После обеда, на другой день майор постучался в дверь дома, где пряталась от него Зорич.
– Входите не закрыто.
Власов вошёл в большую светлую комнату с бревенчатыми стенами и дощатым некрашеным полом. Было видно, что стены и пол только, что вымыты, и от них исходил приятный аромат сырого дерева. Вероника в коротенькой простенькой юбке, по-видимому из нарядов молодости, с тряпкой в руках мыла окно. Повернувшись в сторону вошедшего, она сделала удивлённое лицо и, бросив со злостью тряпку на подоконник воскликнула:
– Блин, опять ты?
– Во-первых, я не блин, а майор милиции. А во-вторых, что ты такая грубиянка, Зорич. Такая красивая женщина, а хамишь как…
Он не успел договорить, как к нему подскочила Вероника и, глядя с ненавистью Власову в глаза, закричала:
– А за что вы меня в СИЗО продержали два месяца. Да я всю вашу милицию готова послать. Невинных людей сажаете, только за то, что я была дома, когда моего мужа убивали. Да я спала, сколько раз мне говорить. А сейчас, что ты припёрся, и этих двоих на меня хочешь повесить?
– Да успокойся, ты! Не хочу я на тебя ничего вешать. Нет на тебя улик: ни отпечатков пальцев, ни каких других. Но чую я нутром, что все эти убийства связаны как-то с тобой! Пройти хоть можно? Или в дверях будем стоять?
– Проходи,– смягчилась Вера и, сняв со стола стулья, пригласила жестом руки, майора сесть, а сама села напротив, и неожиданно заплакала. По щекам катились слёзы, Зорич их быстро смахивала ладонью, а они опять предательски появлялись. Тогда она начала их вытирать краем футболки, оголив слегка живот и грудь, не обращая внимания на молодого мужчину, который внимательно рассматривал её. Наконец успокоившись, она тихо сказала:
– Да, надоело это мне всё, Власов. Мало того милиция достала, так ещё и соседи косятся. Мы же с Сашкой ругались часто. Ходок он бы ещё тот! Сколько денег просадил на своих баб.
– Что и от такой красавицы налево ходил?
– Да, кобелям, хоть какой раскрасавицей будь, им свежатинки подавай.
– Да и не жили мы с ним давно, только общее дело держало вместе, да сын. А после Сашкиной смерти оказалось, что денег на счетах нет. Осталась я нищая и в долгах вся. И скажи мне, как после этого быть доброй? Я столько сил и средств вложила в свою рекламную фирму, а пришлось её за бесценок продать, чтобы хоть с долгами рассчитаться.
– Да, Вера, тебе не позавидуешь, на самом деле!
– Ты, хоть предположительно можешь сказать, кому ты насолила? Почему твоих мужчин убивают? Муж, потом, как я понял, ты встречалась с Логиновым, а потом с Родионовым.
И все задушены подушкой.
Вера посмотрела на Власова. Он сидел, подперев кулаком подбородок и, впившись взглядом ей в глаза, пытаясь уловить по выражению их, что она скрывает.
Зорич встала со стула и прошлась по комнате. Майор следил за каждым её движением, желая определить, хоть по какому-нибудь признаку, что у неё в мыслях. И вдруг, когда она повернулась к нему, майор уловил растерянность в выражении её лица.
– Что, вспомнила что-нибудь?
– Да, нет, нет,– сказала Вера как-то потерянно, но у Власова появилось подозрение, что она что-то вспомнила и испугалась.
– Вера, говори, что вспомнила, как бы это тебе боком не обошлось!?
– Да, ладно майор, не бери в голову, это не то! Что я буду на людей наговаривать. Нет, нет, это точно не то. Давай лучше обедать, – поменяла она поспешно тему разговора,– от вчерашних поминок еды всякой осталось и вино есть. Будешь?
– Ну, давай, я ещё не обедал.
Будто не зная, майор спросил:
– А что за поминки?
– Бабушку поминали; неделю назад надо было собирать, но меня здесь не было три года. Никак не могла привыкнуть, что её нет. Она же не болела ничем, так в одночасье умерла.
– А какую причину смерти врач поставил?
– Сердечный приступ.
Потом Вера задумалась и, посмотрев внимательно на майора, сказала:
– А ты знаешь, когда её нашли, она лежала на полу около дивана,– Вероника показала рукой, где именно, а рядом подушка валялась. А вдруг её тоже убили, а?
Власов так и подумал, но внучку, любившую очень бабушку, успокоил:
– Нет, давай не будем сейчас делать преждевременные выводы, может просто схватилась за подушку, когда падала.
– Ну, да, ты прав, мне уже теперь одни убийства мерещатся.
Вера поставила на стол чашку с подогретой картошкой, тарелку с колбасой, нарезанный хлеб, бутылку с сухим красным вином и две рюмки.
После выпитого, они немного захмелели и разговорились. Майор дело своё знал и во хмелю, всякими наводящими вопросами пытался выведать у Веры, что она вспомнила, но она ничего существенного так и не сказала и всё выспрашивала о нём самом. Выяснив, что Власов в разводе и, что у него есть дочка, Зорич тоже рассказала о своём сыне, который остался в Челябинске с родителями, но майор это и сам знал, именно мать Веры и сказала ему, где её дочь в Москве живёт. Наталья Ивановна Ланская, как-то больше доверяла Власову, чем её дочь.
Проговорили они до вечера; всех, кто к Веронике пытался в это время зайти, она отсылала домой.
– А пойдём, прогуляемся, я тебе хочу кое, что показать, сказала Вера, загадочно, глядя на майора.
– Я не против…
– Только пойдём через сад, а то тут любопытных полно…
Пробираясь сквозь кусты, с разросшейся малиной, Вера ела ягоды, лукаво посматривая на Анатолия.
– Угощайся малинкой. Сладкая…
Он срывал крупные ягоды, клал себе в рот и смотрел на Веру с любопытством и нескрываемым интересом. Он первый раз видел эту красивую, молодую женщину вот так неофициально и в такой непринуждённой обстановке. Сказать, что она ему очень нравилась, это значит, ничего не сказать, он в неё был влюблён страстно и безнадёжно, как может влюбиться любой следователь - мужчина в очень красивую подследственную: только платонически, без какой-либо перспективы на будущее.
Вероника, поймав его заинтересованный мужской взгляд, со смехом сказала:
– А, что майор, нравлюсь я тебе. Ха-ха-ха, ха-ха-ха…
– А ты сама, как думаешь?
– Да поняла я, что запал ты на меня давно, иначе сидеть бы мне не за что на зоне, если бы не ты.
– А зачем тогда бегаешь от меня?
– Но ты же не всесильный! Может у тебя приказ – опять меня задержать.
– Приказа у меня такого нет, но дело есть об убийстве твоих знакомых. Начальству я пока ничего не докладывал, что ты убитых знаешь. В отпуск ушёл; решил с тобой поговорить предварительно, а ты от меня бегаешь…
– Ну, вот, она я! Бери я твоя! – видишь, даже рифмой заговорила.
– Вера, не забывайся, я ведь мужик, могу и взять, если предлагаешь.
Вера подошла к Власову вплотную и, глядя на него огромными синими глазами, прошептала:
– Я сегодня добрая и весёлая, поцелуй меня.
Анатолий, как будто этого только и ждал. Прижав к себе Веру, с такой неистовой страстью стал целовать её всю. Пробираясь ладонями под футболку и, касаясь её обнажённого тела, прерывистым от страсти голосом шептал:
– Вера, пойдём в дом. Пойдём…
А Вероника вдруг вырвалась и засмеялась:
– Ха-ха-ха… Ишь, ты, какой быстрый, ха-ха-ха…
Пойдём гулять! Я же тебе хотела показать кое- что!
– Хорошо, пойдём,– неохотно согласился майор.
Они вышли за деревню, и пошли по скошенным лугам, на которых возвышались стога сена. Летние сумерки медленно сгущались, и было довольно, ещё светло. Среди луга начали появляться кусты, которые уходили в неглубокий овраг с остатками, старого кирпичного строения. Вера повернулась к Анатолию и, взмахнув руками, с пафосом сказала:
– Вот - это усадьба моего прадедушки и моих предков дворянского сословия, господ Ланских.
Прабабку мою с прадедом в тридцатые годы сослали на Урал, а бабушка на родину предков вернулась, как видишь. Так, что я столбовая дворянка, товарищ майор, а не какая-то простая девка. Вера, вдруг захохотала и побежала по лугу.
– Догоняй барышню, майор…
– Анатолий побежал за Вероникой, а она хохотала и пряталась между стогами. Наконец догнав, «столбовую дворянку», простой служащий милиции, уронил её в стог и любил, так страстно и отчаянно, как мог любить истосковавшийся за два года влюблённый следователь в свою подследственную, осуществив наконец свою мечту.
Продолжение следует.