8:30 по земному времени.
Тесная каюта номер двенадцать сто тридцать четвертой палубы корабля-фермы «Прометей» озарилась тусклым светом, который известил её обитателей о том, что у них осталось ровно полчаса на то, чтобы совершить утренние приготовления к новому рабочему дню.
Однако, обитатели тесной комнатки не спали.
Вообще, по меркам местных палуб, двенадцатая была все же больше стандартных, что соответствовало статусу её обитателей, а именно – старшего рабочего оросительных систем кукурузного сектора Сиднея Корке и его супруги – оператора рециркуляционного сектора Элизы.
Конечно, по меркам многомиллионного населения флотилии, должности наших новых знакомых были «не ахти».
Сидней, например, всего на два чина был выше обычного рабочего, тогда как его жена занимала низшую должность в своем секторе работы.
Тем не менее, даже столь малое превосходство дало кое-какой плюс. В частности, - небольшая прибавка квадратных метров личной каюты.
Муж и жена молча лежали в своей кровати вместе. Их пустые взгляды были уставлены в потолок. Они знали, что скоро на работу, но почему-то не спешили вставать.
Между ними было какое-то напряжение.
Они выглядели вполне молодыми. Впрочем, таковыми и являлись – по меркам современного человечества их возраст насчитывал всего 40 лет.
У них даже почти не было следов омолаживающей хирургии. Единственное, что бросалось в глаза – кисть левой руки Элизы, которая была заменена биомеханическим протезом.
Мужчина тяжело дышал.
- Как ты думаешь, - спросила женщина, - в этот раз что-нибудь получится?
- Может быть, - голос Сиднея звуча неуверенно.
За все время своей супружеской жизни мужчина уже потерял надежду обзавестись нормальным потомством.
Да – у них с женой все ещё был на руках зеленый сертификат о деторождении, который давал право на неограниченную возможность к воспроизводству потомства.
Однако уже три раза ничего не получалось. Странно, у них с женой не было каких-либо генетических отклонений, возраст соответствовал норме, но уже три раза беременность его жены искусственно прерывалась.
Во всех случаях медики признали, что плод имел слишком явные генетические отклонения.
Конечно, Элиза переживала потерю, гораздо сильнее него.
- Если всё получится, - прошептала жена, - назовем мальчика Димоном, а девочку Анной.
Элиза задумалась и произнесла в дополнение:
- Жаль, что Макс, Джули и Дэн не выжили.
Последняя фраза попросту взбесила Сиднея. Он резко вскочил с кровати, взял свою подушку и со злостью бросил в жену:
- Заткнись! – заорал мужчина. – Сколько раз я говорил тебе! Никогда, слышишь, никогда не называй этих выкидышей человеческими именами! Ясно тебе? Это не наши дети – всего лишь отклонения! У них не может быть никаких имен!
Элиза тихо заплакала.
Конечно, как ей было плохо? Как она могла объяснить мужу, что носила под сердцем трёх своих детей. Как чувствовала каждой клеточкой своего тела жизнь в своей утробе. Как радовалась, когда малыш стучал изнутри по её животу.
И как она очередной раз плакала, когда медик оглашал свой вердикт – «плод не жизнеспособен, наличествуют множественные отклонения от нормы».
Как она опять ложилась под нож и из её тела извлекали живое дитя.
Нет, они никогда не показывали ей. Но, как мать она чувствовала.
Сидней застыл в гневе перед супругой. Затем, поняв, что сделал, нежно обнял жену.
- Прости, любимая, прости, - утешал он её, - у нас будут здоровые красивые дети. Много детей, слышишь?
Супруга уткнулась в плечо мужа и тихо плакала.
Он не знал. Её обман. Её биомеханическая кисть. Официальная версия потери её конечности звучала следующим образом: «Производственная травма, полученная в ходе нарушения правил эксплуатации вентиляционных установок рециркуляции воздуха». Правда была обиднее.
Изменения начались незаметно. Они совпали с промежутком в цикле обязательного медицинского осмотра населения. Элиза думала, что ей повезло. Обнаружив дегенеративные изменения в её конечности, супружеский зеленый сертификат о деторождении мог быть аннулирован и, взамен, выдан желтый – «под наблюдением», а то и красный – «запрещено».
Недолго думая, Элиза сама открыла вентколодец с пропеллером и опустила туда руку.
Она готовилась несколько дней, таким образом, что камера наблюдения не смогла передать её мотивов.
Со стороны всё выглядело обычным нарушением техники безопасности.
Конечность заменили, женщину лишили премии, но сертификат сохранился.
Однако у Элизы появилось объяснение происходящего с её детьми. В ней был яд. Скверна всего человечества, которое предало само себя. Не важно – родятся ли у неё когда-нибудь здоровые дети, они все не минуют страшной участи мутации. Человечество было потеряно. Она догадывалась, что кто-то во всей флотилии, наверняка, знал об этом.
Впрочем, значения это не имело – несмотря на безысходность, женщина надеялась обзавестись потомством в таких жестоких условиях.
Сидней бережно поднял расстроенную супругу на руки и отнес в душ. Совсем скоро им надо было приступать к выполнению рабочей нормы.
Хотя сегодняшний день был немного необычен для него.
В 11 часов по земному времени он должен был прибыть на судебное разбирательство суда флотилии, в качестве свидетеля. Какой-то рабочий из его бригады набедокурил. Единственное, что он знал – дело было уголовное.
Все это, конечно, было странно. Потому как флотилия рассматривала только дела в порядке надзорного обжалования, а это означало, что рабочий Сиднея должен был пройти процедуру палубного и корабельного суда, которой не было.
Впрочем, могло случиться так, что на заседании Сидней не присутствовал, так как был выходной или отпуск, следовательно, от бригады на суде присутствовал Нил - его заместитель.
Сидней знал рабочего, в отношении которого было возбуждено уголовное дело – Борис Хекклер.
Более никакой информацией старший рабочий не располагал.
Да, в общем-то, всегда так и было. Во флотилии каждый день совершалось тысячи преступлений, от мелких до тяжких, и даже особо тяжких, поэтому это было обыденным делом.
Он уже налил себе и жене по кружке чая.
Элиза немного успокоилась после душа. Привела себя в порядок. Оделась и выглядела уверенно – готовой к новому рабочему дню.
- У нас ведь всё получится? – тихо спросила жена.
- Безусловно, дорогая.
Сидней и Элиза покинули свою каюту и отправились к палубному монорельсу. Десять минут пешком и они уже на станции. Десять долгих минут, проведенных среди узких коридоров, спешащих рабочих и низких потолков. Тусклое освещение каютных палуб напрягало. В конце туннеля жилой палубы открывалось пространство.
Здесь низкий потолок отступал, и люди попадали в огромное помещение, размер которого был огромен, по сравнению с крохотными каютами. Потолок резко уходил вверх. Ему не было конца и края. Здесь находилась станция палубного монорельса и шлюзовой ангар – аналог когда-то используемого людьми метрополитена.
Сиднею с женой повезло – они работали и жили на том же корабле, в отличии от многих остальных. Старшему рабочему достаточно было сесть в поезд номер двадцать четыре и, через пятнадцать минут, он был уже на своем объекте. Его жена работала в другой части корабля и ехала в противоположную сторону на маршруте семнадцать.
В самой высокой точке огромного станционного помещения находилась шлюзовая камера ангара.
Тысячи рабочих прибывали на межкорабельных транспортах из кораблей-ульев. Уставшие и рассеянные, не отдохнувшие после вчерашнего рабочего дня, миллионы людей готовы были приступить к работе.
Действительно – каюта мира-улья была крохотной. Мало того, в ней могло находиться десяток проживающих. Рабочие занимали просто койко-месту.
Представляя такие условия, Сидней ещё раз поблагодарил себя за то, что выбил себе повышение.
А ещё наличие зеленого сертификата. Гильдия благосклонно относилась к гражданам детородного возраста в вопросах размножения и личной уединенности.
Поцеловав жену, Сидней отправился занимать место в вагоне. Когда поезд был готов к отправке и его двери начали закрываться, в оставшуюся щель протиснулись две руки и силой из открыли обратно.
В вагон влетело двое спешащих пассажиров. Сидней узнал их сразу – Роб и Мик. Рабочие его смены. Молодые парни двадцати лет. Они тоже его узнали, кивнув ему.
- Здорово, босс, - ухмыльнулся Роб, - как жизнь?
- Да, все по-старому, - ответил Сидней.
- Босс, вы не знаете, что случилось с Борисом? – с интересом спросил Мик.
- Понятия не имею, - честно сознался Сидней, - вчера вечером пришло сообщение из судебной коллегии о назначении разбирательства в флотском суде. Я не припоминаю, чтобы были какие-то разбирательства в нижних инстанциях.
- Странно, - ответил Роб, - вчера после обеда к нам в каюту явились полицейские, заломили ему руки и увели. Мы думали, что совершил что-то.
- Тогда почему разбирательство во флотском суде, если его взяли только вчера? – спросил сам у себя Сидней.
- Кто его знает, - по-простецки сказал Мик, - наверное, глупые машины опять ошиблись.
- Точно, - вставил Роб, - был случай, я заказывал удобрения для кукурузы. Компьютер ошибся и знаете, что мне привезли?
Конечно, все знали, за тот косяк АТИ (административно-технический информационный) отдел получил по шапке – вместо удобрений привезли канистры с фреоном. Это выяснилось только тогда, когда шланги оросительной машины разъело. Хорошо, что эта гадость не попала на поля.
- Да, - подумал Сидней, - наверное, какой-то сбой.
Голос робота поезда раздался в вагоне:
- Герметизация, монорельс выходит на внешний корпус.
Пассажиры приготовились. Монорельс практически под прямым углом уходил вверх. Дальнейший путь поезда проходил в космосе, снаружи корабля. Такой путь был проложен, чтобы экономить место под жизненные пространства.
- Следующая станция «Кукурузный сектор».