Соломенная звёздочка к Рождеству гл. 20, 21

               
                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
               
                ХХ

    Незаметно пролетела очередная пятилетка, которая никаких особых отметин в моей жизни не оставила. Если только не считать незначительного события, именуемого получением второго высшего образования. Я всё-таки добился своего и заочно окончил юридический факультет в одном из районных университетов. Пределом мечтаний на ближайшее будущее стало создание собственной нотариальной конторы. Однако нужен был неслабый начальный капитал, который у меня к тому времени на банковском счету пока не маячил. А что касаемо личных отношений, то здесь, несмотря на 39 прожитых лет, похвастаться было нечем. Пересекали мою жизненную колею несколько представительниц слабого пола, но в ней, к сожалению или к радости, надолго не оседали. Видимо, так судьбе или Господу было угодно…
    Между тем отлаженный «метроном» рабочих будней добросовестно отсчитывал положенное время, где один день практически не отличался от другого. Небольшое разнообразие вносили только долгожданные выходные. В одну из таких суббот мне позвонил бессменный друган Максим.
   – Привет, старик! – привычно бросил он излюбленную фразу. – Слушай, у меня для тебя новость. Мы сегодня с женой провели небольшой шопинг. Кофточку ей новую подыскивали. И в одном из бутиков, пока она торчала в примерочной, я посидел в салоне и полистал какой-то импортный журнал. Ну там мода всякая, кулинария, лекарства, курорты. И мне попался на глаза рекламный блок ни инглише. Взгляд как-то сам зацепился за слово «Авиэтта». Я сразу вспомнил о тебе и о твоей бывшей пассии из Славска. А в рекламе пиарилась какая-то фармацевтическая фирма с целой серией всякой косметики. В английском я не очень силён, но журнал незаметно стянул. На всякий случай. Хочу показать тебе. Может, заинтересуешься?
    Я скептически скривился, вздохнул и без всякого энтузиазма ответил:
   – Даже если эта реклама каким-то образом связана с Веткой, то мне-то что от неё? Спасибо, конечно, за заботу, но уже столько воды в реках утекло. Восемнадцать лет прошло. Предлагаешь опять наладить контакты? А что я скажу? Здрасьте, соскучился? Воспоминания покоя не дают? Да меня пошлют подальше, вот и всё. И будут правы. Светка, наверное, давно уж забыла не только меня, но и своих родственников в России. У неё за бугром своя жизнь, у меня здесь – своя. И нечего людям нервы трепать.
   – Ты прав, старик, но… Полюбопытствуй всё-таки. Эта Родникова была тебе не чужим человеком. Ты из-за неё почти полгода на нарах парился. Кто знает – а вдруг это счастливый билет? Чем чёрт не шутит?
   – Хорошо, Максим, заходи, – после секундного раздумья сдался я. – Полистаем твой журнальчик…
  …На 28-ой странице иностранного издания действительно красовалась реклама большой серии косметической и прочей фармацевтики фирмы «Avietta». С выразительными цветными фотографиями. Я внимательно изучил этот блок, стараясь мысленно перевести английский текст на русский. По правде сказать, это занятие не принесло какой-либо полезной информации, сумевшей заинтересовать меня.
   – Может, брэнд «Авиэтта» – всего лишь случайное совпадение? – усомнился я. – И никакого отношения к Светлане он не имеет? Здесь даже не указана страна-производитель.
   – Похоже, это международный концерн, – рискнул поумничать Макс. – Но я бы на твоём месте навёл справки.
   – Каким образом?
   – Через Интернет, естественно.
   – Ладно, попробую. Вечером посижу за компом. Поковыряюсь. У меня только проблемы с языками. Боюсь, не всё схвачу, как надо.
    Максим почесал в затылке и озабоченно вздохнул.
   – Ты знаешь, старик, – задумчиво произнёс он. – Я тоже подозреваю, что ничего дельного ты из этих рекламных картинок не выудишь. Тут нужно действовать в другом направлении.
   – А именно?
   – Я когда к тебе шёл, вспомнил об одном приятеле, Олеге Правдине. Он в журналистике больше двадцати лет работает. Профессионал своего дела. Английский как свой родной знает. По заграницам часто мотается. Вот он, я думаю, докопался бы до нужной глубины. Вышел бы на рекламный отдел журнала, потом на заместителя редактора. И так по цепочке выяснил бы, кто размещал этот блок с «Авиэттой», когда, от какого лица. И вообще – что это за фирма такая? Кто за ней стоит? Где находится штаб-квартира, кто является гендиректором и управляющим делами? Ну и так далее. Глядишь – может, и о твоей Ветке что-нибудь нарыл. Ведь это ж опытный журналюга! Такие без мыла в любую щель залезут. Только заинтересуй. Неужели тебе не хочется до конца прощупать эту фирмочку? А вдруг она на самом деле с Родниковой связана? Напишешь ей потом письмо по электронке. Фотками обменяетесь, телефонами. Слово за слово – получишь приглашение за кордон. А там, смотришь, и опять – ай лав ю. Не исключено, что Ветка сейчас уже свободна. В разводе. И тоскует без приличного мужика. А тут и ты подвернёшься. Чистенький и тоже без «прицепа». В самый бабке раз… Эх, Егор! Лопух ты. Поэтому до сих пор в холостяках ходишь. Я б на твоём месте такую бы деятельность развернул! Реальный шанс сам в руки идёт. Только лови! А ты всё сопли утираешь, чего-то всё прикидываешь…
   – Да, фантазии тебе, Макс, не занимать, – грустно усмехнулся я. – Шёл бы сценарии к сериалам сочинять. Глядишь, на такое бабло бы сел. Жена б на руках стала носить.
   – Спасибо, я подумаю.
   – А если серьёзно, то… Гнилая затея, по-моему. Никакой Веткой здесь, похоже, и близко не пахнет. Не верю!
   – Ну и что? Плевать-то! – раззадорился дружок. – Зато душа успокоится. Будешь знать, что мимо кассы пролетел.
    Я призадумался. Честно говоря, Макс в достаточной степени разбередил мои чувства, сумел нешуточно заинтриговать меня. И, собственно, никакого риска тут нет. Можно так провести собственное расследование, что ни одна собака не пронюхает.
   – А этот… как его? Твой приятель… – попытался я вспомнить имя журналиста.
   – Правдин? – подсказал Макс.
   – Да-да. Он как? Согласится помочь мне?
   – Ну-у… Раздавим вместе пару пузырей коньяка. С селёдочкой. А если что дельное накопает, то и деньжат малёк можно подкинуть. Он парень не заносчивый. И не жадный. Я полагаю, откликнется.
   – Хорошо… – поморщившись, вздохнул я. – Давай попробуем провернуть твой вариант. Только чует моя задница, что всё это пустой номер. Дебильная авантюра от нечего делать.
   – Да ладно! Хоть развеемся немного, – хохотнул Макс. – Тогда я свяжусь с Олегом. Идёт? Сегодня же ему и позвоню. Журнал забираю с собой.
   – Дерзай, приятель. Видно, других проблем у тебя нет.
   – Угадал…
  …Ждать результата пришлось долго. Около месяца. Однако в одну из пятниц Правдин сам позвонил мне. Мы заочно познакомились и сразу перешли на «ты».
   – Ну что я могу сказать? – после нескольких дежурных фраз якобы невзначай бросил он. – Поковырялся я тут на досуге в сетях, так сказать, всемирной паутины. И кое-чего наскрёб. Есть некоторые интересные сведения. Могу поделиться.
   – Да-а? – ёкнуло у меня под сердцем. – Уже любопытно. Давай сделаем так. Вы с Максом можете завтра подойти ко мне? Днём. Часика в два-три. Устроит?
   – Гм… Вполне.
   – Угу. Тогда я к этому времени буду ждать вас. Договорились?
   – Ладно. До встречи.
   – Всего доброго!..
    Почувствовав весомый прилив сил и в то же время необъяснимую встревоженность, я весь остаток дня провёл в размышлениях на тему давних  отношений с Веткой Родниковой. Даже ночью спал не слишком безмятежно. На следующий день сходил в супермаркет, купил кое-что из продуктов и к назначенному сроку сервировал на кухне некое подобие закусочного столика. Вскоре пришли и мои гости.
   – О, да тут целая поляна накрыта! – удивлённо заметил журналист. – Может, не стоило так беспокоиться?
   – Всё нормально, – ответил за меня Максим. – Знай наших! Не подведут.
    Мы пропустили по маленькой хорошего коньячка. Зажевали. Повторили. Олег деловито достал из папки несколько листков с отпечатанным текстом и приступил к «делу».
   – Значит, так. Обо всём по порядку. Привожу только те факты, которые добыл и проверил… Интересующий вас фармацевтический концерн был основан шведом Бьёрном Йохансоном ещё двадцать один год назад. Постепенно предприятие вышло на мировой уровень и сейчас пробивается на рынок Восточной Европы. Правда, изначально фирма имела название «FMQ-krokus». Но с приходом туда главной управляющей Ингрид Неклунд стало именоваться «AVIETTA». Я выяснил, что под именем Ингрид Неклунд там работала не кто иная, как россиянка Светлана Алексеевна Родникова, ранее проживавшая в городе Славске и вышедшая замуж за шведа Бенни Неклунда.
   – Вот как? – вырвалось у меня. – Значит, мы были на правильном пути?
   – А я что говорил? – вставил довольный Макс. – Только ты, как Фома…
   – Далее… – невозмутимо продолжил Правдин. – В настоящее время координаты этой женщины, то есть Ингрид, пока не установлены. В списках сотрудников обозначенной фирмы она почему-то не числится. Но что примечательно – место управляющей сейчас номинально занимает некая Марта Неклунд. Это родная дочь Ингрид и Бенни Неклунд, семнадцати лет от роду, которая является студенткой одного из университетов Великобритании.
   – Н-да… Интересно девки пляшут, – прокомментировал я услышанное. – Это уже кое-что. Зацепочка.
   – Я попробовал связаться с этой Мартой, – пояснил журналист. – Через Нэт. И вкратце обрисовал картину. Что, мол, один мужчина, который в молодости был знаком с её мамой, интересуется судьбой последней. Без всяких задних мыслей. В ответ получил электронное послание от личного секретаря Марты, где сообщается, что девушка ответит при условии, что данный мужчина из России убедительно докажет наличие знакомства с её мамой. В иных случаях просит не беспокоить.
   – Что это означает? – спросил Максим.
   – А означает то, что Егору, если он захочет, придётся самому сочинить увлекательную повесть, в которой сообщит Марте Неклунд все подробности своего знакомства и отношений со Светланой Родниковой. Желательно послать фото, где вы сняты вместе. Или что-нибудь аналогичное. Перевести текст с русского на английский мне не составит труда. Адрес электронной почты секретаря Марты у меня имеется… Вот, собственно, и всё. Такая информация на текущий момент.
    Я растерянно покачал головой, поскрёб по подбородку и поинтересовался:
   – Значит, о самой Светлане других сведений пока нет?
   – К сожалению, сколько я не пытался, ничего полезного в этом плане не нарыл, – ответил Правдин. – Но уверен, что через её дочь Марту можно многое узнать. Практически всё. Если суметь подобрать к ней ключик и расположить к себе.
   – Давай, Егор, копай глубже! Не отступай! – нетерпеливо заёрзал на стуле Макс. – Я уверен, что у тебя всё получится. Главное – мы вышли на цель. Лупи прямой наводкой!
   – А насколько мы нужны этой «цели»? – опять засомневался я. – Ну ладно. Как Господь распорядится, так и будет. Давайте, мужики, выпьем за успех в нашем предприятии. Чтобы всё получилось, как надо. А если уж облом, то пусть он станет не таким болезненным.
   – Молчи! – оборвал меня Максим. – Не говори ничего. Чтобы не сглазить!..
    Мы посидели ещё около часа. Поболтали, обсудили скользкие вопросы. Я предложил Олегу гонорар за проделанную работу, но он вежливо отказался. Сказал, что ему самому любопытно разматывать подобные «клубки». А ещё интереснее – чем дело кончится. Не исключено, что журналист задумал писать очерк на эту тему. Но мне, честно говоря, не хотелось бы светиться в прессе. Даже под вымышленным именем.
    В конце нашего застолья я пришёл к твёрдому убеждению, что следует обязательно наладить связь с дочкой Ветки. В этом есть закономерная целесообразность. И даже некий смысл. Если угодно – весьма интригующий смысл на фоне моей однообразной и скучной холостяцкой жизни.

                XXI       

    В один из ближайших вечеров я, наспех поужинав, засел за сочинение письма Марте Неклунд. Вначале решил придерживаться строго официального тона, но поняв, что текст получается слишком казённым и сухим, перешёл на достаточно простое изложение фактов. Прежде всего упомянул об обстоятельствах нашего знакомства с Веткой в керосиновском морге. Затем рассказал о том, как мы бежали оттуда в село Шапкино, где проживала сестра Полина с мужем и сыном. Не забыл описать и курятник, где мы прятались со Светланой от предполагаемой погони, а также о судебном процессе, где я получил условный срок. В общем, поведал обо всём, включая волшебную рождественскую ночь, проведённую на даче в Бережках (но без интимных подробностей). Написал и о странном даре Ветки чувствовать биоритмы человеческих эмбрионов и о её мечте создать Фонд помощи беременным женщинам, находящимся в затруднительной житейской ситуации. Даже пояснил, какое название для Фонда и почему она в своё время придумала.
    А в конце посетовал, что вместе мы с Веткой не фотографировались, однако я готов подробно описать внешность моей бывшей знакомой. В любом случае Марта может обо всём изложенном в письме справиться у мамы, Ингрид Неклунд, и удостовериться, что я не солгал ни слова. Если, конечно, Светлана не начала страдать амнезией. Чего ей крайне не желаю…
    Послание получилось объёмом в три с половиной страницы формата А4. Перечитав несколько раз написанное, я аккуратно переписал начисто весь текст и на следующий день передал его Олегу Правдину. Терзаясь в жутких сомнениях и угрызениях совести, стал ждать ответа от дочери Светы. Прошло дней 10-12. Даже, наверное, больше – порядка двух с половиной недель. В один из рабочих будней, ближе к вечеру, журналист позвонил мне по мобильнику и сообщил, что готов передать пришедшее по электронке письмо от Марты. Я с готовностью согласился.
    Встретились мы на улице, в одном из тихих скверов Богомоловска. Как мне показалось, лицо у Правдина было слишком озабоченным и даже каким-то недовольным. То ли замотался человек на работе, то ли обиделся на что? Он протянул мне два листка с отпечатанным текстом и буркнул:
   – У меня, Егор, в ближайшее время намечена целая серия командировок. По всей стране. Поэтому извини – моими услугами тебе воспользоваться не придётся. Подбери пока другого переводчика. Я там на обороте написал электронный адрес секретаря Марты Неклунд. Если что – посылай письма прямо туда. Ну давай. Пока!
    Поспешно откланявшись, Олег быстро ретировался, а я, несколько удручённый его поведением, отправился домой – читать послание из Швеции. Едва успев раздеться, сел на диван, включил торшер и углубился в изучение письма. На листках по-русски было выведено следующее:
                Добрый день, Егор!
    Это Марта Неклунд. Приятно было заочно познакомиться с вами. Спасибо за ваши откровения, многие из них стали для меня открытием. Ведь мама почти никогда не рассказывала мне о своей жизни в России. Не знаю почему, но у неё это всегда вызывало негативные эмоции. Поэтому я с большим интересом прочла о ваших отношениях и о многом другом, что произошло 18 лет назад. Ещё до моего рождения.
    Теперь о главном. Я догадываюсь, что принесу вам немало страданий, но должна быть предельно откровенной, как и вы со мной. Моей мамы, Ингрид Неклунд, больше нет. Она погибла в автомобильной катастрофе два года назад. Это случилось в одном из городков Норвегии, куда мама ездила на деловые переговоры. Мы с папой до сих пор не можем поверить в эту трагедию. Нередко плачем и часто посещаем могилу мамы в пригороде Стокгольма. Тяжело писать о таких вещах, поэтому в подробности вдаваться не буду.
    После гибели мамы отец настоял на том, чтобы я, несмотря на юный возраст, заняла её должность главного управляющего в концерне «Avietta». Не сразу, но я согласилась, чтобы продолжить дело, которым с увлечением занималась мама. Думаю, она была бы счастлива, узнав об этом. Конечно, нелегко совмещать учёбу с работой, но у меня есть много помощников, которые львиную долю моих обязанностей берут на себя и кропотливо обучают всем премудростям бизнеса, связанного с фармакологией. А ещё я очень стараюсь не упасть в грязь лицом. Мне просто необходимо это делать в память о маме.
    Если у вас, Егор, возникнут какие-то вопросы ко мне или захотите рассказать что-то новое о жизни мамы в России, то я всегда открыта к диалогу. Пишите мне по тому же электронному адресу. Простите за печальные новости. Марта Неклунд.
    «Вот это да-а… Ёлы-палы! – мысленно произнёс я, обхватив голову руками. – Вот это я получил письмецо! Будьте любезны… Оказывается, Ветки уже два года нет в живых. А я ни сном, ни духом. Боже мой! Как сурова жизнь! Как она жестока! Ведь Светка была ещё такой молодой. Какая нелепая, преждевременная гибель! Как мне искренне жаль эту женщину. Эх, Веточка, блондиночка моя. Прости меня за всё, в чём был когда-то неправ, чем мог тебя обидеть. Царство тебе небесное. Пусть земля будет пухом. Светлая память!..»
    Я тяжело вздохнул и ещё раз перечитал шведское послание. Затем встал и прошёл на кухню. Несмотря на то, что ещё не ужинал, есть совсем не хотелось. Аппетит напрочь отбило известие о смерти Родниковой. Я достал из холодильника начатую бутылку коньяка и налил себе стопку. Перекрестившись, выпил. Заел консервами из открытой банки. Потом опрокинул ещё рюмку. Отыскал на стеллаже старую пачку сигарет и вышел на балкон. Закурил. Перед глазами непроизвольно замельтешили сценки, связанные с моими встречами со Светланой. Вот мы с ней инкогнито едем на грузовике в Шапкино, а вот наш первый поцелуй в пресловутом курятнике у Полины. А это уже автовокзал в Богомоловске, откуда мы отправились на дачу в Бережки. Какой славной была та рождественская ночь! А вот Ветка выступает в зале судебного заседания, а это мы уже в православном храме накануне её отъезда из нашего города. Эх, Светулька-Ветулька! Чистая была у тебя душа. Добрая, отзывчивая. Надо будет справиться у Марты, успела ты создать свой Фонд или нет? Странно, но я сейчас совсем не держу обиды и зла на то, что Ветка вышла замуж, даже не предупредив меня. Что вообще уехала из России без всяких сообщений. Пусть теперь сам Господь Бог разбирается с её грехами. А я давно всё простил. Давным-давно…
    Вернувшись с балкона в квартиру, я прошёл к домашнему телефону и позвонил Максиму. Тот по счастью оказался дома.
   – Привет, Макс! Как дела?
   – Да ничего. Уроки вот у сына проверяю. А ты как?
   – А я письмо получил от Марты. Олег Правдин сегодня передал.
   – Да-а? Любопытно. И что там?
   – Ты знаешь, не телефонный это разговор. Так, сразу, с кандачка, всё не перескажешь.
   – Судя по твоему голосу, опять какие-то неприятности?
   – Не то слово… Слушай, Макс, ты не мог бы прийти ко мне? Сам бы всё прочитал. А то на душе прямо кошки…
    Я оборвал себя на полуслове, ощутив под дрожащими веками предательскую влагу. Максим, похоже, всё понял и, нервно кашлянув, ответил:
   – Ладно, сейчас подковыляю. Не раскисай!
    Через полчаса друган переступил порог моего жилья. Я усадил его на диван и протянул бумаги с переводом.
   – Читай!
    Тот бегло пробежал глазами по тексту и, нахмурившись, покачал головой. Глубоко вздохнул.
   – Да, старик, тебе не позавидуешь, – озадаченно выдавил он. – Видно, с непрухой ещё в молодости обручился. У, ч-чёрт!.. Прости меня, Егор! Это я виноват. Затеял всю эту эпопею. Будь он трижды неладен, этот долбанный журнал! Лучше б он мне на глаза не попадался.
    Я присел рядом.
   – Нет, Максим. Наоборот. Я очень тебе благодарен. Теперь хоть буду знать, что Ветки уже нет в живых. Печально, но факт.
   – Эх, бедолага, мать твою… – приятель устало провёл ладонью по своему небритому лицу. – Что ж тебе так не везёт с бабами? Хотя… Светлана не была твоей женой. Кому сейчас действительно тошно – так это её дочке и мужу. И родителям, если они живы. Им намного больнее, чем тебе.
   – Согласен… Пойдём, Макс, на кухню. Помянем Ветку. Я уже слегка приложился.
    Друган скептически оглядел кухонный столик и молча налил в рюмки коньяк. Выпили, не чокаясь. Поддев вилкой шпротину из банки, Максим проглотил её и посмотрел на свои часы.
   – Слушай, старик. Здесь неподалёку недавно открылась новая кафешка. Уютная, с хорошей кухней. По вечерам работает в режиме ресторана. Пойдём, посидим? Я угощаю. Тебе сейчас просто необходимо встряхнуться, сменить обстановку. Одному лучше не сидеть.
   – Не знаю, – засомневался я. – Во-первых, мне всегда были не по душе шумные места. Во-вторых, я не бедный и не надо меня угощать. В-третьих,  завтра с утра на работу переться. С похмелья. Может, не пойдём?
   – Да мы недолго. На часок. Так, слегка. Идём! Нечего тут торчать.
   – Ну хорошо. Я только переоденусь, – мне стало легче от заботливой поддержки друга.
    Атмосфера в ресторанчике на самом деле оказалась весьма располагающей. Посетителей было немного, играла современная  приглушённая музыка, неяркие светильники создавали в помещении приятный полумрак. Мы заказали водку, минералку и два вида салатов. Не считая горячих блюд. Когда слегка перекусили, Макс, вытерев салфеткой рот, посоветовал:
   – Ты, Егор, не отчаивайся. Обязательно напиши ответное письмо Марте. Принеси свои соболезнования. Расскажи ей ещё о чём-нибудь интересном. Я помогу с переводом. У сынишки есть репетиторша по английскому. Хорошая тётка. Всё сделает в лучшем виде.
   – Спасибо, приятель. Ты настоящий друг, – немного захмелев, слишком патетично выразился я.
   – Да перестань! Я думаю, на моём месте ты поступил бы точно так же.
   – Наверно.
  …За разговорами и воспоминаниями мы засиделись до половины двенадцатого. Я знал, что завтра с утра наверняка будет болеть голова, но осознание того, что рядом сидит человек, который с детства был мне в трудную минуту опорой и защитой (как и я для него), придавало сил и уверенности. Особенно уверенности в том, что когда-нибудь чёрная полоса в отношениях с женщинами в моей жизни наконец «побелеет». Или хотя бы станет светло-серенькой. И появится наконец та, с которой… Впрочем, я, похоже, слишком распетушился. Окружающая действительность злорадно и упорно демонстрировала обратное. Во всяком случае – пока.