<В соавторстве с Юлией Эфф>
– Проходите, присаживайтесь, – сказал доктор, не глядя на вошедшую к нему семью, маму, папу и маленькую девочку. Доктор показал рукой на стул возле своего стола и было непонятно, как три человека смогут сесть на один стул.
Девочка посмотрела на родителей вопросительно, и мама опустилась на стул, а девочку посадила себе на колени. Папа остался стоять, решив, наверное, что, если тоже сядет маме на колени, то стул не выдержит, и тогда все посетители доктора будут жаловаться стоя.
– Ну-с, на что жалуетесь? – спросил равнодушно доктор, продолжая писать.
– Вот, – сказала мама, – мы не кушаем.
Доктор прекратил писать и повернул голову к посетителям.
– И почему вы не кушаете? – было видно, что ему и в голову не может прийти такое – не кушать. Доктор был полноват, его розовые пухлые щёчки выдавали хороший аппетит. У людей, которые с аппетитом доедают за своими детьми, всегда такие,радостные и довольные.
А у девочки, сидевшей на коленях у матери, был очень голодный вид: под глазами плакали серые круги, нос казался похожим на клюв синички, а щёчек и вовсе не было – ввалились.
– Тебе мама не даёт кушать? – улыбнулся чему-то доктор, откладывая ручку на стол, и даже отодвинул от себя карточки, сделанные из половинок толстых тетрадок. Он не каждый день видел таких грустных, голодных и молчаливых детей.
– Я даю ей кушать, это она не ест, – мама обиделась, – она даже йогурт не доедает до конца.
– Вообще? – брови доктора от удивления полезли на лоб, как мохнатые гусеницы, – почему ты не любишь йогурт?
Но девочка не ответила. У неё не было сил, и поэтому она только смотрела на гусениц. У дедушки в деревне похожие ползали по капусте и потом, наевшись этой волшебной капусты, превращались в красивых белых бабочек. Если поймать такую бабочку и поднести к носу, она будет смешно щекотать нос.
– Как тебя зовут? – доктор снял очки и пододвинул ближе стул.
– Её зовут Аня, – ответила за девочку мама. – Ей семь лет и мы, то есть, она должна пойти в школу, в подготовительный класс. Но мы боимся её туда отдавать, потому что мы, то есть, она может упасть в голодный обморок.
– А, – согласился доктор, – и давно она у вас не ест?
– Уже два месяца, – мама положила фотографию на толстую медицинскую карточку Ани , – вот такими мы были полгода назад.
На фотографии была одна Аня, без мамы. Все мамы, которые сильно любят своих детей, говорят «мы». Доктор снова одел очки и взглянул на фотографию:
– Это точно один и тот же ребёнок? – брови-гусеницы снова полезли на лоб. – Вам надо сдать все анализы.
Девочка вздрогнула и прижалась к маме.
– Мы уже у всех врачей побывали, – сказал вдруг устало папа, – и анализы сдавали несколько раз. Никто не может объяснить, почему у неё нет аппетита. И анализы у нас нормальные.
– А у психотерапевта вы были? – доктор начал листать медкарточку Ани.
– Наша дочь, - гордо сказала мама, – не какая-то там психическая больная! Мы просто плохо кушаем!
– Нудануда, – пробормотал доктор заклинание и взял в руки волшебный стетофонендоскоп, – снимите ей кофточку.
Мама опустила Аню на пол и сняла с неё кофточку. Доктор покачал головой, увидев, что на девочке можно было рёбра все пересчитать и не сбиться. Животик был, как и щёчки девочки, ввалившимся, над ним выпирали рёбра, как у скелета из кабинета биологии, куда Аню водил однажды пугать старший брат-ученик, чтобы Аня кушала.
– Ай-яй-яй! – возмутился доктор, послушав грудь и спину худой девочки своим прохладным фонендоскопом, – ты почему не кушаешь?.. Скажите, а вы пьёте витамины?
– Да, пьём… если захотим, – голос мамы задрожал.
Доктор помолчал, подумал, наблюдая, как мама одевает худенькую Аню, и неожиданно спросил:
– У вас есть родственники в деревне?
– Есть, - ответил папа, – в Замогилье у нас живёт бабушка.
– Где? – доктор выронил ручку, которой писал заключение для Аниных родителей.
– Замогилье. Так деревня называется. Под Псковом. Ну, там, рядом, в тринадцатом веке ещё Ледовое побоище было… И Тридевятое царство там есть… – папа пристально посмотрел на маму, но она стала смотреть в окно.
– А лес и речка там есть, в вашем волшебном Замогилье? – поинтересовался доктор, улыбаясь.
– Конечно, есть. И комары есть в лесу, и рыба в речке, - мама громко ответила за папу, – и калированных мух у бабушки много. Сплошная антисанитария из-за поросят, коровы и козы.
– Вот и хорошо, – обрадовался доктор.
– Что хорошего в антисанитарии? – руки мамы от изумления перестали обнимать Аню.
– В антисанитарии ничего хорошего нет, а вот свежий воздух и козье молоко для Ани будут в самый раз. Аня, ты хочешь к бабушке в деревню?
Доктор улыбнулся Ане, теперь поднимая щётки-усы вверх. Мама с папой переглянулись, мама казалась очень сердитой, зато папа довольно улыбался, как и доктор. И девочка вдруг ответила. Голос у неё был бесцветный, как у всех детей, которые плохо кушают:
– Хочу.
– Вот и договорились! – обрадовался доктор и вручил торжественно маме карточку, – отправьте её в деревню и купите бабушкиным мухам дихлофос. А через месяц я буду вас ждать. Если ничего не изменится, то будем ставить капельницы с кашей и борщом. И будешь ты, Анечка, ходить в школу вместе с капельницами!
Доктор остался доволен тем, что девочка Аня страшно удивилась так, что открыла рот, будто уже готовясь кушать.
Мама вышла из кабинета очень хмурой, зато папа задержался и сказал, пожимая доктору руку:
– Спасибо вам. Может, хоть вас послушается. Я уже устал с ней спорить.
Доктор понимающе кивнул и вернулся за свой стол. Ему надо было успеть отправить в деревню к бабушкам как можно больше мальчиков и девочек, пока не закончился рабочий день, и его не выгнала бы из кабинета злая уборщица.