, улюлюканье и горящие взгляды окружающих. Главное, не вспомнить ни минуты из этого сюрреалистичного бреда утром…
- Что-то у тебя средненько получается, дружище! Нужна мотивация! Правда, с женскими прелестями у нас напряженка, разве что Ража что-то нам изобразит?
- Да я бы с радостью, но боюсь, у нашего натурала на мои прелести не встанет… Ну что, кто-то хочет помочь страдальцу?
Томми не чувствовал себя таким лузером, пожалуй, с темных времен школы, о которых до сих пор не желал вспоминать. Он, черт возьми, и сам уже не отказался бы от какой угодно помощи, но не просить же этих идиотов привести ему горячую малышку из соседнего борделя?!
- Аааа… бляяя… ну, вот вам доказательство, что нихера я не… ваш, да. Мне бы сейчас чьи-нибудь изящные пальчики… или пухлые губки…
Оглушенный дружным одобрительным ржачем так называемых друзей, Томми Джо не сразу заметил какое-то активное шевеление в рядах «зрителей» напротив, а когда сзади послышался томно мурлыкающий голос «лучшего друга», дергаться было уже поздно.
- Хм… Не буду утверждать, что мои пальцы так же изящны, как у твоих «цыпочек», детка, но может быть, у нас получится что-нибудь сделать с… этим?..
Пьяный мозг соображал слишком медленно, и сигнал об опасности поступил поздно – уже после того, как к Томми сзади прислонилось большое горячее тело, а на все еще наполовину мягком члене «страдальца» сомкнулись сильные пальцы.
- Твою же мать…
- Ого, Томми, гляди, а дело-то пошло!
- О, фффффак, чуваки, как же это горячо…
Все это Томми слышал уже как сквозь плотную вату – охватившее его от первого же прикосновения желание, душило, туманило мозг, даже взгляд поплыл, и все эти разгоряченные покрасневшие лица слились в одну неясную массу. Адам прижимался сзади так тесно, что его собственный вполне уверенный стояк таранил оголившуюся поясницу гитариста, даже причиняя некий дискомфорт, но восхитительные ощущения спереди перекрывали все остальное. Томми не заметил, как привычно откинул голову на плечо друга, только покрытый испариной подбритый висок оказался внезапно слишком близко, и гитарист увидел, как крупная капля пота скатилась на шею и дальше, за воротник рубашки, и это было самым возбуждающим зрелищем в его жизни…
- О, фак, детка… ну, давай же…
Этот хриплый шепот, и пухлые блестящие губы – так близко! – и совершенно безумный взгляд, без тени веселья, всего этого было слишком много для Томми Джо. Почувствовав, как оргазм поднимается от поясницы по позвоночнику, грозя сломать его к чертовой матери, разорвать как тряпичную куклу, Томми с отчаянным стоном вытянул шею и впился в губы Адама жестким требовательным поцелуем, на который получил не менее жаркий ответ.
Кажется, у них все получилось, как надо. Кажется, кто-то все же успел отойти от шока и подставить этот чертов бокал, и Терренс принял его трясущимися руками, и все еще не спуская глаз с упоенно целующейся парочки, не морщась, выпил свой «особый коктейль» под нестройные аплодисменты остальных. Когда Томми оторвался от сладких губ и рискнул открыть глаза, первое, что он увидел, это нечитаемый взгляд Саули, сидящего напротив с приоткрытым ртом и оттопыренной ширинкой.
Дальнейшее память Томми милосердно скрыла. Проснувшись около полудня, почему-то дома у Ражи, гитарист еще где-то с час пытался примириться с выжженными на подкорке мозга постыдными воспоминаниями, от которых до сих пор словно по щелчку вставало в трусах, а потом опасливо залез в твиттер, и…
- Вот же ****ь…
- Дааа, милый, согласен с тобой. Вряд ли ты помнишь, но я пытался убедить вас с Адамом не делать этого, мы с тобой даже чуть не подрались за твой айфон, но… Ты оказался сильнее. Кстати, Ламберт спит в соседней комнате. Он ЭТОГО еще не видел. Хочешь ему показать, или мне это сделать?
Соблазн был несоизмеримо больше здравого смысла. Томми даже морально настроился лицезреть спящую сладкую парочку, но Саули там не оказалось, а вот Адам, скукожившийся на краю дивана в одних трусах, будил слишком много эмоций и желаний. Непозволительно много.
Будить «спящего ангела» казалось преступлением, но было необходимо – судя по нездоровому оживлению в твиттере, об их ночных подвигах уже знала добрая половина фанатов, а значит, удалять пьяные откровения было поздновато.
- Ну… и что будем делать?
Попытка поговорить с поклонниками по-людски завершилась провалом: даже дипломатических способностей Адама не хватило, чтобы обуздать шипперскую фантазию, а когда пошли обвинения в измене со стороны фанатов Саули, Томми просто отбросил от себя айфон, как дохлую крысу, больше всего на свете желая проснуться в позавчера и никуда, ****ь, не пойти.
- Томми, послушай… Ну, что ты в самом деле? Как будто в первый раз… Знаешь ведь – они пошумят и успокоятся, все забудется, ну?..
Очень трудно объяснить близкому человеку, что внутри все просто выжигает чувством вины – и это не из-за фанатов, и даже не из-за его хорошего отношения к Саули, а из-за собственного идиотизма. Он снова проиграл сам себе, он снова выставил себя слабовольным придурком, теперь еще и доказав это всем своим приятелям. Он хреновый друг…
- Я хреновый друг… Прости?
- Ох, Томми… Ты… самый лучший… и друг в том числе.
Как ни странно, устроенный в том гей-клубе беспредел подействовал на обоих влюбленных безумцев гораздо лучше, чем все предыдущие попытки что-то сделать с их ненормальными отношениями. Томми искренне считал, что вот теперь, наконец-то, хочешь, не хочешь, им придется общаться только как друзьям и коллегам, Адам уверенно постановил сам для себя, что нужно просто лучше скрываться, и, что удивительно, обе эти позиции как-то мирно сосуществовали друг с другом целый остаток осени. Вообще, со стороны, их внезапно примерное поведение и игра в «почти-братьев», даже афиширование отношений с бой-герл-френдами, выглядели просто смешно и жалко. О чем Томми сообщил едва ли не каждый из их с Адамом окружения.
- Ну, чуваааак… Ну, довели бы уж тогда до конца, ёптыть. Прикинь, какой это был бы охренительный камин-аут! Круче, чем у Рики Мартина!
- ****ь, парни, ну вы-то хоть меня не доставайте. Никто не собирается… не собирался… ни о каком камин-ауте речи не шло, черт! Сяду на минералку, фак…
- Минералка - это хорошо, угу… Черт, Ти-Бон, ну какого хера ты не взял нас тогда с собой?! Когда вот еще такое увидим…
После таких разговоров Томми чуть ли не бил себя по рукам, чтобы сгоряча не сделать Лиз предложение. Но какое бы отчаяние гитарист не испытывал, он понимал, что вот этим уж точно подпишется под всеми красочными фантазиями фанатов, поразительно близкими к правде – черт бы побрал этот «урбан дикшионари». Оставалось признаваться в братской любви к Адаму и Саули, при каждом удобном случае позировать в обнимку с финном на камеру и позволять Лиз намекать в твиттере на их совместное времяпрепровождение. И стараться меньше об этом думать – как советовал Адам. Вот, кстати, кто оправился от потрясения до обидного быстро. Он устраивал твиттер-пати, на всех углах рекламировал своего бой-френда, не забывал упомянуть, что они с Томми только друзья и исправно звонил-писал-напрашивался на встречу, как будто ничего не произошло.
Встречаться им действительно приходилось, хотя бы потому, что Томми все-таки продолжал подыскивать музыкантов для нового бэнда, и Адаму было необходимо присутствовать на прослушиваниях. Как правило, такие встречи заканчивались где-то в маленьких кафе, или просто бесцельными прогулками на машине Ламберта по ЛА и окрестностям: разговорами, обменом новостей и сплетен про общих знакомых, просто уютным молчанием, иногда поцелуями… «Шаг вперед – два назад», а то и добрых пять шагов на прежние позиции – это точно было про них. Теперь они снова просто целовались, запрещая себе даже слишком явно возбуждаться и распускать руки, просто скучали, просто переписывались посредством смс и личных сообщений в твиттере. И с каждой такой невинной дружеской встречей Томми все больше понимал две вещи: во-первых, каким огромным терпением и упорством обладал Адам, искренне ждущий очередного срыва, приступа собственнической ревности или отчаяния – чего угодно, что снова бросит Томми в его объятья. А во-вторых… что ждать им обоим, вероятно, не придется долго…
А пока нужно было вести себя паиньками, как бы это, временами, не было противно. Томми даже собственный день рождения на этот раз справил тихо и скромно – в кругу семьи. Правда, от мамы его забрал Адам, вручив вполне дружеский подарок и заставив распить с ним бутылочку вина где-то на холмах, но зато на следующий день именинник честно принимал поздравления от «своей девушки», стараясь не сравнивать и выглядеть искренне счастливым. Вообще, Томми Джо не считал, что он обманывает Лиз. Он, в конце концов, не клялся ей в любви до гроба – и вообще ни в какой любви, ничего не обещал, не заводил разговоров об их будущем. Он даже с родственниками и друзьями Лиз принципиально не знакомился, хоть и понимал, что это выглядит, скорее всего, неуважением.
- Плевать. Хватает того, что мои мать и сестра поздравляют ее с католическими праздниками – это уже беспрецедентный случай!
Кстати, тот самый «вопрос веры», который, по мнению больше половины общих знакомых, должен был неизбежно свести их отношения к постоянным конфликтам и закончиться ненавистью, на самом деле, вообще не стоял. И это тоже было несомненным плюсом Лиз. Они просто как-то еще в самом начале прояснили свои позиции и позволяли себе подстебывать друг друга на предмет католицизма-атеизма, не переходя те самые рамки, за которыми шутку можно было уже признать оскорблением. Меньше всего Томми интересовала и напрягала религиозная принадлежность Лиз.
- Ну, а что тогда? Если она такая идеальная, почему ты не идешь дальше? Она у тебя даже официальной подружкой не считается – я бы уже давно оскорбилась и сбежала! – Мия, которая только вчера поссорилась со своим парнем в Техасе, была слегка раздражительной и явно не собиралась принимать сторону Томми. – Чего тебе не хватает?!
Как это объяснить? Как объяснить, что ровная спокойная уверенность в собственной нужности, которую Томми Джо испытывал рядом с Лиз, и в подметки не годится тому оглушающему счастью, которое накрывает музыканта, стоит только увидеть подъезжающий к подъезду «Мустанг»? Какие слова найти, чтобы описать то, совершенно космическое, состояние, когда ты ловишь на себе его взгляд, и можешь, не оборачиваясь, «увидеть», как он чуть наклоняет голову влево, улыбается украдкой одним уголком губ, как теплеют его глаза? Да и надо ли объяснять?
И все же, ему было проще. От него не ждали постоянных публичных признаний, совместных фото и прочего. В этом смысле, Адаму снова досталась вся самая тяжелая работа, и можно было только поражаться, как виртуозно он с ней справляется… и не только с ней.
«Я люблю тебя! Счастливой годовщины!» - милый твитт Адама на своеобразный юбилей их с Саули отношений заставил растаять всю твиттер-ленту, даже несмотря на то, что Адам в этот день выступал в Белфасте с легендарными Queen, а Саули смотрел его дома по телевизору, как все остальные простые смертные. Зато через пять минут после окончания шоу айфон зазвонил именно у Томми, а не у скучающего в одиночестве бой-френда.
- Ты смотрел?!
- Ну, естественно! Ты отлично справился! Честно! Это было просто… ОХРЕНЕННО!
- Эээй, ты предвзят… но мне приятно!
- Ну, если бы ты облажался, я бы так и сказал, поверь! Кстати… с праздничком!
- Ммм? С ка… А! Хм… Спасибо. Иногда надо делать что-то романтичное, знаешь ли… особенно, в общей ленте.
- Вот расчетливый засранец! Надеюсь, ты еще как-то его поздравил… поздравишь… а то мне прямо жалко парня…
- Ну, я послал ему ужасно романтичных сладостей. Эй, ты теперь будешь на его стороне? Кстати, подхватишь меня завтра в аэропорту?..
Да, Томми многому следовало учиться у своего лучшего друга. Пока что его попытки изображать счастливого остепенившегося парня, обремененного обязательными почти официальными отношениями, через раз терпели неудачу.
Решившись на беспрецедентный с его стороны поступок – почти подвиг: пригласив Лиз провести с ним неделю на мексиканском побережье, Томми почувствовал острое отвращение к своей затее буквально сразу, как только получил согласие. Панические мысли от «Что мы будем там делать ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ ВДВОЕМ?!» до «Как я скажу об этом Адаму?» терзали незадачливого начинающего романтика до самого дня отъезда, и если бы предприимчивые друзья не устроили гитаристу активные «проводы» с достаточным количеством пива, Томми запросто мог бы передумать в последний момент. С Адамом, кстати, он поступил абсолютно трусливо, послав ему смс из аэропорта, и был очень удивлен, получив в ответ, вместо ожидаемой истерики:
«Повеселись там хорошенько, Китти! Буду скучать!»
Мексика убивала непроходящим чувством дежавю. И пусть они были не в Кабо, а в Пуэрто Вальярто - местечке поскромнее – все там напоминало о «том самом» отдыхе каждую чертову секунду. Все не так и все так же – этот воздух, запахи, солнце. Особая атмосфера курорта, расслабленные лица вокруг, неспешные латиноамериканские ритмы вперемешку с американским блюзом, шелест волн, полосатые матрасы на деревянных шезлонгах… Невозможно не вспоминать, это на уровне рефлексов: тело ожидает осторожных дразнящих прикосновений, губы горят от призрачных поцелуев, ласкающие взгляды кажутся реальнее жаркого мексиканского солнца. И кажется, что вот сейчас горячие руки обнимут его со спины, и с коротких черных прядок будут падать на его плечи прохладные капли…
- Сделать тебе массаж, милый?
- Нет… пойду поплаваю…
Томми честно старался – ради Лиз, которая не была виновата в его придури, ради себя самого, чтобы не сойти с ума и не начать кидаться на людей, ради воспоминаний о «той» Мексике, которые не хотелось перечеркивать всей этой… тоской. Но получалось из рук вон плохо, и до самой настоящей ссоры и малоприятных обвинений их с Лиз удерживало уже только упрямство, и нужно было спасать хотя бы последние два дня, любым, даже самым дурацким способом.
- Если хочешь, мы можем сегодня провести день в зоопарке.
От того, с каким энтузиазмом Лиз восприняла эту идиотскую идею, Томми стало стыдно. Но зоопарк, в самом деле, развеял их, и стал чуть ли не самым ярким впечатлением за весь отпуск. И почему-то именно в этом месте вдруг задышалось легче, и близость возвращения подарила щекотное ощущение предвкушения, Томми даже нащелкал на телефон разных зверюшек, отправив фотографии большинству своих друзей.
«Ого! Спасибо за фото льва, я приму это как намек на свой счет! Я в Нью-Йорке, но вылечу первым же рейсом, чтобы встретить тебя – напиши, когда ты возвращаешься!»
После этого смс Мексика показалась раем, и Томми до самого конца отпуска был настолько тошнотворно милым и романтичным, что даже Лиз стала посматривать на него косо. Но все это было неважно, если до «одной особенной» встречи оставалось всего несколько часов.
Было странно и волнующе – чувствовать, как в нем вызревает решение, само, без какого-либо давления обстоятельств, окружающих, даже без извечных интриг Адама. Если конечно это примерное поведение и минимальное присутствие Ламберта в его жизни не было очередным «хитроумным планом» по приручению строптивого гитариста. Но даже если и было – сейчас Томми отчетливо видел, чувствовал, что если он решит что-то изменить в нынешней ситуации, это будет на сто процентов его собственным планом. И, пожалуй, впервые извечные сомнения, терзающие гитариста всегда, когда ему приходилось делать какой-то выбор, касающийся их с Адамом отношений, сменились спокойной уверенностью: теперь они справятся.
«Знаешь… я соскучился».
«Оу, Котенок! Приятно читать это, даже если мы расстались полчаса назад! Мне вернуться и подхватить тебя?»
«Нет, мне кажется, я соскучился немного в другом смысле… Может быть, мы сможем обсудить это завтра?»
Томми не мог не улыбаться, представляя реакцию Адама, который, наверняка догадался, к чему клонит его суперизменчивый лучший друг. Оставалось надеяться, что он не врезался от возбуждения в ближайший столб.
Но завтра Томми слег с жестоким гриппом, проклиная акклиматизацию и все на свете, и торжественную «сдачу позиций» пришлось отложить. А после того, как первая волна разочарования и нетерпения слегка притупилась, гитарист даже решил, что оно к лучшему – чем больше ждешь, тем приятнее получить свой приз.
Декабрь неожиданно оказался очень насыщенным. Адам окончательно пропал в студии – готовил к релизу первый сингл и сводил с ума всех, до кого мог дозвониться, заражая муками выбора песен для альбома. Томми продолжал репетировать с Рави и Айзеком, иногда засиживался до утра с Майклом, все еще пытающимся закончить их первый альбом, и временами был бы даже рад побездельничать с сериалами и пивом, но с каждым новым днем дела и заботы только прибавлялись, и, черт возьми, он был этому безумно рад.
«17 декабря выступаем в Шанхае! Нам нужен басист к концу этой недели!»
Кажется, Томми пора было заводить отдельную папку для таких вот «золотых» смс от Адама, чтобы перечитывать их в часы тоски и бездействия. Нет ничего лучше, чем ожидание грядущих бессонных ночей, многочасовых репетиций, мозолей на пальцах и ноющей поясницы – и чувства глубокого удовлетворения собственной жизнью.
Басиста нашли на удивление быстро – видимо, поджимающие сроки сделали свое дело. Томми был по-детски счастлив, что Адам прислушался к его рекомендациям и решил дать шанс миниатюрной и хрупкой на вид девушке – Эшли, которая уже довольно давно играла в банде знакомых ребят гитариста. Теперь к их общим репетициям прибавились еще ежедневные встречи Томми с новой басисткой – кроме нот нужно было передать Эш частичку их «химии», подготовить ее к манере Адама импровизировать, к его общению со своими музыкантами.
- Это круто, Ти-Бон, но… я надеюсь… Адам не со всеми басистами целуется на шоу? У меня муж ревнивый…
- Ээээ… Не волнуйся, я возьму это на себя.
Это странно, но Томми поначалу совсем не задумывался о том, как изменятся их с Адамом сценические отношения в новой эре. О, нет, он не был наивным и не ждал больше никаких домогательств к своей персоне: во-первых, это не укладывалось бы в концепцию «у Адама Ламберта есть официальный бой-френд», во-вторых, весьма проблематично целоваться, одновременно отыгрывая лидирующую гитарную партию, тут уж, хочешь, не хочешь, надо выбирать что-то одно. Но чем ближе становилось их первое выступление в новом составе, тем чаще Томми пытался представить – как ТЕПЕРЬ будут проходить их выступления? Будет ли Адам вообще обращать на него внимание или, согласно нынешней конспирации, не удостоит даже взглядом без особой надобности? Будет ли ему самому так важно это внимание на сцене, ведь новая долгожданная роль в бэнде требует в разы больше концентрации? Пока что на репетициях Адам частенько подходил к нему и пел как будто только ему одному, но это были всего лишь рабочие моменты, наверняка...
Поездка в Шанхай с самого начала воспринималась всем бэндом, как настоящее приключение! Репетиция накануне затянулась допоздна: вполне понятная нервозность Эшли заразила всех, и Адам гонял музыкантов до седьмого пота, пока даже техники не взмолились о паре часов отдыха перед погрузкой оборудования в самолет. О сне никто не помышлял, и чтобы хоть как-то привести себя в норму, музыканты отправились в ближайший круглосуточный бар, пропустить по бутылочке пивка. Адам с сожалением оставил их уже через час, наказав Томми исполнять обязанности главного, и уехал собираться и отсыпаться, а остальные травили байки про предыдущий тур и мечтали о будущих концертах, пока не приехала грозная Софи и не развезла всех по домам – паковать чемоданы.
Сюрпризы сыпались, как на заказ. Сначала выяснилось, что из-за какой-то накладки Адаму придется лететь другим рейсом, на полчаса раньше остального бэнда. В общем-то, ничего страшного и особенного в этом не было, разве что Томми Джо пришлось затолкать поглубже мечты о многочасовом перелете в соседних креслах, уж больно давно этого не было… Зато Адам принял на себя первый «удар» фанатской вакханалии в аэропорту Шанхая, и было очень весело читать его истерично-эйфоричные смс и пожелания остаться в живых, когда уже и их самолет приземлился на гостеприимной китайской земле.
Фанатов в аэропорту было МНОГО! Черт возьми, Томми так отвык от этой стороны своей профессии, что в первые минуты просто оглох, охренел и чуть не бросился наутек, но после первых же умоляющих и обожающих улыбок милых девушек оттаял, начал улыбаться в ответ, немножко рисоваться на камеру, по возможности раздавать автографы. Паспортный контроль и получение багажа в этой атмосфере фанатской истерии превратились в балаган и непростой квест, и когда музыканты, наконец, оказались в микроавтобусе, присланном за ними организаторами, у всех одновременно случился приступ дикого хохота – от стресса, вероятно.
- Фак! Фак же! Да, черт, я отвык… Айзек, мы точно ВСЕ вещи успели получить?
- Хрен его знает! Но еще пять минут, и мы бы не только вещи, но и ноги с трудом унесли оттуда!
- О, парни! Я только сейчас начинаю понимать, что попала в БОЛЬШОЙ шоу-бизнес! У вас всегда так весело?! Кстати, Ти-Бон, теперь я вижу, кто в группе настоящий босс и любимчик, о да!
- Да ладно, это ты просто не видела, как встречают Адама!
Отель, в который их привезли, на пару минут лишил всех дара речи. Да, в частных корпоративах определенно есть своя прелесть. Их разместили в одноместных номерах, вид из окон заслуживал целой профессиональной фотосессии, сервис поражал своим высоким качеством без тени навязывания, и все же… кое-чего не хватало. Или кое-кого?
Они решили поужинать все вместе, заказав еду из ресторана к кому-нибудь в номер, и вполне уютно провели время, несмотря на отсутствие Адама, которого сразу взяли в оборот организаторы. Зато эта вынужденная разлука длиной в целый день помогла кое-какому решению Томми окрепнуть окончательно. Давно формировавшееся, ждущее своего часа или удобного случая – сейчас оно показалось самым уместным и правильным на свете, и если для этого нужно было улететь в Шанхай, ну что ж, вот, они здесь.
- Ты уже ложишься, Ти-Бон? Так рано?
- Нет, хочу найти Адама и заставить его поужинать и лечь спать. Не скучайте без меня, детки!
- Хорошо, папочка!
- Хорошенько охраняй сон нашего босса, чувак, он нам нужен завтра свежим, а не…
- Ладно-ладно, завидуй молча. Увидимся утром!
Томми прислушивался к своим ощущением и поражался произошедшим с ним за эту осень переменам. Почему-то стало так просто: спуститься на рецепцию, узнать, в каком номере остановился «знаменитый американский гость», заказать туда еще один ужин, отправить смс о том, чтобы кое-кто ждал гостей.
- О, Томми, привет… Я только что вошел, черт, они меня слегка затрахали… Проходи, не стой в дверях!
- Вижу уж… Давай-ка, вали в душ, скоро принесут ужин. Буду тебя кормить и укладывать спать.
На протяжении всего этого совместного вечера Адам смотрел на Томми неверящим взглядом – радостно, чуть удивленно, немного восторженно – как ребенок на Рождественское Дерево, но не задавал никаких вопросов, словно боялся спугнуть что-то… что должно было произойти или уже происходило с ними обоими.
- Ну вот, а теперь давай, ложись спать. Завтра посмотришь почту, твиттер – или что ты там еще собрался делать перед сном? Тебе надо выспаться, окей?
- Я… Хорошо, мамочка! Но… Томми? Тебе обязательно… уходить к себе?
Так странно видеть, как волнуется он – а не ты, как его раздирают сомнения и страхи, и он боится поверить, ошибиться, боится снова сделать что-то не так.
- Я останусь. Надо же кому-то за тобой присмотреть! Но только не распускай руки… сегодня… договорились?
О
т этого «почти обещания» Адам онемел и беспрекословно улегся в постель, предварительно умывшись, позвонив маме и отправив Саули смс о том, что у них тут все хорошо. И только осторожно выдохнув в шею Томми, прижавшись к нему со спины в полной темноте, Адам все-таки не выдержал и еле слышно уточнил:
- А завтра? Завтра можно будет..?
- Будет завтра, будет видно. Спи.
Нет, Томми не упивался никаким «чувством власти» - он вообще не заморачивался подобной ерундой. Увивающийся вокруг него Адам – на радость остальным участником бэнда и парочке местных сталкеров – вызывал теплую улыбку и заставлял сердце заходиться от нежности, а еще все больше убеждал в правильности принятого решения. И возможно, Томми действительно требовалось все это время, все эти разлуки и произошедшие с ними ситуации, чтобы сейчас почти гордиться тем, что должно произойти?
С утра их повозили по городу, сводили, по просьбе Адама, по местным бутикам, угостили обедом в очень неплохом ресторане. Несмотря на не самую лучшую погоду, Шанхай вызывал приятное чувство, тут было странно и непривычно, но довольно уютно. А доброжелательность местного населения прибавляла уверенности в своих силах и в том, что концерт пройдет на ура.
- Черт, я так волнуюсь! Фак! Я никогда ТАК не волновалась!
- Эй, Эш, расслабься и просто оторвись! Это обычное шоу – ты же не первый раз выходишь на сцену!
Томми ободряюще улыбался своей протеже, но у самого внутри все дрожало, как натянутая струна – черт возьми, это был его дебют, самый настоящий, пусть и не для широкой аудитории гламбертов, но все же! Дебют в новой роли, самой желанной во всей его карьере музыканта!
- Волнуешься?
- Нет… да. Немного.
- Эй, ты справишься! В тебе я уверен больше, чем в себе самом – всегда помни это!
Глубокий вдох, взгляд в блестящие от предвкушения серо-голубые глаза – и от волнения почти не осталось и следа. И притянуть своего босса за шею для крепкого благодарного поцелуя на глазах у всего бэнда показалось очень правильным и естественным.
- Спасибо, Бэбибой!
- Господа артисты – прошу на сцену!
Шоу прошло как по маслу. Приглашенная публика - успешные бизнесмены и бизнес-леди - встречали их на удивление хорошо и эмоционально, а мысли о стоящих на улице гламбертах, ждущих своих кумиров и старающихся поймать хотя бы отзвуки концерта, грели душу и помогали работать по максимуму. Эшли справилась на отлично, а Томми так волновался за нее вначале и гордился в конце, что совсем позабыл о собственных страхах и отыграл концерт абсолютно уверенно, заслужив не один и не два одобрительных взгляда от Адама. Там, на сцене, все прежние вопросы об их отношениях перестали иметь всякий смысл с первым же аккордом. Они по-прежнему были одним живым организмом, понимали друг друга с полумысли, работали не по нотам, а благодаря той самой «химии», воспетой фанатами еще в первом туре. И остальное было просто слишком неважно.
- Спасибо всем! Вы ВСЕ – молодцы! Черт, у меня самый потрясающий бэнд! Эшли!.. Добро пожаловать в семью, детка!
Это было маленькое сумасшествие – там, за сценой, они обнимались и поздравляли друг друга, и чувствовали себя так, словно только что получили «Грэмми», а не отыграли закрытый коммерческий концерт по укороченной программе. Каждый чувствовал, что здесь, в Шанхае, для них началась новая эра – для них всех, вместе!
- Нам нужна вечеринка!
На этот раз собрались в номере у Адама, с выпивкой, закусками и музыкой. Томми расслабленно полулежал в огромном кресле, потягивая вино и наблюдая за остальными, ловил на себе нетерпеливые взгляды босса, улыбался своим мыслям. Чутье его не обмануло: уже в полночь Адам начал искусно изображать, как он устал и хочет спать, и Айзек увел пьяную от эйфории Эшли к себе, поклявшись всем в своих исключительно братских намерениях.
- Томми, ты идешь?
- Я еще задержусь. Не развалите там номер, герои!
Как и следовало ожидать, стоило им остаться наедине, с Адама слетела всякая сонливость, вот только, в отличие от прежних времен, он не спешил впечатывать своего гитариста в диван, лишая воли и разума своим напором.
- Томми?
Адам волновался, как подросток на первом свидании, и у Томми от нежности и любви болело сердце. Слов не было, да и какие еще нужны слова, когда в глазах у обоих написано даже больше, чем им хотелось бы сказать друг другу? Он просто подошел к Адаму, одобряюще улыбнулся, взял его за руку и повел в спальню – не зажигая свет, не тратя время на то, чтобы расстелить постель. Все, что им было нужно, это осторожно опуститься на скользкое покрывало, прижаться друг к другу и найти губами губы… все остальное произойдет само, и произойдет именно так, как им необходимо в данный момент.
Когда получаешь что-то, что хочешь очень давно, оно кажется еще слаще, еще желаннее, еще прекраснее, чем ты ожидал. Когда получаешь то, что – теперь ты уверен – принадлежит тебе по праву, чувство законного обладания вряд ли сравнится с чем-то еще по своей силе и полученному наслаждению. Томми даже самому себе не хотел признаваться до последнего момента, что помимо всего прочего, эта их долгожданная близость была еще и проверкой. Если бы от нее осталось «послевкусие» кражи, присвоения чужого счастья, «запретного плода», и тому подобного – это, скорее всего, было бы их последним сексом, во всяком случае, пока Адам был бы с кем-то в отношениях. Но, хорошо это или плохо с точки зрения морали, Томми чувствовал себя настолько счастливым, настолько «дома» в объятьях Адама, принимая его ласки и признания, что вместе с оргазмом он испытал громадное облегчение. Он все сделал правильно на этот раз.
- Почему? Почему ты решил? Почему именно сейчас?
- Соскучился? Ну, ладно, кое-что понял… Что ты так смотришь? Понял, что мы… слишком увязли друг в друге. Все или ничего, помнишь? «Ничего» не получается, пока ты не выгнал меня из группы…
- И не выгоню, не надейся…
- …а «все», вроде как, оказалось не таким страшным, как мне виделось поначалу. Простишь, что я тормозил так долго?
Извинения затянулись еще на полночи, а после очередного выматывающего оргазма Адам удобно уложил Томми себе под бок, убрал с его лба мокрую высветленную прядь и задумчиво проговорил:
- Я, кажется, тоже кое-что понял… Я не буду тянуть тебя в свою публичную жизнь, Глиттербэйби. Все эти шоу, красные дорожки и совместные фото для журналов – это не так уж и страшно, но… я не вправе навязывать тебе это. Но в остальном, ты УЖЕ в моей жизни, Томми… И я больше не позволю тебе даже попытаться уйти из нее.
Из Шанхая Адам улетел в Финляндию – родители Саули пригласили его встречать с ними Рождество, и отказаться от этого приглашения со слишком явным смыслом не было никакой возможности. После всех ночных разговоров и постельных подвигов, Томми не испытывал ни грамма сожаления, провожая Адама «к жениху», разве что самого певца было жалко – по его виду можно было подумать, что он собирается на заклание, а не на знакомство с родителями своего бой-френда.
- Может, мне сказать, что я заболел? Пока Саули вернется в ЛА, я успею симулировать грипп и стадию выздоровления…
- Слушай, не дури! Не съедят тебя там, ну? Главное, возвращайся поскорее, хорошо?
Томми не поддался на мольбы и не поехал провожать Адама в аэропорт, и правильно сделал, судя по мгновенно появившимся фотографиям от вездесущих гламбертов. Оставшихся музыкантов тоже поджидали у отеля и в аэропорту фанаты, так что лучше было не давать повода для сплетен. От этой короткой поездки у всех остались только самые положительные впечатления, было бы глупостью портить их очередными шипперскими фантазиями в твиттере. Долгая дорога домой оказалась как никогда кстати, чтобы перебрать в памяти самые драгоценные моменты этих трех дней, пряча улыбку в ворот худи и незаметно трогая пальцами золотую подвеску с его знаком зодиака – подарок Адама на начало новой ступени в карьере Томми.
После напряженных первых недель декабря последовавшее за этим затишье казалось странным и неестественным. Томми отоспался, повидал маму, попытался заразить хоть кого-нибудь жаждой творчества, но в ответ неизменно получал: «Рождество же! Расслабься, чувак!»
- Ненавижу Рождество, - бурчал гитарист, мрачно закачивая на ноутбук какие-то недавно вышедшие ужастики и настраиваясь провести эти дни в максимальном покое и одиночестве.
«Адам Ламберт подрался с собственным бой-френдом! Оба находятся в местном отделении полиции!» Новость сначала вызвала недоверчивое хмыканье, потом шок, потом нервный смех и тщательно отгоняемое отчаяние.
- Ты читал?! Во, дает! Крутой чувак, даром, что гей! Вот прямо вырос он в моих глазах! – Огромный Дэйв, заглянувший на утренний кофе, эмоционально размахивал руками и нарезал круги по кухне, от чего, казалось, занимал еще больше места.
- Ты чему радуешься-то? Тому, что он в чужой стране в полиции оказался?! Бляяя… Интересно, а можно внести залог через океан?
- Томми, не сходи с ума. Без тебя там разберутся. Есть же там знакомые у него? Родственники этого его… как его там…
- Ага, которому он морду набил! Ахаха! Я б посмотрел на это шоу!
- Дэйв, ****ь! Вот вообще ничего смешного не вижу!
- Но почему?!
- Действительно, Ти-Бон, что за драмы? Два мужика сцепились по пьяни – с кем не бывает? Напомнить, как вас с Крисом растаскивали лет пять назад?
Нет, совершенно невозможно объяснить друзьям, что Адам никогда не тронет пальцем «своего» человека, никого, кого он считает своим, близким, своей семьей, в каком бы он не был невменяемом состоянии. Томми ломал больную от недосыпа голову и не мог представить даже приблизительно – ЧТО должен был сделать Саули, чтобы спровоцировать Адама на такое?!
День прошел в бесцельном обновлении всех подряд желтых сайтов в надежде на новости. Томми даже пробовал пробраться на финские ресурсы, но, не зная язык, все равно не мог понять нюансы ситуации. «Был пьян», «Ударил Саули по лицу», «Пьяная драка», «Избил подругу Саули». Бред, бред и еще раз бред! Или это написано не про того человека, которого он, Томми, знает чуть ли не лучше себя самого.
Словно почувствовав, что он задыхается от недостатка информации, после обеда ему позвонил Нил.
- Эй, бро, пока ты там себя не накрутил, сообщаю – наш дебошир в порядке, сейчас показания дает. Думаю, часа через два их выпустят – мать Саули внесла залог. Сразу позвонит тебе, уверен. Хочешь, приезжай к нам, у нас весело – мама рвет и мечет, папа даже приехал ради такого шоу!
Соваться к Ламбертам Томми не рискнул, а вот полтора часа, проведенные перед молчащим айфоном, показались самыми долгими и жуткими в его жизни.
- Томми? Привет… ты уже в курсе? Слушай… мы вернемся сразу после Рождества. Я напишу, когда точно. Ты… пожалуйста, встреть меня, хорошо?
Этот «никакой» разговор ничего не прояснил и только еще больше запутал Томми Джо. В ожидании возвращения Адама домой гитарист приготовился сойти с ума в это чертово Рождество, читая издевательские предположения всех и вся о причине и последствиях драки и пытаясь понять по голосу друга – действительно ли у него там все так хорошо, как он теперь пытается показать в твиттере и горячих интервью?
Адам с Саули прилетели уже через день после «праздничного ужина в кругу Коскиненов» - честно говоря, Томми ждал их еще раньше, буквально нутром чувствуя, как другу хреново там, и как он рвется домой. Встречу в аэропорту было решено отменить - чутье на папарацци теперь подводило их редко, но уже через несколько часов после возвращения на родину Адам стоял на пороге квартиры Томми с потерянным взглядом и бутылкой виски.
- С Рождеством?
Больше всего на свете Томми хотел сделать так, чтобы друг действительно расслабился, забыл о досадном происшествии, посмеялся над ним и отпустил, чтобы у него снова начали сиять глаза, а губы тянулись за поцелуями. Он заранее был готов потакать в этот вечер всем капризам Ламберта и пока неплохо справлялся. Они зачем-то поехали в мотель, хотя Майк был готов уйти ночевать к подружке, они так и не открыли виски, прихватив по дороге красного вина и суши, Томми почти решил вообще не спрашивать об этом нелепом происшествии в Хельсинки, но Адам заговорил о нем сам.
- На самом деле, я почти уверен, что ты снова пошлешь меня и предложишь играть в друзей, если я тебе расскажу…
- Так не рассказывай…
- … но, ****ь, мне надо рассказать, чтобы… не знаю, чтобы перестать чувствовать себя идиотом?
- Ну… тогда расскажи…
- Ох, Томми… ну почему все так сложно?!
Страхи Адама относительно реакции Томми Джо на истинную причину драки, и правда, имели под собой основания.
- …Мы были пьяны вдрызг. Я с трудом на ногах стоял, он тоже… Но когда он сказал, что ты…
Да, черт возьми, еще полгода назад, услышав то, что ему действительно лучше было бы не знать, Томми бы просто, молча, вышел из этого недорогого номера в случайном мотеле и, пожалуй, принялся бы искать другую работу…
- Я приревновал его к этому Нико… а он… в общем-то, я могу его понять…
И Томми очень хорошо мог понять Саули, который вовсе не был слепым. И брошенная в пьяном угаре фраза была не случайностью, а давно и тщательно заталкиваемой внутрь сердца ревностью. «Он сказал, что ты крутишь мне яйца, что я слепой идиот, если предпочитаю надежным открытым отношениям твои ****ские игры. Что тебе просто нравится водить меня на поводке…»
Томми отлично понимал Саули, еще неизвестно, что бы он наговорил в дыму ревности, если бы они, не дай бог, поменялись местами, но… Сейчас все они – все трое – уже были повязаны слишком крепко. И Томми с удивлением понимал, что не испытывает обиды на финна. Как, впрочем, и чувства вины.
- Он так плакал утром… Он был уверен, что потерял меня, что все разрушил… А я… Я не знаю, что я чувствую, черт. Я люблю тебя. Ты нужен мне, как… Но, черт возьми, я не готов отпустить его… Это как… я как будто…
Этот вечер закончился теплыми объятьями под какой-то сериал, из которого они не запомнили ни одной сцены. Вино притупило все сожаления, пережитые волнения и эмоциональный всплеск вымотали почище полуторачасового шоу, и Адам просто дремал, привалившись к Томми спиной, периодически вздрагивая, просыпаясь и протягивая губы для короткого поцелуя. А сам гитарист почти не сомкнул глаз, наслаждаясь тяжестью горячего любимого тела, позволяя мыслям лениво перетекать из одной в другую, пытаясь найти в них ответ на не дающий покоя вопрос: стоит ли ему поговорить с Саули обо всем этом или нет?
Последние дни декабря закрутили приготовлениями к празднествам, все вокруг в веселой суете пытались решить, с кем, где и в чем встречать новый год, покупали недостающие подарки, готовили блюда, украшали квартиры. Томми неожиданно оказался нарасхват, в основном, в качестве «грубой мужской силы», а утаскавшись с пакетами, напрыгавшись с молотком и еле выползая по вечерам из-за руля своей старенькой «Бетси», почти замертво падал в постель. У него не стоял вопрос, с кем встречать этот условный, в общем-то, праздник: с утра у мамы, вечером с Лиз, а под утро первого дня нового года его будет ждать в заранее забронированном номере на двоих самый прекрасный подарок, какой он только мог желать. И в этот раз Томми Джо был уверен, что все будет именно так, и не иначе.
Кстати, почти перед самым праздником неожиданно разрешилась царапающая гитариста время от времени дилемма их отношений с Саули. Проще всего было бы делать вид, что они вообще не существуют друг для друга, но, зная Адама, Томми понимал, что им придется пересекаться, и на публике в том числе, да и просто… что хорошего в том, что кто-то точит на тебя зуб, кстати, почти заслуженно…
День рождения Нила Ламберта приходился на 30 декабря – ужасно неудобно и не к месту, но разве кто-то откажется пропустить стаканчик пивка и скинуть напряжение предновогодней суеты за партией в боулинг? Томми сиял радостной улыбкой, обнимаясь с Эбером и именинником, махал рукой Даниэлле и Адаму, уже занимающим дорожки, и оказался не совсем готов к тому, что перед ним предстанет Саули, осторожно улыбающийся, протягивающий какой-то сверток в серебристой бумаге.
- С Новым Годом? Это, вероятно, подарок. Мы так давно не виделись… я даже скучал, в некотором роде…
- Оу, брат, а я безо всяких подарков, черт… Ну… спасибо, все равно!
- Сыграем? В «Большом Брате» я был чемпионом. Ставлю ящик пива, что обставлю тебя всухую!
- Хаха! Чувак! Готовь баксы – в Бербанке мне нет равных!
Они неожиданно так потрясающе провели время, попеременно выигрывая друг у друга и разучивая замысловатые финские ругательства, что Томми искренне считал этот вечер одним из лучших за последнюю неделю, о чем и сообщил Адаму и Саули, когда все уже собирались по домам.
- Спасибо, брат, было офигенно! Еще раз кинь мне в смс – как называется твое любимое пиво? Хотя, нет – я куплю тебе «Блю Риббон», уверен, ты оценишь! Ладно, ребята, с наступающим, и все такое… Удачно отпраздновать! Увидимся в новом году!
- С Новым Годом! С Новым Годом, милый!
- И тебя, сладкая! Давай свой бокал…
«С новым годом, Китти – с НАШИМ годом! Он будет прекрасным, я в это верю!»
Томми тоже в это верил, верил до щекотного возбуждения и ярких картинок перед глазами – того, что ИХ ожидает в новом году, в новой эре.
Их – двоих. Несмотря ни на что и ни на кого - вместе.